CC BY
62
8. Гриценко Н. П. Из истории экономических связей и дружбы чечено-ингушского народа с великим русским народом. Грозный, 1965.
9. Ахмадов Я. З. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке. Грозный, 1991.
10. Патракова В. Ф. Некоторые вопросы изучения торговой политики России на Северном Кавказе в первой половине XIX в. // Проблемы социально-экономической истории революционного движения на Дону и Северном Кавказе (XIX - нач. ХХ в.) / отв. ред. В. П. Крикунов. Ростов н/Д., 1992.
References
1. Zasedateleva L. B. Terskie kazaki [Terssk Cossaks]. M., 1974.
2. Abdulvahabova B. B. Rol' Kizljara v integracii chechens-kih obshhestv v jekonomicheskuju sistemu Rossii (vtoraja pol. XVIII - nachalo XIX veka) [The Role of Kizlyar in the Integration of Chechen Society in Russia's Economic System (the second half of XVIII - early XIX century)] // Materialy Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (25-28 sent. 2008 g.). Kizljar, 2008.
3. Gricenko N. P. Goroda Severo-Vostochnogo Kavkaza i proizvoditel'nye sily kraja. V - ceredina XIX veka. [Cities of the North-Eastern Caucasus and the Productive Forces of the Region. V- middle of the XIX century]. Rostov n/D., 1984.
Поступила в редакцию_
4. AKAK. T. 2. Tiflis, 1868.
5. Bronevskij S. Novejshie istoricheskie i geograficheskie izvestija o Kavkaze [Latest Historical and Geographical News about the Caucasus]. M., 1823.
6. Polnyj sbornik zakonov Rossijskoj imperii [The Complete Collection of the Laws of the Russian Empire]. T. 22. № 16194.
7. Ahmadov Sh. B. Chechnja i Ingushetija v XVIII - nachale XIX veka [Chechnya and Ingushetia in the XVIII century -Beginning of the XIX century]. Groznyj, 2002.
8. Gricenko N. P. Iz istorii jekonomicheskih svjazej i druzh-by checheno-ingushskogo naroda s velikim russkim narodom. [From the History of Economic Relations and Friendship of the Chechen-Ingush People with the Great Russian Nation]. Groznyj, 1965.
9. Ahmadov Ja. Z. Vzaimootnoshenija narodov Checheno-Ingushetii s Rossiej v XVIII veke [The Relationship of the Peoples of the Chechen-Ingushetia with Russia in the XVIII century]. Groznyj, 1991.
10. Patrakova V. F. Nekotorye voprosy izuchenija torgovoj politiki Rossii na Severnom Kavkaze v I pol. XIX v. [Some Problems of Studying Russia's Trade Policy in the North Caucasus in the first half of XIX century] // Problemy social'no-jekonomicheskoj istorii revoljucionnogo dvizhenija na Donu i Severnom Kavkaze (XIX - nach. HH v.) / otv. red. V. P. Krikunov. Rostov n/D., 1992.
_5 ноября 2014 г
УДК 29 (470.64)
ВЛАСТЬ И КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЕ МУСУЛЬМАНСКОЕ ДУХОВЕНСТВО В ПЕРИОД РОССИЙСКИХ ТРАНСФОРМАЦИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ
XIX - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА
© 2014 г. К. А. Гедгафова, Х. Б. Мамсиров
Гедгафова Карина Анатольевна -магистр истории,
Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х. М. Бербекова, ул. Чернышевского, 173, г. Нальчик, 360004. E-mail: karged@mail.ru.
Gedgafova Karina Anatolievna -Master of Russian History, Kabardino-Balkarian State University named after Kh. M. Berbekov, Chernyshevsky str., 173, Nalchik, 360004, Russia. E-mail: karged@mail.ru.
Мамсиров Хамитби Борисович -доктор исторических наук, профессор, кафедра «Истории России»,
Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х. М. Бербекова,
ул. Чернышевского, 173, г. Нальчик, 360004. E-mail: mamsirhb@mail.ru.
Mamsirov Hamitbi Borisovich -
PhD of Historical Science,
Professor of Russian History Department,
Kabardino-Balkarian State University
named after Kh. M. Berbekov,
Chernyshevsky str., 173, Nalchik, 360004, Russia.
E-mail: mamsirhb@mail.ru.
Рассматриваются особенности взаимоотношений власти и кабардино-балкарского мусульманского духовенства в условиях имперской и советской модели модернизаций. Исследуются процессы социальной мобильности, стратификации и трансформации социального статуса мусульманского духовенства, которое прошло драматический путь от союзника большевиков до его заклятого классового врага. В наши дни это отозвалось всплесками религиозного экстремизма, терроризма и других видов деструктивных явлений.
Ключевые слова: мусульманское духовенство, имперская власть, советская власть, социальная структура, социальная группа, общественный статус, трансформация.
In the article the peculiarities of the relations between the authorities and the Kabardino-Balkar Muslim clergy under imperial and Soviet models of modernization are considered. The processes of social mobility, stratification and transformation of the social status of the Muslim clergy social group are also analyzed in the work.
