CC BY
25
УДК 821.161.1.09"19"
Овчинина Ирина Алексеевна
доктор филологических наук, профессор Ивановский государственный университет ovchn@yandex.ru
Виноградов Андрей Александрович
кандидат филологических наук Костромской государственный университет
avinon@kmtn.ru
ОСОБЕННОСТИ РАБОТЫ А.Н. ОСТРОВСКОГО НАД ИСТОРИЧЕСКОЙ ХРОНИКОЙ О МИНИНЕ
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ исследовательского проекта № 16-04-00323
В статье подробно рассматривается история создания исторической пьесы А.Н. Островского «Козьма Захарьин Минин, Сухорук», характер работы над произведением с обращением к черновому автографу, а также к письмам и воспоминаниям современников драматурга. Многочисленные наброски, исправления, пометы, сделанные Островским в рукописных источниках, наглядно показывают, что он тщательно продумывал композицию, неоднократно переписывал различные фрагменты, менял их расположение. Это сказывалось и на трактовке событий, и на характерах персонажей, претерпевающих в процессе создания драмы значительные изменения. Выявляются переклички с историческими материалами, из которых Островский почерпнул необходимые сведения. Раскрывается тяжёлая для Островского цензурная история. Несмотря на высокую оценку цензора, отметившего искренность патриотического чувства, которым проникнута пьеса, она была запрещена к постановке на сцене.
Ключевые слова: автограф, источники, персонажи, исправления, исторические факты, трактовка, цензура, публикация.
Историческая хроника А.Н. Островского «Козьма Захарьич Минин, Сухорук», вызвавшая споры в критике, - явление особое в отечественной драматургии. В ней отразилось своеобразие жанрового мышления автора, его взгляд на русскую историю, на человека в историческом потоке, на национальный характер. Изучение самого процесса создания пьесы даёт возможность глубже понять личность драматурга. Справедливо наблюдение современного исследователя: «Посредством выстраивания структуры произведения осуществляется авторский замысел. В драматических произведениях авторское сознание проявляется сложнее и более опосредованно, чем в эпических и лирических» [14, с. 149].
В ходе подготовительной работы над хроникой Островский активно пользовался историческими документами о Смутном времени. В Отделе рукописей Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН в архиве А.Н. Островского хранится рукопись, на которой рукой Островского сделана надпись: «Козьма Минин. Чин выборного всей землёю русской». Рукопись представляет собой выписки сведений из следующих источников: «Иное сказание о самозванцах», «Летопись о многих мятежах», «Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссией» (Т. II. СПб., 1841), «Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией имп. Академии наук» (Т. II. СПб., 1836), а также «Новый летописец и при нём дополнения, и предисловие» М. А. Оболенского, «Важный хронограф особого состава (Из собрания кн. М.А. Оболенского)» И.Е. Забелина. Большую часть материалов занимают выписки из «Актов
исторических», относящиеся к 1608-1609 годам, что в значительной степени отразилось в воспоминаниях героев драмы о боевом прошлом.
Из событий, изложенных в документах периода 1611-1612 годов, драматург выбрал несколько ярких эпизодов (например, сбор пожертвований, выход ополчения из Нижнего Новгорода в Ярославль), а также имена действующих лиц: Григорий Лапша и Иван Кувшинников, Василий Семёнов, Васька Лыткин, Семейка Губанин.
Сама надпись на рукописи красноречиво говорит о том, что драматург придавал большое значение чину выборного. Позднее И.Е. Забелин, отдавая должное заслугам нижегородского старосты, напишет: «Быть выборным человеком в своём посаде, да ещё на должность начальника судных дел - вещь немалая для любой личности; но стать выборным человеком от всей Земли на подвиг освобождения Отечества - это... весьма сложная связь жизненных земских отношений, для которых всё это дело. требовало последних жертв, последних сил, и потому призывало... к себе людей чистых во всех отношениях и смыслах, крепких, прямых душой и в высокой степени честных, не говоря о разных деловых способностях, какие были надобны уже непреложно» [4, с. 45]. Именно так и воспринимал Островский своего героя.
