CC BY
41
Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода. 2019. № 3
Г.И. Проконичев,
кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и практики перевода и коммуникации института иностранных языков Московского педагогического государственного университета; e-mail: Armiger@yandex.ru
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕДАЧИ ИСТОРИЗМОВ И АРХАИЗМОВ ПРИ ПЕРЕВОДЕ ТЕКСТА АНГЛО-ШОТЛАНДСКОЙ НАРОДНОЙ БАЛЛАДЫ
В статье рассматриваются различные подходы к переводу архаичных слов и реалий-историзмов, которые широко встречаются в текстах баллад. При работе с такого рода текстами переводчик сталкивается с дилеммой: архаизовать текст перевода, пользуясь соответствующими средствами переводящего языка или адаптировать к современному языку. В статье проводится анализ обоих подходов на материале переводов текстов баллад.
Ключевые слова: поэтический перевод, теория перевода, англо-шотландская баллада, архаизмы, реалии.
Всякий художественный и, в частности, фольклорный текст, будучи написан в определенную эпоху, является отражением существующих в момент его создания языковых норм. Исключением являются языковые стилизации, но они свойственны авторскому тексту, в то время как материалом нашего исследования являются тексты народного творчества.
Такие тексты зачастую отстоят от эпохи перевода на несколько столетий, в течение которых в языке может произойти ряд значимых изменений. Это, в свою очередь, поднимает вопрос о возможности внесения переводчиком в текст перевода определенных корректив.
Основной корпус балладных текстов относится к периоду с XIV по XVIII века, хотя описываемые в них события иногда затрагивают более ранний исторический период, например, истории о похождениях Робина Гуда или Уильяма Уоллеса. В.Н. Жирмунский относит тексты баллад даже к более раннему периоду: «Рядом с рыцарским романом на смену ироническому эпосу на Западе приходит одновременно с XIII-XIV века народная баллада» [Жирмунский, 1945: 60].
Происхождение текстов баллад не имеет однозначной трактовки. В.Н. Жирмунский связывал балладу с эпическим жанром,
при этом указывая, что баллада, в отличие от более раннего эпоса обращается не к глобальному, а к индивидуальной человеческой судьбе [Жирмунский, 1977: 122]. Другой распространённой точкой зрения является выведение баллады из песенной традиции, на что указывают присущие этому жанру особенности структуры текста, припевы, повторы, устойчивые метафоры и эпитеты [Gerould, 1957: 103].
История переводов текстов баллад достаточно примечательна и заслуживает самостоятельного исследования. Ранние переводы Жуковского или Пушкина характерны высоким уровнем отхождения от оригинала, литературной адаптации и стилизации, что является общей характеристикой романтической школы перевода. Переводы эпохи серебряного века более близки к оригиналу, в частности, известные переводы Марины Цветаевой. Большой пласт баллад переведён известным мастером слова С. Маршаком, который, впрочем, позволял себе некоторые отхождения от ритмико-организационной структуры станса и производя адаптацию реалий и имён. Более близкими к языку и стилю оригинала нам представляются переводы И. Ивановского, осуществлённые значительно позднее.
Важным фактором, определяющим характер отношения «автор — исходный художественный текст», является система культурно-исторических ценностных ориентиров. Именно под её воздействием в исходном тексте появляются определённые имена собственные, тематика, логика рассуждений, характеры, ассоциативно-образные структуры, оценки и т.п. Положительный коммуникативный эффект отношения «автор — исходный художественный текст» достигается лишь в том случае, если указанные выше факторы образуют общий коммуникативный фон, объединяющий автора и получателя исходного текста [Аутлева, 2016: 10].
В.С. Виноградов в этой связи говорит о диахронном переводе, указывая на то, что необходимость в нём возникает, когда «временная дистанция между созданием подлинника и перевода становится значительной, временные уровни языков оригинала и перевода уже не являются соотносительными, а экстралингвистические характеристики соответствующих эпох различаются коренным образом» и отделяя его от синхронного перевода, под которым в данном случае понимается перевод, выполняемый в эпоху создания оригинала [Виноградов, 2001: 73].
Таким образом, мы можем говорить о культурно-исторической адаптации текста перевода, в частности, его лексической адаптации — перевода архаизмов и слов, обозначающих исторические реалии.