Keywords: muslim clergy, imperial government, soviet government, social structure, social group, status, transformation.
Активизация в постсоветский период геополитических интересов мировых держав и региональных групп на Северном Кавказе превратила его в эпицентр сложнейших событий и процессов и стимулировала усиление сепаратизма и международного терроризма.
Об опасности этих вызовов свидетельствуют события 13-14 октября 2005 г. в Нальчике, показавшие, как деструктивные силы через миссионеров псевдорелигиозных учений, активировав «исламский фактор», смогли «раскачать лодку» и превратить самый стабильный регион на Северном Кавказе в еще одну «горячую точку».
Многие институциональные причины сложившейся ситуации обусловлены издержками конфессиональной политики Российского государства 1860-1930-х гг., что актуализирует необходимость исторического анализа данной проблемы.
После окончания Кавказской войны в 60-70-е гг. XIX в., несмотря на масштабы мухаджирства, царская администрация опасалась авторитета и влияния мусульманского духовенства на население [1].
Православие было официальной идеологией, но самодержавие терпимо относилось к исламу как религии, так как экономические и политические интересы заставили власть учитывать этноконфессиональную и образовательную ситуацию исламских регионов.
Власть, помня о роли мусульманского духовенства в освободительной борьбе горцев, пыталась «дисциплинировать» жизнь мусульман региона, «встроить» мусульманскую духовную элиту в систему официальных институтов империи в центре и на местах [2, с. 251].
Наместник царя на Кавказе великий князь Михаил Николаевич (1862-1881 гг.) легализует большую часть мусульманской духовной элиты Северного Кавказа, включая судей-кади, младших и старших эфенди, имамов мечетей, муэдзинов и преподавателей школ (муда-рис), которые получили легальный статус «мусульманского духовенства» [2, с. 258].
Эта социальная ниша быстро заполняется кабардинскими узденями 3-4-й степени, не признанными царской администрацией дворянами, а также крестьянами, получившими духовное образование и возможность продвинуться вверх по социальной лестнице. Но внесословный характер мусульманского духовенства [3], не исключал его внутренней дифференциации. Так, должности эфенди и мулл занимались преимущественно крестьянами, а кадий в силу высокого духовного об-
разовательного ценза для этой должности - дворянами [4, л. 56].
Вступлению кандидатов в духовную должность предшествовали проверка на лояльность к власти, профессиональная пригодность и наличие поддержки населения в период их избрания. Так, кади - шариатские судьи, члены горского суда - проходили выборы на Съезде доверенных сельских обществ Кабарды и Бал-карии. Сельские эфенди - настоятели мечетей и квартальные муллы избирались на сельских сходах [5-7].
Важным этапом являлись испытания на знание Корана и Сунны. Будущие эфенди должны были получить свидетельство народного кадия об уровне знаний и образе жизни, позволяющие им занять эту должность [8]. Претендента на должность мулл экзаменовали в горском словесном суде по программе наместника царя на Кавказе, утвержденной в 1876 г. [6, с. 28-30; 7, с. 144].
Последней инстанцией, утверждавшей кандидатов на все духовные должности, являлось начальство Терской области. И только после этого кади могли судить на основе Корана и Сунны, контролировать духовенство и принимать экзамены у кандидатов на духовные должности, а сельские эфенди и муллы - регулировать все религиозные дела жителей аула [6, с. 87].
«Положение об аульных обществах в горском населении Кубанской и Терской областей и их общественном управлении» 1868 г. определило и укрепило общественный и социальный статус мусульманского духовенства в органах сельского управления. Они приводили к присяге должностных лиц, утверждали общественные приговоры и решения судов, вели записи актов гражданского состояния и т. д.
Мусульманское духовенство освобождалось от всех повинностей, налогов и военной службы [7, с. 143]. При этом их труд в основном оплачивался местным населением, в отличие от большинства других регионов страны, где их коллегам назначали определенный государственный оклад [9, с. 285].
Из посемейных списков сел Нальчикского округа видно, что оно являлось социальной прослойкой, а не сословием [8, с. 54]. Духовное звание не передавалось по наследству, а присуждалось при наличии духовного образования. Принцип выборности мусульманской духовной элиты на Северном Кавказе позволял имперским властям манипулировать «мусульманским духовенством».
Таким образом, в конце XIX - начале XX в. в Терской области и Нальчикском округе сформировался низовой уровень имперской мусульманской администрации [2, с. 258]. Для наиболее полного контроля над этой социальной группой населения в 1893 г. при главном начальнике Кавказского военного округа было внесено предложение ввести должность чиновника для особых поручений по делам мусульманского духовенства [9, с. 283-302].
Император Николай II особое внимание уделял продвижению России на Восток, что вызывало противодействие Великобритании, пытавшейся настроить мусульман против России. В беседе с военным министром А.Н. Куропаткиным в 1897 г. Николай II высказал твердое убеждение, что ни в коем случае нельзя идти против мусульман: «Мы с ними лучше ладим». Поэтому он всегда чутко относился к религиозным нуждам мусульман. В царской православной России все дети мусульман были обязаны посещать мусульманские школы и медресе, где получали начальное и среднее образование [10, с. 175, 177].