Из многослойного чернового автографа (ЧА) видно, что наибольшую сложность вызвали первые три действия. Вначале I действие состояло из пяти явлений, но вскоре Островский существенно перерабатывает весь текст: разделяет 1-е явление на 1-е и 3-е, полностью переписывает 4-е явление, дописывает 2-е, 7-е, 9-е и 10-е явления. По ходу этой переработки менялись характеры отдельных
98
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
© Овчинина И.А., Виноградов А.А., 2018
персонажей. Так, Лыткин из храброго нижегородца превращался в скупого и мелочного торговца (в дальнейшем все его патриотичные высказывания перешли к Поспелову), а речь Минина постепенно очищалась от излишних жалоб на жизнь. Несколько реплик главного героя были перенесены в последующие сцены: например, слова Минина о том, что нужно «знаменья просить у Бога» (4 явл., I д.), перешли в 3-е явление 2-й сцены II действия; а его уверение в том, что другие города поддержат восстание нижегородцев (4 явл., I д.), - в 7-е явление 1-й сцены III действия. Работа над усилением патриотических качеств у Минина продолжилась во II действии, изобилующем политическими монологами: «Не замолчу. На то мне дан язык...»; «Знать, им не жаль ни крови христианской.»; «И вправду. Нам теперь одна надежда.». Первоначально Поспелов в своих высказываниях избегал православной риторики; его реплика: «Мы не покидали.» (3 явл., 2 сц., II д.) - в ЧА делится между Кувшинниковым и Лапшой [10, л. 17]. Не вошли в окончательный текст слова Аксёнова: «Осиротела Русь! Ни [далее зачеркнуто: «патриарха»]) воеводы, / Печальника о нас, сиротах бедных, / Ни патриарха, ни царя. Как стадо / Без пастыря, мы бродим, злому волку - / Губителю добыча. / Бить волков!» Драматург ограничился ёмкой репликой: «Бедам конца не видно. Знать, Господь / Нам прегрешений наших не отпустит / И до конца нас хочет погубить» [10, л. 3].
Добиваясь предельной выразительности, ритмической и лексической точности, Островский тщательно подбирал каждое слово. Так, во II действии Минин расстроен тем обстоятельством, что воеводы ничего не предпринимают для оказания помощи Москве: «В бедах и в горе / Сердца окаменели. О себе / Печётся каждый, ближних забывая». На вопрос Марфы Борисовны: «Так что же делать нам, Кузьма Захарьич?» - Минин предлагает «самих себя сначала приготовить» [7, т. 6, с. 44]. Его страстный монолог, перебиваемый репликой Поспелова, в процессе работы претерпел значительные изменения. Он вместо зачёркнутого: «Призвать на помощь Бога» - пишет: «Молитвой и постом очистим души / И призовём на помощь Бога им». Зачеркнув: «И с Божьей помощью пойдём к народу / И всех святых Его», - продолжает: «Он даст нам разум, даст нам силу слова», - после чего пишет: «[зачеркнуто: «Он ниспошлет очам»] Сухим очам он даст источник слёз» [10, л. 18]. Смысл изменений очевиден: Минин, глубоко религиозный человек, надеющийся в таком великом деле, как освобождение страны, на помощь Бога, в то же время призывает сограждан, которым дан разум и сила слова, к активным действиям, что видно из монолога [10, л. 18, 18 об.]:
Тогда пойдём будить уснувших братий
И Божьим словом зажигать сердца
[далее зачеркнуто: «Окаменелые в бедах и в горе»].
Себя забудь и дел своих не делай!
На улицу, [далее зачеркнуто: «торг и в храм»] на площадь, на базары,
Где есть народ, туда и ты иди!
<...>
Мы кликнем клич по дальным городам;
А по окольным разойдемся сами,
И будем ждать.
В окончательном тексте драматург развивает эту тему, подчёркивая в герое ораторские качества Минина-гражданина, Минина-патриота [7, т. 6, с. 44]:
Молись да жди, пока Господь сподобит Тебя такую веру ощутить В душе твоей, что ты не усумнишься С горами речь вести и приказать Горам сползти с широких оснований И двинуться к тебе, и будешь верить, Что двинутся; тогда покинь свой дом, Себя забудь и дел своих не делай! На улицу, на площадь, на базары, Где есть народ, туда и ты иди! Тогда пошлём по дальним городам; А по окольным разойдёмся сами, И наших уст смиренные глаголы Польются в души.
Не случайно И.Е. Забелин, отвергая всякие домыслы, какие-либо попытки очернить имя Минина, пишет: «Авторитет Минина, как человека высокой честности, высоких патриотических добродетелей, утвердился не фантазиями наших современников, а правдивыми свидетельствами его современников, которые были в великом множестве распространены в хронографах. и не подвергались сомнениям» [4, с. 43]. По стремлению служить правде Минин напоминает историку вождя иудеев Зоро-вавеля, сумевшего привести в Иерусалим иудеев, возвращающихся из плена, и по умению собрать сограждан на борьбу за освобождение Руси от иноземцев - другого библейского персонажа, Гедеона.
