«МИССИЯ ПЕРА»: ЭТИКО-ПРИКЛАДНАЯ КОНЦЕПЦИЯ НОРМАТИВНО-ЦЕННОСТНОЙ СИСТЕМЫ ЖУРНАЛИСТИКИ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

В.И. Бакштановский, Ю.В. Согомонов «МИССИЯ ПЕРА»: ЭТИКО-ПРИКЛАДНАЯ КОНЦЕПЦИЯ НОРМАТИВНО-ЦЕННОСТНОЙ СИСТЕМЫ ЖУРНАЛИСТИКИ

1. Критика «повестки дня»

ЖУРНАЛИСТСКАЯ этика в каждой из двух своих ипостасей - и как практикуемая нормативно-ценностная система, и как ее теоретическое видение - не может «жаловаться» на недостаток интереса. А в последние годы эта констатация вполне может быть распространена и на отечественную ситуацию. Однако сам по себе «интерес» -из условий необходимых, но недостаточных. К числу достаточных необходимо отнести критику «повестки дня» в рефлексии профессионально-этической проблематики журналистики.

В весьма продуктивной проблематизации практического бытия профессиональной этики журналистики, наглядно проявляющейся, например, в программировании постдипломного профессионально-этического образования журналистов, мы находим актуальную реактивность и практическую заостренность тематики. Современность «повестки дня» профессионально-этических семинаров, проводимых в последние годы Институтом развития прессы, Фондом защиты гласности, ИНТЕРНЬЮС и др., очевидна. Тем не менее «большой скачок» в активизации интереса к моральной проблематике журналистской профессии в современной России не стоит оценивать однозначно. В том числе и с точки зрения качества «повестки дня». Очевидна актуальность обновления «повестки дня» в соответствии с социокультурной динамикой профессии61. Однако все более актуальной становится редко артикулируемая мотивация обновления «повестки дня» кризисом идентичности профессиональной этики журналистики, который мы рискнем обозначить как концептуальную банализацию природы такой этики.

В качестве основания для такого рискованного диагноза (рискованного опасностью этического фундаментализма) назовем, во-первых, доминирование функциональной идентификации профессиональной этики журналистики, подмену ее предназначения - функцией социальной ответственности. Функцией безусловно важнейшей. Но не заменяющей миссии-предназначения нормативно-ценностной системы профессии. Во-вторых, таким основанием служит заметная тенденция деонтологизации профессиональной этики журналистики, содержащая риск вольно-невольного элиминирования этической идентичности профессии в пользу идентичности правовой. Тенденция, подкрепляемая «пораженческими» настроениями о невозможности провести «четкие границы между нормами морали и права в функциональном поле журнали-стики»62. В-третьих, основанием для нашего диагноза служат некоторые черты процесса институализации журналистской этики (морали). До сих пор создаются кодексы, сочетающие, с одной стороны, механистическое распространение общеморальных требований на сферу журналистики, а с другой - сводящие кодексы к «правилам игры» (не этосным, а внеморальным), стандартам-инструкциям, лишенным морального содержания. Да и интенсивная образовательная деятельность в сфере профессиональной этики журналистики как признак институализации нормативно-ценностной системы обнаруживает признаки паллиативной этики. Широко внедряемая практика

61 См., напр.: Киричек П.Н., Федотова О.В. Этика журналиста. Саранск: Изд-во Мордовск. унта, 2004. Цит. по сайту: www.medialaw.rU/selfreg/5/r1.

62 Киричек П.Н., Федотова О.В. Этика журналиста.

разбора конкретных ситуаций ограничивает арсенал метода кейс-стади практическим потенциалом моральной философии и/или схемами аналитических суждений, оставляя в стороне потенциал прикладной этики. В то время как смысл прилагательного «прикладная» к существительному «этика» менее всего относится к элементарной аппликации идей моральных философов, из двух требуемых прикладной этикой конкретизации общей морали - в профессиональную, и профессиональной морали - по отношению к особенностям ситуации выбора, в практике разбора ситуаций не работает ни одна.

Указанные выше кризисные моменты институализации нормативно-ценностной системы журналистики в определенной степени обусловлены идентификационным кризисом профессионально-этического знания в сфере журналистики. Очевидно, что оба кризиса взаимообусловлены. Но прежде чем ожидать от нормативно-ценностной системы журналистики ориентиров преодоления ситуации кризиса идентичности профессии, необходимо поработать над теорией профессиональной этики журналистики. И не просто в кафедральном формате, а в исследовательской мастерской, моделирующей «встречное движение» теории и практики.

КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ обновление «повестки» предполагает, в соответствии с разрабатываемой нами теорией прикладной этики в целом63, этики профессии как вида прикладной этики64, определенный алгоритм идентификации профессиональной этики журналистики. Первый шаг. Характеристика природы и миссии (а не просто «функции») профессиональной этики журналистов. Классификация такой этики как (а) вида этико-прикладного знания и (б) одной из подсистем нормативно-ценностной системы общества. Здесь же - анализ соотношения этики (морали) профессиональной и этики (морали) общеобщественной и природы нравственных конфликтов, возникающих при столкновении ценностей общей морали и морали профессиональной, ценностей разных профессий; между ценностями одного и того же профессионально-нравственного кодекса. Второй шаг: анализ «морального измерения» природы профессии как основание для рационального структурирования ее нормативно-ценностной системы. В рамках этого «измерения» обсуждаются: различие между профессией и внепрофессиональными видами человеческой деятельности; специфика высоких профессий; этос профессиональной корпорации, саморегулирование профессии. Третий и четвертый шаги: апология и критика профессионализма в его «моральном измерении»; этика профессионального успеха. Пятый: характеристика «мировоззренческого яруса» профессиональной этики журналистов: подход к выбору профессии как к акту морального выбора, обсуждение дилеммы «служение в профессии или жизнь за счет профессии?» и т.д. Шестой шаг: обращение к нормативному ярусу профессиональной этики, исследование природы и духа профессионально-этических кодексов, конвенций и т.п. Финальный шаг: характеристика практичности профессионально-этического знания, в том числе и в сфере образования.

В то же время этот ряд последовательных шагов исследовательской рефлексии, позволяющий идентифицировать профессиональную этику журналистики (в обеих ее ипостасях), - только одна из задач применения концепции прикладной этики. Несомненно, важные попытки решения этой задачи, важные и для самоидентификации профессионального сообщества, требуют продолжения в виде попыток воздействия на ситуацию профессиональной морали. Отсюда вторая задача - подключение потенциала этико-прикладного знания как проектно-ориентированного знания.

63 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Введение в прикладную этику. Тюмень: НИИ ПЭ, 2006.

64 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этика профессии: миссия, кодекс, поступок. Тюмень: НИИ ПЭ, 2005.

Особенность такого рода знания современные методологические концепции характеризуют через сравнение двух ситуаций. В первой речь идет о попытке применить уже существующее, «изготовленное для чего-то другого "знание"» не по функции, «приделывая устройство, которое нам позволяет использовать полученную конструкцию как "приклад" или "протез"». Во второй ситуации вместо «изготовления протезов» «значима задача изготовления сразу того, что должно использоваться»65. Прикладная устремленность проектно-ориентированного знания проявляется в подчинении исследования логике социальных изменений, в ориентации на задачи проектирования социальных институтов, организаций, социальных технологий, конструирования целевого и инструментального блока управленческих программ, изобретения реализационных структур для социокультурных инноваций и т.п. Устремленность проектно-ори-ентированного знания проявляется в подчинении познания нормативно-ценностных подсистем задаче их развития, в том числе через конструирование моделей инфраструктуры нормативно-ценностных подсистем, разработку технологий связи этического знания с моральной практикой, проектирование целевых и инструментальных блоков социально-управленческих программ (напр., кодексов и конвенций), институций экспертизы, принятия и исполнения решений (этических офисов фирм, этических комиссий ассоциаций и т.д.) и т.п. В свою очередь, этико-прикладное знание предполагает систему технологий обеспечения рациональных оснований совершаемого субъектом выбора посредством «технологического» - моделирующего, экспертирующего, проектирующего, консультирующего и т.п. потенциала этико-прикладных исследований и культивирования фронестической способности субъекта.

СООТВЕТСТВЕННО, избираемый нами способ предъявления в этой работе концепции профессиональной этики журналистики предполагает (а) проведение процедуры ее идентификации по описанному выше алгоритму; (б) презентацию Тюменской этической медиаконвенции (ТЭМК) как проектной институализации этико-прикладного видения природы профессиональной этики журналистики; как ее проектной конкретизации, в процессе которой система технологий этико-прикладного знания работает на образ конвенции как интегрального профессионально-этического института; (в) идентификационные комментарии к ТЭМК.

2. Идентификация

2.1. Профессиональная этика журналистов: предназначение и/или функция

ПЕРВЫЙ шаг предпринимаемой нами этической идентификации - намеренно обостряемый вопрос о (не)адекватности характеристики профессиональной этики журналистов в поляризованных терминах «предназначение» - «функция». Отдавая предпочтение роли «пафосного понятия», мы тем самым подчеркиваем, что для понимания природы и «духа» профессиональной этики журналистов принципиально важным оказывается вопрос «во имя чего?» (а не просто - «для чего?», «с какой целью?»). Именно рефлексия смыслоакцентированных вопросов отличает нормативно-ценностную систему профессии от моральных аспектов иных, внепрофессиональных, видов человеческой деятельности. И если практически все виды человеческой деятельности регулируются определенными нравственными (часто - паранравственны-ми) нормативами, то профессии характеризуются еще и миссией. Соответственно - и предназначением присущих им профессиональных этик, развитых нормативно-ценностных систем. Представляется, что наличие у профессии отрефлексированной миссии прямо связано с предназначением (миссией) соответствующей профессиональной этики.

Основной мотив нашего приоритета пафосному термину предназначение - критичное отношение к весьма распространенной как в практике, так и в исследователь-

65 См.: Попов С.В. Проблема гуманитарного знания //Материалы Второго Методологического конгресса (18-19 марта 1995 г.). На сайте «Методология в России» www.circle.ru.

ской литературе абсолютизации роли утилитарно-функционального направления поиска идентичности профессиональной этики журналистов. Основной контртезис «функционализму»: профессиональная этика журналистов не только «обслуживает» одну из сфер человеческой деятельности, но и соучаствует в общеморальном творчестве, соучаствует как партнер и соавтор, а не «младший брат». Показательный случай функционального направления поиска идентичности профессиональной этики журналиста: «Журналистика, повседневно имеющая дело с "движущейся моралью", в силу своей природы способна поставить информационно-этический сервис людей на поток»66. То, что «сервисная» терминология здесь не случайна, подтверждает характеристика такого «конституционного долга журналиста перед обществом», как «обслуживание людей специфическим продуктом - социально значимой и творчески обработанной информацией» (курсив наш. - В.Б., Ю.С.). Более основательно «функциональный» образ профессиональной этики журналистики представлен в следующей трактовке профессиональной морали: «ее функция - обеспечить такое поведение членов профессиональной группы, при котором данная деятельность приносит наилучшие результаты, оправдывая свое общественное предназначение. Поэтому профессиональная мораль непосредственно включена в технологический процесс деятельности каждого члена трудовой группы, ориентируя его конкретные личностные проявления на выработанные стандарты поведения» (курсив наш. - В.Б., Ю.С.)67.

Среди вариантов «функционального» подхода выделим реактивный (стимул-реакция) - образ этики, формирующейся в ответ на озабоченность общества влиянием профессии. В программе курса, посвященного профессиональной этике журналистики в США (размещена на сайте Института информационного права), мы видим определенный образ такой этики - «этическое нормирование профессиональной журналистской деятельности» и определенный стимул внимания к ней: «Сегодня, когда в России ощущается высокая степень социальной напряженности, а расставляемые акценты все больше зависят от индивидуального морального выбора каждого профессионала, многократно повышается ответственность журналиста».

И еще один принятый в литературе образ профессиональной этики журналистики: редукция функции профессиональной морали к инструкции. Такой эффект мы обнаруживаем чаще всего в кейс-учебниках, адресованных журналисту как субъекту аналитического морального размышления. «Независимо от того, будет ли эта книга использована как сборник инструкций....», - читаем в пособии «Медиа этика: ситуации и моральные размышления» об идеальном варианте работы журналиста с этой книгой68. Нелепо было бы выступать против ориентации профессионально-этического образования журналистов на метод кейс-стади. Вполне понятно, например, такое определение цели названного выше спецкурса по профессиональной этике журналистики в США: «выработка методики выбора этической альтернативы в профессиональной деятельности журналиста»69. Эффект метода мы видим, например, в характерном названии одного из учебных пособий: «Шаг за шагом: журналист делает выбор», авторы которого мотивируют свою работу следующим образом: «Чем больше влияние рыночных отношений на СМИ, тем большая ответственность ложится на журналиста, когда ему предстоит сделать этический выбор»70 (курсив наш. - В.Б., Ю.С.). Но не менее важно увидеть интервал эффективности метода. Весьма эффективные традицион-

66 См.: Киричек П.Н., Федотова О.В. Этика журналиста. Раздел 3. Сущность, структура и функции журналистской этики.

67 Лазутина Г.В. Профессиональная этика журналиста. М.: Аспект-пресс, 2000. С. 44.

68 Media ethics: Cases and moral reasoning / C.Christians, M.Fackler, K.Rotzoll. - Forth Edition. -Longman Publishers USA, 1995. Р. 5.

6 Указ. соч. Р. 4.

70 Шаг за шагом: журналист делает выбор. Маастрихт, 1996.

ная казуистика как применение этической рефлексии к рассмотрению практических ситуаций, ситуационный метод обоснования принятия моральных решений в простых и сложных ситуациях и т.д. нередко банализируют проблему морального выбора журналиста: журналист здесь вполне может оказаться лишь аппликатором неких теоретических концепций или методических схем этического анализа и решения ситуаций, читателем задачника по этике, который точнее назвать решебником. И тогда за рамками проблемы оказываются журналист как субъект нравственных исканий, мировоззренческие аспекты его морального выбора.

Одно из объяснений «функционализма» мы находим в замечании Э.Ламбета о связи современной версии теории социальной ответственности прессы с утилитаристской философией, из которой исходили авторы данной теории71. На наш взгляд, аргументация от имени социальной ответственности профессии не только вполне приемлема, но и необходима. Но пределы ее эффективности определяются тем, насколько последовательно исследователи и авторы учебников обращают внимание на язык морального оправдания профессии, предполагающий обращение не только к регулятивной, функциональной, но и к ориентирующей роли морали в целом, профессиональной морали - в том числе.

