CC BY
49ОРГАНИЗАЦИЯ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ И ЭПИДЕМИОЛОГИЯ
© Л.Н. Штарк, Г.Е. Введенский, 2015 УДК 616.89-008.12:616.89-008.442-085
Для корреспонденции
Введенский Георгий Евгеньевич - доктор медицинских наук, профессор, руководитель лаборатории судебной сексологии ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России Адрес: 119991, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: (495) 637-23-97 E-mail: vvedensky_georg@mail.ru
Л.Н. Штарк, Г.Е. Введенский
Особенности реабилитационных психотерапевтических программ для сексуальных правонарушителей
Specifics of rehabilitation-psychotherapeutic programs for sex offenders
L.N. Shtark, G.E. Vvedensky
This paper reviews the development of psychotherapeutic approaches to the treatment of sex offenders from the 1980s to the present. It is shown that the efficacy of therapy in foreign countries and Russia is assessed primarily by the relapse criterion. Discussed are features of the cognitive-behavioral approach, the RNR model (Risk-Need-Responsivity model), Good Lives Model (GLM) of offender rehabilitation.
Keywords: treatment of sexual offenders, psychotherapy of paraphilias, risk of relapse
ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва V. Serbsky Federal Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology, Moscow
В статье рассматривается динамика психотерапевтических подходов в отношении сексуальных правонарушителей с 1980-х гг. до настоящего времени. Показано, что для оценки эффективности терапии в англоязычных странах и в нашей стране широко используется критерий рецидивности. Рассмотрены особенности когнитивно-бихевиорального подхода, модели RNR (Risk-Need-Responsivity model): «риск-потребность-чувствительность») и GLM (Good Lives Model): «модель хорошей жизни». Ключевые слова: лечение сексуальных правонарушителей, психотерапия парафилий, риск рецидива
Вначале 1980-х гг. в англоговорящих странах начались обширные исследования, направленные на выявление причин высокого уровня сексуальных правонарушений [6, 28]. Предпринимались меры по уменьшению такого рода преступности в виде ужесточения наказания [8]. Последующие исследования показали, что более суровые санкции не уменьшали, а увеличивали рецидивизм [3, 4]. В результате усилия специалистов были направлены на разработку эффективных подходов лечения сексуальных преступников, где в основе оценки результативности терапии использовался критерий снижения уровня рецидивов [27]. В отечественной литературе под рецидивом подразумевается совершение повторного сексуального правонарушения [1]. В зарубежной литературе чаще всего речь идет и о несексуальных правонарушениях, поскольку считается, что в терапии необходимо учитывать «криминогенные особенности» в целом, а не только относящиеся к парафилии [18].
Эффективность лечения сексуальных правонарушителей оценивается преимущественно по показателям рецидивности. R.K. Hanson и соавт. [15] провели метаанализ 68 исследований, включающих 43 лечебно-реабилитационные программы, охватившие более
50
9000 мужчин, совершивших сексуальные правонарушения. Около 80% человек проходили ког-нитивно-бихевиоральную терапию, у остальных за основу были взяты другие психотерапевтические направления. Период наблюдения после прохождения курса лечения составил от 12 мес до 16 лет. Усредненные показатели выявили достоверное снижение рецидивов у леченных сексуальных преступников в сравнении с теми, кто терапию не проходил: 12% относительно 17% по исключительно сексуальным правонарушениям, 28% против 39% по всем - и несексуальным -преступлениям [12]. В метааналитическом обзоре F. Losel и М. Schmucker [17] обработали результаты 69 лечебных программ с участием в них более 22 000 сексуальных преступников. Было показано, что лечение приводит к снижению сексуальных рецидивов на 6,4% в абсолютном выражении, что представляет собой сокращение на 37% от общего уровня сексуального рецидивизма (с 17,5 до 6,6%). Общий показатель рецидива (сексуального и несексуального) был сокращен на 31% (с 32,5 до 22,4%) [17]. В 2008 г. те же авторы [29] сообщили, что наилучшие результаты лечения получены после проведения программ амбулаторно по сравнению с теми же подходами в условиях заключения (1,35 к 2,77 и 0,84 к 1,60 соответственно), а вот достоверной разницы между периодом их применения (до 1970-го г., 1980-е гг. и после 1990-го г.) не обнаружено. R.K. Hanson и соавт. [15] также выявили, что амбулаторное лечение более успешно, чем стационарное. Однако имеющиеся данные о том, что, чем длиннее срок катамнеза, тем чаще отмечаются рецидивы, подвергают сомнению эффективность психотерапии для сексуальных преступников с парафилиями [34].
