CC BY
312
Am 7universum.com
UNIVERSUM:
ЭКОНОМИКА И ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
ОСОБЕННОСТИ РОССИЙСКОГО МЕНТАЛИТЕТА В УСЛОВИЯХ ФОРМИРОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
Антонова Елена Викторовна
канд. юрид. наук, доцент Северо-Кавказского федерального университета
(филиал) в г. Пятигорске, РФ, г. Пятигорск Email: Elena.d12345@yandex.ru
Алмерзаев Чингиз Урайшович
магистрант Северо-Кавказского федерального университета
(филиал) в г. Пятигорске, РФ, г. Пятигорск Email: Chingiz.almerzaev@mail.ru
FEATURES OF THE RUSSIAN MENTALITY IN THE CONDITIONS OF FORMATION OF CIVIL SOCIETY
Antonova Elena
Candidate of jurisprudence, associate professor, North Caucasian federal university (branch), Russia, Pyatigorsk
Almerzaev Chingiz
Undergraduate of North Caucasian federal university (branch), Russia, Pyatigorsk
АННОТАЦИЯ
Целью исследования выступает анализ особенностей менталитета личности гражданского общества и современного российского социума. Выделяются основные качества, влияющие на формирование правового сознания личности российского гражданина. Рассматривается влияние религии на осознание личностью положения в обществе, выявляются обстоятельства, препятствующие формированию личностного менталитета, необходимого для гражданского общества, обозначается ориентир в его преодолении.
Антонова Е.В., Алмерзаев Ч.У. Особенности российского менталитета в условиях формирования гражданского общества // Universum: Экономика и юриспруденция : электрон. научн. журн. 2014. № 4 (5) . URL: http://7universum.com/ru/economy/archive/item/1177
ABSTRACT
The analysis of features of individual mentality of civil society and modem Russian society acts as a research objective. The main qualities influencing on the formation of legal consciousness of personality of the Russian citizen are marked out. The religion influence on the understanding by the personality its situation in society is considered, the circumstances interfering formation of personal mentality necessary for civil society are revealed, the reference point in its overcoming is designated.
Ключевые слова: особенности российского менталитета, понятие
гражданского общества, правовое сознание личности в условиях гражданского общества.
Keywords: features of the Russian mentality, concept of civil society, legal consciousness persons in the conditions of civil society.
Современное российское общество сформировалось на основе устоявшихся обычаев, традиций, привычек, которым зачастую присуща архаичность, несвойственная современным представлениям о формировании гражданского общества, выступающего ориентиром в реализации современной государственной политики.
В трудах современных исследователей гражданское общество предстаёт как система частных и межличностных отношений социального, политического, идеологического, культурного, религиозного, семейного и иного характера, направляющих свою деятельность на обеспечение условий для всестороннего развития личности [4, с. 136—139; 5, с. 8].
Ключевым свойством гражданского общества выступает свобода как условие и способ человеческого самоосуществления, отягощённая мерой персональной ответственности. В системе социальных отношений,
характеризуемых гражданским обществом, свобода человека проявляется в его активной, правомерной, инициативной деятельности, обеспечивающей
удовлетворение потребностей различного характера. В этой связи становление институтов гражданского общества и развитие демократии находятся в тесной взаимосвязи: «Чем более развито гражданское общество, тем демократичнее государство» [6, с. 8].
Предпосылками развития гражданского общества выступает появление у граждан экономической самостоятельности при многообразии форм собственности, повышение статуса человеческой личности, ее материальной обеспеченности.
В институциональном плане гражданское общество представлено системой негосударственных образований, с помощью которых граждане имеют возможность удовлетворять свои интересы, не обращаясь к органам государственной власти. В таком обществе существует широкая сфера публичных отношений, в которой активно на основе самоуправления действуют массовые движения, партии, объединяющие граждан, группировки по интересам, убеждениям, а также по иным признакам. «Развитое гражданское общество обладает с одной стороны определённой степенью независимости и автономии от государства, с другой, коллективными началами, которые гарантирует самостоятельное существование, безопасность личности от злоупотреблений, связанных с недобросовестным использованием государственной власти» [8, с. 8]. Каждый индивид в условиях гражданского общества, это, прежде всего субъект права, а уж потом — гражданин государства, именно поэтому гражданское общество защищает права человека, в то время как на государство ложится обязанность обеспечивать права гражданина [3, с. 112].