Основной аргумент нашего предпочтения выбора в пользу категории «предназначение» (речь не идет об отказе функциональной идентификации профессиональной этике журналистов в правомерности, мы лишь акцентируем необходимость подчинения этой идентификации - идентификации по «предназначению») - наша интерпретация дуалистичности морального феномена. С одной стороны, мораль - социальное изобретение, обслуживающее социальные системы ради их стабильности, устойчивости, динамизма, ради социальной адаптации людей. Поэтому к нему можно относиться утилитарно, функционально, контекстуально, детерминистски, апосте-риорно. С другой стороны, институт индетерминистского свойства, априорная, пред-заданная система ценностей, мотивационный механизм, превосходящий функциональность, ориентирующий на критику любых форм социальности, заведенного в социуме порядка.

К сожалению, целенаправленное обсуждение роли миссии, предназначения в обосновании природы профессиональных этик встречается в отечественной литературе скорее как исключение, чем правило. Поэтому еще раз: в основе акцентирования функций профессиональной этики лежит абсолютизация - может быть, и неосознанная - лишь одной из сторон дуалистичного морального феномена. При, казалось бы, равной вероятности как гиперморальной, так и гиперсоциальной односторонностей в интерпретации дуализма природы профессиональной этики (морали), в реальной практике встречается скорее вторая крайность. Соответственно, акцентирование предназначения профессиональной этики важно потому, что позволяет увидеть в последней элемент, превосходящий функциональность.

В свою очередь, предназначение профессиональной этики предполагает и активизацию самокритики профессии. Одна из задач такой самокритики - постоянное соотнесение практики профессии с общеобщественными ценностями. Общество, в свою очередь, держит профессиональную этику под пристальным критическим вниманием, не только спрашивая себя «время от времени»: «хорошо ли работают те подразумеваемые соглашения, которые оно заключило с профессиональными группами», но и, «если баланс нарушен не в пользу лучших общественных интересов в данной области», задавая себе вопрос: «может быть, стоит пересмотреть соглашение?»72.

71 Ламбет Э. Приверженность журналистскому долгу. Об этическом подходе в журналистской профессии М.: ВИОЛАНТА. 1988. С. 26.

72 Professional ethics // International encyclopedia of ethics. Ed. J.K. Roth. London-Chicago: FD. 1995. P.703.

Значимость для отечественной ситуации активного поиска идентичности профессиональной этики через характеристику ее миссии возрастает в связи попытками редуцировать мировоззренческое содержание профессии такими аргументами оправдания значимости профессиональной этики, как то, что она менее ригористична и более эгоистична, а потому минимизирует моральное напряжение в деятельности профессионалов и профессиональных групп. Вариант аргументации такого рода - тезис «честность выгодна». Выгодна при такой трактовке чем? Например, тем, что наличие этического кодекса снизит затраты на другие способы регуляции профессиональной деятельности, например, на суд. Выгодна не только личности, но и профессиональному сообществу, ибо не столько ограничивает свободу действий профессионала, сколько заботится о защите интересов профессиональной группы. «Милость» профессиональной этике, оказываемая такого рода аргументацией, примитивизирует актуальность ее развития: низводит этику профессии до функции; отказывает ей в над-функциональности, в миссии; оборачивается, например, тем, что широко распространенное требование социальной ответственности профессии нередко интерпретируется как ответственность реактивно-адаптивная и сводит моральность к легальности.

Еще один из существенных мотивов активизации рефлексии предназначения профессиональной этики определяется тем, что профессиональные этики нацелены на выявление границ, пределов власти над людьми, которая возникает в процессе реализации специализированной деятельности. Профессиональная этика призвана, с одной стороны, оправдать власть профессионала в сфере его деятельности (без этого он не сможет выполнять свои задачи), с другой - ограничивать власть, которой располагает воспитатель над воспитанником, ученый - над человечеством, врач -над больным и т.п. И этот тезис имеет прямое отношение к профессиональной этике журналистов в связи с распространенной трактовкой одной из миссий журналистики как «четвертой власти» (о распространенности этой метафоры говорит одноименное название одного из журналов профессионального сообщества). При этом «четвертая власть» нередко воспринимается (в том числе и самими журналистами) как «власть» в буквальном значении. В этом направлении журналистику подталкивают и менталитет самих журналистов, и менталитет аудитории. Не имея возможности обстоятельно проанализировать эту ситуацию, ограничимся здесь риторическим вопросом: оставляет ли такая трактовка шанс превратить журналистику из «еще одного» института государственной власти в автономную корпорацию гражданского общества?

ДРУГОЙ шаг в этической идентификации профессиональной этики журналистов актуализируется в связи с отмеченной выше - в анализе «повестки дня» - тенденцией деонтологизации журналистики, в рамках которой кодификаторы журналистской этики проявляют склонность к нарушению «моральной чистоты» этических кодексов включением в их состав правил и требований внеэтического - правового, административного, технологического и т.п. характера.

Сразу предположим, что одним из оправдательных мотивов нарушения «моральной чистоты» кодексов может быть стремление преодолеть известную тенденцию морализаторства, коварство которой заключается в перенасыщении не только обыденного языка, но и языка профессиональных коммуникаций моральными интенциями. Морализаторство вполне может создать видимость того, что разработчики кодексов полностью учли природу моральной регуляции, тогда как на деле учтены скорее фантомы морали. Однако антиморализаторская мотивация не отменяет другого нашего предположения: фактически сторонники деонтологизации профессиональной этики журналистов говорят о своеобразном возвращении автономизировавшейся в эпоху Современности профессиональной морали в синкретическую систему регулирования, в целостный комплекс «практических наставлений». Мотивы понятны. «Су-

ществует какая-то внутренняя потребность во "вторичном синтезе" - в единении представлений о долге, долженствовании и нормах должного поведения как целостной системе принципов и правил деятельности (в частности, журналиста как профессионала, гражданина и личности). ...Начальным регулятором поведения было "обычное право", т.е. укорененная через обычай универсальная система норм. И только затем из "обычного права" вычленились и соответствующим образом закрепились нормы законодательного характера, моральные требования, административные предписания и т.д.»73.

Но на пути к деонтологизации через «вторичный синтез» журналистика рискует утерять специфику морали: социокультурная динамика морального феномена вовсе не случайно прошла долгий путь от обычая к норме, от элементарного нравственного порядка к сложной нормативно-ценностной системе, от традиционной нравственности солидаристских, ограниченных, хотя и органических, общин к нормативно-ценностной системе «открытого общества» и характерной для него постестественной, рациональной моралью, автономной моралью гражданского общества. И пришла к общему для «малых систем» - прикладных нормативно-ценностных систем - типу морали, сформировавшемся на определенном этапе ее исторического развития. Морали, совершающей своеобразную революцию в отношении к «традиционной морали», точнее - к феномену морали традиционного общества. И потому - «новой этике»74. Именно автономизированная мораль была ударной силой, пробивающей бреши в обветшалой системе поведенческих норм и обычаев, соответствующих мировоззренческим образованиям традиционной цивилизации. Именно эта мораль содействовала избавлению человека от различных видов зависимости, принуждения, ярма жестких регламентов, дала ему свободу морального выбора.

Не слишком ли подозрительно предполагаемая в качестве одного из элементов «синтеза» «мораль» настроена по отношению к своей собственной природе? Возможно, создатели многих кодексов, явно опасаясь непредсказуемости свободного морального выбора, по сути дела «предупреждают» эту непредсказуемость сильной или слабой версией профессиональной морали журналистов как «морали» традиционного и этатизированного общества?

Критическому отношению к соблазну «вторичного синтеза» может способствовать, во-первых, осознание пределов регулятивной эффективности обычая. Обычай как ведущая (и исходная) структура донормативного регулятивного слоя характерен типом императивности «действуй как все!». Да, обычай возвышается над неупорядоченным калейдоскопом действий и инстинктивных реакций ситуативного характера: действия еще не обрели статус поступка, но в однотипных ситуациях на базе предугадываемой целесообразности, теленомности постепенно преодолевается хаотичная реактивность. Тем не менее, в обычаях (а) не прослеживается свойственное морали различие между сущим и должным и, стало быть, отсутствуют (или находятся лишь в зачаточном состоянии) установки к нравственно-психологическому напряжению духовной жизни; импульсы к самосовершенствованию, идеальные побудительные мотивы слабо проявлены. Кроме того, (б) в ситуации регулирования доморального типа свобода выбора предельно ограничена, при доминировании обычая факт стремления человека к выбору воспринимается прежде всего как покушение на незыблемость канонов.

Конечно, целесообразно отличать косный, стагнирующий, «нерассуждающий» обычай от обычая, полного жизненных сил, например, консервативного обычая современных обществ, который оказывается почти обязательным элементом социального порядка и даже свойственного ему динамизма. Но современный человек, в том

73

Прохоров Е.П. Журналистика и демократия. М.: РИП-холдинг, 2001. С.243.

74 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Гражданское общество: новая этика. Тюмень, 2003.

числе и профессионал, не теряет в этом обществе статуса субъекта морального выбора. Свободно подчиняясь универсальным нормам постестественной, «рациональной» морали и ее конкретизации - морали профессиональной, автономная личность высвобождается от патерналистской опеки обычая, совершает акты морального выбора, осознает собственные интересы и интересы других, оказывается готовой к поиску своего долженствования и определению характера персональной ответственности.

Критическому отношению к соблазну «вторичного синтеза» могут способствовать, во-вторых, дискуссии о феномене взаимодействия в специализированных сегментах человеческой деятельности безынституциональных и институциональных регулятивных средств. Предмет этих дискуссий - этико-правовые, этико-административ-ные, этико-политические и подобные им комплексы - одним фактом своего существования в публичной сфере порождает серьезные теоретико-методологические и организационные проблемы, затяжные междисциплинарные тяжбы по поводу принадлежности каждого из этих комплексов к миру морали, права, политики, коммуникативной деятельности и т.п. И особо напряженные споры - о том, не утрачивают ли соединяемые элементы данных комплексов свои исходные атрибутивные свойства,не перестают ли быть самими собой? В ряду этих споров и наша критическая рефлексия феномена деонтологизации профессиональной этики журналистов. Рефлексия, опирающаяся как на аргументы по поводу незаменимости эффекта моральной регуляции, так и на реальную практику кодификации.

Незаменимость моральной регуляции хорошо видна на примере тождества и различия широко употребляемых в моральном, правовом (а также политико-административном и коммуникативном) тезаурусах понятий долга и обязанностей. Долг, бесспорно, представляет собой обязанность, но не «от» и «до» - со строго определенным, регламентированным объемом. Он предполагает самонахождение с последующим самовозложением. Долг вытекает из ответственности человека перед самим собой, собственной совестью, ответственности не просто «перед кем-то или чем-то», а «за что-то». Такая ответственность определяется самим субъектом долженствования независимо от служебных инструкций и правовых императивов. Если обязанности коррелируют со службой, с должностью, социальным рангом, то долг - со служением Делу (вплоть до самоотдачи), содержание которого прямо не заложено в целевом секторе институции. Согласование (но не противопоставление) службы и служения суть персональная задача конкретного субъекта специализированной деятельности. Что касается реальной практики кодификации профессиональной деятельности, то, как уже было отмечено выше, в ней нередко ощущается перекос в сторону формального права, наблюдается доминирование административно-правовой составляющей над стороной собственно моральной. Это уже дает весомый повод считать такие кодексы внеэтическими документами или этическими лишь номинально. В отличие от моральной нормы, конкретизированной по законам прикладной этики, нормы такого рода кодексов «расписаны», детализированы. Моральной же норме свойственна генерализованность, а функция «расписывания» возлагается на субъект морального выбора, что предполагает наличие у него способности к совершению подобной работы. В этом обстоятельстве заключается креативность моральной регуляции.

ЭТИЧЕСКАЯ идентификация профессиональной этики журналистов происходит и за счет понимания существенного различия между природой моральной нормы и т.н. «морального стандарта». С нашей точки зрения, наметившаяся тенденция расширения роли понятия «моральный стандарт», в том числе и в практике кодифицирования профессиональных этик (парламентской, предпринимательской и т.д.), весьма рискованна.

В литературе по профессиональной этике журналистов тема стандартов звучит все чаще. Происходит это в разных ситуациях: и в безоглядном - неотреф-лексированном - принятии именно термина «моральный стандарт», и в рационально обоснованном подходе, применяющем этот термин в рамках дискурса о «профессионально-правильном» поведении (этот распространенный в зарубежной литературе термин, на наш взгляд, близок деонтологическому подходу), и в скептическом отношении. В третьем случае подчеркивается, что в России ориентация журналистики на стандарт «вполне естественна». Естественна тем, что «отвечает желанию профессиональной корпорации навести у себя хотя бы элементарный порядок. Пусть не из высокого Долга, а из других: скажем, из страха или меркантильных соображений человек не врет, не публикует "заказуху"... Уже отлично!». Не забывая, что И.Кант различал легальное поведение и поведение, основанное на нравственном мотиве, автор говорит: «Нам сейчас не до этого». И в то же время предлагает помнить, что профессионально-нравственная норма - не формальный стандарт75.

Наиболее остро проблема этической идентификации профессиональной этики журналистов проявляются в практике институализированного профессионально-нравственного нормотворчества - в стремлении придать кодексам журналистов (бизнесменов, политиков и т.д.) формат «этического стандарта». Мотивы этого стремления проявляется двояко: формат рассматривается (а) как очевидное преимущество по сравнению с иными форматами кодексов, (б) как меньшее зло. В первом случае подчеркивается, что отклонения от «этического стандарта» поведения - как правило, в сторону понижения - более очевидны, прозрачны для восприятия. Тем самым они не создают особых затруднений при их оценивании: налицо и «факты», и «трафареты». Так, например, выступая на парламентских слушаниях в Комиссии Госдумы РФ по депутатской этике (предшествующего созыва), В. Бейрд, главный консультант Комиссии Сената США по этике, отметил, что в процессе создания парламентских кодексов «шла дискуссия о том, принимать какие-либо четкие, детально прописанные правила поведения или ограничиться какими-то общими принципами - "кредо депутата", как здесь было сказано. В результате было принято решение, что необходим некий набор запретительных правил, которые я называю правилами, предотвращающими искушение». Так, «для того чтобы ограничить возможности подкупа депутатов при исполнении ими своих служебных обязанностей, было принято решение о необходимости введения правила ограничения приема подарков вне зависимости от источника дарения и от того, связано ли дарение с исполнением служебных обязанностей или нет»76. Но ведь стандарты не эффективны в нравственных коллизиях повышенной сложности. Например, само стремление согласовать установки на успешность своей деятельности с политической честностью нередко ставит депутатов перед труднейшим моральным выбором. Здесь обычные позитивные и негативные оценки оказываются малопригодными для того, чтобы охватить ими нравственные оппозиции парламентской деятельности.

