CC BY
96
DOI: 10.24411/2618-6888-2018-10011
A.С. Давыдов
ПЕКИН, МОСКВА И ВАШИНГТОН: ПОИСКИ ВЫХОДА ИЗ «КОРЕЙСКОГО ТУПИКА»
Аннотация. Кардинальным решением проблемы Корейского полуострова является воссоединение корейской нации. Лишь оно способно окончательно стабилизировать обстановку в Северо-Восточной Азии и ликвидировать исходящую оттуда ядерную угрозу. Совместные скоординированные усилия КНР, США и России могут способствовать достижению этой цели.
Ключевые слова: КНДР, РК, Корейский полуостров, ракетно-ядерные испытания, США, КНР, Россия, безопасность в АТР.
«Объединение Кореи в ближайшей перспективе — 15—20 лет — нереально в силу крайней враждебности двух корейских государств и отсутствия мотивации к сотрудничеству». Эти слова на первой конференции корееведов России и стран СНГ в 1996 г. произнес видный отечественный специалист по корейским проблемам
B.П. Ткаченко1. Его прогноз полностью подтвердился: прошло уже больше 20 лет, «а воз и ныне там».
Более того, за последние годы положение на Корейском полуострове усугубилось, а отношения между Севером и Югом обострились до грани военного конфликта. Обострение происходило не впервые, но в конце 2017 г. дошло до очень серьезной стадии. Не зря
для рассмотрения корейского вопроса на всем его протяжении Совет Безопасности ООН собирался неоднократно, а тема конфронтации Пхеньяна с Сеулом и Вашингтоном не сходила с телеэкранов и первых полос СМИ разных стран.
Диапазон мнений по поводу причин конфликта был не слишком широк и сводился к двум точкам зрения:
1) «кровавый диктаторский режим» своими действиями бросает миру вызов и, попирая все нормы международного права и Устав ООН, ставит человечество на грань ядерной катастрофы;
2) оппоненты такого взгляда, журя Ким Чен Ына за ракетно-ядерные «шалости» на Корейском полуострове, упирали на вину Соединенных Штатов, якобы спровоцировавших своим агрессивным поведением «вынужденные шаги Пхеньяна».
Оба мнения представлялись достаточно поверхностными. Совпадали стороны дискуссии лишь в очевидном: военного решения проблемы существовать не должно, ибо оно станет той крайне нежелательной мерой, которая повлечет необратимые бедственные последствия. Причем не только для конфликтующих сторон и всей корейской нации в целом, но для ее ближайших соседей — Японии, Китая и России.
Конфликт на Корейском полуострове, то ненадолго затухающий, то вспыхивающий с новой силой уже на протяжении шести с половиной десятилетий, напоминает бесконечный бег по замкнутому кругу. И если его военного решения, как утверждается, не должно быть в принципе, то четких подходов к мирному разрешению на конец прошлого года тоже не просматривалось.
Северо-Восточная Азия (СВА) издавна является одним из самых взрывоопасных территорий мира и, к сожалению, до сих пор остается в числе тех регионов, которые не имеют постоянно действующего органа, занимающегося вопросами безопасности.
Механизма безопасности в СВА не сложилось по целому ряду причин. Одна из них в том, что регион «занимает особое, уникальное место в системе глобальных политических и экономических отношений, будучи местом соединения и одновременно столкновения (выделено мною. — Авт.) геополитических интересов нескольких наиболее крупных мировых держав — прежде всего, России, Китая, США и Японии»2.
В эпицентр сложного переплетения и противоборства региональных интересов попадают и обе Кореи — Северная и Южная. Две Кореи, как известно, — суть наследие неурегулированных проблем и противоречий, сохранявшихся со времен Второй мировой и последовавшей за ней «холодной войны», характеризовавшейся острым противостоянием двух конфронтационных общественно-политических систем.
Высокую активность в СВА на протяжении многих лет традиционно сохраняли Соединенные Штаты, действия которых являются составной частью американской стратегии в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Экономическое и военное усиление США в АТР в последние годы обусловлено, в первую очередь, заметным укреплением в нем позиций Китая.
Кто виноват?
Примечательно, что, анализируя текущий конфликт между США и КНДР, практически никто из российских и зарубежных экспертов не углублялся в анализ его исторических корней или причин. А ведь именно они могут подсказать магистральный выход из давно существующей взрывоопасной ситуации.
