Отзыв официального оппонента на диссертацию К. В. Муравьёва «Оптимизация уголовного процесса как формы применения уголовного закона» Текст научной статьи по специальности «Право»

Диссертационный процесс

diSSERTATioN PRoCESS

Отзыв

официального оппонента на диссертацию К. В. Муравьёва «Оптимизация уголовного процесса как формы применения уголовного закона» *

В. А. Азаров, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского. E-mail: kafprokrim@mail.ru

Official Opponent's Review of K. V. Muraviev's Dissertation "Optimization of Crime Procedure as a form of Applying Criminal Law"

V. А. Azarov, Dostoevsky Omsk State University. E-mail: kafprokrim@mail.ru

Аксиоматичным является утверждение о том, что неправильное применение, как, впрочем, и существенные нарушения уголовного закона, допущенные в ходе уголовного судопроизводства, продуцируют львиную долю неправосудных итоговых решений по уголовным делам. Статистика свидетельствует о том, что именно по этим основаниям ежегодно отменяется более половины от всех итоговых решений судов первой инстанции, признанных неправосудными.

Действительно, ошибочная классификация судом содеянного обвиняемым, неверное установление основания уголовной ответственности влекут неправильное и справедливое назначение наказания, необоснованное применение таких уголовно-правовых институтов, как амнистия, условно-досрочное освобождение, сроки давности и др.

Это, безусловно, недопустимо в правовом государстве, которое постепенно выстраивается в нашей стране.

В русле предписаний уголовного закона должна осуществляться и предшествующая судебному приговору процессуальная деятельность.

На протяжении всех стадий уголовного производства выносится значительное количество актов, в которых дается правовая оценка содеянного на

основе предварительно установленных фактических обстоятельств. Эта ситуация создает феномен «предположительной квалификации», влекущей весьма значимые юридические последствия.

В частности, вследствие предположительной квалификации содеянного формируются условия дифференциации формы уголовного производства, устанавливаются полномочия властных субъектов уголовного процесса, к участникам применяются те или иные меры процессуального принуждения. Согласие заинтересованных участников производства по делу с предварительной квалификацией содеянного служит важным условием для использования ускоренных процедур.

В связи с этим именно допускаемая законом возможность «гипотетической квалификации» совершенного актуализирует задачу обеспечения при производстве по делу правильного применения уголовного закона.

Вместе с тем продолжающаяся активная дифференциация уголовно-процессуальной формы осуществляется без должного учета значимости правильного применения норм уголовного закона. Во многом именно такой подход привел к глубоким кризисным явлениям в законодательстве криминального цикла и практике его применения.

* Муравьев К. В. Оптимизация уголовного процесса как формы применения уголовного закона : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.09 — Уголовный процесс, криминалистика; оперативно-розыскная деятельность. Омск, 2017. 505 с.

Попытки законодателя оптимизировать уголовно-процессуальную форму часто бессистемны, они не увязаны с назревшими изменениями материального уголовного закона, что влечет за собой снижение уровня гарантий прав участников процесса, искажение сущности отдельных сокращенных форм судопроизводства, резко снижая их эффективность.

Высокая вероятность назначения наказания в отношении лиц, которые обоснованно подозреваются или обвиняются в совершении преступлений, позволяет уполномоченным органам применять меры пресечения, иные принудительные меры, существенно ограничивающие права и свободы участников уголовного производства. Законодательная же регламентация оснований, условий и порядка их применения, отличаясь неполнотой и противоречивостью, прямо зависит от все той же «гипотетической квалификации» содеянного с точки зрения уголовного закона.

Сказанное, несомненно, подтверждает острую потребность системного межотраслевого осмысления перечисленных вопросов, разработки и создания теоретической концепции оптимизации процессуальной формы применения уголовного закона. Это явное свидетельство высокой актуальности избранной темы.

Научная новизна проведенного К. В. Муравьёвым исследования выражается в разработке оригинальной авторской концепции оптимального применения норм уголовного права с учетом дифференциации процессуальных форм производства по уголовному делу на его досудебных и судебных стадиях.