Теперь обратим внимание на аргумент в пользу разработки отечественными журналистами минимального стандарта профессионально правильного поведения, согласно которому разрозненное, распыленное профессиональное сообщество, исповедующее разные миссии и кредо, легче всего соберется вокруг такой минимальной планки, как «минимальный стандарт». В процессе работы над проектом Тюменской этической медиаконвенции Ю.В. Казаков - инициатор идеи «минимального стандарта профессионально правильного поведения» и разработчик нескольких его версий -

75 Авраамов Д.С. Профессиональная этика журналиста: Учебное пособие. М.: МГУ, 2003. С.

45.

76 См.: Парламентская этика в России / Под ред. В.И. Бакштановского. М.: Издание Государственной Думы, 2002. С. 30.

напомнил участникам одного из проблемных семинаров, что эта идея появилась сначала как чисто игровая, методическая, совершенно не претендующая на свою жизненность. Им были проанализированы полсотни кодексов, из них отобраны те сходные моральные нормы, которые для своего применения не требуют никакой специальной рефлексии, не вовлекают журналиста в ситуацию морального выбора; затем они были отредактированы и предложены для игрового проживания. На игровом семинаре в «Тюменском курьере» команда, защищавшая «минимальный стандарт», успешно освоила и даже продвинула его содержание. «А дальше неожиданно оказалось, что с этой идеей можно и нужно работать не только в игровой ситуации, но и в реальной жизни сообщества». В итоге работы над Тюменской конвенцией в ее состав был включен раздел «Минимальный стандарт профессионально правильного поведения», мотивированный следующим образом: «Представляя собой ориентиры "первого уровня" для повседневной деятельности журналиста (независимо от его места в структуре СМИ, ориентации и специализации последнего, от взглядов, симпатий, приоритетов главного редактора или владельца СМИ), положения "минимального стандарта" объективно работают на снижение профессиональных и общественных рисков в сфере массовой информации»77.

Подчеркнем, что автор идеи «минимального стандарта», вполне отчетливо осознавая риск использования термина «стандарт», тщательно взвесил аргументы «за» и «против» и рискнул все же предложить его проекту ТЭМК. Один из аргументов в пользу такого выбора - весьма убедительный - вошел в качестве последнего абзаца в раздел о минимальном стандарте Тюменской конвенции: «Разумеется, может показаться, что некоторые требования минимального стандарта относятся скорее к правилам служебной инструкции, к азам ремесла. Но их нарушение не только разрушает ремесло, но и подрывает смысл и устои профессии». Нельзя не принять и другого аргумента, уже приведенного выше, о том, что в ситуации кризиса журналистской профессии в нашей стране профессиональное сообщество легче всего соберется вокруг минимальной планки.

Тем не менее раздел «Минимальный стандарт» принят нами в процессе проектирования ТЭМК скорее как воплощение этосного подхода к профессиональной морали журналистов, оправдан в рамках концепции ТЭМК как система «простых норм профессиональной нравственности». И этот проектный ход не отменяет некоторые вопросы, сходные с нашей проблематизацией тенденции деонтологизации профессиональной этики журналистов. Во-первых, равноценны ли нормы «профессионально правильного» и «профессионально-нравственного»? В какой мере «правила игры», даже если это «правила честной игры», являются моральными правилами? Во-вторых, где предел конкретизации норм «минимального стандарта», предел, за которым они теряют даже минимум этического содержания и переходят в статус административных норм и/или ремесленных правил? Рефлексия этих вопросов особенно важна потому, что «минимальный стандарт» весьма привлекателен: он ближе к повседневности профессии, он нагляден, здесь сконцентрированы азы ремесла. Действительно, атомизированное сообщество отечественных журналистов если и соберется вновь, то, прежде всего, вокруг этого стандарта. Но останется ли в этом случае «стандарт» этическим документом? Не превратится ли в инструкцию по «болевым точкам» ремесла для начинающего журналиста, в своеобразную «технику безопасности»?

77 Тетради гуманитарной экспертизы (4). Медиаэтос: Тюменская конвенция: ориентир самоопределения, способ собирания сообщества / Отв. ред. В.И. Бакштановский. - Тюмень: Центр прикладной этики: XXI век, 2000. С.72-78. Обновленную версию «минимального стандарта» автор представил в своей монографии: На пути к профессионально правильному. Российский медиаэтос как территория поиска. М.: Центр прикладной этики, 2001. С. 203-205.

Вернемся к общей проблеме профессиональных стандартов. Основной контраргумент, который мы готовы предложить в процессе этической идентификации формата «стандарт», заключается в том, что он не артикулирует духовную глубину, творческие, рефлексивные аспекты профессиональной деятельности, фактически исключая из практики ситуации выбора. «Стандарт» располагает лишь плоскостным измерением атомарного факта, вырванного из поведенческого контекста, в то время как «норма» конкретизирует смыслы деятельности в каждом отдельном поведенческом акте, в поведенческой молекуле. Норма имеет дело с тенденцией, приближаясь к значительно более широкому понятию «принцип поведения», - предельно обобщенной норме поведенческой активности. Благодаря этой особенности «принцип» включается в широкое поле регулятивности, обладая не только функцией предписания, но и функцией оценки и соответствующих санкций по поводу того или иного атомарного факта. В итоге регулятивной активности предоставляется возможность большей вариабельности, свободы выбора, маневренности - по сравнению с однозначностью прескрип-ции «стандарта». «Стандарту» не под силу отразить общее и различное между нормой и моральным мировоззрением, смыслом и целью, миссией и функцией и т.п.

Поведение, основанное на норме, предполагает развитую способность субъекта поступка расшифровать, раскодировать смысл императивности, понять его диспозицию, конкретизировать возможные санкции, требует соотнесения, когеренции одной нормы с другими, родственными и неродственными. Все это означает творческий акт со значительно более объемным ресурсом свободы выбора действия и, стало быть, с большим объемом ответственности за поступок.

Необходимость сохранить этическую идентичность проектируемых профессиональных кодексов различным «цехам» еще только предстоит превратить в систематическое намерение. Некоторые из этих уроков реализованы на практике при создании Тюменской этической медиаконвенции, о проектировании которой речь пойдет в третьей части статьи.

2.2. Нормативно-ценностная система журналистики как вид прикладной этики

ОТНЕСЕНИЕ профессиональной этики журналистики к виду прикладной этики -необходимое условие адекватного понимания феномена конкретизации морали, порождающего «малые этики». Наш базовый тезис: конкретизация - способ формирования в рамках общеобщественной морали нормативно-ценностных подсистем («малых систем»), регулирующих и ориентирующих сегментированные сферы общества. Иначе: способ существования одной из двух ипостасей прикладной этики - изобретенных гражданским обществом нормативно-ценностных подсистем, конкретизирующих моральную систему общества.

Конкретизирующих, но, во-первых, не редуцирующих. Анализ ряда работ по профессиональным этикам, в которых для объяснения феномена таких этик используется категория «конкретизация», показывает - частично об этом уже говорилось выше - нередкие проявления нормативного редукционизма, подмену моральных по своей природе регулятивов регулятивами параморальными. Однако подлинная конкретизация морали в профессиональных этиках не устраняет существенных признаков морали; профессиональная этика в не меньшей мере, чем этика общая, общеобщественная, универсальная и т.д. предполагает свободу выбора. Выбора собственно морального. Возможность выбирать, способность выбирать и субъекта, которому можно доверить выбор. Выбор мировоззренческого масштаба и выбор поступка. Доверить ответственность за их последствия.

Конкретизирующих, но, во-вторых, не отменяющих сложного взаимодействия нормативно-ценностной системы общества с ее подсистемами. Так, одной из важнейших проблем моральной практики и этико-прикладного знания является соотноше-

ние этики профессиональной и этики общеобщественной, определение места и природы нравственных конфликтов, возникающих при столкновении ценностей общей морали и морали профессиональной, ценностей разных профессий, между ценностями одного и того же профессионально-нравственного кодекса.

Отметим при этом, что сама по себе конкретизация морали не артефакт, не искусственное образование, подобно, скажем, технике, а прежде всего результат длительной и во многом ненамеренной культурной эволюции общества. В то же время как естественный продукт такой эволюции - конкретизация морали - является объектом внимания социальных институтов, пристального исследовательского и проектного интереса, и потому во многом зависит от деятельности ученых и осуществления программ деятельности различных институций.

РЕФЛЕКСИЯ о сути характеристики «прикладная» применительно к существительному «этика» в работах по профессиональной этике журналистики весьма редка. На наш взгляд, проявлением пренебрежения такой рефлексией является характерный союз «и» в работах по журналистской этике. Например, заголовок статьи «Journalism and ethics: Can they co-exist?» в журнале Media Ethics. Однако и в случае использования характеристики профессиональной этики журналистов как этики прикладной за рамками внимания исследователей остается реальная дискуссионность вопроса о природе прикладной этики, что приводит к одновременной поддержке весьма различающихся подходов. В итоге - утеря потенциала трактовки профессиональной этики как вида прикладной этики. Такой эффект мы видим, например, в тезисе о том, что прикладная этика «не касается тех аспектов профессиональной морали, которые формируют нравственную позицию профессионала, выступающую как фундамент его самостоятельной нравственной ориентации в ходе работы. А для профессиональной этики изучение этих аспектов профессиональной морали - существенный момент»78.

Важные последствия утраты подлинного потенциала трактовки профессиональной этики журналистов как вида прикладной этики связаны с поверхностной характеристикой нормативно-ценностной системы журналистики как конкретизации общеобщественной морали, во-первых, и практичности этой системы - во-вторых.

Идентификация профессиональной этики журналистики через тезис о конкретизации общеморальных норм применительно к специфическим условиям профессии - общий штамп исследовательской и учебной литературы. Однако, что в этом случае значит конкретизация? Чаще всего - это банализированное понимание «прикладно-сти», оборачивающееся внеисторической, механистической трактовкой феномена конкретизации морали. Конкретизация общеобщественной морали оказывается здесь не развитием морали за счет формирования «малых систем», нормативно-ценностных систем профессий, но элементарной аппликацией общей морали. В качестве примера последствий «аппликационной» парадигмы еще раз обратимся к широкой практике использования достижений этической классики в кейс-методике применительно к профессионально-этическим ситуациям. Обоснование этой практики можно найти, например, в книге Э. Ламбета, одна из глав которой называется «Журналист и классические этические теории». Варианты такого рода обоснования мы находим в учебниках по журналистской этике, построенных на методе кейсов. Книги, которые предполагают учебное использование или прямо в таком формате и написанные, предпосылают основной части - набору кейсов - вводную главу типа «Введение» к кейс-учебнику «Журналистская этика»79 под названием: «Что сказали бы выдающиеся мыслители о журналистской этике, будь они на месте редактора?». Речь идет об использовании идей и концепций классиков этической мысли в разборе кейсов. Например: «Величайший энциклопедический ум античности учил бы журналистов хо-

78 Лазутина Г.В. Профессиональная этика журналиста. М.: Аспект-пресс, 2006. С. 28.

79 Волек Т. Журналистская этика. СПб.: Институт развития прессы, 2002.

рошо и добросовестно выполнять свою работу. Он предложил бы искать "золотую середину", обосновывая это тем, что нравственность предполагает умеренность, а добродетель лежит между крайностями». В свою очередь, в предисловии к книге «Медиа этика: ситуации и моральные размышления» предлагаются «Пять этических руководящих принципов»: «золотое правило» Аристотеля, категорический императив Канта, принцип полезности Милля, «завеса неведения» Роулза («Справедливость рождается при ведении дел без социальной дифференциации»), иудео-христианская заповедь: «Возлюби ближнего, как самого себя». Применительно к первому из них дается комментарий: «начинать действовать в соответствии с этой доктриной можно с определения крайностей - например, ничего не делать или описывать все, если рассматривать вопрос репортажа о некоем событии».

Разумеется, было бы нелепо отрицать необходимость и полезность развития культуры этической аргументации в сфере профессионально-этических суждений журналистов, опирающейся на базовые парадигмы классиков философской этики: этику долга и этику добродетели, версии современного утилитаризма и этики ответственности, ситуативную этику и концепцию справедливости Ролза и т.д. В этом плане прав Э.Ламбет, полагающий необходимыми принципы работы журналиста, которые были бы «этически оправданы и ясно выводились из философской традиции»80. Прав и в противостоянии примитивной версии практичности классических этических теорий: «Этические теории - не "черные ящики", хитроумные приспособления, в которые можно вводить этические вопросы и получать на них ответы с механической регулярностью и точностью. Такие теории, скорее, подобны окнам, через которые можно заглянуть в мир нравственных рассуждений. Их смысл заключается в том, чтобы предложить ключевые позиции. С которых можно рассматривать важные этические реше-81

ния» .

Однако, во-первых, стоит иметь в виду и критику заметной тенденции в развитии культуры этической аргументации в сфере профессионально-этических суждений журналистов. Так, например, авторы цитированного выше пособия подчеркивают: «Мы полностью осознаем критическое убеждение различных отраслей радикальных общественных наук в том, что этика - это эвфемизм для ментальных игр, которые не затрагивают реального положения вещей. . Большая часть современных работ в области профессиональной этики представляет собой в основном проблему семантики

и изолированных инцидентов». И дистанцируются от этой тенденции: «данный сбор-

82

ник не принадлежит к этому разряду»82. Во-вторых, и за рамками этой критики рожденные в рамках моральной философии принципы анализа моральных ситуаций имеют ограниченный интервал эффективности. За его пределами остается потенциал принципов и норм профессионально-нравственных кодексов, которые и являются воплощением природы профессиональной этики как вида прикладной этики. Здесь мы имеем возможность апеллировать к иному опыту разбора кейсов - и в учебных целях, и в целях разрешения реальных конфликтов журналистской практики, - основанному как раз на такого рода потенциале. Речь идет, например, об опыте двух структурных институций - Большого Жюри Союза журналистов РФ и вновь созданной Общественной коллегии по жалобам на прессу. Так, например, в одном из своих последних дел (по обращению ФНПР в связи со статьей в газете «КоммерсантЪ») коллегия в своем разборе ситуации апеллирует к гл. 3 Кодекса профессиональной этики российского журналиста, к гл. 21 Резолюции ПАСЕ 1003 о журналистской этике, к гл.5 Декларации принципов поведения журналиста, утвержденной Международной феде-

80 Ламбет Э. Приверженность журналистскому долгу. С.17.