Но если в поисках ответа на вопрос «Что делать?» обращаться к истории, то в первую очередь предстоит ответить на другой извечный вопрос: «Кто виноват?» А виноваты все — США, Китай, Советский Союз, правопреемником которого выступает нынешняя Россия. С исторической точки зрения виновата и Япония, колонизировавшая и оккупировавшая Корею во время Второй мировой войны. Каждая из этих четырех стран сыграла в возникновении очага напряженности на Корейском полуострове свою особую роль.
США несут ответственность за то, что, выйдя победителем войны в Европе и разделавшись с Японией в Азии, возомнили себя мировым властелином и заодно решили «потеснить» СССР везде, где советское влияние тогда постепенно усиливалось.
Персонифицированный в лице И. Сталина Советский Союз, переживавший эйфорию победителя, не мог не поддаться соблазну претендовать на статус мировой державы со всеми вытекающими
последствиями — насаждением по миру собственной марксистско-ленинской идеологии и сколачиванием на ее основе военно-политических блоков в Восточной Европе и Азии.
Более того, по некоторым данным, мотивом решения Сталина санкционировать наступление северокорейской армии на Сеул стало его стремление сковать военные силы США вдали от европейского континента, где советский вождь рассчитывал значительно расшить социалистический лагерь путем включения в него Германии, Италии и Греции. Именно по этой причине он якобы запретил тогдашнему представителю СССР при ООН наложить вето на резолюцию Совета Безопасности о направлении состоявших преимущественно из американского контингента «ооновских войск» на Корейский полуостров.
Что уж говорить о том, что правителем Северной Кореи был назначен бывший капитан Советской армии Ким Ир Сен, хорошо освоивший науку «лавирования» между Пекином и Москвой и извлекавший из этого свои дивиденды.
Маоистский Китай следует винить в постоянном шантаже СССР на почве «слабости КНР перед лицом американского империализма и гоминьдановского Тайваня», результатом которого стало «выбивание» Мао Цзэдуном у Сталина крупных советских поставок вооружений, технического оборудования, а заодно и согласия на «территориальное расширение сферы влияния социализма в Азии».
В итоге сложных военно-политических перипетий возникло то, что сохраняется и поныне: Корейский полуостров расколот на две части по линии, совпадающей с прохождением 38-й параллели. Единая корейская нация оказалась разделенной, ведущей существование в форме двух противоборствующих государств — носителей враждебных политических, идеологических и социально-экономических систем. По сути, именно руками политиков США, СССР и КНР корейский народ был разъединен, разобщен и стал заложником их геополитических игр и державных амбиций.
Так появился очаг напряженности, представляющий не региональную, а глобальную опасность. Он стал одним из четырех подобных очагов, сформировавшихся в период существования послевоенной мировой биполярной системы. Три других, как известно, находились в Германии, Вьетнаме и Китае. Их общей отличительной
чертой стал раскол некогда единой нации, выражавшийся в образовании на принадлежавшей ей территории двух конфликтовавших и зачастую противоборствовавших друг с другом государств.
В условиях глобальной биполярности эти четыре очага напряженности оставались серьезными источниками угрозы возникновения взрывоопасных конфликтов. Противостояние в Тайваньском проливе и на 38-й параллели, вьетнамские войны с участием Франции и США, постоянный алармизм вокруг Западного Берлина, материализованный в сооружении символа антагонизма двух систем — Берлинской стены — держали мир в страхе и напряжении.
Некоторое расслабление ситуации мировое сообщество ощутило в 1970-е гг., когда в результате поражения США в Юго-Восточной Азии воссоединения добился Вьетнам, а после визита Р.Никсона в КНР было опубликовано Шанхайское коммюнике, регулировавшее на тот момент проблему «двух Китаев». Почти одновременно Хель-синский процесс привел к смягчению ситуации в центре Европы, хотя проблема мирного объединения Германии окончательно решилась лишь на рубеже 1980—1990-х гг. в преддверие распада «постперестроечного» СССР и биполярной системы в целом. Таким образом, из всех очагов глобальной напряженности, возникших в ходе холодной войны, реально сохранился один единственный — корейский.
Поскольку нынешнее положение на Корейском полуострове есть следствие биполярного противостояния во второй половине ХХ в., его «отголосок», не устраненный до сих пор — сложившаяся там ситуация — будет сохраняться, а любые меры по ее урегулированию, даже самые взвешенные и гуманные, но не нацеленные на окончательное воссоединение разобщенного корейского народа, обречены на провал.
