CC BY
133
Петрянин А. В. Особенности современного религиозного экстремизма: законодательство и доктрина
А.В. Петрянин
Петрянин Алексей Владимирович — докторант кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: petryanin@mail.ru
Особенности современного религиозного экстремизма: законодательство и доктрина
В статье подвергаются анализу особенности и проблемы оценки активно развивающегося религиозного экстремизма и влияние изучаемого явления на экономическую безопасность России с учетом сформировавшихся подходов на законодательном и доктринальном уровнях.
In this paper are analyzed the characteristics and problems of evaluation of the actively developing religious extremism and the influence of the phenomenon on the economic security of Russia taking into account to shape the legislative and doctrinal levels.
Рассматривая религиозный экстремизм как разновидность изучаемого явления, хотелось бы отметить, что и на доктринальном, и на законодательном уровнях не существует единого подхода к понятию вышеуказанной разновидности. Хотя, например, Указ Президента РФ от 12 мая 2009 года № 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года»1 закрепляет, что «на обеспечение национальных интересов Российской Федерации негативное влияние будут оказывать... националистические настроения, ксенофобия, сепаратизм и насильственный экстремизм, в том числе под лозунгами религиозного радикализма».
Федеральный закон от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»2 также указывает на существование данной разновидности экстремизма. В частности, статья 1 Закона закрепляет, что к экстремистской деятельности относится деятельность, направленная на возбуждение «религиозной розни; пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его. религиозной. принадлежности или отношения к религии; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его. религиозной. принадлежности или отношения к религии и т. д.».
Обеспокоенность государства опасностью и развитием религиозного экстремизма указывает на необходимость изучения и выработки критериеобразующих признаков рассматриваемой разновидности экстремистских проявлений.
О необходимости изучения религиозного экстремизма также свидетельствует ежегодный рост конфликтов, основанных на межэтнической и меж-конфессиональной почве, а также проявления национальной, расовой и религиозной неприязни. По мнению С.В. Иванеева, всякая религиозная система как результат антагонистических социальных
условий в своем содержании имеет (и сохраняет) недружелюбное, а то и откровенно враждебное отношение к другим религиям. Это отношение, получая гипертрофированные формы, может экстраполироваться на целые сообщества, находящиеся вне данного религиозного культа3.
С нашей точки зрения, основной причиной и соответственно проблемой религиозного экстремизма является исключительность и абсолютность соответствующей религии, порождающей нетерпимость к оппонентам, являющимся представителями иных религий.
В многоконфессиональных обществах массовая религиозность граждан является потенциальным источником конфликта4. Учитывая многокон-фессиональность российского общества, стабильность межрелигиозных отношений имеет особое значение для безопасности России.
Осознавая вышеуказанное обстоятельство, государство на законодательном уровне взяло на себя право регулирования религиозных отношений через призму специально принятых для этого нормативно-правовых актов.
Во-первых, необходимо отметить Федеральный закон от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»5. В соответствии с ним религиозные объединения могут создаваться только в целях совместного исповедания и распространения веры. Однако деятельность религиозного объединения может быть приостановлена, религиозная организация ликвидирована, а деятельность религиозного объединения, не являющегося религиозной организацией, запрещена в порядке и по основаниям, предусмотренным Федеральным законом6. Вышеуказанная норма носит ссылочный характер и направляет нас к Федеральному закону от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», устанавливающему возможные кри-
терии религиозного экстремизма. В частности, данным законом запрещаются создание и деятельность религиозных объединений, их организаций, цели и действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности7. Это указывает на озабоченность государства существованием и угрозой религиозного экстремизма.
На законодательном уровне была предпринята попытка выработки самостоятельного закона «О противодействии пропаганде религиозного экстремизма в Российской Федерации»8. Автор данного проекта — депутат Государственной Думы РФ В.И. Зоркальцев.