81 Там же. С. 44.

82 Media ethics: Cases and moral reasoning. Р. 6.

рацией журналистов83. Отметим и опыт АНКО «Центр прикладной этики» и циклов семинаров Ю.В.Казакова по приложению к анализу конкретных ситуаций собственно профессиональной этики журналистов, прежде всего - в формате кодексов.

КАЗАЛОСЬ БЫ, критика распространенного «аппликационного» подхода в применении кейсов - частная ситуация существования профессиональной этики журналистов. Однако, на наш взгляд, в этой ситуации наглядно проявлено поверхностное представление о смысле идентификации профессиональной этики журналистов как вида прикладной этики. Наше представление о феномене конкретизации морали существенно отличается от распространенной в отечественной этической литературе позиции, согласно которой процесс конкретизации норм и ценностей общественной морали применительно к определенному виду человеческой деятельности заключается в «дополнительной» и «исключительской» природе профессиональной этики. Конкретизация морали в «малых системах» - не просто неизбежная детализация норм и оценок, обусловленная спецификой той или иной сферы человеческой деятельности как предмета приложения морального универсума; не просто «дополнительные» нормы или «отступления» от норм общей этики, «диктуемые своеобразием профессии»84. Конкретизация морали в профессиональных этиках - это (до)развитие морали. Освоение моралью сегментированного социума посредством предваряющей конкретизации обогатило мораль и она была востребована многообразными сферами человеческой деятельности.

Весьма часто авторы профилированных работ и учебных пособий, описывающих природу профессиональных этик (моралей), довольно упрощенно представляют дело таким образом, будто с незапамятных времен существовала некая, уже сложившаяся, «общественная мораль». Затем при каких-то обстоятельствах от нее откололась, сепарировалась часть, которой предстояло лечь в основу нормативно-ценностных подсистем, практикуемых в различных профессиональных сферах, стать как бы «прикомандированными» для «обслуживания» указанных сфер. Так ли это? Вряд ли. Акт приложения-конкретизации выступает как акт креации прикладной этики (морали). В процессе конкретизации общественной нравственности ставится и решается вопрос о подлинном развитии содержания общеморальных повелений, запрещений и разрешений, о развитии формы морали, ее своеобразного «кода», типов нравственной ответственности. И результаты такого развития не могут быть извлечены из всеобщих представлений и правил по аксиоматической методике - в этом случае прикладная этика имела бы дело лишь с элементарной аппликацией, в очень незначительной степени предполагающей моральное творчество.

2.3. Этика журналистов как нормативно-ценностная система профессии

ПРОЦЕДУРА идентификации журналистской этики как этики профессии кажется предельно простой. Во всяком случае, в литературе эта процедура проблематизи-рована весьма мягко. Тем более, что чаще всего проблематизация производится в рамках соотнесения этики профессиональной и этики общеобщественной, побуждая к поиску критериев разрешения нравственных конфликтов, возникающих при столкновении ценностей общей морали и морали профессиональной (или ценностей разных профессий). При этом обычно предлагаются два ориентира-критерия выбора: один исходит из «очевидного» доминирования ценностей общей этики над ценностями этики профессиональной, другой побуждает к рефлексии «единственного» и «очевидного» критерия. Пример применения первого ориентира - разбор авторами учебного пособия конкретной ситуации. Речь идет о случае, когда «военный персонал низшего

83 См.: www.Collegium.ruj.ru/delo_018/resh_011.

84 См., напр.: Авраамов Д.С. Профессиональная этика журналиста. Парадоксы развития, поиски, перспективы. М.: Мысль, 1991. С.27.

уровня в развивающихся странах с репрессивными режимами часто увеличивает интенсивность допросов пленных, когда на них наводится фотоаппарат, потому что следователь имеет зрителей и это позволяет ему чувствовать себя сильным мужчиной». Суть конфликта, с точки зрения авторов, заключается в том, что, с одной стороны, на журналисте «лежит профессиональная обязанность воспринимать сюжет так, как он есть. С другой - фотожурналист не может игнорировать всеобщий долг защищать человеческую жизнь». Формулируя вопрос: «каким обязательствам - функционально-дифференцированному или универсальному - должен последовать принимающий этическое решение?», авторы вполне определенно отвечают на него замечанием: «Существенно, что некоторые фотожурналисты реагировали на ситуацию подобного рода зачехлением своих фотоаппаратов и уходом с места допроса»85.

На наш взгляд, в поиске решений вопроса о конфликтности ценностей и норм общеобщественной и профессиональной этики представляется продуктивным парадоксальное, на первый взгляд, суждение о том, что если «самый первый вопрос, который общество должно задавать каждой профессии: хорошо ли она служит своим главным ценностям?», то «второй вопрос: не служит ли она им слишком хорошо?»86. Как нам представляется, в этом суждении удачно отражено возможное противоречие развития профессиональной этики, ее возможные деформации, в том числе и в форме группистской «морали».

ОДНИМ ИЗ оснований для того, чтобы проблематизировать нередко кажущуюся очевидной идентичность нормативно-ценностной системы журналистов как этики профессии, является непроясненность соотношения профессии и индустрии и, соответственно, журналистской этики - и этики СМИ. Обращаясь к этой сложной теме, в рамках которой необходимо обсуждать и соотношение профессиональной и служебной этики журналиста87, и такой аспект темы «профессионал - организация», как определение субъекта морального решения и ответственности88, выделим здесь лишь конфликтность «профессиональных» и «медиаинституциональных» («производственных») кодексов. Как соотнести саморегулирование профессии как корпорации-профессиональной ассоциации - и саморегулирование индустрии, которую составляют корпорации-бизнес-организации? Как соотнести ценности и нормы этики профессии - и этики бизнеса? О том, что эти вопросы совсем не риторичны, говорит обоснованное заключение А.Рихтера: «Фактически руководители СМИ подменяют понятия профессиональной солидарности и профессиональной этики понятиями корпоративной солидарности и корпоративной этики, предлагая рядовым журналистам сверяться с "внутренним цензором" (в действительности навязанным извне) во избежание давления со стороны государства»89.

Профессиональной этике журналистов еще предстоит основательно отрефлек-сировать взаимодействие этой нормативно-ценностной системы с этикой индустрии как особую зону моральной конфликтности. Некоторые предварительные решения можно найти в жизни других профессий, включенных в жизнь организаций. Например, современные врачи и юристы, архитекторы и инженеры все чаще являются служащими больших организаций, бизнес-предприятий. Однако и в такой ситуации профессионал, «желающий действовать правильно, может суметь поддержать свою незави-

85 Петрунин Ю.Ю., Борисов В.К. Этика бизнеса. С. 41.

86 Professional ethics. // Encyclopedia of ethics. Second Edition. Eds. L.C.Becker, C.B.Becker. New York and London: Routledge. V.III. P-W. Indexes. P.1386.

87 См.: Киричек П.Н., Федотова О.В. Этика журналиста.

88 «Индивидуум - подлинный моральный агент» (Media ethics: Cases and moral reasoning. Р. 28).

89 Рихтер А. Саморегулирование журналистов в постсоветских государствах // Pro et Contra. 2006. Том 10. № 4. Телевидение в поисках идеологии. С. 7.

симость, отвергая все порядки, противоречащие профессиональным канонам. ...Снижение независимости снижает отчетливо профессиональный статус, но не отменяет его». Не отменяет и в том отношении, что «профессионалы имеют дополнительные этические обязательства, которые сильнее ограничивают их эгоистические интересы; они не имеют права преследовать собственную выгоду так же целеустремленно, как бизнесмены»90.

БОЛЕЕ сложный момент идентификации связан с рефлексией статуса журналистики именно как профессии. Прежде всего речь идет о дискуссионности оснований для такой идентификации. Характерен смоделированный исследователями журналистики Д. Мэрриллом и Э. Дэннисом в книге «Беседы о масс-медиа» диалог противоположных точек зрения по этому вопросу, в котором Д. Мэррилл приводит подобранные из литературы аргументы в пользу тезиса, что журналистика - не профессия, а Э. Дэннис - в пользу тезиса, что журналистика - это профессия91.

Обратим внимание и на название одного из разделов статьи о профессиональной этике в Международной энциклопедии этики: «Журналистика: противоречивый вид деятельности». Авторы рассматривают журналистику как вид деятельности с противоречивым статусом. С одной стороны, отмечают они, «многие журналисты считают себя субъектами, соблюдающими крайне специфические этические императивы, что делает журналистику профессией, а не бизнесом. Они думают, что общество возложило на них жизненно важную задачу обеспечения новостями и более специфичную -разоблачения промахов видных персон. (Иногда говорят, что журналистика представляет собой "четвертую ветвь власти")». В противоположность такой точке зрения, трактующей журналистику как профессию, они указывают на два признака: формальный - «она не является видом деятельности, требующим широкого академического образования», и политический - «для общества было бы неосторожно предоставить журналистам такую же власть, позволяющую устанавливать свои собственные стандарты и регулировать свою собственную деятельность, как врачам и юристам. Это дало бы журналистам больший политический контроль над обществом, чем следовало бы»92.

Уклоняется от определенности в идентификации журналистики как профессии и Э. Ламбет: «не утверждая, что журналистика такая же профессия, как медицина, юриспруденция и служение церкви, я рассматриваю ее как ремесло, у которого есть профессиональные обязанности»93. Представляется, что в дискуссиях такого рода решающим аргументом может быть трактовка в качестве одного из существенных признаков профессии как таковой наличие в журналистике собственной нормативно-ценностной системы, ее морального измерения94.

Атрибутивность морального измерения для идентификации журналистики как профессии аргументируется уже со времен известной статьи А. Флекснера. Для различения понятий «профессия» и «род занятий, вид деятельности» используются определения professions и occupations, и в качестве отличия первого определения Оксфордский словарь социологии выделяет тип работы, который включает в себя «регулятивный момент» и «код поведения».

Опираясь на анализ подходов, представленных в специальных исследованиях, можно выделить и собрать вместе наиболее значимые с точки зрения вопроса о «мо-

90 Professional ethics // International encyclopedia of ethics. P.706.

91 Дэннис Э., Мэррилл Д. Беседы о масс-медиа. М.: Вагриус, 1997. Глава 18.

92 Professional ethics // International encyclopedia of ethics. P.706.

93 Ламбет Э. Приверженность журналистскому долгу. С. 14.

94 Кстати, эта метафора принимается исследователями профессиональной этики журналистики, например, для соотнесения стандартов и норм (Лазутина Г.В. Профессиональная этика журналиста. М., 2006. С.39).

ральном измерении» профессии ее признаки: * идею профессионального призвания и служения; * альтруистическую мотивацию; * саморегуляцию, причем в широком смысле слова, который предполагает самоопределение к профессии, свободу и автономию в профессии, создание ассоциаций, этические кодексы. Эти признаки «морального измерения» профессии являются, на наш взгляд, важными структурными элементами профессиональной этики журналистов.

Один из конкретных аргументов в пользу идентификации нормативно-ценностной системы журналистики как этики профессии содержится в характеристике профессионализма как моральной ценности. Здесь уместна метафора участника нашего экспертного опроса, журналиста А. Омельчука: «профессионализм - это рабочая нравственность человека. ...И уж если искать самоидентификацию, то я хотел бы называть себя профессионалом». Идентифицируя нормативно-ценностную систему журналистики через ценность профессионализма, мы имеем в виду, что рассуждение о профессионализме не ограничивается формулой «профессионализм и этика» (как, например, в названии книги «Репортер: профессионализм и этика»95, формулой, в которой статус «этики» можно свести, как, например, в работе «Российский журналист в контексте перемен», к личностным качествам человека («альтру-

\96

ист», «честный», «искренний» и т.д.) .

Мало противостоять «функциональной», «технологической», «операциональной» трактовке профессионализма, под которым в таком случае подразумеваются прежде всего уровень совершенства в овладении какой-либо специальностью, степень квалификации, техническая рациональность, компетентность, мастерство и т.п. Иначе говоря, трактовке, в которой не содержится хотя бы элементарных признаков нормативно-этического порядка. Но и в тех случаях, когда, стремясь уйти от обеднения понятия профессионализма, т.е. ограничения его суммой «чисто профессиональных» знаний и навыков, в его содержание включают, например, щепетильное отношение к вопросам профессиональной чести; природа профессионализма еще не раскрыта.

Полноценная характеристика профессионализма предполагает: а) несводимость его признаков к операциональным качествам, необходимым любому квалифицированному специалисту (разумеется, в той мере, в какой можно и нужно различать операциональные качества профессионала и специалиста в каком-либо виде деятельности, не забывая об их сходстве в целом ряде отношений), и понимание того, что профессионализм предполагает - наряду с компетентностью и авторитетом технического плана - моральное содержание; (б) апелляцию к миссии профессии, ее социальной ответственности, профессиональному призванию и служению. Выявление нравственного содержания профессионализма подразумевает уход от абсолютизации наиболее очевидной по значению - операциональной - стороны профессионализма и намеренное акцентирование роли его мировоззренческого элемента.

2.4. Гипотеза о нормативно-ценностной системе журналистики как об этике высокой профессии

В РАМКАХ этико-прикладной концепции идентификация нормативно-ценностной системы журналистики как этики профессии свое предельное выражение получает в гипотезе о высокой профессии. Мы полагаем, что идея высокой профессии максимально соответствует той стороне дуалистичной по своей природе морали, в которой (в отличие от первой, ориентированной на обслуживание социальных систем и потому позволяющей относиться к морали утилитарно) отражается ориентаци-онный механизм, превосходящий функциональность.

95 Шостак М.И. Репортер: профессионализм и этика. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1999.

96 См., напр.: Пасти С. Российский журналист в контексте перемен. Tampere Univercity Press. 2004. С.205.