За последние десятилетия число программ по лечению мужчин, совершивших сексуальные преступления, значительно выросло, большинство из них опираются на когнитивно-бихевиоральный метод и с 1980-х гг. дополнены моделью RNR (Risk-Need-Responsivity model: «риск-потребность-чувствительность») [5, 10, 19, 25, 30, 40]. Кроме того, с начала 2000-х гг. получила свое развитие Good Lives Model (GLM): «модель хорошей жизни», основанная на гуманистическом подходе К. Роджерса [35, 36, 37, 42].
Согласно результатам метаанализа P. Corabian и соавт. [7], именно интеграция когитивно-пове-денческой терапии с принципами RNR-модели дает наилучшие результаты.
Risk-Need-Responsivity model - модель «риск-потребность-чувствительность»
Принцип риска подразумевает, что процедуры выявления и отбора сексуальных преступников для участия в программах лечения должны уделять больше внимания разделению их на категории
низкого, умеренного и высокого рисков рецидив-ности, в целях обеспечения программой большей интенсивности преступников с высоким риском, средней интенсивности - с умеренным риском и т.д. [3, 21, 30]. До 1990-х гг. многие программы лечения сексуальных правонарушителей были рассчитаны и направлены исключительно на лиц с низким риском рецидивности, так как с ними было «легче работать и добиваться успеха» [30]. Тенденция последних десятилетий состоит в концентрации усилий терапевтического взаимодействия с правонарушителями, представляющими наибольший риск для общественной безопасности. Разделение также обусловлено необходимостью уменьшить риск рецидива у лиц, изначально имеющих его низкие показатели, вследствие их контакта в процессе терапии с более серьезными правонарушителями [13]. В связи с этим целью многих эмпирических исследований являлось определение надежных предикторов рецидива, которые в актуарных методах подразделяются на статические (исторические, ретроспективные): возраст, количество, характер, тяжесть и др. ранее совершенных правонарушений и динамические (потенциально модифицируемые факторы риска) криминогенные потребности: асоциальные установки, плохая социальная адаптация, зависимость от психоактивных веществ, психические нарушения, например, расстройства личности и т.д. [31, 45]. По данным P. Yates [46], к статическим факторам риска относятся: наличие в прошлом сексуальных и несексуальных правонарушений; их разнообразие; раннее начало противоправного сексуального поведения; молодой возраст (до 25 лет); отсутствие брака; неконтактные сексуальные правонарушения в анамнезе; несексуальное насилие при совершении сексуального преступления; насильственные правонарушения в анамнезе; незнакомые жертвы; жертвы - мужчины, дети; лечение или незавершенное лечение в анамнезе. Среди динамических автор выделял такие, как когнитивные искажения, поддерживающие совершение сексуальных правонарушений; девиантные сексуальные предпочтения или девиантное сексуальное возбуждение; недостаточность сексуальной и общей саморегуляции; импульсивность; тенденция к межличностной агрессии; проблемы в интимности и межличностных взаимоотношениях; доступ к жертвам; злоупотребление психоактивными веществами и др.
