CC BY
1250
Чхвимиани Эдуард Жюльенович
адъюнкт кафедры уголовного права Краснодарского университета МВД России ______________________________________________________________(тел.: 88612585026)
Отграничение вымогательства от смежных составов преступлений: вопросы теории и правоприменительной практики
Аннотация
Автор рассматривает актуальные в теории и правоприменительной практике вопросы отграничения вымогательства от смежных составов преступлений. Акцент делается на соотношении признаков вымогательства и признаков разбоя, самоуправства, незаконного лишения свободы, похищения человека. Существенное внимание уделено характеристике насилия при совершении вымогательства и других преступных деяний. Теоретические положения подкрепляются конкретными примерами квалификации вымогательства.
Annotation
The author considers actual in theories and правоприменительной practical person questions отграничения extortion from adjacent composition of the crimes. The accent is done on correlation sign extortion and sign brigand, arbitrariness, illegal deprivation of the liberty, stealing the person. Essential attention is spared feature of the violence at completion extortion and other criminal children. The theoretical positions are supported concrete example to qualifications extortion.
Ключевые слова: самоуправство, разбой, отграничение, насилие, требование.
Key words: arbitrariness, brigand, limitation, violence, requirement.
В теории следственно-судебной практики возникает достаточно много сложных вопросов, связанных с отграничением вымогательства от смежных составов преступлений, в результате чего имеют место переквалификация соответствующих общественно опасных деяний. Такое положение неудивительно, если учесть, что вымогательство является многообъектным преступлением и посягает как против личности, так и против собственности. Рассмотрим некоторые, наиболее актуальные, вопросы квалификации деяний, содержащих признаки вымогательства и иных составов преступлений.
Наиболее часто возникает вопрос о соотношении признаков вымогательства и разбоя, учитывая, что именно эти два состава находятся достаточно близко друг к другу по своим характеристикам. Здесь следует отметить, что основной принцип отграничения вымогательства от разбоя заключается в том, что угроза насилием и реализация угрозы при вымогательстве всегда отстоят друг от друга во времени. Если при разбое
психическое насилие представляет собой угрозу немедленной расправы над потерпевшим, то при вымогательстве виновный угрожает привести ее в исполнение в будущем , п ри этом может указываться сравнительно отдаленное время удовлетворения вымогательского требования, м о м е н т п е р е д ач и треб у ем о г о м о же т н е уточняться вовсе либо предполагается передача имущества вслед за предъявлением требования.
Данный подход является доминирующим в уголовно-правовой литературе и особых дискуссий не вызывает [1] . То же касается и другого критерия, который заключается в том, что при разбое насилие применяется как способ для завладения имуществом, а при вымогательстве насилие, кроме того, может служить как средством мести за отказ удовлетворить незаконные требования со стороны потерпевшего. При вымогательстве насилие может выражаться в угрозах физического насилия, угрозах уничтожения или повреждения имущества, угрозах распространения сведений, позорящих потерпевшего и его близких, а равно иных сведений, которые могут причинить
141
существенный вред правам и законным интересам потерпевшего и его близких (ч. 1 ст. 163 УК РФ), а также в применении физического насилия (п. "в" ч. 2 ст. 163 УК РФ), в то время как при разбое насилие имеет форму физического насилия и угрозы применения физического насилия. Как видно, два вида насилия во многом совпадают, поэтому здесь необходимо использовать дополнительный критерий разграничения.