При этом, полагая целесообразным выделение вида высоких профессий как таковых и считая это важным шагом в идентификации профессиональной этики журналистики, мы особо подчеркиваем, что такое выделение производится не через противопоставление «низким» профессиям, а через акцентирование в высоких профессиях доминирующей установки на «Служение в профессии», предполагающей, что, не отменяя стремления (говоря словами М.Вебера) к «честному заработку профессионала», эта установка ограничивает для представителя высокой профессии возможность преследовать собственную выгоду столь же целеустремленно, как это характерно, например, для бизнесмена, и оправдывается этикой бизнеса.

Представляется возможным применить к характеристике высокой профессии и ее этической системе трактовку Э.Ю.Соловьевым паттерна профессионала, в котором автор подчеркивает следующие черты: усилия профессионалов, порой «прямо принимающие характер «работы на вечность» и засчитывающиеся в качестве таковых», «деятельность по модели профессиональной самореализации, достаточно независимой по отношению к насущным экономическим запросам», ценность достижений профессионалов «не поддается строго стоимостному определению и, в общем-то, всегда остается больше того, что экономика соглашается им выплатить», «способность сообщить делу наибольшую значимость, целиком посвятить себя делу, любить его, знать, превыше всего ставить его имманентные объективные требования, — важнейшая примета профессионала». Цитируя метафору Э. Фромма «готовность быть орудием однажды выбранного дела», Э.Ю. Соловьев называет такую готовность «центральной установкой профессиональной этики» 97.

Особая этическая значимость выделения вида высоких профессий становится наглядной при исследовании отечественной профессионально-нравственной ситуации, в которой условия, подрывающие авторитет профессии, прежде всего - последствия вхождения страны в рынок, проявляются в обостренной форме, а потому вовлекающей профессионалов в напряженные моральные дилеммы. Так, например, ситуация в сфере профессиональной этики журналистики отличается известным дуализмом: журналистская деятельность как профессия дополняется, а то и вытесняется деятельностью как сервисом. И этот дуализм создает моральный конфликт, решение которого связано с тем, какая из двух этих сторон журналистики окажется базовой ценностью. Происходит кардинальная переоценка смысла как профессионализма, так и гражданственности, их места в ценностном мире журналистики. Речь идет о заметной своей агрессивностью тенденции в понимании природы журналистики - редукции профессионализма в этой сфере человеческой деятельности к сервису ремесленника, умеющего создавать товар на потребу масс и продвигать его на рынок.

В ситуации конфликта высокие профессии должны отступать от своих ценностей во имя прагматической политики организации? Или государство и организация должны корректировать свои интересы во имя ценностей базовой для этой организации профессии - журналистики (педагогики, медицины и т.п.)? Вряд ли гипотеза о высокой профессии имеет очевидные решения. Мы полагаем, что в сложных обстоятельствах, ограничивающих независимость высоких профессий, их миссия не отменяется.

Для подтверждения своей гипотезы сошлемся на материалы нашего проекта «Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке и/или гражданственность высокой профессии?»98. Такая формулиров-

97 Фрагмент исследования «Реформация и становление новоевропейской цивилизации», осуществляемого при финансовой поддержке РГНФ, проект № 06-03-00327а.

98 Тетради гуманитарной экспертизы (6). Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке или гражданственность высокой профессии? / Отв. ред. В.И. Бакштановский. - Тюмень: Центр прикладной этики: XXI век, 2005.

ка темы проекта проблематизирует природу профессионализма современного журналиста: адекватна ли ей характеристика «сервис ремесленника» или суть профессионализма - служение в высокой профессии, отвечающей своей миссией перед гражданским обществом?

ОБРАТИВШИСЬ к экспертным суждениям журналистов - участников проекта по поводу идеи идентифицировать журналистику как «высокую профессию», отметим, что лишь один эксперт «прошел мимо» этой идеи, «не увидел» ее. Что касается вариантов позиций в отношении идеи идентификации журналистики как высокой профессии, то их можно сгруппировать в четыре условные модели, каждая из которых мозаична, отражает разброс подходов и аргументов участников опроса (в названиях моделей - цитаты из текстов участников экспертизы). Модель А. «Сообщать миру новости - честь и ответственность». Модель Б. «"Чего изволите?" в нашей профессии изначально». Модель В. «Я где-то посередине». Модель Г. «Все зависит от личного выбора журналиста».

Как видно уже из такой типологизации, в суждениях экспертов есть: и (а) категорическое в своем лаконизме суждение по поводу приемлемости идеи - «считаю», аргументируемое уверенностью в полной правомерности такой идентификации применительно к отечественной журналистике; и (б) утверждение о неактуальности дилеммы, ибо «противопоставление "высокой профессии" бизнесу - это отголосок нашего "советского" прошлого», и (в) терпимое отношение к характеристике своей профессии как «сервисной»: «Действительность, как известно, не является черно-белой, а термин "сервисный" имеет много оттенков»; и (г) реалистический диагноз: «Как "высокую" свою профессию понимают не все журналисты, не все учителя, врачи, адвокаты и священники, хотя эти профессии действительно можно характеризовать как высокие. Профессия высокая, но отношение к ней разное. Просто сегодня журналистов (наверное, так же, как врачей, педагогов и т.п.), которые считают свою профессию бизнесом, больше. А тех, кто относит свою профессию к высокой, намного меньше. По-моему, есть и промежуточная группа, которая является носителем и первого, и второго отношения к профессии, при этом соблюдающая определенный баланс» (В.К.).

Обратим внимание на подход, стремящийся снять дилеммность идентификации профессии как «сервисной» или «высокой» с помощью «уравновешенной позиции», в основе которой - зависимость решения дилеммы от персонального выбора, совершаемого профессионалом, причем в самой профессии «востребовано и то, и другое». «Это как в любом деле: есть участковый врач-терапевт, замученный беготней, суетой и безденежьем. И есть Мастер, который сам делает профессию высокой. Я бы не назвал Венедиктова, который ратует за сервисный характер своей профессии, сервис-мэном. Он, простите, в каждом слове своем, в собственной практике доказывает обратное. ...Высокая эта профессия или нет - каждый решает для себя сам. А в ней самой, безусловно, востребовано и то, и другое. Как во всякой, повторюсь» (А.М.).

ПЕРВИЧНЫЙ анализ материалов экспертизы позволяет сделать общий вывод о (не)готовности профессионального сообщества журналистов принять идею высокой профессии: вполне можно говорить, что и в трудной отечественной ситуации, при весьма неблагополучных нравах как в обществе в целом, так и в профессии, идея высокой профессии - и соответствующей этой идее концепции профессиональной этики - не только имеет право на существование, но и может быть вдохновляющим ценностным ориентиром для понимания миссии профессии и миссии профессиональной этики журналистов.

2.5. Журналист как субъект профессионально-нравственного выбора

Ключевой индикатор идентификации профессиональной этики журналистов -статус журналиста как субъекта профессионально-нравственного выбора. Ситуация выбора - способ существования профессиональной этики журналиста, именно этим способом и отличающейся от множества пара- и внеморальных регулятивов - «правил игры», «стандартов поведения», «регламентов» и т.п.

В интервью для нашего проекта «Моральный выбор журналиста» В.В. Познер на вопрос «какие сюжеты всплывают в его сознании, когда он слышит выражение "журналист в ситуации морального выбора?"» ответил: «это не один сюжет, это бесконечные сюжеты, это вся жизнь. Каждодневная жизнь профессионального журналиста есть постоянный моральный выбор. Наиболее, наверное, драматичный выбор - между благополучием и возможным неблагополучием. Например, между пониманием, что в зависимости от того, что ты скажешь, власть или твое руководство выразят недовольство, и ты даже можешь потерять работу, - и пониманием того, что есть твой журналистский долг. Выбор между благополучием жены, детей, твоей семьи - и правдой, при этом правда умозрительна, а семья совершенно конкретна». Речь здесь идет о каждодневных ситуациях деятельности журналиста. Но в ситуативном выборе, на наш взгляд, отражаются иные грани статуса журналиста как Субъекта Выбора (оба слова мы намеренно написали с большой буквы): выбор миссии журналистики; выбор профессии; выбор в дилемме «служение в профессии - жизнь за счет профессии», выбор в конкретной профессионально-нравственной ситуации.

Сосредоточимся здесь на одной из этих граней - характеристике выбора профессии как морального выбора. Наш тезис: выбор профессии - один из видов морального макровыбора; выбирая профессию, человек выбирает и ее ценностный мир, и ее миссию. При таком подходе самоопределение к профессии, мотивированное стремлением человека проектировать свою биографию, есть основание рассматривать и как акт морального выбора.

Существенный аргумент в пользу этого тезиса дает анализ суждений самих журналистов, рефлексирующих в рамках наших проектов99 прожитые ими ситуации выбора и решения. Прежде всего, некоторые из участников экспертного опроса посчитали необходимым уточнить предмет экспертизы: речь идет о моменте старта профессионального пути или же о сознании более или менее зрелого профессионала, открывающего для себя, что выбирая профессию, вместе с ней он выбирал и определенную профессиональную этику? И сразу несколько экспертов отметили, что стартовый этап в профессиональной деятельности вряд ли является моментом именно морального выбора. Например: «Я считаю, что в молодости люди совершенно не думают о таких вещах, как этика профессии, - отмечает Л.Р. На старте профессии ее выбор моральными соображениями, думаю, совершенно не руководствуется». Следует ли из того обстоятельства, что журналист, не проблематизирующий свою профессию в категориях профессионально-нравственного выбора на стартовом этапе жизненного пути, это - в моральном плане - tabula rasa? Скорее стоит говорить о роли общеморальной готовности человека к профессиональной деятельности. С.Н.: «Мне кажется, что человек выбирает профессию, исходя из некоторого набора ценностей, которые у него есть».

Если «то обстоятельство, что выбирая профессию, ты выбираешь и свойственные ей "правила игры", на старте и в голову не приходит, тем более, что их мало кто знает заранее», то на этапе зрелости происходит «открытие» этих правил:

99 См.: Тетради гуманитарной экспертизы (5). Медиаэтос. Журналист в ситуации морального выбора // Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Моральный выбор журналистов. Тюмень, 2002.

«узнаешь потом, когда попробуешь в процессе. Мне, например, когда начал заниматься журналистикой, эти правила казались более суровыми, более циничными, более грубыми, - и я на это шел открыто. Впоследствии убедился, что эти правила уж не так циничны, как мне казалось» (Л.Р.).

Весьма существенно, что наши эксперты не сводят всю проблему к выбору «правил игры» и не пренебрегают обсуждением мировоззренческих оснований выбора. Например, сравнение времени советского и постсоветского придает проблеме выбора профессии как раз мировоззренческий аспект. Е.А.: «Я считала невозможным вступать в КПСС и писать статьи о великих достижениях загнивающего режима. И я занималась научной журналистикой, писала в основном о физике элементарных частиц». Суждения В.Т. показывают, что мировоззренческий аспект выбора профессии в наши дни стал еще более значимым. Сегодня «в самой профессии возникают совершенно новые моральные проблемы, которые у многих профессий отсутствуют. И самое печальное, что до сих пор абсолютное большинство самих журналистов, по крайней мере в своих выступлениях перед другими людьми и перед коллегами, по-прежнему не трезво, не корректно оценивают то, чем они занимаются». Предложение: «Нужно писать об этом в учебниках и говорить на собеседованиях с будущими журналистами, а не "пудрить мозги" только замечательными фразами о свободе слова и отсутствии цензуры. Нужно говорить правду о профессии. Вот тогда, возможно, молодые люди будут делать моральный выбор, решая, сдавать документы на журфак или не сдавать».

Несколько выводов. * Уже тем, что выбор профессии журналисты трактуют как акт морального выбора (пусть и осознаваемый не на старте карьеры), они дают существенные аргументы для «оправдания» профессиональной этики журналистов. * В поиске ответа на вопрос о том, является ли выбор профессии одновременно и моральным выбором, важно иметь в виду роль общеморальной готовности человека к профессиональной деятельности, степень зрелости его ориентации в сфере общих моральных ценностей. * Выбор профессии является моральным выбором еще и потому, что, выбирая профессию, журналист тем самым выбирает и присущие именно ей этические «правила игры». Предмет дальнейшей дискуссии и эмпирических исследований - тезис о том, что на старте выбора журналист делает это скорее неосознанно, открывая их для себя уже в процессе профессиональной деятельности. * Выбор профессии - акт мировоззренческого выбора, для зрелых людей - часто драматического, связанного с критической оценкой наличных «правил игры», предлагаемых общественно-политической и экономической системами. Тем более важно не «проскочить» через этот драматизм, адекватно оценить его - важно и выбирающему профессию, и обществу. * Мировоззренческий аспект выбора профессии в наши дни стал еще более значимым. В профессиональной деятельности сегодня возникают новые моральные проблемы. И для профессии, и для общества весьма рискованно, когда выбирающие профессию неадекватно оценивают то дело, которым они собираются заниматься. * Может быть, одним из «секретов» в понимании морального содержания выбора профессии является нередкая тождественность «чисто профессионального» выбора и выбора «собственно морального»: принятие профессиональных решений зачастую оказывается ситуацией профессионально-нравственного выбора.

3. Проектный образ

Важнейшие требования этико-прикладного видения природы профессиональной этики журналиста отражены в созданной средствами проектно-ориентированного знания ТЭМК, выступающей здесь в роли интегрального профессионально-этического института, представляющего важнейшие элементы нормативно-ценностной системы журналистики.

3.1. ТЭМК как прецедент концептуального проектирования элементов

100

нормативно-ценностнои системы журналистики

Вопрос о том, может ли и должно ли профессионально-этическое знание дать рефлексирующему профессионалу и профессиональному сообществу нечто большее, чем квалификацию ситуации морального выбора как «бремени» и на этом «умыть руки», передав ответственность за выбор всецело самой личности, для нас скорее риторический. Разумеется, теоретизирующее профессионально-этическое знание не может и не должно подменить собою нравственные искания личности или сообщества, их собственные попытки различить добро и зло во всем многообразии их проявления в профессиональной деятельности, чтобы принимать достойные решения и жить в ладу с совестью. В то же время, если профессионально-этическое знание не хочет «умыть руки» в ситуации «вызова» со стороны реальной нравственной жизни профессии, то, кроме соответствующего стремления, ему необходима еще и определенная готовность, которая предполагает этико-прикладные исследования, этическое проектирование, этическую экспертизу, этическое консультирование, профессионально-этическое просвещение и т.п.

