CC BY
127
по МАТЕРИАЛАМ ДИССЕРТАЦИОННЫМ ИССЛЕДОВАНИЙ
НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ
КВАЛИФИКАЦИИ
УДК 343.35
Т.Ю. МИХЕЕВА,
адъюнкт Московского университета МВД России, начальник отделения отдела ОМ -1 следственного управления при УВД по городу Брянску
В силу мирового финансового и экономического кризиса в России, да и во всем мире, наблюдается тенденция увеличения количества преступлений в отношении или по поводу собственности, связанных с самоуправством. Более того, криминологи прогнозируют, что эта тенденция сохранится и в будущем, поскольку причины данного преступления и условия, способствующие его совершению, - ослабление государственной власти, несовершенство судебной системы и законодательства (прежде всего гражданско-процессуального), правовой нигилизм - все это, к сожалению, негативные реалии нашей сегодняшней жизни.
Следует отметить, что распространенность совершения уголовно-правового самоуправства была и раньше. Так социально-экономические преобразования начала 1990-х годов также сопровождались значительным количеством самоуправств в конфликтах, связанных с имущественными спорами [1, с. 3].
Поводом для самоуправных проявлений и в тот период, и в настоящее время в большинстве случаев являются имущественные претензии. Виды и способы совершения самоуправства разнообразны и посягают на самые различные объекты правовой охраны - порядок управления, имущественные
САМОУПРАВСТВА
отношения, честь и достоинство, жизнь и здоровье личности. Сегодня самоуправство приобретает все большие масштабы и проявляется во все новых формах.
В настоящих условиях самоуправные действия занимают одну из самых распространенных форм криминального решения имущественных споров. Субъектами совершения данного рода преступлений все чаще становятся руководители и ответственные работники организаций различных форм собственности и должностные лица государственных органов.
Так, например Ю.П. Гармаев в 2002 году провел исследование о распространенности фактов самоуправства в деятельности адвокатов [2].
Изучение им судебной и следственной практики показало, что факты привлечения адвокатов по статье 330 УК РФ за действия, связанные с осуществлением ими профессиональной защиты, практически отсутствуют. При этом им же были перечислены 13 форм, имеющих место на практике, совершения адвокатами деяний, содержащих признаки преступления, предусмотренного статьей 330 УК РФ [2].
В прессе достаточно часто встречаются упоминания о совершении деяний по признакам, подходящим под уголовно-правовое самоуправство, со стороны представителей и властных структур, причем на самом высоком уровне.
Несмотря на то, что согласно статье 330 УК РФ составы преступлений, предусмотренные частями 1 и 2, являются преступлениями соответственно небольшой и средней тяжести, в своей совокупности они представляют значительную общественную опасность.
Значительность общественной опасности самоуправства предполагает то, что деяния лиц, совершающих самоуправные действия в различных сферах имущественного оборота, служат благоприятной почвой для развития и деятельности организованной преступности и тем самым дестабилизации общественной безопасности, поэтому борьба с данной преступной деятельностью является делом чрезвычайной важности, требующим
:По материалам диссертационных исследований 1-2'09 :
внимания со стороны законодателя, правоприменителей и научной общественности.
Одной из основных проблем борьбы с данными преступлениями является то, что состав самоуправства в современном уголовном праве России изучен сравнительно мало. Данная проблематика остается практически неразработанной темой в современной теории уголовного права и, как следствие, сложной и противоречивой, что зачастую приводит к весьма вольному применению этой нормы на практике. Су-дебно-следственные органы зачастую лишены возможности привлечь самоуправца к ответственности, в том числе ввиду размытости формулировки диспозиции данной статьи, не позволяющей с точностью уяснить суть данного деяния, недостаточной теоретической и практической проработанности вопроса об уголовной ответственности за такое преступление. Так, нам видится, что указание на последствие от самоуправных действий в статье 330 УК РФ в виде причинения существенного вреда нельзя признать удачным законодательным решением. На сегодняшний день отсутствует как таковая методика определения вреда, причиненного в результате совершения самоуправства. Он устанавливается в каждом конкретном случае по усмотрению судьи.
Данную проблему можно проиллюстрировать следующим примером. Верховный Суд РФ в своем надзорном определении от 27 февраля 2008 года № 49-Дп08-25к [3] отменил приговор мирового судьи судебного участка № 1 по г. Салават Республики Башкортостан в отношении Б., приговоренного по части 1 статьи 330 УК РФ и прекратил производство по делу на основании отсутствия в деянии Б. состава преступления.
Из материалов дела следует, что в ноябре 2003 года М. сдала в автосервис, в котором работал подсудимый, свой автомобиль для ремонта двигателя. По окончании ремонта автомобиль не завелся, в связи с чем М. отказалась платить за ремонт 2000 рублей согласно смете и потребовала автомобиль обратно. Однако Б. отказался отдавать автомобиль и удерживал его до апреля 2004 года.
