CC BY
191
UDC 408.7
STRENGTHENING PROPERTIES OF WATER BY VERBAL AND NONVERBAL COMPONENTS OF TEXTS-RECIPES IN TAMBOV DIALECTS
Galina Aleksandrovna Khokhlova, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Postgraduate Student of Russian Language Department, e-mail: [email protected]
In given article the author gives the examples of influence by verbal (the texts-recipes collected in dialectological expeditions) and nonverbal (ceremonial actions) components on the special properties of water confirming its use as a universal remedy of treatment of illnesses and the reason of their occurrence.
Key words: dialect; text-recipe; ceremony; water; verbal and nonverbal components.
УДК 482
ОСОБЕННОСТИ УДАРНОГО ВОКАЛИЗМА В РУССКИХ ГОВОРАХ СЕВЕРНОРУССКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ ВОСТОЧНОГО ЗАБАЙКАЛЬЯ
© Татьяна Юрьевна Игнатович
Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита, Россия, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и методики его преподавания, e-mail: [email protected]
В данной статье в аспекте выявления устойчивости и территориальной распространенности диалектных черт рассматриваются особенности ударного вокализма вторичных русских говоров севернорусского происхождения 54 сел из 10 районов Забайкальского края. Определяется состав и функциональная нагрузка сильных гласных фонем, фонетические реализации фонем в зависимости от консонантного окружения. Отмечаются условия сужения или расширения сферы функционирования гласных фонем и их аллофонов.
Ключевые слова: ударный вокализм; русские говоры; Восточное Забайкалье.
Русские говоры Восточного Забайкалья относятся к говорам вторичного образования. В большинстве районов Забайкальского края, на территории раннего заселения со второй половины XVII в. (современные Нер-чинский, Шилкинский, Балейский, Ононский районы), встречаются говоры, сохраняющие наиболее устойчивые черты севернорусского происхождения, повсеместно распространены говоры среднерусские переходные, либо развившиеся в результате влияния на говор севернорусской основы переселенческого среднерусского говора, литературного языка, либо изначально имевшие смешанный среднерусский характер, в частности на территории, осваивавшейся в более поздние сроки. На юго-западе, в Красночикойском районе, есть ареал функционирования говоров южнорусской основы, предки носителей которых - старообрядцы («семейские») - осваивали эту территорию с середины XVIII в., речь «семейских» сохраняет диалектные особенности говора материнской основы, как
предполагают исследователи, Курско-Орловской группы с территории среднего и верхнего течения Дона [1]; также здесь встречаются говоры севернорусского происхождения, носителей которых местные жители называют «сибиряками».
В данной статье рассматривается современное состояние русских говоров севернорусского происхождения 54 сел из 10 районов Забайкальского края, в частности определяются особенности ударного вокализма в аспекте выявления устойчивости и территориальной распространенности диалектных черт. В исследовании применяется метод структурно-семантического анализа диалектного материала, который на фоне стабильных общерусских языковых элементов позволяет выявить элементы подвижные, соответственные, проявляющие специфику частных диалектных систем в наличии или отсутствии отдельных языковых единиц, в качестве их модификаций, позиционному распределению [2].
При исследовании диалектных особенностей в области фонетико-фонологической системы определяется состав фонем, система фонем в их позиционной обусловленности, противопоставлении или нейтрализации, сфера употребления фонем, т. е. функциональная нагрузка, фонетические реализации фонем [3]. Для выявления подвижных элементов, проявляющих специфику рассматриваемых забайкальских диалектов, в качестве объектов сравнения избирается основная система современного русского языка, представленная литературным языком, и частные диалектные языки других регионов. При характеристике системы вокализма, кроме положения по отношению к ударению, учитывается фактор консонантного окружения, т. к. известно, что под влиянием соседних согласных, прежде всего в зависимости от их твердости-мягкости, гласные испытывают изменения, и фактор межслогового сингармонизма. Состав гласных фонем определяется по сильной позиции. Сильной позицией, т. е. позиций максимального различения, является положение под ударением перед твердыми согласными - позиция СГС.
В сильной позиции в говорах севернорусского происхождения Восточного Забайкалья, как и в литературном языке, различается 5 гласных фонем /и/, /у/, /е/, /о/, /а/, по своим физиолого-акустическим свойствам, дифференциальным признакам, синтагматическим связям эти фонемы не отличаются от соответствующих гласных фонем литературного языка. Конкретной задачей данного исследования является рассмотрение сферы функционирования сильных фонем в зависимости от позиции, т. е. определение условий сужения или расширения функционирования гласных фонем или их аллофонов.
Фонема /и/ в ударном слоге реализуется в звуках, идентичных литературному языку: ГС: [и]м, [и]рка, [и]го; ГС’: [и]мя, [и]лька, [и] чиги; СГС: б[ы]л, с[ы]н, в [ы]збу; СГС : в [ы]чигах, б[ы]ли; СГ: м[ы], вод[ы]; С’ГС: п[и]л, сухар[и]т; С’ГС’: п[и]ли, с[и]ний; С’Г: он[и].