Особенно это важно иметь в виду в случаях, когда разбой и вымогательство могут образовывать совокупность преступлений, в частности, если, применяя насилие, опасное для жизни и здоровья человека, в настоящем, преступник часть имущества требует в будущем, а часть похищает непосредственно до или после причинения насилия. Как указывается в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 мая 1990 г. "О судебной практике по делам о вымогательстве" [2] , решая вопрос об отграничении грабежа и разбоя от вымогательства, соединенного с насилием, следует учитывать, что если при грабеже и разбое насилие является средством завладения имуществом или его удержания, то при вымогательстве оно подкрепляет угрозу. Завладение имуществом при грабеже и разбое происходит одновременно с совершением насильственных действий либо сразу после их совершения, тогда как при вымогательстве умысел виновного направлен на получение требуемого имущества в будущем. Далее, как указывается в уголовно-правовой литературе, при разбое предметом преступления является имущество, при вымогательстве - имущество, право на имущество, действия имущественного характера [3]. При этом проблема отграничения между этими преступлениями возникает тогда, когда в качестве предмета преступления выступает имущество, которое не может быть предметом разбоя (например, не может быть предметом разбоя недвижимость, отчуждение которого требует преступник) [4]. Следующий признак отграничения вымогательства от разбоя заключается в том, что при разбое возможно как физическое, так и психическое насилие, в то время как при вымогательстве основной состав совершается только с психическим насилием, а физическое насилие является лишь квалифицирующим признаком вымогательства, а психическое насилие при разбое выражается только в угрозах применения физического насилия.
При этом в случае вымогательства угрозы носят более широкий характер (распространить
сведения, позорящие потерпевшего и его близких, уничтожить или повредить имущество), то есть при разбое насилие выступает способом завладения имуществом, а при вымогательстве служит для устрашения. Далее, при разбое насилие должно быть опасным для жизни и здоровья, тогда как при вымогательстве виновные могут применить любое насилие, в том числе и не опасное для жизни и здоровья. Разбой закончен с момента нападения, а вымогательство считается оконченным преступлением в момент предъявления требования передачи имущества, права на имущество либо выполнения действий имущественного характера[5] . По указанным аспектам характерен следующий пример из судебной практики, нашедший отражение в Определении судебной коллегии Верховного Суда РФ от 3 сентября 1992 г.[6]
Калининским районным народным судом г. Челябинска Токманцев осужден по п. "б" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР Он признан виновным в разбойном нападении на Коробову. 19 августа 1990 г. он вошел следом за незнакомой ему Коробовой в подъезд дома, затем в лифт, остановил его между этажами и, раскрыв складной нож, потребовал у Коробовой деньги. Она сказала, что денег у нее нет. Токманцев вновь потребовал деньги и, получив тот же ответ, вышел из лифта. Кассационной инстанцией и президиумом Челябинского областного суда приговор оставлен без изменения. Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации действий Токманцева на ч.1 ст.148 УК, считая, что у Токманцева не было умысла на завладение имуществом потерпевшей путем совершения нападения, что он прибегнул к психическому насилию с целью добиться получения от Коробовой денег, и такие действия, п о м н е н и ю п р оку рора, д ол жн ы
квалифицироваться как вымогательство - по ст. 148 УК. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 3 сентября 1992 г. протест в этой части оставила без удовлетворения, указав следующее. Вывод суда о виновности Токманцева в разбойном нападении с целью завладения личным имуществом Коробовой с применением ножа соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основан на проверенных в судебном заседании доказательствах. Действия Токманцева по п. "б" ч. 2 ст. 146 УК квалифицированы правильно. С доводами, изложенными в протесте, о том, что в действиях Токманцева содержатся признаки преступления, предусмотренного ч.1 ст. 148 УК, согласиться нельзя. Разбой считается оконченным преступлением с момента
__________________________________142
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 2 (29)
совершения нападения, независимо от того, успел ли преступник причинить реальный вред личности, завладеть имуществом. Как видно из материалов дела, Токманцев, угрожая ножом, потребовал передать ему деньги в момент разбойного нападения, а не в будущем. Поэтому оснований для переквалификации действий осужденного с п. "б" ч. 2 ст. 146 на ч. 1 ст. 148 УК, как об этом ставился вопрос в протесте, не имеется.
