CC BY
177
Ю. С. Фомина
Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы, Уфа
ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ РЕЧЕВЫХ АКТОВ ПОБУЖДЕНИЯ В ТЕКСТАХ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ
Для лингвистических исследований, связанных с выявлением признаков экстремизма в устных и письменных текстах, особое значение имеют описания приемов вовлечения людей в экстремистскую деятельность путем вербального побуждения, то есть приемов словесного экстремизма.
Е. И. Галяшина характеризует феномен словесного экстремизма как «целенаправленный акт публичной передачи сообщений в форме устных или письменных речевых высказываний», которые «призывают или подстрекают к осуществлению, инициируют, провоцируют или руководят противоправными действиями экстремистского толка; оправдывают или обосновывают их; пропагандируют нацистскую или сходную с ней до степени смешения символику и атрибутику; направлены на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды либо ненависти, включая передачу информации языковыми средствами в публичных выступлениях, печатных изданиях, средствах массовой информации (радио, телевидение)» [Галяшина 2006: 32]. Словесный экстремизм, обладая значительным побудительным потенциалом, соотносится с видом речевого воздействия, отличающегося целевой установкой на трансформацию внешних и внутренних характеристик адресата речи: его вербального и невербального поведения, сознания, картины мира.
В рамках современной лингвистики речевое воздействие может трактоваться довольно широко. Так, Е. Ф. Тарасов речевым воздействием называет любое речевое общение, взятое в аспекте его целевой обусловленности, представленное с позиции одного из участников коммуникации, когда он рассматривает себя как субъект воздействия, а собеседника — как объект [Тарасов 1990: 5]. В свою
очередь В. Н. Степанов описывает три основные категории, присущие речевому воздействию и разграничивающие его типы: 1) убеждение (аргументация), которое «опирается на логичность речевого высказывания, его соответствие законам последовательного, основанного на рациональности посылок процессе выведения новой информации с помощью специальных (логических) доводов — аргументов», 2) внушение (суггестия), предполагающее «сознательное неаргументированное воздействие на человека или группу людей» с целью изменить их состояние, отношение к чему-либо и создать предрасположенность к конкретным действиям, 3) заражение, когда «провоцирующий демонстрирует реально переживаемое им или искусно имитируемое психологическое состояние с целью вызвать (провоцировать) у провоцируемого психологическое состояние, аналогичное демонстрируемому» [Степанов 2008: 187,190,197]. Успешность речевого воздействия обусловливается тем, в какой мере говорящий понимает, осознает суть «тех изменений в смысловом поле реципиента, которых он должен добиться в результате воздействия» [Степанов 2008: 32]. Это служит доказательством осмысленности поступков, совершаемых субъектом речевого воздействия в отношении объекта, чего нельзя в полной мере сказать о действиях последнего.
В целом, при осуществлении речевого воздействия значимым является характер взаимодействия субъекта с объектом. И. А. Стер-нин указывает на необходимость различения речевого воздействия и речевого манипулирования [Стернин 2000: 63]. Речевым воздействием исследователь называет «воздействие на человека при помощи речи с целью убедить его сознательно принять нашу точку зрения, сознательно принять решение о каком-либо действии, передаче информации и т. д.», в то время как речевое манипулирование основано на бессознательности действий и поступков объекта вербальной манипуляции [Стернин 2012: 56]. Ввиду этого можно говорить о прямом (открытом) воздействии, когда субъект или говорящий напрямую заявляет собеседнику о своих желаниях, открыто предъявляет объекту воздействия (слушающему, читателю, зрителю) свои притязания и требования, и воздействии косвенном (скрытом), непосредственно направленном не на объект, а на окружающую его среду, т. е. наблюдаемом при вуалировании адресантом речи своих намерений (см. [Желтухина 2004:13]).
Интерес для экспертного исследования представляют тексты, содержащие элементы речевой манипуляции, которая обнаруживается в ходе осуществления коммуникации, складывающейся из конкретных речевых актов, при несоответствии цели и содержательной стороны всего речевого произведения, в том числе его названия и заявленного автором жанра. По мнению Е. И. Галяшиной, эксперт-лингвист должен уметь выявлять смысловую составляющую текста, высказываний, в особенности «скрытых приемов призыва, пропаганды, оправдания или обоснования экстремистской деятельности, социальной вражды и ненависти» [Галяшина 2009]. Исходя из этого, важной задачей экспертов-лингвистов становится изучение побудительных речевых актов, создаваемых в целях выражения «экстремистских» значений.