Разрабатывались и скрининговые инструментарии для определения риска рецидива. Это известные программы: STATIC-99 [11], SORAG [26], Violence Risk Scale: Sex Offender Version (VRS:SO) [9], Risk of Re-offending: Prison version (RoR-PV) [32]. A.J. Harris и R.K. Hanson [16] создали на основе шкалы Stable-2000 чувствительный инструмент оценки, который помогает выявить особен-
Ф
ОРГАНИЗАЦИЯ ПСИХИАТРИЧЕСКОМ ПОМОЩИ И ЭПИДЕМИОЛОГИЯ
ности пациентов и распределить их по группам риска. Комбинация из десятков актуарных рисковых характеристик, баллы по каждому пункту позволяют определить группу риска и актуальные цели лечения. Шкала используется до, в процессе и после лечения, что позволяет оценить динамику состояния пациента, терапевтический эффект. Таким образом, шкалы применяются для оценки риска, в том числе для выбора соответствующих программ лечения и повторной оценки риска после лечения. Метаанализ применения данных шкал показал хорошую прогностическую валидность [33]. Шкалы имеют несомненные достоинства - учитывают как анамнестические данные, так и проблемы психосоциального регулирования и личностные особенности, однако собственно клинические, психопатологические критерии в них слабо дифференцированы [1].
Отечественные ученые в оценке сексуального рецидивизма на первое место ставят клинически диагностируемую парафилию с квалификацией характера влечения (обсессивного, компульсивного, импульсивного), отношения к нему (синтоническое, дистоническое), степени аддиктивности поведения, особенностей динамики расстройства сексуального предпочтения. Выявлено, что риск рецидива более высок у лиц с синтоническим отношением к аномальному сексуальному влечению, поскольку критика к имеющимся сексуальным расстройствам, а следовательно, и борьба с возникающими побуждениями снижены или отсутствуют. Синдромологи-ческая динамическая трансформация расстройств в виде регрессивного типа течения также является предиктором повторного совершения общественно опасного деяния [2].
Принцип потребности предполагает, что в лечении сексуальных преступников необходимо делать акцент на их «криминогенных особенностях», т.е. на тех характеристиках, которые являются предикторами рецидива, причем не статических, а динамических [14]. Рекомендуется особое внимание уделять ситуативным факторам - непосредственно предкриминальному, криминальному и посткриминальному периодам. Аргументом в пользу такого подхода служит довод, что сексуальные правонарушители попадают под уголовную ответственность в 2-3 раза чаще за несексуальные преступления, чем за сексуальные [18]. Так, по данным Австралийского бюро статистики [45], 62% сексуальных правонарушителей имели по крайней мере одну судимость за несексуальные преступления всех категорий, включая похищения, ограбления и убийства: кражи - 29,7%; транспортные и дорожно-транспортные преступления - 23,5%; преступления против правосудия - 20,7%; связанные с нанесением телесных повреждений другому лицу, в том числе убийство - 18,9%; кражи со взломом - 14,4%; преступления, связанные с незаконным оборо-
том наркотиков, - 13,3%. Принцип необходимости также подразумевает ориентацию на факторы, которые непосредственно не связаны с риском рецидива, но которые могут мешать успешной реабилитации - терапевтическому взаимодействию (например, низкая самооценка, депрессивные состояния).
Принцип чувствительности утверждает, что программа должна быть скорректирована и видоизменена под способности и стиль каждого пациента, чтобы соответствовать доступному для него уровню. Для этого учитываются такие факторы, как низкие интеллект и грамотность, психические расстройства, языковые и культурные барьеры, отсутствие мотивации на лечение. Поскольку программы реабилитации становятся все более стандартизированными, встает ключевой вопрос: насколько они могут соответствовать индивидуальным потребностям правонарушителей? Компромисс между применением стандартного лечения и возможностью его вариаций по усмотрению специалиста является сложным. Однако без гибкого подхода, без индивидуализации терапии ряд пациентов может быть просто исключен из процесса лечения [20-24]. В соответствии с принципом чувствительности лечение должно быть изменено и адаптировано для удовлетворения потребностей и способностей правонарушителей, чтобы максимизировать потенциальную эффективность терапевтического вмешательства и уменьшить вероятность рецидива. Кроме того, принцип чувствительности подразумевает важность характеристик терапевта, стиля его работы. Наилучшие результаты получены, когда пациенты видят в терапевте заботливого человека, относящегося к ним с уважением [17]. W.L. Marshall и соавт. [24] показали, что конфронтационный стиль терапевта приводит к усугублению состояния правонарушителей, тогда как эмпатия и сочувствие производят позитивный эффект [24].