Для стратификации используемых в работе терминов приведём базовые определения. О.С. Ахманова даёт такое определение архаизма: «1. Слово или выражение, вышедшее из повседневного употребления и потому воспринимающееся как устарелое. 2. Троп, состоящий в употреблении старого слова или выражения в целях исторической стилизации, придания речи возвышенной стилистической окраски, достижения комического эффекта» [Ахманова, 1966: 56]. Второе значение важно в отношении темы нашего исследования — специфики перевода архаичной лексики. При этом мы рассматриваем собственно лексические архаизмы — слова, устаревшие целиком как определенные звуковые комплексы. В современном языке обозначаемые этим словом явления и понятия носят иное название.
Другим объектом нашего исследования являются реалии-историзмы. Подходы к определению места этого явления в системе языка различны. В некоторых определениях подчёркивается то, что историзмы обозначают устаревшие (или исчезнувшие) реалии [ЛЭС, 1990]. Некоторые исследователи считают историзмы частью архаизмов, выделяя последние как гипероним, например, Б.Н. Головин: «Обычно слова уходят из жизни вместе с обозначающими их предметами и явлениями, вспомним такие архаизмы, как боярин, купец, лапти, соха, кадет. Такие архаизмы называются историзмами» [Головин 1977: 90]. Другие выделяют их в отдельную группу лексики [Ахманова, 1966: 56]. Не будем углубляться в этот вопрос, поскольку он не носит принципиального характера для нашего исследования, однако отметим, что, в отличие от архаизмов, историзмы принадлежат исключительно к лексическому пласту языка.
При переводе текстов, содержащих архаизмы и историзмы, перед переводчиком стоит дилемма. С одной стороны, необходима определённая языковая адаптация, поскольку особенности исходного текста могут противоречить нормам современного языка. С другой стороны, переводчик может прибегать к использованию архаичных форм родного языка для передачи «духа ушедшей эпохи», подчеркнуть отдалённость оригинала от современного языка.
Сохранение национального и исторического колорита при переводе — одна из важнейших прагматических задач, стоящих перед переводчиком классических литературных произведений. Как отмечает А.В. Фёдоров, передача национального колорита и создание исторической перспективы, соответствующей оригиналу, предполагает определённую систему обоснованного отбора языковых элементов [Федоров, 2002: 396].
В этой связи нам представляется важным привести мнение В.А. Нуриаева, считавшего важным отметить, что переводоведе-ние, имеет непосредственный выход в практическую деятельность, которая существует в тесном симбиозе с теорией. Таким образом, теоретические постулаты носят нормативно-прескриптивный характер, однако в свою очередь, должны проходить предварительную верификацию на репрезентативном речевом материале [Нуриев, 2015: 110].
Описываемые в балладах события относятся к периоду средневековья — приключения Робина Гуда, Уильяма Уоллеса, исторические сражения между англичанами и шотландцами. Тем не менее, сбор основных корпусов балладных текстов приходится на период XVII-XIX веков, что накладывает определённый отпечаток на язык этих текстов. В отличие от историзмов, количество архаических существительных и прилагательных сравнительно невелико и их специфика почти никак не отражена в переводах баллад. В качестве примера архаичного существительного можем привести слово brand — меч, клинок: Good Robin bound him to his brand, / But thatprovd likewise vain; [134 A 23]1 Г. Адамович не архаизует речь, выбирая современный вариант: Напрасно Робин из ножон / Меч вырвал горячо.
Архаические глаголы или глагольные формы, напротив, встречаются в корпусе балладных текстов очень обширно. Одним из архаических глаголов, встречающихся в балладе, является ail — чувствовать недомогание, болеть. Мы встречаем его повторяющимся в первых строках ряда стансов в балладе "Lizzie Wane": "What ails thee, LizieWan?" / "I ail, and I ail, dear father," she said, [51 А 1] — «Лиззи Уэн, что тревожит тебя? / Я тревожусь, тревожусь, любимый отец» и далее: "What ails thee, what ails thee, Geordy Wan?/ What ails thee sae fast to rin?" [51 А 7] — «Чем встревожен, встревожен ты, Джорди Уэн? / Чем встревожен ты, расскажи?». Переводивший балладу А. Эппель верно понимает переносное значение этого глагола и передаёт соответствующим русским, принадлежащим, однако, к пласту современной лексики. Несколько иная ситуация с другим архаизмом из этого же текста: "mane": Weeping and making a mane, [51 А 1]. В различных вариантах, mane, mene и даже mon — горе, горевать, встречается в текстах среднеанглийского периода, при этом в современных словарях такое значение не фиксируется. При переводе этой строки А. Эппель прибегает и использованию
1 Здесь и далее баллады процитированы по пятитомнику Ф. Чайлда с указанием номера баллады, варианта и номера станса.
