CC BY
239
УДК 811
© НН Ефимова
Отрицательный языковой материал: векторы исследования*
Предпринята попытка показать области пересечения и размежевания сфер применения различных исследовательских методологий к изучению когнитивной ошибки речевосприятия. Освещаются достижения современных нейропсихолингви-стических подходов к исследованию механизмов восприятия и его сбоев с точки зрения потенциала реконструкции означаемого на основании способов его речевого выражения.
Ключевые слова: перцепция, когнитивное искажение, рецептор, ошибка речевой деятельности, мондегрин, внутреннее время ego, смыслопорождение, смысловосприятие.
N.N. Efimova
Negative language material: research directions
The paper describes the background and potential of diverse methodological strategies addressing speech perception error. Modern neuropsychological approaches to perception mechanisms and perception errors are shown with the focus on the reconstruction of the signified based on characteristics of its expression.
Keywords: perception, cognitive distortion, receptor, speech error, mondegreen, internal time of ego, sense generation, sense perception.
Истина и заблуждение происходят из одного источника. Это так же верно, как и странно. Вот почему мы не имеем права уничтожать заблуждение, ибо вместе с тем мы уничтожим истину.
И. Гете
Исследование процесса и результата речевосприятия, включая их разнообразные нарушения, тесно связано с изучением интеллектуальной, эмоциональной и эстетической рецепции текста, его толкования и осмысления, традиционно составляющих предмет герменевтики. Представление о двух-этапном характере восприятия предопределило появление двух векторов его анализа. Непроизвольный этап приема входящего сигнала и его начальной обработки - предмет нейрофизиологии, нейропсихологии, психоакустики, афазиологии. Этап ввода в действие высших психических функций, глубинных механизмов восприятия, включающих семантическую, синтаксическую, аксиологическую обработку оказывается в точке сближения предметных полей естественнонаучных областей знания и социогуманитарных дисциплин - нейролингвистики, теории коммуникации, теории аргументации, семиотики, рецептивной эстетики, филологической герменевтики. Попытки построения единой функциональной модели речевосприятия только на основе фоносемантики не дают полного представления о процессе распознавания и толкования вербального сигнала.
Традиционно принятое в нейропсихологии деление на перцепцию и когницию уступает место пониманию тесной взаимозависимости этих процессов и признанию их функционального единства [Barsalou], что указывает на формирование тенденции целостного осмысления феномена восприятия. Сравнивая язык с зеркалом человеческого духа, Г.В. Лейбниц утверждал, что «путем тщательного анализа значения слов мы лучше всего могли бы понять деятельность разума» [Лейбниц]. Изучение языка и речевой деятельности как когнитивных феноменов - важнейший шаг на пути познания таинства концептуализации и интерпретации действительности, осознания и описания индивидуальной картины мира как области порождения субъективных смыслов. В качестве предмета филологической герменевтики Г.И. Богин постулирует понимание как «усмотрение и освоение идеального, представленного в текстовых формах», основную ипостась и «одно из инобытий рефлексии» [Богин].
Необходимость комплексного теоретического осмысления феномена ошибки восприятия и интерпретации как промежуточного или конечного результата истолкования вербального знака, всеприсут-ствие ошибки как перцептивного и когнитивного феномена определяют актуальность обращения к явлению ошибки речевой деятельности в свете междисциплинарной парадигмы гуманитарного знания. Объектом нашего исследования является когнитивная ошибка восприятия, рассматриваемая как результат интерпретации вербального знака, отличный от смысла, вложенного в него автором, ее лингвофилософские и лингвосемиотические аспекты.
Настоящий обзор - попытка представления проблематики исследования ошибок речевой деятель-
* Подготовлено при поддержке РГНФ в рамках исследовательского гранта № 14-04-00302.
ности и обобщения данных публикаций последних лет. Материалом исследования служат ошибочные вторичные тексты как репрезентанты интерпретации рецептора, отличной от авторского смысла, и как отражение его внутреннего времени ego.
Процесс интерпретации - «лавина семиозиса» (Н.Б. Мечковская) - непрерывен и протекает с различным результатом у одного и того же интерпретатора в зависимости от множества факторов (эмоциональное, физическое состояния, совокупность характеристик жизненного опыта на конкретный момент, острота восприятия происходящего и др.), в совокупности определяющих внутреннее время ego. Новый смысл появляется в результате одного из четырех процессов или их комбинации:
- случайного искажения знака автором/продуцентом (описки, оговорки, eggcorns);
- намеренного искажения знака автором/продуцентом (языковые игры, заумь, семантические эрра-тивы, паны, спунеризмы, малапропизмы, soramimi);
- ошибочного восприятия рецептором (ослышки, очитки, мондегрины);
- намеренного искажения изначального смысла рецептором, т.е. своего рода карнавализации.
