CC BY
381
Ефанова В.Н., Сплавская Н.В.
ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ САМОУПРАВСТВА С УЧЕТОМ ПРИЗНАКОВ ОБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ СОСТАВА
Часть 1 ст. 330 УК РФ гласит: «Самоуправство, то есть самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинен существенный вред, - ...». Ст. 200 УК РСФСР 1960 г. определяла самоуправство как «самовольное, с нарушением установленного законом порядка, осуществление своего действительного или предполагаемого права, причинившее существенный вред гражданам либо государственным или общественным организациям, - ...... Сравнительный анализ
диспозиций данных норм показывает, что в законодательную конструкцию объективной стороны внесены существенные изменения, причем, не в сторону совершенствования. Понятие самоуправства в действующем уголовном законодательстве значительно выхолощено, так как из него исключены наиболее характерные и существенные черты (признаки), позволявшие выделить этот специфический вид преступления. Подобная позиция законодателя явно не способствует правоприменительной практике, квалификации самоуправства и отграничению его от сходных составов.
Самоуправство - это преступление с материальным составом. Законодатель включил в объективную сторону основного состава следующие признаки: общественно опасное деяние, общественно опасные последствия, причинную связь.
Деяние при самоуправстве носит активный характер, на что специально указано в диспозиции - это самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий. Оно должно обладать такими признаками как общественная опасность, противоправность, осознанность и носить волевой характер. Общественная опасность проявляется в данном случае в причинении существенного вреда.
Противоправность при самоуправстве имеет сложный характер. Это не только предусмотренность ответственности за самоуправные действия статьей 330 УК РФ. Диспозиция анализируемой нормы, имея бланкетный характер, отсылает правоприменителя к иным законам или нормативным актам (уголовно-процессуальному или гражданско-процессуальному законодательствам, трудовому, административному или арбитражному праву и т.д.).
Осознанность деяния лицом, реализующим самовольно, вопреки установленному порядку свое действительное или предполагаемое право, означает, что его сознанием охватывается общественная опасность действия, характер и содержание этой опасности. При этом оно должно носить волевой характер, то есть выражать его волю, которая не подавлена, не парализована какими либо внешними факторами (физическое или психическое насилие, гипноз и т.д.).
Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. связывал деяние лица, виновного в
самоуправстве, с осуществлением им своего действительного или предполагаемого права, но с нарушением установленного порядка. В статье 330 УК РФ законодатель, формулируя понятие самоуправства, исключил этот важнейший признак, выражающий сущность данного преступления, и сделал иной акцент. В уголовно-правовой норме речь идет о действиях конкретного лица, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином.
Данная позиция законодателя вызывает самые серьезные возражения. Указания на оспариваемость правомерности действий, причиняющих существенный вред, не может быть определяющим в характеристике деяния при самоуправстве. Ведь не вызывает сомнения тот факт, что в статьях Особенной части Уголовного кодекса нельзя найти общественно опасного действия, которое воспринимается потерпевшим бесспорно -будь это незаконное лишение свободы, или кража, или нарушение неприкосновенности жилища и т.д. Это свойство общественно опасного поведения является аксиоматичным. Иное дело, когда речь идет о каком-либо праве, принадлежность которого оспаривается различными субъектами. Но при этом виновный уверен, что это право ему действительно принадлежит либо предполагает это. Например, X. был привлечен органами следствия к уголовной ответственности по п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ - вымогательство, совершенное в целях получения имущества в особо крупном размере. При рассмотрении уголовного дела в Центральном районном суде г. Сочи было установлено, что в мае 2012 г. X. дал в долг Р. 5 000 долларов США сроком на один год без оформления письменного договора займа. Однако Р. по истечении установленного срока деньги не вернул, несмотря на неоднократные напоминания X. Тогда подсудимый 18 ноября 2013 г. по предварительной договоренности встретился с потерпевшим, и они выехали на машине последнего к подножию горы Ахун. Там X., угрожая потерпевшему нанести побои, требовал возвращения долга, но Р., не отрицая наличие этого долга, стал ссылаться на отсутствие денег. X. потребовал передать ему автомобиль стоимостью 400 000 тысяч рублей и 170 000 рублей наличными. Суд, оценив исследованные доказательства, сделал вывод, что подсудимый требовал под угрозой применения насилия передачи ему не чужого имущества, а возврата долга, и переквалифицировал действия X. с п. «б» ч. 2 ст. 163 УК РФ на ч. 2 ст. 330 УК РФ - самоуправство, совершенное под угрозой применения насилия [2]. В данном случае X. реализовал свое действительное право, но вопреки установленному законом порядку защиты своих прав кредитора.
