CC BY
84
УДК 93/94 (470.64) DOI: 10.17748/2075-9908.2015.7.5/1.116-120
ГЕДГАФОВА Карина Анатольевна, GEDGAFOVA Karma Anatolievna,
соискатель степени кандидата исторических наук Applicant for a Doctoral Degree in History
МАМСИРОВ Хамитби Борисович доктор исторических наук, профессор кафедры «Истории России».
ОСОБЕННОСТИ ТРАНСФОРМАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОГО ОБЩЕСТВА в 1920-1930-е гг.
В современный период общественность волнует вопрос: откуда берет корни социальная практика неформальных социальных связей на Северном Кавказе, в частности в Кабардино-Балкарии, порождающая экономические пороки (коррупция, теневая экономика и т.д.), религиозный экстремизм и другие институциональные проблемы? Причины этих деструктивных явлений обусловлены не только неудачами модернизации 90-х гг. XX в., сопровождавшиеся на Северном Кавказе процессами деиндустриализации и архаизации социальных отношений, но и конкретной практикой советских преобразований 1920-1930-х гг., отличавшиеся кардинальной перестройкой социальной структуры общества в форсированных условиях, насильственным путем. В связи с этим актуальным является исследование особенностей трансформации социальной структуры кабардинского и балкарского обществ в условиях советской модернизации в 1920 - 1930-е гг.
Ключевые слова: социальная структура; трансформация; «конструирование»; кабардинское и балкарское общества; социальный статус; социальное происхождение; дворяне; крестьяне; «социально-чуждые элементы»; «кулацко-мульский элемент»; «кулак»; коллективизация; раскулачивание; лишение избирательных прав; репрессии; неформальные социальные связи.
MAMSIROV Hamitbi Borisovich Doctor of Historical Sciences, Professor at the Chair of
Russian History
PARTICULARS OF THE MAKING OF THE SOCIETAL FRAMEWORK IN THE KABARDIAN-AND-BALKAR COMMUNITIES WITHIN THE PERIOD OF THE 1920-IES TO 1930-IES
The paper considered an issue that gave rise to discussions in public, namely: what the shadowed social networking practices in the Northern Caucasus have been rooted in (in particular, in Kabardian - Balkaria), having triggered both the economic offences (as corruption, shadow economy etc.) and the religious extremism as well, and other institutional troubles? The factors having entailed these destructive phenomena were not caused by failures only in modernizing the country in the 1990-ies, being accompanied by the trends to de-industrialize national economy at the Northern Caucasus and to archaize social relations, but also by a specific practice of Soviet-like social reshaping in the 1920-ies to 1930-ies, being remarkable for the revolutionary reshaping of the local community1 framework in a drastically changed environment, in a violent way.
Studies in specifics of reshaping the social framework within the Kabardian and Balkar communities occurred in the course of Soviet modernizing in the 1920-ies to 1930-ies thereby turned to be of a specific interest nowadays.
Key words: societal framework; making; « projecting»; Kabardian and Balkar communities; social standing; social background; noblemen; peasants; «society alien element»; «kulak-&-mullah element»; «kulak»; collectivization (socialization of the means of production); dispossession of the kulaks; disfranchisement; repressions; informal (shadowed) social bonds.
ВВЕДЕНИЕ
В настоящей статье исследуются национально-региональные особенности процесса «конструирования» большевиками в 1920-1930-е гг. социалистической модели структуры общества посредством кампаний по выселению бывших землевладельцев из числа князей и дворян, лишению избирательных прав «антисоветских элементов», выявлению, ограничению и ликвидации кулачества, репрессий и т.д. Использованные в материале источники, большинство из которых впервые вводятся в научный оборот, демонстрируют характер и методы осуществления этих мероприятий в Кабардино-Балкарии, а также их социальные последствия.
Данная работа отличается абсолютной научной новизной, как по проблематике, так и концептуальному подходу исследования.
СОДЕРЖАНИЕ
Декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» 11 (24) ноября 1917г.[1] положил начало «конструированию» нового общества без эксплуататоров и эксплуатируемых по формуле «два класса + прослойка»: рабочий класс - колхозное крестьянство - народная интеллигенция».