В лечении сексуальных правонарушителей с проявлением внимания к факторам риска, потребностям и чувствительности подразумевается, что вмешательство осуществляется в количестве и частоте, индивидуально подобранных для отдельных правонарушителей. На практике это предполагает разнообразие лечебных программ, разные уровни интенсивности, согласованные с уровнями риска и потребностей участвующих в программе. Данный подход оправдан еще и тем, что сексуальные правонарушители, которые начали лечение, но не закончили его, показывают более высокий уровень рецидива, чем те, кто вовсе терапию не проходил [12].
Когнитивно-поведенческая терапия проводится как на индивидуальном, так и на групповом уровне, она основана на теории социального научения [23]. Когнитивно-поведенческая терапия в отношении
52
сексуальных преступников базируется на предпосылке, что когнитивная деятельность влияет на поведение. В рамках данной модели сексуальное противоправное поведение рассматривается как паттерн, который возникает и поддерживается за счет обучения и подкрепления навыка, усвоенного в результате неадекватных ответных реакций и механизмов приспособления. Целью вмешательств является замещение неадекватных (дезадаптирующих) или девиантных ответных реакций на адаптивные, просоциальные убеждения и поведение, ориентированное на конкретные области, в которых у сексуальных правонарушителей имеются проблемы. Когнитивно-поведенческий подход также включает приобретение и тренировку необходимых навыков, выработку эффективных стратегий разрешения проблем, коррекцию когнитивных искажений, улучшение сексуальных и социальных отношений, управление аффективными состояниями, снижение девиантного сексуального возбуждения, а также развитие адаптивных процессов мышления, аффективных реакций и поведения [2]. Программы рассчитаны на работу с биографическими данными, через которые выявляются неадаптивные паттерны поведения, с принятием ответственности за свои действия (когнитивные искажения, отрицающие/минимизирующие вред жертве; чувство эмпатии), на тренировку адаптивных стилей решения сложных жизненных ситуаций, освоение социально приемлемых навыков общения, в том числе интимного, редукцию девиантных сексуальных фантазий, проработку ситуаций, в которых повышается риск рецидива и др. [19].
Good Lives Model (GLM) - «модель хорошей жизни»
По мнению ряда авторов, акцент на факторах риска рецидива является необходимым, но недостаточным [35, 44]. Поскольку модель риска недооценивает ключевую роль контекста и экологические переменные в процессе реабилитации, предлагается оказывать помощь правонарушителям в улучшении качества жизни с учетом социальных, культурных, личностных и физических условий. Предполагается, что выработка более адаптивных способов взаимодействия с окружающими людьми и обстоятельствами приведет к тому, что преступники будут больше удовлетворены своей жизнью и менее склонны к совершению правонарушений. Таким образом, на основе позитивной психологии и гуманистических тенденций был разработан новый подход: «модель хорошей жизни» - Good Lives Model (GLM) [39]. Приверженцы GLM-модели считают RNR-подход карательным, негуманным, не учитывающим право заключенного на человеческое достоинство [43]. Для обоснования теории авторы различают первичные (базовые) и вторичные потребности. Вторичные (инструментальные)
потребности обеспечивают достижение первичных, например, работа в качестве механика (вторичный уровень) сопровождается чувством мастерства в работе и желанием повышать его (первичный уровень). Было выделено 11 классов базовых (первичных) потребностей: здоровый образ жизни и функционирования, знания, превосходство в работе, увлечениях, самостоятельность, свобода от эмоциональных потрясений и стрессов, дружба, в том числе интимные, романтические и семейные отношения, принадлежность к сообществу, ощущение смысла жизни, удовольствия и творчество [38]. Считается, что криминогенные навыки связаны с нарушением первичных потребностей, например, ощущение удовольствия - девиантные сексуальные потребности, чувство причастности - антисоциальное поведение, близость - дефицит интимности, ощущение смысла жизни - употребление алкогольных напитков и наркотиков [43]. Подразумевается, что причина отклоняющегося поведения преступников лежит не в целях, а в способах их достижения. Поэтому программа рассчитана на разработку и освоение новых, социально приемлемых путей самореализации.
