CC BY
47вестник исторического общества санкт-петербургской Духовной академии
Иаучный журнал № 1 (6) 2021
А. Б. Богомолов
особенности церковного законодательства о сохранении памятников древности россии в конце XIX — начале XX века
DOI 10.47132/2587-8425_2021_1_51
Аннотация: Статья посвящена деятельности Русской Церкви в сфере охраны памятников в России в конце XIX — начале XX вв. Рассматриваются особенности церковного законодательства, отмеченные исследователями данной темы: следование в русле государственной политики, ведомственный статус церковных нормативно-правовых актов, защита права собственности Православной Церкви на памятники церковной старины и утилитарный взгляд духовенства на древности как на богослужебные предметы или реликвии веры. Уделяется внимание факторам, которые оказывали влияние на законотворческий процесс, таким как кризис государственно-церковных отношений, глобализация и социальная модернизация. Производится комплексный анализ актов церковного законодательства и управления, а также позиции Святейшего Синода при разработке государственных законов об охране памятников. Дается информация о Русской Церкви как социальном институте, который хранил и развивал религиозную традицию сохранения древностей. Законодательство призвано было отражать интересы православной, большей части населения, касалось большинства памятников церковной старины, отстаивало культурно-религиозный контекст памятника как инструмента духовно-нравственного развития.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, Святейший Синод, архив Синода, церковно-археологические учреждения, охрана памятников, памятники древности, церковная старина, Н. В. Покровский, А. И. Соболевский, А. Н. Львов, К. Я. Здравомыслов.
Об авторе: Андрей Борисович Богомолов
Ведущий специалист Российского государственного исторического архива, аспирант Института
истории Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: k_tm@bk.ru
ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6827-5914
Ссылка на статью: Богомолов А. Б. Особенности церковного законодательства о сохранении памятников древности России в конце XIX — начале XX века // Вестник Исторического общества
Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2021. № 1 (6). С. 51-68.
* Фотографии предоставлены автором.
HERALD OF THE HISTORICAL SOCIETY OF SAINT PETERSBURG THEOLOGICAL ACADEMY
Scientific Journal
No. 1 (6) 2021
A.B. Bogomolov
Features of Church Legislation on the Preservation of Antiquities of Russia in the Late 19th - Early 20th Centuries
DOI 10.47132/2587-8425_2021_1_51
Abstract: The article is devoted to the activities of the Russian Church in the field of protection of monuments in Russia in the late 19th — early 20th centuries. The features of church legislation noted by researchers of this topic are considered: following in the mainstream of state policy, the departmental status of church regulatory legal acts, protection of the ownership by the Orthodox Church of monuments of church antiquity and the utilitarian view of the clergy towards antiquities as religious objects or relics of religion. Attention is paid to the factors that influenced the legislative process, such as the crisis of state-church relations, globalization and social modernization. A comprehensive analysis of acts of church legislation and administration, as well as the position of the Holy Synod in the development of state laws on the protection of monuments, is carried out. Information is given about the Russian Church as a social institution that preserved and developed the religious tradition of preserving antiquities. The legislation was designed to reflect the interests of the Orthodox, the majority of the population, applied to most of the monuments of church antiquity, and defended the cultural and religious context of the monument as an instrument of spiritual and moral development.
Keywords: Russian Orthodox Church, Holy Synod, Synod archives, church-archaeological institutions, protection of monuments, antiquities, church antiquities, N. V. Pokrovsky, A. I. Sobolevsky, A. N. Lvov, K. Ya. Zdravomyslov.
About the author: Andrey Borisovich Bogomolov
Leading Specialist of the Russian State Historical Archive, Postgraduate Student of the Institute
of History, St. Petersburg State University.
E-mail: k_tm@bk.ru
ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6827-5914
Article link: Bogomolov A. B. Features of Church Legislation on the Preservation of Antiquities
of Russia in the Late 19th-Early 20th Centuries. Herald of the Historical Society of Saint Petersburg
Theological Academy, 2021, no. 1 (6), pp. 51-68.
* Photographs are provided by the author.
Изучение вопросов сохранения древностей1 в России имеет давнюю историю и в настоящее время не теряет своей актуальности. Принятие первых законов в этой сфере связывают с петровской эпохой. Культура становилась все более светской, решающая роль в жизни общества переходила к дворянству. При этом в XVIII столетии встречалось мало примеров «внимания к памятникам русской старины»2. Меры же, предпринятые государством в XVIII — первой половине XIX в., носили, как правило, казуальный характер. На практике причиной нормотворчества становилась какая-либо кризисная ситуация с тем или памятником старины, требующая немедленного разрешения.
«В первой половине XIX в. под лоском европейской культуры стала просматриваться национальная идея»3. Однако на тот момент внимание общества в археологической сфере было обращено, в первую очередь, на античные памятники, расположенные в пределах Российской империи. Возросший после Отечественной войны 1812 г. интерес к культуре России не привел к решительной переоценке отношения к родной старине в широких кругах общества. После I Археологического съезда (1869) проблема законодательства о сохранении древностей и эффективного надзора за его исполнением стала предметом широкой общественной дискуссии. Причем теперь она затрагивала и памятники церковной старины, которые принадлежали Православной Церкви и составляли большую часть известных в рассматриваемый период древностей4.
В историографии основное внимание уделяется инициативам светских научных обществ, а также государственным мерам, предпринятым в сфере охраны памятников. Существуют специальные работы, посвященные деятельности Московского археологического общества (МАО), Археологических съездов, Императорской археологической комиссии (ИАК), Министерства внутренних дел (МВД) и др., в которых отражена роль последних в законодательном процессе5. О деятельности Православной Церкви по сохранению древностей известно несравнимо меньше6. Нормы церковного законодательства и управления в данной области не изучались отдельно, также как и участие Святейшего Синода в разработке соответствующих государственных законов. Отметим в этой связи важность для дальнейших исследований темы издания сборника документов «Сохранение памятников церковной старины в России XVIII — начала XX века», подготовленного Государственным институтом (ГНИИ) реставрации7.
1 В данной статье понятия «памятник», «древность», «старина», а также «памятник древности», «памятник старины» используются как синонимы.
2 Формозов А. А. Русское общество и охрана памятников культуры. М., 1990. С. 20-21, 30.
3 Мусин А. Е. Вопиющие камни. Русская церковь и культурное наследие России на рубеже тысячелетий. СПб., 2006. С. 42.
4 Дедюхина В. С. Краткий очерк истории становления дела охраны памятников церковной старины в России // Сохранение памятников церковной старины в России XVIII — начала XX века. Сборник документов. М., 1997. С. 3.
5 Михеева И. В. Правотворческая деятельность Министерства внутренних дел Российской империи по охране памятников истории и культуры в XIX — начале ХХ века. Н. Новгород, 2009; Императорская Археологическая Комиссия (1859-1917). К 150-летию со дня основания. У истоков отечественной археологии и охраны культурного наследия / Науч. ред.-сост. А. Е. Мусин, под общей ред. Е. Н. Носова. СПб., 2009; Серых Д. В. Всероссийские Археологические съезды как форма организации отечественной археологической науки во второй половине XIX — начале XX вв. Казань, 2014 и др.