Преобладание коллективистских начал в российском обществе отошло в прошлое. Общинность — взаимное оказание друг другу безвозмездной, лишённой меркантильных мотивов помощи, решение дел вместе, сообща, «всем миром» — перестала быть той ценностью, какой она была ранее. Как следствие, забыты многие традиции общинной формы жития, а эгоизм и корыстный интерес занимают всё более сильные позиции. Жить сообща стало «немодно».
Впрочем, не стоит чрезмерно преувеличивать социальное и культурное значение общинного начала. Перенос системы ценностей в пользу не личности, а коллектива, преобладание корпоративных интересов в ущерб частным, ненормальное уравнивание всех членов общества, попытка их подогнать под некий общий стандарт — всё это, естественно, не развивает в человеке чувство свободы, ответственности, желание быть самостоятельным [1, с. 68].
Реставрация системы капиталистических отношений в России лишила общество устоявшихся коллективистских начал, переориентировав их на воинствующий индивидуализм, подчиняющий себе всё вокруг. Потеря устоявшихся ценностей не может быть не восполнена, как следствие получила распространение религия, выступающая одним из важных компонентов общины. Возросший интерес к религии объясняется преобладанием в ней коллективных начал, выражающих общие устремления и усилия людей. При этом ни одна из официально признаваемых конфессии не предполагает умаления ценности личности, её свободы, индивидуальных начал. Формирование духовных идеалов невозможно с пренебрежением идеей частной свободы, личной автономии. В религии формирование индивидуальности возможно только в условиях коллективизма, что в целом соответствует потребностям гражданского общества. Именно поэтому в условиях гражданского общества имеют право на жизнь все официально признаваемые религиозные течения.
Очевидно, что любое общество не может строить свою жизнь, опираясь лишь на религиозную традицию. Теперь важно коснуться непосредственно психологических особенностей российского менталитета, одной из которых предстаёт мессианский способ (образ) восприятия россиянином окружающей действительности. Мессианство на протяжении многих лет ярко проявляется в российской культуре. Причём мессианский характер российской ментальности заметен как на уровне народного быта, так и в структурах
интеллигентского сознания.
В России всегда подчёркивалась особая, неповторимая самобытность оригинальность российской культуры, божественное призвание российского народа по обустройству в этом мире добра, правды, справедливости. Православие придало импульс развитию религиозного чувства россиянина. Вне православия мессианство россиянина было бы иным. В силу этого и других причин Запад не всегда может понять российскую душу, ибо россиянин больше эмоционально реагирует на окружающий его мир, чем размышляет. Его постоянно преследует эмоциональный перехлёст. Это не способствует созиданию в обществе рациональных форм жизнеустройства. Наряду с этим присутствует привычка к несвободе. Для россиянина удобным и знакомым является подчинение какому-либо внешнему авторитету. Российское общество никогда не находилось в состоянии гражданской и политической свободы, а главное, и не стремилось к ней, за исключением отдельных личностей. Умение терпеть — это главная особенность российского менталитета. Национальное сознание России ищет больше причину в сложившейся ситуации и находит её в вине высшего руководства, перекладывая пути выхода на него. В итоге отдельный человек, гражданин не предстаёт ценностью высшего порядка, а рассматривается лишь как часть общего в связи с принадлежностью к социальной и государственной общности. Это приводит к тому, что личность поглощается коллективом (общественной группой), коллектив - обществом, а государство, в свою очередь, тотальным образом, путём использования аппарата принуждения осуществляет контроль над личностью.
В российской ментальности явно прослеживается стремление к добру, которое связано с религиозными началами отечественного сознания. Этот духовный вектор направлен больше не к земному, а к абсолютному добру. В результате россиянин, углубляется в божественное понимание, отрываясь от «греховной действительности», забывает, что нельзя упускать из виду мирские дела. Абсолютное добро воплощено в Боге, а его осуществление в действительности зависит от усилия людей. Пора в полной мере осознать,
что через сотворение добра в повседневной жизни, можно приблизиться к абсолютному добру. В условиях формирования гражданского общества большое значение имеет поощрение любых устремлений. Правильное религиозное истолкование греха, вины и наказания только лишь усилит российскую ментальность и направит устремления на созидательный путь.
Другой специфической чертой ментальности российского социума выступает сильно выраженный правовой нигилизм, которому присуще отрицание права зачастую полное и бесповоротное, причём даже того, что ранее вызывало восхищение. Подобный нигилизм не даёт возможности обществу развиваться поступательно, ибо его прогресс тормозится постоянными социальными отклонениями в ненужную сторону.
