CC BY
51
о.А. сулейманова
(Москва)
особенности языковой личности в академическом дискурсе*
Рассматривается академический дискурс с точки зрения репрезентации в нем одного из актантов - фигуры Другого, представленного как эксплицитно, так и имплицитно. Предложено описание типов эксплицированного Другого, а также средств его имплицитной репрезентации, причем как на уровне синтаксических конструкций, так и на уровне лексики.
Ключевые слова: академический дискурс, фигура Другого, эксплицитный, имплицитный актант.
С именем и работами Владимира Ильича Карасика в современном лингвистическом мире связаны ключевые представления дискурсивной лингвистики и в целом становление и развитие дискурсивного направления исследований, начиная с типологии дискурса и кончая дискурсивными проявлениями языковой личности [4]. К одному из таких дискурсивных проявлений языковой личности можно, как представляется, отнести взаимодействие говорящего с академическим сообществом в формате академического дискурса, где характер взаимодействия имеет свою специфику, обусловленную форматом взаимодействия, или «доминирующей тональностью общения» [Там же].
Фигура Другого представляет собой универсального партиципанта практически любой ситуации и в силу этого требует от говорящего его учета в процессе коммуникации, в том смысле, что именно на фоне этой универсальной фигуры определяется идентичность самого говорящего в его противопоставлении некоторому Другому. Как отмечает Ж. Отье-Ревю, создается эффект «повсеместного растворенного присутствия Другого в дискурсе» [5, с. 58]. Во-первых, в художественном произведении Другой эксплицируется в виде об-
* Статья публикуется в рамках V Международной научно-практической конференции «Коммуникативные технологии в образовании, бизнесе, политике и праве: проблемы и перспективы реализации в современной цифровой среде» (Волгоград, ВГСПУ, 6-8 декабря 2018 г.).
ращения как к воображаемому собеседнику (Мой друг, Отчизне посвятим Души прекрасные порывы; друзья мои, прекрасен наш союз (А. Пушкин); Мой милый, что тебе я сделала (М. Цветаева); Что мне спеть в этот вечер, синьора, Что мне спеть, чтоб вам сладко спалось (А. Блок)), так и в диалогах героев произведения (Вы полагаете, все это будет носиться? - Я полагаю, что следует шить). Во-вторых, это проявление взаимодействия героев с иными эксплицитно обозначенными персонажами.
Данная фигура способствует созданию полифонии художественного произведения (М.М. Бахтин), его многоплановости и в принципе составляет основу произведения, поскольку герой произведения возникает и существует именно на основе противопоставления социуму и на его фоне, во взаимодействии с Другими. Важно подчеркнуть, что Другие в литературе обычно эксплицированы и наделены определенными ролями. Отметим также, что художественное произведение не рассчитано на прямое взаимодействие с читателем -это может быть отсроченный контакт, который не всегда предполагает эксплицированную реакцию.
В академическом дискурсе иная ситуация - ученый адресует послание научной общественности, ожидая и предвидя определенный отклик со стороны других ученых, без которого его работа не имеет смысла. В связи с этим в данном типе дискурса фигура Другого обретает особую значимость: академический дискурс в большей степени ориентирован на взаимодействие с сообществом и возможное ему противодействие по ряду значимых для исследователя моментов, и именно в таком взаимодействии развивается наука [6]. В научном общении ведется непрерывный диалог с неким Другим, как эксплицированным, так и имплицитным, с которым говорящий также непрерывно взаимодействует. Ниже в качестве примера академического дискурса рассматривается работа В.И. Карасика [3], из которой и взято большинство примеров, иллюстрирующих репрезентацию фигуры Другого в академическом дискурсе.