Но в условиях Северного Кавказа, и в Кабардино-Балкарии в частности, при реализации этого проекта большевикам пришлось столкнуться с особенностями социального устройства этих обществ, сохранивших многие традиционные черты и после имперской модернизации.
Гражданская война (1918-1920) выявила всю сложность сословно-классовых взаимоотношений в кабардинском и балкарском обществах и существенно повлияла на планы большевиков по построению основ социалистического общества в регионе. Только после ее окончания начинается практическая реализация первых советских декретов.
Основная масса противников Советской власти в лице князей и дворян, опасаясь расправы со стороны большевиков, была вынуждена покинуть родину. Оставшиеся преследовались еще долгие годы после окончания Гражданской войны [2].
Секретный циркуляр ОГПУ, изданный в феврале 1923 г., определил репрессивный характер борьбы с неугодными власти категориями населения, в первую очередь «всеми бывшими представителями старой аристократии». В соответствии с декретом ВЦИК от 20 мая 1924 г. «О выселении бывших землевладельцев из числа князей и дворян», 23 июня 1926 г. Кабардино-Балкарская областная комиссия приняла решение о лишении 231 бывшего помещика прав на землепользование и проживание в принадлежавших им до революции хозяйствах с последующим выселением. Правда, через несколько месяцев 48 из них были реабилитированы [3].
Высылке подверглись и те дворяне, которые по состоянию своего экономического положения, наличию «усадьбы, движимого и недвижимого имущества» ничем не отличалась от простых крестьян. Тем не менее, необходимость репрессий против этой социальной категории власть оправдывала идеологической угрозой, возникающей при построении основ советского общества.
Следует отметить, что в начале 1920-х гг. сложился своеобразный политический лексикон терминов и понятий, маркирующий категории антисоветских людей по имущественному, социальному положению и другим признакам.
Их враждебная тональность и негативное звучание: «политически неблагонадежные», «сомнительные», «антисоветские», «порочные элементы», «классовые враги», «чуждые элементы», «деклассированный элемент», «кулаки», «подкулачники», «лишенцы» - говорят об идеологических пристрастиях и методах борьбы большевиков со своими оппонентами.
Развернутая в середине 1920-х гг. кампания по лишению избирательных прав всех «антисоветских», «чуждых», «порочных» элементов» являлась частью процесса «конструирования» социальной структуры общества по формуле «2+1».
В Кабардино-Балкарии избирательных прав лишались: 1) служители религиозного культа; 2) бывшие белогвардейцы; 3) торговцы; 4) ранее служившие в Красной армии, затем мобилизованные в Белую армию; 5) занимавшиеся и занимающиеся перепродажей скота; 6) использовавшие и использующие наемный труд [4].
Кампания по лишению избирательных прав в Кабардино-Балкарии носила плановый характер. «Избирательная комиссия действовала вполне правильно в вопросах лишения избирательных прав, цифра вполне удовлетворяет запросам и требованиям нашей инструкции», - докладывали местные партийцы [5].
По состоянию на 30 декабря 1926 г. доля «лишенцев» в возрасте старше 18 лет среди населения области достигла 3,7% [6], при сохранении тенденции их ежегодного увеличения.
Как свидетельствуют заявления «лишенцев», многие из них стали «невинными» жертвами доносительства, плановой чистки, проводимой по инициативе местной партийной ячейки. Наиболее юридически грамотные горцы, протестуя против лишения их избирательных прав и отмечая, что «согласно конституции РСФСР, лишаются права голоса признанные виновными по суду», требовали исключить их из списка «порочных элементов» [7].
Следующим этапом «зачистки» кабардинского и балкарского обществ от «чуждых элементов» стал переход от отдельных случаев к планомерному выявлению и вытеснению кулацких хозяйств.
К «кулакам», категории населения, получившей у большевиков самое широкое толкование, относили землевладельцев, торговцев, арендаторов, представителей сельской и торговой буржуазии. Даже служителей мусульманского культа, имевших в подавляющем большинстве своем крестьянское происхождение, причислили к этой категории, породив тем самым революционный новояз - «кулацко-мульский элемент» [8].
