CC BY
4DOI: 10.24412/2224-9133-2023-9-273-277 КРАСНОВА Виктория Юрьевна,
NIION: 2021-0079-9/23-545 аспирант ФГКОУ ВО
MOSURED: 77/27-025-2023-09-545 «Санкт-Петербургская
Академия Следственного комитета Российской Федерации», следователь по особо важным делам (о киберпреступлениях и преступлениях в сфере высоких технологий) первого отдела по расследованию особо важных дел (о преступлениях против личности и общественной безопасности) следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Новосибирской области, капитан юстиции, г. Новосибирск, Российская Федерация, e-mail: krasnovika@gmail.com
ОТДЕЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ НЕГЛАСНОСТИ В СИСТЕМЕ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
Аннотация. Статья посвящена отдельным аспектам института негласных следственных действий, неизвестного отечественному уголовному процессу, однако нашедшего свое отражение в уголовном процессе зарубежных стран. Анализируя мнения отечественных и зарубежных процессуалистов, результаты их исследований, посвященных институту негласных следственных действий, следует сделать вывод о возможных перспективах введения данного института в российский уголовный процесс. Но простое копирование чуждых российскому уголовному процессу элементов представляется весьма опасным, ввиду чего нами проведено анкетирование следственных и оперативных сотрудников по вопросам негласности в уголовном процессе с целью установления потребности использования при доказывании негласных действий. Беря во внимание результаты анкетирования респондентов, автор исключил возможность полного компилирования системы негласных следственных действий за счет опыта зарубежного законодателя, поскольку наполнение таких действий не отличается познавательным компонентом в отличие от известных отечественному уголовному процессу следственных действий, и их невозможно обличить в процессуальную форму без ущерба для методики и тактики их проведения. Вместе с тем, автор не исключает в перспективе, однако не одномоментно, а путем постепенных реформ, возможность дополнить систему следственных действий такими, как «негласное получение образцов для сравнительного исследования», «негласный контроль, перехват, снятие информации, передающейся по сетям электрической (телекоммуникационной) связи» на основании результатов проведённого исследования.
Ключевые слова: негласные следственные действия; следственные действия; оперативно-розыскные мероприятия; уголовный процесс; негласность; доказательства.
KRASNOVA Victoria Yuryevna,
postgraduate student of the St. Petersburg Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation, investigator for particularly important cases (on cybercrimes and crimes in the field of high technology) of the first department for the investigation of particularly important cases (on crimes against the person and public safety) of the Investigative Department of the Investigative Committee of the Russian Federation for the Novosibirsk region, Captain of Justice,
Novosibirsk, Russian Federation
SOME ASPECTS OF SECRECY IN THE SYSTEM OF INVESTIGATIVE ACTIONS
Annotation. The article is devoted to certain aspects of the institution of secret investigative actions, unknown to the domestic criminal process, but reflected in the criminal process of foreign countries. Analyzing
•vmmmmmmmmmmmmtimmmmmimmmm^
the opinions of foreign and a number of domestic processualists, the results of their research on the institute of covert investigative actions, it should be concluded about the possible prospects for the introduction of this institute in the Russian criminal process. But simply copying elements alien to the Russian criminal process seems very dangerous, which is why we conducted a survey of investigative and operational staff on secrecy in criminal proceedings in order to establish the need to use covert actions in proving. Taking into account the results of the survey of respondents, the author excluded the possibility of a complete compilation of the system of covert investigative actions due to the experience of a foreign legislator, since the content of such actions does not differ in cognitive component, unlike investigative actions known to the domestic criminal process, and they cannot be exposed in a procedural form without prejudice to the methodology and tactics of their conduct. At the same time, the author does not exclude in the future, however, not simultaneously, but through gradual reforms, the possibility of supplementing the system of investigative actions with such as «covert receipt of samples for comparative research», «covert control, interception, removal of information transmitted over electrical (telecommunication) communication networks» based on the results of the study.
Key words: covert investigative actions; investigative actions; operational investigative measures; criminal proceedings; secrecy; evidence.
