CC BY
113
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2013. №4(34)
УДК 811.161.1
ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ЛЕКСЕМ СО ЗНАЧЕНИЕМ «НРАВСТВЕННОСТЬ»
© А.М.Мубаракшина
В статье рассматривается вербализация категории «нравственность» посредством субстантивной лексики и ее парадигматические отношения в русском языке.
Ключевые слова: абстрактная лексика, лексема, нравственность, мораль, парадигма.
В современном обществе прочно закрепилась тенденция к бездуховности человека, равнодушию, лжи. Между тем, согласно А.А.Гируцкому, слово обладает нравственной природой [1]. Как следствие, исследование языковых единиц с проекцией на нравственное начало связывается с идеей необходимости повышения духовных основ современной личности, носителя языка.
Язык в свою очередь определяет принадлежность человека к той или иной национальной культуре, отражающей его ментально-нравственные характеристики. Культура же вербализуется в языке, аккумулирует ключевые категории (концепты), репрезентируя их в знаковом воплощении. Эти ключевые концепты детерминируют языковую картину мира писателя, реализуясь в художественном континууме текстов его произведений, поэтому исследование способов вербализации категории «нравственность» на материале текстов произведений отечественных писателей позволит уточнить представления о базовых элементах языковой картины мира знаковых представителей русской лингвокультуры.
Категория «нравственность» и механизмы ее описания всегда были предметом научных работ в психологии, философии и других науках. Актуальны исследования нравственности и в лингвистике.
В русском языке отдельные категории указанной тематики были рассмотрены в трудах Ю.Д.Апресяна [2], Н.Д.Арутюновой [3], А.Веж-бицкой [4], А.А.Зализняк [5], Т.В.Булыгиной, А.Д.Шмелева [6], Ю.С.Степанова [7], В.Н.Телия [8], Е.В.Урысон [9] и других.
Новизна данного исследования заключается в том, что в работе предпринят анализ группы лексем со значением «нравственность», проанализированы парадигматические отношения между единицами и предложена классификация указанных номинативов. Материалом для исследования послужили имена существительные нравственной тематики, выбранные из произведений «Кю-хля» Ю.Н.Тынянова [10] и «Битва железных канцлеров» В.С.Пикуля [11].
Впервые слово «нравственность» зафиксировано в словарях русского языка XVIII века, когда начало активно функционировать в качестве синонима к лексемам «мораль» и «этика». Со временем, в связи с расширением функционально-семантического поля каждого из этих понятий, неизбежно появились некоторые смысловые оттенки, отличающие их друг от друга.
В данном вопросе правомерно придерживаться мнения профессора П.С.Гуревича о том, что мораль «есть ментальная характеристика личности, проявляющаяся в специфической форме мышления», а нравственность - это «сфера нравственной свободы личности, когда общественные и общечеловеческие требования совпадают с внутренними мотивами, область самодеятельности и творчества человека, внутреннего самопринуждения благодаря сознательности переходящего в склонность и спонтанное побуждение творить добро» [12: 48], то есть нравственность - это область практических поступков, обычаев, нравов.
Что касается этики, то в современном словоупотреблении чаще всего этот термин имеет значение «философская наука».
Отечественная лингвистика имеет свою точку зрения на лексему «нравственность». Так, толковый словарь современного русского языка Д.Н.Ушакова фиксирует два значения: «1. Совокупность норм, определяющих поведение человека. 2. Моральные свойства» [13: 542]. Толковый словарь РАН трактует нравственность как «внутренние духовные качества, которыми руководствуется человек, этические нормы, правила поведения, определяемые этими качествами» [14: 529]. Данная интерпретация является наиболее синкретичной и подразумевается, как правило, при употреблении лексемы в литературных текстах, например: «В германских княжествах строго следили за нравственностью, и суровые чины при старомодных шпагах с хрустом выдирали из парижских изданий легкомысленные картинки: вид француженки, чуточку приподнявшей платье, чтобы поправить чулок, приводил таможню в содрогание, как непотребная порнография» [11: 14].
