CC BY
33
Зле^ронный научно-шт.о()ич£сху.й леурнал
Омского ТЯУHfl
Сакаева З. Л. Особенности нормативно-правового дискурса// Электронный научно-методический журнал Омского ГАУ. - 2019. - № 3 (18) июль - сентябрь. - URL http://e-journal.omgau.ru/images/issues/2019/3/00753.pdf. - ISSN 2413-4066
УДК 101.1: 141: 316.334: 316.37
Сакаева Зарема Лаврентьевна
Старший преподаватель ФГБОУВО Омский ГАУ, г. Омск [email protected]
Особенности нормативно-правового дискурса
Аннотация: осуществляется философский анализ феномена правосознания. Исследуется один из модусов правосознания - нормативная правовая текстуальность. Вне классических представлений юриспруденции и философии проведена рефлексия категорий: правосознание, нормативно-правовой текст. В статье раскрыто понятие нормативно-правового дискурса, обозначены и проанализированы его особенности. Нормативно-правовой дискурс включает в себя механизмы формирования правил поведения, императивного или диспозитивного характера, их толкований, описаний, выраженных в речи, нормативно-правовых текстах и коммуникативных актах, источником которых является правовое сознание. Нормативно-правовой дискурс отличается дифференциацией значимости дискурсов, высказываний; совместим с иными видами дискурсов; всегда имеет в качестве объекта внимания правоотношения; нормативно-правовой текст - дискурс, который находит своё выражение в речи, нормативно-правовых текстах, коммуникативных актах, более того само правосознание - дискурс; атомом нормативно-правового дискурса является высказывание, при этом высказывание не тождественно акту высказывания, предложению, суждению, синтагме. Дискурсивная практика в рамках нормативно-правового акта отличается догматичностью, монологичностью (при этом в ней присутствует логика «ответа»), специфической (кодифицированной) лексикой, предикативной повествовательной структурой, основанной на критерии правдивости.
Ключевые слова: правосознание, нормативно-правовой дискурс, текст, носитель правосознания
Понятие дискурса является достаточно широким и включает в себя несколько смыслов: это и связанный текст в совокупности с прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; и это текст в событийном аспекте [1, с. 146]. Дискурс является неотъемлемым атрибутом всех сфер жизни человека, в связи с чем можно говорить о существовании особенного нормативно-правового дискурса, продуцируемого субъектами правоотношений.
Цель статью статьи является раскрытие понятия нормативно-правового дискурса, а также описание его особенностей.
М. Фуко замечает важную особенность в дискурсе: одни высказывания вечны, принадлежат к «непрерывностям», другие же актуальны лишь для определённого периода времени [2, с. 416]. Он предполагает, что всегда есть группа «неизменных, связных» понятий, как например, в грамматике: «слово», «глагол». Правосознание извечно обращается
к понятиям «закона», «права», «справедливости», именно эти понятия в контексте правовой реальности являются неизменными, «связными».
Значимость высказывания зависит от того «кто говорит». Мы понимаем, что высказывание, нашедшее выражение в тексте нормативно-правового акта и источником которого является глава государства обладает большей ценностью в общественном и государственном значении, нежели высказывание, закреплённое в тексте нормативно-правового акта главы региона.
Кроме того, значимость высказывания зависит от критерия «новизны». Наиболее ценные нормативные высказывания - впервые высказанные в нормативно-правовых текстах; менее ценные - те, что их повторяют.
Нормативно-правовой дискурс может совмещаться с иными видами дискурса различных социальных институтов, в зависимости от объектов знания. Эти дискурсы отличаются определёнными наборами отношений, которые определяют границы дискурсов, например: это отношение между плоскостью судебного решения о виновности или невиновности лица и медицинского заключения о вменяемости, наличии аффекта (психологическая характеризация); судебного допроса и медицинской анкеты, ограничения свободы в больнице и ограничения свободы в тюрьме. Как указывает М. Фуко, изучаемые дисциплины по отношению друг к другу могут находиться в отношении аналогии, оппозиции и комплементарности [2, с. 138]. Дискурсы находятся в отношении взаимного ограничения через дифференциацию своей области применения, методологии.