Под экстремизмом в настоящем проекте понимается деятельность граждан, а также политических, общественных, религиозных и иных объединений и их членов, включая пропаганду, призывы идействия, направленные:
— на нарушение общественной безопасности и общественного порядка, подрыв безопасности государства;
— насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
— изменение светского характера государства, системы общегосударственного светского образования и замену норм законодательства Российской Федерации нормами религиозного права;
— создание вооруженных формирований;
— пропаганду войны, разжигание социальной, расовой, национальной или религиозной розни и нетерпимости, человеконенавистничества;
— пропаганду неравноправия и дискриминации граждан по признаку их расовой, национальной, религиозной или половой принадлежности;
— принуждение к разрушению семьи, ущемление прав семьи и ее членов;
— посягательство на личность, права и свободы граждан;
— нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их деятельностью возбуждающих, наркотических и психотропных средств, техник гипнотического воздействия, нелегальным использованием медицинских и фармакологических препаратов, совершением развратных и иных противоправных действий;
— использование насилия, шантажа, подкупа, ложных доносов, психологического давления, злонамеренных телефонных звонков, угрозы причинения вреда жизни, физическому и психическому здоровью, имуществу и иных противоправных действий;
— дачу заведомо ложных сведений в целях привлечения в данное объединение новых членов или удержание лиц, желающих выйти из данного объединения;
— склонение к развратным действиям, членовредительству, самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;
— воспрепятствование получению обязательного светского образования;
— воспрепятствование законной деятельности государственных органов и должностных лиц, а также признанных государством политических, общественных, религиозных и иных объединений, а равно призывы к незаконной ликвидации указанных объединений;
— побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действии9.
Определяя несостоятельность предлагаемой дефиниции, хотелось бы согласиться с мнением Р.М. Узденова, который отметил, что приведенное определение наталкивает на мысль о том, что авторы законопроекта решили подвести под понятие экстремизма вообще все противоправные деяния, запрещенные КоАП РФ и УК РФ. Так как в соответствии с указанной формулировкой к экстремистам совершенно обоснованно можно отнести: супруга, требующего развод у жены, и наоборот («принуждение к разрушению семьи»); независимо от мотивации любое лицо, совершившее любое из преступлений против личности («посягательство на личность, права и свободы граждан»); лиц, занимающихся проституцией («нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан») и т. д.10
Особого внимания на нормативном уровне заслуживает региональная нормативная база, направленная на борьбу с проявлениями религиозного экстремизма, распространенная в республиках Северного Кавказа. В частности, в Кабардино-Балкарской Республике принят Закон КБР «О запрете экстремистской религиозной деятельности и административной ответственности за правонарушения, связанные с осуществлением религиозной деятельности»11, в Республике Дагестан — Закон «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагес-тан»12. Вышеуказанные нормативно-правовые акты фиксируют на нормативном уровне правовые инструменты противодействия религиозному экстремизму на территории республик, закрепляют понятия экстремистской религиозной деятельности, а также ряд составов правонарушений, на основании которых религиозное объединение может быть ликвидировано или запрещено.
Ряд ученых в рамках религиозного экстремизма выделяют некоторые его разновидности, при этом придавая ему исключительно исламский оттенок. Необходимость обсуждения настоящей проблемы вытекает в первую очередь из того, что ислам как мировая религия занимает в настоящее время второе место в мире (после христианства) по числу своих приверженцев.
Одной из разновидностей религиозного экстремизма является ваххабитско-религиозный экстремизм. Специфической особенностью ваххабитско-религиозного экстремизма является вовлечение возможно большего числа верующих в образуе-
Петрянин А.В. Особенности современного религиозного экстремизма: законодательство и доктрина
Петрянин А.В. Особенности современного религиозного экстремизма: законодательство и доктрина
мую религиозную группу для дальнейшей ее идеологической эксплуатации и достижения искомого социокультурного кризиса. Ваххабизм, являясь логически завершенным вероучением, формирует так называемый суррогат ислама, внешне его воспроизводящий, но в принципе являющийся его концептуально противоположным аналогом. Этот суррогат возникает параллельно исламу и, конкурируя с ним, выдает себя за его единственно правильное направление, монопольно претендуя на религиозную истину13.
Одно из важных образующих положений в идеологии ваххабитов — понятие джихада. Джихад, во-первых, трактуется как вооруженная борьба, война за веру; во-вторых, ведение джихада вменяется в обязанность каждому мусульманину; в-третьих, объектом джихада определяются кафиры (неверные). Поскольку кафирами объявляются все, кто не согласен с ваххабитами, то этот джихад ведется против всех неваххабитов, но в первую очередь против мусульман, не разделяющих мировоззренческие установки приверженцев «чистого ислама». Убеждение ваххабитов в том, что их противники — кафиры, даже если формально они мусульмане, оправдывало нетерпимость и жесткость по отношению к ним. Одновременно такой фанатизм сплачивал и дисциплинировал ваххабитов, создавая религиозно-идеологическое оправдание вполне антиисламским по своему духу и характеру действиям. Благодаря этому учение аль-Ваххаба с самого начала стало идеологией военной экспансии и грабительского набега14.
