CC BY
258
Точная квалификация преступления является основанием для оценки государством и обществом совершенного деяния как преступного с учетом его тяжести и степени общественной опасности; фиксирует содержание нарушенных общественных отношений и причинение вреда социальным ценностям, характер и направленность содеянного, форму вины и т. д.; определяет соответствие фактических признаков совершенного преступления признакам состава преступления, предусмотренного конкретной статьей, частью статьи или пунктом части статьи Особенной части УК РФ.
Применительно к рассматриваемому нами одному из квалифицированных видов убийств, предусмотренных ч. 2 ст. 105 УК, а именно убийству женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, необходимо установить: находилась ли женщина в состоянии беременности и осознавал ли виновный тот факт, что женщина находится в состоянии беременности.
Вменение этого квалифицирующего признака возможно лишь при доказанности достоверного знания виновным о беременности потерпевшей. В целом беременность женщины осознается виновным только как особое физиологическое состояние потерпевшей. Именно такое состояние, связанное с репродуктивной функцией, защитой материнства и детства, и обусловливает изменение социальной и юридической оценки подобных деяний законодателем.
Термин «заведомо», используемый законодателем при характеристике данного квалифицирующего признака, в русском языке определяется такими понятиями, как: хорошо известный, заранее известный, несомненный, очевидный, бесспорный факт. Применительно к анализируемому п. «г» ч. 2 ст. 105 УК заведомость означает, что субъект преступления достоверно знает о беременности женщины, которую он умышленно лишает жизни. Его осведомленность может базироваться на собственном визуальном наблюдении (при большом сроке беременности) либо быть результатом ознакомления с официальными врачебными документами или признания самой женщины как субъекту преступления, так и другим лицам. В любом случае, нужны доказательства того, что виновный знал о беременности потерпевшей. Предположительные, вероятностные суждения о наличии или отсутствии беременности исключают возможность вменения п. «г» ч. 2 ст. 105 УК даже в том случае, когда женщина оказывалась действительно беременной, однако малый срок не позволял ей или другим лицам однозначно утверждать о наличии этого факта. В отсутствие заведомости вменение рассматриваемого квалифицирующего обстоятельства будет являться примером объективного вменения и, как следствие, нарушением принципа вины.
Мотивы совершения названного убийства могут быть различными: ревность, бытовая месть, ненависть, неприязненные личные отношения и др. К числу квалифицированных это убийство отнесено не по мотивам его совершения, а по особенностям характеристики потерпевшей: умышленное убийство по любым мотивам беременной женщины, жизнь которой по общепринятым нравственным нормам, закрепленным в законе, должна охраняться особо тщательно, расценивается как преступление с отягчающими обстоятельствами.
Потерпевшей по названному пункту может быть только женщина, находящаяся в состоянии беременности. Если этому объекту из-за допущенной виновным фактической ошибки вред не причиняется, то и преступления, указанного в п. «г» ч. 2 ст. 105 УК, нет.
К ошибкам в объекте в данном случае относится незнание (недостоверное знание) лицом, совершающим преступление, тех обстоятельств, касающихся потерпевшей, которые изменяют социальную и юридическую оценку объекта в законе. Общественная опасность такого преступления повышается, и виновный должен нести ответственность за посягательство на особо охраняемый объект - жизнь будущей матери, т. к. основным непосредственным объектом данного преступления являются общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека, а также отношения, обеспечивающие охрану материнства и детства. Мотивы убийства могут подпадать под ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК, но названное состояние потерпевшей рассматривается как отягчающее обстоятельство и влечет безусловную квалификацию действий виновного по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК.
В современной науке уголовного права сформировалось несколько подходов к уголовно-правовой оценке действий лица, совершившего убийство мнимобеременной женщины, которые мы рассмотрим в данной статье.
Если виновный ошибочно предполагал наличие названного обстоятельства, а фактически его не было, то совершенное деяние должно быть квалифицировано как покушение на преступление с названным признаком (ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК). Это предложение вызывает споры среди научных работников и неоднозначно решается в судебной практике [1, с. 7-10].