6 Комарова И. И. Церковно-археологические учреждения и охрана памятников культуры в России конца XIX — начала XX в. // Археографический ежегодник за 1990 год. М., 1992. С. 83-101; Дедюхина В. С. Краткий очерк истории становления дела охраны памятников церковной старины... С. 3-12; Мусин А.Е. Вопиющие камни. Русская церковь и культурное наследие России на рубеже тысячелетий. СПб., 2006.
7 Сохранение памятников церковной старины в России XVIII — начала XX века. Сборник документов. М., 1997.
В указанной литературе, а также вообще литературе, посвященной истории охраны памятников8, можно выделить несколько основных особенностей, которые были присущи нормативно-правовым актам церковного происхождения в этой сфере:
1. Подчиненность государству. Синодальное нормотворчество в основном следовало за правительственными указами.
2. Ведомственный характер. Распоряжения «ведомства православного исповедания» касались только подведомственных учреждений, духовенства, а также церковной собственности.
3. Защита права собственности на памятники церковной старины. Это препятствовало принятию государственных законов, касавшихся охраны всех памятников истории и искусства, и «поощряло» дальнейшее небрежное к ним отношение.
4. Утилитарный характер отношения к древностям как к богослужебным предметам и реликвиям веры. Духовенство не понимало исторической и художественной ценности памятников. Храм, иконы, утварь, «использовавшиеся» для богослужения, в заботе об их благолепии искажались, повреждались, переделывались, а вышедшие из обращения — небрежно хранились, продавались, а потому погибали (по меньшей мере для науки).
Такая точка зрения сложилась в обществе еще в дореволюционное время. По мнению Т. П. Сухман, в сфере охраны памятников «обобщение опыта предыдущего законодательства было впервые предпринято членами императорского Московского археологического общества»9. При этом изданные МАО в 1911 г. «Материалы по вопросу о сохранении древних памятников, собранные Императорским Московским Археологическим обществом» содержали только один документ церковного происхождения, относящийся к рассматриваемому периоду. Это было определение Святейшего Синода от 20 декабря 1878 г. — 9 января 1879 г., на тексте которого мы остановимся ниже10. Таким образом, получалось, что церковное законодательство, по мнению археологов, практически не касалось сохранения древних памятников. В то же время это издание, пожалуй, было призвано отразить, прежде всего, деятельность самого МАО и его если не центральное, то значимое место в сфере охраны древностей.
МАО действительно играло важную роль — было инициатором I Археологического съезда и организатором последующих. Но обратимся к тексту письма председателя Общества А. С. Уварова обер-прокурору Синода Д. А. Толстому от 18 декабря 1871 г. В нем автор, в частности, перечисляет действовавшие «узаконения» о сохранении памятников старины. И в этом перечне мы не увидим ни одного нормативно-правового акта, исходящего от Святейшего Синода11. Из поля зрения председателя МАО ускользали (или, возможно, сознательно не принимались в расчет как несущественные) церковные усилия по сохранению памятников церковной старины.
Кроме того, в дореволюционный период появилось большое количество публикаций, рассказывавших об повреждениях и утратах памятников по вине духовенства. Они не содержат анализа церковного законодательства, и, как правило, служат в историографии иллюстрацией к указанным ранее его особенностям. Наиболее ярко это нашло отражение в советской литературе. Так, одной из первых работ, затрагивающих тему законодательства о сохранении древностей, стало исследование А. М. Разгона
8 Разгон А. М. Охрана исторических памятников в дореволюционной России (1861-1917) // Труды научно-исследовательского института музееведения. Вып. 1: История музейного дела в СССР: Сборник статей. М., 1957. С. 73-128; ФормозовА.А. Очерки по истории русской археологии. М., 1961; Его же. Русское общество и охрана памятников культуры. М., 1990; Комарова И. И. Законодательство по охране памятников культуры (историко-правовой аспект). М., 1989; Шалюгин М.С. Государственно-правовая охрана историко-культурного наследия в дореволюционной России: автореф. дисс. ... канд. юр. наук. Н. Новгород., 2005 и др.
9 Охрана культурного наследия в документах XVII-XX вв. Хрестоматия: в 2 т. Т. I. / С предисл. Т. П. Сухман. М., 2000. С. 3.
10 Материалы по вопросу о сохранении древних памятников. С. 34-35.
11 Охрана культурного наследия. С. 142-143; РГИА. Ф. 796. Оп. 153. Д. 1695. Л. 2.
[ИЛ
Здание Сената и Синода
«Охрана исторических памятников в дореволюционной России (1861-1917 гг.)». Автор достаточно много уделяет места такого рода фактам, опубликованным в журналах «Аполлон», «Зодчий», «Мир искусства», «Старые годы» и др.12 Однако количество сообщений подобного рода, на наш взгляд, не всегда говорит о качестве фактического материала, требующего отдельного рассмотрения в каждом конкретном случае. В то же время это совсем не означает, что духовенство не было виновато в печальном положении дел с памятниками церковной старины. Но, по нашим наблюдениям, это скорее связано с количественным преобладанием известных древностей в ведении Православной Церкви, чем с «некачественным» духовным сословием и архаичностью «отжившей свой век» религиозной организации.
«Обличать церковнослужителей в варварстве и списывать на них всю вину за гибель древнейших храмов вряд ли правомерно. Духовенство не было оторвано от общества, которое, в своей массе, не осознавало ценности и значимости того или иного памятника»13. Нехватка специалистов, недостаток знаний даже у образованного общества, не говоря о духовенстве и простом народе — об этих и других проблемах немало говорилось еще на I Археологическом съезде14. Как отмечал позже Н. В. Покровский15, «это был всеобщий русский недочет», особенно заметный в среде интеллигенции и, прежде всего, на местах, в губерниях и уездах. Автор отмечает, что к началу XX в. ситуация улучшилась, т. к. появилась возможность получения археологического образования. Но нельзя назвать «наличность подходящих сил» достаточной16.
12 Разгон А.М. Охрана исторических памятников в дореволюционной России. С. 79, 82-89.
13 Шалюгин М. С. Государственно-правовая охрана историко-культурного наследия. С. 29-30.
14 Труды Первого Археологического съезда в Москве. М., 1871. С. XL-LXI, LI-LII.
15 Покровский Николай Васильевич (1848-1917) — церковный археолог, историк древнехристианского искусства, общественный деятель; выпускник СПбДА (1874), директор Санкт-Петербургского Археологического института (1898-1917), профессор Санкт-Петербургской духовной академии.
16 Покровский Н. В. О мерах к сохранению памятников церковной старины // Христианское чтение. 1906. №4. С. 494.