Рассмотрим типы Другого в академическом дискурсе. начнем с эксплицированного «собеседника»: он может быть представлен как агенс некоторого события, обозначенный именем в форме именительного падежа: какутверждаетЛ.В. Щерба в статье...; Ис-
О Сулейманова O.A., 2019
следователи едины в том, что повествования о событиях строятся по определенным моделям; М.М. Бахтин вполне резонно критикует противопоставление отправителя и получателя речи. Это может быть семантический субъект, обозначенный именем (существительным) в форме творительного падежа: как убедительно показано Л.В. Щербой. Другой также часто получает «метонимическое» представление через упоминание его интеллектуального продукта - обозначение работы (статьи, монографии и др.) или концепции: концепция социального действия, разработанная Ю. Хабермасом (Habermas, 1984), предполагает более широкий подход к предмету нашего рассмотрения (в данном случае вообще выстраивается сложное взаимодействие, полилог - Ю. Хабермас - автор монографии В.И. Карасик и читатель); в статье Л.В. Щер-бы показано, как... (ср.: Эта сентенция перекликается с известным прецедентным текстом к. Маркса: «Иностранный язык есть оружие в жизненной борьбе»; В приведенном афоризме видна связь с хорошо известной поэтической строкой Ф.И. тютчева «Мысль изреченная есть ложь», при этом великий русский поэт говорит о невозможности полного самовыражения).
Фигура Другого также может эксплицироваться локативным / пространственным уточнителем, метонимически связанным с соответствующим деятелем: В прагмалингвисти-ке в качестве минимальной единицы коммуникации рассматривается речевое действие; В нарратологии сюжетные мотивы часто обозначаются предикатами, выражающими суть этих единиц (ср.: в лингвистике в таком случае принято говорить оХ-е как.).
Однако особый интерес с точки зрения воплощения фигуры Другого вызывает имплицитный актант, с которым ведется диалог. Такой актант системно представлен, например, в неопределенно-личных конструкциях с нулевым местоимением, как и в принципе в большинстве случаев использования нулевых местоимений (в лингвистике) считают; допустим, что Х.
Рассмотрим такие случаи. Начнем с высказываний с нулевым местоимением мы - наиболее диалогичным. В зависимости от лексического значения предиката можно выделить инклюзивное (более диалогичное) или эксклюзивное мы: отметим сразу же, что по этой логической схеме уступительности... строятся многие афоризмы, в том числе и шутливые; обратим внимание на тональность
комментариев, обратим внимание на полярную расстановку оценок; рассмотрим некоторые сюжетные мотивы в художественных произведениях единой тематики, но разных жанров и эпох. В приведенных высказываниях автор приглашает собеседников к совместному действию, тогда как в высказывании нарисуем схему Х-а маловероятно включение собеседника в данное действие.
Взаимодействие с Другим может принимать форму разнообразных безличных и неопределенно-личных структур. Как показано в [7], неопределенно-личные предложения (с нулевым местоимением третьего лица в форме множественного числа) вносят информацию об участии в описываемом событии членов социума, границы которого заданы либо общим контекстом, либо пространственными указателями, представляющими метонимические обозначения совокупностей лиц (у нас в институте), ср.: При этом постулируется, что закон обязателен для всех; допускается вероятность случайного и намеренного нарушения таких норм; Предполагается, что решение о квалификации нарушения норм и о мере наказания принимает тот, кто занимает высшую ступень в социальной иерархии.
конструкции с риторическим вопросом также «маскируют» диалог, придавая динамизм повествованию и вместе с тем повышая иллокутивную силу высказывания, поскольку вовлекают реципиента в активное «слушание», заставляя адресата - в режиме опережения - пытаться ответить на заданный вопрос: Существуют ли эти люди? Ответы на такие вопросы мы даем только самостоятельно, и не исключено, что в разное время и в разных ситуациях наши ответы будут разными (по нашим наблюдениям, риторический вопрос как проявление диалога в принципе не используется В.И. Карасиком в цитируемой работе, и приведенный редкий пример такого вопроса фактически сразу же получает ответ у самого автора). В ряде случаев это некий внутренний диалог с самим собой - для чего мы рассматриваем здесь именно эту конструкцию?
