CC BY
18
УДК 821.162.4 ББК 83.3 (4/8)
Л. Ф. Широкова Институт славяноведения РАН (Москва, Россия)
Отражение феномена полиэтничности в словацком романе XXI в.
Исторически сложившаяся полиэтничность словацкого общества и связанные с ней проблемы взаимосвязей культур, этики, межличностных отношений нашли отражение в произведениях современной словацкой прозы. Наиболее ярко они представлены в рассматриваемых романах ведущих писателей среднего поколения П. Ранкова, С. Лаврика, П. Криштуфека, посвященных драматическим событиям истории ХХ в. Они затрагивают этупроблематику в разных аспектах — от плодотворного сосуществования этнических групп и их представителей до фактов национальных противоречий и расовых репрессий. Высокой оценки заслуживают художественные достоинства этих произведений, их композиция, способ повествования, тип героя. Так, в романе П. Ранкова сюжет при выраженной линейности своего развития построен в виде цепочки эпизодов из тридцати лет жизни центральных персонажей, в которых отражены не только повороты их судеб, но и исторические и политические изменения окружающего мира. Героиня романа С. Лаврика повествует о повседневной жизни и драмах обитателей словацкого городка в условиях Словацкой республики военных лет. В романе П. Криштуфека на протяжении нескольких десятилетий прослеживаются судьбы словацко-еврейской семьи и жителей словацкого провинциального социума.
Ключевые слова: история Словакии, мультикультурность, художественная литература, роман, повествователь.
Работа над статьей проводилась в рамках проекта ИСл РАН «Язык и культура в полиэтничных и поликонфессиональных сообществах Юго-Восточной Европы: междисциплинарное исследование», включенного в программу фундаментальных исследований 2018-2020 гг. президиума РАН «Культурно-сложные общества: понимание и управление».
DOI: 10.31168/2073-5731.2019.1-2.6.06
Географическое положение Словакии в центре Европы, многовековая история страны, находившейся на перекрестке военных, социальных, политических векторов и устремлений, закономерно сформировали в ней мультикультурную среду. Историк Любомир Липтак отмечает в совей книге «Век длиннее, чем 100 лет»: «Мы являемся наследниками, а во многом и продолжателями рода [...] немцев, венгров, русинов, хорватов, бежавших от турок, греческих торговцев, итальянских каменщиков, строивших наши храмы в немецких городах, галицких евреев и чешских эмигрантов. Все они создавали лицо этой страны»1. Целый комплекс проблем, связанных с соседством, сосуществованием, а порой и противостоянием этносов на территории Словакии, нашел отражение и в ее культуре. Произведения художественной литературы Х1Х-ХХ вв. представляли картину полиэтнического словацкого общества в его сложной исторической динамике.
Отзвуки прежних мотивов, а также, разумеется, новые реалии и новую образность можно найти в словацкой прозе XXI в.
Прежде всего это произведения, посвященные сравнительно недавней истории, событиям XX в. Мотивы национальных противореий, преследований по национальному признаку, связанных с ними политических репрессий звучат в романах самых заметных и активных словацких писателей — Павла Виликовского, Петера Криштуфека, Павла Ранкова, Вильяма Климачека, Сильвестра Лаврика и др. Пограничные области Словакии и пограничные состояния человека, жившего там в бурные годы XX в., описаны в романе П. Ранкова (р. 1964) «Это случилось первого сентября (или когда-то еще)» (2010), с подзаголовком «Исторический роман из времени с 1938 по 1968 год». Композиция романа не вполне обычная: при явной линейности времени повествования, без ретроспектив и перемещений в будущее, сюжет построен в виде тридцати замкнутых во времени главок-«эпизодов», начиная от «эпизода 1938» и заканчивая «эпизодом 1968». В них прослеживаются не только повороты судеб центральных героев, но и изменения окружающего мира, исторические потрясения и политические иллюзии, перегибы и провалы. Каждая главка повествует о перипетиях в жизни героев, во многом обусловленных исторически значимыми событиями накануне, во время и после II мировой войны, на протяжении одного года из этой череды лет, с привязкой к определенной дате — 1 сентября.