GLM-модель имеет много противников. Ведется научная дискуссия между авторами, считающими лечение сексуальных преступников малоэффективным, приверженцами необходимости ее проводить и теми, кто по-разному видит терапевтические подходы. Это отражается даже в названиях публикуемых статей: «Can treatment be effective with sexual offenders or dies it do harm? A response to Hanson (2010) and Rice (2010)» [23]; «The Risk Need Respon-sivity Model of Offender Rehabilitation: Is There Really a Need For a Paradigm Shift?» [19]. В частности, противники GLM-модели отмечают, что ничего нового в ней не указано и что RNR-подход также затрагивает базовые потребности человека, а разница заключается лишь в терминологии. Кроме того, авторы считают, что GLM-модель не учитывает довольно часто встречающуюся психическую патологию среди сексуальных преступников, поскольку опирается на теоретические основы, взятые из психологии здоровых людей, и др. [19].
Резюмируя, следует отметить различия в подходах оценки и реабилитации лиц, совершивших сексуальные правонарушения, в отечественной сексологии и за рубежом. В нашей стране преобладает клинически ориентированный подход (учет вида и особенностей парафилии, ее динамики, ко-морбидной психической патологии и др.), тогда как на Западе - социально-психологический (учет криминогенных особенностей в целом, касающихся и несексуальных правонарушений, уровня жизни пациента, его социального статуса, взаимодействия с окружающими вне криминогенной ситуации, способности к конструктивно-позитивной адаптации и др.).
Ф
53
ОРГАНИЗАЦИЯ ПСИХИАТРИЧЕСКОМ ПОМОЩИ И ЭПИДЕМИОЛОГИЯ
Сведения об авторах
Штарк Лариса Николаевна - кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник лаборатории сексологии ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) Е-таИ: shtarkln@mail.ru
Введенский Георгий Евгеньевич - доктор медицинских наук, профессор, руководитель лаборатории судебной сексологии ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) Е-таИ: vvedensky_georg@mail.ru
Литература
1. Ткаченко А.А., Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В. Судебная сексология. -2-е изд, испр. и доп. - М.: Бином, 2015. -648 с.
2. Введенский Г.Е., Ткаченко А.А. и др. Методология комплексного обоснования общественной опасности психически больных, совершивших сексуальные правонарушения: Метод. рекомендации. - М., 2010.
3. Andrews D.A. The effects of sanctions on crime rates // Paper presented at the 22nd Annual Research and Treatment Conference of the Association for the Treatment of Sexual Abusers. -St. Louis, 2003.
4. Andrews D.A., Bonta J. The Psychology of Criminal Conduct. -2006. - Vol. 3. - P. 3-8.
5. Andrews D.A., Bonta J. The Psychology of Criminal Conduct. -5th ed. - New Providence, NJ: LexisNexis Matthew Bender, 2010.
6. Baker A.W., Duncan S.P. Child sexual abuse: A study of prevalence in Great Britain // Child Abuse Negl. - 1985. - Vol. 9. -P. 457-467.
7. Corabian P., Dennett L., Harstall C. Treatment for convicted adult male sex offenders: an overview of systematic reviews Institute of Health Economics, Edmonton // Sexual Offender Treat. - 2011. - Vol. 6. - Р. 1-18.