В говорах, где встречается позиционная мягкость шипящих, шире представлено употребление звука [и]: С’ГС: [ж’и]р,
[ш’и]пко, С’ГС’: [ж’и]ли, [ ж’и]сь, [ш’и]ли; соответственно сужена активность звука [ы] (ДжБ, УПБ, ИБ, ЗН, ЗарН, СН, ЗнН, ОН, ПН,
СЧО, УБО, КО, ТХО, ИО, ВЦО, КШ, УАШ, ЧШ, УТШ, МакШ, БГЗ ВТШ, УНШ, БШ, МирШ, НШ, КазШ, БерШ, АЧ, СОЧ, КБор, АЗ, НААЗ (редко), ЧАЗ (редко) - расшифровку сокращений см. в Примечании). В говорах, имеющих полумягкое произношение шипящих перед гласными переднего ряда (ДжБ, ЗН, ЧШ, КШ, УАШ, УТШ, СОЧ, АЧ), после полумягкого шипящего фонема /и/ реализуется в аллофоне [и], артикуляционно несколько сдвинутого в зону непереднего образования: [жи]ли, ле[жи]т, [ши]пко,
со[ши]ла.
В забайкальских говорах, наряду с мягким звуком [ч’], сочетающимся с [и]: [ч’и]ста, [ч’и]ркат, [ч’и]рей, вариантно
встречается полумягкий [ч.], сочетающийся с гласным, скорее [ы], чем [и]: полу[чиы]лса, на[чиы]слили, у[чиы]лась (МакШ, МШ, ВТШ, УНШ, КШ, УАШ, УТШ, БШ, МирШ, НШ, КазШ). После твердого [ч], вариантно сохраняющегося в речи диалектоносителей преклонного возраста, употребляется отодвинутый назад гласный: [афчыны] (УПБ), гласный [ы] употребляется и после твердых долгих шипящих: ута[ш:ы]ли, та[ш:ы], тре[ш:ы]т.
Вариантно [ы] и [и] употребляются на стыке предлога на согласный, слова на согласный и слова, начинающегося с /и/: [в ы]чигах - [в’ и]чигах, [в ы]збу - [в’ и]збу, [к ы]ре - [к ’ и]ре, да[к ы]х не купишь - да[к ’ и]х ели (ЗН, МакШ, ДжБ), при втором варианте наблюдается позиционное смягчение согласного. Исследователь старожильческого говора с. Макарово Шилкинского района Э.А. Колобова в 70-е гг. прошлого столетия отмечала в данной позиции в отличие от литературного языка активность реализации аллофона [и] при позиционном смягчении предшествующего согласного и делала вывод об одинаковой сочетаемости фонем на стыке слов и внутри слова в говоре: [в ’ и]збу - [в ’и]дишь, [с’ и]мя - [с’и]дят, [к’ и]рке - [к’и]нщик [4], аналогичное явление встречается также в ряде севернорусских и среднерусских говоров, в старожильческих говорах Сибири [5]. Диалектные записи последних лет свидетельствуют о вытеснении в забайкальских говорах этой диалектной особенности, под влиянием литературного произношения диалектный вариант заменяется произносительным вариантом с [ы] и предшествующим
твердым согласным: б’е[з ы]х, [в ы]х дому, делаю[т ы]х, [в ы]збу.
Лексемы квартира, Мария, кадриль повсеместно употребляются в произносительном варианте: кварт[и]ра, на кварт[и]ре, Мар[и]я, кадр[и]ль, в речи пожилых диалек-тоносителей встречается устаревшее произношение с ударным [е] в позиции между мягкими согласными: на кварт[е]ре (БКБ), Мар[е]я (СОЧ), Мар[е]йке третий год (ДжБ), кадр[е]ль (ЧШ, СААЗ), зафиксировано также: креп[е]льщиком (СААЗ).
В лексеме говорить в глагольном суффиксе между мягкими согласными повсеместно употребляется вариант с гласным [и]: говор[и]ть, говор[и]ли. В ряде говоров (ЗН, КБ, УБ, ИБ, ЖБ, БШ, КШ, НШ, МакШ, МитШ, ВТШ, УТШ, БГЗ, НЦО, СОЧ, Калг, ВККалг, НККалг, ЧКалг) в речи диалектоно-сителей пожилого возраста отмечается также вариант с произношением [е] на месте [и]: говор[е]ть, говор[е]ли, что сужает сферу употребления фонемы /и/, например: го-вор[е]ть, говор[е]ли, сговор[е]ли (ЗН, КШ, ЧШ, АЧ, СААЗ), отговор[е]ли (ДжБ). Гласный [е ] зафиксирован в данной лексеме и в позиции перед твердым согласным, например: говор[е]ла, говор[е]л, сговор[е]л (ЗН, МакШ, ЧШ, АЧ, СААЗ), говор[е]ла (ДжБ), не говор[е]ть неохота, не разговор[е]лись, он говор[е]л (АЧ), в отличие, например, от сибирских туруханских говоров, в которых перед твердыми согласными отмечается произношение [и], а перед мягкими - [е], при этом образуется чередование [и]//[е]: зал[и]в - в зал[е]ве, шал[и]т - шал[е]ть, поговор[и]л -поговор[е]ли [6]. Употребление [е ] на месте [и] в русских говорах Восточного Забайкалья в настоящее время носит лексикализованный характер, вероятно, является остаточной чертой когда-то регулярного перекрещивающегося позиционного чередования. Написание говореть отмечается А.П. Майоровым в забайкальских памятниках деловой письменности XVIII в. и, как считает исследователь, отражает специфическую региональную фонетическую черту [7]. По мнению Э.А. Колобовой, [е] на месте [и] в глагольных формах в макаровском говоре появился морфологическим путем: «В суффиксе глаголов для выражения категории переходности-непереходности, которое проявляется в соотношении суффиксов -и- в переходных и -е- в
непереходных глаголах: растоп[и]ли печку-ту - самовар растоп[е]лся, говор[и]ли тебе это - говор[е]л сам конечно» [4]. Диалектолог проводила свои наблюдения в середине 1970-х гг. Нам такую закономерность не удалось установить, глагольный суффикс -е-вместо -и- встретился в глаголе говореть в переходном и непереходном значении: тятя мне все говор[е]л: влась перевернулась (ОнБ), сгорел дом-то, говор[е]ли от проводов, Иван Федорович (УБ), говор[е]л ей это (ЗН), и в словоформе креп[е]льщиком (СААЗ). Лекси-кализованное употребление с гласным [е] вместо [и] присуще многим старожильческим сибирским говорам [8], оно отличается количеством охватываемых лексем. Так, в русских старожильческих говорах Бурятии периода 1980-х гг. исследователь Э.Д. Эрды-неева приводит 7 лексем, отражающих этот процесс [9], Э.А. Колобова в макаровском говоре середины 1970-х гг. отмечает 3 глагола: растоп[е]лся, закопт[е]лся, говор[е]л [4].