Где выход?
Крах биполярности покончил с идеологическим размежеванием в глобальном мироустройстве, но не привел к ликвидации идейного многообразия политических систем, избираемых той или иной страной в интересах собственного социально-экономического развития.
Негласное табу действует лишь для религиозно-экстремистских террористических режимов и тоталитарных фашистских диктатур. Но и те могут существовать достаточно долго, если открыто не экспортируют вовне свои порочные порядки, идеи и другие «ценности». Подобные примеры имеют место и доныне.
Однако Корея — случай особый. На территории расселения этой древней и некогда единой нации противоборствуют две антагонистические политические системы. При этом цель и смысл существования одной из них заключаются не столько в заботе о благе собственного народа, хотя пропаганда Пхеньяна ее усиленно декларирует, и даже не в доказательстве своих политических, экономических или любых иных преимуществ перед визави, а в самосохранении правящего режима, причем любыми средствами, вплоть до военной силы. Управление Северной Кореей осуществляется на основе принципа династийного вождизма, прикрываемого ортодоксальной фразеологией, именуемой «идеями чучхэ».
Любая подобная система выживает до поры до времени за счет применения одного из двух методов — максимально возможного повышения благосостояния своего населения либо жесткого подавления внутреннего недовольства в нем средствами полицейского террора и наращиванием военной силы для противодействия посягательствам извне. Крах ее происходит в тот момент, когда резервы подпитки избранного ею способа самосохранения оказываются исчерпанными.
Правлению Кимов, инициированному вождями СССР и КНР И.Сталиным и Мао Цзэдуном, в условиях биполярного противостояния еще можно было найти оправдание, но и в ту пору не стоило забывать, что любой пестуемый режим нуждается не только в финансовых вливаниях и покровительстве, но и в строжайшем контроле и регулировании. В какой-то момент «вожжи», сдерживавшие Пхеньян, оказались выпущены из рук, а он, в свою очередь, сменил команду партийных управленцев на боевых командиров.
До сих пор, однако, сохраняется ощущение, что ни геополитически, ни стратегически, и в какой-то степени ни идеологически мы не в состоянии ныне окончательно распрощаться с Кимами. Мы не только сами породили эту «династию», но втихую подкармливаем, поддерживаем и обхаживаем 25 млн северных корейцев. Постоянно
прощаем долги, списываем Пхеньяну миллиардные суммы займов — средства, которые и для собственного бюджета были бы нелишними. При этом объем нашей двусторонней торговли просто мизерный — порядка 75—80 млн долл. в год.
Хотя уже не восторгаемся, но зачастую со скрытым удовлетворением наблюдаем «игру» молодого северокорейского лидера с ракетно-ядерными пусковыми кнопками. Кстати, нелишне задать вопрос: откуда у Северной Кореи, страны экономически отсталой и попросту бедной, появился собственный ядерно-ракетный комплекс? Зарубежные и отечественные эксперты отвечают прямо: помощь в этой области КНДР оказали СССР, Пакистан и... современная Россия. На определенном этапе не исключалось участие Китая. Хотя вероятность этого значительно меньше.
Понятно, что в советское время такая помощь предоставлялась под благовидным предлогом развития в Северной Корее собственного «мирного атома». Но даже в этом случае следовало учитывать особенности существующего в стране режима и, тем более, характер личностей его лидеров. Если дед и отец нынешнего вождя все же отличались некоторой сдержанностью (возможно, в силу ограниченности технических и финансовых возможностей), то про их внука и сына это можно сказать с большим трудом.
Так, при Ким Ир Сене КНДР произвела всего 15 ракетных запусков, при Ким Чен Ире — 16. Ким Чен Ын за время пребывания во власти санкционировал уже порядка 90(!) ракетных пусков — втрое больше общего количества испытаний, осуществленных при его деде и отце. Ракетно-ядерную гонку в КНДР увенчали недавние успешные испытания водородной бомбы.
Интенсификацию северокорейской ракетно-ядерной программы ее адвокаты обычно оправдывали угрозой, исходящей от американской системы ПРО ТНААD, размещенной на территории Южной Кореи. Но в этом прослеживается определенное лукавство: их оппоненты ссылаются на зеркально противоположную причину ее развертывания — совершенствование и наращивание ядерных и ракетных систем КНДР. В этом есть резон, поскольку развитие северокорейских ракетно-ядерных средств стартовало намного раньше установки американских противоракет на Юге Кореи.