В частности, в диссертации на основе выявленных закономерностей корреляции уголовных материальных и процессуальных отношений выработаны критерии формирования системы актов применения уголовного закона; определена последовательность этапов применения уголовного закона, изучены их структура и механизм реализации; предложены критерии оценки эффективности уголовно-процессуальной деятельности, в связи с чем синтезирована формула назначения уголовного судопроизводства, по-новому сформированы его цели и задачи. Новизна полученных результатов выражается также в определении степени нормативной реализации способа применения материального закона в системе принципов уголовного процесса; предложениях по оптимизации полномочий властных субъектов уголовного процесса, применяющих уголовный закон; авторском варианте адаптации к положениям Уголовного кодекса Российской Федерации перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу. К теоретическим новациям следует отнести и обоснование положений, призванных оптимизировать технологию обеспечения правильного применения диспозиций

(и гипотез) уголовно-правовых норм, а также предложений по оптимизации системы, условий и порядка применения мер процессуального принуждения, обеспечивающих справедливость наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Таким образом, впервые в науке уголовного процесса К. В. Муравьёв применил подход, позволивший, с учетом системных связей уголовного материального и процессуального права, разработать и обосновать направления оптимизации форм и конкретных институтов отечественного уголовного процесса, определяющих его историческое, социальное и прикладное значение.

Перечисленное подтверждает как оригинальность самой постановки темы, так и новизну полученных научных результатов.

Научная новизна характерна и для основных положений, выносимых на защиту.

Так, новаторский подход К. В. Муравьёва позволил интерпретировать уголовный процесс как форму применения уголовного закона, представляющую собой деятельность уполномоченных государственных органов и должностных лиц, сконцентрированную на вынесении актов, которыми:

а) удостоверяется соблюдение (или правомерность использования) уголовно-правовых норм;

б) устанавливается законность и целесообразность исполнения уголовно-правовых норм, а также справедливость уголовно-процессуального воздействия;

в) разрешаются правовые вопросы, возникающие в связи с реализацией уголовного закона (с. 11, 33).

На этой основе автором получены новые научные результаты, характеризующиеся наличием двух разновидностей проявления процессуальной формы, обеспечивающей принятие актов предварительного и итогового применения уголовного закона. Первые, по мнению К. В. Муравьёва, отражают промежуточные решения, рубежные итоги продолжающегося юридического процесса; вторые же констатируют состоявшуюся реализацию норм Уголовного кодекса Российской Федерации или выступают условием для этого. Вместе с тем индивидуальные акты уголовного процесса являются актами применения уголовного закона, если они отвечают двум критериям:

а) нормативному — при закреплении материально-правовых условий для принятия соответствующих процессуальных решений в бланкетной норме УПК РФ с отсылкой к диспозиции либо санкции уголовно-правовой нормы или через использование общих формулировок уголовного закона;

б) содержательному — при оформлении вывода о состоявшейся конкретизации уголовно-правовых отношений (с. 12, 44-45).

В этом контексте можно согласиться с выводами о том, что уголовно-процессуальные отношения предназначены для конкретизации содержания уголовных правоотношений посредством установления лежащих в их основе юридических фактов — деяний, субъектов уголовных правоотношений, а также индивидуализации их объектов — средств уголовно-правового воздействия (уголовной ответственности). Достигнутая конкретизация содержания уголовного правоотношения отражается в процессуальных актах досудебного и судебного производства. Установление сведений о лежащем в основе юридическом факте и о субъектах правоотношения предполагает юридическую оценку содеянного (применение диспозиции уголовно-правовой нормы), а индивидуализация объекта правоотношения — выбор средств государственного воздействия в пределах санкции УК РФ (с. 12, 65).

Обладают очевидной научной новизной выводы диссертанта, различающего систему и структуру уголовного процесса при его реализации в виде формы применения уголовного закона.

Так, с точки зрения К. В. Муравьёва, систему уголовного процесса (внешнее построение) составляют этапы, связанные с отражением решения о применении норм Уголовного кодекса Российской Федерации в процессуальных актах, объединяющихся в две подсистемы: 1) актах применения диспозиции (и гипотезы) уголовно-правовой нормы; 2) актах применения санкций нормы УК РФ.