В речи носителей диалектов старшего поколения в словах они и одни, наряду с произношением он [и], одн[и], одн[и]м, широко распространено под ударением произношение [е] вместо [и]: он[е], одн[е], одн[е]м (ИБ, ДжБ, ЗН, КШ, НШ, ЧШ, УАШ, ВТШ, УТШ, АЧ, СОЧ, СААЗ, Калг, ВККалг, НККалг). [е] спорадически встречается в окончаниях существительных 3-го скл. по аналогии с окончаниями существительных ж. р. продуктивного типа склонения - 2-го (нумерация типов склонения академическая): по степ[е] (НШ), в степ[е] (ЧШ), на цеп[е] (УТШ), на груд[е] (УТШ), в гряз[е] (НШ) и др. Эти морфологические условия также несколько расширяют в рассматриваемых говорах сферу употребления фонемы /е/ за счет фонемы /и/.
Фонема /у/ в ударном слоге реализуется в звуках, идентичных литературному языку: ГС: [у]мный, [у]тки; ГС’: [у]лица, [у]чит, [у]хи; СГС: л[у]нка, [мнук], ляг[у]ша; СГС’: [мну]чик, ог[ур’]чики; СГ: по льд[у], нес[у]; С’ГС: б[р’у]хо, [н’]ура; С’ГС’: [л’у’]ди, [н ’у]ре; С’Г: мо[л’ч ’у], смот[р ’у].
Встретилось произношение б[ы]дто в слове будто, которое отмечалось в забайкальских говорах еще Г.М. Осокиным в начале XX в. [10], Э.Д. Эрдынеевой в 1970-е гг. в русских говорах Бурятии [9], бест[у]жая (ЧШ) вместо бесстыжая.
Фонема /е/ в ударном слоге представлена в аллофонах, не отличающихся от фонетических реализаций литературного языка: ГС: [э]то, [э]ва; ГС’: [э]ти, [э]кий; СГС: ш[э]ст, вот[э]кочка; СГС’: ш[э]сть, вот[э]кий; СГ: в Улан-уд [э]; С’ГС: д[е]ржим, б[е]дной; С’ГС’: д[е]ньги, ум[е]ю, ун[е]ня; С’Г: гд[е], себ[е]. В говорах, сохраняющих мягкое произношение шипящих, расширена, по сравнению с литературным языком, сфера употребления аллофона [е]: [ж’е]нщина, [ж’е]рди, [ш ’е]сть; в говорах, сохраняющих твердое произношение долгих шипящих, твердые долгие шипящие сочетаются с более широким [э]: до[ж:э]й не было, воб[ш:э].
На месте этимологической гласной фонемы, на письме передававшейся буквой «»» «ять», в говорах повсеместно фиксируются идентичные литературным манифестации фонемы /е/: ц[э]лыми, д[е]лали, б[е]гали, с[е]но, хл[е]б, св[е]т, под заб[е]л, зап[е]л, хот[е]ла, при[]е]хать, []е]ли, в[е]чные, д[е]ти, м[е]льница, с[е]льницы, в[е]тер, зд[е]сь, не ум[е]ючи, дв[е], в изб[е] и др., за исключением немногих лексикализованных произносительных вариантов с гласным [и].
Слово есть в значении «принимать пищу» повсеместно и в речи всех возрастных групп имеет два произносительных варианта: с [е]: []е]сть и с [и]: []ис\ [ис’т’]. Лексика-лизованный произносительный вариант с ударным гласным [и] остается достаточно устойчивым в употреблении в русских говорах Восточного Забайкалья и, по данным диалектологов, имеет общесибирское распространение [6, 8-10]. Широко употребляется в забайкальских говорах частица ведь в варианте ить: [ч ’есоф-то / то ит ’ н ’е было их] (УБ), [ит ’ у]ехал, а ит ’ ]а там н ’и магла] (ДжБ), [ан ’е ит ’ быстръ] (АЗ), данную диалектную особенность отмечал в сибирских говорах еще А.М. Селищев [8]. При основном употреблении идентичных литературному языку произносительных вариантов в речи архаического слоя носителей говоров спорадически встречаются с ударным [и] произношения слов север: на с[и]вер (в с. ИБ слово сивер употребляется со значениями «северный ветер», «северный склон горы»), свет: [св’ит-тъ ]ес’] (УБ), смешанный:
см[и]шанный (ИБ), в с. ДжБ в речи разных диалектоносительниц: зам[и]шивали квашню, пол[и]чится (полечится). В речи диалекто-
носителей преклонного возраста в с. ЧШ при превалировании произношения гласного [е]: хл[е]п, в[е]тра, в[е]тер, б[е]лка, им[е]ют, им[е]ли, л[е]то, в л[е]с, сн[е]г, н[е]ту, д[е]ды, нед[е]лю, долгов[е]кий, м[е]лких, бол[е]т (болеет), бел[е]т (белеет), зафиксировано несколько случаев параллельного произношения слов с гласным [и]: от в[и]тру, по хл[и]б.
