CC BY
8В.И. Бакштановский, Ю.В. Согомонов Ойкумена прикладной этики: стратегия нового освоения
Пора «технопарков» для развития прикладной этики
КОНФЕРЕНЦИЯ «Актуальная этика: теория, практика, образование» в Санкт-Петербургском госуниверситете. Тема нашего доклада: «"Практическая этика" или "прикладная этика": как прикладную этику определишь, так и магистерский курс запрограммируешь». Аудитория - исследователи, преподаватели, будущие магистры прикладной этики. Докладчик, один из авторов этой статьи, в начале своего выступления предлагает аудитории тест на выбор - голосованием
- одной из четырех альтернативных интерпретаций прикладной этики:
A) современная разновидность практической этики, предметным полем которой являются открытые моральные проблемы;
Б) практическая этика, предметным полем которой являются конкретные виды человеческой деятельности;
B) применение этических концепций к частным ситуациям;
Г) прикладная этика - нормативно-ценностные подсистемы, конкретизирующие мораль (этика бизнеса, журналистская этика, биоэтика и т.п.), и теория конкретизации морали, проектно-ориентированное знание, фронестические технологии приложения1.
Голосование за вариант, предпочитаемый участниками конференции: первый вариант - один, два, три, четыре голоса; второй - один, два, три, четыре, пять голосов; третий
- один, два, три, четыре голоса; четвертый - один, два, три, четыре, пять, ...десять, двадцать - подавляющее число го-
1 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Прикладная этика: идея, основания, способ существования // Вопросы философии. 2007.№ 9.
лосов. Победное шествие четвертой версии, за которой стоит направление прикладной этики, развиваемое авторами данной статьи.
Даже при вполне трезвом понимании степени (несерьезности такого методического приема, как голосование по поводу научных дискуссий, эти результаты радуют. Прежде всего тем, что аудитория привыкает к существованию разных версий прикладной этики, в том числе и не представленных в учебных программах и учебниках. И тем, что подготавливает к аргументации вынесенного в заглавие доклада одного из комментариев докладчика к этому тесту: какую парадигму прикладной этики вы предпочитаете, такого магистра вы и получите.
И тем, что здесь мы можем дополнить тот комментарий: какую парадигму прикладной этики предпочитаете, такую практичность этики и получаете. В судьбах прикладной этики есть более важные «дополнения»? Вряд ли. Ибо речь идет о необходимости формирования новой «повестки дня» в развитии этико-прикладного знания.
Новой - потому что предполагает переход от инерционного пути развития прикладной этики к развитию инновационному. Этическому сообществу предстоит преодолеть склонность к инерционному, «сырьевому» и экстенсивному по своей сути, развитию этико-прикладного знания, когда избирается пассивный сценарий (осваиваются достижения наших зарубежных коллег за счет расширения предметного поля прикладной этики), и не дожидаясь пока этот «сырьевой» ресурс иссякнет, перейти к инновационному сценарию, формируя прикладную этику как высокотехнологичное знание. Либо российская прикладная этика будет продолжать движение по накатанной за последние годы «сырьевой» трассе, либо она перейдет на инновационный тип развития, предполагающий, в том числе, стратегии управления развитием.
Таким образом, речь идет не столько о расширении Ойкумены прикладной этики, сколько о новом ее освоении.
Формирование новой повестки дня в сфере прикладной этики мы связываем с трактовкой одной из важнейших категорий инноватики - нового освоения. Эта категория атрибутивна нашему видению Ойкумены прикладной этики, предполагающему новое освоение нормативно-ценностных подсистем2. Новое - относительно потенциала парадигмы этики как «практической философии» в освоении этих «малых систем». Намеренно используя язык, на котором говорят исследователи и практики инноватики, мы и решились на рискованный заголовок для первого параграфа нашей статьи, присоединяющий к рефлексии о стратегии развития этико-прикладного знания современную идею технопарка.
Технопарки для прикладной этики? Именно так: речь здесь идет не еще об одной грани предмета этико-приклад-ного знания - об этике инноваций, например, об этическом сопровождении создаваемых по всей стране, в том числе и в Тюмени, технопарков. И даже не об инновационной программе в сфере этического образования - магистерской программе по специальности «Прикладная этика». Но о технопарке для развития прикладной этики. И, соответственно, развития «малых» нормативно-ценностных систем, своей стихийной конфликтологией побуждающих к целенаправленному формированию новой «повестки дня» этической рефлексии.
Кстати, для тех, кто знаком с историей разрабатываемого нами направления3, идея технопарка для прикладной этики не очень-то неожиданна. В годы создания Тюменского топливно-энергетического комплекса этот «район нового освоения» был настойчивым заказчиком этико-прикладных разработок, в то же время активно внедряя их в практику производственной, политической и общественной жизни.
2 См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Ойкумена прикладной этики: модели нового освоения. Тюмень: НИИ ПЭ ТюмГНГУ, 2007.
3 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Прикладная этика: рефлексивная биография направления. Тюмень: НИИ ПЭ ТюмГНГУ, 2007.
Новая «повестка дня» как условие нового освоения Ойкумены прикладной этики
СОВСЕМ незаметно утратил актуальность наш давний замысел собрать антологию «Прикладная этика: Pro et Contra». Сегодня уже мало смысла в том, чтобы собирать и систематизировать тексты, авторы которых поддерживают или отрицают идею прикладной этики. Правда, позиции тех, кто «Pro-» и в наши дни весьма существенно различаются. Но все же тема права на существование прикладной этики реально уходит из этической литературы.
В то же время, заметная активизация дискурса по проблемам прикладной этики ставит задачу перевода уходящих в прошлое дискуссий о ее праве на существование в новую проблематизацию. И, с нашей точки зрения, прежде всего - в сравнительный анализ практического потенциала развиваемых сегодня направлений прикладной этики.
Для конкретизации концептуальных версий прикладной этики, методически представленных нами в тесте для участников петербургской конференции, выделим здесь задачу взвешивания «КПД практичности», в том числе модели практичности, во многом определяемой применяемыми технологиями приложения этики. А для прояснения этой задачи обратимся к фрагментам (полную версию легко найти в третьей главе монографии «Ойкумена прикладной этики») предпринятой нами ранее критики действующей «повестки дня» в сфере политической этики - как она проявляется в учебных программах.