Это открывало новые возможности для крестьян повысить социальный статус и стимулировало в конце XIX - начале XX в. рост сети духовных школ в Нальчикском округе. Мечети и школы открывались и содержались за счет обществ, но с разрешения командования Кавказским военным округом [9, с. 285].
В Нальчикском округе сеть арабских духовных школ выросла с 16 в 1895 г. до 97 в 1915 г., количество учащихся возросло соответственно с 299 до 1354 [11, 12]. Учащихся медресе и мектебе было больше, чем в министерских сельских начальных школах [13, с. 289], так как светское образование оставалось привилегией элиты.
В результате увеличился удельный вес мусульманского духовенства в социальной структуре кабардинского и балкарского общества, достигнув в начале XX в. 2,5-3 % [4]. Это почти в 2 раза превышало удельный вес православного духовенства в социальной структуре Российского общества, и усиливало влияние мусульманского духовенства округа. Если в 1876 г. каждый из них обслуживал 450 чел., то в 1910 г. - 350 чел. [14, 15].
В целом российская конфессиональная политика к началу XX в. применительно к Нальчикскому округу своих целей достигла. Был определен их правовой статус в кабардинском и балкарском обществах и установлен государственный контроль за деятельностью мусульманского духовенства. Оно конструктивно сотрудничало с кавказской администрацией и, предупреждая конфронтацию населения с властью, устраивало ее как проводника государственной идеологии.
Наместник царя на Кавказе великий князь Николай Николаевич в докладе о политическом положении на Кавказе в сентябре 1916 г. уверял императора Николая II в прочной связи мусульман Кавказа с Россией,
ссылаясь на вполне лояльное их отношение к событиям текущей войны [16].
Действительно, с началом Первой мировой войны большинство мусульманского духовенства страны призывало мусульман сражаться до последней капли крови за Царя и Родину, невзирая на то, что против России выступила Османская империя. Царь выразил благодарность кабардинскому и балкарскому народам, инициаторам создания Кабардинского конного полка [10, с. 184-185], положившего начало формированию легендарной Кавказской конной («Дикой») дивизии. Общеизвестна роль полковых мулл в поддержании боеготовности этого уникального соединения русской армии. Дивизия и некоторые ее полки, в том числе Кабардинский конный, своими подвигами заслужили право получить Георгиевские штандарты. И только Февральская революция помешала этому. Конники дивизии были до конца верны присяге, и в ее истории нет ни единого случая дезертирства [17].
Революционные события 1917 г. внесли в процессы культурной интеграции северокавказских народов в состав России новые вызовы и идеологию. Целью большевиков являлось бесклассовое атеистическое общество. Религия же как источник формирования ценностных ориентиров общества претендовала на роль регулятора социальных отношений. Большевизм как идеология и социокультурная система добивался того же, и потому не мог терпеть многоопытного конкурента. С ним большевики шли на сотрудничество только в опасный период Гражданской войны, привлекая мусульман «Декларацией прав народов России» от 15.11.1917 г. и обращением «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» от 03.12.1917 г.
Посулы об отмене национальных и религиозных ограничений, сохранении обычаев и культуры мусульман, и особенно тезис «о совместимости коммунизма и шариата», помогли большевикам заключить союз с лидером местного мусульманского духовенства Н. Катхановым. Возглавляемая им «Шариатская колонна» под лозунгом «За советскую власть, за шариат!» [18] способствовала установлению советской власти в Нальчикском округе.
ЦК РКП (б) в знак преданности «революции в опаснейшие моменты» позволил в 1921 г. принимать лидеров кабардинского и балкарского духовенства в партию [19]. Н. Катханов, З. Мидов, А. Гемуев, М. Энеев получили ответственные посты в управлении национальной автономией. Но по мере укрепления советской власти союз с «советскими шариатистами» утрачивает свою актуальность.
Блеф деклараций большевиков и их настойчивость в строительстве России как государства светского, в котором религия отделена от государства, проявились в первых советских декретах: 11 (24) ноября 1917 г. «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», 16 (29) декабря 1917 г. «О расторжении брака» и 18
(31) декабря 1917 г. «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» [20, 21]. Они лишили служителей культа традиционного статуса в обществе и перспективы дальнейшей профессиональной деятель-ности.
Большевики, фанаты европоцентристского взгляда о пути развития мира вообще, России и ислама в её пределах в частности, считали, что Восток должен скорее приобщиться к мировой западной цивилизации [22].
В период нэпа центр использует все рычаги по подрыву идеологического влияния, материальной базы и социальных функций мусульманского духовенства. Декрет СНК РСФСР от 20.01.1918 г. «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», отделив школу от церкви, ущемил интересы мусульманского духовенства и верующих, так как национальной светской системы образования у кавказских горцев не было. К тому же уже в мае 1918 г. СНК РСФСР предписал передать все учебные заведения Наркомпросу РСФСР [20, 23], включая мусульманские мектебе и медресе, которых до революции насчитывалось в России около 11 тыс.