Вместе с тем А. А. Формозов также отмечает, что назначение той или иной группы людей («класса», духовного сословия и т. п.) виновницей гибели национальных реликвий вряд ли выглядит убедительным. Более того, по мнению исследователя, «средневековые русские храмы дошли до нас потому, что их столетиями оберегала ре-лигия»17. На I Археологическом съезде Ф. И. Бу-слаев18 предлагал на научной основе восстановить традиции, бессознательно поддерживаемые духовенством. Возродить то, «что и в старину, без пособий европейской науки, по собственным доморощенным руководствам, понималось довольно точно и ясно»19. Однако, по замечанию А. А. Формозова, просвещенное российское общество «полностью оторвалось от традиций старой Руси и слилось по своим вкусам с обществом Запада». Допетровская эпоха виделась ему «далекими временами варварства»20. Стоит также отметить, что к периоду романтического отношения к отечественным средневековым памятникам интеллигенция в России пришла позже европейцев. Поэтому, а также в силу других вышеуказанных причин, археологическое сообщество в своих проектах мер по сохранению древностей предпочитало руководствоваться, в первую очередь, зарубежным опытом.
Обратимся непосредственно к церковному законодательству конца XIX — начала XX века в сфере охраны памятников. Прежде всего, рассмотрим предпринятые Святейшим Синодом к исследуемому периоду меры. В частности, те из них, реализация которых продолжалась вплоть до 1917 г.
Одним из таких мероприятий было составление церковно-исторических и статистических описаний епархий. Официально начало этому делу было положено определением Святейшего Синода от 6 октября 1850 г. Идея создания описаний принадлежала в начале 1830-х гг. епископу Олонецкому Игнатию (Семенову). До 1850 г. их по самостоятельному почину составляли в Могилевской, Оренбургской, Казанской, Херсонской, Харьковской епархиях21. Для достижения поставленной цели согласно специально подготовленной программе собирались сведения из местных епархиальных архивов, библиотек и других церковных учреждений. В числе прочего это были сведения о монастырях, хранящихся в них актах и летописцах (с составлением описи актов и рукописей), о соборах, приходских домовых и других церквях, об иконах, с указанием «замечательных по особенной древности» и т. д. С 1848 по 1916 г. было опубликовано 60 историко-статистических описаний по 42 епархиям22.
В 1864 г. епископ Оренбургский и Уральский Варлаам (Денисов) распорядился о ведении причтами церквей епархии церковных летописей с начала 1865 г.23 Об этом
17 Формозов A.A. Русское общество и охрана памятников культуры. С. 3, 12.
18 Буслаев Федор Иванович (1818-1897) — лингвист, фольклорист, историк литературы и искусства; академик Петербургской АН (1860), профессор Московского университета.
19 БуслаевФ.И. О преподавании археологии // Труды Первого Археологического съезда в Москве. М., 1871. Т. 1. С. 78.
20 Формозов A.A. Русское общество и охрана памятников культуры. С. 40.
21 Раздорский А. И. Историко-статистические описания епархий Русской православной церкви (1848-1916): Сводный каталог и указатель содержания / С предисл. и примеч. А. И. Раздорского. СПб., 2007. С. 14-16, 579-581.
22 Там же. С. 28, 579-580.
23 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 97-98.
он доложил Синоду, который своим указом № 1881 от 12 октября 1866 г. обратился к епархиальным архиереям «не признают ли они возможным и полезным завести во вверенных им епархиях подобные летописи». В ее исторической части излагалась история храма и прихода. К концу XIX в. ведение церковно-приходских летописей вошло в обязанности приходского священнослужителя24.
27 марта 1853 г. Синодом сделано было распоряжение о ревизии старых описей ризниц церквей и монастырей и составлении новых. Для этого в епархиях были образованы комитеты в подчинении центрального комитета при Святейшем Синоде25. Впоследствии описи неоднократно дополнялись. По распоряжению местных преосвященных проводились ревизии26. Были и соответствующие распоряжения Синода. Так, в определении от 28 апреля — 8 июня 1882 г. епархиальным архиереям указывалось представить обстоятельные сведения по описям 1853 г., «нет ли убыли или прибыли по тем церковным и монастырским предметам, которые внесены в представленные св. Синоду списки, с подробным объяснением причин убыли»27.
1 марта 1868 г. дело о порядке сохранения церковного имущества, древностей и др., составлении к ним описей было передано на заключение Комиссии по описанию Синодального архива28. 19 мая 1868 г. Комиссия признала необходимым епархиальные описания сохранить, а также восстановить деятельность комитетов, как одной из существенных мер к охране памятников церковной старины. Однако дело сохранения древностей было передано на рассмотрение археологических съездов29. Начинается новый этап в истории законодательства в этой области.
21 марта 1869 г. на I Археологическом съезде обсуждался проект мер для сохранения памятников старины, предложенный МАО. Доработанный комиссией из членов Московского и Петербургского археологических обществ проект был одобрен II Археологическим съездом 12 декабря 1871 г. Уже 18 декабря председатель МАО А. С. Уваров в письме министру народного просвещения (занимавшему также должность
24 Добренький С. И. Церковно-приходские летописи как исторический источник (Середина XIX — начало XX в.): автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2006.
25 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 86-90; Покровский Н.В. О мерах к сохранению памятников церковной старины. С. 482-483.
26 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 107-108, 126-127.
27 Там же. С. 118, 152-153.
28 Комиссия по разбору и описанию Архива Святейшего Синода была учреждена 6 декабря 1865 г. К предметам ведения Комиссии относились: 1) разбор дел архива в хронологическом порядке, составление их научного печатного описания; 2) составление Сборника постановлений и распоряжений Св. Синода; 3) составление описания архива греко-униатских митрополитов; 4) благоустройство состоящей при архиве библиотеки; 5) вопросы научной библиографии. С 1868 г. — «вопросы, касающиеся архивного и археологического дела в епархиях, а также «дело охраны и научной разработки письменных и вещественных памятников древности в духовном ведомстве» (Пятидесятилетие Высочайше утвержденной комиссии по разбору и описанию Архива Святейшего Синода. 1865-1915: Историческая записка. Пг., 1915. С. 12, 20-21).
29 Там же. С. 86-87.
.идтгн о шштшнии*
КШвЙ т гоигаА
мни,
и..... Ш1 ■
Покровский Н. В. Заметки о памятниках псковской церковной старины (обложка)
обер-прокурора Святейшего Синода) Д. А. Толстому предложил поддержать это решение съезда. Между прочим, он отмечал, что угроза памятникам древности требует неотложного высочайшего указа, «чтобы впредь до составления окончательного списка памятников местные власти, гражданские и епархиальные, не иначе приступали к поправкам, переделкам и уничтожению древних памятников, как по соглашению с одним из ближайших по месту их нахождения Археологических или исторических обществ, как то: Петербургским, Московским или Одесским»30.
31 января 1873 г. Святейший Синод своим определением поддержал «предположения о мерах к охранению отечественных памятников древности». При этом сообщалось, что при Киевской духовной академии учреждено Церковно-археологическое общество, и выражалась уверенность, что научные общества «найдут полезным вступить в непосредственное сношение с Киевским обществом и найдут в последнем нового сотрудника в стремлении к достижению вышеизложенной цели»31.