стилистически окрашенного слова, свойственного возвышенным текстам «Горюя и скорбя».
Исследование корпуса балладных текстов показывает, что глагол ail, встречающийся почти сорок раз, везде предстаёт в одной и той же устойчивой фразе "What ails thee?". Переводческие решения разнообразны. Например, в переводе баллады "^e Death of Queen Jane" строка 'What ails my dear lady, her eyes look so red?' [170 Б 2] трансформируется в куплет: Как ты поживаешь, голубка моя? I Вели, что желаешь, — и сделаю я!I Красны твои веки и слёзы из глаз...
Распространены архаические формы глаголов, которые в современном языке трансформировались с сохранением корня. Примером является bespeak. Также, как и в случае с ail, его употребление ограничено типовым построением "then bespake (имя персонажа)".
Переводчик Ю. Князев, работавший над переводом текста "Hughie Graham" никак не архаизует этот глагол; " Up then bespake the brave Whitefoord," [191 A 22] — «Вступился Вайтфурд, наш храбрец». Не прибегает к архаизации Ю. Петров в балладе "^e Heir of Linne": "And then bespake the heire of Linne", [267 A 22] — «Тогда сказал наследник Линна». Нам представляется адекватным использовать в подобном случае устаревшие глаголы, ставшие поэтизмами, например «молвил».
Распространённой в балладе формой является methinks. Решения для её перевода достаточно очевидны — «мнится мне», «сдаётся», «чай» и т.д. Такое решение встречаем при переводе баллады "Lady Isabel and the Elf Knight": — "Methinks it looks too rich and too gay" [4 E 6] — «Сдаётся мне, ценны они» (Я. Войцеховская).
Совершенно предсказуемым является наличие в текстах баллад большого количества исторических реалий, связанных с предметами обихода, окружающими человека. Ряд таких слов относится к оружию и военной сфере. Определённые сложности переводчики испытывали при работе со словом staff (варианты написания — staf, staffe). Словарь средневековой лексики указывает на следующие основные значения: 1. Деревянная палка, шест; 2. Посох для ходьбы; 3. Дубина, боевой шест [MED]. Рассмотрим использование этого слова в контексте.
В балладах лексема staff встречается многократно и практически всегда как оружие. Скорее всего, имеется ввиду так называемый quarterstaff или short staff, деревянный шест длиной от 6 до 9 футов, который в руках умелого бойца представлял собой вполне серьёзное оружие. Впрочем, слово quarterstaff встречается в балладах только один раз, в тескте "Robin Hood and the ranger": Ibe forester he had a long quarter-staff [131 A 7], At quarter-staff then they resolved to pla
[137 A 11]. Переводивший эту балладу М. Кантор превращает шест в дубину, оружие совсем другого типа: «Взялись за дубины, чтоб близкой кончиной / Помочь заработать попам».
В известной балладе "Robin Hood and Little John", в которой происходит знакомство Робина с его будущим ближайшим соратником, между ними происходит бой на дубинках или шестах: To shoot at my breast, while I, I protest, / Have nought but a staff in my hand.' [125 A 10]. Переводившая этот текст М. Цветаева интерпретирует это слово, то как палку, то как дубинку: «У меня ж ничего, кроме палки в руках, / ничего, кроме палки и рук!». "And their staffs they did flourish about" [125 A 14] — «Зачастили дубинки, как дождь». При этом поэтесса, видимо, понимает, как выглядело их оружие и какой оно могло быть длины, потому что строки Then Robin Hood stept to a thicket of trees, / And chose him a staff of ground-oak; [125 A 12] она переводит следующим образом: «Побежал Робин Гуд в чащи самую глушь / Обтесал себе сабельку в рост». В переводе В. Потаповой будущие друзья бьются простыми сучьями: «При мне только сук, зачем же за лук / Хвататься, ступив на мост».