Структуру же уголовного процесса на уровне каждого из этапов применения уголовного закона (внутренняя характеристика) образуют стадии: 1) установления предпосылок к принятию решения о применении уголовного закона, включающего исследование фактических обстоятельств и выбор уголовно-правовой нормы; 2) принятия решения о применении уголовного закона; 3) отражения решения о применении норм УК РФ в процессуальном акте, с уведомлением о нем заинтересованных лиц.

Обогатили арсеналы уголовно-процессуальной теории новые научные результаты, полученные К. В. Муравьёвым при формировании своего понимания оптимизации уголовного процесса как формы применения уголовного закона. Это, по мнению диссертанта, осуществляемый государством при учете единства законодательства уголовно-правового блока и национальных традиций (а я бы еще добавил: «нашего менталитета а также исторической формы отечественного уголовного процесса». — В. А.) комплекс правовых и организационных мер, направленных на повышение эффективности и рациональности деятельности уполномоченных государственных органов и должностных лиц по применению

норм Уголовного кодекса Российской Федерации (с. 12, 127-128).

Весьма убедительна в связи с этим аргументация автора, разработавшего и предложившего свою теоретическую модель и основанную на ней программу оптимизации, включающую:

а) существенное уточнение формулировок назначения, цели и задач уголовного процесса;

б) адекватное отражение в УПК РФ его принципов;

в) изменение компетенции органов по применению уголовного закона;

г) модернизацию процессуальной формы применения норм УПК РФ на уровне подсистем применения диспозиции и санкции уголовно-правовой нормы (с. 12, 129).

Отметим, что достаточно гармонично и целостно изложенную теоретическую модель подкрепляет вся архитектоника докторской диссертации К. В. Муравьёва.

Могут быть, в основном, поддержаны предложения диссертанта о ликвидации выявленного им «разрыва» между уголовным материальным и процессуальным законодательством; о необходимости определения ориентиров для правоприменителей в выборе оптимальных средств, ведущих к достижению цели и задач уголовного процесса и формированию эффективного механизма их действия. Для этого в работе убедительно обосновывается целесообразность коррекции формулы социального назначения уголовного судопроизводства, реформирования системы его целеполагания (с. 12-13, 137-139).

Содержательно и теоретически результативно обоснование К. В. Муравьёвым выводов о назревшей необходимости совершенствования системы принципов уголовного процесса. Причем здесь предложения и аргументы автора органично вписываются в инфраструктуру отечественного уголовного процесса, слегка «пошатнувшуюся» под натиском искусственной и чуждой нашему уголовному процессу идеологии, но все же сохранившую свои коренные, исторически присущие ей характеристики.

С этих позиций вполне адекватна оценка диссертанта о том, что в современной системе принципов уголовного процесса не нашли отражения основополагающие начала, которые определяют способ применения уголовного закона. Следует поддержать и конкретные предложения о целесообразности дополнения упомянутой системы принципами публичности уголовного процесса, всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств, имеющих значение для правильного применения уголовного закона. Нуждается в коррекции и нормативное выражение принципа законности уголовно-процессуальной деятельности,

с учетом понимания ценности правильного применения норм Уголовного кодекса Российской Федерации (с. 13, 172-173).

Представляют несомненный интерес выводы автора об организационно-правовой составляющей оптимизации уголовного процесса. Здесь, в частности, предполагается: 1) реорганизовать органы предварительного расследования в органы дознания — для последовательного применения диспозиций (и гипотез) норм УК РФ при надзоре и руководстве прокурора; 2) изменить правила подследственности с распределением компетенции органов дознания по признакам родового объекта преступления; 3) отнести к юрисдикции суда применение мер процессуального принуждения, основанных на содержании санкций уголовно-правовых норм, за исключением кратковременного задержания, осуществляемого в неотложном порядке (с. 13, 195-196).