Госкомиссия по народному образованию26.09.1918г. даёт указание о приведении программ мусульманских школ в соответствие с концепцией большевиков о единой трудовой школе [24]. Фактически это означало ликвидацию религиозных школ, несовместимых со светской школой [25, с. 222].
2 июня 1925 г. НКВД и НКП РСФСР ввели в действие секретную инструкцию «О преподавании мусульманского вероучения» [26], которая, не решив главного вопроса: охвата светской школой всех детей школьного возраста, запретила преподавание в религиозных школах общеобразовательных предметов [27].
В 1925 г. Восточный отдел ОГПУ докладывал Ф. Дзержинскому, что «мусульманское духовенство является решающей силой на Северном Кавказе. Лишение его общегражданских прав не позволяет приспосабливаться к новым общественным отношениям, и оно вынуждено вести с нами борьбу не на жизнь, а на смерть» [28].
II краевая конференция по вопросам культуры и просвещения горских народов в июне 1925 г. поставила задачу борьбы с арабскими школами среди горцев - в регионе было 1644 мечетей и медресе и 223 арабские школы [29].
11 января 1927 г. коллегия Наркомпроса РСФСР, неудовлетворенная «строгой корректировкой» мусульманских школ на Кавказе, призвала в отношении их применить «меры решительной репрессии», разрешив посещать ее только детям с 14 лет и окончившим 4-летний курс советской школы [30].
Но горцы предпочитали обучать своих детей в медресе, опасаясь, что в светской школе они «окончательно утратят традиции и станут безбожниками» [31]. С
началом коллективизации и введением всеобуча власть уже перестала церемониться. В Кабардино-Балкарии все медресе и начальные арабские школы были закрыты, что полностью разрушило сеть религиозного образования [32, 33].
Политика атеизма большевиков имела и экономическую подоплеку. Так, сумма закята, собранная в КБАО в 1925/1926 г., составила 270 тыс. р., а в 1926/1927 г. -400 тыс. р., соответствовала размеру сельхозналога [34], что явно не устраивало краевое и областное руководство. Но эти данные красноречиво показывают: отношение населения к советским органам несопоставимо с отношением его к духовенству.
Национальная комиссия и бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП в 1927-1928 гг. предприняли новые шаги по экономическому подавлению конкурента [35], постановив «возможным сохранить "закят"», но с передачей в ККОВ для «оказания помощи горской бедноте». И с 1927 г. уже все шариатские сборы в КБАО на 100 % поступали в фонды ККОВ.
В середине 20-х гг. советская власть укрепилась, и уже не нуждаясь в лояльности духовных авторитетов, готовилась к решительной борьбе с недавними союзниками. ОГПУ установило слежку за Н. Катха-новым и всеми «шариатистами», забыв их заслуги перед советской властью [25, с. 62-63]. В нарушение собственных деклараций власть упраздняет шариатские суды [33, с. 118], вводит социальные ограничения и лишает духовенство избирательных прав, облагает его непомерным налогом за профессиональную деятельность [36].
Председатель Кабардино-Балкарского облисполкома Б. Э. Калмыков 22.07.1925 г. официально заявил о наличии плана борьбы против мусульманского духовенства области [37].
С августа 1927 г. ОГПУ и НКВД с санкции ЦК ВКП(б) резко ограничивают деятельность мусульманского духовенства и начинают применять против него репрессии [38, 39].
В октябре 1928 г. по сведениям ОГПУ в Кабардино-Балкарии осталось 307 служителей мусульманского культа, из которых 153 уже отказались от своей деятельности [3, л. 56, 93; 40-42].
Обыденным явлением становятся расстрелы и высылка духовных лиц и ученых-арабистов. Первыми жертвами стали недавние союзники «шариатисты»: Назыр Катханов и многие его последователи, как «предатели, попутчики, контрреволюционеры, знаменосцы кулацко-мулльской идеологии [43-47]. Но ЦК недоволен, и в январе 1929 г. требует дальнейшего усиления «репрессивных мер против контрреволюционной части мусульманского духовенства» [48], считая, что мусульманское духовенство по-прежнему неотъемлемо от жизни крестьян, сохраняет влияние и защищается им [39, с. 197].
Действительно, причиной Баксанских (1928 г.), Верхнекурпских (1929 г.), Чегемских (1930 г.) восстаний бедноты и середняков являлись не только издержки принудительной коллективизации, но и агрессивная кампания по закрытию мечетей, школ-медресе, репрессии мусульманского духовенства [49, 50]. По официальным данным в результате карательных мер 88 кабардинских и балкарских мусульманских священнослужителей были репрессированы [44].
Усилия партийных и советских организаций по созданию в областном и окружном центрах ячеек Союза воинствующих безбожников, увеличению антирелигиозной литературы на национальных языках, показы антиисламских фильмов, курсы по подготовке профессиональных антирелигиозных работников [51, 52] с целью культивирования идей атеизма были тщетными.
Контрмеры большевиков против «соблюдения поста и предрассудков» [53] оказались малоэффективными. О слабости форпостов советской власти говорят поступки «курсантов Мало-Кабардинской сельскохозяйственной школы», «бойцов воинских частей в Нальчике и милиционеров окружной милиции, самовольно уехавших по домам для празднования окончания уразы в 1930 г. [54, 55].