Для выяснения особенностей церковного законодательства этого периода следует остановиться подробнее на истории Киевского общества. Оно возникло не сразу, первоначально предполагался совершенно другой статус церковно-археологических учреждений при Киевской духовной академии. В 1872 г. был создан музей, который по проекту устава состоял в ведении библиотекаря академии. Тогда как «для приведения в известность памятников церковной древности. и обращения их по возможности в состав музея», а также «для принятия мер к предупреждению утраты памятников для науки» при Совете академии учреждалась Церковно-археологическая комиссия32.
И здесь, как представляется, свою роль сыграло вышеуказанное письмо А. С. Уварова, в котором предлагалось, по сути, узаконить зависимость церковных властей от светских учреждений в вопросах реставрации и ремонта церковных зданий. Святейший Синод вместо предполагаемой Комиссии одобрил образование самостоятельного, независимого от Совета Киевской академии Церковно-археологического общества. Его устав был приближен к уставам научных обществ при университетах. У председателя Общества, ректора академии, появлялся заместитель, который непосредственно занимался текущими его делами и музеем. Был также и свой казначей для учета собственных средств, которые составляли взносы действительных и почетных членов и пожертвования33.
При этом формальным поводом для замены Комиссии на Общество стало несоответствие Уставу духовных академий 1869 г. В нем указывалось, что утверждение уставов «ученых обществ при Академии» является прерогативой Синода. Создание же музея и комиссии при Совете академии, как резонно предположить, могло рассматриваться как «меры и средства, ведущие к усилению ученой деятельности Академии» и решаться властью епархиального архиерея34. Однако вопросы сохранения древностей выходили за рамки компетенции епархиальной власти. В частности, согласно статье 207 Строительного устава 1857 г., «древний как наружный, так и внутренний вид церквей должен быть сохраняем тщательно, и никакие произвольные поправки и перемены без ведома высшей духовной власти не дозволяются»35. К тому же проблема охраны памятников стала предметом рассмотрения археологических съездов, проводимых под эгидой Министерства народного просвещения.
Вместе с тем при учреждении церковно-археологических музеев при Санкт-Петербургской (1879) и Московской (1880) духовных академиях епархиальные архиереи в своих представлениях в Синод указывали в качестве образца Киевский музей.
30 Охрана культурного наследия в документах. С. 142-143; РГИА. Ф. 796. Оп. 153. Д. 1695. Л. 2-4 об.
31 РГИА. Ф. 796. Оп. 153. Д. 1695. Л. 7-10 об.
32 Там же. Д. 993. Л. 13-14 об.
33 Там же. Л. 21-26 об., 41-42 об.
34 Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Второе. Т. XLIV (1869). СПб., 1873. №47154. С. 550, 555.
35 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 93.
Однако никакие самостоятельные общества при этом не создавались. В финансовом отношении музеи находились в полной зависимости от возможностей Совета академии и выделяемых на ее деятельность казенных и специальных средств36. Более того, попытки учредить в 1890-х гг. такое общество при Санкт-Петербургской духовной академии не имели успеха37.
Косвенно влияние письма председателя МАО на решение создать Киевское общество подтверждает и проект «Правил о сохранении исторических памятников» Комиссии при Министерстве народного просвещения во главе с князем А. Б. Лобано-вым-Ростовским. В него вошли основные положения, выработанные ранее на археологических съездах. При этом в статье 25 проекта Правил Духовное ведомство уравнивалось со всеми прочими правительственными и общественными учреждениями и подчинялось предполагаемой проектом «Императорской Комиссии о сохранении исторических памятников» при Министерстве народного просвещения: «Духовному ведомству, а равно всем прочим Правительственным и общественным учреждениям вменялось в обязанность. без ведома и разрешения Императорской Комиссии не приступать ни к каким изменениям и подновлениям памятников»38.
На фоне усиливавшейся в XIX в. власти обер-прокурора появление еще одного бюрократического учреждения, разрешающего или запрещающего, думается, не могло найти поддержки ни в Синоде, ни в епархиях. В то же время проектируемый текст статьи не соответствовал положению Духовного ведомства в системе государственных учреждений, на что обратил внимание обер-прокурор Д. А. Толстой. Поэтому, одобрив проект в целом, Святейший Синод внес свою поправку. В статье 25 были «опущены слова "Духовному ведомству"» и добавлено примечание: «По Духовному ведомству местные Епархиальные Начальства предварительно представления на утверждение Св. Синода предположений, относительно отчуждения предметов, имеющих историческое значение, — или работ по исправлению и переделке памятников, имеют сноситься по сему предмету с управлением ближайшего Археологического округа»39.
Вместе с тем само появление вышеуказанной формулировки в проекте Комиссии не вызывает удивления. Как отмечает С. И. Алексеева, положение Святейшего Синода в государственном аппарате Российской империи отличалось двойственностью. Высшее правительствующее учреждение (по Духовному регламенту) фактически все более усваивало статус учреждения центрального — «ведомства православного исповедания»40. Таким его воспринимала светская публика и государственные чиновники.
Работа Комиссии князя А. Б. Лобанова-Ростовского в 1876 г. не привела к созданию специального государственного учреждения для сохранения древностей. Советский исследователь А. М. Разгон, обвинявший Синод в стремлении своей поправкой «свести к нулю» реальные права комиссии, отмечал также «сугубо бюрократические начала, на которых предполагалось строить работу органов охраны памятников»41. Анализируя причины неудачи этого проекта, Н. В. Покровский указывал на то, что «постановка оказалась чрезмерно широкой, не сообразованной ни с наличным положением памятников, ни с наличностью ученых сил, пригодных для целей охраны»42. Кроме того, по его словам, «крупным недостатком» законопроекта было смешивание всех
36 РГИА. Ф. 802. Оп. 9. 1879 г. Д. 5. Л. 8-9, 11-11 об., 14-14 об.
37 Никольский Н. Проект устава Общества церковной археографии и археологии при С.-Петербургской Духовной Академии и докладная записка, читанные в заседании Совета Академии 28 марта 1894 года. СПб., 1894; Пятидесятилетие Высочайше утвержденной комиссии по разбору и описанию Архива. С. 87.
38 Материалы по вопросу о сохранении древних памятников. С. 40-43.
39 РГИА. Ф. 796. Оп. 153. Д. 1695. Л. 13-14.
40 Алексеева С. И. Святейший синод в системе высших и центральных государственных учреждений пореформенной России 1856-1904 гг. СПб., 2006. С. 262.
41 Разгон А.М. Охрана исторических памятников в дореволюционной России. С. 116.
42 Покровский Н.В. О мерах к сохранению памятников церковной старины. С. 493.
памятников (церковных, гражданских, военных) и подчинение их контролю комиссии Министерства народного просвещения. При этом упускалось из вида, что церковные памятники «по большей части находятся доселе в церковно-практическом использовании и не могут быть рассматриваемы, как мертвый инвентарь»43.