1 Liptak Е. Storocie dlhsie ако 100 шко^ Вга^^а, 2011. S. 38.
Родина и место притяжения героев — городок Левице в словацко-венгерском пограничье. В первом эпизоде 1938 г. показана почти идиллическая картина мирного городка с пестрым населением: «1 сентября на пляже были почти все. Взрослые с детьми и без, молодежь и старики, жители Левиц и окрестных деревень, венгры, словаки, чехи, евреи, цыгане, семья немца Бартела и болгарина Ранкова»2. Главные герои, вначале — двенадцатилетние подростки, — венгр Петер Ронаи, чех Ян (Гонза) Бизек и еврей Габриэл Розенберг — закадычные друзья. Единственное, что вызывает их соперничество, — влюбленность в красивую ровесницу, словачку Марию Белайову. Чтобы решить, кто первый будет за ней ухаживать, они устраивают заплыв в бассейне, во время которого чуть не утонул Габриэл. Схожая ситуация — при всей изменчивости прочих обстоятельств — повторяется в каждой из последующих главок.
Мужские персонажи романа — олицетворение динамического, мобильного, активного — и вместе с тем лабильного — мужского начала, Мария — своего рода константа, она привязана к родной земле, к Левицам, и к ней, как к точке притяжения, возвращаются взрослеющие мужчины каждый раз после крутых поворотов своих судеб.
С историческими перипетиями связаны не только резкие перемены в жизненном пути героев романа, но и моменты, касающиеся их национальной идентичности. На время начала повествования, 1938 г., принадлежность друзей, юных граждан Чехословацкой республики, к четырем разным нациям не имеет значения. Однако уже в следующем эпизоде 1939 г. все изменяется: после расчленения Чехословакии Левице становится венгерским городом Лева. Чех Ян (теперь не Гонза, а Янош) вынужден уехать с родителями в оккупированный Германией Протекторат Богемии и Моравии и в письме друзьям рассказывает о жизни в Брно («по-немецки Брюнн»), наивно полагая, что «теперь дружат и Венгрия с Германской империей, куда входит и наш Reichenprotektorat Böhmen und Mähren»3, и подписываясь уже на немецкий манер — Ганс Бизек. Меняются имена и самоощущение друзей, оставшихся дома, но при этом оказавшихся в другой стране, Венгрии. Габриэл и Петер именуются теперь Габором и Пэтером и в своих разговорах часто переходят на венгерский язык. Перемены в городе носят явно националистический характер, представляя все более очевидную угрозу
2 Rankov P. Stalo sa prveho septembra (alebo inokedy). Bratislava, 2010. S. 11.
3 Ibid. S. 18.
для «не-венгров»: «Памятник Штефанику4 задрапировали венгерскими флагами, чтобы его не было видно. Витрины еврейских магазинов, недавно расколоченные боевиками "Свободных команд"5 и другими патриотами, были забиты досками, поверх которых красовались портреты Хорти6, гербы Венгрии и изображения святого Штефана»7.
В эпизодах 1941—1944 гг. все острее встает тема преследования евреев. С проблемой выживания сталкиваются родные Габриэля, которые тщетно пытаются спрятаться в многолюдном Будапеште, спастись, приняв христианство, вынужденно уступив свое имущество «расово чистым» собственникам-аризаторам. Сам Габор, вместо призыва в венгерскую армию, оказывается вместе с другими молодыми евреями в «трудовом лагере», откуда вскоре бежит. Но из одного плена Габор попадает в другой: приютившая его вдова венгерского офицера запирает юношу в своем доме, превратив в «сексуального раба». Уже словно обреченный на несвободу, Габриэль в конце войны и сознательно, чтобы мстить за погибших родных, и вынужденно идет на службу в СМЕРШ, чтобы в качестве переводчика помогать «ловить фашистов и шпионов, поскольку им нужен кто-то, кто знает венгерский, понимает и по-русски и ненавидит фашистов»8. Однако вскоре его разочаровывают жестокие методы работы и огульность приговоров СМЕРШа: «Он чувствовал, что делает что-то плохое, и вот теперь ему стало ясно: он — коллаборант»9. Раздобыв гражданскую одежду, он сбегает и от русских. В эпизоде послевоенного 1946 г. Габриэла снова ждет крутой поворот судьбы, когда он решает эмигрировать в Палестину.
К нему присоединяется, выдавая себя за еврея и вновь меняя, таким образом, национальную самоидентификацию, его друг — чех Ян Бизек. Потеряв всю семью, утратив свои корни, он не видит будущего в Чехословакии. Обучение в группе новых репатриантов по ускоренной программе — «иврит, английский, раввин, трактор»10 —
4 Штефаник Милан Растислав (1880-1919) — один из основателей Чехословацкой республики, ученый, генерал французской армии, национальный герой Словакии.
5 Полувоеные диверсионные венгерские формирования, действовавшие в приграничных районах Чехословакии в 1938-1939 гг.
6 Хорти Миклош (1868-1957) — правитель Венгерского королевства в 1920-1944 гг.
