CC BY
56
УДК 273 9 В. В. ЛАЗУТКИН
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ОТ РАСКОЛА К ЦЕЛЬНОСТИ:
ИСТОКИ ФАНАТИЗМА________________________________
В статье рассматривается связь фанатизма с феноменом расколотого сознания. Предполагается, что невозможность для человека сформировать целостную индивидуальную картину мира в процессе социализации приводит к хаотизации смысловых связей в его сознании и к экзистенциальному кризису. Одним из возможных выходов из кризиса служит отказ от собственного мировоззрения и принятие уже готовой системы доктрин, норм и ценностей. В этом лежит исток фанатического сознания как сознания чрезвычайно целостного, подчиняющего существование человека единой идее или задаче.
Фанатизм и фанатичное сознание в ситуации современности представляют отнюдь не только теоретический интерес. Общепризнанно, что фанатизм лежит в основе таких социальных феноменов, как террористическая деятельность, сепаратизм, национализм и т.п. Взятые вместе, эти проявления фанатичного сознания в значительной степени определяют облик современной цивилизации, оказывают воздействие на геополитические, экономические и культурные процессы как внутри отдельных государств, так и на уровне международных отношений. Поэтому необходимо точно представлять себе пути и предпосылки генезиса фанатизма в обществе, причем фанатизма в самом широком смысле этого слова, включая сюда фанатизм религиозный, национальный, расовый, классовый и т.п. При всех внешних различиях, между этими проявлениями фанатизма много общего, ведь с философской и психологической точки зрения фанатизм можно рассматривать как особую разновидность мировоззрения, сущностные черты которой проявляются независимо от конкретного содержания. Черты фанатичного сознания подробно обсуждались в литературе [1-2]. Наиболее ярко и явно проявляющимися особенностями фанатизма являются догматизм, конформность, нетерпимость, а также своеобразная одномерность или дихотомичность мышления, оперирующего простейшими бинарными оппозициями, делящими мир и населяющих его людей на полярные группы: «свои — чужие», «ортодоксы — еретики» и т.п. Такое мышление характеризует особую первобытную (без всякой этической окраски термина) логику, возникшую в «детстве человечества», но дающей рецидивы и в современном обществе [3].
Отечественные и зарубежные исследователи рассматривают фанатизм как явление, укорененное в сознании и социуме, в качестве психологического (своеобразная психическая болезнь, психопатическая форма поведения и т.д.), религиозного (особая разновидность и высшая форма веры) и социального (способ социального поведения и идентификации) феномена на основе исторических фактов. Т.Н. Санаева определяет феномен социального фанатизма как «...превратившуюся в страсть беспредельную преданность кого-либо какой-либо идее (и ее реализации), беспредельную самоидентификацию и такое же беспредельное самоутверждение человека в одной какой-то идее, с подчинением и использованием всех остальных идей и их реализации всего лишь как средств» [2].
Отметим, что фанатизм амбивалентен и может выполнять не только деструктивную, но и позитивную роль в социальном организме. Однако положительное значение фанатического сознания проявляется лишь в экстремальных случаях и может рассматриваться как способ самозащиты общества от внешней опасности.
Возникновение фанатизма в обществе, где существует четкая дифференциация на «своих» и «чужих» по признаку веры, национальной принадлежности, цвету кожи или какому-то другому признаку, социально обусловлено и закономерно. При появлении инакомыслящих и инаковерящих общество сплачивается, отстаивая свои единство и цельность, а также свою веру [4]. В этом случае роль фанатизма социально оправдана и не является деструктивной, так как консолидирует общество и помогает ему выстоять в борьбе с хаосом, которым угрожает появление в этом обществе иных — «чужих» идей. Фанатизм помогает сохранить идейную целостность этнической структуры, позволяет сберечь не только людей, но и традиции, обычаи, верования. Негативная роль фанатизма в социуме обусловлена тем, что, сохраняя «чистоту» веры, не останавливаясь перед применением силы и оружия, в конфликтных ситуациях фанатизм уничтожает инородцев. Фанатизм, прибегающий к физической расправе, приводит общество к ситуации перманентного конфликта. Общество само продуцирует фанатизм, имеющий не только субъективно-личностную, но и объективно-социальную природу, что приводит к его постоянному социальному воспроизводству. Замкнутым сообществам фанатизм необходим как способ выживания в агрессивной среде, а двоякая роль его служит характеристикой одного и того же феномена, в котором сосуществуют и взаимопроникают социально значимые и социально деструктивные компоненты [1].