Отношения между различными дискурсами различных социальных институтов не являются для дискурса внутренними, «...они не связывают между собой понятия или слова...предложения...» не присутствуют в объекте, «.не устраивают дедуктивных и риторических построений» [2, с. 103]. Кроме того, каждый нормативно-правовой дискурс основан на системе дифференциаций и отношений, ведь в нормативно-правовом дискурсе всегда прослеживаются социальные роли, он основан на запросе информации и обмене ею (доказательства, соглашения), кроме того, можно говорить об иерархическом соотношении дискурсов, в зависимости от того каков статус текстовой оболочки дискурса и от того «кто говорит». В зависимости от регулируемой области правоотношений нормативно-правовой дискурс формируют системы понятий и дискурсивных актов, которые сводятся в темы и теории. Теории и темы М. Фуко именует стратегиями.
Само правосознание - это дискурс о правовом. Носитель обыденного правосознания -первичный субъект всякой правовой реальности, участник правового дискурса. Тексты нормативно-правовых актов, в целом, не подвергаются сомнению, являются готовыми синтезами, связывающими между собой дискурсы участников правоотношений.
Нормативный текст - дискурс о правовых явлениях. Мы исходим из того, что дискурс не тождественен языку и (или) речи. Дискурс о правовых явления основывается на нормативном языке и выражается в речи, нормативно-правовых текстах, коммуникативных актах. Дискурс основывается на высказывании, это и есть совокупность высказываний [2, с. 205]. Особенность нормативно-правового дискурса в том, что совокупности высказываний, рассеянных во времени направлены на определённую область общественных отношений -правоотношения. Кроме того, ему свойственен определённый стиль, характер высказываний, единый словарь, позволяющий формировать нормативно-правовые тексты (юридический язык), дескриптивные высказывания (акты).
Высказывание является атомом для нормативно-правового дискурса. М. Фуко подчёркивал отсутствие тождества между высказыванием, с одной стороны, и суждением, синтагмой, предложением, с другой стороны [2, с. 160]. Например, «договор», «доказательство» - высказывания, но при этом они не являются предложениями, суждениями, синтагмами. Знаки, предложение - это форма для высказывания, система построения, а высказывание для предложения и суждения своего рода наполнение.
Высказывание есть функция в нормативно-правовом дискурсе в том смысле, что носитель правосознания высказав нечто далее анализирует свою речь, текст с тем, чтобы
убедиться правильно ли, корректно ли, произведены высказывания, валидны ли. Знакомясь с текстом нормативно-правового акта носитель правосознания соотносит высказанное, запечатлённое в нём со своими интересами, пониманием, формулируя высказывания и создавая тем самым новый дискурс.
Высказывание «..взывает к существованию.» [2, с. 171], это означает, что даже напечатанная, бессвязная группа букв - высказывание, это всё то, что я хочу выдать к существованию. Отсюда следует, что лингвистическая синтагма не диктует правил построения высказываний и поэтому она не тождественна высказыванию.
Предложение, суждение становится высказыванием, по Фуко, благодаря формированию в его рамках ассоциированного поля (коллатерального пространства) [2, с. 185]. Это поле формируется рядом других высказываний, возьмём, к примеру, последовательность утверждений, описывающих обязанности родителей по отношению к своим несовершеннолетним детям, в ассоциированном поле обнаруживаем описание оснований для лишения родительских прав. В случае нарушения ст. 80 СК РФ наступает ответственность, предусмотренная ст. 167 УК РФ; ассоциированные высказывания повторяют, изменяют, применяются с оговорками, противопоставляются, то есть реактуализируют основное высказывание либо группу высказываний. Причём высказывания из ассоциированного поля вместе с основным располагаются в ассоциированном поле без учёта линейного порядка. Так, основное высказывание может содержаться в гипотезе и диспозиции одного нормативно-правового акта, а ассоциированные высказывания в санкции статьи этого же нормативно-правового акта либо другого. Высказывание организует означающие совокупности. Ассоциированное поле вместе с основным высказыванием можно обнаружить лишь благодаря этим означающим совокупностям.
