CC BY
73Диссертационный процесс
Отзыв на диссертацию В. С. Балакшина «Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания: (Важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации)»*
Введение в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации способствовало рождению научного импульса к переосмыслению ряда положений теории уголовного судопроизводства. Переоценку многих позиций стимулирует и обновившаяся модель уголовного процесса, реформированная на базе принципа состязательности сторон, при арбитральной роли суда в установлении обстоятельств происшедшего криминального события. Главным инструментом познания значимых обстоятельств традиционно является уголовнопроцессуальное доказывание, составные элементы и конкретные средства которого постоянно находятся в центре внимания криминалистов и представителей уголовно-процессуальной доктрины.
УПК РФ существенно изменил подходы к правовой регламентации деятельности полномочных субъектов по собиранию, проверке, оценке и использованию судебных доказательств, которым в уголовно-процессуальном познании принадлежит доминирующая роль.
Только доказательства могут служить основой для принятия ключевых решений по уголовному делу, исключительно они позволяют признать обвиняемого виновным в совершении конкретного преступления. В силу этого доказательства являются основными средствами уголовно-процессуального познания, они служат содержательной его составляющей.
Вместе с тем цели доказывания, его гносеологическая природа, а главное, суть и характеристики основного средства познавательной деятельности по уголовному делу интерпретируются в теории неоднозначно. В обсуждаемом контексте ситуация усугубляется противоречивостью УПК РФ 2001 г., многими его новшествами, разнопланово толкуемыми в теории и на практике.
Наиболее острые дискуссии разворачиваются вокруг понятия и сущности судебных доказательств, чему способствует законодательная регламентация в ч. 1 ст. 88 УПК РФ таких главных их свойств, как относимость, допустимость, достоверность и достаточность.
Несмотря на большое количество работ, посвященных допустимости доказательств, крайне редко эта проблема затрагивается в комплексе с понятием, правовой и гносеологической сущностью обсуждаемого феномена, что закономерно влечет необоснованные, а то и ошибочные выводы. Проецирование таких выводов и рекомендаций на практику способно резко снизить ее эффективность. Проблема обостряется суще-
ственными перекосами, допущенными законодателем при формировании института недопустимых доказательств (ст. 75 и др. УПК РФ). Добавляет отрицательных последствий и негативное отношение разработчиков УПК РФ к истине в уголовном процессе, к необходимости всестороннего, полного и объективного познания и исследования при производстве по уголовному делу значимых обстоятельств.
Абсолютное большинство монографических работ по затронутой тематике было подготовлено и издано до принятия УПК РФ. На современном этапе развития теории уголовнопроцессуальные доказательства в контексте научных основ познания на уровне докторской диссертации рассматривались лишь в защищенной 17 мая 2004 г. в Краснодаре (Кубанский госуниверситет) работе О. В. Левченко «Система средств познавательной деятельности в доказывании по уголовным делам и ее совершенствование».
Вместе с тем сравнение докторской диссертации В. С. Балакшина с названной работой О. В. Левченко однозначно демонстрирует кардинальные их различия - как по структуре монографического труда, так и по содержанию исследуемых в нем вопросов. Прошедшие три года с момента введения в действие УПК РФ показывают, что по многим позициям, касающимся доказательств и доказывания, законодатель еще окончательно не определился. Об этом свидетельствуют изменения и дополнения целого ряда соответствующих норм Кодекса, что безусловно стимулирует усилия процессуалистов по совершенствованию доказательственного права, подтверждая правильность прогностического выбора В. С. Балакшина.
Сказанное свидетельствует об актуальности избранной для исследования темы.
В докторской диссертации В. С. Балакшина предпринята, на наш взгляд, продуктивная попытка разработки авторской концепции формирования новой, системной модели судебного доказательства, представляющего собой совокупность не только трех взаимосвязанных элементов, но и «обслуживающих» этот феномен отношений. Таким образом, В. С. Балакшин предлагает и обосновывает свой вариант решения крупной научной проблемы, связанный с оригинальным видением центральной категории уголовно-процессуального познания, что подтверждает научную новизну докторского исследования В. С. Балакшина.
Новый подход В. С. Балакшина, в частности, заключается в обосновании многомерной структуры категории судебного доказательства, состоящего, с точки зрения соискателя, из трех элементов: фактические данные (сведения о фактах); их источники, а также способы и порядок собирания, закрепления и проверки сведений и их источников.
Этот подход позволил автору справедливо утверждать, что названные элементы, с учетом их взаимосвязи и взаимообусловленности, продуцируют качественно новый признак доказательства как системы - их взаимозависимость (с. 182-183).