Например, Благовещенский городской суд Амурской области 27 июля 2011 г. осудил гражданина К. по ч. 1 ст. 330 УК РФ, признав его виновным в том, что он подошел к потерпевшему П. и, действуя самовольно, вытащил из чехла, висящего у потерпевшего на поясе, сотовый телефон, стоимостью 4500 рублей, которым он завладел в целях понуждения потерпевшего к возврату долга.
На предварительном следствии действия К. были квалифицированы как грабеж (ч. 1 ст. 161 УК РФ), но суд переквалифицировал содеянное им на самоуправство [5].
Рассмотренные нами решения органов предварительного следствия и судов по данным делам наглядно иллюстрируют существующую очень тонкую грань между самоуправством и смежными преступлениями. Такая же сложность возникает и при отграничении самоуправства от принуждения к совершению сделки или к
отказу от ее совершения (ст. 179 УК РФ), нарушения неприкосновенности жилища (ст. 139 УК РФ), нарушения авторских и смежных прав (ст. 146 УК РФ); нарушения изобретательских и патентных прав (ст. 147 УК РФ) и др. При самоуправстве возникает коллизия конкретного права, когда одно лицо его реализует, а другое его оспаривает. Предпосылкой возникновения конфликтной ситуации является, как уже отмечалось, наличие у виновного убежденности в том, что это право ему принадлежит. В связи с этим общественную опасность, а равно противоправность деяния при самоуправстве создает не коллизия этих прав, а обусловленный, порожденный этой коллизией порядок реализации права, избранный виновным. Недаром суд, принимая решение о квалификации действий виновного как самоуправства, указывает на доказательства, подтверждающие эту ситуацию. Так, по уголовному делу X. суд указал, что «наличие у потерпевшего Р. перед виновным долговых обязательств в сумме 5 000 долларов США подтверждено показаниями свидетелей. Об этом же свидетельствует поведение самого потерпевшего, который, имея реальную возможность сообщить в органы внутренних дел об угрозе применения в отношении него насилия как до передачи автомобиля и денег, так и непосредственно после совершения преступления, в течение длительного времени этого не делал; в период предварительного следствия давал противоречивые показания, а затем выехал в неизвестном направлении, оставив своему доверенному -адвокату Д. расписку о том, что никаких претензий к подсудимому не имеет.
Анализ соответствующих норм уголовного законодательства, судебной практики, теоретических работ в той либо иной мере подтверждают наши рассуждения и сделанные выводы.
Судебная практика и представители теории уголовного права особое внимание уделяли признаку оспариваемости, который связывался с правом виновного лица, действительным или предполагаемым. Потерпевший оспаривает соответствующее право виновного, отказывается выполнить его требование или просьбу, результатом чего и является неадекватная реакция последнего, выразившаяся в реализации этого права вопреки установленному порядку, в нарушение установлениям законов, подзаконных актов. Однако законодатель не включал признак «оспариваемости» в формулировку понятия самоуправства, ограничившись указаниями на то, что сущность этого вида преступлений составляет наличие действительного или предполагаемого права. Следует еще раз подчеркнуть, что эта формулировка самоуправства в российском законодательстве не совпадала с позицией законодательства некоторых Союзных республик (что было отмечено в первой главе). В Уголовных кодексах Казахстана, Украины и других Союзных республик конструкция состава самоуправства включала указание на то, что самоуправство - это, прежде всего, самовольное осуществление виновным своего действительного или предполагаемого права, оспариваемого другим лицом или организацией.