Случаи отражения произношения [и] на месте этимологической гласной фонемы, на письме передававшейся буквой «ять», в позиции между мягкими согласными отмечают Г.А. Христосенко - в Нерчинских памятниках делового письма второй половины XVII -первой половины XVIII в.: двисти, двирь, в дитях, мисте, недилю, свичь, сусидям, отем-нили, исть и др. [11], А.П. Майоров - в забайкальских памятниках деловой письменности XVIII в.: артильщик, смотрить, исть, сиверный, сивер [7].
В ударных окончаниях на месте этимологической гласной фонемы, на письме передававшейся буквой «ять», в позиции СГ повсеместно отмечается [е], например: на стол [е], к жен[е], на земл[е], нарук[е], мн[е], гд[е], мен[е]. Спорадически употребляются варианты: к земл[и] (МитШ), к ног[и]
(МитШ), на рек[и] (МитШ), на земл[и] НЦО), имеющие, на наш взгляд, морфологическую природу развития - проявление унификации форм внутри падежной парадигмы.
Исследователь русских говоров Онон-ского района О.Л. Абросимова отмечает в них реликтовые проявления фонемы, на письме передававшейся буквой «ять», в рефлексах [е]-закрытое, [и], дифтонге [ие]. Поскольку эти фонетические реализации встречаются спорадически и вариативно наряду с [е], при превалировании последнего звука, в одних и тех же морфемах, нет оснований утверждать, что в данных диалектных системах сохранилась особая гласная фонема, имевшая когда-то обозначение буквой «ять» [12].
Заимствованное русским языком из французского слово ферма в забайкальских говорах имеет вариантное произношение: с ударным гласным [е] и с ударным [и]: ф[и]рма, на ф[и]рме работала, на ф[и]рме жила - второй вариант встречается чаще в речи старшего поколения.
Рассмотренные выше случаи лексикали-зованного произношения [и] на месте [е] позволяют говорить о незначительном расши-
рении сферы употребления фонемы /и/ за счет /е/ в исследуемых говорах Восточного Забайкалья.
Глагол сесть при повсеместном употреблении варианта с ударным корневым гласным [е] в ряде говоров, преимущественно в речи диалектоносителей пожилого возраста, встречается в варианте с ударным [а]: [с’а]ла, [с’а]л, [с’а]ли, [с’а]сти (КБ, УБ, ЖБ, МитШ, АЧ, БГЗ, АЗ, СААЗ, НААЗ, ЧАЗ, Калг, ВККалг, НККалг). Данная диалектная особенность отмечалась еще в региональных памятниках деловой письменности XVIII в. [7]. Произношение с ударным [а] в данном глаголе, как считают диалектологи, имеет общесибирское распространение [6, 8, 9]. По мнению А.М. Селищева, оно появилось по морфологической аналогии с формой сяду.
Н.А. Цомакин не исключает возможность этого объяснения, но также предполагает, что в туруханских говорах, по аналогии типа чередования: стре[л ’ал] - стре[л ’ет ’], позднее - стре[л’ал] - стре[л’ат’], возникает «ложное» чередование: [с’ал] - [с’ес’т’и], позднее [с ’ал] - [с ’а с ’т ’и] [6].
Слово качели в забайкальских говорах зафиксировано в двух вариантах: кач[е]ли -кач[у]ли, кач[у]ля, например: кач[у]лю ставили (ЧШ).
Фонема /о/ в ударном слоге реализуется в аллофонах, идентичных аллофонам литературного языка: ГС: [о]н, [о]кна; ГС’: [о]сенью, [о]льга; СГС: в[о]лк, свекр[о]вка; СГС’: в[о]ля, мол[о]тит; С’ГС’: на бе[р’о]зе,
зе[л ’о]ненький ; СГ: [хто], окн[о].
Напряженный ударный гласный [о] после твердых согласных и на конце слова после мягких согласных в русских старожильческих говорах Восточного Забайкалья практически не встречается, повсеместно распространено произношение: в[о]ля, кор[о]ва,
выс[о]кий, плеч[о], лиц[о], с родн[о]й, меж[о]й, хорош[о], горяч[о], ф[с ’о], дом[о]в, ведр[о] и др. В говоре с. ЗН зафиксировано вариантное произношение фамилии с ударными [о]: Шмок[о]тина и [оу]:
Шмок[о]тина, имя В[о] вка - В[<о]вка. В ряде забайкальских говоров в речи старшего поколения как остаточные следы отмечается произношение напряженного ударного [о] и дифтонга [уо]: кор[о]ва, дом[о]в, в[с’о],
в[уо]лк (МитШ, ЧШ, НЦО). В ононских говорах О.Л. Абросимова также отмечает реф-
лексы фонемы М/ в произношении дифтонга [уо] и звуке [о]. Но употребление этих реликтовых вариантов ограничено лексически и встречается наряду с произношением [о] в одних и тех же морфемах, что не позволяет диалектологу говорить о сохранении фонемы М/ на данном этапе развития говоров [13].