* В теме «Политическая этика» программы, разработанной А.С.Панариным (http://www.philos.msu.ru/fac/dep/edu/ method/polit/01.pdf), мы увидели модель практичности этики, принятую в политологическом подходе. Здесь пробле-матизированы «взаимоотношения политики и морали, нравственных регуляторов политического поведения», систематизированы «моральные дилеммы в политике: соотношение целей и средств, сущего и должного, нравственной аутентичности и практической эффективности, нравст-
венного максимализма и политической терпимости, искусство возможного в моральном измерении». Компромисс определен как «категорический императив политической этики». В программу включены такие темы, как «Основание этики политического партнерства и гражданского согласия, особенности ее формирования в современной России», «Моральная философия политического диалога и консенсуса», классическая тема «Политика как призвание и как профессия», а также вечная проблематизация справедливости в политике через «Альтернативные концепции: демократия свободы и демократия равенства, коллективного и индивидуального блага, приоритетов личности и приоритетов общества (человек для общества или общество для человека)». Автор включает в программу и блок тем, структурирующих политическую этику: «Профессиональная этика политика и ее разновидности. Этика политического лидерства, этика депутата, этика эксперта. Новые направления в этике (этика ненасилия, экологическая этика, этноэтика, биоэтика и др.) в политическом измерении».
По предмету этот подход во многом совпадает с подходом этико-прикладным. Но по модели практичности отличается подразумеваемым предпочтением аппликации потенциала этики как практической философии.
* В программе курса «Политическая этика» Е.Л. Дубко (http://ethicscenter.ru/teach/prog/applied/polit.html) представлена позиция нравственно-политической философии. Это видно, во-первых, по формулировке цели курса: «по окончании обучения студент должен понимать круг и своеобразие проблем нравственно-политической философии; научить тому, как использовать теоретические этико-фило-софские методы и разработки в решении конкретных политических вопросов». Во-вторых, по рубрикации темы «Понятие морали»: «Деонтическая и стратегическая модели поведения. Политика как символическая деятельность и ритуал. Иррациональное в политике политики: мифология, утопическое сознание (Ж.Сорель, К.Мангейм). Политиче-
ский нигилизм в начале ХХ в. "Трансполитическое" Ж.Бод-рийяра. Дискурс об аморальности политики. Единство морали и политики. Этатистские теории: моральное государство» и темы «Политика и моральное зло»: «Традиции этического осмысления зла. Некоторые категории "зла". Оправдание зла в политике (неизбежное зло, крайняя необходимость, неумышленное зло, "наименьшее зло" и др.). Институциональное зло. Категориальное зло. Отношение политики к страданию. Формула "цель оправдывает средства". Проблема "грязных рук". О "честности политика". Классификация лжи. О лицемерии. Лицемерная политика. Проблема цинизма: политический цинизм».
На наш взгляд, намерение применить «теоретические этико-философские методы и разработки в решении конкретных политических вопросов» также указывает на аппликационную модель практичности этого подхода.
* Разработанная именно для магистров прикладной этики программа А.В.Прокофьева «Парламентская и служебная этика» (http://ethicscenter.ru/teach/prog/applied/par-lam.html) представляет, на наш взгляд, позиции практической (практико-ориентированной) этики. Первый аргумент в пользу такой трактовки - характеристика места курса в профессиональной подготовке выпускника: «Данный курс призван обеспечить соединение базовых знаний студентов в области нормативной этики и философии морали со специальным знанием, касающимся публичной политики...»; курс «должен способствовать выработке у студентов понимания нормативных проблем, свойственных этой сфере общественно-политической практики, а также некоторых навыков, необходимых для участия в работе этической инфраструктуры законодательных собраний». Второй аргумент - постановка автором двух тем курса, в которых обсуждаются различение общественной (публичной) и индивидуальной (приватной) морали и проблема институцио-нализации морали в сфере законодательной деятельности (этический режим). Анализ особенностей публичной и при-
ватной морали развертывается следующим образом: «Мораль в традиционных определениях: универсальность, неформальность, неинституциональность, обращенность к высшему благу. .Спецификации общественной морали: партикуляризованность, формализованность, институцио-нализированность, выбор в пользу меньшего зла». В рамках характеристики институализации морали в сфере законодательной деятельности автор выделяет: «Соединение политических, менеджериальных и этических оснований работы государственных учреждений. Этический режим и этическая инфраструктура. Основы этического режима: честность и согласие. Общие механизмы обеспечения этического режима: декларация принципов (ценностей), разработка кодекса поведения и системы этических правил с иллюстрирующими их приложениями, реализация этико-правовых санкций за нарушение правил, внедрение этически обоснованных критериев подбора кадров, образовательные программы для профессионалов, этическое лидерство и наставничество, этический аудит учреждений, деятельность СМИ и гражданских объединений».
Степень конкретизации предмета политической этики в этом подходе значительно сближает его с подходом этико-прикладным. Открытым остается вопрос о выборе, который предстоит автору между технологиями аппликации и технологиями приложения.
Поэтому, завершая критику принятой в исследованиях политической этики «повестки дня», мы в свое время отметили, что и в пока еще редких случаях подхода к политической этике с позиций «практической этики» модель практичности ограничивается экспертным потенциалом; невостребованным оказывается потенциал атрибутивных технологий этико-прикладного знания: этического моделирования и этического проектирования. И посчитали сверхзадачей идентификации политической этики как прикладной показать, что ее ответственность перед общеобщественной моралью обеспечивается с большей эффективностью бла-
годаря приложению - по сравнению с аппликацией. В том числе благодаря осознанию того обстоятельства, что нет готового к употреблению знания: развитие этико-прик-ладного знания само по себе является новым освоением.
Один из аргументов в пользу постановки вопроса о новой «повестке дня» современного дискурса прикладной этики - собранные в 32-ом выпуске ж. «Ведомости» статьи ведущих исследователей в сфере отечественного этико-прикладного знания, обсуждающих тему «Прикладная этика: каналы и способы связи с практикой». Выход в свет этого выпуска дает возможность взвешивания «КПД практичности» ситуационного анализа, этической экспертизы, социологии этоса, гуманитарных технологий профессиональной деятельности, технологии КСО, «квалификационных требований» к специалисту по прикладной этике и т.д. Актуализирована и рефлексия самого феномена практичности этики («прикладная этика - разве она сама не является практикой?»).