Как нам представляется, позиция прокурора была обусловлена нечеткой определенностью оценки того, на какой момент времени была направлено завладение имуществом -немедленно или на будущее, тем более, что характер требований был сходен для разбоя и вымогательства. Дело в том, что, строго говоря, понятие "немедленное" не означает "одновременно", и при разбое в большинстве случаев завладение имуществом осуществляется хоть немножко, но в будущем. В конкретных ситуациях действительно бывает сложно определить момент завладения имуществом и соответствующий умысел "в настоящем" ("немедленно") или "в будущем". Очевидно, здесь следует учитывать то обстоятельство, имеет или не имеет возможность потерпевший обдумать ситуацию и предпринять какие-либо защитительные меры. При разбое такой возможности нет, при вымогательстве такая возможность имеется. Отметим еще некоторые аспекты, касающиеся отграничения разбоя от вымогательства. Так, разбой - преступление более скоротечное по сравнению с вымогательством -разбой начинается с нападения, физический вред или причиняется сразу же, или у потерпевшего есть основания опасаться его применения незамедлительно после угрозы в случае невыполнения требований, выдвигаемых преступником[7]. При вымогательстве же характерно обещание в будущем исполнить конкретную угрозу, если не последует передачи требуемого имущества. Далее, назначение физического насилия при разбое преследует конкретные цели - оно служит средством преодоления сопротивления потерпевшего или удержания имущества и завладения имуществом немедленно. При вымогательстве сущность насилия имеет более объемный характер - может выполнять функцию самостоятельного средства принуждения, являться своеобразной угрозой применения более тяжкого насилия в случае отказа выполнить требование вымогателя, применяться из мести за невыполнение требования. Момент передачи имущества при разбое имущества и других ценностей
происходит сразу же после осуществленного нападения и применения насилия (физического или психического), при вымогательстве же передача имущества, права на имущество или совершение действий имущественного характера происходит после выдвижения соответствующего требования. Наконец, разбой может быть совершен с использованием оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Состав вымогательства признака вооруженности не содержит [8]. По указанным признакам, как нам представляется, вполне возможно правильно квалифицировать деяния, содержащие как признаки вымогательства, так и разбоя.
Далее рассмотрим отграничение вымогательства от квалифицированного самоуправства (ч. 2 ст. 330 УК РФ) -самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинен существенный вред, с применение насилия или угрозы применения насилия. Как показывает правоприменительная практика, по этому составу наблюдается немало спорных случаев квалификации деяний, содержащих признаки вымогательства, при этом, как правило, вымогательство судом переквалифицируется на самоуправство. Обычно это связано с тем, что лицо требует с применением угроз передачи денег или материальных ценностей либо совершения в его пользу какого-либо действия имущественного характера в счет возвращения долга, а также возвращения вознаграждения за оказанную ранее услугу, на деле оказавшуюся несостоятельной[9]. Если наличие этих обстоятельств будет доказано, то действия виновных следует квалифицировать как самоуправство по ст.330 УК РФ, а не как вымогательство, то есть наличие в действиях самоуправства полностью исключает вымогательство.
Приведем пример [10]. По приговору Яранского районного суда Кировской области Щеглов и Торбеев были осуждены по п. а" ч. 2 ст. 163 УК РФ. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах: они подошли к Козлову и потребовали передать им золотую цепочку, якобы принадлежащую Мальцевой, но тот отказался. Они стали угрожать Козлову насилием и повреждением его имущества (легкового автомобиля), после этого Щеглов проколол ножом два колеса автомобиля потерпевшего. Судебной коллегией по уголовным делам Кировского областного суда данный
143
приговор был оставлен без изменения. Президиум Кировского областного суда удовлетворил протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации об изменении квалификации действий указанных лиц по следующим основаниям. По делу установлено, что Мальцева действительно просила Козлова вернуть ей цепочку, однако он отвечал отказом и она уговорила Щеглова убедить Козлова вернуть ее цепочку. Щеглов не имел намерения обратить указанную цепочку в свою собственность, а хотел вернуть ее законному владельцу. При таких обстоятельствах действия виновных не могут быть квалифицированы по ст. 163 УК РФ, так как в соответствии с данной статьей ответственность предусматривается за корыстное преступление, при совершении которого виновный предъявляет незаконные требования на имущество для обращения в свою пользу или пользу других лиц. Однако, как показывает практика, при совершении самоуправства в подавляющем большинстве случаев между потерпевшим и преступником (или его сообщниками) уже ранее возникали определенные имущественные отношения, которые по каким-либо причинам остались неурегулированными.