Высказывание не тождественно акту высказывания. Воспроизводя текст нормативно-правового акта (его конкретную норму), носитель правосознания тем самым осуществляет акт высказывания, который являясь событием отличается пространственно-временной неповторимостью. М. Фуко писал: «одно и то же предложение, произнесённое двумя людьми, хотя и в несколько различных обстоятельствах, образуют только одно высказывание» [2, с. 196]. Воспроизводя одно высказывание несколько раз, мы получаем несколько актов высказываний, можно ссылаться на одно и то же нормативное положение, но интерпретация положения истцом и ответчиком различается, поскольку осуществляется применительно к собственному ассоциативному полю. В результате получаем два акта высказывания и два различных высказывания, хотя и исходящих из одного общего высказывания. Судебные решения всегда, отчасти, воспроизводят уже существующие высказывания - положения нормативно-правового акта. Отсюда, воспроизведение не тождественно высказыванию. Когда субъект высказывания обращается к иным лингвистическим формам (словам, синтаксису, условному коду), но при этом остаётся в рамках стабилизационного поля (то есть информационное содержание остаётся прежним) -речь идёт об одном и том же высказывании. Термины «стабилизационное поле» и «ассоциированное поле» М. Фуко не разграничивает, и на наш взгляд их границы совпадают. Для него стабилизационное поле - это совокупность условий и границ, которые предписываются ему совокупностью других высказываний, среди которых оно фигурирует, той областью, в которой его можно использовать или применить, той ролью или функциями, которое оно должно исполнять, «.это совокупность, а также схемы использования, правила употребления, констелляции образуют для высказываний поле стабилизации, которое, несмотря на все различия в акте высказывания, позволяет повторить их в тождественности, но это же поле может также определить порог, за которым уже не существует эквивалентности и нужно признать появление нового высказывания» [2, с. 199-200]. Таким образом, употребляя термин «стабилизационное поле», М. Фуко обозначает границы «невыхода», дабы не утратить тождественность использования высказывания. Говоря об ассоциированном поле - артикулируется идея об образовании высказываний, необходимых для основного высказывания. Высказывание можно наполнить различным семантическим
содержанием и на выходе разные субъекты, в зависимости от вкладываемых смыслов получат различные высказывания. Например, «мужчины и женщины равны» - видение равенства различается, в зависимости от понимания смысла индивидом и тем смыслом, который вкладывал сам законодатель.
Правосознание определило особую дискурсивную практику, применяемую в правовой реальности, как в устной речи, так и в нормативно-правовом тексте. «Дискурсивная практика - это совокупность анонимных, исторических, всегда детерминированных во времени и пространстве правил, которые в данную эпоху и для данного социального, экономического, географического, лингвистического сектора определили условия осуществления функции высказывания» [2, с. 224]. Любой нормативно-правовой дискурс формируется и транслируется в рамках этой практики, и вот некоторые её особенности.
1. Повествовательная структура нормативно-правового текста как и любого другого -предикативная. Повествовательная синтагма текста нормативно-правового акта имеет импликативный вид: если..то..иначе..». Эта словесная формула отражает классический вид структуры нормы права. В остальных случаях повествовательная структура различается в зависимости от вида нормативно-правового текста, так, судебное решение состоит из: вводной, мотивировочной, описательной и резолютивной части. Деррида указывал на то, что в литературном произведении всегда есть линия, которую нужно обнаружить, которая позволяет объяснить его единство и целостность. Эта линия организует структуру произведения, его внутреннее единство сочленения. Для нормативно-правового текста в такую линию организованы принципы права, то есть основные, исходные начала права, задающие повествовательную синтагму, критерии для построения текста нормативно-правового акта.
2. Повествование нормативно-правового текста подчиняется требованию правдивости, но ни в коем случае не правдоподобия. Так, нормативно-правовое установление любого нормативно-правового акта несёт в себе задание - введение определённых правил поведения, и при этом в установлении имплицитно заложен критерий собственной валидности реальным потребностям государства и общества. Ещё одним видом речи, которая должна соответствовать требованию правдивости является судебная речь. В данном случае правдивость означает то, что факты, на которые ссылается лицо, должны соответствовать действительности и закону.
Требование правдивости, реальности обеспечивается качественным, референциальным выбором, осуществляемым в процессе референции законодателя и другого агента коммуникации (субъекта высказывания) и обеспечивающего соответствие языкового выражения референту. Правдоподобным же, по Р. Барту, считается всё то, о чём условились считать таковым и что всецело подчинено мнению толпы [3, с. 399]. Здесь необходимо уточнить, что правдоподобие вполне может обеспечиваться мнением отдельной социальной группы.