7 Ibid. S. 20.
8 Ibid. S. 72.
9 Ibid. S. 83.
10 Ibid. S. 91.
проходит у него намного успешнее, чем у Габриэла. С трудом добравшись до Палестины, приятели избирают разные пути: Габриэл устраивается у родственников в Тель-Авиве, мечтая вернуться домой, а целеустремленный Ян работает в кибуце и воюет в армии защиты Израиля. Однако полностью натурализоваться на новой родине ему не удается; несмотря на боевые заслуги, его не принимают в университет в Хайфе без справки раввина о еврейском происхождении.
В главах романа, посвященных послевоенным годам, присутствует и тема «ресловакизации» юга страны, ставшего вновь частью Чехословакии. Венгр Петер Ронаи, вступивший в компартию, вынужден проводить агитацию «за решение венгерского вопроса в Левицах и окрестностях», основываясь на бюрократических и туманных директивах руководства: «При ресловакизации следовало учитывать, к какой национальности то или иное лицо причисляло себя во время переписи населения в 1930 г., затем — каковы были поведение, поступки и даже чувства этого лица в период угрозы существованию Чехословакии в 1938 г. [...] решающую роль играли и признаки словацкого самосознания, такие как связь со словацкой культурой, знание языка и народных традиций. Речь шла и о выселении венгров, несмотря на то, что их предки жили на этой земле многие сотни лет»11.
В каждом эпизоде прослеживается сюжетная линия каждого из главных героев — в разном объеме, в зависимости от драматического содержания. Но в конце главок друзья встречаются (или вспоминают друг друга) у Марии, в Левицах, а затем в Братиславе. Каждый из мужчин становится со временем ее возлюбленным, но она не связывает свою судьбу ни с одним из них, хотя от чеха Яна у нее рождается дочь, о существовании которой он долго не подозревает.
Сами общественно-политические события показаны фрагментарно и представлены как часть повседневной жизни персонажей. Так, чех Ян участвует в боевых действиях в Израиле 1948 г., а затем в событиях 1956 г. в Будапеште, после подавления венгерского восстания ненадолго возвращается домой, а затем эмигрирует на Запад, со временем налаживает в Америке свой бизнес, став «человеком мира» по имени Йен. Венгр Петер с агиток и репортажей начинает путь партийного журналиста, но со временем активно включается в реформаторское движение «Пражской весны» 1968 г. и, по допущению автора, даже придумывает лозунг «Социализм с человеческим лицом». Еврей Габриэл Розенберг не находит для себя места в новом
11 ПМ. S. 108.
государстве Израиль, возвращается в Чехословакию и, с трудом вылечившись от туберкулеза, делает карьеру в сфере туризма. Ради этого он, поддавшись на уговоры друзей, меняет свою еврейскую фамилию на словакизированную — Ружович, также поступаясь в определенной мере своей национальной идентичностью.
Эти сюжетные линии по отдельности читаются в общем плане романа, однако в главках они расчленены на отдельные яркие эпизоды и переплетаются с линиями судеб остальных героев, завершаясь каждый раз встречей всех друзей с Марией, на их общей родине. В последнем эпизоде 1968 г. американец Ян, а вслед за ним и Петер, разочаровавшийся в социализме, уезжают в Вену, Габриэл, боясь остаться без друзей, устремляется за ними. Только по-настоящему укорененная в словацком мире Мария с дочерью Катаринкой отказывается эмигрировать, повторяя — «Это моя родина» в ответ на саркастические аргументы Яна: «Это — родина? Сначала здесь — Чехословакия, потом Венгрия, потом Словакия и снова Чехословакия! Сначала нас оккупируют немцы, потом русские. Это не может быть родиной!»12
Финальная фраза в эпизоде 1968 г., который, единственный в романе, написан от первого лица — от лица Марии, говорит о нарушении привычного порядка многолетнего содружества-соперничества: «1 сентября все трое были уже за границей. Наверно, вечер они провели где-то вместе, потому что в этот день впервые забыли мне позвонить. Трое моих мальчиков. Три мои несостоявшиеся жизни»13.
Проблематика полиэтнического характера словацкого общества и его культуры поднимается в разных аспектах и в ряде других произведений современной прозы, затрагивая и тему Холокоста как одного из наиболее трагических фактов в истории Словакии XX в.