Не считая допустимым использовать ресурс ответственного редактора журнала и обсуждать тексты, которые мы имели возможность прочитать до публикации (в то время как их авторы не имели возможности заранее прочитать этот наш текст), и в то же время достаточно основательно разобрав ситуацию в отечественном этико-прикладном знании в предшествующих публикациях4, сосредоточимся здесь на выделении двух направлений анализа проблемы практичности прикладной этики в рамках нашего направления. Соответственно, направлений новой «повестки дня» как условия нового освоения Ойкумены прикладной этики.
Первое из этих направлений - анализ названной выше зависимости практичности прикладной этики от той или иной ее парадигмы. Второе - проблематизация зависимости практичности прикладной этики от общественной ситуации, от степени (не)развитости гражданского общества и
4 См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Введение в прикладную этику Тюмень: НИИ ПЭ ТюмГНГУ, 2007.
правового государства. В каждом из этих аспектов, а не только во втором, значима постановка вопроса о мере ответственности прикладной этики.
Парадигмы практичности
ЗАВИСИМОСТЬ практичности прикладной этики от той или иной парадигмы этико-прикладного знания рассмотрим через сравнение зависимости негативной и зависимости позитивной. «Данный нам в ощущениях» материал для доказательства того и другого вида зависимости - судьбы многочисленных кодексов профессиональных этик: журналистской, депутатской и т.д.
Тезис о негативной зависимости представим на примере зависимости (не)практичности этики от примитивной версии прикладной этики, посредством анализа «бюрократической практичности» отечественных кодексов депутатской этики, провоцирующей равнодушие и депутатов, и избирателей, и общественного мнения.
Не ставя здесь задачи их обстоятельного анализа5, наметим прежде всего не требующий особых усилий диагноз: массовая распространенность кодифицирования поведения депутатов в виде документов, созданных аппаратами областных дум (правовыми департаментами, аппаратами комиссии по регламенту и т.д.). При этом проблемы депутатской этики нечетко отличены от проблем регламента, мандата. Каковы аргументы сторонников создания такого рода документов?
(А) С точки зрения мотивов работы: * Рекомендовано «сверху». * У других парламентов кодексы уже есть. * Надо дисциплинировать депутатов: прогулы и недостойное поведение - бич Госдумы. * Предотвратить использование статуса депутата в корыстных целях. «Постулат: "Я народом избран таким и терпите меня таким, какой я есть!" - в корне неверен». И т.д.
5 См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Ойкумена прикладной этики: модели нового освоения. Глава 3.
(Б). С точки зрения содержания кодексов: * В основе содержания должны быть Кодекс госслужащих, регламент думы. * Суть содержания: вежливость и доброжелательность к коллегам, лояльность к избирателям. И т.д.
(В). С точки зрения способа создания кодексов: * Это задача аппарата. * Достаточно поручить написание кодекса экспертам. * Нечего «изобретать велосипед», достаточно просто освоить опыт коллег. И т.д.
Не очевидно ли, что практичность таким образом созданных документов имеет мало общего с практичностью профессионально-этического документа? Предполагаемый - (не)явно - образ этики в данном подходе, ее парадигма, обрекают такие кодексы, как минимум, на бесполезность, а как максимум, и на вред парламентаризму. «Бюрократическая практичность» - прямая причина непрактичности с точки зрения этики.
Отвлекаясь от вопроса о целесообразности принятия этических правил депутатов и их жизнеспособности в ситуации, когда современная российская политика в значительной мере аморальна и депутаты вольно или невольно вынуждены играть по ее правилам, отметим некоторые условия повышения «КПД депутатского кодекса», предполагающие отказ от парадигмы «бюрократической практичности» и связанные с той парадигмой практичности, которая определяется проектно-ориентированным потенциалом прикладной этики.
Уход от «бюрократической практичности» предполагает, что депутатский этический кодекс должен быть ориентирован именно на нравственную ответственность депутатов, которая выходит за рамки ответственности перед регламентом, законом, нормативной инструкцией. И, кроме того, как этический документ, он должен быть создан самими депутатами, а не аппаратом Госдумы или приглашенными экспертами. Важно, чтобы депутаты совершили акт самоопределения, сами себе сказали, зафиксировав это в кодексе, какова миссия их профессии.
Как мы неоднократно подчеркивали, приняв решение о создании кодекса как этического документа, трактуемого в парадигме практичности этико-прикладного - проектно-ориентированного - знания, депутаты должны прежде всего определиться: в отношении кодекса они (а) «читатели» или (б) «писатели»? Все нижеследующее имеет смысл лишь в случае выбора второй позиции.
* Приняв решение создавать своим собственным трудом (а не просто «проголосовать» за подготовленный аппаратом и/или экспертами) свой кодекс, депутаты должны определиться в вопросе о том, достаточно ли для них создать документ, который реально является лишь сводом правил депутатского этикета, а то и повтором регламента, регулирующих соответствие поведения депутатов стандарту порядочности облеченных доверием и правами избранников народа.
* Приняв решение создавать своим собственным трудом (а не просто «проголосовать» за подготовленный аппаратом и/или экспертами) свой кодекс, депутаты должны определиться в вопросе о том, в чем отличие кодекса как собственно этического документа. Ориентир самоопределения: депутат - дисциплинированный исполнитель внешних инструкций (каковым каждый человек является в отношении правил дорожного движения, пожарной безопасности, санитарной гигиены, правовых установлений и т.п.) -или суверенный субъект морального выбора? А решив не сводить свой кодекс к этикетным правилам, что же именно отнести к сфере депутатской этики за рамками этикета? Можно ли свести набор этических норм депутатства к требованиям честности, неподкупности, добропорядочности и т.п., определяющим прозрачность финансовой деятельности депутата, декларацию его интересов, нормы честного лоббирования и т.д.? Можно ли обойтись в кодексе без «правил честной игры» - этических норм и правил политической конкуренции, борьбы, направленных на то, чтобы не допускать превращения конкуренции, соперничества, кон-
фликтности во враждебность и озлобление, и, напротив, ориентирующих на то, чтобы выигрыш одних - в так называемой мягкой конкуренции, - хотя и может означать проигрыш других, но такой проигрыш не ведет к тотальному попранию интересов проигравших?