Судебный процесс, как нормативно-правовой дискурс, сопровождается трансляцией целого ряда сообщений, которые передаются синхронно, в разных ритмах, имеют разные источники (судья, стороны и др.). Означающее выражается в виде лексики и синтаксиса сообщения (устного или письменного). Но суть (смысл) дискурса: ходатайство, жалоба, отзыв, вопрос и т.д., в них его реальность. Сама обстановка («атмосфера», техническая оснащённость и т.п.) судебного процесса не маловажна, поскольку и через нее транслируются идеи справедливости, ответственности носителя правосознания, законности. Если из статьи нормативно-правового акта извлечь фрагмент текста, то априорно ничто не отличает его от такого же по информативной наполненности фрагмента (сообщения), высказанного в рамках длящегося правоотношения, например, договорного. Если правоотношения являются правовой действительностью, в пространстве которой создаётся и реализуется нормативно-правовой акт, то последний, в свою очередь, является образцом долженствования для самой действительности. Таким образом, текст нормативно-правового
акта содержит в себе модель поведения и в этом его основное сообщение, тогда как правовая реальность состоит из фактических данностей.
Логос, выраженный в нормативно-правовом тексте, не совпадает с праксисом правовой реальности полностью, но этого и не нужно для эффективной работы правовой системы, необходима синхронная работа, динамизм их взаимодействия. Нормативно-правовой текст, обладая свойством транзитивности, выражает некоторые аспекты правовой реальности и участвует в её становлении, иногда предваряя ещё не существующее (пример, Конституция РФ), а иногда лишь трансформируя (пример, ФЗ «О материнском капитале»). В отношении означающего и означаемого нормативно-правового текста важно не допустить их крайнего расхождения (противоположности). Смыслы, заложенные в нормативно-правовом тексте должны быть однозначными, ясными, непротиворечивыми. Законодатель должен минимизировать границу между означающим и означаемым нормативно-правового текста.
3. Текст нормативно-правового акта всегда догматичен, поскольку состоит из утвердительных предложений. Даже несмотря на то, что диспозиция статьи может предоставлять альтернативы поведения - тем не менее он представляет собой догматический дискурс. Дискурс, закреплённый тексте нормативно-правового акта, отличается отсутствием демонстрации аргументов и наличием устойчивых формул.
4. Текст нормативно-правового акта абсолютно свободен от диалога, при этом, в основе любого нормативно-правового текста лежит различие, а именно различие интересов. Различие в нормативно-правовом тексте берётся под контроль самим фактом включения его в материю, бытие нормативно-правового текста. Оно становится текстуальным, а значит регулируемым, ограниченным властным предписанием и властью же гарантируемым.
Несмотря на отсутствие в структуре текста нормативно-правового акта диалога, такой текст как социальное пространство требует сотрудничества со стороны каждого носителя правосознания.
Любой нормативно-правовой текст содержит в себе логику «ответа либо не-ответа адресата текста». Ж. Деррида пишет: «право, мораль, философия, политика - эти институты создавались как предназначенные для предоставления отчёта перед ними, то есть ответа за взятую на себя ответственность» [4, с. 45]. Эта логика пронизывает все отрасли права, например, в гражданском праве: раздел «обязательственное право», «гражданско-правовая ответственность, «договорное право» (акцептование оферты, а также возможность неответа), институт брака, алиментные обязательства членов семьи и т.д.
5. Нормативно-правовой текст отличается специфической и функциональной лексикой, строжайшим образом кодифицированной. При этом ему не свойственна эмфатичность, за исключением редких случаев, например: преамбула Конституции РФ как раз эмфатична, кроме того, принципы законодательства в той или иной отрасли права также эмфатичны. Говоря о функциональности лексики, мы имеем ввиду, в частности, её главную функцию -убеждающую функцию.
6. Процесс чтения и восприятия нормативно-правового текста - это движение от общего к частному, от одного юридического термина к другому (процесс номинации), от принципа к его реализации.
7. Важность и значимость ясности языка нормативно-правового акта, как требование риторики, была обозначена ещё Гегелем и актуальна и по сей день. На сегодняшний день ясность юридического языка, дискурса является ценностью.
В труде Ж.Ж. Руссо «Опыт о происхождении языков, а также о мелодии и музыкальном подражании» голос противопоставляется письму как наличие-отсутствию и свобода рабству. «Я утверждаю, что всякий язык, который не понятен собравшемуся народу - это рабский язык. Народ, говорящий на этом языке не может быть свободным (гл. 20)» [4, с. 323].