Согласно теории речевых актов [Austin 1962; Searle 1965; 1977] побуждение является директивом, иллокутивная направленность которого предполагает попытки говорящего добиться того, чтобы слушающий нечто совершил. Наравне с директивами, предполагающими побуждение к выполнению действия в интересах говорящего (например, просьба, требование), выделяются директивы, реализующие побуждение в интересах слушающего (рекомендация, предостережение, предложение, разрешение) [Петрова 2008:130].
Одним из самых распространенных речевых актов, обнаруживаемых в экстремистских текстах, является призыв. Его рассматривают как разновидность речевого акта побуждения, поскольку призыв «наряду с приказом, распоряжением, предложением, просьбой, увещеванием, угрозой, предупреждением, запрещением, советом, рекомендацией и др.» выражает побудительную семантику, заключенную в формуле «я хочу, чтобы ты нечто сделал» [Стернин 2010: 11]. К. И. Бринев, вслед за А. Н. Барановым [Баранов 2007], описывает содержательную сторону призыва как речевого акта, выделяя в нем следующие компоненты: 1) участники: говорящий и воспринимающий, причем последний, по словам автора, «может представлять собой неопределенную группу лиц»; 2) иллокутивная цель говорящего: «побудить слушающего к определенным действиям»; 3) условие искренности: «говорящий хочет, чтобы цель была достигнута и слушающий выполнил действия, к которым призывает говорящий»; 4) условия успешности: «для говорящего и слушающего неочевидно, что то, к чему говорящий
побуждает слушающего, произойдет само собой (без побуждение слушающего к тому, чтобы он сделал X)» [Бринев 2009:136].
Среди материалов исламско-религиозного содержания выделяются тексты, отличающиеся агитационно-пропагандистской, политико-идеологической направленностью. Они включают высказывания, в которых выражаются явные и скрытые призывы мусульман к осуществлению экстремистской деятельности, связанной с установлением исламского государства Халифат, в том числе посредством джихада, борьбы с «неверными». Деятельность, которую пропагандируют, инициируют и к которой призывают авторы подобных речевых произведений, носит противоправный характер и регламентируется Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности».
Нередко в начале текста автор определяет его тему, обозначая тем самым свое явное коммуникативное намерение:
Тема этой брошюры посвящена очень важному вопросу в жизни человека, от решения которого зависит образ его жизни, его отношение к окружающим вещам и событиям. (...) Человек, решивший основную и наиважнейшую проблему — через решение вопросов: — кто он?, откуда он?, в чем смысл его существования? и что будет в будущем? Найдя решение с помощью исламской доктрины, опираясь на доказательства в явных фактах окружающей действительности и ясных текстах священного Корана, к нему приходит четкое понимание смысла жизни. Теперь, являясь мусульманином, перед ним возникнут новые проблемы, — какая же является для него основной, то есть той, решением которой он должен заняться в первую очередь? (здесь и далее цитаты приводятся в авторской редакции).
Адресант речи призывает людей решать вопрос о смысле жизни на основе исламской доктрины, в соответствии с теми положениями, которые зафиксированы в текстах Корана, в этом случае человек становится мусульманином (ср. Что значит БЫТЬ МУСУЛЬМАНИНОМ). Автор текста постепенно развивает идею о том, что человеку недостаточно просто принять исламскую доктрину; необходимо полностью перестроить собственное мышление, изменить индивидуальную картину мира: «Принятие человеком исламской доктрины еще
не означает, что все его мысли (оценки окружающих вещей и явлений) будут у него исламскими». В результате создается образ истинного мусульманина, который должен:
1) покоряться Аллаху, в своих действиях руководствоваться его предписаниями, совершать поступки в соответствии с приказами Аллаха, подчиняться всем его законам, связанным как с осуществлением религиозных обрядов (среди прочих упоминается и джихад), так и с урегулированием социальных, в том числе государственных отношений: «... основная забота мусульманина в этом мире — прожить отведенный ему жизненный срок так, как требует от него Всевышний Аллах, поступать в различных ситуациях согласно приказам Аллаха...»;
2) стремиться к возобновлению исламского образа жизни и исламской системы правления в целях претворения законов Аллаха, работать над созданием исламского государства Халифат во главе с правителем — халифом, которому следует подчиниться: «... всем мусульманам обязательно работать, для того чтобы возобновить исламский образ жизни и исламскую систему правления»; «... получение довольства Всевышнего Аллаха невозможно, если мусульманин не будет работать для воссоздания исламского государства Халифат, который способствует выполнению всех законов Аллаха без исключения, во всех сферах жизни»;
3) распространять ислам по всей Земле, объединяясь с другими мусульманами и призывая людей к исламу посредством пропаганды (или даввата) и джихада: «Каким же образом на нашу Землю может прийти власть этой религии, если проповедники не будут оздоровлять акъиду верующих и не уверуют сами истинным образом, если они не будут переносить испытания, не будут страдать и терпеть ради религии, а также вести джихад на пути Аллаха? Только в таких условиях религия Аллаха воцарится на земле»; «Возможность группы призывающей к Исламу выше, чем возможности индивидуальной неупорядоченной работы. Сплочение целеустремленно работает для возобновления исламского образа жизни, хорошо знает свою идею, ясно видит свой метод и понимает свою проблему».
