Панэллинизм Исократа Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ПАНЭЛЛИНИЗМ ИСОКРАТА И.В. Алленова

Allenova I.V. Isocrates’ pan-Hellenisticism. The article discusses the Athenian orator’s ideas of the nation’s consolidation.

Поиски выхода из кризиса греческих городов-государств в конце У-1У вв. до н. э. приводили многих эллинских политиков и мыслителей к идее объединения греков, с помощью которого могла быть прекращена затянувшаяся смута и появились бы надежды на возрождение полисов.

Смыслом объединения, как считали его сторонники, должна была стать консолидация греческого мира перед лицом внешней опасности. Им представлялось, что победоносная война с внешним врагом способна, как в героические времена греко-персидских войн, сплотить эллинов и дать новый стимул для упорядочения внутренней жизни, преодоления социальных конфликтов и политической борьбы.

До Исократа к теме объединения греков обращались многие греческие авторы. Гор-гий в «Олимпийской речи» (392 г.) попытался показать возможность устранения соперничества полисов в Элладе путем объединения ее сил против Персии. Лисий в аналогичном выступлении (388 г.), прославляя мужество афинян, предлагал выступить объединенным грекам против сицилийского тирана Дионисия Старшего. Подобные идеи встречаем у Аристофана в «Ахарнянах», у Эсхила в «Персах» и у других авторов. Но одним из наиболее последовательных выразителей этой идеи был знаменитый афинский оратор Исократ. Именно у Исократа идея объединения получила полное и всестороннее развитие и приобрела характер доктрины.

Исократ не обойден вниманием ученых, хотя оценка его, как публициста, претерпевала значительные изменения. Войдя в историю как оратор, Исократ в основном изучался филологами. Однако уже Э. Мейер и Ю. Белох обратили внимание на политическое значение его речей и отметили в своих трудах по истории Греции стремление оратора убедить современников в необходимости объединения греческих полисов для похода против Персии [1, 2]. Позже в основном французские исследователи сделали акцент на идео-

логической стороне речей оратора и уделили особое внимание его политическим взглядам. В частности, ими была отмечена «умеренность» афинского публициста в вопросах демократического и монархического государственного устройства [3, 4]. Новейшие исследования стремятся представить комплексный анализ речей Исократа, содержащий трактовку риторических и политических элементов [5].

Нам же представляется справедливым проследить трансформацию идей Исократа в зависимости от изменяющейся действительности, обратить внимание на максимальную приближенность его политических идей к событиям IV в. до н. э. на примере развития панэллинской идеи.

Впервые панэллинская идея появляется в его речи «Похвала Елене» (около 384 г.), где автор высоко оценивает результаты выступления ахейского мира против троянцев (Похвала Елене, 67). Дальнейшее свое развитие эта идея получает в речи «Панегирик» (380 г.), в которой оратор, обращаясь к героической истории Афин, доказывает их право возглавить объединенную Грецию (Панегирик, 20-128). Однако, как верно заметил П. Кло-ше, Исократ не отказывает в этом лидерстве и Спарте, призывая ее к союзу с Афинами, так как считает невозможным объединение греков без союза ведущих греческих полисов [4, 8. 39]. Кроме того, имея в виду, что главной целью греков должен быть поход на Восток, Исократ, по мнению П. Клоше, отводил немаловажную роль в этом вопросе и военной организации Спарты, полагая, что военные операции на Востоке едва ли могли увенчаться успехом без содействия лучшей армии Эллады [4, 8. 95]. По мнению Исократа, такой совместный поход объединившихся эллинских полисов против варварской Азии встретил бы поддержку у большинства греков (Панегирик, 185). К тому же, Исократ доказывает, что эта война может быть единственным средством, способным избавить Элладу от бедствий, которые она испытыва-

ла. «Невозможно сохранить прочный мир, пока мы не начнем общими силами войну с варварами, и не будет согласия среди эллинов, пока они не научатся извлекать выгоду из одного и того же источника и рисковать своей жизнью в борьбе с одним и тем же врагом.» (Панегирик, 167-168, 172-174, 182, пер. К.М. Колобовой). Не совсем искренним считает это предложение о сотрудничестве со Спартой В.И. Исаева, полагая, что оно вызвано скорее внешними обстоятельствами, нежели внутренней убежденностью автора [6]. В этом вопросе нам кажется более убедительной позиция П. Клоше, которую разделяют и другие исследователи [7]. Конечно же, Исократ понимал, что каким бы могущественным ни был его родной город, в кризисной ситуации он едва ли сможет без со-юзников-лидеров осуществить дело полисной консолидации. Да и симпатии Исократа к олигархическому устройству, обращение впоследствии к спартанскому царю Архида-му подтверждают правоту такого подхода (Архидам, 64).