Такое суждение будет правомерным, поскольку речь идет об одной и той же потерпевшей, обладающей (либо не обладающей) названными особенностями в социальной и юридической оценке объекта законодателем. Определяющим фактором в квалификации будет учет направленности умысла виновного, который проявляется как в выборе объекта, так и в выполнении объективной стороны преступления. Подтверждением данной позиции можно считать мнение А. А. Пионтковского. Рассматривая в теоретическом аспекте вопрос о влиянии ошибок на квалификацию преступления, он заметил, что фактическая ошибка, относящаяся к объективным обстоятельствам, квалифицирующим данное преступление, может состоять в ошибочном предположении или об отсутствии их, или о наличии. Совершение деяния при ошибочном предположении лица о наличии квалифицирующих преступление обстоятельств следует рассматривать как покушение на совершение такого квалифицированного преступления [2, с. 339], поскольку фактически совершенное преступление не обладает тем квалифицирующим признаком, который повышает опасность деяния. В данном случае определяющим является отражение в сознании виновного отягчающего обстоятельства, а не его фактическое наличие либо отсутствие. Поэтому деяние должно квалифицироваться в соответствии с содержанием и направленностью умысла.
Названное положение о квалификации деяний в соответствии с направленностью умысла лица, совершающего преступление, широко и вполне обоснованно применяется судами при рассмотрении уголовных дел о хищениях, когда фактически причиняется незначительный вред собственнику при доказанности умысла на крупный (особо крупный) размер хищения. Не вызывает сомнений и необходимость квалификации как покушения на убийство (ст. 30 и ст. 105 УК), а не оконченного преступления, посягающего на здоровье потерпевшего (ст. 111 УК), случая, когда потерпевший остался жив вопреки намерениям виновного. Думается, это теоретическое положение о правомерности квалификации действий виновного в соответствии с направленностью умысла должно применяться и при рассмотрении особенностей квалификации по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК, если была лишена жизни женщина, находящаяся, по ошибочному предположению виновного, в состоянии беременности. В его намерение входило лишить жизни именно беременную женщину, однако оно (намерение) не было реализовано по обстоятельствам, не зависящим от воли субъекта. Наступление последствий - смерти женщины - нельзя считать оконченным преступлением с квалификацией по ч. 1 ст. 105 УК (указанную квалификацию поддерживают А. Л. Андреева, Т. В. Кондрашова), так как умысел в такой ситуации не был полностью реализован, а сам виновный получил бы заведомо неправильную оценку совершенных действий и безосновательное смягчение ответственности. Однако необходимо отметить, что рассматриваемая ситуация нередко квалифицируется именно по ч. 1 ст. 105 УК. Так, Г., будучи уверенным, что его сожительница Б. находится в состоянии беременности, на почве ссоры взял охотничье ружье и выстрелил потерпевшей в голову, в результате чего наступила ее смерть. Суд квалифицировал действия Г. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2. ст. 105 УК РФ и ч. 1 ст. 105 УК РФ, признав, что умысел на убийство заведомо беременной женщины Г. не довел до конца по независящим от него обстоятельствам, т. к. потерпевшая не находилась в состоянии беременности, о чем он не знал. Президиум Верховного Суда РФ исключил из состоявшихся по этому делу судебных решений указание на ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2. ст. 105 УК РФ по следующим основаниям. Согласно ч. 2 ст. 17 УК РФ совокупностью преступлений может быть признано одно действие (бездействие), содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями УК РФ. Таким образом, суд ошибочно квалифицировал действия Г. по совокупности преступлений. Но поскольку умысел на лишение жизни потерпевшей был им полностью реализован и в результате его действий наступила смерть потерпевшей, содеянное было квалифицировано только по ч. 1 ст. 105 УК РФ [3, с. 21; 4, с. 18-19].
Так, например А. Н. Попов отмечает, что если умысел виновного был направлен на совершение более общественно опасного преступления, чем фактически им содеянное, то действия виновного квалифицируются по направленности его умысла [5, с. 343]. В рассматриваемой ситуации должна
применяться так называемая юридическая фикция: фактически оконченное преступление квалифицируется как покушение. Эта фикция оправдана тем, что хотя общественно опасное последствие и наступило, но все же в реальной действительности оно не сопровождалось тем квалифицирующим обстоятельством, которое охватывалось сознанием виновного и которое в соответствии с направленностью умысла обосновывает усиление наказания [6, с. 183].
В том случае, когда действия виновного мы квалифицируем только по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК максимальное наказание не может превышать 15 лет лишения свободы и санкция за убийство без отягчающих обстоятельств по ч. 1 ст. 105 УК РФ предусматривает лишение свободы от 6 до 15 лет. Данное сравнение санкций подтверждает соблюдение принципа справедливости при квалификации деяния виновного только по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК, т. к. учитываются обстоятельства связанные с фактическим отсутствием беременности.