Единственным результатом первой попытки создать государственную систему охраны памятников можно считать церковный законодательный акт, ранее упоминаемый нами. Непосредственным поводом для его принятия послужило обращение А. С. Уварова по поводу ремонта, произведенного епархиальным архиереем в Покровской церкви «близ Боголюбова» без разрешения Синода (в нарушение статьи 207 Строительного устава). Святейший Синод определением от 20 декабря 1878 г. — 9 января 1879 г. повторил необходимость соблюдения действующих норм и вместе с тем сообщал «для надлежащего руководства в нужных случаях» об открытии Киевского церковно-археологического общества, которому вверена забота «о сохранении находящихся в ведении епархиальных начальств древностей», а также об одобренном 31 января 1873 г. правиле, которое обязывало «епархиальные власти, чтобы они не иначе приступали к поправкам, переделкам и уничтожению древних памятников, как по соглашению с одним из ближайших к месту их нахождения Археологическим или Историческим обществом, как то: Петербургским, Московским и Одесским»44.
Указанное определение Синода в 1883 г. было закреплено в статье 50 Устава духовных консисторий45, а в 1900 г. и в статье 95 нового издания Строительного устава46. Однако при этом конкретные археологические общества не назывались. Вместе с тем, определением Синода от 22 августа — 5 сентября 1901 г. в Устав Церковно-историче-ского и археологического общества при Киевской духовной академии было внесено дополнение, более конкретно указывающее право данного Общества принимать «также предложения и поручения о предполагаемых перестройках и реставрации древних церковных зданий и памятников в ближайших местностях»47.
В это же время возобновился и прерванный с началом проведения археологических съездов процесс создания системы сохранения церковных древностей в Православной Церкви. В начале 1899 г. в заседаниях Комиссии по описанию Синодального архива была заслушана записка, подготовленная начальником Архива и библиотеки Синода А. Н. Львовым48, «О мерах к сохранению и разработке вещественных и письменных памятников, находящихся в духовном ведомстве»49. Записка в сокращенном виде была опубликована в «Церковных ведомостях». В ней предлагалось создавать во всех епархиях по образцу губернских ученых архивных комиссий церковно-архео-логические комитеты, при которых должны были обязательно образовываться музеи или древлехранилища. Приводились также сведения о шестнадцати уже существующих учреждениях подобного рода50.
Однако в сокращенной публикации отсутствовало предложение о создании центрального учреждения, которое, обладая «полной научной компетенцией», координировало бы работу местных комитетов и оказывало им необходимую помощь
43 Там же.
44 Материалы по вопросу о сохранении древних памятников. С. 34-35.
45 Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Третье. Т. III (1883). СПб., 1886. №1495. С. 118.
46 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 184-185.
47 Там же. С. 116-118, 336-337.
48 Львов Аполлинарий Николаевич (1848-1901) — историк, архивист, церковный археолог, публицист; выпускник СПбДА (1873) и Санкт-Петербургского Археологического института (1882), делопроизводитель Комиссии по описанию Синодального архива (1881-1901), начальник архива и библиотеки Св. Синода (1889-1901).
49 РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183. Л. 117 об.
50 Львов А. Н. Существующие ныне и желательные в будущем меры охранения и разработки вещественных и письменных памятников, сосредоточенных в духовном ведомстве // Церковные ведомости. 1900. №30 (неоф.). С. 1189-1203.
и поддержку. Такая «особая церковно-археоло-гическая Комиссия» должна была, по мнению Львова, заниматься подготовкой заключений «по тем археологическим вопросам, которые восходят ныне на разрешение Святейшего Синода». Кроме того, по его мнению, она могла бы задавать должное направление современной церковной жизни «по вопросам церковной архитектуры, орнаментики, иконописи, стенописи, стиля и формы разных церковных принадлежностей и т. п.». Львов предлагал организовать такую комиссию под председательством одного из членов Синода, а в ее состав пригласить ведущих специалистов-археологов51.
К этому времени в Российской империи уже действовало центральное государственное учреждение, в ведении которого находилась охрана памятников. По Высочайшему повелению 1889 г. следовало «реставрацию монументальных памятников древности производить по предварительному соглашению с Императорской Археологической комиссией и по сношению ее с императорской Академией художеств»52. Это положение также вошло в Строительный устав. Проекты ремонта, реставрации и перестройки церквей рассматривались в реставрационных заседаниях ИАК, в которых участвовали также и представители Синода. В то же время имел место конфликт между ИАК и МАО, претендовавшим на расширительное толкование своих полномочий53.
В связи с тем, что Комиссия была не единственным учреждением, которым разрешались вопросы охраны памятников старины, возникали частые недоразумения, связанные с тем, что епархиальные власти, по словам Н. В. Покровского, затруднялись «в выборе компетентного учреждения». Случалось, что ИАК и МАО брались «одновременно за разрешение одного и того же вопроса» и при этом решали его по-разному, увеличивая «церковно-практические затруднения»54. Вместе с тем нехватка специалистов приводила к тому, что решения по этим проектам принимались «большей частью на основании заключений случайных представителей археологии, совсем иногда не знакомых с местными памятниками и местными условиями и потребностями церковно-религиозной жизни». Поэтому А. Н. Львов предлагал предварительное изучение и рассмотрение таких дел поручить епархиальным церковно-археологическим комитетам, которые, будучи непосредственно знакомы «со всеми однородными памятниками епархии», могли бы давать более объективное и мотивированное заключение ИАК для принятия окончательного решения55.
Кончина председателя Комиссии по описанию Синодального архива А. Ф. Бычкова56, а вскоре и А. Н. Львова несколько притормозили дело охраны памятников в ведомстве Святейшего Синода. По всей видимости оно не нашло поддержки у обер-прокурора К. П. Победоносцева, наложившего резолюцию на журнал
51 РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183. Л. 14-14 об.
52 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 141-142.
53 Императорская Археологическая Комиссия. С. 128-129, 138-141, 938-939.
54 Покровский Н.В. О мерах к сохранению памятников церковной старины. С. 480.
55 Львов А.Н. Существующие ныне и желательные в будущем меры охранения. С. 1203.
56 Бычков Афанасий Федорович (1818-1899) — историк, археограф, палеограф; академик Петербургской АН (1869), директор Императорской Публичной библиотеки (1882-1899), председатель Комиссии по описанию Синодального архива (1866-1900).
Львов А. Н. Из юбилейного издания Комиссии по описанию Син. архива. С. 255.
Комиссии: «с делом охраны памятников приостановиться»57. Между тем Архив Синода в 1903 г. возглавил К. Я. Здравомыслов58. Именно сюда вместе с ежегодными отчетами о состоянии консисторских архивов начали поступать из епархий и сведения о церковно-археологических учреждениях.