Иллюстрацией этому может быть следующий пример из судебной практики[11]. Между З. как представителем ЗАО "Везге" и Волковым был заключен договор, согласно которому ЗАО "Везге" обязалось выплатить Волкову вознаграждение - 30% от суммы задолженности АО "Конпрок", что составляло 108 млн. рублей. После встречи Волкова с генеральным директором АО "Конпрок" последний перечислил на счет ЗАО "Везге" часть суммы по задолженности. Во исполнение договора З. выплатил Волкову 23 млн. рублей, но тот стал требовать уплаты остальной части суммы. З. заявил, что требуемой суммы у него нет. Тогда Волков, Углава и другие лица стали угрожать З. похищением, применением к нему физического насилия, убийством, потребовали написать расписку о добровольной передаче принадлежащей ему автомашины и применили насилия, в результате которого З. был причинен вред здоровью средней тяжести.
В связи с указанными действиями Волкова и его соучастников 3. вынужден был написать расписку о передаче Волкову своей автомашины. Здесь представляет интерес, каким образом были квалифицированы действия Волкова и Углавы. Суд первой инстанции квалифицировал их действия Волкова и Углавы по п. "б" ч. 3 ст. 163 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ переквалифицировала
действия Волкова и Углавы с п. "б" ч. 3 ст. 163 УК РФ ч. 2 ст. 330 УК РФ. Президиум Верховного Суда Российской Федерации согласился с решением кассационной инстанции, оставив без удовлетворения протест прокурора. Судебная коллегия обоснованно указала в своем определении, что действия виновного могут быть квалифицированы как вымогательство в случае, если предъявляемое собственнику или иному законному владельцу имущества требование передать ему или указанным им лицам определенное имущество, право на имущество либо совершить в их пользу какие-то конкретные действия имущественного характера было заведомо незаконным. Таких обстоятельств указанного состава преступления по данному делу не установлено. Между З. и осужденными имелись имущественные отношения, поскольку за оказанную услугу по возврату задолженности потерпевший согласно договору был должен Волкову и другим деньги в размере 30% от суммы задолженности АО "Конпрок". Поэтому Судебная коллегия обоснованно пришла к выводу о том, что осужденные самовольно, вопреки установленному законом порядку, с применением насилия и с угрозой применения насилия совершили действия, правомерность которых оспаривается потерпевшим, и этими действиями ему причинен существенный вред, и правильно квалифицировала их по ч. 2 ст. 330 УК РФ как самоуправство.
Следует еще отметить, что если при самоуправных действиях виновного не наступили последствия, указанные в ч. 1 ст. 330 УК (причинение существенного вреда), действия лица должны быть квалифицированы в зависимости от субъективной составляющей деяния. Так, если будет установлен косвенный умысел, такие действия, по нашему мнению, не могут быть признаны уголовно наказуемыми вообще. В такой ситуации в действиях лица усматривается административное
правонарушение в соответствии со 19.1 КоАП РФ. При установлении же прямого умысла действия виновного должны быть квалифицированы как покушение на самоуправство.
Разумеется, при применении насилия в этом случае квалификация должна быть самостоятельной[12]. В целом можно выделить следующие критерии отграничения вымогательства от самоуправства. Прежде всего, по объекту посягательства. Непосредственный объект самоуправства - общественные отношения, обеспечивающие основанный на положениях закона или иных нормативных
__________________________________144
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 2 (29)
правовых актов порядок совершения каких-либо действий по приобретению, изменению и прекращению прав, а также реализации физическими и юридическими лицами своих обязанностей. При этом важно учитывать, что в известном смысле совершение любого умышленного преступления является самовольным актом. Многие преступные деяния, предусмотренные в различных главах УК РФ, бесспорно, являются таковыми; не исключение и вымогательство. Но, в отличие от самоуправства, непосредственный объект вымогательства включает в себя иные группы общественных отношений: общественные отношения собственности, независимо от ее формы; общественные отношения, обеспечивающие физические и моральные блага личности [13].