Первоначально III действие не имело деления на сцены и начиналось с диалога между Бирки-ным и Павликом. Затем на отдельном листе был написан текст 1-го явления, то есть сцена между Павликом и Лыткиным, что обусловило изменение нумерации последующих явлений. 8-е явление, где Нефёд сообщает отцу о гонцах от «Троицы Живо-начальной», в ЧА входило в состав 7-го явления и было выделено как отдельное явление только в беловой рукописи. Не сразу сложились диалоги Марфы Борисовны с Поспеловым и с Татьяной Юрьевной (ЧА: 4 и 5 явл., III д.), а также Минина с Аксёновым (ЧА: 7 явл., III д.).
Как видно из подготовительных материалов к пьесе, Островский внимательно изучил статью Е.И. Забелина «Важный хронограф особого состава», из которой узнал о «Хронографе князя М.А. Оболенского», где говорится о решении отдать «третью деньгу» после обращения Минина
к нижегородцам: «И он рек: "За помощию Божиею ополчимся мы войско Нижегородское противу со-постат; хотя мы и все неискусны тому делу, станем на торгах кликать вольных служилых людей. <.. .> .Аз убогий с товарищами своими, а числом нас 100, 5 сот, а в зборе у нас денег 1700, а брали третью деньгу, у ково руб. взяли 10 алтын, а у ково 3 руб. и у того взяли рубль, а у кого 30 руб., у того 10 рублев; а у меня убогого было 300 рублей, и аз 100 рублей в зборные деньги принес: потому ж и вы сотворите". И все вопиша: буди по глаголу твоему» [9, л. 6, 6 об.].
В пьесе о «третьей деньге» говорят сами горожане: «.так и быть: третью деньгу»; «Третью деньгу. - Что ж, мы не прочь! - Так тому и быть! -Что сказано, то свято!»; «Постой ты, погоди! От трёх денег - деньгу; от рубля - десять алтын, от трёх рублей - рубль»; «Ладно! Ладно! <...> С десяти рублёв выходит - три рубля да десять алтын. <...> С пятидесяти рублёв, - пятнадцать рублёв. -Не пятнадцать, а шестнадцать рублёв двадцать два алтына. - Ишь ты, счётчик! - Да уж ладно, ладно!» [7, т. 6, с. 59].
Островский создаёт коллективный образ народа, его характер, настроение, передаёт в драматургической форме развитие чувства патриотизма и национальной свободы.
IV действие в ЧА начиналось с подробного описания сцены народных волнений на нижегородской площади, впоследствии перенесённой во 2-ю сцену III действия. После реплики из народа: «Нет, пущай всё говорит!» - в рукописи значится: «Явление> 2-е». Разделение 1-го явления на 1-е и 2-е обусловило изменение нумерации последующих явлений: 3-е явление, где Роман Пахомов рассказывает о положении в Москве, стало 2-м, а 4-е, включающее разговор народа с воеводой, 3-м явлением. Текст этого действия также имеет множество правок, а весь диалог между Мининым и Бирки-ным (3 явл., II сц., III д.) вписан на полях.
На общий рисунок четвёртого действия повлияла статья П.И. Мельникова «Нижний Новгород и нижегородцы в смутное время». Можно заметить в хронике лексические и смысловые совпадения со статьёй. Так, народ, собравшийся на площади в Кремле, взволнован известиями, поступающими из Москвы, из Троице-Сергиевой лавры: «Савва стал читать грамоту Дионисия и часто был прерываем рыданиями бывших в соборе и восклицаниями: "увы нам! гибнет Москва! гибнет государство!"» <...> В одной из толп возвысился голос Минина: ". гибнет государство московское, гибнет и вера православная"» [5, с. 23-24]. В «Минине»: «Экой плач! Эко рыдание во всём соборе!»; «Гибнет, говорит, всё наше государство! Гибнет вера православная!» [7, т. 6, с. 77].