Меры административного давления дали прямо противоположный результат: не уничтожение, а усиление религиозности, загоняя и мулл, и проблему в подполье. Население по мере сил их защищало.
Методами принуждения большевики смогли сформировать желаемый внешний облик атеизма в Кабардино-Балкарии. Если по переписи 1926 г. мусульманское духовенство входило в категорию «лиц свободных профессий», то в 1939 г. их вообще исключили из состава занятого населения и отнесли к категории «нетрудящихся» [56].
Таким образом, при сравнительном анализе имперской и большевистской практики конфессиональной политики в первом случае очевидны гораздо более гуманные методы по отношению к мусульманскому духовенству. Реальные механизмы его ротации и интеграции в социальную структуру российского общества нашли понимание и поддержку горцев Нальчикского округа.
При советской власти меняется положение в идеологической сфере и конфессиональной политике. Кабардинское и балкарское мусульманское духовенство, преимущественно крестьянского происхождения, прошло драматичный путь от союзника большевиков до его заклятого классового врага.
Меры экономического и политического давления, культурной изоляции, репрессий привели к ликвидации мусульманского духовенства в официальной социально-профессиональной структуре кабардинского и балкарского обществ. Духовные служащие могли заниматься культом только подпольно.
Политика воинствующего атеизма, «санация» религиозного сознания народов КБР оказалась миной замедленного действия, и отозвалась в наши дни бумерангом эксцессов религиозного экстремизма, терроризма и других видов деструктивных явлений.
Литература
1. Центральный государственный архив Республики Северная Осетия-Алания (далее ЦГА РСО-А). Ф. 12. Оп. 8. Д. 401. Л. 1-2.
2. Северный Кавказ в составе Российской империи. М., 2007.
3. Управление Центрального государственного архива архивной службы Кабардино-Балкарской Республики (далее УЦГА АС КБР). Ф.И.-26. Оп. 1. Д. 10. Л. 14-14об.
4. Там же. Ф.Р-195. Оп. 1. Д. 16. Л. 56.
5. Там же. Ф.И-6. Оп. 1. Д. 526. Л. 19.
6. Светское государство, мусульманское и традиционное право на Северном Кавказе. М., 2012.
7. Бичиева И. С. Балкарская духовная интеллигенция в конце XIX - начале XX в.: генезис, структура религиозного мировоззрения и основные направления социальной активности // Архивы и общество. 2007. № 2.
8. Посемейные списки населенных пунктов Нальчикского округа 1886 г.: в 4 т. Т. 1. Нальчик, 1999.
9. Рыбаков Г. Устройство и нужды управления духовными делами мусульман в России. СПб., 1917 // Ислам в Российской империи. Законодательные акты, описание, статистика / сост. Д.Ю. Арапов. М., 2001.
10. Мультатули П. В. Император Николай II и мусульмане // Проблемы национальной стратегии. 2013. № 4.
11. УЦГА АС КБР. Ф. И-6. Оп. 2. Д. 11. Л. 126.
12. Там же. Д. 933. Л. 9-15.
13. Кумыков Т. Х. Мусульманское просветительское движение в конце XIX-XX в. // Общественная мысль и просвещение адыгов и балкаро-карачаевцев в XIX - начале XX в. Нальчик, 2002.
14. УЦГА АС КБР. Ф. И-51. Оп. 1. Д. 8. Л. 5, 12, 35, 37, 56.
15. Там же. Ф. И-6. Оп. 1. Д. 791. Л. 27 об.-28, 55.
16. Кавказ и Российская империя: проекты, идеи и реальность. Начало XIX - начало XX в. СПб., 2005. С. 549.
17. Опрышко О. Л. Кавказская конная дивизия.1914-1917: Возвращение из забвения. Нальчик, 2007. С. 5, 12, 13.
18. Жанситов О. А. Воспоминания Г.С. Русакова о революционной деятельности в Кабарде и Балкарии // Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 19181930-х годах (статьи и документы): бюл. Кабардино-Балкарского республ. правозащитного центра. Нальчик, 2011. Вып. 5. С. 22.
19. Известия ЦК РКП(б). 1921. № 33. С. 32-33. URL: http://istroriiarossii.narod.ru/oreligii.htm (дата обращения: 14.04.2011).
20. Декреты Советской власти. Т. I. 25 октября 1917 г. -16 марта 1918 г М., 1957.
21. Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока! URL: http://levoradikal.ru/archives/11393; http://xx-vek-istoria.narod.ru/libr/istochnik/vnpol/mus.html (дата обращения: 15.12.2013).
22. Ланда Ф. Г. Ислам в истории России. М., 1995. С. 189.
23. Декреты Советской власти. Т. 2. 17 марта - 10 июля 1918 г. М., 1959. С. 357-359.
24. Государственный архив Российской Федерации (далее ГАРФ). Ф. 2306. Оп. 2. Д. 101. Л. 102-104.
25. Мамсиров Х. Б. Модернизация культур народов Северного Кавказа в 20-е годы XX века. Нальчик, 2005.
26. ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 1. Д. 3421. Л. 72 об. - 89.