Так, в романе С. Лаврика (р. 1964) «Воскресные шахматы с Тисо» (2016) представлена жизнь реально существующего словацкого городка Бановце-над-Бебравой, где в описываемое в начале повествования довоенное время в тесном соседстве сосуществовали люди разных национальностей и конфессий, прежде всего — словаки, венгры и евреи. Главная героиня-рассказчица, простодушная словацкая женщина Аничка Житнянска, рассказывает о событиях и переживаниях своей жизни с раннего детства до глубокой старости, особенно подробно останавливаясь на времени войны и Словацкого государства, когда она невольно оказалась в центре исторических событий. Определенную
12 М. S. 326.
13 М. S. 327.
организующую роль в повествовании играет представитель еще одного этникума Словакии. Аничка время от времени упоминает по ходу сюжета о некоем чешском докторе, «антихристе», искусителе, который подкупает ее любимыми сладостями, показывает старые фотографии и выпытывает у нее сведения о прошлой жизни. Чех для Анички — навязчивый и недобрый чужак, она сетует, намекая на прошлое Чехословакии: «Не знаю, откуда они тут у нас все время берутся. Уж сколько раз мы их выгоняли, а они снова тут. "Словаки — это народ фашистов без чувства юмора", — сказал он мне»14. Чешский врач, своего рода «интервьюер», занимающийся «устной историей», записывает ее монологи и пробуждает в памяти уже постаревшей героини живые и яркие образы минувших лет: «Я рассказываю. А он слушает. Но кого другого, кроме чеха, заинтересовали бы эти старые рассказики? Словака — наверняка нет. Словак глядит только на землю или на небо»15.
Она не совсем здорова психически, с детства страдает приступами внезапной агрессии и истерики. Во время таких припадков она разражается бранью на венгерском языке, которым обычно не пользуется. Роль этого языка для Анички специфическая, он темный и тайный: «У нас всегда ругались по-венгерски. И когда взрослые хотели поговорить о вещах, не годящихся для детских ушей, они тоже говорили по-венгерски»16. Несмотря на болезнь, Аничка успешно окончила школу, хорошо и грамотно пишет, умеет печатать на машинке и стенографировать, и ее по знакомству устраивают секретарем священника местного прихода Йозефа Тисо, который является одновременно крупным политическим деятелем, премьер-министром, а затем и президентом Словацкой республики17. Аничка далека от критического отношения к этой противоречивой фигуре, она не дает оценок, а просто пересказывает его проповеди и политические речи, которые записывала под его диктовку: «Речи были про коммунистов, и про автономию, и про наше своеобразие, часто все там заплеталось будто бы в одну косичку. Я не понимала этих слов, но писала их столько раз, почти ничего не меняя, что помню их по сей день»18.
14 Lavrik S. Nedel'ne sachy s Tisom. Bratislava, 2016. S. 16.
15 Ibid. S. 394.
16 Ibid. S. 16.
17 Словацкая республика (1939-1945) — государство-сателлит нацистской Германии. Правящая Глинковская словацкая народная партия по принципам и методам политической деятельности была близка немецким национал-социалистам.
18 Ibid. S. 121.
Дочь коммуниста, эмигрировавшего в Америку, и активистки правящей народной партии, Аничка теряется в политических ориентирах. Зато для нее важны дружеские и родственные связи с двоюродными сестрами по отцу, дочерьми его брата от гражданского брака с еврейкой. Сама Аничка чувствует себя изгоем среди ровесников не только из-за своей, по словам матери, «ненормальности», но и из-за репутации отца: «Отец у меня — почти что еврей, его тут называют "ициком", коммунистом»19. Три «еврейские кузины» Винклер — ее ближайшие подруги, с которыми она росла с детства, убегая к ним от нотаций строгой матери-католички и насмешек уличной детворы. С приходом к власти националистов начинаются репрессии, и сестры Винклер вынуждены продать свою швейную мастерскую «аризато-ру» — матери Анички. Наивная Аничка замечает новые тревожные признаки враждебности: «Общества еврейской молодежи, сионистов и вообще евреев выходили из моды ужасно быстро. [.] Они либо сами уехали в Палестину, либо разбрелись куда-то по свету, либо их увезли в трудовой лагерь в Новаки. Появилась новая мода — кто-то начал рисовать на еврейских магазинах в городе шестиконечные звезды»20. Аничке не удается заступиться за кузин, похлопотать за них перед своим патроном, монсиньором Тисо, и в итоге старших сестер увозят в концлагерь, а младшая, Алица, уходит к партизанам и единственная из семьи остается в живых.