Распространенные пояснения, вводимые через то есть (С точки зрения прагматики развития сюжета такие мотивы представляют собой сюжетные приемы, т. е. определенные смысловые инструменты организации опыта для передачи тех или иных ценностей), по мнению Ж. Отье-Ревю, также представляют собой средства диалогичности дискурса. Далее, предикаты потенциальности, со-
держащие модальные показатели типа возможно, необходимо, имплицируют взаимодействие с научным сообществом, когда говорящий не «закрывается» от него, он солидаризируется с возможным собеседником, приглашая его к диалогу. В самом деле, любое можно фактически провоцирует собеседника на то, чтобы «проверить», действительно ли можно, равно как необходимо - действительно ли это необходимо: Парадоксальный вывод, возникающий в результате контаминации этих высказываний, можно сформулировать следующим образом; Можно констатировать, что на наших глазах возникает новая функция средства массовой информации - формирование клубов по интересам; Типология манипу-лятивных действий может быть построена на различных основаниях; По признаку изменения морального капитала можно выделить манипуляции, результатом которых является повышение статуса субъекта действия. При этом наряду с приглашением к когнитивному взаимодействию показатели (эпистемической) модальности привносят представление о некатегоричности или, напротив, категоричности дискурса, формируя образ ученого как толерантной личности, открытой к взаимодействию и готовой к учету иной точки зрения (в этом смысле исследование идиостиля ученого позволяет реконструировать его личность).
Далее, в языке представлено большое число лексических маркеров имплицитного взаимодействия: вероятно, по всей видимости, отнюдь и др. [6], например: известная английская сентенция учит нас терпению, действительно, когда ждешь чего-то, время долго тянется, где автор, приведя точку зрения Другого (английская сентенция = англичане), соглашается с ней. В высказывании со словом впрочем (Впоследствии, впрочем, мы узнаем, что Грендель был заговорен против любого металлического оружия) автор соотносит свое высказывание с тем, что было высказано им самим ранее, возникает некий квазидиалог. В предложении определенная доля истины в этом критическом замечании есть автор взаимодействует с ранее обозначенным замечанием «собеседника» через обозначение своего согласия (определенная доля истины - истина как репрезентант собеседника).
Как представляется, лексические и синтаксические средства репрезентации Другого нуждаются далее в более системной типоло-гизации и дискурсивно-семантическом анализе в диалогической перспективе. Особого внимания заслуживает также оценочность академического дискурса как предполагающая осо-
бое взаимодействие с академическим сообществом, с Другими. Действительно, оценка пронизывает все жанры академического дискурса, являясь, например, онтологическим свойством такого жанра академического дискурса, как отзыв о диссертации [2]. Оценка напрямую связана с ценностной составляющей академического дискурса (см., например, [1]).
функционирование оценочных категорий интересно рассмотреть на примере таких жанров академического дискурса, в которых оценочность является целью (например, на материале отзывов научного консультанта или научного руководителя о работе соискателя ученой степени доктора или кандидата наук). Иными словами, оценке подлежит продукт когнитивной деятельности Другого, и, таким образом, оценочность является онтологическим свойством данного жанра. Проведенное исследование 100 отзывов позволило A.A. Во-дяницкой прийти к выводу, что оценочной категоризации подвергаются личностные качества исследователя и его научные достижения [2, с. 183-184].
проведенное исследование особенностей академического дискурса с точки зрения представленности в нем Другого (под Другим при этом понимается как эксплицитно обозначенный участник академического социума, так и имплицитный; в область Другого также включен и сам исследователь, через отсылку к своему прежнему мнению) позволило выделить совокупность синтаксических конструкций, а также и лексических средств обозначения Другого в академическом дискурсе.
Как представляется, выявление исчерпывающего набора языковых средств маркирования Другого составляет перспективную задачу лингвистики.
Список литературы
1. Водяницкая A.A. Имплицитные ценностные смыслы в учебных пособиях по написанию научных работ // Эксплицитное и имплицитное в языке и речи: тез. докл. Междунар. науч. конф. Минск: МГЛУ, 2017. С. 137-139.
2. Водяницкая A.A. Когнитивные основания оценки в академическом дискурсе // Когнитивные исследования языка. Вып. XXXIII: Когнитивные исследования в гуманитарных науках: материалы Всерос. науч. конф. с междунар. участием. Тамбов: Принт-Сервис, 2018. С. 181-186.
3. Карасик В.И. Языковая спираль: ценности, знаки, мотивы. Волгоград: Парадигма, 2015.
4. Карасик В.И. Языковое проявление личности. Волгоград: Парадигма, 2014.