В каждом случае новый смысл есть характеристика некоего возможного мира, отличного от мира, которому принадлежит изначальный авторский смысл. Велимир Хлебников, в чьих стихах опечатку порой трудно было отличить от зауми, писал: «Вы помните, какую иногда свободу от данного мира дает опечатка. Такая опечатка, рожденная несознанной волей наборщика, вдруг дает смысл целой вещи... и поэтому может быть приветствуема как желанная помощь художнику» [Шерих]. Персонаж исторического анекдота времен Павла I подпоручик Киж, появившийся в царском указе о присвоении чина подпоручика из-за ошибки писаря (вместо «прапорщики ж - в подпоручики» было написано «прапорщик Киж - в подпоручики»), - пример персонализации вымысла, наряду с никогда не существовавшим генералом Харьковым (названным премьер-министром Великобритании Дэвидом Ллойд-Джорджем в ряду антибольшевистских лидеров и удостоенным почетного ордена Михаила и Георгия). В статье о литературных предшественницах Марины Цветаевой упомянуты «древние заплатки Аделаиды Герцык», на самом деле писавшей заплачки, сама Герцык отозвалась об этой опечатке так: «. в опечатках иногда глубокая мудрость: каждые стихи в конце концов - заплата на прорехах жизни.» [Цветаева].
Российский физиолог А.А. Ухтомский, создатель теории доминанты высшей нервной деятельности, полагал, что «ошибка составляет нормальное место именно в высшей нервной деятельности» [Шерих]. Х. Уитли рассматривает литературные ошибки (в которые включает слова-призраки (ghost words) и воображаемых людей (imaginary persons), в частности, целый ряд святых, почитаемых католической церковью) как главу в истории человеческих ошибок [Wheatley].
Обширны исследования языковой неоднозначности (аллофронии) как объективной основы непонимания, включая энантиосемию, заумь, эрративы, карнавализованные тексты, намеренные искажения, интертекстуальные отсылки. История литературы, публицистики, юриспруденции изобилует примерами намеренно или случайно и искаженных текстов и их фрагментов. Среди ярких примеров -манифест, изданный императором Александром III при вступлении на престол в 1881 г., содержащий не слишком изящный оборот: «. а на Нас возложить Священный Долг Самодержавного Правления», и потому названный в народе «ананасным манифестом». Анализ механизмов мифологизации изначального смысла Р. Бартом положил начало исследованию стратегий манипуляции сознанием и, как следствие, разработке способов защиты от нее. Предмет нашего интереса - ошибка перцепции не в результате манипуляции, а в силу субъективных причин.
Согласно Р.И. Павиленису, смыслы порождаются человеком в ходе осмысления мира, возникая на основе того, «что индивид думает, воображает, представляет, знает об объектах мира» [Павиленис, с. 280]. Системное значение знака приводит в действие определенную структуру знания, действующую как фон, на котором появляется фигура - конкретный смысл, фиксируемой языковым сознанием, интерпретацией, которая никогда не может завершиться. Действие вектора внимания, описываемое в лингвистических публикациях в различных терминах (высвечивание, перспективизация, профилирование, фокусировка и др.), оказывается ключевым фактором в процессе восприятия. На что именно он направлен? Ошибки речевой деятельности - как продуцирующей, так и перцептивной, очевидно, представляют собой не менее ценный материал для исследования вектора внимания, чем верное (совпадающее с авторским) восприятие.
Н.Д. Арутюнова отмечает, что «человек воспринимает мир избирательно и прежде всего замечает аномальные явления, поскольку они всегда отделены от среды обитания. Непорядок информативен уже тем, что не сливается с фоном. Аномалия часто загадочна или опасна. Она поэтому заставляет
думать (творит мысль) и действовать (творит жизнь)» [Арутюнова, с. 76].