Упоминается это оружие также в тексте "Robin Hood and the beggar" в которой нищий, вооружённый длинным посохом, одолевает Робина Гуда, несмотря на то, что тот сражается мечом: The beggar he had a mickle long staffe, /And Robin had a nut-brown sword; [133 A 12]. В старом переводе Г. Адамовича видно, как переводчик пытается представить себе этот бой и он принимает причудливые формы, staff интерпретируется как «посох», «кривая палка» и даже «благородная клюка»: Как благородная клюка / Ударила его, / И не осталось от стрелы / И лука ничего.
Ряд историзмов в текстах баллад связан с обозначением социального статуса человека.
Одним из таких исторических реалий является слово «йомен» — yoman, yeman, yeoman, отличающееся своей неопределённостью. Этимологически, предположительно, восходит либо к др.-англ. iunge man — молодой человек, либо к др.-англ. Geaman — сельский житель [https://www.etymonline.eom/word/yeoman#etymonline_v_4956]. Начиная с XIII в. эта лексема обозначает свободных крестьян, имевших и обрабатывавших собственный надел. Такие люди обладали большим спектром прав и часто могли занимать распорядительские должности при дворах феодалов. Также это слово в эпоху крестовых походов обозначало определенный ранг в военной иерархии: knave, yeoman, squire, knight. Таким образом, йомен мог дослужиться до всадника-оруженосца — squire [http://www.medieval-wars.eom/ene/ ji_00173.html].
Нам представляется наиболее верным транскрипционный перевод — «Йомен», поскольку данное слово знакомо потенциальному читателю средневековой литературы. Его значение может быть объяснено ссылкой внизу страницы, а в самом тексте поможет передать образ Британии позднего средневековья. Именно в этом ключе действует В. Эрлихман, чьему перу принадлежит рад поздних переводов текстов баллад. При этом в ряде случаев переводчик прибегает к описательному переводу, что делает возможным понимание историзма «йомен» и без сноски. Например, в балладе «Robin Hood and the Potter" читаем строки: Herkens, god yemen, / Comley, corteys, and god, [121 A 2] Послушай же и мой рассказ, / Честной и вольный люд; Roben Hood was the yeman's name, [121 A 3], Он йоменом отважным был, / Be mey trowet, thow seys soyt,' seyde Roben, / 'Thow seys godyeme[n]rey; [121 А 23] — Ты прав, клянусь, — сказал Робин, / Как йомен, говоришь. В первом случае переводчик создаёт отсутствующую у читателя перевода, но имеющуюся у слушателя оригинала смысловую связь: йомен = честный и вольный человек. После этого можно прибегать к транскрипционному переводу.
Другим часто упоминаемым словом в текстах баллад является squire, которое в тот период имело значение «оруженосец»: historical A young nobleman acting as an attendant to a knight before becoming a knight himself [Oxford English Dictionary. URL: https:// en.oxforddictionaries.com/definition/squire]. Значение «помещик, сквайр» появилось позднее. Следует отметить также значение, на которое не указывает оксфордский словарь, но приводит словарь среднеанглийского языка — «сын человека благородного происхождения, рыцаря»: A member of the landowning class next below the rank of knight; the son of a knight; also, a young man of gentle birth [OED. URL: https://quod.lib.umich.edu/cgi/rn/mec/med-idx?type=id&id=MED42500]
В тексте баллады "Robin Hood rescues three squires" этот историзм встречается трижды, в том числе в названии. Из текста мы понимаем, что преступниками, которых должны казнить за охоту в королевском лесу, являются трое молодых людей благородных кровей. В средние века, чтобы не дробить территории, как это случалось в домонгольской Руси, домен наследовал старший сын, второго нередко отдавали делать духовную карьеру, а остальные могли унаследовать всего лишь коня, меч и отправляться искать удачу. Такие люди часто пополняли ряды крестоносцев, странствовали, а порой становились раубриттрерами, бандитствуя на дорогах. Возможно, именно о таких сорвиголовах и повествует текст. Робин Гуд спасает их, не видя, естественно, в их действиях ничего преступного.
В переводе С. Маршака слово squire пропадает. Это «сыновья», «охотники»: Said she, There's three squires in Nottingham town / To-day is condemned to die. [140 B 3] — Я слышала, трое моих сыновей / Пред казнью священника ждут.