В позиции под ударением после мягких перед твердыми в забайкальских говорах широко и повсеместно отражены результаты перехода [е] в [о], например, С’ГС: 1) в корневых морфемах перед твердыми согласными: ве[с’о]лый, [с’о]стры, [с’о]ла, с[в’о]кла, к[р’о]сный, че[р’о]муха, с бе[р’о]сты, пя[т’о]нышки, пере[п’о]рли и др.; 2) в суффиксах: моло[д’о]жи, кабы[л’о]нка,
те[л’о]ночек, ле[п’о]шки, ог[н’о]ва, со[л’о]ный, сту[д’о]ный, разде[л’о]на и др.; 3) в окончаниях: да[]о]т, да[]'о]м, пры-не[с’о]т, н’е[с’о]шь, напря[д’о]шь, и[д’о]м, поп[р ’о]т и др.
В позиции С’ГС’ также повсеместно произносится [о], появившийся не фонетическим переходом [е] в [о], а по аналогии: 1) в корневых морфемах между мягкими согласными: на бе[р’о' ]зе, зе[л’о' ]ненький,
бе[р’о]сти - по аналогии с бе[р о]за, зе[л’о]ный, бе[р’о]ста; 2) в окончаниях в позиции С’ГС’: зем[л’о']й - по аналогии с твердой разновидностью склонения существительного типа во[до]й, ве[д’о']те - под влиянием окончаний в позиции С’ ГС глагольных форм типа ве[д ’]от.
В позиции С’Г: ф[с’ о], коноп[л’ о],
з’имо[в’] о] - повсеместно ударный гласный [о] также не фонетического происхождения, а по аналогии с существительными ср. р. твердой разновидности склонения типа се[ло], ок[но]. Встречается вариант: зи-
мо[в’]е] (ЧШ, СААЗ).
Отмечается произношение [о] и после мягких и полумягких шипяших: до Чер-ны[ш’о]въ, чу[ж’ о]е, по[шо]л (ЗН), тя[ж’ о]лыми (ПН), тя[ж’ о]ла (КШ), ре[ш’о]точка (УПБ), гребе[ш’о]к (АЧ). После отвердевших шипящих в говорах также широко распространены результаты изменения [е] в [о]: тя[жо]лый, на[шо]л, [шо]ркали, де[шо]вый, ме[шо]чек, Голы[шо]ва, однако в части говоров в речи старшего поколения отмечается архаический вариант произношения слова мешочек с [э]: ме[шэ]чек (КБ, УБ ЖБ), в котором не отражен процесс измене-
ния [е ] в [о] в связи с более поздним отвердением шипящего. Подобное произношение данного слова фиксируется диалектологами в севернорусских и сибирских говорах, долгое время сохранявших позиционную мягкость шипящих [6]. Произношение [о] наблюдается после твердого [ч]: па[чо]тные, дев[чо]нку, у[чо]тчиком, полумягкого [ч]: [ч о], у[чо]т, перено[ч о]вывали, Тунгоко[ч о]нска, за-
клю[чо]нные (ЗН) и мягкого [ч’]: дев[ч ’о]нки, [ч’ о], на ве[ч’ о]рки, по[ч’ о], то[ч’ о]ны (ЗарН).
В исследуемых говорах Восточного Забайкалья в речи пожилых диалектоносителей результаты перехода [е] в [о], по сравнению с литературным языком, представлены шире, встречается, например: пять [д’о]н, наряду со словом одежда, в ряде говоров бытует вариант произношения слова: о[д’о]жа (УБ, ЖБ, БШ, КШ, МитШ, НШ, ВТШ, УТШ, СОЧ, АЧ, БГЗ, НЦО, УКар, СААЗ, Калг, ВККалг, НККалг, ЧКалг): о[д’е]жда всяка была - когда о[д’о]жи не было (КШ), также встречается произношение: о[д’е]жа (КБ, БГЗ ), о[д ’е]жка (НШ). При повсеместно распространенном произношении [е] в слове [д ’е]ржим в речи старшего поколения в ряде говоров встречается произношение: [д ’о]ржим (УБ, ЖБ, БГЗ, АЗ, СААЗ, НККАлг, ЧКалг).
А.М. Селищев писал об употреблении в большинстве сибирских говоров севернорусского происхождения, в т. ч. и в Забайкалье: [до]ржит, реже [д’о]ржит [8]. В исследуемых забайкальских говорах широко встречаются: тю[р'о]мные, тю[р’о]мны, по[м’о]рли, по пятид[н’о]вкам, [с’о]дня, чет[в’о]ро (с переносом ударения). В речи старожилов с. ЧШ при наблюдающихся в большинстве случаев результатах изменения [е] в [о] зафиксированы: [п’о]рст (перст), [в’о]шну
(весну), бо[]о]ва, бо]о]вым (вместо боевая, боевым), [д ’ о]ва куда-та ушла наряду с [д’е]ва, [д’е]вки, [д’е]вочка, а также: о[в’е]с, посе[д’е]нки (ЧШ), в говоре с. КШ: с [н’о]ба стрелял, в говоре с. АЧ: дак ты с [н’о]ба упала, [в’о]шный и зимний, в речи старожилов с. ПН - с[м ’о]ты, с. БКБ - сено с[м’о]тывали, с. АЧ - [м’о]чешь (мечешь). При повсеместном варианте: по[л’и]вка, спорадически встречается произношение [о] вместо [и]: воды навози на по[л’о]вку (ИБ), с по[л ’о]вкой ни[ч ’о] (АЗ).