При обращении в суд М. указала, что своими действиями Б. причинил ей существенный вред в сумме стоимости автомобиля, который и был указан в приговоре мирового судьи.
Верховный Суд в своем определении по данному делу указал, что мировым судьей
при вынесении приговора не было учтено, что автомобиль потерпевшей был возвращен в процессе судопроизводства в целости и сохранности, т.е. не была уменьшена его стоимость.
Следует отметить, что в судебной практике также возникает вопрос о разграничении преступного самоуправства и деяния, преследуемого в административном порядке именно по критерию существенности вреда, который не всегда решается правильно. В результате к уголовной ответственности подчас привлекаются лица, которые должны нести административную ответственность. Так, распространены случаи привлечения к уголовной ответственности по статье 330 УК РФ за ненасильственное изъятие имущества у недобросовестного должника, нарушившего установленные договором сроки, совершенное кредитором с целью погашения долга. Отдельные авторы [4, с. 64.] предлагают решать вопрос исходя из стоимостной разницы между самоуправно изъятым имуществом и суммой долга.
На наш взгляд, такая позиция не полностью решает вопрос субъективности восприятия причиненного вреда судом. Авторы уже давно призывали Верховный Суд в своем постановлении разъяснить понятие «существенный вред» и указать методику его определения [5, с. 21].
Мы поддерживаем точку зрения И.К. Суркова, который предполагает, что лучшим решением данной проблемы было бы включение признака «причинение крупного ущерба» по аналогии с другими посягательствами на собственность [6, с. 9]. Ведь по своей сути данное преступление посягает на право собственности лица, как и хищения. Основным отличием от них самоуправства является лишь то, что преступник сознает мнимую возможность осуществить таким образом справедливость в обход официальных путей решения сложившегося конфликта. И вина его именно в самовольном изъятии имущества у должника, что согласно нормативным актам возможно только по решению официальных органов, в частности суда, и сделать это могут только уполномоченные на это лица, например, судебные приставы-исполнители.
Это позволило бы, в том числе, более четко проводить грань между уголовно-наказуемым деянием и административным проступком, по аналогии разграничения административного и уголовно-правового хищения, ведь потерпевший может указать,
:По материалам диссертационных исследований 1-2'09
что самоуправное изъятие преступником имущества стоимостью 100 рублей тоже является существенным вредом и соответственно такое деяние подпадает под признаки состава преступления, предусмотренного частью 1 статьи 330 УК РФ.
Причем, мы поддерживаем позицию [7, с. 39], предполагающую, что необходимо в первую очередь устанавливать наличие реально наступивших последствий в виде материального вреда, выраженного прямым реальным ущербом либо упущенной выгодой.
Следуя указанной аналогии с хищениями, считаем возможным указать во второй части статьи 330 УК РФ такой квалифицирующий признак, как «с причинением значительного ущерба гражданину», где бы как раз и учитывалась значимость причиненного самоуправством вреда для потерпевшего. В качестве основ для применения положений относительно причиненного вреда следовало бы использовать разъяснения, указанные в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» [8], в который должны быть внесены соответствующие изменения о применении данного Постановления и в отношении самоуправства.
Следующей проблемой, не позволяющей активно и эффективно применять статью 330 УК РФ, является наличие такого обязательного признака объективной стороны рассматриваемого уголовного деяния, как оспаривание гражданином или организацией правомерности действий лица, которые предполагают самовольное изъятие у собственника имущества. Основанием такого самовольного изъятия может быть погашение долга или как способ принуждения должника к возврату такого долга и другие основания.
Возникает вопрос о том, в чем должно быть выражено оспаривание права. У судебных органов нет ответа на этот вопрос. Изучение А. Щербаковым за последние пять лет 302 уголовных дел, возбужденных по статье 330 УК РФ, показало, что ни в одном приговоре не указывалось, в чем выражается оспаривание совершенного самоуправства [9, с. 73].
Наше исследование (было изучено порядка 27 решений судов различных инстанций) подтвердило, что практика оставляет данный признак без внимания. Данный вывод просматривается и в других исследованиях [7, с. 38; 10, с. 23].
Если нет ответа в официальных источниках, рассмотрим существующие точки зрения в научной литературе. С.В. Максимов считает, что под оспариванием следует понимать объявление в той или иной форме заинтересованным лицом (организацией) о нарушении своего (чужого) действительного или предполагаемого права самоуправным деянием (заявление или жалоба, поданные в суд, прокуратуру, орган внутренних дел или иной орган, призванные обеспечить защиту права заявителя, и иные установленные формы объявления своих прав) [11, с. 656; 12, с. 663; 13, с. 831]. Нужно отметить, что такая точка зрения встречается и у других авторов [14, с. 373].