Выделяя три объекта языкознания - языковую систему, речевую деятельность и языковой материал, Л.В. Щерба предложил включить в последнюю категорию и отрицательный языковой материал (разнообразные ошибки речевой деятельности) и подчеркнул значимость его изучения, введя в область языкового анализа не только подтверждающие примеры (как можно говорить), но и отрицательный материал (как не говорят). Чрезвычайно продуктивным не только для лингвистики, но и для смежных областей знания стало предложенное им понятие пассивной грамматики, описывающей языковые явления с точки зрения слушающего [Щерба]. Исследования отрицательного языкового материала в контексте пассивной грамматики в наше время ведутся нейропсихологами и лингвистами.
Исследователь ослышек-мондегринов Э. Невинс отмечает, что практически все слова песен на любом языке могут быть поняты неверно, приводя в качестве классического примера строку из песни Джими Хендрикса «Kiss the sky», нередко воспринимаемую как «Kiss this guy». Пытаясь выявить факторы порождения мондегринов, Э. Невинс ссылается на игру «испорченный телефон» (Chinese Whispers), которая основана на «тенденции трансформировать изначальную речевую последовательность в иной опыт восприятия, и может рассматриваться как случайная мутация, ведущая к масштабным языковым изменениям» [Nevins]. Он указывает на то, что ослышки исследованы намного менее глубоко, чем оговорки, пользующиеся вниманием психологов и обычных людей во многом благодаря распространению фрейдистского подхода к изучению «случайных» озарений говорящего. База данных ученого включает 4000 английских примеров, где новый смысл порождается слушателем, а коммуникация происходит на фоне помех - либо в шумном пабе, либо при плохой телефонной связи, либо же говорящий и слушающий используют разные диалекты английского. Последний случай иллюстрируется известным примером, основанным на отличиях британского и австралийского диалектов: Come here to die (today)? - No, yesterdie (yesterday) и «Where's a bison (basin)?» - «Bison? They're rare around here these days». Э. Невинс выделяет внешние (bottom-up) факторы, ведущие к ослышке -шумы и помехи, и внутренние (top-down) факторы - наши ожидания относительно слышимого; последние, однако, ограничиваются условием фонетического сходства целевой фразы и воспринятой фразы, т.е. фактор говорящего предполагает, а фактор слушающего располагает [Nevins]. Созвучны этому и наблюдения С. Пинкера: «Каждый акт речевой небрежности со стороны говорящего требует компенсации в виде умственного усилия со стороны партнера по разговору. Общество ленивых говорунов станет обществом усердно трудящихся слушателей» [Пинкер].
Согласно закону замыкания - одному из фундаментальных постулатов гештальт-психологии, при восприятии чего-либо непонятного человеческий мозг стремится преобразовать это непонятное в нечто знакомое. Этот закон действует, когда мы смотрим на неоконченный рисунок и невольно заполняем пробелы, получая целостный образ. Тяготение к упорядочению хаоса, очевидно, восходит к давнему инстинкту выживания - чем меньше внешних стимулов требовалось древнему человеку, чтобы понять, где находится хищник или, напротив, добыча, тем больше шансов выжить он получал. Подсчитано, что при моргании человек закрывает глаза на 400 миллисекунд, т.е. он не видит 6 секунд из каждой минуты, что приводит к «потере» 15 минут общего времени просмотра полуторачасового фильма. Невосполненный пробел вызывает ощущение диссонанса и дискомфорта, требуя заполнения. Чем и почему он заполняется?
Согласно данным Д. Пинкотт, оговорки практически неизбежны [Pincott]. Из каждой 1 тысячи произносимых слов одно или два мы произносим с ошибкой. Если учесть, что средний темп речи составляет 150 слов в минуту, оговорка происходит один раз в семь минут непрерывной речи. Большинство людей делают от 7 до 22 оговорок в день. Едва ли возможно собрать подобные количественные данные по ослышкам.
В работе «Психопатология ошибочной деятельности», опубликованной в 1901 г., З. Фрейд классифицировал оговорки как разновидность ошибочных действий (Fehlleistungen) [Фрейд]. Он считал оговорки значимым фактором обнаружения бессознательных мнений, убеждений, желаний и мотивов и полагал, что речевая ошибка раскрывает некое нарушающее намерение. Нередко оговоркой по Фрейду называют фразу, нарушающую социальные нормы, так, при встрече с бывшей подругой своего мужа женщина приветствует ее словами: «Nice to beat you» , а гость благодарит не слишком любезного хозяина словами: «Thank you for the hostility». Оговорки такого рода действительно допускают фрейдистское толкование. Они становятся достоянием публики, если принадлежат общественному деятелю или политику. Так, однажды Джордж Буш заявил: «For seven and a half years, I've worked alongside President Reagan. We've had triumphs. Made some mistakes. We've had some sex...
uh...setbacks». Возможно, психоаналитик-фрейдист счел бы, анализируя эту фразу, что упоминание оратором «triumphs and mistakes» запустило ассоциацию с сексом.