Можно долго спорить о том, кто виноват в резком ухудшении отношений между КНДР и США после достижения в начале ХХ! в. в рамках «шестерки» ряда договоренностей о сворачивании северокорейской ядерной программы. Но остается фактом, что денуклеа-ризация Корейского полуострова стала особенно актуальной для мира после прихода ко власти на Севере Ким Чен Ына.
Рубеж 2011—2012 гг. казался почти идеальным временем не только для смягчения напряженности в межкорейских отношениях, но и для продвижения к созданию системы региональной безопасности в АТР. Одна из самых «мягких» за последнее десятилетие американская администрация Б. Обамы, занявшая в корейском вопросе позицию «стратегического терпения», рассчитывала на либерализацию режима в КНДР. Однако этого не произошло, скорее всего, по причинам вынужденной необходимости консолидации власти внутри Северной Кореи в руках ее нового лидера. Д. Трамп в отличие от Б. Обамы «либеральничать» не захотел.
Давно сложилось впечатление, что слова и действия сторон, конфликтующих на протяжении десятилетий по обе стороны 38-й параллели, ассоциируются с бесполезным и бессмысленным «вращением белки в колесе»: создавая время от времени имитацию продвижения вперед, хотя по сути оппоненты топтались на месте. Для всех здравомыслящих наблюдателей очевидно одно: вражда и напряженность между Севером и Югом исчезнут, и подлинный мир воцарится лишь тогда, когда обе части Кореи объединятся.
Идея эта в свое время дискутировалась на межкорейском уровне, и ее реализация фигурировала в повестке двустороннего диалога Севера и Юга как цель, достижение которой обеспечит мир и согласие не только внутри Кореи, но и во всей Северо-Восточной Азии. Однако по целому ряду причин переход к практическому осуществлению этой идеи был приостановлен.
Главным аргументом современных противников объединения выступает то, что воссоединение Кореи невыгодно никому: США оно лишает возможности беспрепятственного военного присутствия на Корейском полуострове в качестве «контролера» над действиями Пекина, а КНР — «буферной зоны» как некоего гаранта обеспечения интересов страны в регионе. Для Южной Кореи объединение по существу чревато астрономическими финансовыми издержками,
а для северокорейского режима — его исчезновением с политической карты мира.
В российской экспертной среде есть те, кто словесной «мишурой» условий, оговорок и заверений в «психологическом, а не военном» характере ядерного потенциала КНДР стремятся фундировать свой призыв к сохранению так называемой конфронтационной стабильности, то есть консервации на полуострове ситуации, грозящей глобальным ядерным конфликтом.
Есть также те, кто склонен к определенным действиям, но представляет их как не во всем последовательную цепь неких шагов, зависящих один от другого, но не всегда реальных или реалистичных. По их разумению, процесс нормализации корейской ситуации может занять десятилетия.
Наиболее взвешенным, оптимальным и эффективным представляется подход тех специалистов, кто видит основную ошибку в том, что сформировавшиеся на Корейском полуострове разграничительные линии априори создают некую «презумпцию раскола», не позволяя воспринимать корейцев как единую нацию. Только в опоре на такую позицию решение корейской проблемы можно достаточно быстро сдвинуть с мертвой точки. Последним и наиболее убедительным подтверждением безальтернативности национального воссоединения стало участие единой команды корейских спортсменов в церемонии открытия зимней Олимпиады в Пхенчхане.
Это событие по существу дало толчок наблюдавшейся недавно миром серии взаимных двусторонних шагов Вашингтона и Пхеньяна навстречу друг другу, результатом которых стала беспрецедентная встреча в Сингапуре 12 июня 2018 г. лидеров США и КНДР. Породив большие надежды, она, однако, выдвинула целый ряд вопросов, ответы на которые пока четко не просматриваются.
«На поверхности» лишь то, что за гарантию сохранения своего режима Ким готов заплатить любую цену вплоть до ядерного разоружения. Трамп же, со своей стороны, никогда не скрывал, что де-нуклеаризация Северной Кореи — это пусть существенная, но все же лишь часть плана его администрации по ликвидации очага напряженности на Корейском полуострове, и частичное смягчение противоречий между США и КНДР еще не приближает кардинального решения главной его проблемы — объединения разделенной
нации. Отсюда возникает вопрос: что представлял собой американо-северокорейский саммит — шаг к замирению или передышку на поле битвы?