Существительные, называющие нравственные характеристики человека, занимают особое место в ряду субстантивов как групп имен отвлеченной семантики, реализуемой в пределах разных лексико-семантических вариантов. Согласно классификации А.А.Уфимцевой, основанной на разных степенях абстракции, заявленный пласт лексики относится к группе имен, выражающих в высшей степени обобщенное понятие признака, то есть является результатом изолирующей абстракции [15: 84]. Среди данных имен выявлены такие лексемы, как любезность, наглость, гордость, тщеславие, честь, безнравственность, достоинство, уважение, вежливость, самолюбие, такт, благородство и т.д. Интегральной семой для всей группы номинативов является сема «мораль», определяемая как «нравственные нормы поведения, отношений с людьми, а также сама нравственность» [14: 460]1. Она присутствует в семантической структуре всех исследуемых лексических единиц. Дифференциальные признаки распределяют лексемы на две подгруппы, в которых: 1) содержится указание на душевные качества, 2) содержится указание на правила поведения.
Семантическая тема первой подгруппы определяется через значения слов качество, т.е. «совокупность существенных признаков, свойств, особенностей, отличающих предмет или явление от других и придающих ему определенность» [14: 330], и душа - «то или иное свойство характера, а также человек с теми или иными свойствами; внутренний, психический мир человека, его сознание» [14: 210].
Среди рассматриваемых лексических единиц данной подгруппы можно выявить парадигмы двух степеней:
- имеющие в качестве дифференциальной сему «качество», это лексемы честь («достойные уважения и гордости моральные качества человека; его соответствующие принципы»), достоинство («положительное качество; совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе»), благородство («высокая нравственность, самоотверженность и честность»), доброта (от «добрый» -«делающий добро другим, отзывчивый, а также выражающий эти качества; хороший, нравственный»), добродушие (от «добродушный» - «добрый и мягкий по характеру, незлобивый»);
- имеющие в качестве дифференциальной сему «чувство», которая определяется как «осознанное отношение к чему-нибудь; эмоция, пере-
1 В нашей работе понятия «мораль» и «нравственность» рассматриваются как взаимозаменяемые.
живание». Данное значение вербализуется в лексемах гордость («чувство собственного достоинства, самоуважения»), самолюбие («чувство собственного достоинства, самоуважения, самоутверждения»), раскаяние («чувство сожаления по поводу своего поступка, проступка»), искренность (от «искренний» - «выражающий подлинные чувства; правдивый, откровенный»), неискренность («противоположность искренности»), чистосердечие (от «чистосердечный» - «искренний, откровенный»), гнев («чувство сильного негодования, возмущения»), неблагодарность (от «неблагодарный» - «не испытывающий чувства благодарности»), ненависть («чувство сильной вражды, злобы»)2.
Анализ словарных статей лексических единиц парадигмы первой ступени (честь, достоинство, благородство, доброта, добродушие) свидетельствует о способности коннотаций к тривиальным семантическим взаимодействиям в тексте. Так как под коннотациями лексемы понимаются «несущественные, но устойчивые признаки выражаемого ею понятия, которые воплощают принятую в данном языковом коллективе оценку соответствующего предмета или факта действительности» [2: 159], справедливо будет отметить, что данные лексемы в текстах обладают положительной коннотативной окраской, то есть во всех случаях употребления обозначают качества, заслуживающие одобрения.
Кроме того, примечательно, что, взаимодействуя на одном уровне, слова в некоторых случаях противопоставляются на другом парадигматическом уровне. Так, семантическая особенность лексем парадигмы второй ступени - возможность их классификации на а) положительные, то есть «заслуживающие одобрения, полезные и существенные» [14: 689] (гордость, самолюбие, искренность, чистосердечие), и б) отрицательные - «заключающие в себе отрицание, отвергающие что-нибудь» [14: 596] (гнев, неблагодарность, ненависть).