Не сразу далось обращение Минина к нижегородцам: «Друзья и братья! Русь святая гибнет! /
Друзья и братья! Православной вере, / В которой мы родились и крестились, / Конечная погибель предстоит. Святители, молитвенники наши.» [7, т. 6, с. 80]. Драматург ищет наиболее точные выражения, соответствующие ритмическому строю пьесы [10, л. 34 об.]:
[зачеркнуто: «Поможем»] Друзья и братья! Православной вере,
В которой мы родились и крестились,
[далее зачеркнуто: «Не предадим врагу на поруганье»]
Конечная погибель предстоит.
Святители, [далее зачеркнуто: «и богомольцы»] молитвенники наши.
Примечательно, что П.И. Мельников-Печер-ский в статье «Наши журналы» (Северная пчела. 1864. № 67. 10 марта. С. 265-267) пишет о недостатках пьесы, которые он видит в вялости действия, в преувеличении религиозного элемента, в искажении характера Минина и некоторых исторических деталей. Эти неточности Н.П. Кашин объясняет тем, что статья Мельникова «Несколько новых сведений о смутном времени, о Козьме Минине, князе Пожарском и патриархе Ермогене», в которой устранены неточности, содержащиеся в статье «Нижний Новгород и нижегородцы в смутное время», «осталась драматургу неизвестной» [5, с. 194-195].
Первоначально V действие в ЧА заканчивалось православным молебном и восклицанием Гриши: «Река бежит извивами. Москва!..» [10, л. 39 об.]. По мере того как автор определялся с финалом драмы, появилось новое (пятое) действие, то есть сцена выборов, что изменило порядок и нумерацию предыдущих действий: пятое действие стало четвёртым, а четвёртое вошло в состав третьего, разделённого, вероятно, по этой причине на две сцены. В тексте IV и V действий особых разночтений нет, но некоторые реплики сложились не сразу. Например, воспоминание Минина: «И ног не слышишь; и заря-то ярче» (4 явл., IV д.), его рассуждение: «Плывёшь так весело.» (2 явл., V д.); рассказ Поспелова: «Выходишь от обедни, помолясь.» (4 явл., IV д.), его реплика: «Вот, перво-наперво...» (3 явл., V д.). Не исключено, что первоначально драма заканчивалась сценой выборов, то есть V действием. После ремарки: «Ты выборный от всей земли великой!» - в ЧА проведена горизонтальная черта и сделана запись: «Конец» [10, л. 45 об.]. Эпилог написан на отдельных листах; здесь под последней ремаркой также вписано: «Конец». В тексте эпилога наибольшей правке подверглись высказывания Аксёнова из первого явления: «Ну да, на Ярославль прямой дорогой.»; «Ну, нельзя же!..». Справа от реплики Пожарского: «Нижегородцы! Мы за вас идём.» - имеется ссылка на исторический документ: «стр. 269. № 210. ААА. Т. II» [10, л. 48]. Н.П. Кашин отмечает: «.речь Пожарского в драматической хронике представляет
100
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
по существу простое, но, конечно, сокращённое переложение его речи, как она написана в актах. Прибавлено только обращение к нижегородцам с заявлением, что войска идут за них биться, жизни не жалея, да самая речь приняла форму обращения...» [6, с. 154-155]. Однако автографы свидетельствуют о творческом отношении драматурга к историческим документам, о том, что Островский не допускал их «простого» переложения.
Осенью 1861 г. Островский переписывает пьесу набело. На первом листе белового автографа (БА) имеется дата: «15 октября 1861 г.» [11, л. 1]. Вероятно, к этому времени относится воспоминание П.Д. Боборыкина: «Он работал тогда над своим "Мининым", отделывал его начисто; но первая половина пьесы была уже совсем готова. Он сейчас же начал говорить мне о своём герое, как он его понимает, что он хотел в нём воспроизвести. <...> Минин - по его толкованию - простой человек, без всякого героического налёта, без всякой рисовки, тогдашний городской обыватель, с душой и практической сметкой. В его хронике нижегородский "говядарь" сбивается с этой бытовой почвы, и автор заставляет его произносить монологи в духе народнического либерализма» [2, с. 186]. 26 октября 1861 г. Островский пишет начальнику репертуарной части петербургских императорских театров П.С. Фёдорову: «...на днях я оканчиваю "Минина", который мне стоит многолетних трудов и которого я мечтал видеть нынешней зимой на сцене» [7, т. 11, с. 137-138]. Работа над пьесой была закончена 9 декабря 1861 г., о чём свидетельствует дата на последнем листе рукописи. В процессе работы Островский окончательно определился с ходом драматического повествования (обозначены границы явлений во втором и третьем действиях) и характерами действующих лиц, что отразилось на перераспределении реплик между Мининым, Аксёновым и Поспеловым, между Тёмкиным и Губаниным. Отдельные явления подверглись сокращению, другие, напротив, были дополнены. Например, в конце II действия появилась песня девушек: «Юность, моя юность.», а в финале драмы символичное напутствие народа: «Прощайте, Божьи воины! - Помоги вам Господь! - Вы за нас страдальцы; а мы за вас богомольцы!» [7, т. 6, с. 111].