* Балакшин В. С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания: (Важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации): Дис... д-ра юрид. наук. - Екатеринбург, 2005. - 553 с.
Критический анализ, с приведенных позиций, содержания ст. 74 УПК РФ привел В. С. Балакшина к правильному выводу о том, что доказательствами по уголовному делу могут быть не «любые сведения», а только те, которые: а) содержатся в перечисленных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ источниках; б) устанавливают обстоятельства, имеющие значение для дела; в) используются судом, прокурором, следователем, дознавателем; г) исследуются, оцениваются и реализуются исключительно в порядке, определенном законом (с. 186).
Суммируя изложенное, В. С. Балакшин генерировал отличающееся существенной новизной определение понятия доказательства, интерпретируемого в качестве знаковоинформационной системы, включающей любые фактические данные, источники этих данных, а также способы и порядок их собирания, закрепления и проверки, самореализующейся с соблюдением предусмотренных в законе требований уполномоченными на то органами и должностными лицами. Данная система (в совокупности с аналогами) действительно выступает фактической процессуальной основой установления наличия или отсутствия общественно опасного деяния, виновности либо невиновности обвиняемого (подсудимого), иных значимых для правильного разрешения дела обстоятельств (с. 200).
Значительная новизна свойственна авторской постановке и обоснованию вывода о наличии двойственности це-леполагания в сфере доказывания. В частности, наряду с целью уголовно-процессуального доказывания, под которой подразумевается установление объективной истины, выделяется цель правосудия, ориентирующаяся на истину процессуальную, означающую соответствие выводов и решений суда об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, собранным и надлежащим образом оцененным доказательствам (с. 76-77). В связи с этим могут быть поддержаны смоделированные В. С. Балакшиным идеальные варианты цели правосудия, проявляющие жизнеспособность при совпадении объективной и процессуальной истины. Безусловно правильным является предложение соискателя о реанимации института дополнительного расследования и пополнении легальной системы уголовно-процессуальных принципов предписанием о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела (с. 77-78).
Заслуживают внимания результаты анализа В. С. Балакшиным структуры процесса доказывания и его дифференциация, с одной стороны, на составляющие его элементы, а с другой - на соответствующие его гносеологической природе уровни: а) информационно-накопительный; б) факто-синте-зирующий; в) логико-аналитический.
Это несомненная теоретическая находка автора, позволяющая проследить и в дальнейшем формализовать действия субъекта доказывания по достижению цели - адекватного установления обстоятельств, значимых для правильного разрешения уголовного дела. Действительно, по верной мысли В. С. Балакшина, информационно-накопительный уровень включает в себя деятельность по обнаружению, закреплению, проверке и оценке информации о совершенном преступлении, в то время как на очередном этапе доказывание выходит на уровень фактосинтезирующий, состоящий в обобщении (синтезировании) уже накопленной информации, продуцируя новую, качественную базу для создания образа (модели) происшедшего события (с. 100-103).
В то же время наиболее рациональным и высокопродуктивным является логико-аналитический уровень доказывания, сопровождающийся самореализацией установленной для этих случаев законом уголовно-процессуальной формы и позволяющий на основе известных закономерностей человеческого мышления обосновать выводы, относящиеся к обстоятельствам уголовного дела и мотивировать принимаемое решение (с. 100-106).
Самобытны и теоретически состоятельны суждения диссертанта о вариантах расширения возможностей ис-
пользования в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности. Здесь, в частности, отличаются научной новизной аргументы об обязательной проверяемости (как главной доказательственной потенции) названных результатов, которую можно запрограммировать законодательным путем, предусмотрев в федеральном законе: а) виды оперативно-розыскных действий, результаты которых непременно должны закрепляться и фиксироваться; б) соответствующую документальную и иную форму закрепления и фиксации, а также порядок хранения и передачи материалов властным субъектам уголовного процесса (с. 17-18, 259-260).
В ряду новых научных обретений особенно следует отметить результаты применения нетрадиционного концептуального подхода в исследовании самого остродискуссионного свойства судебных доказательств - их допустимости.
В частности, новизна подхода здесь выражается в использовании продуцированной автором оригинальной логической последовательности анализа упомянутой проблемы, начиная с методологических основ познания действительности, далее -через основы уголовно-процессуального доказывания к правовой природе доказательств, при «сквозной» акцентуации именно их допустимости.
В условиях отсутствия в ст. 75 УПК РФ и родственных ей нормах определения допустимости доказательств диссертант выделяет и по-своему интерпретирует такие вариации употребления названного термина, как: а) требование закона; б) понятие; в) уголовно-процессуальный институт; г) вывод о наличии свойства у конкретного доказательства; д) характеристика (свойство) судебного доказательства (с. 304-309).