В исследуемых говорах повсеместно и в речи всех возрастных групп в ударных окончаниях форм местоимений после мягкого согласного, наряду с произношением [е]: в мо]е]й, тво[]е]й, сво[]е]й, по в[с’е]й, в[с’е]м, отмечается замена [е] на [о]: мо[]о]й-то, мо]о]й, сво]о]й, по в[с’о]й, в[с’о]м. Местоименные падежные формы на -ой, появившиеся по аналогии с твердой разновидностью склонения, известны многим говорам севернорусского наречия, распространены они и в говорах Сибири [6].
Однако в говорах в речи пожилых носителей спорадически встречаются произносительные варианты без отражения изменения [е] в [о]: на гре[б’о]лке- на гра[б’е]лку, [п ’е]рушки из гусей (ЗН), [п ’е]рушки разди-рат (ИБ). В говорах широко и повсеместно употребляется произносительный вариант: св[е]кла - с переносом ударения на окончание. Отмечено неустойчивое произношение в корне ведр-: [в’е]дры просты, [в’е]дра водя-ны (ДжБ), наряду с основным [в’о]дра, [в ’о]драм.
Встречается произношение слова клееночка в варианте: клее[]а]ночки, завоевывать - в варианте заво] а]вывать, укочевывать уко[ча]вывать, уко[ч’а]вывали, зафиксировано также произношение: по[д ’:' а]рживали (ИБ), со[д ’ а]рживали (УБ); в глагольных формах, возможно, отражается общеязыковой процесс замены ударного гласного на гласный [а] в глаголах несовершенного вида с суффиксами -ыва-, -ива- (ср.: обглодать -обгладывать, настоять - настаивать) [14].
Фонема /а/ в ударном слоге реализуется в тех же аллофонах, что и в литературном языке: ГС: [а]рмия, [а]вгуст; ГС’: [а]нька, [а]йкать; СГС: м[а]сло, тр[а]вка; СГС’: м[а]ть, кр[а]й; СГ: вод[а], унд[а]; С’ГС: [м’а]со, п[р’а]тали; С’Г: ко[н’а], сви[н’:а]. Позицию С’ГС’ см. ниже.
В говорах повсеместно с ударным [а] после твердых согласных произносят в[а ]рим, под[а]рим, с[а]дим. Повсеместно и во всех возрастных группах забайкальского населения распространено произношение [о] на месте ударного [а] после твердых согласных в корне плат-: пл[о]тит, пл[о]тишь. Например: не пл[о]тишь (ЧШ), мене пл[о]тят (ЗН), запл[о]тишь (СААЗ). Данный лексикализо-ванный произносительный вариант с ударным гласным [о] характерен для русских го-
воров и южного, и северного происхождения, встречается в среднерусских говорах, сибирских, в т. ч. и на территории Бурятии [6, 9]. Слово скамьи распространено с ударением на окончании, спорадически встречается вариантное произношение с ударным [о]: ск[о]мьи (БГЗ). Слово пакость встречается и в литературном произносительном варианте, и в диалектном варианте: п[о]кость, п[о]кось (так обычно называют проказливых ребенка, кошку и т. д.): п[о]костью назовет (ЗН). Произношение с ударным [о] встречается в приставке рас-: р[о]стила, р[о]стили,
р[о]стил, (УПБ, УБ, ДжБ, ИБ, ЗН, АЧ, СОЧ, АЗ, СААЗ, НААЗ), в корне роб-: р[о]били, наши-то р[о]бят, р[о]била, р[о]бил (ДжБ, ИБ, ЗН, АЧ, СААЗ, НААЗ).
В корне цап- повсеместно произношение: ц[а]пнет собака, в речи старшего поколения встречается вариант с [ы] вместо [а]: ц[ы]пнет у коровы вымя, ц[ы]пнула, аналогично при произношении приц[э]п -приц[а]плены (ИБ).
Повсеместно и активно употребляются наречия с ударным [ы] в позиции СГ: куды, туды, когды, ковды, тогды, товды, суды, сюды, что также встречается в русских говорах Сибири, в т. ч. и в русских говорах Бурятии [9].
В позиции после твердого перед мягким (СГС’) повсеместно произношение: пот[р’а]с, зап[р’а]г, [п’а]тна, в ряде говоров отмечается замена [а] на [о]: пот[р’о]с, зап[р’о]г (КБ, УБ, ЖБ, ЧШ, НШ, МакШ, ВТШ, УТШ, БГЗ, НЦО), что также присуще севернорусским говорам Костромской группы, которая граничит с Вологодской группой [15], и сибирским говорам [8].
Повсеместно [а] произносится в позиции под ударением между мягкими согласными (С’ГС’): [гр’ас’], [пр’ал’и], [ап’ат’],
[|сн’ а л’и], [пр’ а ч’уц:ъ], [вз’ а т’], [вз’ а л’и], [пав’ан’ьт]. Как лексикализованное явление в слове опять наряду с вариантом произношения [а] в речи деревенских жителей пожилого и престарелого возраста распространено произношение [е]: [оп’ет’], [ап’ет’] (ЗН, ДжБ, КБ, ИБ, УБ, ЖБ, НШ, МакШ, ВТШ, УТШ, ЧШ, АЧ, АЗ, НААЗ, СААЗ, БГЗ, НЦО). Диалектологи считают этот произносительный вариант остатком севернорусской черты, имеющей общесибирский ареал распространения [8, 9, 13, 16].
Гораздо реже в речи архаического слоя встречается диалектное произношение [м’е]чик (НШ, МакШ, ВТШ, УТШ) вместо [м*а]чик. Употребляется слово нагрезили со значениями «1. Намусорить, оставить грязь. Например: у печки нагрезила, не убрала.