В учебной и научной литературе, издаваемой в период действия УК РСФСР 1960 г., отмечался этот недостаток законодательного понятия самоуправства, вносились предложения по совершенствованию редакции ст. 200 УК РСФСР. При разработке Уголовного кодекса Российской Федерации эти предложения были учтены, но несколько в ином варианте. Законодатель отошел от традиционного, просуществовавшего многие
десятилетия понятия самоуправства. В действующем уголовном законодательстве в понятие самоуправства включен признак «оспариваемости», но оспариваемости не действительного или предполагаемого права, а действий, правомерность которых оспаривается. Это решение законодателя нельзя признать верным, обоснованным, так как им выхолащивается сущность самоуправства. Это подтверждают и результаты изучения практики применения ст. 330 УК РФ, когда суды при принятии решения основываются на доказанности факта наличия или отсутствия у виновного лица действительного или предполагаемого права.
Судебная практика последних лет также связана с рассмотрением самоуправных действий «имущественного» характера. Мы ранее уже иллюстрировали теоретические выводы материалами конкретных уголовных дел, и сейчас для обоснования своего тезиса проанализируем еще несколько судебных прецедентов. Так, Л. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст. 330 УК РФ. Преступление им совершено при следующих обстоятельствах. Л., оказывая возмездные услуги по перевозке граждан, привез, на принадлежащей ему автомашине, Х. и Ц. во двор дома № 12 по улице Добролюбова в г. Ставрополе, и потребовал от Х. передать 600 рублей в качестве платы за оказанную услугу. Х. отказался оплатить оказанную услугу, в связи с чем Л., пренебрегая предусмотренными законом способами урегулирования гражданских споров, действуя самовольно, вопреки установленному законом или иным нормативно-правовым актом порядке, находясь в вышеуказанных время и месте, нанес Х. множество ударов по телу, чем причинил ему физическую боль, после чего, облегчив примененным насилием доступ к имуществу Х., незаконно завладел, принадлежащим Х., мобильным телефоном «Nokia C-5», с которым с места происшествия скрылся, распорядившись им по собственному усмотрению, чем причинил Х. существенный материальный вред на вышеуказанную сумму [6].
А. осужден по ч.2 ст. 330 УК РФ за совершение самоуправства с применением насилия. В процессе предварительного следствия и судебного рассмотрения уголовного дела установлено, что виновный занимался торговлей на Центральном рынке г. Сочи. У него сложились приятельские отношения с гражданкой Вьетнама Л., тоже торговавшей на этом рынке. 10 января 2012 года А. передал Л. на хранение в ее контейнер принадлежащий ему товар. Кроме того, одолжил Л. 30 000 рублей с условием, что деньги будут возвращены до 20 марта 2012 года. Однако Л. в указанный срок деньги не вернула и, пытаясь уклониться от уплаты долга, решила переехать в Москву. Хранившиеся у нее вещи передала своему соотечественнику Нгуен, который вернул их виновному. А. обнаружил, что среди вещей не хватает четырех кожаных курток. Кроме того, он узнал о намерении Л. уехать в Москву. Он попросил двух лиц (дело в отношении их выделено в отдельное производство) оказать ему содействие в получении долга. 25 марта 2012 г. А с указанными лицами пришел на квартиру Л., где проживали еще несколько вьетнамцев. А. увидел принадлежащие ему куртки и «самоуправно, т.е. действуя самовольно, вопреки установленному законом порядку», пытался их забрать. Но находившийся в квартире Ло Тхань Шан ударил А. кулаком в грудь. В ответ последний стал наносить ему удары руками, затем горячим утюгом, причинив легкий вред здоровью. Затем связал его. Убедившись, что Л. возвращать долг не собирается, потребовал передать ему в залог
золотые вещи: две цепочки, браслет, 4 кольца, серьги на сумму 17 200 рублей. После чего А. и сопровождавшие его лица скрылись, «причинив потерпевшей Л. существенный вред. [4].