В 1904 г. были также изменены Правила для Комиссии по описанию Синодального архива. Одной из задач ее деятельности стало «обсуждение архивных и археологических вопросов, предлагаемых на рассмотрение комиссии Синодом и г. обер-прокурором»59. С 1906 г. на основе этого учреждения начал формироваться центральный орган для охраны памятников церковной старины — Архивно-археологическая комиссия (ААК). Проекты предназначенных для нее Правил, а также Положения об епархиальных археологических комитетах были опубликованы К. Я. Здравомыс-ловым вместе со сведениями о консисторских архивах и церковно-археологических учреждениях в епархиях60. Они готовились в заседаниях Комиссии по описанию Синодального архива под председательством А. И. Соболевского61, «при участии почти всех проживающих в г. Санкт-Петербурге видных представителей археологии». ААК предполагалась как общество ученых, с широкой компетенцией и правами. Новые члены этого общества — люди, известные своими трудами в области церковной археологии, истории Церкви и родной старины — утверждались Святейшим Синодом, а не обер-прокурором62.
Определением от 25 апреля — 2 мая 1909 г. духовная власть одобрила Правила и Положение63. Однако они не были «повергнуты на высочайшее благовоззрение». В неофициальном заседании Синода 2 октября 1910 г. обер-прокурор устно сообщал, что осуществление синодального постановления встречает затруднения, связанные с тем, что «доселе» оставался «невыясненным в точности тот порядок, коему надлежит следовать при проведении к Высочайшему утверждению известных предположений Духовного Ведомства»64. «Затруднения» и «невыясненный порядок» были связаны с новым общим порядком законодательства (через Государственную думу) по новым Основным законам Российской империи 1906 г. При этом в последних
57 Пятидесятилетие Высочайше утвержденной комиссии по разбору и описанию Архива. С. 88.
58 Здравомыслов Константин Яковлевич (1863-1933) — историк, архивист, библиограф; выпускник СПбДА (1887) и Санкт-Петербургского Археологического института (1891), начальник Архива и библиотеки Св. Синода (1903-1918).
59 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 198-199.
60 Здравомыслов К. Я. Сведения о консисторских архивах и церковно-археологических учреждениях в епархиях с проектом «Правил Высочайше утвержденной Архивно-археологической комиссии при Святейшем синоде» и «Положения о церковно-археологических комитетах». СПб., 1908.
61 Соболевский Алексей Иванович (1856-1929) — лингвист, палеограф, историк литературы, славист; академик Петербургской АН (1900), профессор Санкт-Петербургского университета (1888-1908) и Санкт-Петербургского Археологического института (1897-1908), председатель Комиссии по описанию Синодального архива (1866-1900).
62 РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183. Л. 85-87 об.
63 Сохранение памятников церковной старины в России. С. 238-241.
64 РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183. Л. 93 об. — 94.
Здравомыслов К. Я. Из юбилейного издания Комиссии по описанию Син. архива. С. 271.
Альбом достопримечательностей Церк.-археол. музея
были сохранены в неизменном виде статьи, касавшиеся положения Православной Церкви, ее управления и возможностей законотворчества. Это порождало различные правовые коллизии65.
Разрешить противоречие предполагалось в процессе реформы государственно-церковных отношений. Однако предложенные духовной и светской властью программы преобразований «демонстрировали радикально противоположные подходы и принципы» и не были реализованы до 1917 г.66 Также неудачей закончилась попытка решить данную проблему официальным «разъясняющим» постановлением Совета министров, обязательным для Государственной Думы. Принятое правительством решение было половинчатым и практически ничего не изменило67.
Для церковного законодательства о сохранении памятников древности это означало, что принятая определением Святейшего
Синода система мер не могла быть официально утверждена законом. Она оставалась системой ведомственной, которая, по мнению значительной части образованного общества, и препятствовала эффективной охране памятников. Определенным выразителем такой точки зрения стало поданное графиней П. С. Уваровой всеподданнейшее прошение МАО. Председатель Общества «верноподданнически молила» императора об объявлении памятников старины, принадлежащих Православной Церкви, «государственной собственностью, без права какого-либо отчуждения, со строжайшей ответственностью всех причастных, начиная с местных преосвященных, за нарушение закона», что являлось, по ее мнению, единственной мерой для их спасения68.
Данный вопрос стал предметом рассмотрения Совета министров. Министр юстиции И. Г. Щегловитов отмечал, что лишение Православной Церкви «издревле и на законном основании приобретенного ею имущества» нарушало бы действующие Основные законы Российской империи, охраняющие неприкосновенность частной собственности. Кроме того, подобная мера не вызывалась, по его мнению, «требованиями практической необходимости», потому как в действующем законодательстве уже есть соответствующие постановления и необходимо их неукоснительное соблюдение. По словам обер-прокурора П. П. Извольского, «нет никакой надобности отбирать имущество у церкви», но важно организовать должный надзор. Для этого Православная Церковь и разработала правила для ААК и Положение о епархиальных церковно-археологических комитетах. Совет министров согласился с изложенными мнениями и, вместе с тем, через обер-прокурора просил «Святейший Синод о скорейшем принятии мер к усилению надзора» за сохранностью памятников старины. Стоит также отметить, что И. Г. Щегловитов высказался, по сути, за реализацию таких мер в порядке ведомственного управления69.
65 Флоринский М. Ф. Основные законы 1906 г. и церковное управление в России в период третьеиюньской монархии // Вестник ЛГУ. 1980. Вып. 4. № 20. С. 21-26.
66 Богомолов А. Б. Государственно-церковные отношения в России в период Думской монархии: правовой цугцванг // Turkish Journal of Russian Studies. 2019. № 1. С. 60-63.
67 Богомолов А. Б. Государственная дума и порядок направления законопроектов по Ведомству православного исповедания в 1913-1914 гг. // Таврические чтения-2016: Сборник научных статей. СПб., 2017. Ч. 1. С. 215-220.
68 РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183. Л. 39.
69 Особые журналы Совета министров. 1906-1908 гг. / 1908 год. М., 2011. С. 267-269.
Вместе с тем большое значение имело возобновление с 1908 г. подготовки нового закона об охранении всех памятников древности. 3 февраля 1909 г. соответствующая Межведомственная комиссия при Министерстве внутренних дел приступила к работе70. Новым обер-прокурором Св. Синода С. М. Лукьяновым было предложено принимаемые Синодом меры в отношении церковных памятников соотносить с организацией Комитета по охране древностей, предполагаемой министерским законопроектом. При этом было решено сохранить Комиссию для описания Синодального архива, а организацию учреждений рядом с ней, предположенных проектами Правил для ААК и Положения о епархиальных археологических комитетах, проводить в порядке ведомственного управления71. В связи с этим, 25 июня 1911 г. Святейший Синод издал циркулярный указ о ежегодной присылке отчетов о деятельности епархиальных церковно-археологических учреждений в эту Комиссию, а также о создании таких учреждений епархиальными архиереями там, где это не было сделано раньше72.
В министерский проект, между тем, по настоянию Синода были внесены поправки. Предлагалось, в частности, в губерниях опираться на существующие учреждения, а новые создавать только там, где они отсутствуют. В примечании к этой статье также указывалось, что «если древности губернии имеют по преимуществу церковный характер», то Комитет, прежде всего, предлагал принять обязанности по охране местных древностей епархиальному археологическому учреждению. В таком виде законопроект был утвержден Особым журналом Совета министров 17 марта 1911 г. и внесен в Государственную Думу73. Однако уже в первых заседаниях парламентской комиссии приведенные выше положения исчезли из текста проекта74.