Основными средствами выражения призыва служат единицы с семантикой долженствования, в том числе указывающие на
категоричность, обязательность, необходимость, возможность осуществления тех или иных действий, например: «Аллах обязал мусульман подчиняться своему правителю, т. е. Халифу, а это указывает на то, что у мусульман обязательно должен быть Халиф»; «Успех возможен только при соблюдении требований Всевышнего Аллаха...»; «Поэтому мусульманину, строящему свои планы в этой жизни, вне всякого сомнения, необходимо основывать свою жизнь на предписаниях от Всевышнего Аллаха...». Целевая установка призывных действий выявляется в предложениях, в структуру которых включены придаточные цели и целевой предлог: «... всем мусульманам обязательно работать, для того чтобы возобновить исламский образ жизни и исламскую систему правления»; «Да поможет нам Аллах справиться со своими обязанностями, и поможет нам постоянно следить за собой, чтобы мы не были похожи на тех, кто забыл Всевышнего Аллаха». Потенциальность призыва заложена в риторическом вопросе, представляющем собой предложение с придаточными условия: «Каким же образом на нашу Землю может прийти власть этой религии, если проповедники не будут оздоровлять акъиду верующих и не уверуют сами истинным образом, если они не будут переносить испытания, не будут страдать и терпеть ради религии, а также вести джихад на пути Аллаха?».
Таким образом, содержание призывных действий заключается в следующем: 'мусульмане должны воспринять исламскую идеологию и на ее основе правильно оценивать происходящие события, обращаясь при этом к текстам «священного Корана», чтобы: 1) поступать «согласно приказам Аллаха», действовать, сообразно его воле, подчиняться его законам, которые касаются всех сфер жизни: религиозной, связанной с исполнением религиозных, предполагающих поклонение, обрядов (молитвы, поста, хаджа), социальной, экономической, сферы образования и государственных отношений, — а также отдельных вопросов, в частности наказания, джихада, за-кята; 2) объединиться в группу, которая «обеспечит сплоченность действий» и упорядочит работу по ведению призыва к исламской религии, ее возрождению посредством: а) формирования истинной, искренней веры в Аллаха у самих мусульман, готовности «переносить испытания», «страдать и терпеть ради религии», б) пропаганды идей ислама, распространения их в обществе путем постоянного глубокого и детального разъяснения, в) джихада, борьбы с иноверцами,
«кафирами», которые не должны управлять мусульманами, — с целью распространения на Земле «власти» ислама и прекращения существования других религий, идеологий, систем взглядов, «возобновления исламского образа жизни и исламской системы правления», «воссоздания исламского государства Халифат» во главе с правителем — халифом (амиром), которому подчинятся все мусульмане'.
Отметим, что призыв в данном тексте, с одной стороны, сопровождается таким побудительным речевым актом, как мольба, а с другой — выражается через него: «Да поможет нам Аллах справиться со своими обязанностями, и поможет нам постоянно следить за собой, чтобы мы не были похожи на тех, кто забыл Всевышнего Аллаха. (...) О Аллах, дай Свою помощь тем, которые работают для воссоздания Халифата, и воссоздай его, чтобы все Твои законы исполнялись, и велся бы призыв к Твоей религии с помощью даввата и джихада, и поистине Ты над всякой вещью мощен». За прямой апелляцией к Аллаху стоит описание призывных действий: исполнение мусульманами «своих обязанностей» по 1) «воссозданию Халифата» в целях «исполнения законов» Аллаха, 2) призыву других людей к исламской религии «с помощью даввата и джихада».