Следующий критерий отграничения вымогательства от самоуправства заключается в характеристике объективной стороны [14]. Так, объективная сторона вымогательства заключается только в активных действиях виновного, вынуждающих потерпевшего выполнить имущественное требование вымогателя. Диспозиция же ст. 330 УК РФ также содержит указание на возможность выполнения объективной стороны данного преступления только путем совершения каких-либо действий. Однако нарушением установленного порядка в смысле ст. 330 УК РФ в отдельных случаях следует признать и бездействие лица, когда виновный был обязан действовать согласно правовому акту, договору или иному решению граждан или должностных лиц (например, отказ от передачи руководителем предприятия своих полномочий лицу, вновь назначенному на эту должность). Кроме того, в отличие от вымогательства, самоуправство предполагает, что правомерность того или иного действия (бездействия) оспаривается организацией или гражданином. Причем, по смыслу ст. 330 УК РФ, оспаривать их можно не только в суде либо административном органе, но и вне их. Очевидно, что оспариваемость заключает в себе двустороннее предположение о наличии действительного или предполагаемого права, в то время как при вымогательстве требование всегда обращено только на чужое имущество, поэтому в подобных ситуациях нельзя говорить об обоюдности действительных или предполагаемых прав сторон.
Отграничение самоуправства и вымогательства можно проводить также по интенсивности и характеру применяемого насилия. Так, диспозиция ч.1 ст. 163 УК РФ содержит
положение о том, что вымогатель сопровождает свои требования угрозами применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, а диспозиция ч. 1 ст. 330 УК РФ исключает всякое, в том числе и информационное, насилие. А по смыслу ч. 2 ст. 330 УК применение насилия следует рассматривать как причинение потерпевшему вреда любой степени тяжести посредством физического воздействия на него. Психическое насилие применительно к самоуправству представляет собой выраженное словесно или в действиях намерение причинить смерть, вред здоровью, нанести побои, совершить иные насильственные действия в отношении потерпевшего, а также ограничить свободу передвижения. Это позволяет сделать вывод о том, что психическое насилие, как конструктивный признак объективной стороны самоуправства, в отличие от вымогательства, ограничено лишь нарушением телесной неприкосновенности потерпевшего. Важно учитывать и то обстоятельство, что насилие при самоуправстве является средством реализации своего действительного или предполагаемого права, а при вымогательстве - незаконных требований виновного.
В судебной и следственной практике определенные трудности возникают в тех случаях, когда для совершения вымогательства преступники используют такой вид насилия, как незаконное лишение свободы и похищение человека. В этой ситуации возникает вопрос о возможности квалификации действий виновного по совокупности преступлений, предусмотренных ст.163 УК РФ и ст. 126 или 127 УК РФ. Как представляется, здесь для правильного решения важнейшим является субъективный критерий. Если умысел виновного был направлен на завладение имуществом виновного, а не на лишение свободы, действия виновного охватываются составом вымогательства или иного корыстно-насильственного преступления и дополнительной квалификации по ст. 126 или 127 УК РФ не требуют. В определенной степени с вымогательством связан и такой состав преступления, как получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну (ст.183 УК РФ). Заметим, что сбор сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайны, всегда был распространен среди преступных группировок. Способы получения подобной информации могут быть самыми различными, наиболее популярные способы в России следующие: подкуп
145
сотрудников; подкуп сотрудников правоохранительных органов; использование технических средств; незаконный доступ к компьютерной информации; внедрение своих людей в фирму, в банк или близкое окружение ведущих специалистов[15]. Соответственно действия лица, собирающего сведения, составляющие коммерческую или банковскую тайну посредством действий, указанных в ст.183 УК РФ, если они совершаются в целях разглашения, объективно представляют собой приготовительные действия к вымогательству. Отличие будет только в дальнейших действиях виновного. Если сведения собираются с целью последующего требования имущества, права на имущество или совершения иных действий имущественного характера, действия виновного должны быть квалифицированы как приготовление к вымогательству и
дополнительной квалификации по ст. 183 УК РФ не требуется.