С точки зрения лексической сочетаемости вышеуказанные языковые единицы, представляющие парадигму «душевные качества», обозначают характеристики, которые могут быть применены по отношению:
- к индивиду: «Да. Я яда носил в кармане порцию хорошего, дабы отравиться сразу, если нарвусь на оскорбление чести» [11: 8]. Ценность качества, обозначаемого лексемой, для личности абсолютизируется, что говорит о высоком моральном облике ее носителя. «Европейские газе-
2 Здесь и далее значение всех лексических единиц приводится из Толкового словаря РАН [14].
ты писали о нем как об очень большом политике, который в пору небывалого унижения своего отечества умеет сохранять достоинство посла великой державы» [11: 29]. Лексема в данном случае характеризует скорее не качество человека, а занимаемую им должность, непременным атрибутом которой оно является.
«Симпатии французов к России нисколько не пострадали от войны, в Париже с большим уважением отзывались о русском солдате как о стойком противнике, не лишенном благородства» [11: 41]. Автор использует прием метонимии, чтобы посредством нравственной характеристики одного солдата охарактеризовать моральный облик всей русской армии.
«Конечно, ученому нелегко дался этот шаг, и на искренность Горчаков решил ответить тем же святым чувством» [11: 165]. Называемое качество наделяется неким сакральным смыслом, который свидетельствует не только о высоких нравственных идеалах его носителя, но и дает намек на приверженность к религии.
«Один лишь старик Август Бебель с обычным чистосердечием говорил на публичных митингах рабочих» [11: 11]. Не случайно подчеркивается возраст говорящего, который позволяет предположить, что с годами люди приобретают нравственные характеристики, являющиеся для них «обычными».
«Царь отлично понимал качество доброты, сиявшей в голубых глазах Бенкендорфа и пленявшей женщин» [11: 105]. По данному контексту можно судить о том, что автор наделяет абстрактное существительное доброта свойствами конкретного, а именно присваивает ему такую характеристику, как качество в значении «совокупность существенных признаков, свойств, особенностей, отличающих предмет или явление от других и придающих ему определенность». «Из чиновничьей службы Бисмарк вынес ненависть к прусской бюрократии» [11: 68];
- к группе людей, образующих народность, национальность, государство: «Вы немножко наивны, как и следует человеку науки, а я, наверное, слишком жесток в вопросах, кои относятся до чести моего отечества» [11: 165]; «Кажется, - сказал он Балабину, - мне удастся вывести Россию из конфликта без ущерба для ее достоинства» [11: 29].
Встречаются контексты, где можно говорить о таком приеме, как персонификация, однако здесь вопрос о том, насколько он соответствует действительному взгляду писателя на вещи, выходит за пределы стилистики и относится к области миросозерцания вообще. Там, где автор верит в одушевленность названных качеств, они
уже воспринимаются как одушевленные и такими изображаются: «Национальная гордость возмущена, в низах народа скапливается громадный взрыв патриотизма» [11: 34]; «Наполеон III заверил Горчакова, что условия мира не будут отяготительны для русской чести, о чем князь сразу же поспешил сообщить в Петербург -канцлеру Несельроде» [11: 29].
Стоит отметить, что персонификация касается не только положительно характеризующих качеств, но и отрицательных: «Не скрою от вас, любезный коллега, что России предстоит испытать чесотку своего самолюбия» [11: 29]; «Сейчас в Берлине боятся Петербурга, но берлинских дураков страшит и гнев австрийский» [11: 23];
- к целому миру: «Сплошное добродушие было в основе всего мира» [11: 43]; «Мир еще ужаснется от своей черной неблагодарности» [11: 25].
Существенный элемент лексического значения слов второй подгруппы, выступающий в качестве дифференциального семантического признака, выражается при помощи составного наименования правила поведения, значение которого можно раскрыть через значение слов, входящих в него. Первое - правило - определяется как «образ мыслей, норма поведения, обыкновение, привычка», второе - поведение - трактуется как «образ жизни и действий».