Комментируя разработку закона о сохранении древностей, К. Я. Здравомыслов обращал внимание, что в Духовном ведомстве была создана «организация охраны памятников старины», на которую государство «не истратило ни копейки». При этом готово было субсидировать организацию, которая должна создаваться с нуля и стоить, как предполагалось, десятки тысяч рублей ежегодно75. А. И. Соболевский также подчеркивал, что без малого 50 лет Церковь создавала древлехранилища и музеи, с 1911 г. обязательные во всех епархиях. Причем рядом с ними «появляются по епархиям специальные церковно-археологические общества», как правило, существующие «на местные епархиальные средства и взносы своих членов, обходясь без поддержки Государственного Казначейства». Стремясь обратить внимание на права Церкви, Соболевский указывал на растущее возмущение существующим натиском «ученых и неученых археологов». По его мнению, в случае принятия думского законопроекта неизбежны были столкновения и борьба, которые быстро приняли бы «острую форму и хронически затяжной характер»76.
Закон Государственной Думой так и не был принят. Поэтому ИАК оставалась в России главным учреждением по экспертизе проектов реставрации и ремонта памятников. Комиссией в 1907-1917 гг. было рассмотрено 1498 дел, большинство из которых касалось христианских древностей. Наибольшее количество реставрационных проектов, по наблюдению члена Комиссии П. П. Покрышкина, поступало из Московской, Санкт-Петербургской (Петроградской) и Новгородской епархий77.
Вместе с тем к 1915 г. количество дел по ремонту древних церквей, которые получили отрицательный ответ ИАК, становится значительным. Это привело к созданию при Синоде специальной комиссии «по вопросу об устранении затруднений
70 Комарова И. И. Законодательство по охране памятников культуры. С. 31-32.
71 РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183. Л. 93-95 об.
72 Сохранение памятников церковной старины. С. 249.
73 Особые журналы Совета министров. 1909-1917 гг. / 1911 год. М., 2002. С. 130-134.
74 РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3566. Л. 26-30 об., 33-33 об.
75 РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183. Л. 98.
76 Соболевский А. И. По поводу думского законопроекта о мерах к охранению памятников древности // Церковные ведомости. 1912. № 23 (неоф.). С. 944, 947.
77 Императорская Археологическая Комиссия. С. 939.
при перестройках и ремонтах церквей, имеющих археологическое значение». По мнению членов комиссии, «стоя на научной почве», ИАК часто игнорировала религиозные потребности православных прихожан. В результате многие древние церкви не ремонтировались и в них невозможно было проводить богослужения78.
По наблюдению Н. В. Покровского, ИАК решала вопросы со специально-археологической точки зрения. Если же подходить к проблеме комплексно («при более широком взгляде»), то нельзя игнорировать также соображения «церковно-практического характера, равно как и требований экономических, местных условий и проч.». А. Е. Мусин при этом считает, что доклад синодальной комиссии содержал «прямой шантаж и передергивание фактов: церкви остаются без ремонта из-за запретов ИАК»79. Однако запреты — это лишь одна сторона медали. Рассмотрение дел в ИАК занимало много времени. По мнению авторов исследования об ИАК, «жалобы на медлительность работы ИАК при реставрации памятников архитектуры были справедливы»80. Очевидно также, что запреты и затягивание дел приводили в том числе к тому, что в епархиях начинали ремонтировать и перестраивать без положительного решения ИАК. Последняя же при этом не имела никаких средств «заставить выполнять ее решения»81.
20 июля 1915 г. Святейший Синод по заключению специальной комиссии издал определение. Указывалось, что, во-первых, в спорных случаях ходатайства по таким делам должны были отправляться высшей духовной власти, которая готовила соответствующие представления императору. Во-вторых, при рассмотрении проектов в заседаниях Техническо-строительного комитета при Хозяйственном управлении Синода надлежало участвовать кроме архитекторов, ответственных за техническую сторону, также специалистам по церковной археологии, назначенным обер-прокурором Св. Синода82.
По мнению председателя ИАК А. А. Бобринского, это решение духовной власти отменяло Высочайшее повеление 11 марта 1889 г.83 Отвечая на эти обвинения, Синод обращал внимание на то, что неоднократно подтверждал его действие, а определение от 20 июля 1915 г. касалось рассмотрения только спорных случаев. Кроме того, решение Синода способствует повышению контроля за действиями епархиальных властей и улучшению качества заключений Хозяйственного управления при Синоде по проектам ремонта церквей84. Можно сказать, что духовной властью использовались «лазейки в законодательстве, его несовершенство и несогласованность»85. Но, применяя некоторые статьи законов (в частности, Уставов строительного и духовных консисторий) и представляя дела по ремонту, перестройке и реставрации церквей на «благовоззрение» императора, Синод тем самым выводил их в сложных случаях из бюрократического и «специально-археологического» ступора.
78 Сохранение памятников церковной старины. С. 292-293.
79 Мусин А.Е. Вопиющие камни. Русская церковь и культурное наследие России. С. 57.
80 Императорская Археологическая Комиссия. С. 939.
81 Покровский Н.В. О мерах к сохранению памятников церковной старины. С. 480.
82 Сохранение памятников церковной старины. С. 293-294.
83 Там же. С. 306.
84 Там же. С. 303-307.
85 Мусин А.Е. Вопиющие камни. Русская церковь и культурное наследие России. С. 58. Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Империя и Церковь» 65
Соболевский А. И. Из юбилейного издания Комиссии по описанию Син. архива. С. 243.
Подводя итоги данного исследования церковного законодательства о сохранении памятников древности, заметим, что было бы неправильно делать выводы об его особенностях вне контекста государственно-церковных отношений, а также процессов секуляризации и конфессионализации, связанных с научно-техническим прогрессом и глобализацией. Все это оказывало свое влияние на нормотворчество Церкви и его эффективность.
Основные черты современной системы охраны памятников сложились после 1917 г. Поэтому обращает на себя внимание исследователей деятельность тех «прогрессивных» учреждений, которые получили дальнейшее развитие (структурно и идейно) в советское время. Меры, предпринятые «отжившей свой век» Церковью, на этом фоне могут казаться несущественными. Однако для дореволюционного периода характерна качественно иная ситуация, нежели та, что сложилась позже. Во-первых, большая часть населения принадлежала к православному вероисповеданию. Во-вторых, большинство памятников старины было собственностью духовного ведомства. На них распространялось действие, прежде всего, актов церковного законодательства и управления. В-третьих — самое, пожалуй, главное. Церковное законотворчество продолжало и развивало традицию сохранения древностей, в основе которой лежала их религиозная функция. Набиравшая в среде интеллигенции обороты иная точка зрения отказывалась видеть в памятниках церковной старины инструмент духовно-нравственного развития человека и изымала их из культурно-религиозного контекста. Это изъятие стало после 1917 г. характерной чертой государственной политики. Что выразилось и в осуществлении прошения графини П. С. Уваровой и МАО — памятники стали государственной собственностью. Это, однако, не спасло значительную их часть от разрушения и уничтожения. Напротив, нередко именно идеологически чуждый культурно-религиозный контекст становился причиной гибели церковных памятников.