27. Там же. Ф. 393. Оп. 2. Д. 283. Л. 8-9.
28. Ростовский государственный архив социально-политической истории (далее РГАСПИ). Ф. 76. Оп. 3. Д. 353. Л. 36.
29. Центр документации новейший истории Ростовской области (далее ЦДНИРО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 47. Л. 110.
30. ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 812. Л. 1-4 об.
31. УЦГА АС КБР. Ф.Р-2. Оп. 1. Д. 628. Л. 3.
32. Малашенко А. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001. С. 41.
33. История Дона и Северного Кавказа (1917-2000) / отв. ред. А. В. Венков. Ростов н/Д; Нальчик, 2004. С. 122.
34. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 606. Л. 57.
35. Известия Северо-Кавказского крайкома ВКП (б). 1927. № 9 (19). С. 11.
36. Управление центра документации новейшей истории архивной службы Кабардино-Балкарской Республики (далее УЦДНИ АС КБР). Ф. 1. Оп. 1. Д. 25. Л. 14-15; Д. 88. Л. 31.
37. Кармов Р. К. Неопубликованные речи большевиков или скрытая правда времени // Архивы и общество. 2008. № 4. С. 300.
38. См.: ЦК РКП (б) - ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 1. 1918-1933 гг. М., 2005. С. 502.
39. Сулаев И. Х. Государство и мусульманское духовенство в Дагестане 1920-1930-х годов: из истории отношений // Отечественная история. 2007. № 6.
40. УЦГА АС КБР. Ф. Р. 195. Оп. 1. Д. 14. Л. 88.
41. Там же. Ф. Р.-3. Оп. 1. Д. 33. Л. 122, 122 об, 127, 128, 137 об.-129, 143-145, 147 -147об.
42. УЦДНИ АС КБР. Ф. 1. Оп. 1. Д. 88. Л. 31.
43. Катханов К. Н. Назыр: документальная повесть. М., 1997. С. 19.
44. Книга Памяти жертв политических репрессий. Кабар-дино-Балкария.1920-1941. Нальчик, 2009; УЦДНИ АС КБР. Ф. 1. Оп. 1. Д. 115. Л. 46-47.
45. Налоев З. М. Диктатура и писатели // Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 1918-1930-е гг. : бюл. Кабардино-Балкарского республиканского правозащитного центра. Нальчик, 2007. Вып. 1. С. 22.
46. Лекапшиев Т-Х. Адам Дымов. Жизнь и судьба // Баксан. 2007. 23 июля. С. 2.
47. УЦГА АС КБР. Ф. Р-183. Оп. 3. Д. 172. Л. 187.
48. Там же. Ф. Р.-2. Оп. 1. Д. 703. Л. 6.
49. Мамсиров Х. Б. Предпосылки радикализации ислама в Кабардино-Балкарии в 20-30-е гг. XX в. // Вестник КБГУ Серия Гуманитарные науки. Вып. 12. Нальчик, 2008. С. 48.
50. Айшаев О. О. Крестьянские восстания на Северном Кавказе в период коллективизации сельского хозяйства // Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 19181930-х годах (Статьи и документы). Нальчик, 2011. Вып. 5. С. 15-16.
51. УЦГА АС КБР. Ф.Р-6. Оп. 1. Д. 419. Л. 2-3.
52. УЦДНИ АС КБР. Ф. 1. Оп. 1. Д. 100. Л. 97,98.
53. УЦГА АС КБР. Ф.Р.-195. Оп. 1. Д. 16. Л. 37.
54. Там же. Ф.Р-2. Оп. 1. Д. 703. Л. 12.
55. Там же. Ф. 73. Оп. 1. Д. 4. Л. 11.
56. Жиромская В. Б., Киселев И. Н., Поляков Ю. А. Полвека молчания (Всесоюзная перепись населения 1937 г.) // Со-цис. 1990. № 6. С. 7.
References
1. Tsentralnyiy gosudarstvennyiy arhiv Respubliki Sevemaya Osetiya-Alaniya [Central State Archive of the Republic of North Ossetia-Alania] (TsGA RSO-A.). F.12 Op. 8. D. 401. L. 1-2.
2. Severnyiy Kavkaz v sostave Rossiyskoy imperii [North Caucasus in the Russian Empire]. M., 2007.
3. Upravlenie tsentralnogo gosudarstvennogo arhiva Arhivnoy sluzhbyi Kabardino-Balkarskoy Respubliki [Headquarter of the Central State Archive Archival Service of the Republic of Kabardino-Balkaria] (dalee UTsGA AS KBR). F.I.-26. Op.1. D.10. L.14-14ob.
4. Tam zhe. F.R-195. Op.1. D.16. L.56.
5. Tam zhe. F. I-6. Op.1. D.526. L.19.
6. Svetskoe gosudarstvo, musulmanskoe i traditsionnoe pravo na Severnom Kavkaze [Secular State, Muslim and Customary Law in the North Caucasus]. M., 2012. S. 28-30.