Состав данной подгруппы формируется за счет лексем уважение («почтительное отношение, основанное на признании чьих-нибудь достоинств»), почет («уважение, оказываемое кому-нибудь обществом, окружающими людьми»), воспитание («навыки поведения, привитые семьей, школой, средой и проявляющиеся в общественной жизни»), невоспитанность (антоним воспитанности), вежливость (от «вежливый» -«соблюдающий правила приличия, воспитанный, учтивый»), внимание («заботливое отношение к кому-чему-нибудь»), невнимание (антоним внимания), галантность (от «галантный» - «изысканно-вежливый, любезный»), такт («умение вести себя пристойно, уважая других, чувство меры в поведении, поступках»), добропорядочность (от «добропорядочный» - «приличный, достойный одобрения, порядочный»), любезность (от «любезный» - «обходительный, предупредительный, учтивый»), манеры («внешние формы поведения»), фривольность («не вполне пристойный поступок»), наглость (от «наглый» - «дерзко беззастенчивый, бесстыдный»), бесцеремонность (от «бесцеремонный» - «беззастенчивый и развязный, выходящий за границы вежливости»), презрение («глубоко пренебрежитель-
ное отношение к кому-чему-нибудь»), порок («развратное поведение»), преступление («общественно опасное действие, нарушающее закон и подлежащее уголовной ответственности»), оскорбление («оскорбляющий поступок, оскорбляющие слова»), лесть («лицемерие, угодливое восхваление»), безнравственность (от «безнравственный» - «нарушающий правила нравственности, противоречащий им»), невежество («невежливое поведение, невежливость»), предательство («вероломство, поступок, поведение предателя»), наглость («наглый поступок, выражение»), подлость («подлый поступок»), лицемерие («поведение, прикрывающее неискренность, злонамеренность притворным чистосердечием, добродетелью»).
Отчетливо видно, что в значении слов данной группы рациональный сигнификативный слой преобладает над конкретно-чувственным денотативным, который в некоторых случаях вообще оказывается пустым, то есть с данными словами в сознании не ассоциируются никакие конкретные образы, например: «Рослый Бисмарк почтительно склонялся к плечу невысокого Горчакова, выражая самое искреннее внимание, как ученик к мудрому учителю» [11: 19].
Как и в предыдущей группе, лексемы, указывающие на правила поведения, можно маркировать как «положительные», к которым относятся такие слова, как уважение, почет, вежливость, внимание, галантность, такт, добропорядочность, любезность, так и отрицательные: фривольность, наглость, бесцеремонность, презрение, порок, преступление, лесть, безнравственность, невежество, невоспитанность, предательство, оскорбление, подлость, лицемерие, невнимание.
«Психологически реальные» [16] значения словесных единиц исследуемой группы слов, представленных в произведениях Ю.Н.Тынянова и В.С.Пикуля, практически во всех случаях соответствуют их «лексикографическим» значениям, указанным в современных словарях русского языка: «Здесь, прикрывая неприязнь утонченной вежливостью, он противоречит всесильному диктатору Меттерниху» [11: 21]; «Адмирал терпеть не может ни щеголей, ни французятины и, глядя на щеголя, думает: «Эх, шалбер» (шалбе-рами он называл всех щеголей), - но почет и уважение адмирал любил» [10: 31]; «Адвокаты на суде рыдали, до небес превознося своего кроткого подзащитного как образец философского мученичества и небывалой галантности» [11: 18].