К субъектам России, где существует потенциальная угроза его распространения, относятся зоны компактного проживания исламского населения: Чечня, Ингушетия, Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Адыгея, Татария, Башкирия, Чувашия, Удмуртия, Марий-Эл, Нижегородская, Самарская, Саратовская, Екатеринбургская, Пензенская и Омская области. Небольшие общины мусульман проживают в Москве, Санкт-Петербурге, в Ростовской области, на территории Краснодарского и Ставропольского краев15.
Исходя из вышеизложенного целесообразно констатировать, что в современных условиях религиозный экстремизм воспринимается исключительно как экстремизм, основанный на мусульманской вере. Однако традиционный ислам понимается как отправление религиозного культа мусульман, передаваемого от предшествующего поколения и наследуемого последующим с соблюдением специальных правил передачи, учитывающих накопившийся опыт социально-экономических и политических отношений, существовавших на протяжении многовековой истории ислама с момента его появления и до действующего времени, что обеспечивает современность религии, ее развитие сообразно существующим обстоятельствам, месту и времени. Религия «ислам» в целях обеспечения своей приемлемости для различных народностей предполагает возможность учета мест-
ных традиций и обычаев, но лишь в той степени, в которой такая ее особенность не противоречит ве-роубеждению и регламентированным шариатом правилам. В противном случае национальный обычай отвергается сутью самой религии и не получает абсолютно никакой возможности инкорпорации в нее. Исходя из того, что «традиционный ислам» по своей сути не рассматривает насилие как основной инструмент достижения поставленных целей, хотелось бы согласиться с мнением М.А. Алиева о том, что понятия «ваххабизм» и «традиционный ислам» определяются как диаметрально противо-положные16.
Учитывая озабоченность власти проблемой борьбы с религиозным экстремизмом, считаем целесообразным провести анализ ряда предлагаемых дефиниций религиозного экстремизма в целях выявления его ключевых признаков. Например, Е.Л. Забарчук определяет религиозный экстремизм как «деятельность в сфере межрелигиоз-ных отношений, находящую свое выражение в насильственных попытках навязывания обществу определенной системы религиозных воззрений, а также обоснование либо оправдание такой деятельности»17. Судя по вышеуказанному определению, автор вложил в предлагаемую дефиницию три признака:
— сферой реализации религиозного экстремизма являются исключительно межрелигиозные отношения;
— применение или угроза применения насилия;
— цель — навязывание обществу определенной системы религиозных воззрений.
Анализ данного определения указывает на то, что ключевым признаком, порождающим возникновение и развитие религиозного экстремизма, является цель.
Вышеуказанные признаки в целом отражают сущность религиозного экстремизма, однако, с нашей точки зрения, частичной критике может быть подвержен первый признак. Мы считаем нецелесообразным придавать рассматриваемой разновидности исключительной межрелигиозности, предполагающей столкновение как минимум двух религий. Современный религиозный экстремизм может находить свое выражение и в рамках одной религии, содержащей в себе ряд радикальных направлений, порождающих насильственное противостояние внутри одной религии.
По мнению В.А. Бурковской, под религиозным экстремизмом следует понимать социальное явление, существующее в четырех следующих взаимосвязанных формах:
1) религиозное сознание (общественное и индивидуальное), которому свойственны признаки тота-литаризации и преувеличения ценности определенной совокупности религиозных идей в ущерб всем иным религиозным и светским идеям; нигилизма — отрицания всех иных идей, в том числе религиозных, кроме одной; религиозного фанатизма — безусловного верования в истинность единственной религи-
озной идеи (совокупности идей) и готовности следовать ей при любых обстоятельствах;
2) религиозная идеология (религиозная доктрина), характеризующаяся произвольным провозглашением истинным единственного объяснения проблем существующего мира и предложением однозначных (истинных) способов их разрешения; безусловным разделением всех социальных явлений на «добро» и «зло»; приданием исключительного доминирующего положения одному из аспектов бытия в ущерб всем остальным; отрицанием объективно господствующей иерархии общесоциальных (общечеловеческих) ценностей; игнорированием или принижением регулятивной значимости любых социальных, в том числе правовых, норм, не соответствующих объявленной истинной религиозной доктрине;
3) деятельность по реализации религиозной доктрины, провозглашенной единственно истинной;
4) организационные формы осуществления религиозной доктрины, в частности, религиозные экстремистские организации (тоталитарные секты)18.