* Но может ли отечественный документ парламентской этики быть полноценным без мировоззренческих оснований
- Кредо депутата, ориентирующего поведение депутатов за пределами профилактики коррупционности, конфронтаци-онности, интолерантности и т.п., профессионально-нравственных принципов, конкретизирующих, применительно к депутатству, общегражданские ценности (служение Родине, патриотизм и т.д.) - через характеристику миссии, призвания, служения депутата и т.д. Иначе говоря, без нравственной философии российского парламентаризма как сердцевины депутатской этики.
* Приняв решение создавать (а не просто «проголосовать» за подготовленный аппаратом и/или экспертами) свой кодекс, депутаты должны определиться в вопросе о том, уместно ли свести систему принципов и норм парламентской этики к одним только запретам? Или они придут к выводу о необходимости видеть свою профессиональную этику как систему позитивных повелений? Возможный аргумент в пользу второго варианта: профессионально-нравственная акцентировка норм должна выражать и нравственные требования общества, и нравственные самообязательства депутатов. Тем самым - сочетание пресекающих санкций и побуждающих мотивов.
Соответственно, депутатскому корпусу предстоит решить: должна ли комиссия по этике быть прежде всего над-зирающе-карательным органом с системой сформулированных в кодексе репрессивных санкций, или же ее задача
- стать институтом моральной защиты депутата, коллективной моральной рефлексии, экспертизы и консультирования ситуаций морального выбора, в которые непременно вовлекается практически каждый депутат?
* Приняв решение создавать своим собственным трудом (а не просто «проголосовать» за подготовленный аппаратом и/или экспертами) свой кодекс, депутаты должны определиться в вопросе о том, может ли комиссия по этике выступать в роли морального судьи депутатов? Этикетные провинности, как правило, в сторону понижения во многом очевидны, прозрачны для восприятия и потому не создают особых затруднений при оценивании. Налицо - и «факты», и «трафареты». Но за этикетными нарушениями не забыть бы нравственные коллизии повышенной сложности; поступки с необычайно высокой запутанностью мотивов, обстоятельств и последствий; решения, полные драматизма, когда обычные позитивные и негативные оценки оказываются малопригодными, для того чтобы охватить ими нравственные оппозиции такой специфической деятельности, как «парламентская работа».
* Приняв решение создавать (а не просто «проголосовать» за подготовленный аппаратом и/или экспертами) свой кодекс, депутаты должны определиться в вопросе о том, стоит ли ориентироваться на рекомендации консультантов (прежде всего относительно того, что кодекс создают сами депутаты, а не аппарат и не ученые) или «разумнее» не усложнять себе жизнь.
Разумеется, именно депутаты решают: принять ли такого рода консультацию или поддаться соблазну отношения к кодексу как к формальному документу, бюрократически мотивированному и бюрократически же игнорируемому. Наш опыт работы с различными комиссиями по депутатской этике показывает, что оба варианта пока имеют примерно равные шансы.
ТЕЗИС о позитивной зависимости модели практичности этики от парадигмы этико-прикладного знания аргументируем опытом проектирования Тюменской этической ме-диаконвенции (ТЭМК), многократно представленным в ряде наших публикаций. Посвященный ТЭМК проект - многофункциональный кейс: случай-прецедент создания специ-
ально («по функции») разработанного знания; случай-прецедент «встречного движения» исследователей в сфере прикладной этики - и профессионального сообщества журналистов, развитого до уровня соавторства в проекте; случай-прецедент совмещения модельности конвенции как универсального элемента инфраструктуры саморегулирования высокой профессии - с этосным эффектом польдера; случай-прецедент проектирования конвенции как интегрального профессионально-этического института, представляющего важнейшие элементы нормативно-ценностной системы журналистики; случай-прецедент инновационной идеи (и структуры) конвенции6.
Проведенная нами на старте проекта экспертиза современной отечественной практики профессионально-этической кодификации деятельности «цеха» показала, что до сих пор проектирование кодексов было «счастливо избавлено» от концептуальной проблематизации оснований такого рода деятельности и сведено к сочетанию двух несостоятельных подходов: механистическому перенесению общеморальных требований на сферу журналистики - и сведению кодексов к «правилам игры», стандартам-инструкциям, лишенным морального содержания.
Подлинная практичность проектируемых профессиональным сообществом кодексов прямо зависит от того, способно ли профессиональное сообщество справиться с задачей «опознания» во многих из предлагаемых ему сегодня «регламентах» (не)скрытого недоверия к его нравственной свободе, даже и нескрываемого административного упоения? Противопоставят ли профессиональные сообщества таким проектам кодексы, опирающиеся на концепцию нравственного самоопределения профессионала? Перебирая предлагаемые разработчиками варианты, «откроет» ли профессиональное сообщество не всегда очевидную связь принципов и норм каждого из кодексов с такими поня-
6 См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Моральный выбор журналиста. Тюмень: Центр прикладной этики: XXI век, 2002.
тиями мировоззренческого ряда, как «кредо», «призвание», «служение»? Идентифицирует ли кодекс как институт самоопределения сообщества - относительно его миссии, социальной роли, духа корпорации? Осознает ли, что без рефлексии такого рода проблематики рискованны не только слегка замаскированные кодексы внеморальной регуляции, но и самые благие намерения по развитию профессиональной солидарности? Что без такого рода рефлексии можно придти либо к принудительному собиранию «цеха» на основаниях, достаточно далеких от морали, в том числе профессиональной, либо к скачкообразному усилению раздробленности «цеха»: с потерей в обоих случаях и без того небольшого (если говорить объективно) шанса на трансформацию духа лицензированного (государством) «корпоративизма» в дух свободной корпорации?
Идентификационный тезис о том, что модель практичности ТЭМК - продукт прикладной этики в парадигме про-ектно-ориентированного знания, подтвердим, во-первых, проектным изобретением: одно из найденных (со)авторами ТЭМК решений для ситуации становления профессии -многоформатность кодекса, соединение в его рамках «Минимального стандарта» и «Кредо». Поэтому в комментариях к тексту ТЭМК не только подчеркнуто намеренное уклонение от задачи «соревноваться с мудростью Нагорной проповеди или с дотошностью учебно-методического пособия» и стремление «уйти от утопического морализаторства и вульгарного инструктажа», но и предъявляется конструктивное воплощение такого решения: сочетание в Конвенции разделов, характеризующих смысло-полагание, и нормативного раздела. Как показывает практика создания кодексов профессиональной этики, такой баланс разделов - достаточно редкий случай.