Особенности и вопросы осуществления досудебного производства и его организации всегда находились в центре внимания процессуалистов, поскольку данный этап уголовного процесса является значительным по своему объему, и особо важно, что принципы и цели уголовного процесса зависят прежде всего от эффективности и качества деятельности органов предварительного расследования на данном этапе.
В настоящее время не подлежит сомнению тот факт, что в 21 веке, характеризующимся широким развитием и применением информационных технологий, преступность, как социальный феномен отличается своей масштабностью и использованием информационно-телекоммуникационных технологий в качестве как способа совершения преступления, так и способа координации действий преступников. Необходимо отметить, что увеличилось количество преступлений террористической и экстремистской направленности, мошенничеств, а также связанных с незаконным оборотом наркотических, психотропных и сильнодействующих веществ и иных преступлений, совершаемых с применением информационно-телекоммуникационных сетей. Данные выводы подтверждает судебная статистика в Российской Федерации. Так, согласно статистическим данным Судебного Департамента при Верховном Суде Российской Федерации в 2022 году [7] за совершение мошенничеств было осуждено 21 236 лиц, из которых за совершение мошенничеств в сфере компьютерной информации осуждено 134 лица; за совершение преступлений террористической направленности (ст.ст. 205-207 УК РФ) осуждено 1 304 лица; в сфере незаконного оборота наркотических, психотропных и сильнодействующих веществ (ст.ст. 228234.1 УК РФ) - 74 567 лиц; по фактам совершения незаконного оборота порнографических материалов с использованием информационно-теле-
коммуникационных сетей осуждено 337 лиц; за преступления экстремисткой направленности (ст. ст. 280-282.3 УК РФ) судом признано виновными 568 лиц. Для сравнения по тем же составам преступлений в 2021 году [6] количественные показатели выглядели немного иным образом: за совершение мошенничеств было осуждено 20 605 лиц, из которых за совершение мошенничеств в сфере компьютерной информации осуждено 134 лица; за совершение преступлений террористической направленности (ст.ст. 205-207 УК РФ) осуждено 1 037 лиц; в сфере незаконного оборота наркотических, психотропных и сильнодействующих веществ (ст.ст. 228-234.1 УК РФ) - 75 647 лиц; по фактам совершения незаконного оборота порнографических материалов с использованием информационно-телекоммуникационных сетей осуждено 307 лиц; за преступления экстремист-кой направленности (ст.ст. 280-282.3 УК РФ) судом признано виновными 448 лиц.
Анализ отечественного уголовно-процессуального законодательства позволяет сделать вывод, что включение новых следственных действий в систему уголовного процесса России происходило в ответ на новые способы и использование новых средств совершения преступлений, что отмечали в своих исследованиях Дерюгин Р.А. [1], Стельмах В.Ю. [4].
Федеральный закон «О внесении изменений в процессуальный кодекс Российской Федерации» от 01.07.2010 № 143-ФЗ позволил при расследовании преступлений получать информацию о соединениях между абонентами и абонентскими устройствами (ст. 186.1 УПК РФ). Данное следственное действие, как отмечает Стельмах В.Ю. [4, с. 3], обладает доказательственной ценностью, которая возрастает ввиду расширения технических возможностей средств связи. Однако с тех пор, система следственных действий в России не подвергалась изменениям, в то время, как в мире происходило расширение тех-
нических возможностей и модернизация преступности в целом, а страны постсоветского пространства, используя модели западноевропейских государств, реформировали свой уголовный процесс, в том числе ввели институт негласных следственных действий.
В научной литературе высказано множество критических мнений по вопросу использования в качестве средств доказывания результатов негласных следственных действий. Так, по мнению Шейфера С.А. [5, с. 121], интеграция следственных и оперативно-розыскных мероприятий в уголовном процессе разрушит его основы. Как же быть с тем, что в современных условиях существующая система средств доказывания, облеченная в процессуальную форму, не готова полноценно ответить на поступающие вызовы преступности? Безусловно, введение негласных действий, по своей природе являющихся оперативно-розыскными, не может одномоментно решить проблемы доказывания. Оперативно-розыскные мероприятия, осуществляемые негласным способом, нельзя процессуализиро-вать без вреда для тактики и методики их проведения, поскольку они априори не включают в себя механизмы и процедуру их проведения, предусмотренную нормативно для следственных действий. Вместе с тем, являются ценным результаты анкетирования, посвященного вопросам использования негласности при расследовании преступлений, в котором приняли участие 378 сотрудников Следственного комитета Российской Федерации и 50 сотрудников оперативно-розыскных подразделений в структуре МВД России.