И сегодня, более столетия спустя после того, как Фрейд выдвинул идею неизменного присутствия сексуальных мотивов в мышлении и поведении, и десятилетия спустя после ее развенчания, ошибка по Фрейду пугает многих, ибо грозит разоблачить тайные стороны психики и проблемы, которые лежат в столь глубоких ее пластах, что мы о них и не подозреваем.
Однако современник Фрейда филолог-младограмматик Р. Мерингер, опубликовавший две коллекции языковых сбоев, предложил намного более прозаичное объяснение оговорок - он сравнивал их с банановой кожурой на пути предложения, случайными сдвигами языковых единиц, полагая, что ошибка - всего лишь ошибка, как банан - всего лишь банан. Хотя у наивных пользователей языка и сохраняется настороженное отношение к оговоркам, данные современной нейропсихологии говорят в пользу идей Меррингера, который трактовал речевые ошибки не как проявление подсознательного, а как сбои в психофизиологических процессах и моторике [Pincott].
Современные психолингвистические исследования сосредоточены на механизмах порождения речи, на том, как мозг «переводит» мысли в слова. Когнитивист Г. Делл, профессор лингвистики и психологии в Университете Иллинойса, утверждает, что оговорки действительно позволяют узнать многое - прежде всего, о способности человека пользоваться языком и его единицами, о когезии и когерентности речи конкретного пользователя [Pincott]. Он полагает, что концепты, слова и звуки существуют во взаимосвязанных сетях - семантической, лексической и фонологической. Однако нередко эти сети, работающие в режиме «распространения активации», дают сбой: их сигналы создают друг другу помехи, что и дает в результате оговорку. Такая организация системы речепорождения - явное свидетельство гибкости языка, динамичности и подвижности разума. Порой ошибочное восприятие, подкрепленное народной этимологией, завоевывает прочные позиции в лексиконе, так, английское «an apron» - это среднеанглийское «a napron» (от среднефранцузского naperon); звукоподражание «hiccup» нередко ассоциировалось с «cough», что породило ныне зафиксированную словарями альтернативную орфографию «hiccough».
Один из примеров, трактуемых З. Фрейдом как проявление бессознательного, основан на оговорке его пациентки, которая, говоря о господине У, сказала: «I really never had anything against him. I never gave him the chance to cuptivate my acquaintance». Из беседы с этой дамой Фрейд узнал о ее романтических отношениях с господином У и заключил, что она хотела сказать «cultivate», но ее бессознательное подсказало ей «captivate».
Однако модель трех сетей позволяет трактовать эту и подобные ей оговорки как результат сложного и не свободного от сбоев взаимодействия звеньев цепи: активируется гнездо семантической сети, где хранятся концепты, далее - лексическая сеть, где хранятся значения слов, близких к желаемому (nurturing, tending, developing, fostering), из них выбирается наиболее «сильное» - cultivate и помещается во фрейм предложения. Далее фонологическая сеть активирует все звуки данного слова: k, u и т.д., при этом избегая воздействия конкурирующих узлов, содержащих нежелательное p и пр. Лексическая сеть одновременно активирует узлы, где хранятся части речи и грамматические категории. Иногда узел, где хранится звук, которому следует появиться позже, активируется прежде, чем более ранний звук, и замещает его. В результате появляется оговорка предвосхищения - forward error. В речи Теда Кеннеди вместо «best and brightest» прозвучало «breast and brightest» , т.к. звук r из «brightest» активировался раньше и исказил слово «best». В вышеупомянутой фразе Буша звук х из «setbacks» появился раньше и вклинился в слово, образовав «sex».
Концепция распространения активации объясняет и другой тип ошибки - ошибку сохранения -backwards error, так, вместо «I love you» звучит «I love loo», поскольку узел звука l остается активированным слишком долго. Если же один узел активируется раньше, а другой задерживается, образуется спунеризм: либо бессмысленный, как, например, «homely cousewife»; либо несущий смысл, но не адекватный ситуации - как обращение Арчибальда Спунера к фермерам «I have never before addressed so may tons of soil» или его же фраза, адресованная нерадивому студенту: «You have hissed all my mystery lessons».