Ю. А. Бельчиков, М. В. Горбаневский, И.В.Жарков указывают на то, что высказывания-призывы зачастую «камуфлируются под высказывания иной коммуникативной направленности» [Бельчиков идр. 2010: 81]. В таком случае имеет смысл учитывать особенности реализации косвенного призыва. Экстремистские материалы нередко содержат речевые акты мольбы, что обусловлено религиозной направленностью текстов. Вслед за Е.Е.Хазимулли-ной, мы полагаем, что мольба, выступающая в качестве элемента конфликтогенного текста, манипулятивна по своей природе. Смысл «манипулятивной просьбы» укладывается в формулу 'Хочу, чтобы ты делал то, что хочу я, потому что этого хочет (это велит) Бог'. На этом основании мольбу можно квалифицировать как «косвенный призыв, опосредованно обращенный к людям — потенциальным субъектам осуществления призывных действий», имеющий следующую структуру:
А. Хочу, чтобы было X, потому что этого хочет Бог. Б. Знаю, что X не может произойти само, а только по воле Бога и по причине истинной веры в него людей. В. Знаю, что если просить Бога заставить нас осуществить то, что я хочу, потому что этого хочет Бог, то, возможно, что
будет X. Г. Знаю, что ты знаешь, что делать, чтобы было X. Д. Знаю, что если буду говорить тебе, что прошу Бога заставить нас осуществить то, что я хочу, потому что этого хочет Бог, возможно, что ты будешь делать так, чтобы было X. Е. Говорю тебе: необходимо, чтобы было X. Ж. Говорю это тебе для того, чтобы ты делал так, чтобы было X [Хазимуллина 2013].
Кроме того, призыву часто сопутствует речевой акт одобрение, усиливающий побудительный потенциал текста и повышающий его эмоциональный фон, поскольку одобрение представляет собой высказывание оценочного плана, в основе которого лежит признание того или иного действия допустимым, хорошим, положительным, достойным похвалы. В исследуемых материалах автор речевого произведения высказывает оценки в отношении поступков человека, исходя из норм исламской религиозной традиции и констатируя правильность, значимость, целесообразность деяний мусульман: «... основная забота мусульманина в этом мире — прожить отведенный ему жизненный срок так, как требует от него Всевышний Аллах, поступать в различных ситуациях согласно приказам Аллаха, не подчиняясь своим страстям, получив тем самым одобрение Всевышнего Аллаха»; «Одобрение же Всевышнего Аллаха возможно лишь только при полной покорности Его законам — всех без исключения, как в области обрядов поклонения — молитвы, поста, хаджа, так и во всех остальных сферах жизни человека — социальной сфере, экономике, образовании, а также в вопросах наказания, джихада, закята, государственных отношений и т. д.».
Одобрение содержит ссылку на авторитетное мнение «Всевышнего Аллаха», оказывающее воздействие на религиозное сознание адресата, т. к. читатели в ходе освоения текста проникаются доверием к получаемой информации и в дальнейшем руководствуются ею: «... мусульманину... необходимо основывать свою жизнь на предписаниях от Всевышнего Аллаха, единственно знающего, что же является первоочередным для нас, что является самым лучшим, и что самым страшным». По сути, одобрение как положительный пример и апелляция к авторитету являются приемами речевой манипуляции, в связи с чем приведенные высказывания могут быть рассмотрены в качестве пресуппозиции, определяющей характер обозначенных выше призывных действий.
В текстах экстремистской направленности получает реализацию и побудительный речевой акт предупреждение, 448
дифференциальным признаком которого выступает компонент 'может случиться' (в отличие от дифференциального компонента акта угрозы 'я сделаю' [Вежбицкая 2007: 73]). Предупреждение содержит описание негативных для адресата последствий, которые наступят в том случае, если он совершит действия, не соответствующие и/или противоречащие тем, которые изложил адресант: «Невыполнение же, всех законов Всевышнего Аллаха несет самые страшные последствия, как в этом мире, так и в ахирате»; «Нерадение относительно исполнения этой обязанности является одним из самых больших грехов, за который Аллах будет очень сурово наказывать»;«...Аллахопределил суровое наказание каждому, кто проявляет непокорность Аллаху и Его Посланнику (благословение и мир Аллаха ему), и преступает установленные Им границы. Коран сообщает, что такие люди будут находиться в вечном аду и пребывать в унизительной каре».