Чтобы существовать и поддерживать свое существование в обществе, фанатизм должен иметь способность к самовоспроизводству. Иными словами, общество или социальная группа, зараженные фанатизмом, должны постоянно рекрутировать новых носителей фанатического мировоззрения. Наиболее очевидный способ сделать это — социокультурная преемственность, осуществляемая на уровне семьи. В этом случае фанатическое сознание в человеке пестуется и взращивается буквально с его рождения, индивид получает его фактически в готовом виде от ближайшего семейного окружения и не знает никаких альтернатив. Однако история показывает, что во
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 5 (72) ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 5 (72)
многих случаях носителями фанатического сознания оказывались люди, выросшие и воспитанные в обстановке относительной терпимости и свободомыслия. Классическим примером может служить основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола, выросший в среде мелкого испанского дворянства, где культивировались традиционные рыцарские ценности, а религиозным идеям практически не уделялось внимания [5]. Лойола пришел к религии уже взрослым человеком, сформировавшимся как личность, и его обращение к истовой вере было связано с психологическими переживаниями, вызванными тяжелым ранением на поле битвы.
Нам представляется, что генезис фанатического сознания в значительной степени связан с так называемым «расколотым сознанием» — особой формой сознания, которая может проявляться как на индивидуальном, так и на групповом уровне [6]. На индивидуальном уровне расколотое сознание возникает вследствие неспособности индивидуума сформировать целостную и непротиворечивую картину мира, в котором он живет и который он осваивает. С позиций традиционной для эпистемологии ХУ11 — Х1Х вв. концепции «отражения» сознание человека действует наподобие зеркала, отражающего объективно существующую реальность [7]. В настоящее время доминирует иное представление о соотношении внешней реальности и сознания. Признано, что сознание не столько отражает, сколько преображает реальность, конструирует её. Это происходит на уровне как индивидуального, так и общественного сознания [8].
У каждого человека существует определенный набор моделей и эталонов для восприятия явлений окружающего мира. Рамки и предписания этих моделей и эталонов накладывают свой отпечаток на чувственные ощущения, а значит, и на то, как мы воспринимаем окружающую нас реальность. Индивид воспринимает окружающий мир не таким, каков он есть объективно, а измененным, подстроенным и модифицированным согласно его опыту, представлениям, ожиданиям, установкам и стереотипам. Получается, что психика человека виртуализирует реальность: мы видим мир не таким, каков он есть, а таким, каким ожидаем увидеть, то есть реальность «не реальна», а «ожидаема», «конструирована» [9]. Поскольку «объективная реальность» постоянно ускользает от людей, можно предположить, что одновременно могут существовать множество виртуальных её образов, создаваемых как отдельными людьми в процессе их социализации и вхождения в мир, так и отдельными социальными группами. Понятно, что эти виртуальные миры в чем-то согласуются между собой, а в чем-то — противоречат. Они логически равноправны, и их отношения могут быть описаны в рамках принципа дополнительности Н. Бора.
Итак, с гносеологической точки зрения, процесс познания реальности представляет собой не что иное, как процесс её виртуализации: чем больше мы ее познаем, тем все более сложные схемы реальности мы вырабатываем для охвата с единых оснований как можно большего числа известных явлений и процессов. Данные схемы становятся все более обобщенными и абстрактными, а процесс их конкретизации и реального наполнения все более опосредованным и индивидуально зависимым.
Однако процесс виртуализации мира через восприятие его сознанием управляется не только и не столько самим индивидом. В современном мире преобладающее значение имеет социальная детерминация, которая в той или иной мере присутствует в любом человеческом обществе, вне зависимости от особенностей его политического или экономического устройства
[8]. Социум определяет (или стремится определять) некие фундаментальные направления виртуализации, которые ведут к формированию сходных виртуальных миров у членов данного общества. При неизбежных индивидуальных различиях между людьми, возникает определенная матрица восприятия, отвечающая за «национальный менталитет» или «поведенческий стереотип» данной нации, тот самый стереотип, наличие которого Лев Гумилев [10] считал основным стержнем единства любого народа и важнейшим средством национальной самоидентификации индивида.