Ошибки активации сетей могут происходить одновременно и взаимодействовать, что создает смешение - когда конкурирующий узел аналогичен верному, он иногда побеждает и замещает его. Так появляются малапропизмы с аналогичными ассоциациями: мы просим yellow crayon, хотя на самом деле хотим получить orange crayon, говорим «final», подразумевая «midterm». Чем чаще произносится слово, тем интенсивнее активация. Конкуренция узлов ведет к появлению абсурдных и не
оправданных контекстом единиц, превращая Osama в Obama, hospitality в hostility, insinuate в incinerate и т. д.
Итак, большинство психолингвистов полагает, что оговорки как разновидность парапраксий есть результат некорректной активации узлов речепорождающих сетей. Поскольку идеальных процессов не бывает, то, как в любой другой системе, здесь случаются ошибки и не каждая из них имеет скрытый смысл. И все-таки некоторые неверно произнесенные звуки вызывают желание исследовать их глубже. Может ли быть, что подавленное или бессознательное желание активирует узлы сети?
Г. Делл сомневается в том, что мнения говорящего о предмете обязательно бессознательны или подавлены [Pincott]. Более вероятное объяснение - смешение с недавно услышанным, прочитанным или «подуманным» словом. Слова, приходящие на ум, стремятся проникнуть в речь. Узлы таких вторгающихся слов или звуков конкурируют с узлами, отвечающими за верные слова, и порой побеждают.
Мозг может активироваться неким предметом или событием в конкретное время. Обедая с другом, демонстрирующим новые часы, человек может попросить официанта принести часы, а не блюдо, т.к. его мозг занят непосредственным впечатлением. Такие оговорки не являются оговорками по Фрейду в том смысле, что они не демонстрируют темные глубокие желания, а показывают нечто, бессознательно захватившее наше внимание.
Д. Вегнер, психолог из Гарварда, полагает, что бессознательное играет роль в оговорках, но только не так, как полагал Фрейд. Им проводился вошедший в хрестоматии эксперимент, в ходе которого испытуемым предлагалось не думать о белом медведе - в их отчете о потоке сознания медведь появлялся не реже одного раза в минуту. Вегнер объясняет это тем, что некая часть бессознательного всегда думает о худшем. Фрейд полагал, что эти темные невысказанные мысли отражают наше Оно и подлинную природу. Но Вегнер считает, что бессознательное обращается к худшим сценариям, дабы оградить нас от их реализации. В конце концов, нельзя избежать какого-либо события, если часть разума не представит эту ситуацию и не сделает все возможное, чтобы ее избежать [Pincott].
Проблема в том, что чем больше сознательный разум (префронтальная кора) хочет подавить мысль, тем больше бессознательное стремится проверить, не думаем ли мы ее, таким образом, мы все больше думаем об этом. Мы сосредотачиваемся на том, чтобы не сделать неловкую ошибку; сознательный ум, как правило, побеждает, но порой уступает бессознательному, и мы совершаем столь нежеланную ошибку. Риск ошибки повышается благодаря двум факторам: один из них - мысль, которую мы хотим подавить, а другой - конкурирующий ментальный сценарий. Так, беседуя с подругой, стремящейся похудеть, не следует одновременно есть мороженое и вести машину на перегруженной транспортом улице, иначе можно сказать ей: «I'll help you get back on your fat» вместо «I'll help you get back on your feet!». Ментальная нагрузка отягощает сознательный ум, оставляя бессознательный без контроля, тем самым он может выдать нежелательную мысль. Оговорки происходят и вне стрессовых условий, но намного реже.
Исследования фоносемантики - содержательной стороны звука указывают на то, что каждый звук речи подсознательно воспринимается в связи с неким набором признаков, степень выраженности которых оценивается по шкале и получает значение между двух экстремумов (хороший - плохой, женственный - мужественный, яркий - бледный и др.) [Журавлев].
Учеными были выведены фонетические и фонологические закономерности ослышек.
1. Согласно наблюдениям М. Эрарда, согласные звуки чаще оказываются неверно услышанными, чем гласные, а неправильно услышанный звук обычно безударный и находится в середине слова [Erard, р. 287].