В структуре предупреждения выделяется обещание наказания, которое ждет людей, в том числе мусульман, за «невыполнение всехза-конов Всевышнего Аллаха», «нерадение относительно исполнения этой обязанности», «проявление непокорности Аллаху и Его Посланнику», «преступление установленных Им границ», поскольку перечисленные действия оцениваются как греховные. При этом говорится, что наказание может быть исполнено не только в жизни реальной, но и в потустороннем мире (см. ахират от ахира — 'конец, то, что находится в конце. В исламской терминологии обозначает будущую жизнь, потусторонний мир' [Али-заде 2007]): после смерти человек попадет в ад, в котором будет пребывать вечно. Цель предупреждения состоит в предотвращении нежелательных, по мнению автора текста, поступков со стороны читателя [Баранов 2013]. И вновь говорящий использует ссылку на авторитет, т. к. претворение негативного сценария не входит в его «компетенцию», а в качестве «карающей силы» выступает Аллах. Посредством предупреждения осуществляется ориентация адресата речи в пространстве тех действий, которые оказываются для него необходимыми или запретными с религиозной точки зрения, на их фоне речевой акт призыва приобретает большую значимость.
Итак, побудительный потенциал текстов экстремистской направленности выражается в реализации, прежде всего, речевого акта призыва, который могут сопровождать другие побудительные акты, действенные в отношении людей с религиозным сознанием, в частности, мольба, одобрение, предупреждение.
Литература
Али-заде 2007 — А. А. Али-заде. Исламский энциклопедический словарь. М.: Ансар, 2007. (http://dic.academic.ru/dic.nsf/islam)
Баранов 2007 — А. Н. Баранов. Лингвистическая экспертиза: теория и практика. М.: Флинта — Наука, 2007.
Баранов 2013 — А. Н. Баранов. Семантика угрозы в лингвистической экспертизе текста. (http://www.dialog-21.ru/dialog2013/materials/pdf/ BaranovAN.pdf)
Бельчиков и др. 2010 — Ю. А. Бельчиков, М. В. Горбаневский, И.В.Жарков. Методические рекомендации по вопросам лингвистической экспертизы спорных текстов СМИ. М.: ИПК «Информкнига», 2010.
Бринев 2009 — К. И. Бринев. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза. Барнаул: АлтГПА, 2009.
Вежбицкая 2007 — А. Вежбицкая. Речевые жанры [в свете теории элементарных смысловых единиц] // К. Ф. Седов (ред.). Антология речевых жанров. Повседневная коммуникация. М.: Лабиринт, 2007. С. 68-81.
Галяшина 2006 — Е. И. Галяшина. Лингвистика vs экстремизма: В помощь судьям, следователям, экспертам. М.: Юридический Мир, 2006.
Галяшина 2009 — Е. И. Галяшина. Судебная экспертиза вербальных проявлений экстремизма: правовые и методические проблемы // Эксперт-криминалист 2, 2009. С. 14-16.
Желтухина 2004 — М.Р. Желтухина. Специфика речевого воздействия тропов в языке СМИ. Автореф.дисс.... докт. филол.наук. Ин-т языкозн. РАН, Москва, 2004.
Петрова 2008 — Е. Б. Петрова. Каталогизация побудительных речевых актов в лингвистической прагматике // Вестник ВГУ. Сер. Лингвистика и межкультурная коммуникация 3, 2008. С. 124-133.
Степанов 2008 — В. Н. Степанов. Провоцирование в социальной и массовой коммуникации. СПб.: Роза мира, 2008.
Стернин 2000 — И. А. Стернин. Речевое воздействие как интегральная наука // И. А. Стернин (ред.). Речевое воздействие. Воронеж — Москва, 2000. С. 3-6.
Стернин 2010 — И. А. Стернин. Выявление признаков возбуждения расовой и национальной вражды в лингвистической экспертизе текста. Воронеж: Гарант, 2010.
Стернин 2012 — И. А. Стернин. Основы речевого воздействия. Воронеж: Истоки, 2012.
Тарасов 1990 — Е. Ф. Тарасов. Речевое воздействие: методология и теория // Р.Г. Котов (отв. ред.). Оптимизация речевого воздействия. М.: Наука, 1990. С. 5-18.
Хазимуллина 2013 — Е.Е.Хазимуллина. Лингвистическая экспертиза текстов с имплицитным содержанием//Юрислингвистика 2,2013. С. 7893.
Austin 1962 — J. L.Austin. How to do things with Words: The William James Lectures delivered at Harvard University in 1955. Oxford: Clarendon Press, 1962.
Searle 1965 — J.R. Searle. What is a speech act?//MaxBlack(ed.). Philosophy in America. London: Alien - Unwin, 1965. P. 221-239.
Searle 1977 — J. R. Searle. A Classification of Illocutionary Acts // Proceedings of the Texas Conference on Performatives and Presuppositions and Implication. Arlington, VA: Center for Applied Linguistics, 1977.