Такой подход породил тенденцию, при которой «раскулачиванию» в течение 1920-1930-х гг. подверглась значительная часть населения Кабардино-Балкарии вне зависимости от социального происхождения.
Первоначальный практический опыт борьбы с кулачеством стал основой для принятия Политбюро ЦК, ЦИК и СНК СССР постановлений «О ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» (30 января 1930 г.) и Северо-Кавказским крайисполкомом «О ликвидации в крае кулачества как класса» (10 февраля 1930 г.), что ознаменовал переход «от политики ограничения к политике уничтожения кулачества».
О том, что показатели по раскулачиванию, так же как и по лишению избирательных прав, были «заранее спланированными», свидетельствуют материалы бюро Кабардино-Балкарского обкома ВКП (б) за 1930 г.
Доля кулацких хозяйств в области составляла 1,9-3,3 % от общего числа крестьянских хозяйств, в зависимости от округа, что соответствовало заданным «цифрам» Политбюро ЦК ВКП (б) [9].
Несмотря на все карательные меры, «социально чуждые элементы» пытались активно адаптироваться к новому общественному устройству и занять в ней свою нишу. «Процесс интеграции детей "социально чуждых элементов" в социалистическое общество проходил также бо-
лезненно, как и адаптация самих "чуждых" к новым социально-экономическим и политическим условиям. На пути получения социального статуса служащего, рабочего, члена окружной или местной партийной ячейки [10] им приходилось преодолевать целый ряд «фильтров», выявлявших социальное происхождение любого человека.
Так, анкета, заполняемая при поступлении на службу, содержала перечень вопросов об имущественном и социальном положении претендента и его родителей до Октября 1917 г., исключавшая возможность скрыть свое социальное происхождение [11].
Несмотря на неприкрытую неприязнь руководства страны к «классовым врагам», в своих отчетах большевики Кабардино-Балкарии констатировали, что именно эти «неблагонадежные элементы» советского общества стараются во всем показать свою надежность.
В 1925 г. председатель Кабардино-Балкарского облисполкома Б.Э. Калмыков признавал неоспоримое превосходство бывших князей и дворян над крестьянами в желании получить образование, предприимчивости и адаптации к новым изменениям [12].
Со второй половины 1920-х гг. доступ в светскую или военную школу детям «социально-чуждых» был существенно ограничен, лишив их, таким образом, легитимных каналов интеграции в советское общество [13].
В таких условиях они вынужденно искали неправовые способы адаптации: меняли фамилию, фабриковали фальшивые справки о социальном положении в надежде скрыть свой «неблагонадежный» статус [14].
Вопреки требованиям партийной морали, многие члены партии, советов, председатели сельсоветов с безупречной биографией и крестьянским происхождением отдавали приоритет кровнородственным отношениям, земляческим, соседским связям, а также требованиям адата и, используя свое служебное положение, выдавали односельчанам, отнесенным к категории «социально-чуждых элементов», справки и документы, скрывающие их реальное социальное положение [15].
Властные структуры области были обеспокоены тем, что «во всех учреждениях существует кулацкое родство», и причины этих негативных тенденций они объясняли тем, что «сын кулака всегда будет держать руку кулака, а кулаки наши классовые враги». И в доказательство приводили вскрытые факты, к примеру, то, что «Баксанский окружной исполнительный комитет принял на должность секретаря сельсовета в с. Кызбурун сына кулака...» [16].
Учитывая данное обстоятельство, по инициативе сверху регулярно проводились «чистки» в партийных и советских учреждениях всех уровней, колхозах, совхозах, предприятиях с целью устранения «чуждых, примазавшихся кулацких, княжеских и мульских элементов».
Тем не менее, как свидетельствуют отчеты местных партийных организаций, большевики вплоть до середины 1930-х гг. не могли справиться с планом ликвидации неугодных слоев населения и «очистить» кабардинское и балкарское общества от «чуждых элементов» [17].