Эта, незаметная на первый взгляд, замена несёт значительный смысл. В исторической науке советского периода всегда проводилась строгая демаркационная линия между феодалами и простыми людьми, которых первые угнетали. Робин Гуд является защитником последних, соответственно, было бы странно, если бы он помогал «благородным», хотя в реальности происходит именно так (другой текст, "Gest of Robin Hode" повествует о то, как Робин Гуд помогает благородному бедному рыцарю, обманутому подлецами).
М. Цветаева превращает squires в «стрелков»: Сегодня трём младым стрелкам/ Объявлен смертный час. Слово это очень многозначно и, как нам представляется, должно вызывать много нечётких трактовок у современного читателя.
В. Эрлихман переводит эту реалию методом транслитерации: 'There is neither knight nor squire,' said the pinder, / 'Nor baron that is so bold, [124 А 2] — «Ни рыцарь, ни сквайр, ни гордый барон». Таким образом, оруженосец превращается в английского помещика, значение, которое указывается первым для слова squire во всех словарях, однако появляется позднее описываемого в тексте периода, в словаре среднеанглийского языка такое значение не указывается. Сходную ситуацию мы видим в переводе баллады "Robin Hood's Birth, Breeding, Valor and Marriage", выполненом в 1919 г. Всев. Рождественским: And in comes the squire, and makes a short speech, / It was, Neighbours, you're welcome all. [149 А 15]. Эсквайр радушно встретил их / У своего двора. Как указывают словарные источники, эсквайр, букв. «щитоносец» получает значение «мелкопоместный дворянин» только с конца XVI века [https://www.etymonline.eom/word/esquire]. Однако современным читателем оно воспринимается именно в этом значении, так что варианты перевода «сквайр» и «эсквайр» представляются нам не вполне адекватными.
Много исторических реалий встречается в области религии, названий праздников, чинов священства, предметов церковной утвари и т.д. Переводческие подходы к их интерпретации различны. Неоднократно события в балладах происходят в день святого Мартина, 11 ноября, когда заканчивался сев озимых и начинался забой скота. Именно в этот день начитается известнейшая баллада «Get up and bar the door», знакомая всем в переводе С. Маршака как «Старуха, дверь закрой!». IT fell about the Martinmas time, / And a gay time it was then, [275 A 1]. С. Маршак в данном случае прибегает к
генерализации, видимо, не сочтя реалию значимой для передачи художественного образа: «Под праздник, под воскресный день». Впрочем, перевод этого текста вообще очень вольный, похожий на рассказ «по мотивам». Н. Голь передаёт строку как ему, видимо, представляется, более точно «Однажды под Мартынов день». Происходит замена реалий, рискованный метод, часто нарушающий исходный образ. В данном случае, возможно, упущено из виду, что у нас Мартынов день — совсем другой праздник, который отмечается 26 февраля. Баллада Captain Car, or, Edom o Gordon начинается так: IT befell at Martynmas, / When wether waxed colde [178 A 1], действительно, 11 ноября довольно холодно. В переводе Ю. Петрова действие снова перемещается в конец февраля: «Случилось это в Мартынов день, /Когда замело пути;». Такой перевод может вызвать у читателя неясное представление о климате в Британии. Другой праздник, который упоминается в балладах — Lammas. Это ещё один языческий кельтский праздник. Его отмечают 1 августа, как переходный этап от лета к осени. В Ирландии его называют Лугна-сад (празднества в честь Луга), в Уэльсе — Гвил Авст (августовский праздник), а на острове Мэн — Лла Ллуанис.
Неоднократно Ламмас упоминается в текстах баллад. Так, именно в этот день разворачиваются события текста The Battle of Otterburn: YT fell abowght the Lamasse tyde, / Whan husbondes wynnes ther haye, [161 A 1]. Переводчик Ю. Петров прибегает к описательному переводу ввиду отсутствия у реципиента необходимых фоновых знаний: В день жатвы это произошло, / Когда мечут в лугах стога.
Общие выводы, к которым можно прийти по результатам анализа, таковы. Выполняя хронологический перевод и сталкиваясь с проблемой передачи историзмов и архаизмов, переводчики обычно основывают перевод на нормах современного языка. Архаизмы либо заменяются нейтральной лексикой, либо передаются поэтизмами. Реалии часто подвергаются генерализации, опускаются или передаются реалиями языка перевода, что может вносить искажения в исходный концептуальный образ.