Однако в некоторых случаях благодаря текстовому окружению слово приобретает дополнительные оттенки: «Тютчев снова оказался в кругу
семьи, а дочери, как и жена, с благородным тактом делали все, чтобы он забыл о могиле, которую поливали серые петербургские дожди» [11: 163]. Так, можно говорить о том, что слово «благородный» указывает не на высокую нравственность, а на дворянское происхождение, поэтому такт в данном случае рассматривается как привилегия дворянского поведения, а не поведение вообще. То же происходит при характеристике героини, имеющей иностранное происхождение: «Она была глубоко несчастна из-за частых измен мужа, что не мешало ей с немецкой добропорядочностью регулярно поставлять клану Романовых все новых отпрысков» [11: 47]. В данном случае добропорядочность воспринимается сознанием писателя как врожденное качество, характерное для представителей именно немецкой нации, а не иной.
Совпадение со словарной дефиницией наблюдается и у слов отрицательной семантики: «Вскоре князь заметил в отношении к нему императора некоторую фривольность, какой не замечал ранее» [11: 161]; «Под наукой общежития, - говорил Куницын, как бы порицая кого-то, - разумеется не искусство блистать наружными качествами, которые нередко бывают благовидною личиной грубого невежества, но истинное образование ума и сердца!» [10: 32]; «Мы не можем послать Узедома ни к какому приличному двору Европы... именно из-за невоспитанности его жены» [11: 160]; «Предательство было непоправимо для России!» [11: 29]; За оскорбление публичное верховной власти, - сказал Ермолов, - застрелить» [10: 157]; «Он называет ваше превосходительство, - бормотал толмач, - шакалом и трусом, он говорит о подлости вашего величества» [10: 145].
Стоит отметить, что тексты произведений, взятых для анализа лексем заявленной тематики, содержат множественные описания политических деятелей и военачальников союзных и враждебных государств. Как следствие, лексемы, вербализующие составляющие антинравственности, чаще всего встречаются в том, что касается политических недругов, например, Австрии: «И с презрением говорила о короле Викторе-Эмануиле» [11: 67]; Франции: «Бисмарк многое перенял из практики Наполеона II, но беспардонная наглость бонапартизма в переводе с французского языка на немецкий звучала грубее и решительнее» [11: 156]; Англии: «Но опасения оказались излишни: Наполеон поехал преподать Англии урок французской тирании, а получил от нее урок английского лицемерия» [11: 73].
Зачастую негативная коннотация лексемы, передаваемая ее словарной дефиницией, практи-
чески утрачивается в контексте и воспринимается читателем в качестве позитивной либо нейтральной в том случае, когда имеется противопоставление с явлением, которое в оценке автора считается худшим из двух: «Я готов на преступление, на порок, но только не на бессмысленную жизнь» [10: 142].
Как показывает анализ употребления лексем заявленной тематики, наименее частотной является лексема «безнравственность». Также можно отметить, что ее лексическое значение независимо от контекста не подвержено включению нового смыслового содержания в систему уже имеющегося: «Сердце этого молодого человека было пусто, ни одной искры истинного добродушия не было в нем, одна беспорядочная ветреность да какие-то звуки в голове, и при этом нерадивость, легкомыслие и - увы - безнравственность! » [10: 43].
Дифференциация выбранных слов по признаку «положительный/отрицательный» легко осуществляется посредством анализа лексического значения, данного в различных словарях, однако этот метод применим не ко всем рассмотренным лексемам. Коннотации слов манеры и воспитание не входят непосредственно в их толкование. Это связано с тем, что данные лексемы выражают имена, обозначающие категории реального мира, выступающие в роли родовых понятий по отношению к видовым. Кроме того, в значении слов отсутствует четкое противопоставление по тем или иным семантическим признакам, что приводит к недостаточной информативности объема данных понятий. Конкретизировать их эмоционально-экспрессивную нагрузку возможно посредством атрибутивных распространителей, например: «Стройный, голубоглазый джентльмен, он получил благородное воспитание в Мейнингене, склад ума имел несколько педантичный, но держался, как независимый «викторианец», уже положивший в карман полмира» [11: 161]; «Значит, - сказал Бисмарк, - я совершил большую ошибку, беря в жены особу с благовоспитанными манерами» [11: 154]; «Он непременно должен был выделяться своими эксцентричными манерами на фоне серых придворных его величества» [11: 42]; «Горчаков, напротив, считал неприемлемым его скверное воспитание, влияющее на политическую обстановку старого света» [11: 87].