Так, Кабардино-Балкарский обком партии, который в середине 1930-х гг. официально заявил, что в автономии «произошло коренное изменение в соотношении классовых сил. в пользу социализма» [18], в 1937 г. признал факты наличия в кабардинских и балкарских селах «единоличных крестьянских хозяйств, имеющих нетрудовые доходы (доходы от скупки продажи, от найма рабочей силы), в том числе кулацкие хозяйства» [19].
Между тем по официальной статистике в структуре населения Кабардино-Балкарии на 1 января 1936 г. значились только служащие (в т.ч. интеллигенция), рабочие, колхозное крестьянство и крестьяне-единоличники.
Зная об этих реальных несоответствиях с официальной социальной структурой населения, советская власть начинает с новой силой «очищать» общество от «социально-чуждых». В 1937 г. чистки в Кабардино-Балкарии, как и в целом по всей стране, приобрели массовый характер.
Обвинение «в связи и дружбе с троцкистами и князьями» в 1937 г. было типичным и стандартным. Так, кабардинец Ы, будучи директором пепло-пемзового рудника в Кабардино-Балкарии, был обвинен в том, что всячески старался «протащить в среду чуждо-классовых элементов (кулаков, дворян и т.д.), в результате чего рудник был засорен этими элементами до 25%». Впоследствии выяснилось, что это не соответствовало правде, как и многие другие аналогичные случаи [20].
Ложно обвиненные и члены их семей длительное время ощущали бремя социально-правовых последствий обладателя клейма «врага советского народа». «С 1937 по 1956 г. члены нашей семьи и близкие родственники, отнесенные к категории "врагов народа", жили в холоде и голоде, не смогли получить полноценное образование», - вспоминает свидетельница тех лет [21].
Методика проведения переписи населения 1939 г. была нацелена на презентацию успехов политики индустриализации и коллективизации страны, а ее показатели, соответственно, с
одной стороны - на подробную фиксацию профессиональной структуры населения, а с другой стороны - на исключение любых данных о наличии «антисоветских элементов» в советском обществе.
Часть из них, например представители духовенства, была завуалирована под сенью категории «нетрудящихся». Никоим образом не были учтены репрессированные лица. В сравнении с данными переписи 1926 г. в l939 г. в Кабардино-Балкарии перечень учтенных категорий населения существенно сократился и включал только: рабочих города и села, служащих города и села, колхозников, кооперированных кустарей, некооперированных кустарей, крестьян-единоличников и нетрудящихся (в т.ч. иждивенцев нетрудящихся) [22].
Таким образом, репрессивная политика большевиков по вытеснению «классово чуждых элементов» больно затронула все социальные слои кабардино-балкарского общества и, лишив всякой альтернативы, способствовала их маргинализации.
По накалу социальных противоречий и классовой борьбы, особенно в части выявления «чуждых элементов» и раскулачивания, показатели Кабардино-Балкарии заметно превышали средние показатели по Северо-Кавказскому краю и стране в целом. В итоге, по подсчетам современных исследователей, почти 17% крестьянских хозяйств было раскулачено и 55 тыс. человек репрессировано [23].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Формально, согласно Конституции победившего социализма, было провозглашено о создании в стране нового общества с равноправными классами: рабочими и крестьянами и их прослойки в лице интеллигенции. Фактически же, несмотря на все усилия, правящая партия не смогла окончательно преодолеть силу традиций и полностью «зачистить» население Кабардино-Балкарии от «чуждых элементов».
Под лозунгом благих намерений, говоря образно, «вместе с водой выплеснули ребенка», и, уничтожив лучшие традиции, властные структуры стимулировали реанимацию неформальных социальных связей. Превратив не вписывающиеся в модель «2+1» категории населения в изгоев общества, лишив их всевозможных «социальных лифтов», власть неизбежно толкнула их к поиску внеправовых механизмов адаптации и вживания в советское общество, в официальной социально-профессиональной структуре которого места для них не было. Неформальные социальные связи, порожденные модернизацией 1920-1930-х гг., реанимировались в 1990-е гг. и приобрели новые формы, ставшие причиной многих институциональных проблем современности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Декреты Советской власти. Том I. 25 октября 1917 г. - 16 марта 1918 г. - М.: Политиздат, 1957. - С. 37-41,72.