2. Совершить плохой поступок. Например: ребятишки на грядках нагрезили, вырвали редизочку». Возможно, в этом слове как лек-сикализованное явление сохранилась северная черта изменения под ударением между мягкими согласными [а] в [е], а вот мотивирующее слово в архаическом произносительном варианте [гр ’ес ’] практически в забайкальских говорах не встречается. В суффиксальной глагольной морфеме при повсеместном произношении стре[л ’ а]ли, гу[л’а]ть, стре[л’а]й спорадически в речи старшего поколения встречается замена [а] на [е]: стре[л’е]ли (НЦО). В говорах Балейского района в речи пожилых диалектоносителей отмечено спорадическое употребление д[н’е]м’и, гвоз[д’е]ми (КБ), о[з’е]бли, по[м’е]гче, [п’е]тница (ЖБ), при повсеместном произношении: д[н’ а]ми, гвоз[д’'а]ми, о[з’а]бли, по[м’а]гче, [п’а]тница.
Исследователи забайкальских памятников деловой письменности второй половины
XVII - первой половины XVIII в. - Г. А. Хри-стосенко, XVIII в. - А.П. Майоров, отмечают в них более широкое отражение произношения [е] на месте [а] между мягкими согласными под ударением, приводят больший круг слов. Г.А. Христосенко: сибиренин, бренченин, петь, важенин, вятченин, вы-чегженин, отнели, пятидесетник, не учели, не поднели, почели, племенник, принеть, из-вещели, пушкареми, не отнели, и несколько случаев в положении перед твердыми согласными: не поднел, почелъ, не учелъ, угро-желъ, полпета. Исследователь считает, что эти написания отразили на письме живую черту своего говора [17]. А.П. Майоров: за-пречь, петь котловъ, дощеник, конопленик, кнезь, вдругоредь и тоже отмечает произношение [е] перед твердыми согласными в глагольных формах в результате грамматического обобщения: распрегъ, учел. Сопоставляя со свидетельствованиями об общерусском произношении того же периода, А.П. Майоров предполагает, что в исследуемых памятниках явление было представлено шире, и характеризует его как региональное [7]. Сравнение
исторических сведений с современными данными позволяет предположить, что в современных говорах Восточного Забайкалья происходит постепенная утрата этой диалектной черты, унаследованной из говоров материнской основы севернорусского происхождения, тогда как в говорах севернорусского наречия, в основном,на территории Вологодской группы говоров, диалектная особенность представлена достаточно широко [15].
Таким образом, в ряде говоров Восточного Забайкалья сфера употребления фонемы /е/ расширена за счет сужения употребления фонемы /и/ (ЗН, КБ, УБ, ИБ, ЖБ, БШ, КШ, НІН МакШ, МитШ, ВТШ, УТШ, БГЗ, НЦО, СОЧ, Калг, ВККалг, НККалг, ЧКалг) и /а/ в позиции между мягкими согласными (ЗН, ДжБ, КБ, ИБ, УБ, ЖБ, НШ, МакШ, ВТШ, УТШ, ЧШ, АЧ, АЗ, НААЗ, СААЗ, БГЗ, НЦО), хотя это расширение и имеет лексика-лизованный характер. Расширено и употребление фонемы /о/ после мягких согласных за счет расширения результатов перехода [е] в [о], однако эту позицию можно признать неустойчивой. Под влиянием литературного языка у гласной фонемы /и/ в позиции на стыке предлога на согласный, слова на согласный и слова, начинающегося с /и/, наблюдается сужение употребления модификации [и] и расширение модификации [ы]. Но в говорах, сохраняющих позиционную мягкость шипящих, шире представлено употребление аллофона [и], соответственно сужена активность аллофона [ы] (ДжБ, УПБ, ИБ, ЗН, ЗарН, СН, ЗнН, ОН, ПН, СЧО, УБО, КО, ТХО, ИО, ВЦО, КШ, УАШ, ЧШ, УТШ, МакШ, БГЗ ВТШ, УНШ, БШ, МирШ, НШ, КазШ, БерШ,АЧ, СОЧ, КБор, АЗ, НААЗ, ЧАЗ).
Примечание:
Приняты следующие условные сокращения населенных пунктов:
Балейский район: КБ - с. Колобово, БКБ - с. Большое Казаково, УБ - с. Унда, УПБ - с. Ундино-Поселье, ЖБ - с. Журавлево, ДжБ - с. Джида, ИБ - с. Ильдикан, НИБ -с. Нижний Иьдикан, ЕлкБ - с. Елкино, ОнБ -с. Онохово; Нерчинский район: ЗН - с. Зюль-зя, ЗарН - с. Заречное, ЗнН - с. Знаменка, ОН - с. Олекан, ПН - с. Пешково, СН - с. Сав-ватеево; Ононский район: ВЦО - с. Верхний Цасучей, НЦО - с. Нижний Цасучей, СЧО -
с. Старый Чиндант, УБО - с. Усть-Борзя, КО - с. Кубухай, ТХО - с. Тут-Халтуй, ИО -с. Искарал; Шилкинский район: КШ - с. Ки-роча, БерШ - с. Берея, КазШ - с. Казаново, МакШ - с. Макарово, МитШ - с. Митрофаново, МирШ - с. Мирсаново, НШ - с. Номо-коново, УАШ - с. Усть-Ага, ЧШ - с. Чирон, ВТШ - с. Верхний Теленгуй, УТШ - с. Усть-Теленгуй, УНШ - с. Усть-Ножовая, КазШ -с. Казаново, БогШ - с. Богомягково; Чернышевский район: АЧ - с. Алеур, СОЧ - с. Старый Олов, КмЧ - п. Комсомольское; Карым-ский район: УКар - с. Урульга; Борзинский район: КБор -с. Ключевское, КурБор - с. Ку-рунзулай; Приаргунский район: МП - п. Молодежный; Кыринский район: БК - с. Билю-туй; Калганский район: Калг - с. Калга, ВККалг - с. Верхний Калгукан, НККалг -с. Нижний Калгукан, ЧКалг - с. Чупрово; Газимуро-Заводский район: БГЗ - с. Будюм-кан; Александрово-Заводский район: АЗ -с. Александровский Завод, НААЗ - с. Ново-Акатуй, СААЗ - с. Старый Акатуй, ЧАЗ -с. Чиндагатай.