2. Как утверждает Дж. Филд, ослышки позволяют сделать вывод о том, как люди разграничивают слова в связной речи. Когда границы внутри фразы смещаются слушателем, они, как правило, оказываются между сильным и слабым слогом - предполагая, что на сегментацию влияет доминирующая модель (сильный-слабый), которая характеризует ритм английской фразы [Field].
3. По мнению З.С. Бонда [Bond], поскольку обычная речь представляет собой непрерывный поток, слушателям приходится определенным образом сегментировать его, чтобы обнаружить фонологические последовательности и сопоставить их со словами своего ментального лексикона. Ослышки со смещением границ слов предполагают, что слушатели используют ударные слоги в качестве опор для сегментации. В типичном случае ошибки со смещением границ слов все свойства целевого высказывания совпадают со свойствами воспринятого высказывания, за исключением границ слов, как в классическом примере: acute back pain - a cute back pain. Рецептор точно воспринял фонологический материал, но неверно проанализировал высказывание, сочтя начальный безударный слог артиклем.
Слушатели могут либо не распознать границ слов, либо внести мнимые границы, либо сместить расположение границ; иногда к фонологическим нарушениям добавляются замены слов: Gladly the cross I'd bear - Gladly, the cross-eyed bear; great ape - gray tape.
4. По данным М. Айзенка и М.Т. Кина [Eysenck, Keane], ударение внутри слова - весьма незначительный элемент во многих языках, но в английском начальный слог большинства значимых слов обычно ударный. Когда англоговорящие рецепторы совершают ошибку в размещении границ слов, они, как правило, помещают границу перед сильными слогами (например, вместо «by loose analogy» слышат «Luce and Allergy»), либо удаляют границу перед слабыми звуками (например, вместо «how big is it?» слышат «how bigoted?»). Тенденция помещения границы сегмента перед сильным слогом положена в основу Стратегии метрической сегментации (Metrical Segmentation Strategy) [Cutler, Norris].
5. Первые кандидаты в ослышки - имена собственные и идиомы, как среди носителей языка, так и среди изучающих иностранный язык [Celce-Murcia, Olshtain]. В английском языке среди частей речи наиболее часто неверно слышатся глаголы (thought вместо fraught).
Формальную типологию ослышек можно представить следующим образом:
Изначальный текст Воспринятый текст
Замены:
Death in Venice deaf in Venice
I'm getting married next week I'm getting buried next week
Синтаксическая адаптация:
it'll be done next year it'll be done in six years (слушатель добавил морфемы «in» и «s», синтаксически адаптируя предложение к числительному «six», услышанному вместо «next».
Опущение
he got ten years in prison he got tenure in prison
Добавление
Chomsky was the most literate Chomsky was the most illiterate
Стирание г раниц слов:
bear country Erica
coke and a Danish coconut Danish
Введение г раниц слов:
ketchup catch a chip
a linguini is a noodle a lean Wheatie is a noodle
Смещение границ слов:
new dimensions nude mentions
I need a loose crew I need a loose screw
Метатеза:
some sealing tape some ceiling paint
Friar Tuck Pizza Kentucky Fried Pizza
Комплексные ослышки:
I seem to be thirsty I sing through my green Thursday
College Outline Grammar of French how to jabber in French
Антиципация:
the mythology course is the pull course in Classics ... the cool course ...
The little boy and girl The little goy and girl
Персеверация:
it's hard to hear the difference between «f» and «th» over a what's a thone?
phone
Приведенные стратегии изучения процессов понимания, на наш взгляд, можно разделить на два взаимодополняющих направления - нейропсихологическое и фоносемантическое. Анализируя теорию восприятия речи «сверху вниз», основанную на релятивистском подходе (мы слышим то, что надеемся услышать), С. Пинкер утверждает, «что восприятие человеческой речи в сильной степени определяется на акустическом уровне», полагая, что «восприятие, упрямо идущее сверху вниз, может стать едва управляемой галлюцинацией», тем самым человек «находится в очень невыигрышном положении в том мире, который непредсказуем даже при самых благоприятных обстоятельствах», поэтому не следует полагаться только на концепцию восприятия «сверху вниз» [Пинкер], игнорируя психофизиологические закономерности.