Рассматривая религиозный экстремизм как разновидность изучаемого явления, хотелось бы согласиться с В.В. Лапаевой, которая отмечает, что собственно религиозный экстремизм, специфика и различные проявления его не получили еще сколько-нибудь удовлетворительного отражения в законодательстве19, что, с нашей точки зрения, является существенным недостатком национального законодательства, направленного на борьбу с экстремизмом. Полагаем, религия в рамках современного религиозного экстремизма — это лишь средство политической борьбы. Данную позицию также разделяет и С.Н. Фридинский, который отмечает, что современный исламский экстремизм является одновременно и религиозным, и политическим, точнее, религиозно-политически ориентированным экстремизмом20.
Межрелигиозные конфликты, в которых находят наиболее яркое выражение экстремистские проявления, практически никогда не выступают в своем «чистом» виде. Как правило, религиозный фактор используется в качестве идеологической и организационной поддержки для реализации вполне конкретных интересов различных сил и субъектов политического действия. Использование религиозных лозунгов зачастую способно привлечь значительные массы верующих и представителей духовенства, что придает конфликтам особенно ожесточенный и деструктивный характер. Как правило, религиозный экстремизм используют в своих интересах деятели радикальных националистических и конфессиональных движений21.
Кроме того, религиозный экстремизм также выступает как средство борьбы за экономическое превосходство и перераспределение экономически выгодных ресурсов.
С учетом современных концептуальных особенностей российского религиозного экстремизма ряд авторов предлагает следующую его дефиницию — «северокавказский ваххабизм»22.
По нашему мнению, предлагаемая дефиниция является дискуссионной, так как доминирование религиозного экстремизма в республиках Северного Кавказа, с нашей точки зрения, не может свидетельствовать о его исключительности.
Самостоятельным направлением в рамках религиозного экстремизма можно выделить деятельность религиозных сект. В частности, переход России на демократические рельсы повлек за собой появление и широкое распространение новых «конфессиональных» образований тоталитарного типа. Например, всем известная религиозная секта «Аум Сенрике», а также «Белое братство», «Сознание Кришны» и т. п.
Изучение «первоисточников» новых псевдоре-лигиозных учений, во-первых, показывает, что они являются самостоятельным явлением, не имеющим духовной связи с основными религиями, во-вторых, вызывает сомнение сама возможность называть их собственно религиозным движением, а не каким-то мафиозным образованием, преследующим корыстные цели под ширмой религиозности23.
С нашей точки зрения, появление новых религиозных направлений, содержащих в себе признаки нетерпимости, основанных на религиозных противоречиях, принципиально отличных от ваххабизма, при этом поддерживающих насильственные способы достижения поставленных целей, еще раз подтверждает ошибочность придания религиозному экстремизму исключительно исламского оттенка.
Религия не может выступать первопричиной возникновения каких-либо конфликтов. В периоды политических катаклизмов религия иногда становится орудием, которое оппозиция вручает доведенному до отчаяния населению страны24.
Полагаем, что религиозный экстремизм в чистом его виде в современном мире отсутствует, так как обязательно содержит в себе политическую и экономическую мотивацию.
Хотелось бы подчеркнуть и особую угрозу религиозного экстремизма для экономической безопасности государства. Она определяется следующими факторами:
— налогонеоблагаемые отчисления членами религиозных экстремистских организаций в созданные фонды;
— использование бесплатного труда членов данных организаций;
— получение прибыли в результате реализации имущества, ранее принадлежащего участникам религиозных экстремистских организаций.
Об экономической стабильности религиозных экстремистских организаций свидетельствуют проводимые ими широкомасштабные акции, выражающиеся, в том числе, в виде распространения высококачественной идеологической литературы.
Примечания
1. СЗ РФ. — 2009. — № 20. — Ст. 2444.