2. Жанситов О.А. Противоправные действия советской власти в Кабарде и Балкарии в годы гражданской войны (1918-1920 гг.) // Информационно-аналитический бюллетень правозащитного центра КБР. Материалы научно-практической конференции «Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 1918-1930-е годы». - Нальчик, 11 мая 2007 г. - С. 5.
3. Управление центрального государственного архива Архивной службы Кабардино-Балкарской Республики (далее УЦГА АС КБР). Ф. Р-195. Оп. 1. Д. 14. Л. 199-201.
4. Там же. Ф. Р-288. Оп. 1. Д. 11. Л. 252.
5. Там же. Л. 17.
6. Управление центра документации новейшей истории Архивной службы Кабардино-Балкарской Республики (далее УЦДНИ АС КБР). Ф. 1. Оп. 1. Д. 108. Л.161.
7. УЦГА АС КБР. Р-288. Оп. 1. Д.12. Л. 180.
8. Там же. Д.11. Л. 37.
9. УЦДНИ АС КБР. Ф. 1. Оп. 1. Д. 43. Л. 143-146.
10. Там же. Д. 125. Л. 12.
11. УЦГА АС КБР. Ф. Р-6. Оп.1. Д. 226. Л. 33-33 об.
12. УЦДНИ АС КБР. Ф. 1. Оп. 1. Д. 125. Л. 13.
13. УЦГА АС КБР. Ф. Р-2. Оп.1. Д. 628. Л. 23.
14. Там же. Ф.Р-183. Оп. 4. Д. 98. Л. 6, 12.
15. Там же. Д. 90. Л. 245.
16. Там же. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 628. Л. 17.
17. Там же. Ф. Р-288. Оп. 1. Д. 12. Л. 354.
18. УЦДНИ АС КБР. Ф. 1. Оп. 1. Д. 115. Л. 8.
19. УЦГА АС КБР. Ф. Р.-8. Оп. 2. Д. 47. Л. 149; Там же. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 628. Л. 5.
20. Сарахов А. Ложное обвинение // Бюллетень Кабардино-Балкарского республиканского правозащитного центра «Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 1918-1930-х годах (статьи и документы)». - Нальчик, сентябрь 2011 г. Вып. 5. - С. 29.
21. Дышекова З. «...Справедливость восторжествовала...» // Бюллетень Кабардино-Балкарского республиканского правозащитного центра «Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 1918-1930-х годах (статьи и документы)». - Нальчик, сентябрь 2011 г. Вып.5. - С. 30.
22. Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги / Под ред. Ю.А. Полякова. - М.: Наука, 1992. -С. 158.
23. Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 1918-1930-х годах (Статьи и документы). - Нальчик, 2008. -С. 22, 26.
REFERENCES
1. Decrees of the Soviet government. Volume I. October 25, 1917 - March 16, 1918 [Dekrety Sovetskoy vlasti. Tom I. 25 oktyabrya 1917 g. - 16 marta 1918 g.]. Moscow, 1957, pp. 37-41, 72 [in Russ].
2. Zhansitov O.A. Illegal actions of the Soviet government in Kabarda and Balkaria during the Civil War (1918-1920) [Protivopravnye dejstvija sovetskoj vlasti v Kabarde i Balkarii v gody grazhdanskoj vojny (1918-1920 gg.) // Infor-matsionno-analiticheskiy byulleten' pravozashchitnogo tsentra KBR. Materialy nauchno-prakticheskoy konferentsii «Politicheskie repressii v Kabardino-Balkarii v 1918-1930-e gody»]. Nalchik, May 2007, p. 5 [in Russ].
3. Central State Archive Office of Kabardino-Balkar Archive Service [Upravlenie tsentral'nogo gosudarstvennogo arkhiva Arkhivnoy sluzhby Kabardino-Balkarskoy Respubliki (dalee UTsGA AS KBR)]. F. R-195. Op. 1. D. 14. L. 199-201.