Вместе с тем, нельзя сказать, что переводчики не пытаются передать временную дистанцию между созданием текста оригинала и переводом, однако прибегают к иным средствам языковой стилизации.
Современная теория перевода не имеет чётких стандартов для решения вопроса, должен ли переводчик передавать получателю перевода особенности языка оригинала ушедшей эпохи, а если должен, то к каким средствам ему следует прибегать.
Список литературы
Аутлева Ф.А. Английские баллады и романтическая поэзия в русских переводах. Майкоп, 2016.
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия, 1966.
Винограде В.С. Введение в переводоведение: общие и лексические вопросы. М.: Издательство института общего среднего образования РАОб, 2001.
Жирмунский В.Н. История английской литературы. М. 1945.
Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. СПб.: Наука, 1977.
Нуриев В.А. Теория перевода и поэтический перевод: Современный статус дисциплины. Проблемы и решения / Вестник Московского университета, сер. 22. М.: МГУ 2015.
Смирницкий А.И. Лексикология английского языка; Моск. гос. ун-т имени М.В. Ломоносова. Филол. фак. Москва: Омен, 1998.
Федоров А.В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы) / А.В. Федоров. 5-е изд., перераб. и доп. СПб.: Филол. фак. СПбГУ; М.: Изд. дом «Филология Три», 2002.
Child Francis James. The English and Scottish Popular Ballads, 5 Volumes, Dover publications, 2003.
Gerould G.H. The Ballad Tradition. New York; Oxford: Oxford Univ. Press, 1957.
Georgy I. Prokonichev,
Cand. Sc. (Philology) Associate Professor at the Institute of Foreign Languages, Moscow State Pedagogical University, Russia; e-mail: Armiger@yandex.ru
ARCHAIC AND HISTORICAL WORDS IN THE TEXTS OF ENGLISH AND SCOTTISH POPULAR BALLADS: TRANSLATION ISSUES
This article deals with different approaches to translation of archaic and historical words found in texts of ballads. When a translator works with texts of that kind, he faces a dilemma: either to use the old lexis of the target language or to modernize the translated text. The article attempts to analyze both approaches as exemplified in ballads translated into Russian.
Key words: poetic translation, translation theory, English and Scottish ballads, archaic words, historical words.
References
Autleva F.A. Angliysie ballady i romanticheskaya poessiya v russkich perevodah. [English ballads and romantic songs translated into Russian language]. Maykop, 2016. 68 p. (In Russian).
Achmanova O.S. Slovar lingvisticheskih terminov [Dictionary of linguistic terms]. Moscow, 1966. 608 p. (In Russian).
Vinogradov V.S. Vvedenier v perevodovedenie: Obshie I leksicheskie voprosy [Essentials of interpretation: General and lexical issues]. Moscow, isdatelstvo instituta obshego srednego obrasovaniya, 2001. 227 p. (In Russian).
Zirmunsky V.N. Istoria angliyskoy literatury [History of English Literature]. Moscow, 1945. 656 p. (In Russian).
Zirmunsky V.N. Teoria literatury [Theory of literature]. Poetika. Stilistika. St. Petersburg: Nauka. 1977. 405 p. (In Russian).
Nuriev V.A. Teoria perevoda I poeticheskiy perevod. Sovremenniy status distsipliny. Problemy I resheniya [Translation theory and poetical translation: contemporary situation, problens and solutions]. Vestnik Moskovskogo Univer-siteta.Moscow. 2015. pp. 108-116 (In Russian).
SmirnitskyA.I. Leksikologiya angliyskogo yasika [English lexicology]. Moscow: Omen. 1998. 259 p. (In Russian).
Fedorov A.V. Osnovy obshey teorii perevoda (lingvisticheskie problem) [Essentials of general translation theory (linguistic problems)]. St. Petersburg: "Philologiya Tri". 2002. 414 p. (In Russian).
Child, Francis James. The English and Scottish Popular Ballads, 5 Volumes, Dover publications, 2003.
Gerould G.H. The Ballad Tradition. N. Y.: Oxford: Oxford Univ. Press, 1957. 311 p.