В первой половине декабря 1861 г. Островский читает драму в Москве в кругу близких людей, 24 декабря выступает с «Мининым» на творческом вечере у Н.А. Некрасова, а 16 января 1862 г. - на Литературном вечере в пользу литературного фонда в зале Бенардаки. В декабре 1861 г. драматург представляет пьесу в театральную цензуру, на Уваровский конкурс и в журнал «Современник». На титульном листе театральной писарской копии (ТПК) имеется запись: «13 июля 1863 г. № 472. По журналу Театрально-литературного комитета 13 июля 1863, одобрено к представлению. За пред-
седателя комитета, А. Краевский» [8, л. 1]. 7 октября 1863 г. пьеса вновь была на рассмотрении в ко -митете и снова получила высокую оценку цензора. В частности, И. А. Нордстрем утверждал: «Восстанием нижегородцев для очищения Русской земли от внешнего врага исключительно руководят религиозные чувства. <.> Пьеса исполнена искренних и высоких патриотических чувств» [12, л. 162]. Однако управляющим III Отделением генерал-майором А.Л. Потаповым пьеса к постановке на сцене была запрещена. Несмотря на позднюю дату в резолюциях, текст ТПК наиболее близок к БА, имеет поправки, которые отсутствуют и в централизованной писарской копии (ЦПК), и в экземпляре, переданном в «Современник». В начале ХХ века на титульном листе ТПК появилась ещё одна запись: «Соч<инение> А. Островского пересмотрено 31 августа 1904 г. чл<еном> с<овета> И.М. Литвиновым и разрешена с искл<ючениями>». При этом в тексте ТПК красными чернилами зачёркнута лишь часть диалога между Лыткиным и Аксёновым (3 явл., I д.): «Теперь такое время, Пётр Аксё-ныч ~ И до конца нас хочет погубить» [8, л. 8].
Пьеса была представлена на Уваровский конкурс, о чём свидетельствуют записи на титульном листе ЦПК: «№ 1214. Декабря 30, 1861 года»; «Печать позволяется с тем, чтобы по отпечатаньи было представлено в Цензурный комитет узаконенное число экземпляров. Санкт-Петербург. Декабря 30 дня, 1861 года. Цензор В. Бекетов»; «Получено 30 декабря. VI Уваровский конкурс. № 6» [13, л. 1]. В 1862 г. премия литераторам не присуждалась, поскольку, как отмечалось в «Отчёте о пятом присуждении наград графа Уварова», ни в одной из пьес не было «того сочетания всех необходимых качеств драматических произведений, которое давало бы право признать её достойною Уваровской награды» [3, с. 2]. В рецензии П.В. Анненкова, по-свящённой победителю шестого Уваровского конкурса, есть оговорка о том, что в «Минине» «драматический элемент был так слаб, что помешал многим отдать справедливость этому произведению, как поэтическому осуществлению народных понятий об истории» [1, с. 39].
Летом 1866 г. Островский вновь обращается к теме освобождения Москвы от польской оккупации, к событию, истоки которого были отражены в хронике «Козьма Захарьич Минин, Сухорук». Размышляя над ходом истории, драматург решает переработать прежний текст и добавить к нему несколько боевых сцен под Москвой. «В новом виде хроника обнимает всю деятельность Минина, - сообщал драматург в письме к актёру В.В. Самойлову, - и публика может видеть на деле, как совершилось спасение Руси. <.> Мы поставим настоящий памятник Минину, гораздо лучше того, который торчит верстой среди крапивы, вопреки здравому смыслу» [7, т. 11, с. 231]. И этот здравый смысл
очень точно определён И. Е. Забелиным в работе «Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время»: «В общих чертах "Смута" представляет явление весьма своеобычное. Это не революция, не перестановка старых порядков по-новому. Это только глубокое потрясение, великое шатание именно государства... в это время всесторонним банкротом оказался не народ, а само правительство, сама правящая и владеющая власть... между тем как народ-то именно обнаружил такое богатство нравственных сил и такую прочность своих исторических и гражданских (именно гражданских) устоев, какую в нём и предполагать было невозможно» [4, с. 1].