Во-вторых, отметим, что модель практичности ТЭМК -результат организованного проектом процесса самопознания профессионального сообщества. Эффект самопознания проявляется уже в том, что участники проекта оцени-
вают создание ТЭМК в качестве института саморегуляции профессионального сообщества как акт своего собственного морального решения.
В-третьих, практичность Конвенции в парадигме про-ектно-ориентированного этического знания продемонстрирована разделом «Журналист как субъект морального выбора». Его содержание подчеркивает доверие нравственной свободе журналиста, его самоопределению; стремление противостоять любым намерениям патерналистски «опекать» свободное решение журналиста. Участники проекта ценят готовность журналиста отвечать за ситуацию выбора, за принятие-непринятие определенных профессионально-нравственных ориентиров. Примечательно появление в разделе «Комментарии» тезиса о долге журналиста противостоять искушению уклониться от морального выбора и ответственности за него, ссылаясь на трудные обстоятельства: «Кажется иногда, что разумнее отказаться от свободы морального выбора, ссылаясь хотя бы на то, что возможностей для маневра так мало: "куда ни кинь - всюду клин", что лучше плюнуть на все и заниматься каким-то частным делом. Все так. Но и в этом случае журналист принимает моральное решение. Он, разумеется, может и впредь поступаться совестью, но для того и конвенция, чтобы такому "представителю масс-медиа" уже труднее ходить в героях, выдавать себя за порядочного человека, обманывая себя и других».
В-четвертых (не по значимости!), модель практичности ТЭМК определяется базовой идеей нашего направления прикладной этики об эффективности - на этапе становления профессиональных этик - ориентации кодексов на этосный уровень морального феномена, на реально-должное. Мотивацию этосного подхода к проектированию Конвенции проиллюстрируем фрагментом дискуссии участников проекта на одном из семинаров. На утверждение, что «журналиста нельзя ориентировать лишь на низкую планку "минимального стандарта", а дальше - как хочешь.
Нет, не как хочешь, а как должно», последовало возражение: «если задрать планку до потолка, то нам вообще никогда, ни при каких обстоятельствах не писать рекламы, не совмещать свою профессию с должностью пресс-секретаря, а у нас большинство журналистов так и делают».
Характеризуя зависимость модели практичности этики от парадигмы этико-прикладного знания, особо подчеркнем, что в «случае ТЭМК» важен момент проектно-ориенти-рованной рефлексии переходного характера ситуации в сообществе, воплотившейся в выбор такого формата модели этического документа, как конвенция. Модель предложенного проектом документа - не для зрелого сообщества, а скорее для протосообщества, атомизированного «цеха», для начала нового собирания корпорации. Участники проекта вполне успешно сформулировали основания, по которым создаваемый ими этический документ называется именно конвенцией. Разумеется, каждый уже на старте проекта слышал, понимал буквальный перевод слова. Но совсем другое - прийти к пониманию связи степени эффективности формулируемых сообществом самообязательств и меры их конвенциальности, той меры, в какой они станут итогом договора, соглашения. Отсюда и тезис в разделе «Комментарии»: выбор именно такого формата документа, как конвенция, отражает современное - переходное -состояние ситуации и в обществе, и в «цехе», которое трудно регулировать традиционным сводом принципов и норм.
Здесь же отметим, что участники проекта настояли на обсуждении вопроса о степени категоричности требования норм «стандарта» в несовершенных экономических условиях, которые затрудняют возможности профессионально-нравственного поведения. Для многих участников проекта «минимальный стандарт» был притягателен своей минимальностью, но не количества строк, а степени категоричности. По словам одного из них, этот стандарт по силам
большинству журналистов уже сегодня при небольшой корректировке его требований. На самом первом семинаре, моделирующем ситуацию выбора приоритета между разделом «Кредо» и «Минимальный стандарт», в одной из норм последнего вместо строгой формулы было включено мягкое требование к журналисту не путать свою профессию с пиаровской. Кстати, и на итоговом семинаре журналисты предлагали учесть, что сегодня еще трудно развести эти профессии. Считать ли сохранение формулировок первого семинара в формулировках заключительного именно показателем практичности? В любом случае стоит иметь в виду опасение соавтора проекта Ю. Казакова: «такого рода мягкость может привести к размыванию устоев профессии, утрате безусловной ясности профессионально-нравственных ориентиров».
Методология проектно-ориентированного кейса как основа проекта ТЭМК предполагала, с одной стороны, категорический отказ от «казенной» процедуры написания банального кодекса - формального текста, обреченного на бесплодность уже самим процессом работы над ним, процессом, выдающим его квазиэтичность. С другой стороны -совмещение притязания на модельность Конвенции как универсального элемента инфраструктуры саморегулирования высокой профессии с этосным эффектом польдера: создание отвоеванной у стихии, защищенной и возделанной «территории» профессиональной этики, островка Ойкумены с названием «Конвенция».
Модель практичности ТЭМК предполагает, с одной стороны, долг журналиста противостоять искушению уклониться от морального выбора и ответственности за него, ссылаясь на «трудные обстоятельства». С другой стороны, эффект польдера - это не просто неуверенность в универсальности методологии, но профилактика утопичности Конвенции, ее неадекватности отечественным реалиям в общеобщественном масштабе.
Этот тезис подводит нас к другому направлению анализа практичности прикладной этики, направлению, диапазон масштаба которого - от индивидуальной ситуации морального выбора до ситуации общеобщественного масштаба, предполагающей рефлексию миссии прикладной этики в ситуации «неклассического» гражданского общества как важнейшего пункта новой «повестки дня» для ПЭ.