При этом одна из особенностей приложения профессионально-этического знания - не только в том, что некий этик-теоретик покидает «башню из слоновой кости» и работает в сфере моральной практики, и даже не только в том, что он разрабатывает и применяет технологии приложения, но и в непосредственном сотрудничестве исследователей, работающих в сфере этико-прикладного знания, и представителей той или иной профессии (что, собственно говоря, является одной из таких технологий). И тезис о сотрудничестве - отнюдь не педагогическая хитрость. Попытка инициировать творческое сотрудничество исследователей профессиональной морали и реальных субъектов нравственной жизни опирается на методологию, не допускающую ни своеобразного патернализма науки, ни иждивенчества практики морали, - методологию гуманитарной экспертизы и консультирования101.

Эта методология предполагает намеренное инициирование моральной рефлексии самого профессионального сообщества и конкретных профессионалов. В отличие от «чисто» социологического или «чисто» морализаторского подходов, которые менее всего нуждаются в партнерских отношениях с «предметом» исследования, режим экспертно-консультативного опроса экспертов или семинара в режиме игрового моделирования помогают профессиональному сообществу увидеть себя в системе «зеркал». (При этом «зеркало» можно использовать дважды: материалы экспертного опроса становятся одним из предметов обсуждения на семинарах - «экспертиза экспертизы».) А если и не узнать, то не отбросить «зеркало» на манер того, как это сделала капризная сказочная царица. И потому принять активное участие в моральном нормотворчестве. В проектировании профессионально-этических институтов (например, конвенции, кодекса) и элементов инфраструктуры профессиональной этики (например, этического комитета) и в экспертизе профессионально-нравственных ситуа-

100 ТЭМК - итог многолетней работы тюменских журналистов, включая пятилетний мониторинг ситуации и цикл опросов и семинаров, и, разумеется, многолетних этико-прикладных исследований. Здесь и экспертный опрос «Ценности и правила игры регионального сообщества журналистов», и спроектированный по материалам этого опроса семинар-практикум, в центре которого были: (а) диагностика ситуации («Вектор изменений моральной ситуации в современной журналистике: "катастрофа"?, "кризис"?, "рождение нового"? - с девизом "не плакать, не смеяться, а понимать"») и (б) модели миссии журналистики («"Зеркало"?, "Зеркальщик"? ...?»). Обстоятельное описание проекта см. в наших монографиях «Моральный выбор журналиста (Тюмень: Центр прикладной этики, 2002) и «Этика профессии: миссия, кодекс, поступок», гл. 8 «Проектирование профессионально-этической конвенции: анализ случая».

101 См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Прикладная этика: опыт университетского словаря. С.113-120; Они же: Введение в прикладную этику. Тюмень: НИИ прикладной этики, 2006.

ций, и в диалогически обеспеченных ситуациях профессионально-этического просвещения. И, разумеется, в ситуациях индивидуального морального выбора.

Характеризуя принципы этического проектирования, выделим здесь связь этой технологии с идеей конкретизации общественной морали. В нашем опыте проектирования ТЭМК этот принцип выращивался в процессе взвешивания «за» и «против» формата «минимальный стандарт» как нормативной части конвенции и конкретизировался «интервалом эффективности» инструментализации нормы: пока такая процедура оставляет субъекту возможность выбора решения, пока выбор рекомендуемого «стандартом» решения прямо или косвенно связан с какой-либо нравственной ценностью.

В качестве другой идеи этического проектирования выделим здесь уже названое условие создания проектируемой институции, элемента инфраструктуры профессиональной этики - соавторство с профессиональным сообществом. В процессе проектирования конвенции задачей участвующих в проекте исследователей было не поддаться соблазну самим, вместо журналистов, написать искомый документ, а потом предложить его журналистам на «одобрение».

Поэтому столь важное значение мы придавали разработке и проведению предваряющих собственно проектирование проблемных семинаров (в том числе в режиме игрового моделирования, посвященных освоению материалов зарубежного и отечественного опыта - например, в сфере саморегулирования СМИ102), экспертно-консуль-тативных опросов и этико-социологических бесед (например, апробирующих первые версии проектируемой конвенции), а также итоговых семинаров, посвященных «примерке» «продукции» проектирования.

Еще один принцип: на всех этапах этического проектирования акцентируется его «сверхзадача»: не просто помочь субъекту - профессиональной ассоциации - в стремлении активизировать процесс саморегулирования, но и попытаться повлиять на мотивы такой активизации. Важно проблематизировать в сознании субъекта феномен фактического доминирования утилитарных мотивов саморегулирования - в случае с журналистами эти мотивы отражают опасения «цеха» в связи с намерениями власти и бизнеса ограничить свободу слова - и усилить мотив самокритики «цехом» моральной ситуации, в которую он сегодня вовлечен.

Среди базовых идей проектирования - идея конкретизации последствий переходного характера ситуации в обществе, в самосознании субъекта. В случае с ТЭМК важно было отрефлексировать гипотезу о том, что выбор такого формата модели этического документа, как конвенция, отражает современное состояние ситуации, которое трудно регулировать традиционным сводом принципов и норм в форме кодекса. Переходное состояние требует большего внимания журналистов к мировоззренческим вопросам профессионально-нравственных исканий. Модель разрабатываемой проектом конвенции - не для «готового», зрелого сообщества, а скорее для прото-сообщества, атомизированного «цеха», для начала процесса нового собирания корпорации. Именно поэтому конвенция сочетает такой мировоззренческий раздел, как «Журналист в ситуации морального выбора», с разделом «Минимальный стандарт».

102

См.: Профессиональная этика журналиста. Документы и справочные материалы / Сост. Ю.В. Казаков / Предисл. В.И. Бакштановского, А.К. Симонова. М.: Галерия, 2002.

3.2. Тюменская этическая медиаконвенция103

Проблемная ситуация. Замысел нашей конвенции104 исходит из определенного понимания современной ситуации в жизни российского общества в целом, профессионального сообщества журналистов - в том числе, и отражает конкретный взгляд на природу основных профессионально-этических проблем и затруднений отечественной медиасреды.

Все мы сегодня переживаем кризис, связанный со сменой ценностных систем трансформирующегося общества. Кризис, породивший ситуацию аксиологического «междуцарствия» - неопределенности в диагнозе, хаотичности в критериях, многовариантности в исходе. Но даже и в случае сверхразочарования от ситуации уходящей и, одновременно, при ощущении сверхнеопределенности от ситуации наступающей есть основания воспринимать моральный кризис в обществе - и в нашем профессиональном «цехе» - не как побуждение к панике, а как вызов, который предъявляют нашему профессионализму тенденции к цинизму и нигилизму105.

Надежда - на личную свободу и ответственность. Именно индивидуальная ответственность - способ пережить кризис, выйти из него с достоинством, с «заделами» для будущего. Надежда - на потенциал индивидуального морального выбора и решения, на ориентирующую роль элементарных норм морали. Надежда - на ценностные ориентиры и нормы профессиональной этики, которые конкретизируют требования общественной морали, тем самым помогая сформулировать профессиональное кредо и ответить на вопросы «что?» и «как?» делать журналисту, вовлеченному в нравственную коллизию. Надежда - на собирание вокруг такого подхода человеческих микросообществ. В том числе и профессиональных сообществ, создаваемых на конвенциональных условиях.

Поэтому мы придаем особую роль мотивам своей конвенции. Нам важно определиться в том, что именно побуждает «цех» к ее созданию.

Мотивы. В числе мотивов - внешне обусловленная целесообразность повышения активности в саморегулировании «цеха». Целесообразность, связанная с угрозами свободе слова: свободе журналиста добывать и предоставлять информацию, свободе гражданина получать информацию. О таких угрозах говорят и новые тенденции в жизни государства, связанные с идеей т.н. «управляемой демократии», допускающей превращение СМИ из субъекта саморегуляции в объект сверхрегуляции.

103

Два замечания. Во-первых, здесь представлена сокращенная версия. Во-вторых, текст конвенции - плод коллективного творчества. Не имея реально возможности указать авторство каждого фрагмента этого текста, отметим особую роль Ю.В. Казакова, которая далеко не исчерпывается работой над разделом «Минимальный стандарт». См., напр.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В., Казаков Ю.В. Образы этической конвенции: первые результаты // Тетради гуманитарной экспертизы (3). Тюмень, 2000.

104 Это и последующие примечания к тексту конвенции - составная часть самого текста. Наша конвенция - способ преодоления превратных образов кодекса журналистской этики, представлений о том, что: (а) ее вполне заменяют общечеловеческие заповеди или (б) наоборот, правила профессиональной морали сводятся либо к административно-служебным инструкциям, либо к сугубо технологическим правилам ремесла. Выбор именно такого формата нашего документа, как конвенция, отражает современное - переходное - состояние ситуации и в обществе, и в «цехе», которое трудно регулировать традиционным формальным сводом принципов и норм. Такое состояние требует большего внимания к размышлениям журналистов по мировоззренческим вопросам профессиональной этики.

105 Признавая нынешнюю ситуацию крайне сложной, согласимся ли мы с теми, кто предлагает определять вектор изменений моральной ситуации в обществе и в «цехе» в терминах «катастрофического» ряда? Нет, и далеко не только потому, что с помощью такого диагноза легко оправдывается любая, даже самая циничная профессиональная позиция. Мы полагаем, что речь идет не о катастрофе, но о трудном рождении нового ценностного мира, новой гражданской и профессиональной самоидентификации.

Нашему сообществу предстоит осознать опасность огосударствления профессиональной морали журналиста через придание государству роли высшей моральной инстанции. Эта опасность искушает «духовного иждивенца» соблазном делегировать свою ответственность и может взорвать саму суть профессиональной морали - свободу выбора и принятия профессионалом индивидуальной ответственности. И своей конвенцией мы говорим государству: у нас есть правила и мы просим с ними считаться. Фактически речь идет об общественном договоре - мы не переходим границ профессионально правильного поведения, а государство воспринимает нас как сообщество, способное к саморегулированию106.

Не менее сильный мотив создания конвенции - трезвое самокритичное осознание нашим профессиональным сообществом внутренней угрозы свободе слова, исходящей от самой корпорации; самокритичное понимание низкой степени намеренности и практической способности «цеха» ответственно реализовать свободу слова - злоупотребления самих СМИ свободой слова привели к потере доверия общества. Подчеркнем: без восстановления, сохранения, защиты и укрепления взаимного доверия между СМИ и обществом трудно удерживать права и свободы, достигнутые постсоветской Россией. Еще один мотив - потребность в сохранении корпоративной общности в ситуации раскола. Мы уже не сообщество - в его советской версии и еще не сообщество - в постсоветской версии. Скорее мы пока - протосообщество.

Намерения. С помощью конвенции мы намерены попытаться собрать «атоми-зированных индивидов» в профессиональное сообщество - нас могут заново объединить именно общие, согласованные правила. Мы намерены через конвенцию подать сигнал о готовности бороться своими силами с теми изданиями и их сотрудниками, которые грубо и цинично попирают общепринятые человеческие и профессиональные нормы, провоцируя общество (и государство) на создание внешних ограничителей свободы слова. С помощью конвенции мы намерены предпринять попытку самоидентификации в новой (неопределенной) ситуации, не вписывающейся в дилемму «СМИ - либо часть пропагандистской машины, либо - инструмент удовлетворения информационных запросов потребителей».

Корпоративная миссия. В поисках новой идентичности тюменское профессиональное сообщество не собирается ограничивать себя какой-либо одной из миссий СМИ107, которые обсуждаются журналистами и реализуются ими на практике. Прежде всего потому, что каждая из них - информационная, «четвертая власть», «массме-диа», «приводной ремень» - в условиях трансформируемого общества внутренне противоречива, несет в себе акценты, отражающие состояние социальной ломки. Поэ-

106 Конвенция - «демонстрация флага» обществу. Чаще всего (не)выполнение норм профессиональной морали наблюдается самым простым и достоверным образом - по результату: качеству газетной статьи и телесюжета. Но стремление следовать требованиям профессиональной этики проявляется и в «заявке на результат» - в нормативно-этических документах типа кодекса или конвенции, которые призваны стать «визитной карточкой» профессионального сообщества, конкретного СМИ, отдельного журналиста, элементом их публичной политики.

107 Источник нравственной ответственности журналиста и ее направленности содержится в том или ином понимании профессиональной миссии «цеха». Миссия - это метафорическая характеристика представления профессионального сообщества о своем незаурядном, особом назначении или даже «предназначении». Миссия - добровольно возлагаемая «цехом» на себя и выходящая за пределы повседневных обязательств «ремесла» сверхнагрузка, связанная с характером журналистики как общественной профессии. Миссия - это высокая ответственность за возложенный на себя долг (а не просто за «дело», «функцию»), предполагающая мобилизованность на сверхзадачу, требующая не прозаической «службы», а Служения. Разумеется, эти пафосные слова не означают стремления возвести журналистов в ранг «богочеловеков». Осо-бость корпоративной миссии дополнительно стимулирует не заносчивость, апломб и прочие черты, а ответственность - за нашу позицию, наши подходы, за каждое наше слово.

тому из множества миссий прессы, которые определяют жизнь и социальную роль профессиональной корпорации, каждая редакция выбирает то, что более соответствует ее учредительным документам. Примеряя метафоры «зеркало» и «зеркальщик», мы полагаем, что журналистское сообщество не выбирает одну из этих стратегий вопреки другой, а сочетает их в зависимости от особенностей конкретной профессиональной ситуации.

Журналист как субъект морального выбора. Кредо конвенции - наши представления о значении акта морального выбора (линии поведения, отдельного поступка) в сфере профессиональной деятельности. Кредо фокусирует «дух» профессиональной корпорации. Кредо дает нашей конвенции статус документа профессиональной этики - для общественной профессии принципиально важными оказываются вопросы «ради чего?» и «во имя чего?», а не только «как?» и «с какой целью?».

Кредо нашей конвенции - отношение к журналисту как человеку, для которого характерны нравственные искания, свободный выбор решения и ответственность за него. Характерны для журналиста как личности, характерны для него как для профессионала. Мы доверяем нравственной свободе журналиста, не паникуем из-за непредсказуемости его самоопределения, стараемся противостоять любым намерениям па-терналистски «опекать» свободное решение журналиста. При этом конвенция различает свободу и своеволие, ценит как свободу морального выбора журналиста, так и его готовность отвечать за (не)принятие определенных профессионально-нравственных ориентиров, за (не)способность решать моральные конфликты 108.