Формирование индивидуальной картины мира в ходе виртуализации реальности происходит сложно. Человек должен пройти через первичный этап рассечения мира на дихотомические пары, оппозиции понятий, в рамки которых укладывается первоначально обретенный им опыт. Инь и ян, Ормузд и Ариман, град земной и град Божий, субъект и объект, жизнь и смерть, разум и тело, внутреннее и внешнее, разум и интуиция, природа и культура — вот примеры таких концептуальных пар, которыми субъект очерчивает свой опыт, подразделяя мир на отдельные сферы, отграничивая их друг от друга. Эта фаза создания виртуальной реальности может быть названа аналитической. Для успешного завершения процесса она должна перейти в новую фазу, называемую здесь синтетической, на которой происходит кристаллизация целостного мировоззрения, целостного сознания. Дихотомические противоречия снимаются путем включения их в более объемлющую систему понятий. Например, антиномии «чистого разума», сформулированные Кантом [11], не приводят сознание к расколу, поскольку снимаются через веру как высший элемент нашего сознания, спасающий разум от распада. Так же и в средневековом богословии, обсуждавшем проблему «двух истин», возможный раскол и соблазн впадения в дуализм преодолевались мистическим путем — через переход к апофатической теологии, в которой противоположности сливались в едином нерасчлененном синтезе.
Если же снятия противоречий почему либо не происходит, и индивид «застревает» на аналитическом этапе, то вместо целостного сознания возникает сознание расколотое, характеризующееся возникновением несогласованной, внутренне противоречивой виртуальной реальности в сознании индивида. Другими словами, процесс создания виртуальной реальности оказывается незавершенным, индивидуальная картина мира — несформированной, а сам человек попадает в ситуацию экзистенциального кризиса, описанного А. Камю [12] с применением понятия «абсурд». Абсурд есть не что иное, как совмещение несовместимого, без попытки снять или примирить противоречие между ними, а также как осознание бесплодности таких попыток. Поэтому расколотое индивидуальное сознание можно определить как особое состояние сознания, порождающее абсурдную картину мира.
Непосредственной причиной расколотости сознания становится хаотизация смысловых связей, лежащих в основе индивидуальной картины мира. Это может быть следствием как индивидуальных особенностей восприятия и мышления данного человека, так и результатом расколотости социального мира, в котором он живет. Особенно резко это проявляется в переходные эпохи жизни общества, характеризующиеся революционной сменой сложившегося жизненного уклада, разрушением традиционных общественных связей и изменением устоявшихся границ между социальными группами [6]. В таких обстоятельствах сознание индивида утрачивает целостность из-за несоответствия между его картиной мира, сложившейся
в ходе социализации, и изменившейся социальной действительностью. В итоге под сомнение ставится адекватность способов взаимодействия с окружающим миром, усвоенных в процессе социализации.
Хаос, наличествующий в сознании субъекта, виртуально предоставляет множество альтернатив выбора. При этом последний не производится чисто рационально, и эмоционально-аффективная сфера, как фактор случайности, неизбежно и сильно влияет на его осуществление субъектом. Такая случайность воспринимается преимущественно как позитивная, ибо актуализирует для него свободу выбора. С другой стороны, субъект изначально не может выбирать культурную среду, в которой ему следует родиться и пройти социализацию (если речь идёт об индивиде) или быть сформированным (если речь идет о коллективном субъекте социальных отношений). В этом ракурсе он может быть охарактеризован как случайно «вброшенный» в мир, и для него способы реализации выбора, навязываемые культурной реальностью, также случайны.
Подобное состояние сознания возникает как в момент хаотизации старой структурной целостности, так и при выборе ориентиров для достижения новой. В результате происходит фиксация реального неприятия, отворачивание от старых смыслов и ценностей существования во имя новых, переворот в системе мировоззрения и принципах деятельности в мире. Мир в сознании оказывается расщеплен, возникает раскол в мировоззрении: несмотря на то, что человек начинает искать целостность, он, благодаря действию фильтров сознания, видит не всю целостность, а лишь отдельные её части. Чем больше разорван мир, тем резче состояние печали и хаотизации, тем больше потребности в создании нового, целостного сознания. Указанная целостность формируется не как полностью целостное сознание, но как целостность части уже расколотого сознания.
Противоречие между частью и целым может быть разрешено в том случае, если субъект начнет конструировать себя не как фрагментарность, но как качественно иную целостность. При этом необходимо разрушение старой мировоззренческой системы, инициировавшей фрагментарность, и создание новой, то есть фактически революционное изменение системы смысложизненных ориентаций, а также динамических стереотипов и символических экзистенциальных кодов, составляющих символическую картину мира, которая отражает экзистенциально значимые особенности системы отношений человек — окружающий мир.