Изучение перцептивной ошибки речевой деятельности - одно из направлений исследования про-
цесса понимания в целом. Признавая значимость находок логиков и психологов в этой области, основоположник отечественной филологической герменевтики Г.И. Богин полагает, что «ни психология, ни логика не описывают, применительно к проблеме понимания, целостного образца интересующего нас объекта (т.е. понимания)», утверждая, что «лингвистическая трактовка проблемы, связанная с достаточно четким представлением о тексте, .позволяет объективировать понимание, т.е. построить понимание как объект» [Богин], основанный на образцах, что невозможно в отношении понимания ни для психологии, ни для логики. Объективируя понимание, лингвист анализирует и форму, и содержание знака. «Понимание текста - живой процесс освоения его содержательности реальным индивидом или коллективом. Зто процесс идет там, где есть противоречие между пониманием и непониманием. Там, где не может быть непонимания, не может быть и понимания» [Богин].
Разрабатывая подходы к исследованию проблемы смысла, Р. Павиленис подчеркивал необходимость понимания проблематики смысла в единстве с проблемами познания мира и построения его концептуальной картины, формулируя основную задачу изучения смысла как попытку ответить на вопрос: «что знает человек, когда он понимает выражение языка», т.е. «на основе чего человек выбирает тот или иной смысл из ряда возможных смыслов слова, предложения, целого текста и устанавливает их семантические отношения, отличая осмысленное от бессмысленного, истинное от ложного, утверждение от вопроса, приказания, клятвы, обещания и т. д., осуществляемых посредством языка» [Богин].
Методологический потенциал филологической герменевтики, восходящей к теории искусства понимания, синтезирует онтологические и семиологические доминанты анализа как процессов смысло-порождения и смысловосприятия, так и смысловой поливалентности текста.
Интеграция различных подходов к изучению механизмов распознавания вербального знака предполагает признание множественности перцептивных стратегий, выбор которых зависит как от характеристик сигнала и контекстных пресуппозиций, так и от характеристик ментального лексикона рецептора и особенностей активации его единиц. Изучение разных аспектов отрицательного языкового материала с использованием методологии, логики и исследовательских возможностей научных дисциплин, в предметные области которых входит ошибка речевой деятельности, - вклад в осмысление взаимодействия человеческого сознания и реальности.
Литература
1. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык // Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М., i999.
2. Богин Г.И. Обретение способности понимать: Введение в филологическую герменевтику. - М.: Психология и Бизнес ОнЛайн, 200i.
3. Журавлев А.П. Звук и смысл: кн. для внекл. чтения. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Просвещение, i99i.
4. Лейбниц Г.В. [Злектронный ресурс]. - URL: http://www. sbiblio.com
5. Мечковская Н.Б. Лавина семиозиса, частично фиксируемая языком: По данным анализа символики креста и мотивированных им знаков // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура. - М., 2004.
6. Павиленис Р. Проблемы смысла: современный логико-философский анализ языка. - М., i9S3.
7. Пинкер С. Язык как инстинкт [Злектронный ресурс]. - URL: http://profismart.org/web/bookreader-i3300i-25.php
S. Фрейд З. Введение в психоанализ: лекции. - М.: Наука, i99i.
9. Цветаева М.И. Избр. соч.: В 2 т. Т. 2: Автобиографическая проза. Воспоминания. Дневниковая проза. Статьи. Зссе. -СПб: Кристалл, i999.
10. Шерих Д.Ю. «А» упало, «Б» пропало... Занимательная история опечаток. - М.-СПб.: Центрполиграф, МиМ-Дельта, 2004.
11. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании [Злектронный ресурс]. - URL: http://www.ruthenia.ru/apr/textes/sherba/
12. Barsalou L.W. Perceptual symbol systems. Behavioral and Brain Sciences (i999) 22 [Злектронный ресурс]. - URL: userwww. service. emory. edu/~barsalou/
13. Bond Z.S. Slips of the Ear // The Handbook of Speech Perception / eds.: D.B. Pi-soni, R.E. Remez. Berlin, Oxford : Blackwell Publishing Ltd., 2005.
14. Cutler N. and Norris D. The Role of Strong Syllables in Segmentation for Lexical Access. Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, i9SS.