Квалификация деяния виновного по совокупности преступлений по ч. 1 ст. 105 или ч. 2 ст. 105 УК, в зависимости от обстоятельств, и по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК (указанную квалификацию поддерживают Э. Ф. Побегайло, Н. К. Семернева, В. Ф. Кириченко) также является недопустимой, т. к. никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление, что прямо противоречит положению, закрепленному ч. 2 ст. 6 УК. Фактически из этой квалификационной записи следует, что имеются в наличии две потерпевшие, одна из которых убита, а на жизнь другой совершено покушение. Квалификация деяния виновного в рассматриваемой ситуации по совокупности противоречит требованиям ст. 17 УК РФ, что в дальнейшем повлечет применение ст. 69 УК, а именно окончательное наказание в виде лишения свободы не может превышать более, чем наполовину максимальный срок наказания в виде лишения свободы, предусмотренный за наиболее тяжкое из совершенных преступлений. В результате убийство мнимобеременной женщины будет наказываться строже, чем убийство фактически беременной женщины.
Недопустимо также квалифицировать деяние виновного как оконченное преступление, предусмотренное п. «г» ч. 2 ст. 105 УК (указанную квалификацию поддерживают С. В. Бородин, Г. Н. Борзенков, Г. О. Кошаева, И. Я. Козаченко). В связи с этим К. Дядюн справедливо указывает, что «некоторые авторы обосновывают возможность квалификации анализируемого деяния по названной норме УК РФ, ссылаясь на то, что системообразующим признаком в рассматриваемой ситуации является заведомость в субъективной стороне этого вида убийства» [7, с. 566]. Соответственно, для квалификации преступления будет иметь значение не достижение цели, а осуществление намерения.
Следует отметить также, что признак заведомости относится к характеристике субъективной стороны данного состава преступления. Указание на него в законе и учет на практике направлены прежде всего на защиту интересов виновного лица, обеспечение основополагающих принципов уголовного права, недопущение объективного вменения. Кроме того, фактическая ошибка касается обстоятельств, выступающих объективными признаками состава преступления, а не отношения виновного к содеянному. И наконец, достижение (недостижение) преступных целей может иметь определяющее значение в случаях, когда таковой факт предусматривается в качестве признака состава преступления.
Действительно, убийство, совершенное с целью сокрытия следов другого преступления, квалифицируется как оконченное преступление, независимо от того, удалось ли виновному скрыть эти следы или нет. Однако в приведенном примере убийство совершается с конкретной целью, закрепление которой в законе выступает квалифицирующим признаком. Убийство же женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, не предусматривает специальной цели. Желаемый преступный результат в указанном случае - наступление смерти. Повышенная общественная опасность данного преступления обусловлена его объектом и вредоносностью (причинение вреда охраняемым законом интересам материнства и детства, связанным с особым физиологическим состоянием потерпевшей в момент совершения преступления; отсутствие соответствующего обстоятельства и позволяет квалифицировать содеянное как покушение на то преступление, которое охватывалось умыслом виновного лица)» [8, с. 21-25]. То есть квалификация действий виновного, совершившего убийство небеременной женщины и заблуждавшегося относительно ее состояния, по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ является избыточной, так как содержит несуществующий в действительности отягчающий признак - состояние беременности.
Подводя итог, отметим, что в настоящее время в теории и практике действия лица, которое совершило убийство мнимобеременной женщины, предлагается квалифицировать по одному из четырех вариантов:
- по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК;
- по ч. 1 ст. 105 УК;
- по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК;
- по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК.
Мы поддерживаем мнение, согласно которому указанные действия виновного необходимо квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК. Данная квалификационная запись в большей мере соответствует принципам уголовного законодательства и правилам квалификации.
В целях устранения противоречия научных взглядов по рассматриваемой проблеме и выработки единообразной правоприменительной практики по делам о преступлениях рассматриваемого вида, считаем, что высшей судебной инстанции по поводу квалификации посягательств на жизнь мнимобеременной женщины необходимо дать соответствующие разъяснения в рамках постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК)».
Литература
1. Бавсун М., Вишнякова Н. Влияние направленности умысла на квалификацию убийств, совершаемых при отягчающих обстоятельствах // Уголовное право. 2006. № 1.
2. Курс советского уголовного права. Часть Общая. М., 1970. Т. 2.
3. Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 361п04 по делу Кайсина // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 1.
4. Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 420-п-07 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 8.
5. Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. СПб., 2003.
6. Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003.
7. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А. И. Коробеева. СПб., 2008. Т. I: Преступление и наказание.
8. Дядюн К. Квалификация убийства женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности // Уголовное право. 2011. № 3.