Социальные выгоды войны с Персией в свете панэллинской идеи исследовала Е.А. Миллиор в своей работе «Исократ и второй Афинский морской союз». Она приходит к выводу, что, несмотря на то, что идеалом и желанной нормой политической жизни полисов была их свобода и автономия, исключающие угнетение друг друга, без эксплуатации периферии полис IV в. до н. э. был обречен на экономическое вымирание [8]. В «Панегирике» мы как раз и сталкиваемся с подобным подходом. Исократ полагает, что в войне с персами, одержав победу над варварами, греки должны извлечь все те экономические преимущества, которые раньше извлекали от эксплуатации своих соотечественников: «обложенные данью островитяне (речь идет о дани, собираемой спартанцами с населения Киклад. - И. А.), вынужденные из-за недостатка земли распахивать горы, как раз и заслуживают нашего сострадания. И это в то время, когда жители материка (речь идет о персидских владениях в Малой Азии. - И. А. ) оставляют невозделанной большую часть страны ввиду исключительного плодородия земли. Ибо и с тех полей, которые обрабатываются, извлекаются огромные богатства» (Панегирик, 132). И действительно, стремление полисов заложить основу своего благосостояния путем получения военной добычи могло способст-

вовать решению многих экономических проблем. Помимо Исократа это отмечают и другие авторы, например, Ксенофонт в трактате «О доходах». Так Ж. де Ромили справедливо отмечает усиленный интерес определенной группы политических деятелей к вопросам экономики, а также соотнесение ими доходов государства и его благосостояния с вопросами войны и мира [9].

Еще одна проблема, которую Исократ пытался решить с помощью похода на Восток - это проблема наемников. На самом деле, количество наемников в IV в. катастрофически росло. Разоренные слои населения, потерявшие возможность обрабатывать землю или торговать, становились профессиональными военными, зарабатывая таким образом на жизнь. Эта растущая социальная группа представляла собой угрозу стабильности государства. Исократ считает необходимым избавить от них государство, используя в восточном походе их навыки и умения. Отношение оратора к этой социальной группе не раз менялось. Так, в «Панегирике» он изображает их обездоленными: «...многие, не имея куска хлеба, вынуждены служить наемниками и умирают, сражаясь против друзей за интересы врагов» (168). Однако позже в речи «Филипп» он уже не мыслит восточный поход без наемников: «И воинов ты сможешь сразу же получить столько, сколько захочешь: ведь положение в Элладе такое, что легче набрать более многочисленное и сильное войско из людей, скитающихся по свету, чем из живущих в своем государстве» (96). В любом случае, мысль Исократа сводится к резонному предложению: активное использование наемников в антиперсид-ском походе позволит, с одной стороны, обезопасить государство, с другой, - решить вопрос организации и численности войска [10].

Исократ хорошо понимает, что консолидация греков - длительный и трудный процесс. Настаивая на союзе Афин и Спарты («Платейская речь», написанная в 373 г.), он негативно относился к возвышению Фив, как фактору, отдаляющему реализацию панэллинской идеи. Правда, как справедливо заметил Э.Д. Фролов, антифиванские настроения Исократа могли быть продиктованы отрицательным отношением к демократическому строю и страхом перед растущим демократическим движением [7, с. 340-341]. Тем не менее, опасения Исократа, касающиеся трудно-

стей объединения, не были беспочвенны, в чем ему вскоре пришлось убедиться.