Наряду с правовым нигилизмом российскому менталитету присуща особенность идеализировать отдельные явления и процессы. Идеализируемому объекту приписываются такие черты и свойства, которые никогда и не были ему свойственны. Возведение в фетиш кого-либо или чего-либо только укрепляет социальные мифы (общественная мифология), поэтому досаднее бывает последующее разочарование. После чего россиянин выражает до конца свой нигилизм.
Противоречивость отечественного менталитета только усиливает в нем нигилистические и идеалистические мотивы. Переход от одной крайней позиции к другой требует немалых затрат социокультурной и духовной энергии, душевно выматывает россиянина, значительно удлиняет время, которое предназначено для общественного развития [2, с. 413].
Пассивность российского менталитета также не способствует более динамичному развитию социума. Россиянин больше созерцает, чем практически осуществляет задуманное. Для проявления большей энергии ему требуются особые обстоятельства, порой экстремальные, между тем как повседневная жизнь диктует необходимость действовать регулярно и систематически, а не методом аврала. Россиянин с наилучшей стороны проявляет себя именно во время бедствий и трудностей, когда жизнь требует
от него максимум терпения, стойкости, огромного напряжения духовных сил, концентрации волевой энергии, совершения подвига. В таких тяжёлых условиях российский народ может проявить удивительное жизнелюбие, в нём во всей полноте раскрываются такие качества, которые в спокойное, мирное время спят. Как следствие, в повседневной жизни, в россиянине малозаметно желание проявить инициативу. Это во многом связано с тем, что российский социум существует по принципу «быть как все». Выдвижение вперёд кого-либо из массы порождает в коллективе (группе) негативную реакцию большинства, мнение которого принимается за истину, а не так, как оно на самом деле есть.
В этой ситуации личности крайне трудно определиться и самореализоваться. Коллектив сдерживает её, а нередко и откровенно подавляет. Социальное уравнивание всех — это императив для российского общества. Плохо, когда есть бедные, но так же плохо, если имеются богатые люди. Конечно, такое мнение разделяют не все, но в структурах российского менталитета оно присутствует. Поэтому для россиянина «быть как все» — это достаточно комфортный способ бытия в этом мире, но далеко не полезный для гражданского общества. Впрочем, это не умаляет щедроты российской души, её способности сопереживать чужому горю, оказывать бескорыстную помощь.
Подводя итог, можно заметить, что российская ментальность — это феномен, который нельзя рассматривать лишь в черных или белых тонах. Она противоречива, поскольку в общественной жизни не ориентируется на коллективистские начала в решении собственных вопросов, а в своей духовной составляющей стремится к реализации коллективистских начал. Причина сложившейся ситуации заключается в том, что существующие социальные и правовые институты не ориентированы на реализацию общих интересов и продуцируют личностный индивидуализм. Выход из сложившейся ситуации в ориентировании законодателя и правоприменительной практики на обеспечение «социально-экономического развития, ориентированного на удовлетворение потребностей и самовыражение личности» [8, с. 82].
Список литературы:
1. Г ерасимов И. Российская ментальность и модернизация // Общественные науки и современность. — 1994. — № 4. — с. 68—74.
2. Малахов В.П. Философия права. — М., 2002. — 454 с.
3. Малько А.В., Струсь К.А. Правовые основы формирования гражданского общества в современной России (обзор материалов всероссийского научно-практического «круглого стола» // Государство и право. — 2011. — № 9. — с. 112—121.
4. Струсь К.А. Аракелян Э.Р. Элементы гражданского общества // Вопросы современной юриспруденции. — 2013. — № 27. — с. 136—139.
5. Струсь К.А. Государство и гражданское общество: генезис идеи
и современная Россия // Новая правовая мысль. — 2003. — № 2. — с. 8—12.
6. Струсь К.А. Государство и гражданское общество: проблемы правового взаимодействия в России: автореф. дисс... канд. юрид. наук. — Саратов, 2003. — 25 с.
7. Струсь К.А. Категория «правовые основы»: переход от абстрактного к конкретному // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Юридические науки. — 2011. — № 3. — с. 80—83.
8. Струсь К.А. Принципы правовой политики в сфере формирования гражданского общества // Российская юстиция. — 2009. — № 6. — с. 8—10.
9. Российская ментальность (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. — 1994. — № 1. — с. 37—47.