В первую очередь отметим, что лишь 30,7 % опрошенных следственных сотрудников в своей работе когда-либо сталкивались с исследуемым нами институтом, подавляющему большинству респондентов такое понятие не известно. В этой связи, обозначим, что под негласными следственными действиями условно следует понимать разновидность следственного действия, которое проводится негласно, без информирования лиц, в отношении которых они проводятся, в том числе с использованием способов и методов оперативно-розыскной работы. Однако, имеется и противоположное мнение на данный вопрос. Дилбан-дян С.А. [2, с. 18], изучавший особенности досудебного производства по проекту УПК Республики Армения, указывает, что под таковыми следует понимать действия, предусмотренные специальным законом государства об оперативно-розыскной деятельности, полученные сведения в результате проведения которых равнозначны доказательствам.
Закономерно возникает вопрос, в Российской Федерации следственные действия, пред-
усмотренные ст.ст. 185-186.1 УПК РФ, являются ли негласными, которые по своей сути схожи с оперативно-розыскными мероприятиями, предусмотренными п.п. 9-11 ст. 6 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». По результатам анализа 47,2 % респондентов ответили утвердительно на заданный вопрос, однако 50,9 % не считают данные действия негласными, другая часть респондентов - 1,9 %, отвечая на вопрос, отметили иное. В частности, следователь указал, что факт проведения контроля и записи переговоров является негласным, однако его содержание обязательно должно быть раскрыто при осмотре фонограммы, и с его результатами при выполнении требований ст.ст. 216-217 УПК РФ знакомятся соответствующие участники досудебного производства, что отличает данное действие от негласной природы оперативно-розыскного мероприятия: так с делом оперативного учета, в котором хранятся результаты оперативно-розыскной деятельности, никакие участники не знакомятся, и могут быть преданы гласности только в результате процедуры рассекречивания.
Возвращаясь к феномену существования гласности и негласности в уголовном процессе, проведенным анкетированием установлено, что 59,4 % опрошенных считают, что лицо, ведущее расследование, по уголовному делу негласную деятельность не осуществляет, и 52,1 % полагают, что дублирование следственных действий и схожих с ними оперативно-розыскных мероприятий является целесообразным.
Учитывая результаты проведенного анкетирования и исходя из позиции законодателя, не углубляясь в научную дискуссию по данному вопросу, резюмируем, что действия, предусмотренные ст.ст. 185-186.1 УПК РФ, являются именно следственными, несмотря на то, что при их проведении непосредственно извлекает информацию не следователь, а сотрудник оператора связи или оперативный сотрудник, однако процессуальную форму извлеченным данным придает именно следователь, который оценивает полученное доказательство с точки зрения отно-симости и допустимости. Более того, отмеченные следственные действия активно применяются лицами, ведущими расследование преступлений, и их наличие в системе следственных действий не разрушает саму систему, как неоднократно замечал Россинский С.Б. [3, с. 131].
Обращаясь к перспективам развития негласных следственных действий в России, отметим, что 54,4 % опрошенных сотрудников уверены, что существующие специальные следственные действия (ст.ст. 185-186.1 УПК РФ) являются достаточными, и система следственных действий не подлежит расширению. Другая же
часть 45,6 % опрошенных сотрудников предлагает расширить перечень негласных следственных действий, при этом в заданном вопросе было предложено множество вариантов ответов, в числе которых негласные следственные действия, активно применяемые в странах постсоветского пространства, в том числе в Казахстане, Украине, Грузии, Латвии, Литве и других, и исходя из их названия априори не могут быть облечены в процессуальную форму. Большинство респондентов предлагает включить в УПК РФ «негласное получение образцов для сравнительного исследования» (14,1 %), «определение геолокации в реальном времени» (12,9 %), «мониторинг банковских счетов» (12,5 %), «негласный контроль, перехват, снятие информации, передающейся по сетям электрической (телекоммуникационной) связи» (12,5 %),«негласное снятие информации с компьютеров, серверов и других устройств, предназначенных для сбора, обработки, накопления и хранения информации» (11,7 %), «негласный аудио-, видеоконтроль лица или места, производимый при необходимости путем негласного проникновения с использованием технических средств» (10,5 %).