Действительно, несмотря на все чаяния Исократа, старания Афин вновь стать во главе Эллады не увенчались успехом. Афины не готовы были создать новое сообщество на основе равенства между государствами. Примером тому может служить второй Афинский морской союз. Партнеры по этому союзу выражали недовольство постепенным возвращением к методам Архэ - к попыткам выведения клерухий, к выкачиванию денег, к пренебрежению интересами других полисов. Но Афины не хотели и не могли меняться. Между тем, разногласия достигли такого высокого накала, что привели к открытому конфликту между союзниками. Разразилась так называемая Союзническая война (357-355 гг.), закончившаяся победой союзников, которые были поддержаны не только афинскими врагами в Элладе, но и Персией. Такое положение дел невольно наводило на мысль о невозможности объединения государств греческого мира. Но Исократ не терял надежду на осуществление своей идеи. Он искал иной способ ее реализации. Теперь его взор обратился к отдельным личностям, обладающим влиянием в Афинах и за их пределами [11].

Одним из первых, кто привлек внимание Исократа, стал афинянин Тимофей - сын Ко-нона и ученик оратора. Он, будучи стратегом, за три года (с 376 г. - по 373 г.) присоединил к Афинам большое число государств, а его морская победа в июне 374 года, казалось, окончательно консолидировала новую конфедерацию и обеспечила мир в Греции [12]. Поэтому вполне понятны надежды Исократа, решившего, что Афины найдут в Тимофее нового Перикла (Пс.-Плутарх, Жизнеописания 10 ораторов, Исократ). Однако надежды оратора не оправдались: Тимофей был приговорен к смерти афинским судом. В речи «Об обмене имуществом», опубликованной в 353 году, когда Тимофей уже был мертв, Исократ обвиняет жителей Афин в том, что они не смогли воспользоваться исключительными качествами вождя, дарованного им судьбой. Он сожалеет, что Афины не наградили своего героя верховной властью, дабы осуществить греческое единство (Об обмене имуществом, 101, 110, 129). Все эти события приводят оратора к мысли о невозможности выбрать предводителя для объединения Греции в Афинах, и он обращается к

другим государствам греческого мира. Такими правителями, по его мнению, могли стать, прежде всего, кипрские тираны Эвагор и Ни-кокл, а также спартанский царь Архидам. Созданный на рубеже 70-60 годов IV в. до н. э. Кипрский цикл речей ярко показывает формирование новых для Исократа монархических идей. Однако и Эвагор, и его сын Ни-кокл, и Архидам Спартанский не откликнулись на предложения Исократа возглавить объединение Греции.

Потерпев, таким образом, неудачу в поисках лидера для объединения городов-государств на территории Греции, Исократ попытался привлечь к своим планам Филиппа Македонского. Его речь «Филипп» (346 г.), которую он писал, по его словам, достаточно долго (Филипп, 7), была направлена, как и «Панегирик», на борьбу против Персии. Только теперь для объединения греческих городов автор предлагает избрать одного из самых значительных политиков его времени -Филиппа Македонского.

Исократ и раньше интересовался проблемами Македонии. В 380 г. он отметил согласие, установившееся между Спартой и Аминтой, царем Македонии (Панегирик, 126). Но в то время основные мысли оратора сводились к надежде на гегемонию Афинской демократии, что казалось ему основным условием объединения греков, поэтому союзу греков и македонского царя он не уделил особого внимания. Возможно, Исократ упоминает этот факт только для того, чтобы упрекнуть спартанцев в союзе с царем Македонии. Однако в 366 г., когда Исократ опубликовал речь «Архидам», умерший Аминта был оценен оратором очень высоко. Теперь он, по мнению автора, являлся примером, достойным подражания: «македонский царь Амин-та, потерпев поражение в битве с живущими по соседству варварами, лишившись всей Македонии, сперва задумал покинуть страну, чтобы спасти жизнь, но потом изменил свое решение и, захватив клочок земли и оттуда призвав на помощь, он за три месяца овладел всей Македонией» (Архидам, 46). В 356 г. Исократ впервые упоминает Филиппа в связи с конфликтом между Македонией и Афинами из-за Амфиполя. В этом конфликте оратор принимает сторону Филиппа, оценивая его действия как справедливые (О мире, 22). Таким образом, вполне закономерно, что, став поклонником Македонского царя, в речи «Филипп» Исократ приглашает его стать ли-

дером объединенной Греции: «я намерен тебе советовать привести эллинов к согласию и возглавить поход против варваров» (Филипп, 16).