8. Freeman-Longo R.E., Blanchard G.T. Sexual Abuse in America: Epidemic of the 21st century. - Brandon, 1998.
9. Gordon A., Nicholaichuk T., Olver M., Wongs S. The Violence Risk Scale: Sex Offender Version. - Saskatoon, SK: Correctional Service of Canada, 2000.
10. Grubin D. Second Expert Paper: Sex Offender Research. -Liverpool, UK: Forensic Mental Health, 2007.
11. Hanson R.K. The Development of a Brief Actuarial Risk Scale for Sexual Offense Recidivism. - Ottawa, Ontatio: Department of the Solicitor General of Canada, 1999.
12. Hanson R.K., Gordon G., Harris A.J.R. et al. First report of the collaborative outcome data project on the effectiveness of psychological treatment for sex offenders // Sexual Abuse: A Journal of Research and Treatment. - 2002. - Vol. 14. -P. 169-194.
13. Hanson R.K., Morton-Bourgon K.E. The characteristics of persistent sexual offenders: A meta-analysis of recidivism studies // J. Consult. Clin. Psychol. - 2005. - Vol. 73, N 6. -P. 1154-1163.
14. Hanson R.K. Staility and change: Dynamic risk factors for sexual offenders // Sexual Offender Treatment: Controver-
sial Issues / Eds W.L. Marshall, Y.M. Fernandez, L.E. Marshall, G.A. Serran. - Chichester, UK: John Wiley and Sons, 2006.
15. Hanson R.K., Bourgon G., Helmus L., Hodgson S. The principles of effective correctional treatment also apply to sexual offenders: A meta-analysis // Crim. Justice Behav. - 2009. -Vol. 36. - P. 891.
16. Harris A.J., Hanson R. K. The Dynamic Supervision Project: Improving the community supervision of sex offenders // Corrections Today. - 2003. - Vol. 65. - P. 60-62.
17. Losel F., Schmucker M. The effectiveness of treatment for sexual offenders: A comprehensive meta-analysis // J. Exp. Criminol. - 2005. - Vol. 1, N 1. - P. 117-146.
18. Losel F. What works in offender rehabilitation: A global perspective // Paper presented at the 12th Annual Conference of the International Corrections and Prisons Association. -2010.
19. Looman J., Abracen J. The risk need responsivity model of offender rehabilitation: is there really a need for a paradigm shift? // Int. J. Behav. Consult. Ther. - 2013. - Vol. 8. -P. 30-36.
20. Marshall W.L., Serran G.A., Fernandez Y.M. et al. Therapist characteristics in the treatment of sexual offenders: Tentative data on their relationship with indices of behavior change // Journal of Sexual Aggression, 2003. - Vol. 9. - P. 25-30.
21. Marshall W.L., Marshall L.E., Serran G.A., Fernandez Y.M. Treating Sexual Offenders: An Integrated Approach. - New York, NY: Routledge, Taylor and Francis Group, 2006.
22. Marshall W.L. Treatment of sexual offenders and its effects // Sexual Offender Treat. - 2006. - Vol. 1. - Is. 1.
23. Marshall W.L., Marshall L.E. Can treatment be effective with sexual offenders or dies it do harm? A response to Hanson (2010) and Rice (2010) // Sexual Offender Treat. - 2010. -Vol. 5. - Is. 2.
24. Marshall W.L., Marshall L.E., Serran G.A., O'Brien M. Rehabilitating Sexual Offenders: A Strength-Based Approach. - Washington: American Psychological Association. 2011.
25. McGrath R.J., Cumming G.F., Burchard B.L. et al. Current practices and emerging trends in sexual abuse management: The Safer Society 2009 North American Survey, 2010. http:// www.safersociety.org/professionals.
26. Quinsey V.L., Harris G.T., Rice M.E., Cormier C.A. Violent Offenders: Appraising and Managing Risk. - Washington, DC: American Psychological Association, 1998.