61 % опрошенных согласились с тем, что в ст. 202 УПК РФ следует внести изменения, позволяющие получать образцы для сравнительного исследования без согласия лица на основании судебного решения при документированном его отказе добровольно предоставить свои образцы и на основании судебного решения разрешить получение образцов для сравнительного исследования негласно в случае, если в интересах следствия возникает необходимость сохранения в тайне факта получения указанных образцов.
Учитывая тот факт, что 90,2 % респондентов, в числе которых следователи и руководители следственных органов, используют при расследовании преступлений результаты оперативно-розыскной деятельности, на вопрос о включении в ст. 74 УПК РФ в перечень доказательств результатов оперативно-розыскной деятельности, 44,6 % из числа опрошенных ответили утвердительно, 36,5 % указали, что результаты оперативно-розыскной деятельности закреплены в качестве доказательств в пп. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ, как «иные документы», в связи с чем вносить изменения в названную статью не следует. Однако, мы полагаем, что автоматическое включение в перечень процессуальных доказательств результатов оперативно-розыскной деятельности не решит проблему их использования при доказывании, а породит множество вопросов, и такая же позиция была выработана Конституционным Судом Российской Федерации в определениях от 19.12.2017 №2810-0, от 27.02.2020 № 320-0, от 21.11.2022 № 2980-0, от 28.02.2023 №
465-О. Гипотетически, в случае закрепления в качестве доказательств результатов оперативно-розыскной деятельности, которую следователь не вправе осуществлять, законодатель поставит последнего в зависимую позицию, когда тот в сложившейся ситуации должен принимать решения по уголовному делу, основываясь на доказательствах, которые он самостоятельно не собирал, не проверял и оценить в полной мере не может.
Обобщая результаты анкетирования, можно резюмировать, что необходимость расширения следственных действий за счет потенциала негласности в уголовном процессе видят и следственные, и оперативные сотрудники. Вместе с тем, описанные перспективы развития уголовного процесса не являются безусловными и носят дискуссионный характер.
Однако, мы критически относимся к выбору ответов респондентами в части предлагаемых к расширению негласных действий, которые не могут быть ни при каких обстоятельствах, даже искусственным путем, облечены в процессуальную форму, ввиду того, что они не обладают познавательным с точки зрения доказательств потенциалом, и не могут быть проверены и оценены без ущерба для тактики и методики их проведения.
Так, мы убеждены, что «определение геолокации в реальном времени», «негласный аудио-, видеоконтроль лица или места», «негласное проникновение или обследование места», «негласное наблюдение за лицом или местом», «негласная контрольная поставка», «негласный контрольный закуп», «негласное внедрение и (или) имитация преступной деятельности» имеют лишь оперативно-розыскное значение, а не доказательственное, в первую очередь имеют своим назначением выявление и пресечение преступлений.
В то же время, часть негласных действий, обладающих познавательным потенциалом, направленных на сбор доказательств, а не обладающих лишь ориентирующим или поисковым характером, могут признаваться следственными действиями, и подлежать оценке с точки зрения относимости, допустимости и достоверности.
Полагаем, что система следственных действий в российском уголовном процессе в перспективе может быть дополнена такими следственными действиями, как «негласное получение образцов для сравнительного исследования», «негласный контроль, перехват, снятие информации, передающейся по сетям электрической (телекоммуникационной) связи», «негласное снятие информации с компьютеров, серверов и других устройств, предназначенных для сбора, обработки, накопления и хранения информации». Другие следственные действия, которые можно
было бы «скопировать» из уголовно-процессуального законодательства постсоветских стран, в понимании концептуальных основ отечествен-
ного уголовного процесса, не могут быть включены в систему следственных действий по указанным нами причинам.