2. СЗ РФ. — 2002. — № 30. — Ст. 3031.
Петрянин А.В. Особенности современного религиозного экстремизма: законодательство и доктрина
Петрянин A.B. Особенности современного религиозного экстремизма: законодательство и доктрина
3. См.: Иванеев С.В. Экстремизм, фундаментализм и терроризм под флагом ислама // Военно-юридический журнал. — 2010. — № 12. — С. 18—22.
4. См. там же.
5. СЗ РФ. — 1997. — № 39. — Ст. 4465.
6. Федеральный закон от 26 сентября 1997 года
№ 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (в ред. от 30 ноября 2010 г.) // Российская газета. — 2010. — 3 декабря.
7. См. статьи 7 и 9 Федерального закона от 25 июля
2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» // СЗ РФ. — 2002. — № 30. — Ст. 3031.
8. Проект Федерального закона «О противодействии пропаганде религиозного экстремизма в Российской Федерации» // cddk.ru/gos_i_religia/law/pr/extr/zork-extr/ 001.htm
9. См. там же.
10. См.: Узденов P.M. Экстремизм: криминологические и уголовно-правовые проблемы противодействия: Дис... канд. юрид. наук. — М., 2008. — С. 54.
11. См.: Пятин С.Ю. Комментарий к Федеральному закону от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях (постатейный)» // СПС «КонсультантПлюс».
12. См. там же.
13. См.: Алиев M.A. Характер общественной опасности ваххабитско-религиозного экстремизма и его уголовно-правовое определение // Российский следователь. — 2008. — № 5. — С. 17—18.
14. См.: Фридинский С.Н. Религиозный экстремизм как идеология, используемая при совершении преступлений экстремистской направленности // Российский следователь. — 2008. — № 12. — С. 25.
15. См.: Иванеев С.В. Указ. соч. — С. 18—22.
16. См.: Алиев М.А. Указ. соч. — С. 17—18.
17. Забарчук Е.Л. Религиозный экстремизм как одна из угроз безопасности российской государственности // Журнал российского права. — 2008. — №6. — С. 3 — 10.
18. См.: Бурковская В.А. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия: Дис... д-ра юрид. наук. — М., 2006. — С. 22—23.
19. См.: Лапаева В.В. Политический и религиозный экстремизм: проблемы совершенствования законодательства // Законодательство и экономика. — 2001. — № 10. — С. 5.
20. См.: Фридинский С.Н. Указ. соч. — С. 23—25.
21. См.: Забарчук Е.Л. Указ. соч. — С. 3—10.
22. См.: Тамаев Р.С. Уголовно-правовое и криминологическое обеспечение противодействия экстремизму: Монография. — М., 2000. — С. 45.
23. См.: Кобец П.Н. Основные факторы, способствующие совершению преступлений экстремистской направленности со стороны религиозных тоталитарных сект, действующих в России // Российский следователь. — 2007. — № 22. — С. 18—21.
24. См.: Религиозный экстремизм в современном мире: Учебное пособие. — М., 2011.
A.B. Тимченко
Тимченко Андрей Валентинович — доцент кафедры экономики и экономической безопасности Нижегородской
академии МВД России, кандидат экономических наук, доцент
E-mail: Yar-avt@mail.ru
Оптимальная структура государственных расходов как элемент экономической безопасности государства
Настоящая статья посвящена анализу структуры расходной части бюджета Российской Федерации на 2012 год, ее сбалансированности и целесообразности. Актуальность проблем, которых касается автор, обусловлена тем, что данная задача в период набирающего обороты мирового финансового кризиса остро стоит перед всеми государствами мира. Автором рассматриваются возможные пути оптимизации государственных расходов.
The present article is devoted the analysis of structure of an account part of the budget of the Russian Federation for 2012, its equation and expediency. The urgency of problems which the author concerns, is caused, that the given problem in growing world financial crisis sharply faces all states of the world. The author considers possible ways of optimization of the State expenditure.
Закончился 2011 год с его, уже можно сказать, состоявшимися итогами, и мы вправе задаться вопросом: «А как же все будет в эпохальном 2012-м?». Нам отовсюду, с обеих сторон тамо-
женных границ, специалисты финансового анализа высокого уровня два года внушали, что кризис преодолен, экономические механизмы заработали в полную мощь, светлое будущее за близким