Миссия прикладной этики в «неклассическом» гражданском обществе
В АНКЕТЕ одного из экспертных опросов среди участников проекта ТЭМК мы задали вопрос: «Как вы считаете, стоит ли в реальных отечественных обстоятельствах заниматься поисками моральной идентификации и самоидентификации журналистской профессии? Что, кроме шизофренического раздвоения сознания между сущим и должным, это даст журналисту в его практической деятельности?». Приведем несколько ответов. «(Отказ от поисков в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии - даже со ссылкой на реальные отечественные обстоятельства - равен отказу от профессии в принципе». «Да, эти поиски существенно отравляют жизнь. Но не одни мы такие несчастные. Между насущным и должным разрываются сейчас все - и врачи, и чиновники, и милиционеры». «Если мы занимаемся этими поисками уже несколько лет, значит, стоит». «Что этот поиск несет кроме шизофренического раздвоения сознания? - По-моему, это очевидно: ясное осознание своего места в обществе - без самоуничижения, но и без мании величия». «(Определиться с кем ты - журналист обязан. Иначе, действительно, не избежать раздвоения сознания».
Нетрудно оценить эти суждения как «социальный заказ» на развитие модели практичности прикладной этики в версии проектно-ориентированного знания. Разумеется, заказ далеко не беспроблемный. В том числе и потому, что
даже максимальная практичность этико-прикладного знания не избавляет субъект морального выбора от многочисленных конфликтных ситуаций, не обеспечивает «моральную вменяемость» и следование этическим кодексам. Не гарантирует от разочарований в своей собственной моральной (не)состоятельности и моральной (не)зрелости профессионального сообщества, моральной аномии общества в целом. «(Впервые после семинаров Центра прикладной этики изображение Дон Кихота на "Тетрадях гуманитарной экспертизы" вызвало у меня чувство безнадежности, которое у многих ассоциируется с этим героем», - писала участница проекта ТЭМк в своем отзыве на один из проблемных семинаров, посвященный анализу ситуации после создания ТЭМК - ситуации морального выбора, в которой оказалось региональное сообщество журналистов во время губернаторских выборов.
И все же мы постоянно утверждаем, что считаем риторическим вопрос о том, может ли и должно ли этико-при-кладное знание дать моральному субъекту нечто большее, чем квалификацию ситуации морального выбора как «бремени», передав ответственность за выбор всецело самому субъекту. И уточняем: передать ответственность за выбор всецело самому субъекту этико-прикладное знание не только может, но и должно, - чтобы не подменить нравственные искания личности, сообщества, общества в целом. Но, одновременно, вполне может - и должно - не позволить себе «умыть руки». Может и должно создавать многообразные технологии приложения этики.
И мы целенаправленно продвигали эту позицию, проектируя и культивируя самопознание и самоопределение профессионалов, этическую инфраструктуру саморегулирования профессий, экспертизу и консультирование ситуаций морального выбора общественно-политического масштаба, исследование системы нравственных ценностей становящегося в стране среднего класса, ценностные основания технологий развития гражданского общества и т.д.
И каждый из соответствующих проектов сопровождала проблема понимания и проведения в жизнь миссии прикладной этики в ситуации «неклассического» гражданского общества. Выходящая за рамки идеи технопарков для развития прикладной этики проблема преодоления двух крайностей в разработке и применении модели практичности этико-прикладного знания в ситуации только еще становящегося в стране гражданского общества: «прогрессорства» и «апологетики патоса» (способной дойти до пособничества аморализму, морального коллоборационизма).
Первая из этих крайностей исследована нами в давнем проекте «Этос и этнос: социально-этическая справедливость как объект политического решения», посвященном этической экспертизе стратегии освоения Тюменского Севера. Проекте, противопоставившем таким моделям стратегии освоения Севера, как «Невмешательство», «Заповедная зона», «Культурная ассимиляция», модель «Освоение без отчуждения»7. Модель, которая профилактиру-ет проектно-ориентированную направленность этико-прикладного знания от риска прогрессорства, суть которого прекрасно смоделировали братья Стругацкие в книге «Трудно быть богом».
Второй крайности еще только предстоит стать обязательным пунктом новой «повестки дня» прикладной этики в качестве ключевой проблемы. Здесь мы ограничимся эскизом некоторых наших попыток проблематизации миссии прикладной этики в «неклассическом» гражданском обществе.
ВЫДЕЛИМ попытку диагностики самой отечественной ситуации по базовым ценностным критериям гражданского общества, диагностики, способной различить этос и патос процесса его становления, - во-первых, сформулировать альтернативы морального выбора в масштабе общества, -
7 См., напр.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В., Чурилов В.А. Этика политического успеха / Научно-публицистическая монография. Тюмень-Москва: Центр прикладной этики, 1997. Глава 13.
во-вторых8. Последний из наших проектов по этой теме -«Двадцать лет спустя»: выберет ли постсоветская Россия ценности гражданского общества?» - наряду с самостоятельной ценностью, был нацелен на анализ контекста, в котором сегодня развивается отечественная прикладная этика.
Гипотеза этического консилиума: характер переживаемой Россией новой ситуации выбора не исчерпывается финансовым, экономическим, социальным, политическим и т.п. аспектами. У всех них есть системное основание, которое проявляется в остром кризисе веры в идеалы и ценности трансформации России, с одной стороны, и во все более усиливающихся тенденциях смены декларированных на старте постсоветского периода ценностных ориентиров развития общества - с другой. Речь идет не только о принятии-непринятии обществом инструментальной части российского трансформационного проекта. Предельная напряженность современной ситуации выбора связана, по меньшей мере, с двумя обстоятельствами. Во-первых, с заметным разочарованием в изначально декларируемой ценностной ориентации этого проекта, в тех либеральных смыслах, которые еще недавно оправдывали новое самоопределение России, связываемое с идеей гражданского общества. Во-вторых, с тем, что пока наглядной альтернативой этому разочарованию оказывается лишь доминирование в реально реализуемой стратегии развития страны ценностей неотрадиционализма. Поэтому и уместно говорить о том, что наше общество снова оказалось вовлеченным в ситуацию морального выбора исторического масштаба.
Отсылая читателя к специальным публикациям материалов проекта9, отметим здесь суждения, профилакти-
8 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Гражданское общество: новая этика. Тюмень: НИИ ПЭ ТЮМГНГУ, 2003.
