CC BY
133
УДК 091
Д. К. Богатырев ** ПАСКАЛЬ
D. K. Bogatyrev PASCAL
Паскаль Блез (19.07.1623-19.08.1662) — знаменитый французский математик, физик и религиозный философ. Наряду с Декартом он является одним из творцов науки Нового времени и научного стиля мышления в целом, определившего интеллектуальную атмосферу новоевропейской цивилизации. Происходил из дворян и получил серьезное домашнее образование. Паскаль внес огромный вклад в формирование гидростатики как науки, заложил теорию вероятностей, изобрел первую счетную машину, предвосхитил некоторые идеи дифференциального и интегрального исчисления, оказал значительное влияние на формирование логики Пор-Рояля. Своеобразие математического мышления Паскаля вызывало удивление у современников (Декарт, Гюйгенс), признавшими его гением при жизни. Рано проявившийся талант и изнурительный интеллектуальный труд подорвали здоровье мыслителя. Он жил, периодически восстанавливая здоровье, и умер после мучительной продолжительной болезни. Главное философское сочинение «Мысли» (полное название «Мысли о религии и некоторых других предметах») скомпоновано его последователями на основании афоризмов и фрагментарных записей, сделанных Паскалем в те редкие минуты, когда болезнь оставляла его.
На фоне прогрессирующей болезни происходило углубление религиозности Паскаля. Он сблизился с янсенистами, вступил в жесткую полемику с иезуитами, ханжески искажавшими, по его мнению, католическую религию. Результатом этой критики стали «Письма к провинциалу». Считается, что иезуиты не простили ему памфлета. Однако основной критический импульс Паскаля направлен против вольнодумцев, деистов и атеистов. С 1655 г. Паскаль переселился в аббатство Пор-Рояль, ведя жизнь отшельника-аскета
* Богатырёв Дмитрий Кириллович, доктор философских наук, профессор, ректор Русской христианской гуманитарной академии
360
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2017. Том 18. Выпуск 4
в духе существенной для католицизма традиции святости «сораспятия Христу». Несмотря на тяжелую болезнь, Паскаль носил под одеждой железный пояс с шипами, помогавший ему смирять гордыню, уподобляясь Спасителю в крестонесении. По мнению исследователей, Паскаль испытал в 1654 г. опыт личного богообщения, кардинально изменивший его миросозерцание, о чем свидетельствуют зашитые в его камзоле и обнаруженные после смерти документы. Из церковных мыслителей наибольшее влияние на философа оказал бл. Августин.
Паскаль находится в круге идей и образов своего времени. Воспитание его проходило при значительном влиянии идей Монтеня, а особенное интеллектуальное воздействие на Паскаля оказал Декарт. Они стали его интеллектуальными визави. Паскаль предлагает своеобразную интерпретацию идей своей эпохи. Ее можно оценить как экзистенциально-критическую, противостоящую доминирующей апологетико-догматической, представленной как рационализмом, так и эмпиризмом. Космос Нового времени, — бесконечный, подчиняющийся законам механики, неодушевленный и отделенный от Бога, — переживается Паскалем в эмоционально-смысловом контексте. «Вечное молчание этих бесконечных пространств ужасает меня». В этом экзистенциальном переживании можно прочитать не только страх, но и смирение перед бесконечностью божественного творения. Паскаль не разделял наивного гносеологического оптимизма своей эпохи, бескомпромиссно выраженного Декартом. Согласно Паскалю, сотворенная природа бесконечна и до конца непостижима как в целом, так и в мельчайших деталях.
Бог у Паскаля не безликая первопричина бытия, наиболее типической символизацией которой можно считать субстанцию Спинозы. Бог Паскаля — это «Бог не ученых и философов, а живой Бог живых, Бог Авраама, Исаака и Иакова». Познание Его недостижимо на пути догматического рационального конструирования, которым по-своему идут и ученые, и теологи. (Любопытно в связи с этим замечание В. Н. Лосского о том, что если Бог ученых и философов мертв, то Бог теологов жив лишь наполовину.) Критика рационализма у Паскаля весьма оригинальна, отличаясь и от эмпиризма, и от религиозного догматизма, и от безрелигиозного скептицизма. Представитель последнего, Монтень, — один из наиболее повлиявших на Паскаля авторов, — является притом едва ли не самым критикуемым: скептицизм его духовно-поверхностен, вольнодумство вредоносно для человеческой души. «Безбожный эпикуреизм» Монтеня «подкладывает подушечки под локти грешников».
Наиболее оригинальными элементами философии Паскаля считаются антропология и гносеология, тесно связанные и обусловливающие друг друга. Представления эмпириков и рационалистов, дуалистический взгляд на человека как состоящего из души и тела, не отвергаемые полностью, становятся у Паскаля элементами более объемного и цельного мировоззрения. Сам человек выступает сложным существом, заключающим в себе различные компоненты. Как следствие, познание оказывается многофакторным процессом, который отнюдь не исчерпывается теми абстрактными моделями «гносеологического субъекта», которые предлагают и эмпиризм, и рационализм. Фактически перед нами праобраз концепта «жизненного мира» у позднего Гуссерля, который
получил различные трактовки в феноменологии и экзистенциализме XX в. Чувственный опыт, как его представлял себе эмпиризм, не является фундаментальным ограничением разума, скорее — его дополнением. Как и разум, чувство не сообщает человеку знания всей полноты жизни. Разум ограничен более кардинально, чем только чувством: «снизу» — случаем, «сверху» — сердцем. Идея случайного и алогичного, упорно вытесняемая ментальностью Просвещения вплоть до Гегеля, была признана законной только в XX столетии и даже чрезмерно превознесена в концепциях иррационализма.