Таким образом, можно констатировать, что состав вымогательства имеет ряд сходных
признаков с составами других преступлений, и прежде всего с составами разбоя (ст. 162 УК РФ) и составом квалифицированного самоуправства (ч. 2 ст. 330 УК РФ), что вызывает наибольшие сложности в следственной и судебной практике. При отграничении вымогательства от разбоя важнейшим является то обстоятельство, что при вымогательстве отчуждение имущества происходит не непосредственно при применении насилия, а в некотором временном отдалении, позволяющим потерпевшему сделать определенный выбор по поводу противоправных требований имущественного характера. При отграничении вымогательства от самоуправства необходимо в первую очередь иметь в виду наличие или отсутствие действительного или предполагаемого оспариваемого права у виновного. При решении вопросов о совокупности преступлений, одним из которых является вымогательство, важно выявить субъективную сторону преступления, а также сопоставить санкции соответствующих деяний.
1. Калугин В. В. Уголовно-правовые и криминологические меры борьбы с вымогательствами, совершаемыми организованными группами. Дис.... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 161; Куц В. Н. О непосредственном объекте вымогательства // Проблемы социалистической законности. Харьков, 1985. С. 132; Рарог А. И. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. М., 1996. С. 149; Скляров С. Уголовная ответственность за хищение недвижимого имущества // Российская юстиция. 2001. N 6. С. 52; Гаухман Л. Д., Максимов С. В. Ответственность за преступления против собственности. М., 1997. С. 65; Ляпунов Ю. Ответственность за вымогательство // Законность. 1997. N 4. С. 5 и др.
2. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 мая 1990 г. "О судебной практике по делам о вымогательстве" (в ред. от 25 октября 1996 г.) // Справочноправовая система "Консультант+". Март. 2010
3. Осин В. Правовые возможности борьбы с организованной преступностью. М., 1999. С. 79.
4.На этот счет есть разные мнения (см., например: Клепицкий И. А. Недвижимость как предмет хищения и вымогательства // Государство и право. 2000. N12. С. 13-15), однако данный аспект мы не рассматриваем.
5.Елец Е. А. Уголовно-правовые и криминологические аспекты вымогательства (по материалам Северо-Кавказского региона). Дис. ... канд. юрид. наук, 2000. С. 83.
6. Определение Судебной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 3 сентября 1992 г. "Суд обоснованно признал в действиях лица разбой, а не вымогательство" // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1993. N 4. С. 9.
7. Казанков В. Ю. Разбой как форма хищения чужого имущества: уголовно-правовой аспект. Дис.... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2006. С. 72.
8. Ивахненко А. М. Квалификация бандитизма,
разбоя, вымогательства: проблемы
соотношения составов. Дис. . канд. юрид. наук. М., 1996. С. 91.
9. Рыжкова И. Д. Вымогательство: теоретикоправовой анализ и криминологическая характеристика. Дис. . канд. юрид. наук. М.. 2008. С. 139.
10. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2002. № 3. С. 19-20.
11. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2002. № 12.
12. Власова И. В. К вопросу об уголовноправовой природе вымогательства // Российский следователь. 2007. N 23. С. 42.
13. Скорилкина Н., Дадонов С., Анненков А.
__________________________________146
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 2 (29)
Отграничение самоуправства от вымогательства // Законность. 2001. № 2. С. 17.
14. Гаухман Л. Д., Максимов С.В. Ответственность за преступления против собственности. М., 1997. С. 118 -119.
15. Клебанов Л. П. Угроза информации,
составляющей коммерческую или банковскую тайну, со стороны организованных преступных группировок//Государство и право на рубеже веков (материалы всероссийской конференции). Криминология, уголовное право, судебное право. М., 2001. С. 43.
147