Церковь была не только (и не столько) Ведомством православного исповедания. Она продолжала оставаться социальным институтом, представлявшим интересы православной религиозной общины. Церковь была частью общества и общественных процессов, вырабатывала позицию по тем или иным вопросам, отстаивала ее в бюрократических учреждениях и на научных форумах. Усилия церковных деятелей по сохранению древностей, по меньшей мере, не отставали от забот светского общества. Но они, осваивая научные методы и новые культурные формы, вместе с тем, продолжали и развивали национальную традицию охраны памятников.
Источники и литература
Источники
1. Здравомыслов К. Я. Сведения о консисторских архивах и церковно-археологических учреждениях в епархиях с проектом «Правил Высочайше утвержденной Архивно-археологической комиссии при Святейшем синоде» и «Положения о церковно-археологических комитетах». СПб.: Синод. тип., 1908. 36 с.
2. Материалы по вопросу о сохранении древних памятников, собранные Императорским Московским Археологическим обществом. М.: Тип. О-ва распр. полезн. книг, 1911. 62 с.
3. Никольский Н. Проект устава Общества церковной археографии и археологии при С.-Петербургской Духовной Академии и докладная записка, читанные в заседании Совета Академии 28 марта 1894 года. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1894. 31 с.
4. Особые журналы Совета министров. 1906-1908 гг. / 1908 год. М.: РОССПЭН, 2011. 659 с.
5. Особые журналы Совета министров. 1909-1917 гг. / 1911 год. М.: РОССПЭН, 2002. 591 с.
6. Охрана культурного наследия в документах XVII-XX вв. Хрестоматия: в 2 т. Т. I / С пре-дисл. Т. П. Сухман. М.: Изд-во «Весь Мир», 2000. 528 с.
7. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Второе. Т. XLIV (1869). СПб.: Тип. II отделения СЕИВК, 1873. 963 с.
8. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Третье. Т. III (1883). СПб.: Гос. тип., 1886. 998 с.
9. Пятидесятилетие Высочайше утвержденной комиссии по разбору и описанию Архива Святейшего Синода. 1865-1915: Историческая записка. Пг.: Синод. тип., 1915. 454 с.
10. Раздорский А. И. Историко-статистические описания епархий Русской православной церкви (1848-1916): Сводный каталог и указатель содержания / Спредисл. и примеч. А. И. Раздорского. СПб.: РНБ, 2007. 960 с.
11. Российский государственный исторический архив. Ф. 796. Оп. 153. Д. 993.
12. РГИА. Ф. 796. Оп. 153. Д. 1695.
13. РГИА. Ф. 802. Оп. 9. 1879 г. Д. 5.
14. РГИА. Ф. 814. Оп. 1. Д. 183.
15. РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3566.
16. Сохранение памятников церковной старины в России XVIII — начала XX века. Сборник документов. М.: Отечество, 1997. 396 с.
17. Труды Первого Археологического съезда в Москве. М.: Син. тип., 1871. CXX, 318 с.
Литература
18. Алексеева С. И. Святейший синод в системе высших и центральных государственных учреждений пореформенной России 1856-1904 гг. СПб.: Наука, 2006. 276 с.
19. Богомолов А. Б. Государственная дума и порядок направления законопроектов по Ведомству православного исповедания в 1913-1914 гг. // Таврические чтения-2016: Сборник научных статей. СПб., 2017. Ч. 1. С. 215-220.
20. Богомолов А. Б. Государственно-церковные отношения в России в период Думской монархии: правовой цугцванг // Turkish Journal of Russian Studies. 2019. № 1. С. 45-65.
21. Буслаев Ф. И. О преподавании археологии // Труды Первого Археологического съезда в Москве. М., 1871. Т. 1. С. 75-82.
22. Дедюхина В. С. Краткий очерк истории становления дела охраны памятников церковной старины в России // Сохранение памятников церковной старины в России XVIII — начала XX века. Сборник документов. М.: Отечество, 1997. С. 3-12.
23. Добренький С. И. Церковно-приходские летописи как исторический источник (Середина XIX — начало XX в.): автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2006. 26 с.
24. Императорская Археологическая Комиссия (1859-1917). К 150-летию со дня основания. У истоков отечественной археологии и охраны культурного наследия / Науч. ред.-сост. А. Е. Мусин, под общей ред. Е. Н. Носова. СПб.: Дмитрий Буланин, 2009. 1186 с.
25. Комарова И. И. Законодательство по охране памятников культуры (историко-право-вой аспект). М.: ВНТО Стройиндустрии, 1989. 53 с.
26. Комарова И. И. Церковно-археологические учреждения и охрана памятников культуры в России конца XIX — начала XX в. // Археографический ежегодник за 1990 год. М., 1992. С. 83-101.
27. Львов А. Н. Существующие ныне и желательные в будущем меры охранения и разработки вещественных и письменных памятников, сосредоточенных в духовном ведомстве // Церковные ведомости. 1900. № 30 (неоф.). С. 1188-1203.
28. Михеева И. В. Правотворческая деятельность Министерства внутренних дел Российской империи по охране памятников истории и культуры в XIX — начале ХХ века. Н. Новгород: Растр-НН, 2009. 156 с.
29. Мусин А. Е. Вопиющие камни. Русская церковь и культурное наследие России на рубеже тысячелетий. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. 376 с.
30. Покровский Н. В. О мерах к сохранению памятников церковной старины // Христианское чтение. 1906. №4. С. 471-498.
31. Разгон А. М. Охрана исторических памятников в дореволюционной России (18611917) // Труды научно-исследовательского института музееведения. Вып. 1: История музейного дела в СССР: Сборник статей. М.: Гос. изд-во культ.-просвет. литературы, 1957. С. 73-128.
32. Серых Д. В. Всероссийские Археологические съезды как форма организации отечественной археологической науки во второй половине XIX — начале XX вв. Казань: Отечество, 2014. 188 с.
33. Соболевский А. И. По поводу думского законопроекта о мерах к охранению памятников древности // Церковные ведомости. 1912. № 23 (неоф.). С. 943-947.
34. Флоринский М. Ф. Основные законы 1906 г. и церковное управление в России в период третьеиюньской монархии // Вестник ЛГУ. 1980. Вып. 4. № 20. С. 21-26.
35. Формозов А. А. Очерки по истории русской археологии. М.: Изд-во АН СССР, 1961. 128 с.
36. Формозов А. А. Русское общество и охрана памятников культуры. М.: Советская Россия, 1990. 112 с.
37. Шалюгин М. С. Государственно-правовая охрана историко-культурного наследия в дореволюционной России: автореф. дисс. ... канд. юр. наук. Н. Новгород., 2005. 32 с.