15. Eysenck M. and Keane M.T. Cognitive Psychology: A Student's Handbook, 5 th ed. Taylor & Francis, 2005 [Злектронный ресурс]. - URL: bookre.org>reader?file=i0525Sб
^ Erard M., Um.: Slips, Stumbles, and Verbal Blunders, and What They Mean. Pantheon, 2007.
i7. Field J. Psycholinguistics: The Key Concepts. Routledge, 2004
iS. Nevins A. (UCL London) Tooth and Throat Singing: Mondegreens and the Decoding of Sound Structures.com/20i4/02/i4/405/ [Злектронный ресурс]. - URL: http: //slipsoftheear.wordpress.com/
19. Pincott J. Most of us live in fear of unleashing a Freudian slip. Do you? [Злектронный ресурс]. - URL: http://www.psychologytoday.com/articles/20i203/slips-the-tongue
20. Wheatley H. Literary blunders: a chapter in the history of human error. [Злектронный ресурс]. - URL: wheatley pinkmonkey.com>dl/libraryi/digiiб7.pdf
Т.А. Голованева, А.Г. Игумнов. Сопоставительный анализ особенностей референции в автобиографических рассказах, рассказах об обычаях и исторических преданиях (на материале корякского языка)_
Ефимова Надежда Николаевна, доцент Иркутского государственного лингвистического университета, кандидат филологических наук.
E-mail: caprico2009@yandex.ru
Efmova Nadezhda Nikolaevna, associate professor, Irkutsk State Linguistic University, candidate of philological sciences.
УДК 412.4 (947.122)
© Т.А. Голованева, А.Г. Игумнов
Сопоставительный анализ особенностей референции в автобиографических рассказах, рассказах об обычаях и исторических преданиях (на материале корякского языка)*
Рассматриваются особенности идентификации референтов в тексте автобиографического рассказа, во многом обусловленные его жанровой спецификой. Утверждается, что для автобиографических рассказов характерна высокая степень определенности референтов, а также детальная прорисовка самого действия, для рассказов об обычаях актуализация референтной группы может совершаться без использования лексических средств референции, в корякских исторических преданиях действующие лица представлены как противоборствующие референтные группы, актуализированные при помощи этнических идентификаторов.
Ключевые слова: референция, референт, корякский язык, нарратив, автобиографические рассказы, рассказы о традициях, исторические предания, устная речь.
T.A.Golovaneva, A.G. Igumnov
Comparative analysis of reference features in autobiographical stories, historical and traditional legends (on the material of Koryak language)
The article reviews reference identification features in autobiographical stories. Narrator's identification depends on specific genre of the text. Identification of referents and detailed exposition of events are essential characteristics of autobiographic stories, as narrator is a direct eyewitness of those events. But stories about traditions have different identification strategy: in this case, referents are exposed in general - as a group of people performing some ceremony.
Keywords: reference identification, referent, Koryak language, narration, autobiographical stories, narratives about traditions, historical legends, spoken language.
Уточнение критериев жанровой дифференциации текстов продолжает оставаться актуальной проблемой для филологии. Логика сюжета, система персонажей, стилистические особенности - все работает на поддержание жанровой специфики текста. Жанр - объективная характеристика нарратива. Жанровые особенности нарративов воспринимаются носителями традиции бессознательно в процессе общения и воспроизводятся уже сообразно установленным канонам, при этом сам процесс жанро-образования в рамках индивидуальной речевой манеры, как правило, не осознается самим говорящим.
Критерии жанровой дифференциации текстов имеют практическое применение. Они важны для анализа нарративов самого разного характера, в том числе зафиксированных в полевых условиях от носителей локальной этнической традиции.
В ходе экспедиции ИФЛ СО РАН в г. Петропавловск-Камчатский в 2010 г. были записаны тексты разной жанровой принадлежности [Голованева, Мальцева; Голованева, Мальцева, Пронина]. Большая часть этих текстов, записанных на корякском и алюторском языках от коренных жителей Камчатки, не является фольклорными произведениями. В нарратологическом и лингвистическом аспектах автобиографические повествования, рассказы об обычаях, устные тексты самой разной тематики представляют собой повествовательный феномен. Проблема состоит в том, какова должна быть методика анализа этих разнообразных текстов.
Возможности современной цифровой аудио- и видеоаппаратуры позволяют в полевых условиях делать записи, максимально точно соответствующие реально произнесенным нарративам. Расширение фонда полевых материалов, содержащих разножанровые, тематически неоднородные тексты, побуждает искать способы адекватного изучения этого материала. Анализ референциальной стратегии -один из перспективных исследовательских аспектов изучения корпуса как спонтанных, так и тради-
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта № 14-04-00108. Тема проекта: «Устный и письменный автобиографический нарратив в референциальном аспекте (на материале корякского и алюторского языков)».