9 См.: Этический консилиум. Ведомости. Вып.29. Тюмень: НИИ ПЭ ТюмГНГУ, 2006; Миссия университета. Ведомости. Вып.30. Тюмень: НИИ ПЭ ТюмГНГУ, 2007.
рующие апологетику ситуации, в которой реализуются этико-прикладные проекты. В условиях переживаемого современной Россией кризиса идентичности «соблазн вытащить ее из него посредством апелляций к этическим нормам и принципам», этическая терминология при квалификации «внутренних и внешних вызовов, с которыми столкнулась Россия», на деле «уводит от сути самих этих вызовов», - писал И.М.Клямкин. Более того, автор подчеркивал, что такая квалификация не только может быть, но уже используется «для подмены одних проблем другими». Пример: «Можно, конечно, во всеуслышание заявить о том, что нравственность выше законности, а добро первично по отношению к правам человека. Так и было сказано с трибуны Всемирного русского народного собора, состоявшегося весной 2006 года. Можно обсуждать, правильно это или нет. Но своевременность либо несвоевременность такого обсуждения определяется опять же историческим контекстом». Поэтому автор полагает, что «<при нынешних наших обстоятельствах смещение акцентов от права к морали как раз и уводит от проблемы, причем самой важной и болезненной из всех, с которыми столкнулась постсоветская Россия».
Трудно спорить с убедительной характеристикой «исторического контекста», включающей наглядные доказательства активных попыток реставрации традиционалистских представлений о природе морали, отождествления содержания морали как таковой с одной из ее исторических моделей. Более того, с нашей точки зрения, критика автором вполне конкретной тенденции в нашем обществе справедлива и актуальна.
Но, может быть, трезвое понимание контекста не обязательно должно приводить лишь к отказу от экспертизы российской ситуации в категориях морального выбора, предложенных проектом? Возможно, оправдан и поиск рациональной альтернативы реставрации традиционалистских представлений о природе морали как раз в рамках иден-
тификации ситуации именно как ситуации морального выбора? Альтернативы в виде рациональной морали гражданского общества, в которой мораль не подменяет право, а согласует оба эти регулятора жизни общества? Во всяком случае, в гипотезе нашего проекта такая альтернатива представлена: «Выберет ли Россия ценности гражданского общества?».
Кстати, сам И.М. Клямкин дал уточнение своей позиции, подчеркивая, что его скепсис по поводу актуализации экспертизы ситуации в нашем обществе в категориях морального выбора реально направлен против «традиционалистского верховенства морали над правом, что в индустриально-городском обществе ведет к формированию до-правового, морально-репрессивного типа сознания и утверждению соответствующей ему и на него опирающейся политической практики».
ВЫДЕЛИМ уже названный и частично представленный выше - в эскизном описании проекта ТЭМК - этосный подход, рассматриваемый нами в качестве наиболее адекватного с точки зрения модели практичности прикладной этики в ситуации «неклассического» гражданского общества. В основе такого подхода - различение морали как чистого бытия должного и этоса, который пребывает между идеально-должным и нравами, репрезентируя лишь реально-должное.
Потенциал этосного подхода мы испытали, в частности, в процессе исследований становления нормативно-ценностной системы бизнеса в современной отечественной ситуации. Например, были выделены основные черты ситуации становления этоса российского предпринимательства: историческая задержка в становлении нормативно-ценностной системы современного российского предпринимательства и напряженная, можно сказать пограничная, ситуация выбора между патосом и этосомю.
10 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Дух предпринимательства в современной России. Статья вторая // Этика дела - 2. Ведомости.
Еще одно испытание потенциала этосного подхода -проект «Этос среднего класса»11. Ценности среднего класса исследовались и проектировались в диапазоне «нормативная модель - отечественные реалии». Проект исходил из необходимости в ситуации переживаемого страной духовно-нравственного кризиса рационального подхода к новой «переоценке ценностей» и предполагал активизацию поиска и культивирования таких ценностей и норм, которые, с одной стороны, способны противостоять доминировавшей в период радикально-либеральной стратегии реформ агрессивно-циничной парадигме идеи успеха, с другой - не утерять потенциал этически полноценной идеи успеха, не дать заменить ее, поддаваясь маятниковой инерции, некоей «этикой бедности», а то и «этикой новых бедных». Идеалы и ценности этики успеха призваны вдохновить и либерально ориентированный слой населения, и средне-средний, и низший слои среднего класса. В то же время эти идеалы и ценности, вдохновляя слои среднего класса энтузиазмом, должны противостоять заметной тенденции уклонения от ориентации на ценности рыночной экономики и демократические ценности.
Специально обратим внимание на один из последних наших проектов, кейс «Миссия-кредо ТюмГНГУ», проектируемый в духе этосного подхода, осваивающего отечественную ситуацию через институализацию профессиональной этики, призванную профилактировать ущерб ценностям высокой профессии, встраивающейся в формат рыночно-ориентированной корпорации.
Проект «Самоопределение университета»12 - много-
Вып. 8. Тюмень: НИИ ПЭ, 1997.
11 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этос среднего класса: Нормативная модель и отечественные реалии. Научно-публицистическая монография / Под ред. Г.С. Батыгина, Н.Н. Карнаухова. Тюмень: Центр прикладной этики; НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2000.
12 См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Ойкумена прикладной этики: модели нового освоения. Тюмень: НИИ ПЭ ТюмГНГУ,
летнее исследование в сфере этики образования, которое дало возможность одновременного развития методологии теоретизирования в сфере прикладной этики и экспертно-консультативной и проектировочной деятельности в рамках конкретной институции. Гипотеза: университет, проектирующий свою биографию, оказывается вовлеченным в острую ситуацию выбора своей миссии, адекватной идее современного университета, университета XXI века; в этой связи для университета предельно важна работа по напряженной самоидентификации, самопознанию, осмыслению своего настоящего, шансов будущего. Основные идеи: университет - научно-образовательная корпорация; научно-образовательная деятельность - высокая профессия; миссия университетской корпорации - духовное «производство» человека.
Этосный подход в проекте - это, прежде всего, трактовка статуса миссии ТюмГНГУ как этосного документа. На старте проекта НИИ ПЭ ТюмГНГУ предложил на обсуждение коллективу университета проект «Декларации о миссии», ключевой фрагмент которой следует ниже.