В диссертации К. В. Муравьёва оригинально и теоретически продуктивно интерпретированы конкретные этапы применения диспозиций норм Уголовного кодекса РФ в контексте оптимизации предмета доказывания. В результате обоснована потребность преобразования такого элемента предмета доказывания, как «виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы» — в формулу, соответствующую основанию уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ) и вектору конкретизации знаний об уголовном правоотношении. Такое законодательное решение, наряду с коррекцией п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ, действительно позволит сделать более определенными основания принятия процессуальных решений, отражающих применение диспозиций уголовно-правовых норм (с. 13, 217-218).

С учетом представленной аргументации положительно оценивается предложение автора о целесообразности закрепления за судом права на изменение уголовно-правовой квалификации (в рамках совершенного деяния) при установлении в судебном заседании обстоятельств, свидетельствующих о необходимости применения уголовного закона о более тяжком преступлении, с уведомлением об этом подсудимого и с предоставлением ему достаточного времени для подготовки к последнему слову, с учетом новой квалификации деяния (с. 14, 319).

Такое законодательное решение соответствует принципу свободной оценки доказательств и при его реализации позволит существенно сэкономить «уголовно-процессуальные ресурсы», выполнив предписания ст. 61 УПК РФ о разумном сроке уголовного судопроизводства.

Убедительны и доводы К. В. Муравьёва, уложенные в обоснование его авторской схемы оптимизации ускоренных процессуальных форм применения диспозиций норм Уголовного кодекса Российской Федера-

ции. Согласимся с тем, что здесь, в частности, целесообразно:

а) по заявлениям о преступлениях потерпевших, относящихся к категории дел частного обвинения, которые не содержат подробного описания обстоятельств преступного деяния, сведений о лице, его совершившем, указания на уголовно-процессуальную квалификацию, а в случаях волеизъявления потерпевших и при соответствии заявлений данным требованиям, производить дознание по правилам, установленным для дел частно-публичного обвинения;

б) на дознании, проводимом по делу небольшой или средней тяжести, при отсутствии спора между сторонами относительно описания обстоятельств преступного деяния и его уголовно-процессуальной оценки после завершения процессуальных действий, непроизводство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату доказательств, составлять обвинительный акт и уголовное дело направлять в суд для его рассмотрения по существу;

в) по уголовным делам, рассматриваемым судьей единолично, при отсутствии спора между сторонами относительно изложения фактических обстоятельств преступного деяния, формулировки и формулы обвинения, после допроса подсудимого и проведения любых иных действий, судье — принимать решение о применении диспозиции норм УК РФ без дальнейшего непосредственного исследования доказательств (с. 14, 319-320).

Существенной теоретической новизной отличаются суждения и выводы К. В. Муравьёва, связанные с исследованием процессуальной формы применения санкций уголовно-правовых норм.

В связи с этим обстоятельно изучена система мер процессуального принуждения, применяемых при учете санкций уголовно-правовых норм, проанализированы условия законности и обоснованности, справедливость их применения, а также особенности их регламентации в уголовно-процессуальном судопроизводстве.

В результате автором синтезирована новая теоретическая модель функционирования системы мер пресечения, включающая: основные ограничения, дополнительные ограничения и обязательства, а также способы обеспечения исполнения ограничений и соблюдения обязательств; регламентацию процессуальных сроков применения ограничений и обязательств, определение справедливой формулы их зачета между собой и в сроки наказания.

В целях рационализации процесса применения мер пресечения предложено изменение их нормативного регулирования с закреплением: а) в разделе IV УПК РФ — видов ограничений, обязательств и способов обеспечения их исполнения; целей и общих условий применения; порядка взаимозачетов их сроков;

б) в разделах VIII, IX, XIV УПК РФ, посвященных досудебному, судебному и уголовно-исполнительному производству, — оснований, частных условий, особенностей процессуального порядка избрания и сроков применения мер пресечения (с. 15, 342, 375, 392, 404-405).

Предполагаемая схема оптимизации процессуальной формы и функционирования системы мер пресечения с учетом представленного обоснования оценивается весьма высоко.

Есть в диссертации К. В. Муравьёва и другие новые теоретические выводы и положения, абсолютное большинство которых в достаточной степени обоснованы и снабжены убедительной аргументацией.