1. Копылова В.И. Фонетическая система говора семейских Красночикойского района Читинской области. Улан-Удэ, 1973.
2. Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974. С. 119-124.
3. Русская диалектология / С.В. Бромлей, Л.Н. Булатова, О.Г. Гецова и др.; под ред. Л.Л. Касаткина. М., 2005. С. 29.
4. Колобова Э.А. Фонетическая система говора села Макарова Шилкинского района Читинской области: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Красноярск, 1974.
5. Русская диалектология / под ред. Н.А. Мещерского. М., 1972. С. 95.
6. Цомакион Н.А. Туруханские говоры в их истории и современном состоянии. Красноярск, 1966. С. 320-325.
7. Майоров А.П. Региональный узус деловой письменности XVIII века (по памятникам Забайкалья): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2006.
8. Селищев А.М. Диалектологический очерк Сибири // Избранные труды. М., 1968. С. 223-389.
9. Эрдынеева Э.Д. Диалектная речь русских старожилов Бурятии. Новосибирск, 1986. С. 17-21.
10. Осокин Г.М. На границе Монголии (Очерки и материалы этнографии юго-западного Забайкалья) // Историческая хрестоматия по сибирской диалектологии / сост.-ред. Н.А. Цомакион. Красноярск, 1960. С. 193-195.
11. Христосенко Г.А. Особенности вокализма языка нерчинских памятников делового письма 2-ой половины XVII - I половины
XVIII вв. // Материалы по фонетике и истории сибирских говоров / отв. ред. Н.А. Цома-кион. Красноярск, 1975. С. 47-55.
12. Абросимова О.Л. Фонетическая система русских говоров Читинской области: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1996. С. 20-21.
13. Цомакион Н.А. Русские старожильческие говоры Сибири // Материалы и исследования по русской лексикологии и сибирской диалектологии / отв. ред. Н.А. Цомакион. Красноярск, 1971. С. 72-76.
14. Захарова К.Ф., Орлова В.Г. Диалектное членение русского языка. М., 2004. С. 115.
15. Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров: По материалам лингвистической географии / К. Ф. Захарова,
В.Г. Орлова, А.И. Сологуб, Т.Ю. Строганова / отв. ред. В.Г. Орлова. М., 1970. С. 17.
16. Черных П.Я. Сибирские говоры. Иркутск, 1953. С. 65.
17. Христосенко Г.А. Фонетическая система языка нерчинской деловой письменности второй половины 17 - первой половины 18 веков: автореф. дис. ... канд филол. наук. Красноярск, 1975.
Поступила в редакцию г.
UDC 482
PECULIARITIES OF STRESSED VOCALISM IN THE RUSSIAN DIALECTS OF THE NORTH-RUSSIAN ORIGIN IN THE EASTERN ZABAIKALYE
Tatiana Yuryevna Ignatovich, Zabaikalsky State Humanitarian and Pedagogical University named after N.G. Tchernys-chevsky, Chita, Russia, Candidate of Philology, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Russian Language and Methodology of its Teaching Department, e-mail: [email protected]
The article shows in the aspect of revealing the stability and territorial spreading of dialect features the peculiarities of stressed vocalism of second Russian dialects of the North-Russian origin in 54 villages from 10 regions of Zabaikalsky Region. The article is focused on the structure and functional load of strong vowels, phonetic realization of phonemes according to the consonant surrounding. The article is also concerned with narrowing or widening conditions of the functioning sphere of vowel phonemes and their allophones.
Key words: stressed vocalism; Russian dialects; the Eastern Zabaikalye.
УДК 413
ДЕРИВАТЫ РЕАЛИЙ ЦЕРКОВНОЙ АТРИБУТИКИ В НОМИНАЦИЯХ НАРОДНОЙ ФИТОНИМИИ
© Елена Михайловна Зиновьева
Тамбовский государственный университет им. Г. Р. Державина, г. Тамбов, Россия, аспирант кафедры русского языка, e-mail: [email protected]
В статье рассматриваются дериваты реалий церковной атрибутики в номинациях народных названий растений. Выявляются общие модели образования наименований данной тематической группы, которые реализуются в определенных признаках и принципах номинации.
Ключевые слова: мотивация; номинация; лексика; фитоним.
Как известно, духовные образы христианской веры лежат в основе наименований многочисленной группы растений. Это явление естественно для русского народа, т. к. святые угодники для верующего человека в большинстве случаев - это покровители и защитники перед нечистой силой. Воплощением любви человеческой к небесным заступникам традиционно являются предметы
и растения, названные их именами. Но наряду с этими народными наименованиями фи-тонимической лексики существуют такие названия, мотивационной базой которых являются предметы церковной атрибутики и символы христианской веры, к примеру: свеча, ладан, крест - символ христианской веры, просфора и др. Как не странно, народное «имя»