7. Bichieva I. S. Balkarskaya duhovnaya intelligentsiya v kontse XIX - nachale XX v.: genezis, struktura religioznogo mirovozzreniya i osnovnyie napravleniya sotsialnoy aktivnosti [Balkar Spiritual Intellectuals in the late XIX - early XX century: Genesis, Structure Religious Outlook and the Basic Directions of Social Activity] // Arhivyi i obschestvo. 2007. №2. S.144.
8. Posemeynyie spiski naselennyih punktov Nalchikskogo okruga 1886 g. [Family Based Lists of Settlements of Nalchik District 1886]: v 4 t. T. 1. Nalchik, 1999. S. 54.
9. Ryibakov G. Ustroystvo i nuzhdyi upravleniya duhovnyimi delami musulman v Rossii [The Apparatus and Needs of Spiritual Affairs Management of Muslims in Russia]. SPb., 1917 // Islam v Rossiyskoy imperii. Zakonodatelnyie aktyi, opisanie, statistika / sost. D.Yu. Arapov. M, 2001. S. 285.
10. Multatuli P. V. Imperator Nikolay II i musulmane [Emperor Nicholas II and Muslims] // Problemyi natsionalnoy strategii. 2013. № 4. S.175, 177.
11. UTsGA AS KBR. F. I-6. Op. 2. D. 11. L.126.
12. Tam zhe. D. 933. L. 9-15.
13. Kumyikov T. H. Musulmanskoe prosvetitelskoe dvizhenie v kontse XIX-XX v. [Muslim Educational Movement in the late XIX-XX] // Obschestvennaya myisl i prosveschenie adyigov i balkaro-karachaevtsev v XIX-nachale XX v. Nalchik, 2002.
14. UTsGA AS KBR. F. I-51. Op. 1. D. 8. L. 5, 12, 35, 37, 56.
15. Tam zhe. F. I-6. Op. 1. D. 791. L.27 ob.-28, 55.
16. Kavkaz i Rossiyskaya imperiya: proektyi, idei, i realnost. Nachalo XIX - nachalo XX v. [The Caucasus and the Russian Empire: Projects, Ideas and Reality. The beginning of XIX -beginning of XX century]. SPb., 2005. S. 549.
17. Opryishko O. L. Kavkazskaya konnaya diviziya.1914-1917: Vozvraschenie iz zabveniya [Caucasian Cavalry Division. 1914-1917: Return from Oblivion]. Nalchik, 2007. S. 5, 12, 13.
18. Zhansitov O. A. Vospominaniya G. S. Rusakova o revolyutsionnoy deyatelnosti v Kabarde i Balkarii // Politicheskie
repressii v Kabardino-Balkarii v 1918-1930-h godah (stati i dokumentyi) [Memories of G.S .Rusakov on the Revolutionary Activity in Kabarda and Balkaria // Political Repression in Kabardino-Balkaria in the 1918-1930-ies (articles and documents)]: Byul. Kabardino-Balkarskogo respublikanskogo pravozaschitnogo tsentra. Nalchik, 2011. Vyip. 5. S. 22.
19. Izvestiya TsK RKP(b) [News of the Central Committee of the CPSU (b)]. 1921. № 33. S. 32-33. URL: http://istrorijarossii. narod.ru/oreligii.htm (data obrascheniya: 14.04.2011).
20. Dekretyi Sovetskoy vlasti [Decrees of the Soviet Government]. T. I. 25 oktyabrya 1917 g. - 16 marta 1918 g. M., 1957.
21. Ko vsem trudyaschimsya musulmanam Rossii i Vostoka! [To All Working Muslims of Russia and the East!]. URL: http:// levoradikal.ru/archives/11393;http://xx-vek-istoria.narod.ru/libr/ istochnik/vnpol/mus.html (data obrascheniya: 15.12.2013).
22. Landa F. G. Islam v istorii Rossii [Islam in the History of Russia]. M., 1995. S. 189.
23. Dekretyi Sovetskoy vlasti. T. 2. 17 marta - 10 iyulya 1918 g. [Decrees of the Soviet Government. T. 2. March 17 - July 10, 1918]. M., 1959. S. 357-359.
24. Gosudarstvennyiy arhiv Rossiyskoy Federatsii [State Archive of the Russian Federation] (dalee GARF). F. 2306. Op. 2. D. 101. L. 102-104.
25. Mamsirov H. B. Modernizatsiya kultur narodov Sever-nogo Kavkaza v 20-e godyi XX veka [Modernization of the North Caucasus Peoples Cultures in the 20s of XX century]. Nalchik, S. 222.
26. GARF. F. 2306. Op. 1. D. 3421. L. 72 ob. - 89.
27. Tam zhe. F. 393. Op. 2. D. 283. L. 8-9.
28. Rossiyskiy gosudarstvennyiy arhiv sotsialno-politiches-koy istorii [Rostov State Archive of Socio-Political History] (RGASPI). F. 76. Op. 3. D. 353. L. 36.
29. Tsentr dokumentatsii noveyshey istorii Rostovskoy oblasti [Documentation Centre of the Latest History of the Rostov Region] (dalee: TsDNIRO). F. 1. Op. 1. D. 47. L.110.