Акт профессионально-нравственного выбора - итог процесса нравственных исканий журналиста, мучительного и напряженного поиска в противоречивом мире нравственных ценностей, поиска идентичности в сфере профессиональных миссий, поиска решения в ситуации конфликта таких ценностей, как Служение обществу и Служение профессии и т.д. Было бы слишком просто свести ситуацию морального выбора журналиста к перебору преднайденных вариантов - как у сказочного богатыря, читающего прогноз своего выбора на придорожном камне, к поиску готового ответа «в конце задачника» - подбору той или иной нормы из профессионального кодекса, которая бы регулировала возникшую перед ним ситуацию.

Такой подбор вряд ли возможен в нравственно-конфликтных ситуациях - когда в сознании журналиста сталкиваются разные ценности и требуется выбор решения в пользу одной из них и вопреки другой: например, когда требование кодекса не выдавать источники информации сталкивается с требованием суда открыть эти источники. Или когда журналист сталкивается с противоречием между нормами одного и того же кодекса: например, требование профессиональной честности - и невозможность добыть информацию легальным путем, а значит выполнить долг: предоставить гражданам значимую информацию. Поведение в конфликтной ситуации требует особой культуры, которую не может заменить знание конкретных норм профессионального поведения, культуры соотнесения достойной цели и выбора эффективных средств ее реализации. В стремлении к эффективности мы нередко решаемся на выбор средств, противоречащих нравственной природе целей. Но эффективным является лишь то средство, которое, выступая необходимым и достаточным для достижения цели, в то же время не уничтожает достоинства самой цели. Как это ни парадоксально, эффективно лишь то, что нравственно ценно.

108 Кажется иногда, что разумнее отказаться от свободы морального выбора, ссылаясь хотя бы на то, что возможностей для маневра так мало: «куда ни кинь - всюду клин», что лучше плюнуть на все и заниматься каким-то частным делом. Все так. Но и в этом случае журналист принимает моральное решение. Он, разумеется, может и впредь поступаться совестью, но для того и конвенция, чтобы такому «представителю массмедиа» уже труднее ходить в героях, выдавать себя за порядочного человека, обманывая себя и других.

Один из ориентиров современного журналиста - профессиональное достижение, стремление к профессиональному успеху. О профессиональном призвании судят по готовности служить делу, что невозможно без стремления к реальным успехам. Мотив служения мобилизует и формирует профессионала. В то же время ориентация на успех может и подточить профессионализм журналиста, если, например, подчинить критерии профессиональности коммерческой калькуляции или стремлению добиться приближенности к ньюсмейкерам, особенно - во властных сферах. Деление на профессионалов разного уровня и качества или даже на честных и нечестных может быть вытеснено делением на «деловых» и «неделовых». Предвидимая цена такой трансформации - от снижения уровня профессионального мастерства до подрыва нравственных устоев профессии: образ «золотое перо» приобретает уже не метафорический смысл.

Конвенция признает и поощряет стремление журналиста к вершинам профессионального успеха. Но мы полагаем ограниченной оценку профессионального успеха лишь по уровню материального дохода - она уместна скорее в бизнесе. В свободной, и при этом публичной, общественной профессии ценность честного имени доминирует над материальной выгодой109. Суть профессионального успеха - в повседневном служении своему призванию, в успехе не обязательно громком, но обязательно являющемся итогом профессионального достижения.

При этом «цехом» открыто признается моральное право на риск журналиста в ситуации морального выбора - как обоснованное право на нравственные искания, моральное творчество (в том числе и на создание новых правил честной игры) - с распространением этого права на ошибку в моральном выборе, что не исключает индивидуальной моральной ответственности.

«Минимальный стандарт» профессионально правильного поведения. Наличие в конвенции формулировки нашего кредо требует своей конкретизации в виде простых норм профессиональной морали, «минимального профессионального стандарта», который может претендовать - в силу очевидного прагматизма и объема - на роль «добровольно-обязательного» для всего «цеха» 110. Представляя собой ориентиры «первого уровня» для повседневной деятельности журналиста (независимо от его места в структуре СМИ, ориентации и специализации последнего, от взглядов, симпатий, приоритетов главного редактора или владельца СМИ), положения «минимального стандарта» объективно работают на снижение профессиональных и общественных рисков в сфере массовой информации.

Журналист, работающий в режиме «минимального профессионального стандарта»: ведет сбор информации только честными средствами и методами; проводит четкое, понятное читателям разграничение между новостями, с одной стороны, и мнениями и комментариями - с другой; распространяет в качестве информационных только такие сообщения, достоверность которых подтверждена доступными журналисту и СМИ средствами проверки, соответствующим образом верифицирована; выделяет и отделяет от достоверной информации специальными профессиональными

109 Журналист, лгущий с телеэкрана или с газетной страницы за большие деньги или за право получения монопольного доступа к общественно значимой информации, может быть и успешен в житейском смысле, но не в профессиональном, ибо на самом деле он «перепутал» или просто сменил профессию.

110 «Цехом» осознается противоречивость любой попытки сформулировать нравственные ориентиры и правила журналистики - либо сделать их предельно краткими, либо обстоятельными. И мы не собираемся соревноваться с мудростью Нагорной проповеди или с дотошностью учебно-методического пособия. Наша цель - модель конвенции, которая сочетает характеристику высокого предназначения профессии, ее ценностных ориентиров и элементарных норм профессионального поведения. Тем самым мы предпринимаем попытку уйти от утопического морализаторства и вульгарного инструктажа.

приемами (маркирует) слухи, а также ту информацию, подтверждение которой не удалось получить по независящим от журналиста или редакции причинам. То, что такая попытка предпринималась, тоже обозначается; в обязательном порядке отделяет архивную информацию от новостной, а документальный фото-, кино-, видео- и аудио-материал - от материала, подготовленного с использованием приемов специального монтажа, способного произвести впечатление документального; не путает свою работу с работой специалиста рекламного отдела или отдела по связям с общественностью, четко отделяет новостную информацию от рекламной и/или по преимуществу имиджевой; везде, где это представляется возможным, указывает источники информации; соблюдает и защищает конфиденциальность источника информации, предоставленной редакции на условиях сохранения в тайне имени конфидента; незамедлительно исправляет существенные фактические ошибки, допущенные по его вине; не теряет чувство такта, в том числе и по отношению к лицам, чьи слова или поступки публично критикуются; в обязательном порядке предоставляет право на ответ лицу, подвергающемуся в данном СМИ серьезной публичной критике; отличает информацию, представляющую общественный интерес, от информации, удовлетворяющей общественное любопытство; в каждом конкретном случае делает обдуманный выбор между общественным интересом и правами конкретной личности; предпринимает меры к тому, чтобы исключить причинение публикацией вреда лицам, не имеющим прямого отношения к конкретному сюжету; уважает достоинство и права своих коллег, включая право на отличную от своей точку зрения; избегает любого, в том числе невольного, поощрения жестокости, нетерпимости или дискриминации, основанной на различиях в расе, поле, языке, вероисповедании, политической и иной ориентации, национальном, региональном или социальном происхождении.

Разумеется, может показаться, что некоторые требования «минимального стандарта» относятся скорее к правилам служебной инструкции, к азам ремесла. Но их нарушение не только разрушает ремесло, но и подрывает смысл и устои профессии.

Экспертно-консультативная комиссия. Профессионально-этическая сторона деятельности журналистов может и должна быть предметом анализа, суждений и оценок, направленных на саморегулирование «цеха», его развитие и постоянное самоочищение. Одной из институций, регулирующих жизнь «цеха» в духе конвенции, является этическая комиссия.

Наиболее целесообразной при сложившейся в сообществе ситуации является экспертно-консультативная модель комиссии111. По своему составу предпочтительнее модель комиссии, в которую входят не только сами журналисты, но и представители гражданского общества. В этом случае профессиональное сообщество журналистов видит в комиссии не только инструмент саморегулирования «внутрицеховых» конфликтов, но институт связи с обществом, готовый защищать граждан от злоупотреблений журналистами свободой слова.

В определении предмета своей деятельности комиссия ориентируется на те аспекты конвенции, которые касаются моральных сторон деятельности СМИ. При этом особое место занимают проблемы, которые конвенция связывает с защитой интересов общества. Предмет обсуждения на комиссии: во-первых, этический аудит продукции тюменских СМИ, которую они предлагают сами; во-вторых - темы, предлагаемые общественными организациями и гражданами, апеллирующими к той или иной части минимального стандарта. Такие темы становятся предметом работы комиссии безусловно. Иные темы, предлагаемые гражданами или журналистами, обсуж-

111 Альтернативные варианты модели комиссии, требующие рационального предпочтения, связаны с основаниями, закладываемыми в назначение комиссии: будет ли она инстанцией нравственного суда - или же она возьмет на себя роль инстанции экспертно-консультативной?

даются лишь по согласованию с комиссией. Материалы работы комиссии, в том числе и сделанные ею обобщения и заключения, публикуются в специальном бюллетене комиссии и на специальном сайте в Интернете - для знакомства с ними широкой журналистской общественности, которая, в свою очередь, может проявить гражданскую и профессиональную заинтересованность в этих вопросах и в самых различных формах

(в СМИ и Интернете) выскажет свое отношение.

***

Сообществу предстоит определиться по поводу будущего созданной им конвенции. Принять ли ее «к сведению»? Рекомендовать ли «к исполнению»? Рассматривать ли в качестве ориентира в профессиональной деятельности? Использовать ли как инструмент собирания корпорации? Этот выбор - удел Союза журналистов Тюменской области, редакций, малых неформальных групп журналистов, отдельных журналистов. До принятия того или иного решения конвенция находится в состоянии, аналогичном документам Римского клуба, которые публикуются «до востребования». Статус весьма актуальный для периода собирания сообщества.

3.4. ТЭМК: идентификационный анализ

На наш взгляд, конвенция - вполне репрезентативный документ для анализа основных признаков профессиональной этики журналиста в обеих ее ипостасях - как теоретизирующего знания и как нормативно-ценностной системы. Эффект репрезентативности достигается тем, что в конвенции представлены (а) основные элементы структуры нормативно-ценностной системы - мировоззренческий и нормативный ярусы, (б) ключевые элементы инфраструктуры - профессиональное сообщество и этическая комиссия, (в) взаимодействие профессионально-этического знания и моральной практики.

1. Меньше всего нуждается в доказательстве тезис о том, что конвенция - продукт прикладной этики как проектно-ориентированного знания. Кроме очевидного результата проектной ориентации этико-прикладного знания - самой конвенции как таковой, отметим, что (А) текст конвенции - наглядная демонстрация специально - по функции - разработанного знания, нацеливающего познание нормативно-ценностной системы на ее развитие, в том числе через конструирование инфраструктуры, через организацию этической рефлексии профессионального сообщества и т.п.

(Б) Работа над ТЭМК включала в качестве обязательного условия проектной ориентации знания диагностику профессионально-нравственной ситуации. Совсем не случаен открывающий Преамбулу тезис о том, что замысел конвенции исходит из определенного понимания современной ситуации. На старте проекта некоторые его участники высказывали суждение о том, что включение в текст конвенции раздела, представляющего видение профессиональным сообществом проблемной ситуации, нецелесообразно, во всяком случае - не обязательно, тем более, что обычно структура кодексов не имеет такого раздела. Однако постепенно сформировалось мнение, что без анализа проблемной ситуации в жизни «цеха» трудно обосновать и задачи создания конвенции, и мотивы соответствующей работы, и столь нестандартную структуру конвенции, связанную с включением в нее мировоззренческого блока ценностей. Конструктивность диагноза, проявившаяся уже на финише проекта, - удачно сформулированное в процессе коллективной рефлексии утверждение о том, что речь идет не о катастрофе, но о трудном рождении нового ценностного мира, новой гражданской и профессиональной самоидентификации. Уместно зафиксировать и продвижение участников проекта в объяснении мотивов создания конвенции: в последней версии конвенции снята установка на обязательное доминирование мотива доброй воли - как нереалистическая, излишне романтическая, а в текст вошло представление о проявлении внешней угрозы свободе слова, связанном с идеей т.н. «управляемой демократии».

(В) ТЭМК - результат организованного процесса самопознания профессионального сообщества. Наглядное доказательство этого тезиса обнаруживается при сравнении опубликованных материалов экспертных опросов и проблемных семинаров с текстом конвенции, тем более - трех вариантов этого текста. Эффект самопознания? Уже в том, что участники проекта оценивают создание ТЭМК в качестве института саморегуляции профессионального сообщества как акт своего собственного морального решения.

(Г) Отметим проектное изобретение: одно из найденных авторами ТЭМК решений для ситуации становления профессии - многоформатность кодекса, соединение в его рамках минимального стандарта и кредо. Поэтому в комментариях к тексту ТЭМК не только заявляется о том, что ее авторы не собираются «соревноваться с мудростью Нагорной проповеди или с дотошностью учебно-методического пособия» и стремятся «уйти от утопического морализаторства и вульгарного инструктажа», но и предъявляется конструктивное воплощение этого стремления, обеспечиваемое решением о сочетании в конвенции разделов, характеризующих смысло-полагание, и нормативного раздела. Как показывает практика создания кодексов профессиональной этики, такой баланс разделов - достаточно редкий случай. Причем авторы ТЭМК нашли свои аргументы в пользу такого сочетания. В одном случае, это было предложение выстроить два раздела «так, как связаны общие конституционные принципы и развивающие их законы» (В.Г.). В другом случае, эти разделы были сравнены по уровню планки требований, которые они задают журналисту - участнику конвенции: в профессионально-этическом самообязательстве «должны быть требования, рассчитанные на более высокую норму», «уже сегодня» надо зафиксировать в этом самообязательстве «конечную цель, уровень развития, который должен быть достигнут завтра. Соответственно и "планку" надо поднимать выше».

2. Характерный для нормативно-ценностной ипостаси прикладной этики феномен конкретизации проявляется в ТЭМК (А) в том, что здесь реализуется идея об эффективности на этапе становления профессиональной этики отечественной журналистики ориентации конвенции на этосный уровень морального феномена. В нашей трактовке понятие «этос» характеризует (в отличие от морали как чистого бытия должного, идеально-должного) реально-должное. Мораль и этос отличаются друг от друга подобно сущности и существованию. В определенном смысле этос - «полуэтика» («полумораль») и «полунравы». В этосном контексте фундаментальные моральные понятия «оформляются», конкретизируются их восприятие, отношение к ним, как, впрочем, и вся «проводка» их связей с внеморальными понятиями и ценностями: нормативное на этом уровне фактуализируется, не утрачивая своих исходных универ-112

сальных значений . Актуализацию этосного подхода к проектированию конвенции проиллюстрируем фрагментом дискуссии участников проекта на одном из семинаров. На утверждение В.З., что «журналиста нельзя ориентировать лишь на низкую планку "минимального стандарта", а дальше - как хочешь. Нет, не как хочешь, а как должно», последовало возражение Е.К.: «если задрать планку до потолка, то нам вообще никогда, ни при каких обстоятельствах не писать рекламы, не совмещать свою профессию с должностью пресс-секретаря, а у нас большинство журналистов так и делают».