Библиографический список
1. Анненков П.В. «Грех да беда на кого не живёт», драма в четырёх действиях, соч. А. Островского // Отчёт о шестом присуждении наград графа Уварова. - СПб., 1863. - С. 32-39.
2. Боборыкин П.Д. <Островский на любительской сцене> // А.Н. Островский в воспоминаниях современников. - М., 1966. - С. 183-189.
3. Веселовский К.С. Отчёт о пятом присуждении наград графа Уварова, читанный в публичном заседании Императорской Академии Наук // Отчёт о пятом присуждении наград графа Уварова. -СПб., 1862. - С. 1-15.
4. Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. - М., 1896. - 313 с.
5. Мельников П. Нижний Новгород и нижегородцы в смутное время // Отечественные записки. - 1843. - Т. 29. - Отд. II: Науки и художества. -С. 1-31.
6. Кашин Н.П. Драматическая хроника «Кузьма Захарьич Минин, Сухорук» и её источники // Кашин Н.П. Этюды об А.Н. Островском. - М., 1912. -С. 153-203.
7. Островский А.Н. Полное собр. соч.: в 12 т. -М.: Искусство, 1973-1980.
8. ОР ГТБ. - Шифр: I. 6. 2. 47. - 44 л.
9. ОР ИРЛИ. - Ф. 218. - Оп. 1. - Ед. хр. 14. - 23 л.
10. ОР РГБ. - Ф. 216. - М. 3095. - Ед. хр. 1. -Л. 1-48.
11. ОР РГБ. - Ф. 216. - М. 3244. - Ед. хр. 1. - 10 л.
12. ОР РГИА. - Ф. 780. - Оп. 1. - № 40.
13. ОР СПбФ АРАН - Ф. 2. - Оп. 5 б. - Д. 16. -64 л.
14. Тихомиров В.В. Структура драматического произведения (опыт прочтения драмы А.Н. Островского «Гроза») // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - 2014. - № 2. - С. 149-153.
References
1. Annenkov P.V. «Grekh da beda na kogo ne zhivyot», drama v chetyryoh dejstviyah, soch. A. Ostrovskogo // Otchyot o shestom prisuzhdenii nagrad grafa Uvarova. - SPb., 1863. - S. 32-39.
2. Boborykin P.D. <Ostrovskij na lyubitel'skoj scene> // A.N. Ostrovskij v vospominaniyah sovremennikov. - M., 1966. - S. 183-189.
3. Veselovskij K.S. Otchyot o pyatom prisuzhdenii nagrad grafa Uvarova, chitannyj v publichnom zasedanii Imperatorskoj Akademii Nauk // Otchyot o pyatom prisuzhdenii nagrad grafa Uvarova. - SPb., 1862. - S. 1-15.
4. Zabelin I.E. Minin i Pozharskij. Pryamye i krivye v Smutnoe vremya. - M., 1896. - 313 s.
5. Mel'nikov P. Nizhnij Novgorod i nizhegorodcy v smutnoe vremya // Otechestvennye zapiski. - 1843. -T. 29. - Otd. II: Nauki i hudozhestva. - S. 1-31.
6. Kashin N.P. Dramaticheskaya hronika «Kuz'ma Zahar'ich Minin, Suhoruk» i eyo istochniki // Kashin N.P. EHtyudy ob A.N. Ostrovskom. - M., 1912. -S. 153-203.
7. Ostrovskij A.N. Polnoe sobr. soch.: v 12 t. - M.: Iskusstvo, 1973-1980.
8. OR GTB. - SHifr: I. 6. 2. 47. - 44 l.
9. OR IRLI. - F. 218. - Op. 1. - Ed. hr. 14. - 23 l.
10. OR RGB. - F. 216. - M. 3095. - Ed. hr. 1. -L. 1-48.
11. OR RGB. - F. 216. - M. 3244. - Ed. hr. 1. - 10 l.
12. OR RGIA. - F. 780. - Op. 1. - № 40.
13. OR SPbF ARAN - F. 2. - Op. 5 b. - D. 16. -64 l.
14. Tihomirov VV Struktura dramaticheskogo proizvedeniya (opyt prochteniya dramy A.N. Ostrovskogo «Groza») // Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta im. N.A. Nekrasova. -2014. - № 2. - S. 149-153.
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
102