...СТЕПЕНЬ соответствия Тюменского государственного нефтегазового университета идеальному образу научно-образовательной корпорации определяется мерой успешности осознания и решения дилеммы самоопределения современного отечественного университета: университет - «хозяйствующий субъект» или научно-образовательная корпорация? научно-образовательная деятельность университета - «сфера услуг» или высокая профессия?
В такой проблемной ситуации Тюменский государственный нефтегазовый университет занимает рациональную позицию, проектируя свою миссию как реально-должное. Это предполагает, что ценностные приоритеты университетской корпорации не тождественны духу и «правилам игры» некоей бизнес-корпорации - про-
2007. Глава 2.
мышленной или финансовой, производящей товар как предмет купли-продажи и, как правило, ориентированной только на прибыль. Не имея возможности и права пренебрегать требованиями «заказчика» и «потребителя», университет, во-первых, видит своим «заказчиком» не только производственную сферу, но потребности общества в целом; и, во-вторых, не сводит свое назначение к роли «делового предприятия на рынке образования», считая своей миссией возвышение соответствующей рынку утилитарной функции «кузницы кадров» до высокого смысла «духовного производства человека». Университет подчиняет свою прагматическую стратегию ценностным ориентирам научно-образовательной профессии. Даже в сложных рыночных обстоятельствах, ограничивающих независимость высоких профессий, их миссия не отменяется. Как это ни парадоксально, но именно в таком самоопределении - шанс прагматического успеха университета. Раздел завершался вопросом для обсуждения - как наш университет сегодня решает дилемму самоопределения: отдает приоритет прагматике или высоким ценностям?
Пилотаж текста в экспертном опросе показал, что первая версия Декларации была недостаточно рефлексивна и излишне категорична и, в отличие от пилотного варианта, во второй ее версии, которую предстояло обсуждать на фокус-группах, этот фрагмент был сформирован иначе. Реагируя на сформулированный в процессе обсуждения вопрос: «должна ли при такой дилемме высокая профессия отступать от своих ценностей во имя прагматической стратегии развития университета? Или, наоборот, университет должен подчинять свою прагматическую стратегию ценностям научно-образовательной профессии?», мы предложили коллективу университета включить в текст миссии специальный раздел «Реально-должное», в котором заявляется этосная позиция в диапазоне «идеальная модель - отечественные реалии».
ТюмГНГУ отказывается от легкого «решения» дилеммы самоопределения: не позволяет себе впасть в крайности и уклоняется от опасности менеджеристского фундаментализма (низводящего высокую профессию до «сферы услуг»), с одной стороны, потенциального утопизма гуманитарного подхода, противопоставляющего профессию реальности, - с другой.
ТюмГНГУ предпочитает двум этим крайностям рациональную интерпретацию дилеммы самоопределения. В диапазоне «идеальная модель - отечественные реалии» он предпочитает позицию реально-должного.
Занимая такую позицию, университет не позволяет себе «реализма», который оборачивается смирением с обстоятельствами, сложившимися нравами, оправданием действительности, но стремится максимизировать самые маленькие шансы сложившейся ситуации в пользу должного.
* Позиция реально-должного предполагает, что выбором своей миссии ТюмГНГУ принимает на себя ответственность за предпочтение неадаптивной стратегии развития, за осознание значимости решения не только следовать за временем, обстоятельствами, но и опережать его, продуцируя новые ценности и новые решения.
* Позиция реально-должного предполагает, что ценностные приоритеты университетской корпорации ТюмГНГУ не тождественны духу и «правилам игры» бизнес-корпорации, ориентированной только на прибыль. Университет стремится возвысить утилитарную функцию «кузницы кадров» до высокого смысла «духовного производства человека». И в сложных обстоятельствах, ограничивающих независимость высоких профессий, их миссия не отменяется.
Вопрос для обсуждения: Есть ли у нашего университета шансы преуспеть, выбрав позицию «реально-должного»?
Важный результат фокус-групп - операционализация позиции реально-должного. Учитывая реалии рынка, университет не должен впускать коммерциализацию в процесс научно-образовательной деятельности. Как сказал один из участников фокус-группы, «мы не можем выделить университет в какое-то отдельное государство, но при любых обстоятельствах мы должны соответствовать статусу университета». Поэтому «(сегодняшнюю ситуацию надо пережить - выбрать такую стратегию, чтобы была возможность как-то зарабатывать деньги, но не доходить до крайности - коммерциализации научно-образовательной деятельности внутри университета. Образовательное пространство внутри университета следует сохранить от превращения в рыночное пространство. Мы не можем терять миссию университета, иначе у нас останется только вывеска "Университет", а содержание будет совсем другим, и нашу научно-образовательную деятельность придется оценивать с позиции материального дохода. Материальная прибыль никогда не была и не может быть основным мотивом университетской образовательной деятельности и, соответственно, критерием оценки ее успешности».
Не трудно заметить, что этосный подход не тождествен гиперадаптивности. Миссия ТюмГНГУ содержит установку на то, чтобы не только «успеть» в процессе реактивной адаптации к быстро надвигающемуся новому в жизни системы высшего образования, но и активно подготовиться к новой ситуации, предполагающей опережающее целепола-гание.
Прикладная этика как «повивальная бабка»
гражданского общества
(Заключение)
Технопарки как технология развития прикладной этики, качественного повышения эффективности ее связи с практикой? Разве это не продуктивная идея? Но не для любой
из парадигм современной прикладной этики: для некоторых из них она просто неприемлема, от других требует серьезного самообновления, прежде всего в модели практичности.
Поэтому необходима новая повестка дня.
Новая повестка дня. Вполне продуктивная идея? Особенно в ее связи с идеей технопарков для развития прикладной этики, предполагающего особое внимание к культивированию парадигмы проектно-ориентированного знания. Но как быть с риском вольной-невольной апологетики патоса процесса становления гражданского общества, риском перерождения естественного для парадигмы про-ектно-ориентированного этического знания служения в профессии в рвение первого ученика из сказки Е.Шварца «Дракон»?
Те, кто найдут ответы на эти почти экзистенциальные вопросы, смогут выйти за рамки очевидного обновления «повестки дня» - постановки задачи повышения технологического мастерства сотрудников технопарка и обременить прикладную этику миссией «(повивальной бабки» гражданского общества.