30. GARF. F. 2306. Op. 69. D. 812. L. 1-4 ob.
31. UTsGA AS KBR. F.R-2. Op.1. D.628. L.3.
32. Malashenko A. Islamskie orientiryi Severnogo Kavkaza [Islamic Guidelines of the North Caucasus]. M., 2001. S. 41.
33. Istoriya Dona i Severnogo Kavkaza (1917-2000) [History of the Don Region and the North Caucasus (1917-2000)] / otv. red. A. V. Venkov. Rostov n/D; Nalchik, 2004. S. 122.
34. TsDNIRO. F. 7. Op. 1. D. 606. L. 57.
35. Izvestiya Severo-Kavkazskogo kraykoma VKP (b) [News of the North Caucasian Regional Committee of the CPSU (b)]. 1927. № 9 (19). S. 11.
36. Upravlenie tsentra dokumentatsii noveyshey istorii Arhivnoy sluzhbyi Kabardino-Balkarskoy Respubliki [Headqua-ter of the Recent History Documentation Center of Kabardino-Balkar Republic Archival Service] (dalee UTsDNI AS KBR). F. 1. Op. 1. D. 25. L. 14-15; D. 88. L. 31.
Поступила в редакцию_
37. Karmov R. K. Neopublikovannyie rechi bolshevikov ili skryitaya pravda vremeni [Unpublished Speeches of the Bolsheviks or Hidden Truth of the Time] // Arhivyi i obschestvo. 2008. № 4. S. 300.
38. Sm.: TsK RKP (b) - VKP (b) i natsionalnyiy vopros [Central Committee of RCP (b) - the CPSU (b) and the National Question]. Kn. 1. 1918-1933 gg. M., 2005. S. 502.
39. Sulaev I. H. Gosudarstvo i musulmanskoe duhovenstvo v Dagestane 1920-1930-h godov: iz istorii otnosheniy [The State and Muslim Clergy in Dagestan of 1920-1930: the History of Relations] // Otechestvennaya istoriya. 2007. № 6. S. 151.
40. UTsGA AS KBR. F. R.195. Op. 1. D. 14. L. 88.
41. Tam zhe. F. R. 3. Op. 1. D. 33. L. 122, 122 ob, 127, 128, 137 ob.-129, 143-145, 147 -147ob.
42. UTsDNI AS KBR. F. 1. Op.1. D. 88. L. 31.
43. Kathanov K. N. Nazyir: dokumentalnaya povest [Documentary Novel]. M., 1997. S. 19.
44. Kniga Pamyati zhertv politicheskih repressiy. Kabardino-Balkariya.1920-1941 [The Book of Memory of Political Repression Victims. Kabardino-Balkariya.1920-1941]. Nalchik, 2009; UTsDNI AS KBR. F.1. Op.1. D.115. L.46-47.
45. Naloev Z. M. Diktatura i pisateli // Politicheskie repressii v Kabardino-Balkarii v 1918-1930-e gg. [Dictatorship and Writers // Political Repression in Kabardino-Balkaria in the 1918-1930-ies]: Byul. Kabardino-Balkarskogo Respublikanskogo pravozaschitnogo tsentra Nalchik, 2007. Vyip. 1. S. 22
46. Lekapshiev T-H. Adam Dyimov. Zhizn i sudba [Adam Dymov. Life and Destiny] // Baksan. 2007. 23 iyulya. S. 2.
47. UTsGA AS KBR. F. R-183. Op. 3. D. 172. L. 187.
48. Tam zhe. F. R. 2. Op.1. D. 703. L. 6.
49. Mamsirov H. B. Predposyilki radikalizatsii islama v Kabardino-Balkarii v 20-30-e gg. XX v. [Preconditions of Islam Radicalization in Kabardino-Balkaria in the 20-30-ies. XX century] // Vestnik KBGU. Seriya Gumanitarnyie nauki. Vyip. 12. Nalchik, 2008. S. 48.
50. Ayshaev O. O. Krestyanskie vosstaniya na Severnom Kavkaze v period kollektivizatsii selskogo hozyaystva // Politi-cheskie repressii v Kabardino-Balkarii v 1918-1930-h godah (Stati i dokumentyi) [Peasant Uprisings in the North Caucasus during the Collectivization of Agriculture // Political Repression in Kabardino-Balkaria in the 1918-1930-ies (Articles and Documents)]. Nalchik, 2011. Vyip. 5. S. 15-16.
51. UTsGA AS KBR. F.R-6. Op.1. D. 419. L. 2-3.
52. UTsDNI AS KBR. F. 1. Op. 1. D. 100. L. 97, 98.
53. UTsGA AS KBR. F.R.-195. Op. 1. D. 16. L. 37.
54. Tam zhe. F.R-2. Op. 1. D. 703. L. 12.
55. Tam zhe. F.73. Op. 1. D. 4. L. 11.
56. Zhiromskaya V. B., Kiselev I. N., Polyakov Yu. A. Polveka molchaniya (Vsesoyuznaya perepis naseleniya 1937 g.) [Half a Century of Silence (census of 1937)] // Sotsis. 1990. № 6. S. 7.
13 ноября 2014 г