Достоверность и обоснованность результатов докторского исследования К. В. Муравьёва не вызывают сомнений и подтверждаются анализом использованных автором методик и сформированной эмпирической базой.

В частности, в качестве методологической основы исследования выступили системный подход, принципы объективности и историзма. Использованы всеобщий диалектический метод, а также общенаучные и частнонаучные методы познания объективной действительности, среди которых — структурно-функциональный, сравнительно-исторический, формально-логические (анализ, синтез, аналогия, конкретизация, моделирование), статический.

Теоретическую основу диссертации составляют труды по общей теории права, конституционному, уголовному, уголовно-процессуальному, уголовно-исполнительному праву, криминалистике и оперативно-розыскной деятельности. Весьма внушителен объем изученных источников. Значительное внимание уделено практике Европейского суда по правам человека, решениям Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, а также судов общей юрисдикции Российской Федерации, что вкупе также подтверждает достоверность полученных результатов.

Эмпирическую основу исследования составляют данные, сбор которых проводился с 2006 по 2017 годы в республиках Крым, Мордовия, Хакасия; Алтайском, Красноярском, Пермском краях; Кемеровской, Московской, Нижегородской, Новосибирской, Омской, Орловской, Свердловской, Томской, Тюменской, Иркутской, Челябинской областях; г. Москве, Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах; Еврейской автономной области. Автором, в частности, опрошено 77 судей, 118 сотрудников прокуратуры, 132 следователя и руководителя следственного подразделения, 281 сотрудник органа дознания, 55 адвокатов. Изучено 570 уголовных дел и 290 материалов об отказе в возбуждении уголовного дела; 350 приговоров, вынесенных судами первой

инстанции. В работе использованы статистические данные, отражаемые в отчетах: о деятельности судов общей юрисдикции и мировых судей; об основных результатах прокурорской деятельности; о состоянии преступности; результаты эмпирических исследований других авторов. Изложенное позволяет оценить использованные эмпирические данные как репрезентативные, что также подтверждает достоверность и научную обоснованность результатов проведенного исследования.

Основные идеи и выводы К. В. Муравьёва опубликованы в научных изданиях (в том числе Перечня ВАК Минобрнауки РФ), апробированы и обсуждены более чем на сорока международных, всероссийских, региональных, межвузовских конференциях, научно-практических семинарах и иных форумах, проводившихся в 2006-2017 гг. в Барнауле, Ижевске, Иркутске, Калининграде, Красноярске, Курске, Москве, Нижнем Новгороде, Омске, Орле, Рязани, Симферополе, Томске, Тюмени, Хабаровске.

По теме исследования опубликовано 70 работ, подготовленных соискателем лично или в соавторстве, общим объемом более 94 авторских листов, в том числе 2 монографии, семь учебных пособий, главы в учебниках, 18 статей в журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Результаты исследования внедрены в учебный процесс и научную деятельность ФГКОУ ВО «Нижегородская академия МВД России», ФГКОУ ВО «Омская академия МВД России», ФГКОУ ВО «Сибирский юридический институт МВД России», направлены в виде законопроекта в Государственную Думу РФ. Методические рекомендации «Дознание в сокращенной форме» внедрены в практическую деятельность МВД по Республике Мордовия, ГУ МВД России по Кемеровской области, ГУ МВД России по Свердловской области, ГУ МВД России по Челябинской области, УМВД России по Томской области, УМВД России по Еврейской автономной области, УТ МВД России по Сибирскому федеральному округу.

Теоретическое значение полученных К. В. Муравьёвым результатов определяется решением крупной научной проблемы оптимизации процессуальной формы применения норм Уголовного кодекса РФ.

Соискателем обоснованы и сформулированы методологические и теоретические положения о взаимосвязи материального и процессуального уголовного права на уровне всей процессуальной деятельности и ее индивидуальных актов, а также правоотношений, на основе чего проанализировано системно-структурное построение уголовного процесса.

Предложенная автором концепция обогащает теорию уголовного процесса и может служить основой для дальнейших научных изысканий.

Практическая значимость полученных результатов заключается в возможности их использования для повышения эффективности деятельности органов, ведущих уголовный процесс, в правотворческой работе (см., напр., с. 138-139, 145, 151, 159, 172173, 217-218 и др.).