В сегодняшней обстановке очевидно, что проблема объединения Кореи нисколько не утратила актуальности, а, напротив, ее решение становится все более востребованным. Однако достижение реального объединения должно осуществляться не только и не столько усилиями лишь двух корейских государств, но при активном участии ООН и международного сообщества в целом.
США, КНР, Россия и Япония в силу своей ответственности за ситуацию, сложившуюся вокруг Кореи около 70 лет назад, должны быть официально провозглашены Советом Безопасности и Генеральной Ассамблеей ООН уполномоченными по ее урегулированию. Действовать они обязаны согласованно, с единой позиции и в едином ключе, отставив в сторону разногласия, распри и противоречия.
Очередность шагов предположительно может быть следующей:
1. Поскольку защитники Ким Чен Ына считают, что единственной целью его ракетно-ядерных угроз является привлечение к себе внимания, то от лица мирового сообщества ему следует предложить вступить в переговоры с «группой четырех» с целью выяснения его требований, поставив условием со стороны «четверки» запрет новых ракетных пусков и инициации любой иной военной деятельности.
2. В случае достижения конкретных договоренностей с Ким Чен Ыном Северной Корее будет предложено включиться в процесс объединения, рассчитанный на 5—7 лет, а в качестве предварительного согласия санкционировать проведение на ее территории всеобщего референдума по данному вопросу под строгим и независимым международным контролем. Одновременно аналогичный референдум следует провести и в Южной Корее. Официальным будет считаться результат, полученный в ходе общенационального опроса на территории обоих корейских государств.
3. Отказ от переговоров или срыв их северокорейской стороной влечет введение против нее не очередных ограничительных санкций, а режима международной изоляции, утвержденного ООН. В то же время, в случае согласия КНДР на объединение ее нынешним руководителям должно быть гарантировано избавление от любых форм преследования, на которых сегодня настаивает Юг.
Объединение может быть осуществлено первоначально в форме широкой свободной конфедерации с максимально возможным сохранением государственных структур, действующих по обе стороны 38-й параллели. Следующими шагами станут проведение на полуострове свободных демократических выборов и конституционной реформы в единой и независимой Корее.
Что касается проблемы взаимной адаптации двух частей новой Кореи, то она будет, естественно, непростой и болезненной, но, как показывают примеры Германии и Вьетнама, постепенно все станет налаживаться. Во всяком случае, любая самая мучительная адаптация намного лучше ядерной войны.
Возникает вопрос: каковыми окажутся последствия объединения для самих корейцев, «четверки» его стран-кураторов и региона СВА в целом? Не нарушится ли в его результате баланс их сил и интересов?
Главным безоговорочно позитивным итогом межкорейского объединения станет устранение очага напряженности на полуострове, что благоприятно отразится не только на политико-экономических реалиях воссоединенного корейского государства, но и на ситуации в СВА и АТР в целом. Возникнут ощутимые предпосылки для создания давно необходимой в нем системы коллективной безопасности — цели, которая ранее выглядела недостижимой.
Объединенная Корея не просто укрупнится, а существенно увеличит государственную экономическую и ресурсную мощь, повысит политический и военный потенциал. Обретя нейтральный статус, она расширит свою открытость не только по отношению к традиционным союзникам — США и Японии, но, благодаря снятию «барьеров напряженности», получит возможность еще большего углубления разнообразных связей с крупнейшими государствами региона — Китаем и Россией.
Япония как островное государство выиграет от ликвидации реальной угрозы ее безопасности, усиливающейся сегодня в результате интенсивных ракетно-ядерных испытаний Северной Кореи. Отсутствие такой угрозы, безусловно, поспособствует дальнейшему углублению и расширению политических, торгово-экономических и культурных отношений Японии с соседями по региону.
Свою долю выгод от воссоединения Кореи получит и Россия. Прежде всего, с исчезновением постоянного дестабилизирующего источника региональной напряженности будет устранена некая «геополитическая двусмысленность». Унаследовав от СССР «квазисоюзнический статус» Северной Кореи, Россия была вынуждена постоянно проявлять в отношении нее сдержанность и действовать «с оглядкой», в то время как КНДР, не считаясь с нами, вела свою игру, создав ядерную опасность вблизи наших границ.
Помимо поставщика дешевой рабочей силы, которая никуда не исчезнет, большого экономического интереса как инвестор, торговый партнер или источник природных ресурсов Северная Корея для нас не представляет, а отдача от помощи ей со стороны России практически равна нулю. Пестуя ее, мы не способствовали ускорению процесса объединения, а, наоборот, тормозили его.