Высокосодержательным является раздел диссертации, посвященный недопустимым доказательствам, где соискатель дает и убедительно обосновывает самостоятельное определение этого понятия и, кроме того, формулирует собственные критерии для признания недопустимыми судебных доказательств (с. 407-408). Теоретически привлекательна и может быть поддержана идея В. С. Балакшина о необходимости предусмотреть в уголовно-процессуальном законе норму, согласно которой допустимость доказательств должна определяться комплексно: вначале с точки зрения соблюдения формальных требований уголовно-процессуального законодательства, регулирующего способы и порядок собирания, закрепления и проверки фактических данных и их источников, а затем - в системе с выявленными нарушениями законодательства, влекущими неустранимые сомнения в их достоверности (с. 454-455).
Логически безупречны доводы В. С. Балакшина о несоответствии ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации предписаний п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, признающего недопустимыми показания подозреваемого, обвиняемого, полученные без нарушения уголовно-процессуального законодательства на стадии предварительного расследования в отсутствие защитника и не подтвержденные в суде. В связи с этим представляется оптимальной новая редакция ст. 75 УПК РФ, предложенная автором (с. 522).
Достоверность и научная обоснованность результатов докторского исследования В. С. Балакшина не вызывают сомнений и подтверждаются анализом использованных автором методологии и методик исследования. Базовым для диссертанта являлся общенаучный диалектический метод познания, применявшийся с учетом избранной для исследования темы, весьма интенсивно, а исходя из полученных результатов - высокоэффективно.
Наряду с универсальным применялись и частнонаучные методы: исторический, сравнительно-правовой, логикоаналитический, формально-логический, системно-структурный, статистический, социологический, интервьюирования и др.
Выводы и предложения диссертанта основываются на эмпирическом материале, включающем обобщение опублико-
ванных и лично изученных автором постановлений Президиума Верховного Суда РФ, президиумов Верховных Судов республик в составе РФ, областных, краевых судов, определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ; свыше 200 постановлений и определений президиумов и судебных коллегий по уголовным делам Свердловского и Тамбовского областных судов, обзоров судебной практики Самарского и Свердловского областных судов; результаты интервьюирования 135 следователей, прокуроров и адвокатов. По специальной методике автором изучено свыше 500 уголовных дел, рассмотренных в условиях функционирования как УПК РСФСР, так и УПК РФ, использован 25-летний опыт следственной и прокурорской работы автора.
Опубликованные В. С. Балакшиным по теме диссертации научные работы и практические предложения представляются важными в теоретическом и прикладном аспектах. Идеи и позиции автора опубликованы в двух монографиях, иных научных изданиях, апробированы на международных, всероссийских и региональных научно-практических конференциях, служебных совещаниях и занятиях в областных аппаратах прокуратуры, суда, органов предварительного расследования (Уральский федеральный округ). Обоснованность научных результатов подтверждается позицией законодателя, внесшего изменения и дополнения в УПК РФ в контексте выводов диссертанта.
Предложения и научные выводы внедрены в учебный процесс УрГЮА. Вынесенные на защиту положения, выводы и рекомендации вполне аргументированы.
Теоретическая значимость результатов проведенного исследования заключается в том, что в докторской диссертации В. С. Балакшина обоснованы оригинальные концептуальные положения, по-новому раскрывающие сущность, правовую и гносеологическую природу главного средства уголовно-процессуального доказывания. Судебное доказательство, в частности, интерпретируется автором как система компонентов и отношений; нетрадиционно истолкована допустимость доказательств, генерирована новая классификация и соответствующая типология нарушений закона, влекущих исключение недопустимых доказательств, что в совокупности с изложенными теоретическими находками автора оценивается нами как новое крупное научное достижение, внесшее значительный вклад в доктринальные основы уголовного процесса.
Практическое значение диссертации заключается в разработке и обосновании новых (новой редакции) статей раздела X УПК РФ «Доказательства и доказывание» (с. 521527); авторских предложений о дополнении Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса РФ» (с. 528-529); предложений по совершенствованию Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
Практические рекомендации автора могут найти применение в следственной, прокурорской, адвокатской и судебной деятельности, а также в преподавании курса «Уголовный процесс» в юридических вузах.
Резюмируя, отмечаем, что докторская диссертация В. С. Балакшина содержит совокупность новых научных результатов и положений, имеющих внутреннее единство и свидетельствующих о личном крупном вкладе автора в науку.