Гораздо продуктивнее представляется идея сердца как главного органа познания, восходящая к Библии и глубоко разработанная в восточной патристике (П. Флоренский находил у Паскаля «особое сродство с Православием»). «...Мы познаем истину не одним разумом, но и сердцем; этим-то последним путем мы постигаем первые начала, и напрасно пытается оспаривать их разум, который совсем тут неуместен. Знание первых начал, как например, что существует пространство, время, движение, число, прочно, как ни одно из знаний, достигаемых нами путем рассуждения». Паскаль развивает своеобразную гносеологию, которую уместнее всего охарактеризовать в качестве кардиоцентричного интуитивизма. Его идея духовно чувствующего сердца легла в основу концепции постижения ценностей духовно-эмоциональной интуицией М. Шелера.
Даже самое полное (в смысле эмпиризма и рационализма) познание, по Паскалю, не дает ни счастья, ни спасения: «Но как далеко от познания Бога до любви к Нему». Познание сердцем приближает к Богу, однако счастье и спасение зависят от Него и достигаются только силою Божией благодати, которая стала возможной для всех христиан через искупительную жертву Иисуса Христа. Поэтому «естественную религию», внутри которой только и может существовать «Бог ученых и философов», Паскаль считает явлением ложным для христианского сознания. Деизм, в частности у Декарта, Паскаль рассматривает как ступень к полному атеизму. По его мнению, идея Бога была необходима Декарту для придания целостности своей системе, Декарт «заставил Бога дать миру щелчок», а потом Он стал ему не надобен.
Атеизм имеет три корня. Самый глубокий — слепота и поврежденность сердца человеческого, преодолеть которую в силах только Бог. Бог преодолел ее искупительным подвигом своего Сына, и это сдвигает центр отношений Бога и человека к человеку: «Тот, кто создал меня без меня, не может спасти меня без меня». Второй корень — ограниченность человеческого разума и отсутствие у людей критического отношения к этой своей когнитивной способности: «В атеизме проявляется ум сильный, но ограниченный». По Паскалю, разумнее и в каком-то смысле «выгоднее» верить в Бога и бессмертие, чем не верить. Отсюда знаменитое «пари Паскаля». Сам факт формулировки такого «пари» о бытии Божием, бессмертии души и нашем практическом разуме, осуществляющем свой экзистенциальный выбор, можно рассматривать не только как проявление острого и оригинального ума, но и в качестве косвенного свидетельства внутренних борений мыслителя (вспомним слова Достоевского: «.через большое горнило моя вера прошла»). Третий, наиболее внешний, или «социологический», корень атеизма составляет общественное
мнение (сформировавшееся не без дурного влияния Церкви, в частности — иезуитов), в свете которого образованному человеку непристойно называть себя верующим, слыть же вольнодумцем — модно.
Антропологию Паскаля можно оценить как христианский гуманизм, но уже далеко не оптимистический в стиле Эразма и флорентийских неоплатоников, а сознающий и переживающий драму внутреннего разрыва со своим евангельским источником. Как и у Пико делла Мирандолы, человек, по Паскалю, соткан из противоречий, и их динамика превращает его жизнь в беспрестанное становление. Христианский гуманизм в лице Пико слишком оптимистичен, забывая о грехопадении, хотя и не отрицает самого понятия греха, как это позднее сделал гуманизм секулярный. Паскаль, не отказываясь от самого принципа «достоинства человека», восстанавливает понятие греха в его законных антропологических правах. В отличие от Пико, человек не сосредотачивает в себе (подобно Богу) все противоречия, что позволяет ему творить свою собственную судьбу. Человек онтологически зажат между абсолютными противоречиями — отрицательной бездной ничтожества и положительной бездной божественной любви и милосердия. Противоречивость человека, по Паскалю, вытекает не из сосредоточения в себе бытия и небытия, а всего лишь из причастности человека к этим абсолютным противоположностям. Если приобщение к небытию свершилось через акт грехопадения, то возвращение совершается через мистерию искупления. Отсюда все остальные противоречия человеческой жизни, выступающие как производные от исходного и превращающие жизнь человека в череду не приносящих ему ни свободы, ни счастья изменений. Человек неспособен жить настоящим, но всегда существует воспоминанием или мечтами о будущем.