В отличие от раздвоенного, или дуалистического, сознания, для которого двойственность мира — норма, носитель расколотого сознания стремится к цельности, но не может достичь её. Он находится в состоянии постоянной тревоги, постоянного поиска, но не в силах снять противоречия, делающие его восприятие мира хаотизированным, а его бытие — абсурдным.
Из этого экзистенциального тупика, по-видимому, могут быть только два выхода. Либо кризис так и не получает своего разрешения и оканчивается душевной болезнью или самоубийством. Либо — человек отказывается от самостоятельных поисков целостности, считая их безнадежными, и полностью принимает уже готовую виртуальную картину мира, одну из множества тех, которые предлагает ему общество. Индивид фактически отказывается от прежнего духовного развития и полностью меняет свое мировоззрение. Именно в этом контексте можно рассматривать многочисленные в истории случаи смены вероисповеданий, переходы от атеизма к религиозности (или «от марксизма к идеализму»), от гедонизма к аскетизму (сюжеты агиографической литературы) и т.п. Сущес-
твенно, что в данном случае происходит тотальная замена виртуальной картины мира; общая расколотость сознания меняется на целостность обособившейся части, взявшей на себя функции целого. Поэтому многие бывшие «абсурдные люди» становятся фанатическими и не рассуждающими сторонниками новых убеждений, к которым они примкнули. Фанатизм является одной из важнейших причин расколотости общественного сознания [6], так как фанатик, полностью подчиняет свою жизнь и свои помыслы одной идее, которая принята им целиком и полностью, без возражений (см. образ протопопа Аввакума в его автобиографическом «Житии», нарисованный им же образ боярыни Феодосии Морозовой и т.п.).
Таким образом, новые фанатики рекрутируются обществом (или отдельными социальными группами) из числа носителей расколотого сознания — «потерянных» людей, которым внешний мир представляется безусловно враждебным, а собственное бытие в нем — лишенным всяческого смысла. Принятие ими готовой картины мира можно рассматривать как терапевтический акт, но платой за излечение служит отказ от собственного прошлого и безоговорочное следование определенному набору доктрин. Именно в этом контексте следует рассматривать многочисленные в нашей стране и за рубежом случаи попадания людей в так называемые «тоталитарные секты», предлагающие не только готовое мировоззрение, но и определенный стереотип поведения, а также «чувство локтя», столь необходимое многим людям в нашем разобщенном и жестоком мире.
Библиографический список
1. Поликарпов В.С., Феномен религиозного фанатизма / Поликарпов В.С., Поликарпова В.А. // Феномен человека
— вчера и завтра. — Ростов-на-Дону : Феникс, 1996. — С. 225-571.
2. Санаева Т.Н. Социальный фанатизм / Нижегор. гос. архитектур.-строит. ун-т, Общерос. акад. человековедения.
— Н. Новгород : Гладкова, 2001. — 100 с.
3. Леви-Строс К. Первобытное мышление / Леви-Строс К. — М. : Республика, 1994. — 384 с.
4. Тойнби А. Постижение истории : избранное / Тойнби А. — М. : Айрис-пресс, 2003. — 540 с.
5. Быков А.А. Лойола / Быков А.А. // Ян Гус. Мартин Лютер. Жан Кальвин. Торквемада. Лойола. — М. : Республика, 1995. — С. 323 — 383.
6. Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек / Тощенко Ж.Т. — М. : Гардарики, 2001. — 400 с.
7. Спиркин А.Г. Теория познания диалектического материализма / Спиркин А.Г. // Большая советская энциклопедия. — 2-е изд. — М. : БСЭ, 1956. — Т. 42. — С. 236 — 245.
8. Бергер П. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания / Бергер П., Лукман Т. — М. : Медиум; Московский философский фонд, 1995. — 323 с.
9. Носов Н.А. Виртуальная парадигма // Виртуальные реальности. — М., 1998. — С. 91—92.
10. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли / Гумилев Л.Н. — М. : Танаис; ДИ-ДИК, 1994. — 640 с.
11. Кант И. Критика чистого разума / Кант И. — М. : Мысль, 1994. — 591 с.
12. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде / Камю А. // Сумерки богов. — М. : Политиздат, 1989. — С. 222 — 318.
ЛАЗУТКИН Вадим Валерьевич, соискатель кафедры социальной философии.
Дата поступления статьи в редакцию: 14.05.2008 г.
© Лазуткин В.В.
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 5 (72) ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