При несколько иной ситуации, связанной с заключением договоров аренды, совершены самоуправные действия А.С. и А. А. Они были осуждены по ч.2 ст. 330 УК РФ за самоуправство, соединенное с угрозой применения насилия. Установлено, что А.С. с 21 января 2010 арендовал базу по ул. Пионерской, 2, принадлежащую ОАО «Факел», и вместе с А.А. за свой счет произвел реконструкцию здания и территории базы. В конце 2011 г. А.С. по устной договоренности часть базы (один бокс) передал в аренду К., который 4 января 2012 г., не поставив в известность А.С., заключил на указанный бокс самостоятельный договор аренды с ОАО «Факел». А.С., полагая, что договор аренды на бокс заключен К. незаконно, потребовал от последнего освободить его и выплатить 45 тысяч рублей арендной платы и коммунальные расходы, но получил от К. отказ. Тогда А.С., считая, что его права нарушены, попросил А.А оказать ему помощь в получении долга. 23 августа 2012 г. они приехали на базу, «где самовольно, вопреки установленному законом порядку, угрожая применением насилия - избить К., изнасиловать, «посадить на иглу», потребовали отдать 45 тысяч рублей. Одновременно А. А. забрал у потерпевшего документы и доверенность на стоявшую на ремонте в боксе автомашину "БМВ"», пообещав вернуть документы после выплаты долга. В течение августа они неоднократно приезжали к К. с требованием вернуть долг. В последний приезд виновные забрали у К. в счет долга часы «Заря», стоимостью 3700 рублей, но вскоре были задержаны [3].
В учебной литературе, в комментариях к Уголовному кодексу Российской Федерации также в основу понятия самоуправства заложено наличие действительного или предполагаемого права. Так, профессор С.В. Максимов отмечает: «Под оспариванием следует понимать объявление в той или иной форме заинтересованным лицом (организацией) о нарушении своего (чужого) действительного или предполагаемого права самоуправным деянием (заявление или жалоба, переданные в суд, прокуратуру, органы внутренних дел или иной орган, призванные обеспечить защиту прав заявителя, и иные установленные формы объявления своих прав). О наличии такого права должно быть известно виновному» [1]. Как видим, автор подчеркивает, что понятие самоуправства предполагает включение в число признаков состава наличие действительного или предполагаемого права у одной из оспаривающих сторон. Другое дело, он почему-то, в отличие от традиционного понятия самоуправства, относит это право к стороне потерпевшей, а не виновной.
Недостаточно четкая формулировка объективной стороны самоуправства предоставляет возможность для расширительного толкования уголовно-правовой нормы, сформулированной в ч. 1 ст. 330 УК РФ.
Осуществленный краткий сравнительный анализ характеристики объективной стороны самоуправства показал неоднозначный подход к изложению существа исследуемого вида преступлений. Прямо противоположные рекомендации либо противоречивые позиции авторов не способствуют правильной оценке совершаемых самоуправных действий, точности их квалификации и отграничению от сходных
составов.
По нашему мнению, признак самоуправности действий возникает на почве создавшейся коллизии действительного либо предполагаемого права, принадлежащего потерпевшему, и действительного или предполагаемого права, принадлежащего виновному в совершении самоуправства.
Литература
1. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. В.М. Лебедев. 13-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрайт, 2013. - С. 810.
2. Дело № 1-79/2013. Архив Центрального районного суда г. Сочи.
3. Дело №1-1010/2013. Архив Центрального районного суда г. Сочи.
4. Дело № 1-1379/2012. Архив Центрального районного суда г. Сочи.
5. Приговор № 1-16/2011 от 17.10.2011 г. Сергиево-Посадский городского суда Московской области / Единая база данных решений судов общей юрисдикции Российской Федерации [Электронный ресурс]. - URL: http://судебныерешения.рф/bsr/ case/16528 (дата обращения: 17.12.2014).
6. Приговор от 19.02.2013 г. Ленинского районного суда г. Ставрополя [Электронный ресурс]. - URL: http://lenynsky.stv.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep&op=1&did=121 (дата обращения: 19.01.2015).