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в процессе преподавания в юридических вузах, а также в системе повышения квалификации властных субъектов уголовного судопроизводства.

Докторская диссертация К. В. Муравьёва содержит совокупность новых научных результатов и положений, имеющих внутреннее единство, вкупе свидетельствующих о завершенности работы, ее самостоятельности и личном крупном вкладе автора в уголовно-процессуальную науку.

Работа написана хорошим литературным и научным языком, строго выдержана стилистически, ее оформление полностью отвечает требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям. Автореферат диссертации адекватно отражает главные идеи и основные научные выводы автора.

Вместе с тем, как и во всякой фундаментальной монографической работе, охватывающей обширный круг проблем теории и практики, в представленной диссертации имеются спорные, недостаточно аргументированные выводы и положения, продиктовавшие следующие замечания:

1. В диссертации предлагается в целом весьма убедительная интерпретация роли и значения процессуальной формы в обеспечении процедуры принятия и реализации актов предварительного и итогового применения уголовного закона (с. 12, 65).

Вместе с тем, вряд ли правильно говорить о том, что «в актах применения уголовного закона оформляется вывод о конкретизации (выделено нами. — В. А.) содержания уголовно-правовых отношений».

Почему? Да потому что как в предварительных, так и в итоговых актах, фиксирующих процессуальные решения, может констатироваться факт отсутствия уголовно-правовых отношений. И поэтому в таких актах, по сути, нечего «конкретизировать», а надо однозначно резюмировать бесперспективность дальнейшего уголовного производства.

Так случается, когда, например, принимаются решения об отказе в возбуждении уголовного дела либо о его прекращении за отсутствием события (или состава) преступления.

2. Следует объективно высоко оценить умение диссертанта корректно полемизировать с коллегами, бережно относиться к позициям, высказанным такими мэтрами отечественной уголовно-процессуальной теории, как профессоры В. П. Бо-жьев и В. З. Лукашевич и др. (с. 63).

Однако анализируемые оценки упомянутых процессуалистов, касающиеся роли уголовного процесса в обнаружении (а уже затем — уточнении, конкретизации) уголовно-правовых отношений, подтверждают допущенную диссертантом неточность, отмеченную в предыдущем замечании.

В частности, этот «недочет» отразился как в содержании, так и в названии § 3 главы 1 диссертации, где первое гораздо шире второго. В тексте параграфа цель установления самого факта существования уголовно-правовых отношений обсуждается как реальная и выполняемая в ходе отправления уголовно-процессуальной деятельности (с. 45, 46, 59, 60, 62-63 и др.).

Значит, более правильно говорить о том, что уголовный процесс (как, впрочем, и уголовно-процессуальные акты) служит средством установления и конкретизации уголовно-процессуального отношения.

3. В обсуждаемой диссертации предлагается оригинальная и в целом выдержанная система целе-полагания современного уголовного процесса России (с. 13, 139 и др.). Она снабжена вескими аргументами и может быть в своей основе оценена положительно. И все же, предлагая авторскую интерпретацию цели уголовного судопроизводства, К. В. Муравьёв считает ею «результат применения норм УК, при котором лица, совершившие запрещенные уголовным законом деяния, подвергнуты справедливому уголовно-правовому воздействию и ни один невиновный не осужден и (или) ограничен в правах и свободах» (с. 139).

Во-первых, из этой формулы понятно, что итогом всего уголовного процесса должно быть правосудное решение. Но известно (из УПК РФ), что пра-восудность, скажем, судебного приговора, если он основан на правильном применении уголовного закона, не исчерпывается его справедливостью. В его характеристиках должны непременно присутствовать еще и «законность с обоснованностью» (ст. 297 УПК РФ), а их нет в предлагаемой формуле.