5. Отье-Ревю Ж. Явная и конститутивная неоднородность: к проблеме другого в дискурсе II Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. M.: Прогресс, 1999. С. 54-94.
6. Сулейманова O.A. Академический дискурс как непрерывный диалог с Другим II Дискурс как универсальная матрица вербального взаимодействия. M.: Ленанд, 2018. С. 180-198.
7. Сулейманова O.A. Проблемы русского синтаксиса: Семантика безличных предложений. M.: Диалог-МГУ, 1999.
* * *
1. Vodjanickaja A.A. Implicitnye cennostnye smysly v uchebnyh posobijah po napisaniju nauchnyh rabot II Jeksplicitnoe i implicitnoe v jazyke i rechi: tez. dokl. Mezhdunar. nauch. konf. Minsk: MGLU, 2017. S. 137-139.
2. Vodjanickaja A.A. Kognitivnye osnovanija ocenki v akademicheskom diskurse II Kognitivnye is-sledovanija jazyka. Vyp. XXXIII: Kognitivnye issle-dovanija v gumanitarnyh naukah: materialy Vseros. nauch. konf. s mezhdunar. uchastiem. Tambov: Print-Servis, 2018. S. 181-186.
3. Karasik V.I. Jazykovaja spiral': cennosti, znaki, motivy. Volgograd: Paradigma, 2015.
4. Karasik V.I. Jazykovoe projavlenie lichnosti. Volgograd: Paradigma, 2014.
5. Ot'e-Revju Zh. Javnaja i konstitutivnaja neodno-rodnost': k probleme drugogo v diskurse II Kvadratura smysla: francuzskaja shkola analiza diskursa. M.: Progress, 1999. S. 54-94.
6. Sulejmanova O.A. Akademicheskij diskurs kak nepreryvnyj dialog s Drugim II Diskurs kak uni-versal'naja matrica verbal'nogo vzaimodejstvija. M.: Lenand, 2018. S. 180-198.
7. Sulejmanova O.A. Problemy russkogo sintak-sisa: Semantika bezlichnyh predlozhenij. M.: Dialog-MGU, 1999.
Features of a language personality in academic discourse
The article deals with the academic discourse in which one of the actants is represented as "the Other", both explicitly and implicitly. The author proposes a description of the types of the explicated "Other", as well as the means of its implicit representation, both at the level of syntactic structures and vocabulary.
Key words: academic discourse, the Other, explicit, implicit actant.
(Статья поступила в редакцию 01.11.2018)
О Бастун Е.В., 2019
Е.В. БАСТУЙ (Краснодар)
о приемах манипулирования в устном политическом дискурсе
Рассматриваются особенности речевого манипулирования в политическом дискурсе. Анализируются лингвистические приемы, используемые для достижения политических целей и создания манипулятивных стратегий в американском политическом дискурсе.
Ключевые слова: речевая манипуляция, языковые средства, фигуры речи, лексическая но-минализация, уровни языка, манипулятивные стратегии.
Главная цель политического дискурса -это борьба за власть. В этой борьбе различные фонологические, лексические средства, морфологические категории используются во взаимодействии как инструмент речевой манипуляции. Существует ряд определений манипуляции. Е.Л. Доценко понимает под манипулированием «искусное побуждение другого к достижению (преследованию) косвенно вложенной манипулятором цели» [4, с. 60].
Мы, как и И.А. Стернин, считаем, что манипуляция - это «воздействие на человека с целью побудить его сделать что-либо (сообщить информацию, совершить поступок, изменить свое поведение) неосознанно или вопреки его собственному желанию, мнению, намерению» [5, с. 27].
В условиях предвыборной борьбы кандидаты завоевывают электорат путем манипулирования сознанием своих избирателей, используя различные стилистические приемы, синтаксические конструкции, языковые средства. На фонографическом уровне манипуляция осуществляется с помощью специальной звуковой и графической регистрации сообщения. Такие фонетические средства, как тембр, распределение голоса, интонация и паузы, в большей степени свойственны устной речи. Однако некоторые средства манипулирования фонографического уровня присутствуют как в устной, так и в письменной речи: аллитерация, рифма и ритмизация.
... an incredible and great movement, made up of millions of hardworking
1G9