54
27. Redondo S., Sanchez-Meca J., Garrido V. Crime treatment in Europe: A review of outcome studies // Offender Rehabilitation and Treatment: Effective Programmes and Policies to Reduce Reoffending / Ed. J. McGuire. - 2002. - P. 113-141.
28. Russell D.E. Sexual Exploitation: Rape, Child Sexual Abuse and Workplace Harassment. - Thousand Oaks, CA: Sage Publcations, 1984.
29. Schmucker M., Losel F. Does sexual offender treatment work? A systematic review of outcome evaluations // Psicothema. -2008. - Vol. 20. - P. 10-19.
30. Smallbone S., McHugh M. Queensland Corrective Services Sexual Offender Treatment Programs School of Criminology and Criminal Justice Griffith University // Final Report. -February 2010. - P. 1-81.
31. Smallbone S., Marshall W. L., Wortley R. Preventing. Child Sexual Abuse: Evidence Policy and Practice. - London: Willan Publishing, 2008.
32. Thompson C., Stewart A. Risk of Re-offending: Prison version (RoR-PV) Screening Tool Administration Manual. - Griffith University, 2007.
33. Thibaut F., De la Barra F. et al. The World Federation of Societies of Biological Psychiatry (WFSBP) Guidelines for the biological treatment of paraphilias // World J. Biol. Psychiatry. - 2010. -Vol. 11. - P. 604-655.
34. Thibaut F. Pharmacological treatment of paraphilias // Isr. J. Psychiatry Relat. Sci. - 2012. - Vol. 49, N 4. - P. 297-305.
35. Ward T., Stewart C.A. The treatment of sex offenders: Risk management and good lives // Professional Psychology: Research and Practice. - 2003. - Vol. 34. - P. 353-360.
36. Ward T., Marshall W.L. Good lives, aetiology and the rehabilitation of sex offenders: A bridging theory // J. Sexual Aggression. - 2004. - Vol. 10. - P. 153-169.
37. Ward T., Stewart C.A. The treatment of sex offenders: Risk management and good lives // Professional Psychology: Research and Practice. - 2005. - Vol. 34. - P. 353-360.
38. Ward T., Gannon T.A. Rehabilitation, etiology, and self-regulation: The comprehensive good lives model of treatment for sexual offenders // Aggression Violent Behav. - 2006. - Vol. 11, N 1. - Р. 77-94.
39. Ward T., Vess J., Collie R.M., Gannon T. Risk management or goods promotion: The relationship between approach and avoidance goals in treatment for sex offenders // Aggression Violent Behav. - 2006. - Vol. 11, N 4. - P. 378-393.
40. Ward T., Melser J., Yates P. M. Reconstructing the risk-need-responsivity model: A theoretical elaboration and evaluation // Aggression Violent Behav. - 2007. - Vol. 12. - P. 208-228.
41. Ward T., Laws D.R. Desistance from sex offending: Motivating change, enriching practice // Int. J. Forensic Mental Health. -2010. - Vol. 9. - P. 11-23.
42. Ward T., Yates P., Willis G. The good lives model and the risk need responsivity model: A critical response to Andrews, Bonta, and Wormith (2011) // Criminal Justice Behav. - 2012. -Vol. 39. - P. 94-110.
43. Ward T., Fortune C. The Good Lives Model: Aligning Risk Reduction with Promoting Offenders' Personal. - University of Bucharest, 2013. - Vol. 5. - N 2. - Р. 29-46.
44. Willis G. M., Ward T. Striving for a good life: The Good Lives Model applied to released child molesters // J. Sex. Aggression. -2013. - Vol. 17, N 3. - P. 290-303.
45. Wortley R., Smallbone S. Situational Prevention of Child Sexual Abuse. - Monsey, NY: Criminal Justice Press, 2006.
46. Yates P. Treatment of Adult Sexual Offenders: A Therapeutic Cognitive-Behavioural Model of Intervention // J. Child Sex. Abuse. - 2004. - Vol. 12:3. - P. 195-232.
#
55