Кроме того, (Б) профессиональному сообществу удалось на протяжении работы над проектом удержаться между двумя опасностями: Сциллой административного

112 См.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этос // Этика: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2000. Обратим внимание на то, что исследователи профессиональной этики журналиста считают идею реально-должного плодотворной. См.: Авраамов Д.С. Профессиональная этика журналиста. 2003. С. 16; Анненков А.И. Представления о реально-должном в профессиональной журналистской морали. Автореф. дисс. М.: МГУ, 2004.

регулирования нравственной жизни «цеха» и Харибдой морального своеволия в виде абсолютного отказа от любых форм влияния нравственного опыта общества на индивидуальные профессионально-нравственные решения. В этой связи показательно появление в тексте конвенции формулировки: «Наша конвенция - способ преодоления превратных образов кодекса журналистской этики». Кроме того, профсообществу удалось найти аргументы для понимающей критики весьма распространенных «анти-кодексных» представлений, в том числе для критики самонадеянности индивида, отказывающего опыту профессиональной этики, отрефлексированному сообществом и аккумулированному в кодексах, в праве влиять на его поведение и обосновывающего такой отказ ссылками на самодостаточность велений собственного нравственного чувства, интуиции. Работа участников проекта показала: только кажется, что самонадеянность индивида - позитивная альтернатива административному контролю, который иногда мотивируется убежденностью в неспособности морали преодолеть кризисную ситуацию с помощью своих собственных механизмов и стремлением «исправить» нравственную жизнь общества с помощью чуждых духу морали инструментов. Своеобразная моральная анархия оказывается не подлинным выходом, а скорее другой крайностью. Вместо полноценной свободы здесь предлагается апофеоз воли, своеволия, которое слишком часто уклоняется от свободы из-за нежелания нести связанную с ней ответственность.

(В) Участники проекта вполне успешно сформулировали основания, по которым создаваемый ими этический документ называется именно конвенцией. Разумеется, каждый уже на старте проекта слышал, понимал буквальный перевод слова. Но совсем другое - прийти к пониманию того обстоятельства, что формулируемые сообществом самообязательства могут стать эффективными только в той мере, в какой они станут итогом договора, соглашения. Отсюда и тезис в прилагаемом к тексту конвенции разделе «Комментарии», согласно которому выбор именно такого формата документа, как конвенция, отражает современное - переходное - состояние ситуации и в обществе, и в «цехе», которое трудно регулировать традиционным сводом принципов и норм.

При этом в ТЭМК технологизирован тезис о том, что конвенция может и должна сыграть для «цеха» собирающую роль: принятие или непринятие конвенции, особенно такого ее раздела, как «Минимальный стандарт», послужит основанием, с одной стороны, консолидации атомизированного сообщества, с другой - отлучения от сообщества тех, кто не хочет или не может принять элементарные правила профессионального поведения. Побуждающую роль конвенции в собирании «цеха» удачно сформулировал на итоговом семинаре А.С.: «Любая статья кодекса - это определенное количество людей, которые протянули друг другу руки». В свою очередь, селективную роль конвенции сформулировали Е.К., полагающая, что журналист, нарушающий правила конвенции, «автоматически перестает быть членом данного сообщества и за него оно больше не поручается», и Ю.П., считающий, что журналисты, подписавшие конвенцию, должны сказать нарушителям ее правил: «Вы нарушили кодекс и не можете называться журналистами; мы публично заявляем об этом нашим читателям, зрителям, слушателям, которые пока еще считают вас журналистами».

3. Собственно этическая природа конвенции наиболее убедительно продемонстрирована в разделе «Журналист как субъект морального выбора». (А) Важно определение статуса этого раздела: отношение к журналисту как субъекту нравственных исканий, принятия решения и ответственности рассматривается как кредо конвенции. И раздел начинается с попытки объяснить смысл самого этого понятия, с утверждения, что кредо фокусирует «дух» профессиональной корпорации, делает конвенцию документом профессиональной этики. Содержательная же формулировка кредо под-

черкивает доверие нравственной свободе журналиста, его самоопределению, стремление противостоять любым намерениям патерналистски «опекать» свободное решение журналиста. Участники проекта ценят готовность журналиста отвечать за ситуацию выбора, за принятие-непринятие определенных профессионально-нравственных ориентиров. (Б) На наш взгляд, примечательно появление в «Комментариях» тезиса о необходимости противостоять искушению уклониться от морального выбора и ответственности за него, ссылаясь на трудные обстоятельства.

(В) Важно отметить, что акцентируя свободу выбора журналиста, конвенция связывает ее с ответственностью за выбор, ставит вопрос о правильности-неправильности того или иного морального выбора журналиста. Показателем эффективности проекта с точки зрения этической идентификации нормативно-ценностной системы журналистов можно считать то обстоятельство, что фактически никто из участников экспертных опросов или семинаров не уходил от обсуждения темы морального выбора в профессиональной деятельности журналиста, а многие - приводили примеры из собственной практики. Но важнее то, что если на первых этапах проекта в процессе комментирования его участниками вполне верных решений нередко возникали трудности при необходимости обосновать свой выбор, показать, что речь идет не просто о выборе между вариантами конкретного решения, но о предпочтении тех или иных ценностей, то в итоговом тексте конвенции уже появилась характеристика нравственно-конфликтной ситуации и приведены типичные примеры, один из них - когда требование профессиональной этики не выдавать источники информации сталкивается с требованием суда открыть эти источники. Или когда журналист сталкивается с противоречием между нормами одного и того же этического документа. Например, требование профессиональной честности - и невозможность добыть информацию легальным путем, а значит выполнить долг: предоставить гражданам важную информацию. В процессе реализации проекта понимание его участниками критериев морального выбора существенно продвинулось. Направление движения - от извлечения из индивидуального опыта журналиста факта необходимости принятия моральных решений до попытки сформулировать рациональные критерии такого решения, прежде всего - через соотнесение этического достоинства цели и адекватности/неадекватности этой цели выбираемых средств.

4. Собственно этико-прикладная природа конвенции - один из признаков идентификации профессиональной этики журналистов - наиболее ярко проявляется в рефлексии участниками проекта своей профессиональной миссии, в специфике «минимального стандарта», в модели этической комиссии профессионального сообщества.

(А) Интерпретируя раздел «Корпоративная миссия», стоит вспомнить, что известные различия подходов к профессиональной этике журналистов обусловлены множеством истолкований миссии журналистики в современном обществе. Сложились четыре базовые модели профессиональной миссии журналистики113. Первая - метафорически именуется как «четвертая власть». Корпорация журналистов рассматривается здесь в качестве независимого и сравнительно автономного социального института, вовлеченного в управление обществом, исполняя при этом функцию сдержек и противовесов всех ветвей власти. Вторая модель может быть обозначена как социально ангажированная. Ангажемент создает канал выражения гражданских прав отдельных лиц и диверсифицированных интересов всех структурных звеньев гражданского общества. Третья модель может быть определена как собственно информационная. Она исходит из общедемократической презумпции способности индивидуальных и ассоциированных получателей информации самим разобраться в доставляе-

113 См. их анализ в главе «Журналистская этика» в кн.: Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Прикладная этика: опыт университетского словаря. Тюмень: НИИ ПЭ. 2001.

мой им идеологически дистиллированной, то есть максимально бесстрастной, политической, правовой, финансовой, культурной, медицинской и иной информации. Четвертая, менее всего проработанная и осмысленная, модель профессиональной миссии журналистики может быть определена как модель медиатора - СМИ образуют площадку, на которой инициируется и поддерживается постоянный общественный диалог между политическими и иными социокультурно значимыми силами, между государственной властью и обществом, центром и периферией, большинством и разнообразными меньшинствами с целью достижения баланса этих сил и социального согласия. Представляется, что оптимальным в ситуации выбора базовой интерпретации профессиональной миссии журналистики является категорический отказ от тоталитарно-авторитарной модели, определяющей роли средств массовой информации в качестве безропотного «приводного ремня» между властью и народом, и попытка комплементирования и даже синтезирования остальных моделей. Такая попытка предполагает уход от выстраивания жесткой конфигурации этих моделей, ранжирования или маргинализирования одних за счет других, выделения главных и второстепенных предназначений цеха.

114

Как видно из материалов экспертных опросов и семинаров114, дискуссия о профессионально-нравственной миссии сообщества не прекращалась на всех этапах проекта. И это естественно, ибо речь шла об основаниях самоидентификации «цеха» в новых условиях деятельности СМИ. И лишь в итоге дискуссии ее участники пришли к выводу, что журналистское сообщество не выбирает одну из этих стратегий вопреки другой, а сочетает их в зависимости от особенностей конкретной профессиональной ситуации.

(Б) В нашем проекте термин «минимальный стандарт» - синоним «простых норм профессиональной морали» и скорее метафора, в которой прилагательное говорит об этосном уровне системы требований, а существительное - об одухотворенных «правилах игры» для профессионального сообщества, предполагающих момент приложения-выбора. И самый первый взгляд на текст раздела «Минимальный стандарт» показывает, что речь идет не об элементарной аппликации универсальных норм морали к особому виду деятельности, но об их конкретизации, причем двойной конкретизации: на уровне мировоззренческого яруса и на уровне яруса нормативного, предполагающего конструирование особых норм.

Почти все участники проекта называли этот раздел самым практичным. И это понятно: формат «простых норм профессиональной морали» тактично прагматичен, конкретизируя положения мировоззренческого раздела, прежде всего - его трактовку журналиста как субъекта морального выбора. Не впадая в «грех» расписанности, свойственный любой инструкции, «простая норма профессиональной морали» достаточно конкретна. На наш взгляд, благодаря разделу «Минимальный стандарт» участникам проекта удалось подтвердить тезис «Комментариев» о том, что конвенция как документ профессиональной этики журналиста конкретизирует требования общественной морали и, тем самым, помогает журналисту, вовлеченному в нравственную коллизию.

С одной стороны, в последний вариант конвенции был включен тезис, согласно которому нарушение азов ремесла не только разрушает само ремесло, но подрывает смысл и устои профессии. И это стало моральным оправданием «минимального стандарта». С другой стороны, достаточно определенно были очерчены условия его эффективности. Показателен фрагмент «Комментариев» о том, что нормы «минимального стандарта» остаются в рамках моральных норм до тех пор, пока «стандарт» ос-

114

См.: Тетради гуманитарной экспертизы (2). Медиаэтос: ценности и «правила игры» регионального сообщества журналистов; попытка понимания. 1999.

тавляет журналисту возможность выбора и решения - в противном случае норма «стандарта» оборачивается либо обычаем, либо служебной инструкцией.

(В) Этико-прикладная идентичность ТЭМК проявляется и в конструировании такой важной корпоративной институции, как «Этическая комиссия». Эффективность работы участников проекта над этой темой проявляется прежде всего в том, что в конечном счете почти удалось снять антагонизм между двумя альтернативными моделями комиссии: будет ли такого рода комиссия инстанцией нравственного суда - или же она возьмет на себя роль инстанции экспертно-консультативной?

Показательно, что в результате игрового моделирования этой ситуации выбора на заключительном семинаре сторонники первой модели практически отказались от модели «нравственный суд». Мерой их движения навстречу оппонентам стала позиция, согласно которой комиссия «сводит» конфликтующие стороны и пытается наладить диалог между ними, не уклоняясь от оценки действий каждой из сторон. Комиссия имеет право сказать свое мнение о том, кто как поступил. В этом смысле сторонники первой точки зрения пришли в выводу, что комиссия должна стать инстанцией, к которой не хотел бы попасть ни один совестливый журналист, редактор, издатель, ни одно пекущееся о своем авторитете средство массовой информации. «Добьемся этого - можно считать, что главная задача сообщества выполнена». Сторонники второй модели продвинулись навстречу оппонентам, выступая уже не против права комиссии на моральные оценки, а лишь проблематизируя возможность собрать в составе комиссии моральных авторитетов. Соответственно, в последнем варианте текста конвенции появилось положение о том, что наиболее реальной в сложившейся в сообществе ситуации является экспертно-консультативная модель комиссии. При этом в дискуссионном вопросе о составе комиссии найдено решение, согласно которому предпочтительнее модель комиссии, состоящей не только из самих журналистов, но и представителей гражданского общества. Аргумент этого решения - в этом случае профессиональное сообщество журналистов видит в комиссии не только инструмент саморегулирования «внутрицеховых» конфликтов, но институт связи с обществом, готовый защищать граждан от злоупотреблений журналистами свободой слова.

***

В анкете одного из экспертных опросов мы спросили участников проекта: «как вы считаете, стоит ли заниматься поисками в сфере моральной идентификации и самоидентификации журналистской профессии в наших реальных отечественных обстоятельствах? Что кроме шизофренического раздвоения сознания между насущным и должным это может дать журналисту в его практической деятельности?». Приведем несколько цитат. «...Отказ от поисков в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии даже со ссылкой на реальные отечественные обстоятельства равен отказу от профессии в принципе» (И.П.). «...Да, эти поиски существенно отравляют жизнь. Но не одни мы такие несчастные. Между насущным и должным разрываются сейчас все - и врачи, и чиновники, и милиционеры» (Е.К.). «...Если мы занимаемся этими поисками уже несколько лет, значит, стоит» (В. К.). «Что этот поиск несет кроме шизофренического раздвоения сознания? - По-моему, это очевидно: ясное осознание своего места в обществе - без самоуничижения, но и без мании величия» (А.М.). «... Определиться с кем ты - журналист обязан. Иначе, действительно, не избежать раздвоения сознания» (А.Ж.).

Полагаем, что эти суждения являются «социальным заказом» на развитие эти-ко-прикладной концепции профессиональной этики журналистов. Очередной шаг в этом направлении мы уже предприняли, инициировав проект «Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке или гражданственность высокой профессии?», представленный в параграфе 2.4. Его результаты

вполне могут продвинуть ТЭМК, прежде всего за счет рефлексии темы высокой профессии. Вероятно, это продвижение еще состоится.