Список литературы:
[1] Дерюгин Р.А. Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами: тактика следственного действия и использование его результатов при расследовании преступлений. дис. ... канд. юрид. наук. / Р.А. Дерюгин -Екатеринбург, 2018. - 226 с.
[2] Дилбандян С.А. Некоторые особенности правового регулирования досудебного производства по проекту нового уголовно-процессуального кодекса Республики Армения // Защита прав человека в периоды внешнеполитической напряженности: материалы Всерос. науч-прак. конф. с между-нар. участием (Саранск, 26 мар. 2021 г.) : в 2 ч. / [редкол.: Г.П. Кулешова и др.]; Средне-Волжский институт (филиал) ВГУЮ (РПА Минюста России). - Саранск, 2021. - Ч. 1. С. 14-19.
[3] Россинский С.Б. Следственные действия ^S негласные приемы установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела // Криминологический журнал. 2023. № 2. С. 129-132
[4] Стельмах В.Ю. Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами как следственное действие: дис.... канд. юрид. наук/В.Ю. Стельмах. - Екатеринбург, 2013. - 240 с.
[5] Шейфер С.А. Следственные действия - правомерны ли новые трактовки? // Lex Russia. 2015. № 10 С. 115-127
[6] Сводные статистические сведения о состоянии судимости в России за 2021 год. Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. Электронный ресурс. Режим доступа. URL: http://cdep.ru/index.php?id=79&item=6121 (дата обращения: 05.09.2023).
[7] Сводные статистические сведения о состоянии судимости в России за 2022 год. Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. Электронный ресурс. Режим доступа. URL: http://cdep.ru/index.php?id=79&item=7649 (дата обращения: 05.09.2023).
[1] Deryugin R.A. Poluchenie informacii o soedineniyah mezhdu abonentami i (ili) abonentskimi ustrojst-vami: taktika sledstvennogo dejstviya i ispol'zovanie ego rezul'tatovpri rassledovaniiprestuplenij. dis.... kand. yurid. nauk. / R.A. Deryugin -Ekaterinburg, 2018. - 226 s.
[2] Dilbandyan S.A. Nekotorye osobennosti pravovogo regulirovaniya dosudebnogo proizvodstva po proektu novogo ugolovno-processual'nogo kodeksa Respubliki Armeniya // Zashchita prav cheloveka v peri-ody vneshnepoliticheskoj napryazhennosti: materialy Vseros. nauch-prak. konf. s mezhdunar. uchastiem (Saransk, 26 mar. 2021 g.) : v 2 ch. /[redkol.: G.P. Kuleshova i dr.] ; Sredne-Volzhskij institut (filial) VGUYU (RPA Minyusta Rossii). - Saransk, 2021. - CH. 1. S. 14-19.
[3] Rossinskij S.B. Sledstvennye dejstviya VS neglasnye priemy ustanovleniya obstoyatel'stv, imeyush-chih znachenie dlya ugolovnogo dela // Kriminologicheskij zhurnal. 2023. № 2. S. 129-132
[4] Stel'mah V.YU. Poluchenie informacii o soedineniyah mezhdu abonentami i (ili) abonentskimi ustro-jstvami kak sledstvennoe dejstvie: dis. ... kand. yurid. nauk/ V.YU. Stel'mah. - Ekaterinburg, 2013. - 240 s.
[5] SHejfer S.A. Sledstvennye dejstviya - pravomerny li novye traktovki? // Lex Russia. 2015. № 10 S. 115-127
[6] Svodnye statisticheskie svedeniya o sostoyanii sudimosti v Rossii za 2021 god. Oficial'nyj sajt Sudeb-nogo departamenta pri Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii. Elektronnyj resurs. Rezhim dostupa. URL: http://cdep.ru/index.php?id=79&item=6121 (data obrashcheniya: 05.09.2023).
[7] Svodnye statisticheskie svedeniya o sostoyanii sudimosti v Rossii za 2022 god. Oficial'nyj sajt Sudeb-nogo departamenta pri Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii. Elektronnyj resurs. Rezhim dostupa. URL: http://cdep.ru/index.php?id=79&item=7649 (data obrashcheniya: 05.09.2023).
Spisok literatury:
ytmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmm^