4. Ibid [Tam zhe]. F. R-288. Op. 1. D. 11. L. 252.
5. Ibid [Tam zhe]. L. 17.
6. Modern History Documentation Center Office of Kabardino-Balkar Archive Service [Upravlenie tsentra dokumentatsii noveyshey istorii Arkhivnoy sluzhby Kabardino-Balkarskoy Respubliki (dalee UTsDNI AS KBR)]. F. 1. Op. 1. D. 108. L.161.
7. UTsGA AS KBR. F. R-288. Op. 1. D.12. L. 180.
8. Ibid [Tam zhe]. D.11. L. 37.
9. UTsDNI AS KBR. F. 1. Op. 1. D. 43. L. 143-146.
10. Ibid [Tam zhe]. D. 125. L. 12.
11. UTsGA AS KBR. F. R-6. Op.1. D. 226. L. 33-33 ob.
12. UTsDNI AS KBR. F. 1. Op. 1. D. 125. L. 13.
13. UTsGA AS KBR. F. R-2. Op. 1. D. 628. L. 23.
14. Ibid [Tam zhe]. F. R-183. Op. 4. D. 98. L. 6, 12.
15. Ibid [Tam zhe]. D. 90. L. 245.
16. Ibid [Tam zhe]. F. R-2. Op. 1. D. 628. L. 17.
17. Ibid [Tam zhe]. F. R-288. Op. 1. D. 12. L. 354.
18. UTsDNI AS KBR. F. 1. Op. 1. D. 115. L. 8.
19. UTsGA AS KBR. F. R.-8. Op. 2. D. 47. L. 149; Ibid [Tam zhe]. F. R-2. Op. 1. D. 628. L.5.
20. Sarakhov A. The False prosecution [Lozhnoe obvinenie // Byulleten' Kabardino-Balkarskogo respublikanskogo pravozashchitnogo tsentra «Politicheskie repressii v Kabardino-Balkarii v 1918-1930-kh godakh (stat'i i dokumenty)»]. Nalchik, September, 2011. Vyp.5, p. 29 [in Russ].
21. Dyshekova Z. «Justice has triumphed ...» [«...Spravedlivost' vostorzhestvovala...» // Byulleten' Kabardino-Balkarskogo respublikanskogo pravozashchitnogo tsentra «Politicheskie repressii v Kabardino-Balkarii v 1918-1930-kh godakh (stat'i i dokumenty)»]. Nalchik, September, 2011. Vyp.5, p. 30 [in Russ].
22. All Union Population Census in 1939. Main results [Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1939 goda. Osnovnye itogi]. Red. Yu.A. Polyakov. Moscow, 1992, p. 158 [in Russ].
23. Political repressions in Kabardino-Balkaria in 1918-1930 (Articles and documents) [Politicheskie repressii v Kabardi-no-Balkarii v 1918-1930-kh godakh (Stat'i i dokumenty)]. Nalchik, 2008, pp. 22, 26 [in Russ].
Информация об авторе
Гедгафова Карина Анатольевна, соискатель степени к.и.н., магистр истории, выпускница аспирантуры («Отечественная история») Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербеко-ва, Нальчик, (Кабардино-Балкария), Россия
karged@mail.ru
Мамсиров Хамитби Борисович, доктор исторических наук, профессор кафедры «Истории России». Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова,
Нальчик, (Кабардино-Балкария), Россия mamsirhb@mail.ru
Information about the author
Gedgafova Karina Anatolyevna, Applicant for a Doctoral Degree in History, Master of History, Graduating Senior of the Postgraduate Course (branch of study: Russian History), Kabardian-Balkar State University named after Kh.M. Ber-bekov, Nalchik city, (Kabardino-Balkarian), Russian Federation karged@mail.ru
Mamsirov Hamitbi Borisovich, Doctor of Historical Sciences, Professor at the Chair of Russian History, Kabardian-Balkar State University named after Kh.M. Berbekov, Nalchik city,
(Kabardino-Balkarian), Russian Federation mamsirhb@mail.ru
Получена: 25.05.2015 Received: 25.05.2015