Во-вторых, я, вслед за многими процессуалистами, критически оцениваю введение в понятийный аппарат УПК РФ категории «назначение» уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ). В содержании упомянутой статьи (для которой разработчики «придумали» модное название) речь идет все о тех же задачах, для выполнения которых исторически создан уголовный процесс. Поэтому, разделяя суждения К. В. Муравьёва о системе задач уголовного судопроизводства, приветствуя воссоздание в их перечне таких задач, как «укрепление законности и правопорядка, предупреждение преступлений», отмечу следующее.

Безусловной задачей уголовного процесса является «всестороннее, полное и объективное исследо-

вание обстоятельств совершенного деяния», за восстановление которой совершенно правильно ратует К. В. Муравьёв.

Но эта задача неотъемлема от ее «второй половинки» — «быстрого и полного раскрытия преступлений», без чего невозможно установление лиц, совершивших преступления, а также их изобличение в содеянном. Если преступление не раскрыто, бессмысленно говорить о каком-либо (а тем более о «всестороннем и полном») «исследовании» значимых обстоятельств.

Очевидно, что обсуждаемая задача (кстати, фактически и сегодня выполняемая следователем, в содружестве с оперуполномоченным), также требует восстановления в тексте УПК РФ.

4. В диссертации предлагается концепция последовательной (поэтапной) оценки наличия (или отсутствия) признаков преступления на рубеже появления повода для возбуждения уголовного дела. Итогом, по мысли К. В. Муравьёва, должно являться «преобразование стадии возбуждения уголовного дела в осуществляемое под надзором прокурора производство неотложных процессуальных действий с вынесением по его результатам акта о предварительной правовой оценке деяния» (с. 250).

Такой вариант реформирования стадии возбуждения уголовного дела вызывает возражения.

В частности, во-первых, при его реализации затрудняется выполнение задач первоначального этапа уголовного производства, которые, по правильным оценкам диссертанта, «с течением времени не изменились» (с. 228). Во-вторых, представляется, что законодатель исходит из приоритетности одной из главных задач данного этапа: «не пропустить в стадию предварительного расследования деяния и события, не являющиеся преступлениями». С этой задачей, кстати, сегодня, судя по статистике, вполне успешно справляется стадия возбуждения уголовного дела. Поэтому большинство негативных тенденций, проявляющих себя в упомянутой стадии (и хорошо описанных в диссертации), можно компенсировать изменением критериев оценки деятельности субъектов предварительного расследования и законодательным укреплением средств прокурорского надзора за рассмотрением и разрешением за-

явлений и сообщений о преступлениях. К этим выводам, кстати, почти подходит в своей диссертации К. В. Муравьёв.

5. Не могу не отметить редкую научную добросовестность соискателя. Им изучено около тысячи научных и других источников.

И все же, к сожалению, мимо внимания диссертанта прошли два докторских исследования, имеющие прямое отношение к избранной им теме:

а) докторская диссертация Р. Х. Якупова «Правоприменение в уголовном процессе России (юридические проблемы)» (М., 1993). Работа защищена по монографии в Диссовете Юридического института МВД РФ;

б) докторская диссертация Н. В. Кузнецовой «Процессуальные проблемы применения уголовного закона о множественности преступлений» (Ижевск, 2001). Работа защищена в Диссовете Удмуртского государственного университета. По диссертации опубликованы две монографии и учебное пособие.

Высказанные замечания в основном касаются дискуссионных вопросов теории и не влияют на общий вывод и высокую оценку диссертации. Обсуждаемая работа является завершенным, цельным монографическим исследованием сложной и важной в теоретическом и практическом отношении темы.

По своей актуальности, методологии и методике исследования, научной новизне, глубине проработки проблемы, самостоятельности, обоснованности и достоверности теоретических выводов и рекомендаций диссертация «Оптимизация уголовного процесса как формы применения уголовного закона» отвечает требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям Положением о присуждении ученых степеней, утвержденным постановлением Правительства РФ от 24.09.2013 г. № 842 (в ред. постановления Правительства РФ от 28.08.2017г. № 1024), а ее автор Муравьёв Кирилл Владимирович заслуживает присуждения ученой степени доктора юридических наук по специальности 12.00.09 — Уголовный процесс, криминалистика; оперативно-розыскная деятельность.

Официальный оппонент доктор юридических наук, профессор

В. А. Азаров