Д. Гевиер, характеризуя роман Лаврика, отмечает один из его главных нравственных посылов: «"Еврейский кодекс"21 навсегда запятнал нашу словацкую невинность, ведь благодаря нему мы были уже не только народом угнетенных, но и народом угнетателей. И многие оправдывались, сами себя извиняли, даже оправдывали свои поступки. Мы узнали о себе многое, но извлекли ли мы для себя уроки? Научился ли словацкий народ вспоминать? Без патетики и приукрашивания?»22
Схожие реалии отражены в семейном романе-саге «Дом глухого» (2012) Петера Криштуфека (1973-2018), где на протяжении времени повествования длиной в несколько десятилетий прослеживаются
19 Ibid. S. 92.
20 Ibid. S. 113.
21 Аналог Нюрнбергских расовых законов, принят в Словакии 9 сентября 1941 г.
22 Hevier D. Nedel'ne sachy s Tisom — Silvester Lavrik // Knizna revue. 2016. № 10. S. 19.
судьбы дружной и вполне благополучной поначалу словацко-еврейской семьи и жителей вымышленного городка Брежаны с характерными для словацкого провинциального социума типами и отношениями. Картины из жизни врача Альфонса Трновского, его жены Берты Блау и их родственников со словацкой и еврейской сторон разворачиваются перед читателем, перемежаясь с экскурсами в прошлое и будущее героев и их потомков. Значительное место в романе занимает тема Холокоста, разрушения семейной гармонии, гибели и разорения еврейской диаспоры городка. Так, доктор Трновский, пойдя в начале 40-х гг. на компромисс с новыми властями, выправляет себе свидетельство об арийском происхождении до пятого колена, вступает в фашистскую Глинковскую народную партию и выписывает ее пропагандистский орган — газету «Гардист», а затем соглашается на вынужденную аризацию имущества — парикмахерской и магазина родственников Блау; мать семейства, Берта, пытается спастись, приняв крещение, а ее брат Армин гибнет накануне депортации местных евреев в концлагерь.
К анализу можно подключить и ряд произведений, представляющих иные аспекты художественной трактовки темы полиэтнич-ности в Словакии, иные жанровые формы и типы персонажей. Это, в частности, романы пишущего по-венгерски Лайоша Грендела о словацко-венгерском пограничье, книги Ладислава Баллека, Денисы Фулмековой и др.
Литература на протяжении длительного времени рассматривала такую особенность развития словацкого общества, как полиэтнич-ность и мультикультурность. Романы XXI в. находят новые формы художественного отражения этого феномена, о чем свидетельствуют, в частности, представленные произведения.
Источники и литература
Hevier D. Nedel'ne sachy s Tisom — Silvester Lavrik // Knizna revue. 2016. № 10. S. 19.
Lavrik S. Nedel'ne sachy s Tisom. Bratislava: Dixit, 2016. 416 s.
Liptak L. Storocie dlhsie ako 100 rokov. Bratislava: Kalligram, 2011. 296 s.
Rankov P. Stalo sa prveho septembra (alebo inokedy). Bratislava: Kalligram, 2010. 328 s.
References
Hevier, D. "Nedel'ne sachy s Tisom — Silvester Lavrik." Kniznä revue, no. 10, 2016, s. 19.
Lavrik, S. Nedel'ne sachy s Tisom. Bratislava: Dixit. 2016, 416 s. Liptak, E. Storocie dlhsie ako 100 rokov. Bratislava: Kalligram, 2011, 296 s. Rankov, P. Stalo saprveho septembra (alebo inokedy). Bratislava: Kalligram, 2010, 328 s.
Lyudmila F. Shirokova Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia)
A reflection of the polyethnic phenomenon in the Slovak novel of the 21st century
The historical polyethnicity of the Slovak society and the connected problems of the interrelations of cultures, ethics, interpersonal relations, are reflected in the works of modern Slovak prose. They are represented most clearly in the novels of middle generation writers P. Rankov, S. Lavrik, P. Kristufek. They dwell upon the dramatical events of the 20th century. They cover wide range problems, from the fruitful coexistence of various ethnic groups and their representatives to national contradictions and racial repressions. The artistic quality of the mentioned works, their composition, the way of narrating, the type of the main character, can be highly evaluated. For example, in a novel by P. Rankov the plot, in spite of its linearity, is a chain of episodes in the span of 30 years from the life of the main characters. It reflects not only their fates, but also the historical and political changes of the world they live in. The main female character of a S. Lavrik's novel narrates about everyday life and tragedies in the lives of the dwellers of a Slovak town in the Slovak Republic during the war. P. Kristufek in his novel focuses on several decades from the life of a Slovak-Jewish family and dwellers of a Slovak provincial society with types and relations specific for this milieu.
Keywords: Slovak history, multiculturalism, fiction literature, novel, narrator.