Однако нельзя не заметить, что Исократ оценивает Филиппа односторонне. Не касаясь македонской формы правления (монархии), он основывается только на личных качествах царя. Как замечают многие исследователи, Исократ не монархист и не желает отказываться от демократических достижений своего города, но считает, что сильная личность способна сплотить общество и вывести его из кризиса [3, S. 9; 7, гл. 7]. Это осторожное отношение к монархии, характерное для многих мыслителей IV в., подтверждает и сам Исократ, отводя Филиппу роль судьи (Филипп, 127), а не полновластного хозяина Эллады. Исследователи по-разному относятся к такой наивности оратора. Так, Ю. Вилькен указывает, что Филипп смеялся над сочинениями Исократа [13]. П. Клоше считает отношение македонского царя к призывам и советам Исократа пассивным и снисходительным [14]. А.С. Шофман же не соглашается с этими мнениями. На наш взгляд, он совершенно верно считает, что Филипп был крайне заинтересован в пропаганде идей публициста, которые для него имели большое политическое значение. Письмо Исократа, распространенное по всей территории Греции, было рассчитано не только на Филиппа, но и на греческую публику, и должно было подготовить греков к официальному признанию такого руководства над ними [15].

Идеи Исократа об объединении Эллады под эгидой сильной личности осуществились с удивительной точностью. Вскоре после написания речи «Филипп» Греции пришлось подчиниться Македонии. Был осуществлен совместный греко-македонский поход против Персии, так долго проповедуемый Исократом. Организовал этот поход теперь уже Александр Македонский. Доказывая необходимость завоевания Азии, он прибегал к аргументам, выработанным идеологами панэллинизма, и, в первую очередь, Исократом. Эллины действительно покорили Персидскую державу, основали там города и полу-

чили при этом значительные экономические выгоды. Однако они потеряли свободу.

Таким образом, сама по себе плодотворная идея объединения, осуществленная под эгидой монарха, оказалась губительной для Греции, ибо способствовала дальнейшему наступлению Македонии на греческие полисы. Объединение Эллады произошло, но это был не союз автономных городов-государств, как виделось Исократу, а единая Македонская империя.

1. Meyer Ed. Geschichte des Altertums, Bd. V. Stuttgart - B., 1902. S. 335-336.

2. Beloch U. Griechische Geschichte, Bd. II. Strassburg, 1897. S. 371; 378-379.

3. Mathieu G. Les idees politiques d’Isocrate. P., 1925.

4. Cloche P. Isocrate et son temps. P., 1963.

5. Gillis D. The Structure of Arguments in Isocrates «De Pace» // Philologus. Wiesbaden, 1970. V. 114. № 3-4.

6. Исаева В.И. Античная Греция в зеркале риторики: Исократ. М., 1994. С. 152.

7. Фролов Э.Д. Факел Прометея. Л., 1991. С. 334335.

8. Миллиор Е.А. Исократ и второй Афинский морской союз // Уч. зап. Ленинградского унта. № 39. Сер. Ист. науки. 1939. Вып. 4. С. 96.

9. Romilly J. de. Guerre et paix entre cites. Problemes de la guerre en Grece ancienne. P., 1968.

10. Подробнее об этом см.: Маринович Л.П. Место наемников в общественно-политических взглядах Исократа // Вестн. древней истории. М., 1965. № 3. С. 22-34.

11. О поисках лидера Исократом см.: Pohlmann R. von. Isocrates und das Problem der Democratic. Munchen, 1913. S. 2-3.

12. Hauvette A. Les strateges atheniens. P., 1923. S. 126-127.

13. Wilcken U. Philip II von Macedonien und die panhellenische Idee. B., 1929. S. 32.

14. Cloche P. Histories de la Macedoine. P., 1960. P. 137-138.

15. Шофман А.С. Идеологическая подготовка восточных походов в греческой историографии, литературе и публицистике // Вопросы историографии всеобщей истории. Вып. 2. Казань, 1967. С. 63-72.

бб