Добиваясь объединения Кореи, мы одновременно вносим выгодные для себя корректировки в наши отношения с КНР. Так, поддержка северокорейского режима не только автоматически «привязывала» нас к Пекину как главному партнеру КНДР, но и ставила в некое подчиненное по отношению к нему положение. Воссоединение корейской нации избавит Россию от такой подчиненности, «развяжет» ей руки и, усилив одновременно американский прессинг на Китай, позволит укрепить свои позиции в регионе.
Нацеливаясь на мирное объединение Кореи, можно пойти на сотрудничество с США в решении северокорейской ядерной проблемы, которое может оказаться полезным для нас. Во-первых, оно даст шанс рассчитывать на некоторое улучшение отношений с Соединенными Штатами. Во-вторых, оно не только повысит степень координации с Китаем, но, четче представляя нюансы его подходов к северокорейской проблеме, позволит оказывать определенное влияние на взаимоотношения КНР и КНДР. В-третьих, активизирует роль России в азиатских делах, включая формирование в будущем структур безопасности в СВА и АТР.
Некоторые эксперты твердо стоят на том, что воссоединение Кореи неприемлемо как для США, так и для Китая. Что касается КНР, возможно, раньше такая точка зрения могла считаться обоснованной, ибо Китай рассматривал КНДР как некоего гаранта обеспечения его интересов в регионе. Но тогда он еще не обладал мощью
одной из первых экономик мира и сегодняшним силовым потенциалом. При этом новом качестве Китая северокорейский «рычаг» утратил для Пекина свою актуальность.
Учитывая неуклонное стремление материкового Китая к воссоединению с Тайванем, логично предположить, что если дело дойдет до «торга» с Америкой по соответствующей проблеме, то от такого союзника, как Северная Корея, Пекин может предпочесть избавиться. Таким образом, идеальным и приемлемым станет комплексный подход к решению рассматриваемого вопроса: объединение Кореи и ликвидация очага напряженности на Корейском полуострове осуществятся параллельно с возвращением Тайваня в «лоно родины».
«Отпустив» Тайвань к Китаю по схеме Гонконга и Макао и распространив взамен свое влияние на север Корейского полуострова, США фактически ничего не теряют, получая относительный мир и спокойствие в СВА. Все это должно безоговорочно осуществляться на условиях полной демилитаризации Кореи и вывода с ее территории американских противоракетных систем.
Прогнозы, как известно, вещь неблагодарная, но иногда они могут влиять на текущий ход событий. Один их них содержится в докладе Американского национального совета по разведке «Глобальные тенденции 2030: альтернативные миры»3, относящегося к будущему Северо-Восточной Азии. По мнению американских разведчиков, к 2030 г. мир будет кардинально отличаться от сегодняшнего, и ни одна страна, включая США и Китай, «не будет мировым гегемоном». Что касается региона СВА, то в грядущее десятилетие ему предстоит пережить глубокие и серьезные изменения. Важнейшей тенденцией здесь прогнозируется усиление Китая и ослабление США на фоне общего сужения диапазона американского доминирования.
Воссоединение Тайваня с КНР и объединение Кореи позиционируются как «неизбежные» к середине 2020-х гг. Объединенная Корея станет государством «среднего звена» и будет играть важную роль в регионе. Четыре возможных варианта ее поведения в области безопасности включают: 1) сохранение союза с США; 2) нейтралитет по образцу Швейцарии; 3) стратегическую независимость; 4) китайско-корейское соглашение.
Эксперты считают, что в любом случае объединенная Корея обречена проводить политику балансирования, стараясь соблюсти стратегический нейтралитет и одновременно сохранить хорошие отношения с США и соседними странами.
Примечания
1 Ткаченко В.П. Конфедерация или сообщество в Корее: возможен ли компромисс // Политические, экономические и культурные аспекты объединения Кореи. М.: ИДВ РАН, 1997. Ч. 2. С. 5—20.
2 Воронцов А., Агальцов П. Возможна ли многосторонняя структура безопасности в Восточной Азии // Проблемы Дальнего Востока. 2010. № 4. С. 8.
3 Давыдов А.С. Позиции США и Китая: прогноз развития военно-политической обстановки в Северо-Восточной Азии до 2030 г. // Северо-Восточная Азия: региональные измерения безопасности и российско-китайское сотрудничество. М., 2014. С. 256—266.