Р. Барт отмечал, что ясность является атрибутом такого типа речи, в котором заложена цель - убедить, воздействовать на человека [5, с. 91]. А также указывает на то, что «универсальность какого-либо языка является фактом говорения» [5, с. 108], обозначая проблему «разноречия» отдельных социальных групп. Отсюда следует, что человек является
пленником своего языка, как языка своей группы, в первую очередь. «За пределами своего языка он обнаруживает себя каждым произнесённым словом, каждое слово выявляет его всего целиком и выставляет напоказ вместе со своей историей» [5, с. 108]. Таким образом, носитель правосознания обнаруживает себя, своё правосознание через свой дискурс. Следовательно, между правосознанием и дискурсом существует прямая и необходимая связь. Требование ясности должно применяться не только к естественному языку но и к юридическому языку текста нормативно-правового акта, а также к языку иных нормативно-правовых текстов. Нормативно-правовой язык, которым оперирует индивид, выражает суть его правосознания. Возникает вопрос: возможно ли примирение, то есть универсализация языка нормативно-правового акта и языка носителя правосознания? Подобное «примирение» является идеальной целью государства (именно государства) и тогда его ответственность перед обществом будет полной и реальной, а обращение к принципу «незнание закона не освобождает от ответственности» станет ненужным. Но на сегодняшний день проблема наличествует, поскольку, когда дискурс является чуждым, непонятным, далёким для правосознания индивида, тогда прореха в культурном коде влечёт неблагоприятные последствия и для него, и для общества.
Таким образом, можно сделать следующие выводы.
Нормативно-правовой дискурс включает в себя механизмы формирования правил поведения, императивного или диспозитивного характера, их толкований, описаний, выраженных в речи, нормативно-правовых текстах и коммуникативных актах, источником которых является правовое сознание.
Нами определены следующие особенности нормативно-правового дискурса. Во-первых: он обладает дифференциацией значимости дискурсов, высказываний; во-вторых, совместим с иными видами дискурсов; в-третьих, всегда имеет в качестве объекта внимания правоотношения; в-четвёртых, нормативно-правовой текст - дискурс, который находит своё выражение в речи, нормативно-правовых текстах, коммуникативных актах, более того само правосознание - дискурс; в-пятых, атомом нормативно-правового дискурса является высказывание, при этом высказывание не тождественно акту высказывания, предложению, суждению, синтагме. Нормативно-правовой дискурс характеризуется особенностями дискурсивной практики. Дискурсивная практика в рамках нормативно-правового акта отличается догматичностью, монологичностью (при этом в ней присутствует логика «ответа»), специфической (кодифицированной) лексикой, предикативной повествовательной структурой, основанной на критерии правдивости.
Список литературы:
1. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: Ок. 100000 слов, терминов и фразеологических выражений - М. : Мир и образование, 2016. - 736 с.
2. Фуко М. Археология знания. - СПб. : Гуманитарная академия, 2012. - 416 с.
3. Барт Р. Эффективность реальности. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. - М. : Прогресс, 1989. С. 392 - 400.
4. Деррида. Эссе об имени. - М. : Ин-т эксперим. социологии; Спб. : Алетейя, 1998. -190 с.
5. Барт Р. Нулевая степень письма. Нулевая степень письма. - М. : Академический проект, 2008. - 431 с.
Zarema Sakaeva
Senior Instructor
FSBEI HE Omsk SA U, Omsk
Features of Normative Legal Discourse
Annotation: the philosophical analysis of the phenomenon of legal consciousness is carried out. One of the modes of legal consciousness - normative legal textuality - is investigated. We had carried out the reflection of categories: legal consciousness, normative legal texts outside the classical concepts of jurisprudence and philosophy. The article reveals the concept of legal discourse, identifies and analyzes its features. Normative-legal discourse includes mechanisms of formation of rules of conduct, imperative or dispositive character, their interpretations, descriptions expressed in speech, normative-legal texts and communicative acts, the source of which is legal consciousness. Legal discourse is characterized by differentiation of the importance of discourses, statements; compatible with other types of discourses; always has as an object of attention the legal relationship; normative-legal text is a discourse that finds its expression in speech, normative-legal texts, communicative acts, moreover, legal consciousness itself is a discourse; the atom of normative-legal discourse is a statement, while the statement is not identical to the act of statement, proposal, judgment, syntagma. Discursive practice within the framework of a normative legal act is characterized by dogmatism, monologue (while it contains the logic of "response"), specific (codified) vocabulary, predicative narrative structure based on the criterion of truthfulness.
Keywords: legal consciousness, normative legal discourse, text, carrier of legal consciousness