Нам представляется, что данная точка зрения излишне формализованна. То есть получается, что если отсутствует официальное обращение потерпевшего в соответствующие органы, то он не может рассчитывать на защиту своего права, гарантированного Конституцией РФ. Кроме того, из формулировки, указанной выше, предполагается, что возбуждение уголовного дела по данной статье возможно лишь после обращения гражданина, то есть уголовное преследование должно носить частный или частно-публичный характер. Обратимся к статье 20 УПК РФ, где определены виды уголовного преследования. Из содержания статьи вытекает, что уголовное преследование по статье 330 УК РФ носит исключительно публичный характер. Таким образом, не обязательно, чтобы само лицо обратилось за защитой своих прав. Возбуждение уголовного преследования за преступление, предусмотренное статьей 330 УК РФ, может быть осуществлено и при наличии иных поводов, перечисленных в статье 140 УПК РФ, кроме обращения потерпевшего.
Также с указанной выше точкой зрения по поводу понимания термина «оспаривание» не позволяет согласиться то, что не допустимо ставить в зависимость охрану такого важного объекта, охраняемого уголовным законом, как порядок управления от волеизъявления или проявления воли потерпевшим.
Есть и другая точка зрения в отношении содержания термина «оспаривание». Так, В.В. Витман определяет оспариваемость как «презюмирующееся или выраженное в любой форме несогласие потерпевшего с формой реализации действительного или предполагаемого права виновного, имевшее место до начала или в процессе осуществления оного» [15, с. 132].
По материалам диссертационных исследований 1-2'09
Данная позиция также указывает на необ- На наш взгляд, следует изъять из форму-
ходимость проявления потерпевшим своего лировки статьи термин «оспариваемость»,
несогласия, что можно оспорить указанными заменив его на «согласие (одобрение)»
выше доводами с некоторыми оговорка- действий виновного лицом или организации,
ми. Помимо них эта позиция ставится под в отношении прав которых осуществляются
сомнение в силу того, что неоспаривание такие действия.
каким-либо образом действий преступника Исходя из указанного выше, хотелось бы
потерпевшим может быть основано и на сформулировать свое видение диспозиции
страхе и на других личностных особенностях части 1 статьи 330 УК РФ, которая должна
(особые отношения с преступником и др.) звучать соответствующим образом: «Самоуп-
и обстоятельств (например, удаленность равство, то есть, самовольное, вопреки уста-
места проживания и др.). новленному законом или иным нормативным
Как же решать такую проблему, как про- правовым актом порядку совершение каких-
явление воли потерпевшего? Ее нельзя либо действий без согласия (одобрения)
игнорировать в силу того, что если имеется лица или организации, в отношении прав
согласие или вырабатывается в дальней- которых осуществляются такие действия,
шем одобрение действий предполагаемо- причинившие им крупный ущерб».
го преступника, то уже нельзя говорить о Вторую часть данной статьи следует допол-
незаконности деяния и соответственно о нить квалифицированным признаком: «с причи-
преступлении. нением значительного ущерба гражданину».
Литература:
1. Биньковский А.П. Самоуправство и его предупреждение: учебное пособие. - Ростов-на-Дону, 2003.
2. http://www.lawmix.ru/comm.php?state=20212.
3. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 10.
4. Орешкина Т. Самоуправство: понятие, признаки, соотношение с самозащитой гражданских прав и злоупотреблением правом // Уголовное право. 2008. № 2.
5. Феофилактов А.С. Уголовно-правовая квалификация самоуправных действий // Уголовный процесс. 2005. № 9.
6. Сурков И.К. Самоуправство: уголовно-правовые и криминологические аспекты: дисс. ... канд. юрид. наук. - Самара, 2006.
7. Калканов В., Малинин В. Уголовная ответственность за самоуправство // Уголовное право. 2006. № 4.
8. Российская газета. 2003. № 9.
9. Щербаков А. Самоуправство // Уголовное право. 2008. № 1.
10. Феофилактов А.С. Некоторые вопросы квалификации преступного самоуправства // Российский судья. 2004. № 5.
11. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М., 2000.
12. Уголовное право РФ. Особенная часть: учебник / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. - М., 2004.
13. Комментарий к Уголовному кодексу РФ / под ред. В.М. Лебедева. - М., 2005.
14. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. В.И. Радченко, науч. ред. А.С. Михлин, ВА. Казакова. - М., 2008.
15. Витман В.В. Категория оспариваемости в составе самоуправства // Юридические науки. 2006. № 1.
:По материалам диссертационных исследований 1-2'09