Лейтмотив антропологии Паскаля — ничтожность и величие человека, которого можно уподобить «мыслящему тростнику». При этом если ничтожность трактуется все-таки в достаточно традиционном христианском ключе, то понимание величия вполне соотносимо с гуманистическим культом разума. Как и у Декарта, человек, по Паскалю, состоит из двух начал — пространственно-телесного и мыслящего. Пребывая в ценностном поле картезианского «ragito ergo sum», Паскаль переводит осмысление двусоставной природы человека из субстанциально-эссенциалистского в экзистенциально-персоналистический план. «Не в пространстве, занимаемом мной, должен я полагать свое достоинство, а в направлении моей мысли. Я не сделаюсь богаче через обладание пространствами земли. В отношении пространства вселенная обнимает и поглощает меня, как точку; мыслью же своей я обнимаю ее».
В лице Паскаля гуманистическая цивилизация, подходящая к пику своего оптимизма, впервые остро осознала свою внутреннюю ограниченность и противоречивость своей духовной стратегии. Это обусловило неоднозначность восприятия идейного наследия Паскаля. С одной стороны — оценка его как своего рода маргинального философа, «непрофессионала» в области философских наук. (Так, Гегель, несмотря на свойственный ему энциклопедизм, совсем не подвергает анализу метафизику Паскаля в своей истории философии.) С другой стороны — удивительную популярность Паскаля в Европе и России. Искренность и глубину его творчества признавали не только последователи,
но и оппоненты: «Из всех прошлых полемистов остался один Паскаль, ибо он один был гениальным человеком. Он один стоял на развалинах своего века» (Вольтер).
«Мысли» (с подачи Вольтера за главной книгой Паскаля и закрепилось такое краткое название) неоднократно переиздавались в разных редакциях, что связано с этапами освоения рукописного наследия философа и изменениями оценок его идей в новых исторических ситуациях. Считается, что «аутентичный Паскаль» стал доступен широкому читателю только начиная с XIX в., после того как В. Кузен в 1842 г. поставил перед Французской академией вопрос об издании аутентичных текстов Паскаля. Прежние издатели «Мыслей» осуществляли отбор фрагментов в соответствии со своими предпочтениями. Некоторые имели целью представить Паскаля «святым из Пор-Рояля». Но великий мыслитель в каком-то смысле и был таковым, ведь святые также проходят через искушения и сомнения, отсутствие же официальной канонизации вполне объяснимо прагматически-корпоративными и политическими соображениями.
Рост популярности Паскаля связан с кризисом Просвещения, который философ предвидел задолго до его начала. Кантовская модель критики разума, когда теоретический разум ограничен и опытом, и духовно-практической сферой («Звездное небо над моей головой и нравственный закон в моем сердце...») близка паскалевской по самой сути, хотя вполне еще соответствует менталитету Просвещения. Наряду с Кьеркегором, Паскаля принято считать одним из предшественников экзистенциализма. При этом если один из основателей теологического экзистенциализма К. Барт скорее сторонник Паскаля в противопоставлении живого Бога откристаллизовавшимся в культуре и потому неизбывно ложным концептуализациям, то другой классик — П. Тиллих утверждает в пику Паскалю, что Бог Библии и «Бог ученых и философов» — это в сущности один и тот же Бог. «Логика сердца», ставшая одной из ключевых идей аксиологии М. Шелера, восходит к философии сердца Паскаля. Паска-левские интенции были развиты Шелером, который сформулировал свою аксиологию через критику Канта («Формализм в этике и материальная этика ценностей»), до уровня концепции.
В России Паскаль оказал влияние на творчество Л. Толстого, который считал его «учителем человечества» и «философом-пророком»; Ф. Достоевского (смыслообраз «Евклидова ума» очевидно паскалевский) и русскую религиозную философию в целом. Она сочувственно откликнулась на критику западных конфессий — внешнего формализованного католицизма (заметим, что критиком «папизма» в целом Паскаль никогда не был) и протестантства, а также самонадеянного ограниченного разума, который может быть проводником аксиологически полярных содержаний, будучи этим похожим на флюгер. Концепция сердца как духовного средоточия всех познающих способностей человека, вошедшая в русскую мысль из восточной патристики, получила в Паскале союзника с западной стороны. Наибольшее воздействие Паскаль оказал на христианско-персоналистическую традицию в лице А. Хомякова (называвшего себя учеником Паскаля), Н. Бердяева, И. Ильина, Б. Вышеславцева. Фрагментарность и персонализм сближают Паскаля и В. Розанова. Однако Л. Шестов относится к Паскалю резко критически, обвиняя его в работе
«Гефсиманская ночь» в изуверстве, фанатизме, ненависти к разуму (притом, что критика разума с позиции веры (очевидно, нехристианской) составляет основной посыл философии самого Шестова. Сложным можно признать отношение к Паскалю И. Тургенева, воспринявшего ряд идей Паскаля, но отторгнувшего главную — христианство. Вполне логично, что революционно-демократическая традиция с ее наивным рационализмом и утилитаризмом относилась к Паскалю негативно. Рецепция Паскаля в русской культуре представлена в работах Г. Я. Стрельцовой (Паскаль и европейская культура. М., 1994), Б. Н. Тарасова (Мыслящий тростник: Жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей. М., 2004.), а также в антологии «Блез Паскаль: pro et contra» (СПб.: РХГА, 2013).