Таким образом, исследование в области вербализации лексики с тематикой «нравственность» в текстах Юрия Тынянова и Валентина Пикуля позволило нам выделить ряд основных лексических парадигм в сфере субстантивной лексики, в которых лексемы противопоставля-
ются и объединяются по тем или иным семантическим признакам. Отметим, что «лексикографическое» значение проанализированных лексем не всегда совпадает с «подразумеваемым», приобретая новые смысловые оттенки. Это также доказывает тот факт, что лексика нравственной тематики является одним из важных фрагментов языковой картины мира писателей, что дает в перспективе почву для исследования данных слов в других аспектах.
1. Гируцкий А.А. Общее языкознание. Пособие для студентов вузов. - Минск: ТетраСистемс, 2008. -320 с.
2. Апресян Ю.Д. Исследования по семантике и лексикографии в 2 томах. - М.: Языки славянских культур, 2009. - Т. I: Парадигматика. — 568 с. (Studia philologica).
3. Арутюнова Н.Д. О стыде и совести // Логический анализ Языка. Языки этики. — М.: Языки славянской культуры, 2000. - 448 с.
4. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. А.Д.Шмелева под ред. Т.В.Булыгиной. - М.: Языки русской культуры,
1999. - 291 с.
5. Зализняк А.А. О семантике щепетильности (обидно, совестно и неудобно на фоне русской языковой картины мира) // Логический анализ языка. Языки этики. - М.: Языки славянской культуры,
2000. - 448 с.
6. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Грамматика позора // Логический анализ языка. Языки этики. -- М.: Языки славянской культуры, 2000. - 448 с.
7. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М.: Академический проект, 2001. -990 с.
8. Телия В.Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 228 с.
9. Урысон Е.В. Голос разума и голос совести // Логический анализ языка. Языки этики. - М.: Языки славянской культуры, 2000. - С. 184 - 189.
10. Тынянов Ю.Н. Кюхля. Рассказы. С илл. - Л.: «Ху-дож. лит.», 1973. - 560 с.
11. Пикуль В.С. Битва железных канцлеров: Роман и миниатюры. - М.: Современник, 1994. - 431 с.
12. Гуревич П.С. Философия человека, часть 2. Основы христианского Богословия // URL: http://www.society.plbu.ru/gurevich_humanphil.html (дата обращения 12.01.2013).
13. Ушаков Д.Н. Толковый словарь современного русского языка / Д.Н.Ушаков; под ред. д-ра фи-лол. наук Н.Ф.Татьянченко. - М.: Альта - пресс, 2005. - 1216 с.
14. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / РАН. Институт русского языка им.В.В.Виноградова. Отв. ред. Н.Ю.Шведова. - М.: Издательский центр «Азбуковник», 2008. - 1175 с.
15. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: Учебник. - М.: КомКнига, 2007. - 352 с. (Новый лингвистический учебник).
16. Ситникова О.В. Лексика морально-нравственного содержания в языке новейшего периода и ее отражение в языковом сознании современных носи-
телей русского языка // URL: http://www.dissercat.com/content/leksika-moralno-nravstvennogo-soderzhaniya-v-russkom-yazyke-noveishego-perioda-i-ee-otrazhen#ixzz2ccxeCNG9 (дата обращения 14.02.2013).
PARADIGM RELATIONSHIPS OF LEXEMES WITH A VALUE «MORALITY»
A.M.Mubarakshina
This article discusses verbalization of the category of "morality" by means of nouns and their paradigm relationships in the Russian language.
Key words: abstract vocabulary, lexeme, morality, moral, paradigm.