Работа написана хорошим литературным и научным языком, строго выдержана стилистически, ее оформление полностью отвечает требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям. Основные теоретические результаты опубликованы автором в научных изданиях. Автореферат диссертации адекватно отражает главные идеи и выводы автора.
Вместе с тем, как и во всякой фундаментальной и многоаспектной монографической работе, охватывающей обширный
круг проблем теории и практики, в представленной диссертации имеются спорные, недостаточно аргументированные или необоснованные выводы и положения, продиктовавшие следующие замечания:
1. Вряд ли заслуживает вынесения на публичную защиту докторской диссертации в ранге одного из основных теоретических положений общеизвестное и аксиоматичное утверждение о гносеологии как методологической основе любого (включая и уголовно-процессуальное) познания (с. 14-15). Здесь же приведено малосодержательное суждение о последствиях игнорирования как общих законов, так и особенностей уголовно-процессуального познания, влекущих ошибочные выводы. Эта сентенция - из того же ряда сакраментальных, не требующих полемических усилий диссертанта.
2. Требуют дополнительной аргументации выводы автора о нецелесообразности включения в содержание объективной истины юридической оценки содеянного. Уместно в этой связи привести мысль моего учителя - профессора А. А. Чу-вилева, заявившего на одной из своих лекций студентам: «В уголовном процессе установить фактические обстоятельства, абстрагируясь от их юридической оценки, практически невозможно. Теоретически же это неоправданно».
Действительно, уже с момента ознакомления с заявлением о преступлении, скажем, следователь, устанавливая фактические обстоятельства происшедшего, одновременно (иногда -интуитивно) проецирует их на соответствующую статью Особенной части УК РФ, осуществляя тем самым юридическую оценку (или квалификацию) совершенного деяния.
3. Диссертант не вполне последователен в интерпретации элементов процесса доказывания, когда вопреки традиционному пониманию, отстаивая автономность такого его компонента, как закрепление доказательств (с. 15, 110-111, 200 и др.), автор одновременно утверждает, что «закрепление сведений о фактах и их источниках в идеальном варианте является логическим продолжением их собирания» (с. 124).
Вообще законодатель в ранге самостоятельных элементов процесса доказывания называет лишь собирание, проверку и оценку доказательств, забывая об их использовании (ст. 85 УПК РФ). Закрепление же доказательств (или их фиксация) традиционно рассматриваются уголовно-процессуальной и криминалистической теорией (наряду с поиском, обнаружением и изъятием) в качестве составных частей такого крупного элемента процесса доказывания, как собирание доказательств.
4. Представляется излишним при формировании новой редакции ст. 74 УПК РФ включать в перечень источников судебных доказательств акты ревизий и документальных проверок (с. 201). В свое время лоббированное в Парламенте Российской Федерации дополнение данным источником соответствующего перечня ч. 2 ст. 69 УПК РСФСР показало свою нежизнеспособность и обоснованно не включено законодателем в аналог из УПК РФ. Причина в том, что эти документы ничем принципиальным не отличаются от любых иных документов, поименованных в ст. 84 УПК РФ.
5. Отмечая, в целом, высокую научную добросовестность автора (им изучено свыше 550 научных, справочных и законодательных источников), с сожалением констатирую, что мимо его внимания прошли имеющие прямое отношение к исследуемой проблеме следующие монографические работы:
а) Левченко О. В. Система средств познавательной деятельности в доказывании по уголовным делам и ее совершенствование: докторская диссертация. Защищена в Краснодаре (Кубанский государственный университет), 17 мая 2004 г.;
б) Егорова Т. З. Средства доказывания и их оценка в судебных стадиях российского уголовного процесса: кандидатская диссертация. Защищена в г. Челябинске (ЮурГУ), 22 декабря 2003 г.;
в) Печников Г. А. Проблемы истины на предварительном следствии: Монография. - Волгоград, Волгогр. академия МВД России, 2001. - 216 с.
Высказанные замечания в основном касаются дискуссионных вопросов теории и не влияют на общий вывод и высокую положительную оценку диссертации.
Обсуждаемая работа является завершенным, цельным монографическим исследованием сложной и важной в теоретическом и практическом отношении темы.
По своей актуальности, методологии и методике исследования, научной новизне, глубине проработки проблемы, самостоятельности, обоснованности и достоверности теоретических выводов и рекомендаций диссертация: «Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания: (Важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации)» отвечает требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям, а ее автор - Балакшин Виктор Степанович заслуживает присуждения ученой степени доктора юридических наук.
Официальный оппонент: Заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор В. А. Азаров