1. Giruckij A.A. Obshhee yazykoznanie. Posobie dlya stu-dentov vuzov. - Minsk: TetraSistems, 2008. - 320 s.
2. Apresyan Yu.D. Issledovaniya po semantike i leksi-kografii v 2 tomax. - M.: Yazyki slavyanskix kul'tur, 2009. - T. I: Paradigmatika. - 568 s. (Studia phi-lologica).
3. Arutyunova N.D. O styde i sovesti // Logicheskij ana-liz Yazyka. Yazyki e'tiki. - M.: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2000. - 448 s.
4. Vezhbickaya A. Semanticheskie universalii i opisanie yazykov/ Per. s angl. A.D.Shmeleva pod red. T.V.Bulyginoj. - M.: Yazyki russkoj kul'tury, 1999. -291 s.
5. Zaliznyak A.A.O semantike shhepetil'nosti (obidno, sovestno i neudobno na fone russkoj yazykovoj kar-tiny mira) // Logicheskij analiz yazyka. Yazyki e'tiki. - M.: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2000. - 448 s.
6. Bulygina T.V., Shmelev A.D. Grammatika pozora // Logicheskij analiz yazyka. Yazyki e'tiki. — M.: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2000. - 448 s.
7. Stepanov Yu.S. Konstanty: Slovar' russkoj kul'tury. -M.: Akademicheskij proekt, 2001. - 990 s.
8. Teliya V.N. Russkaya frazeologiya: semanticheskij, pragmaticheskij i lingvokul'turologicheskij aspekty. -M.: Shkola «Yazyki russkoj kul'tury», 1996. - 228 s.
9. Uryson E.V. Golos razuma i golos sovesti // Logicheskij analiz yazyka. Yazyki e'tiki. - M.: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2000. - S. 184 - 189.
10. Tynyanov Yu.N. Kyuxlya. Rasskazy. S ill. - L.: «Xu-dozh. lit.», 1973. - 560 s.
11. Pikul' V.S. Bitva zheleznyx kanclerov: Roman i min-iatyury. - M.: Sovremennik, 1994. - 431 s.
12. Gurevich P.S. Filosofiya cheloveka, chast' 2. Osnovy xristianskogo Bogosloviya // URL: http://www.society.plbu.ru/gurevich_humanphil.html (data obrashheniya 12.01.2013).
13. Ushakov D.N. Tolkovyj slovar' sovremennogo russ-kogo yazyka / D.N.Ushakov; pod red. d-ra filol. nauk N.F.Tat'yanchenko- M.: Al'ta - press, 2005. - 1216 s.
14. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka s vklyucheniem svedenij o proisxozhdenii slov / RAN. Institut russ-kogo yazyka im. V.V.Vinogradova. Otv. red. N.Yu.Shvedova. - M.: Izdatel'skij centr «Azbukov-nik», 2008. - 1175 s.
15. Kobozeva I.M. Lingvisticheskaya semantika: Ucheb-nik. - M.: KomKniga, 2007. - 352 s. (Novyj lingvis-ticheskij uchebnik).
16. Sitnikova O.V. Leksika moral'no-nravstvennogo so-derzhaniya v yazyke novejshego perioda i ee otraz-henie v yazykovom soznanii sovremennyx nositelej russkogo yazyka // URL: http://www.dissercat.com/ content/leksika-moralno-nravstvennogo-soderzhaniya-v-russkom-yazyke-noveishego-perioda-i-ee-otrazhen#ixzz2ccxeCNG9 (data obrashheniya 14.02.2013).
Мубаракшина Анастасия Михайловна - аспирант кафедры русского языка и методики преподавания Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского федерального университета, преподаватель русского языка и литературы ГАОУ СПО «Казанский педагогический колледж».
Mubarakshina A.M. - postgraduate student, ^zan Federal University
18 Kremlyovskaya Str., К^ап, 420008, Russia E-mail: blondy010888@mail.ru
Поступила в редакцию 20.03.2013
