CC BY
641
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2007 Юридические науки Выпуск 8 (13)
ОТГРАНИЧЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ СОБСТВЕННОСТИ, СОВЕРШАЕМЫХ С ПРИМЕНЕНИЕМ НАСИЛИЯ, ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЙ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ
С.А.Рожков, О.А.Буркина
Пермский государственный университет, 614990, Пермь, ул.Букирева, 15
Рассматриваются вопросы разграничения насильственных преступлений против собственности от смежных составов по объективным и субъективным признакам составов преступлений.
В уголовно-правовой теории квалификацию преступления определяют как установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой [14. С. 7-8; 18].
Смежными с преступлениями против собственности, совершаемыми с применением насилия, являются убийство из корыстных побуждений, бандитизм, похищение человека, захват заложников, незаконное лишение свободы, принуждение к совершению сделки или отказ от ее совершения, пиратство, самоуправство.
И теория, и практика пришли к выводу, что убийство, совершенное в процессе разбойного нападения, необходимо квалифицировать по совокупности убийства и разбоя. Данный подход сохранялся на всем протяжении действия уголовного законодательства 1960 г. Однако в силу того, что в ст. 105 УК РФ появилась формулировка «убийство, сопряженное...», проблема уголовно-правовой оценки убийства, совершенного при разбойном нападении, приобрела новое звучание.
Так, Б.В.Волженкин считает, что «по своей сути убийство, сопряженное с похищением человека, и тому подобные составы - это учтенная реальная совокупность двух преступлений, которую следовало бы квалифицировать по одной статье УК».[Цит. по: 21. С. 768].
Но судебная практика не пошла по данному пути, признав, что «убийство в разбое» необходимо квалифицировать по
совокупности преступлений. Правила квалификации по совокупности разбоя и убийства получили закрепление в постановлениях Пленума Верховного суда РФ.
Так, согласно п. 11 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» [23. С. 159] действия виновного, сопряженные с разбоем, вымогательством или бандитизмом, следует квалифицировать по соответствующим статьям УК, предусматривающим ответственность за данные преступления.
Аналогичное разъяснение содержится и в п. 22 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. №29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»: если лицо во время разбойного нападения совершает убийство потерпевшего, то содеянное следует квалифицировать по п. «з» ч. 2 ст. 105, а также по п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ [9. С. 5].
Однако мы согласны с точкой зрения, высказанной М.В.Бавсуном и Н.В.Вишняковой: одновременное вменение таких последствий, как смерть потерпевшего и тяжкий вред его здоровью, при одной форме вины вряд ли оправданно. Если принять эту позицию, то убийство всегда следует квалифицировать по совокупности с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью, что, конечно же, неправильно. Последствие в виде смерти не входит в объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ. Таким образом, квалифицировать убийство, сопряженное с разбоем, следует по п. «з» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 162
© Рожков С.А., Буркина О.А., 2007
УК РФ (при отсутствии иных квалифицирующих признаков разбоя) [6. С. 8].
Кроме того, при рассмотрении убийства, совершенного в процессе разбоя, возникал вопрос о необходимости инкриминировать оба признака - «совершенное из корыстных побуждений» и «сопряженное с разбоем». Многие суды вменяли оба квалифицирующих признака. Однако Верховный суд РФ признал такую практику неправильной в силу того, что убийство, сопряженное с разбоем, так же характеризуется корыстными мотивами и вменение квалифицирующего признака «из корыстных побуждений» является излишним.
Вымогательство имеет сложный состав. Убийство следует признавать сопряженным с вымогательством, в соответствии с указаниями Пленума, только в тех случаях, когда оно было совершено в процессе данного преступления. Однако мы придерживаемся точки зрения тех ученых, которые предлагают различать юридическое и фактическое окончание преступления [21. С. 839; 13. С. 23].
Юридически вымогательство считается совершенным с момента предъявления требований, но фактически это преступление может иметь значительную протяженность во времени. В связи с этим убийство, сопряженное с вымогательством, должно признаваться совершенным в процессе фактического, а не юридического выполнения состава преступления. Так же должен рассматриваться вопрос и применительно к убийству, сопряженному с разбоем.
В тех случаях, когда изъятие имущества происходит не сразу же после убийства, совершенного в целях хищения, возникают сложности с уголовно-правовой оценкой действий виновного. При одних ситуациях им содеянное может быть квалифицировано по совокупности как убийство, сопряженное с разбоем, и разбой, при других - может потребоваться иная квалификация, например по совокупности убийства из корыстных побуждений и кражи.
Между убийством и последующим изъятием имущества потерпевшего может существовать определенный разрыв во времени, который не влияет на квалификацию
содеянного виновным. Так, разрыв во времени между убийством и последующим изъятием имущества может быть вызван тем, что виновному не удалось сразу же совершить хищение имущества, или тем, что имущество находилось в другом месте, или, например, что виновный решил для изъятия имущества потерпевшего использовать машину.
Для признания преступления оконченным необходимо установить факт применения насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, в целях хищения чужого имущества. Мы согласны с точкой зрения, высказанной А.Н.Поповым, о том, что изъятие чужого имущества, следующего за применением насилия, даже спустя некоторое время не требует дополнительной квалификации, потому что оно охватывается составом разбоя [21. С. 815].
Однако все-таки для квалификаций действий виновных, направленных на изъятие имущества, которые происходят не сразу же после убийства, совершенного в целях хищения, необходимо исходить из всех объективных и субъективных обстоятельств дела.
В пункте 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» дан примерный перечень материальных ценностей и прав, которые могут быть признаны материальной выгодой применительно к корыстному убийству. Это - деньги, имущество или право на его получение, право на жилплощадь и т.п. [22. С. 159].
В указанном Постановлении отмечается, что при корыстном убийстве виновный может действовать в целях получения имущества. Данное понятие не распространяется на чужое имущество, приобретенное в процессе разбойного нападения, так как в этом случае виновный совершает убийство, сопряженное с разбоем. Представляется, что это могут быть те случаи, когда виновный посягает на жизнь близких родственников в целях единоличного владения общим имуществом или с целью завладения имуществом, которое должно отойти к нему по праву наследования. При убийстве из корыстных побуждений виновный не преследует цели
противоправного изъятия чужого имущества.
В этом состоит отличие убийства из корыстных побуждений от разбоя.
Кроме того, достаточно распространена ситуация, при которой лицо совершает насилие не с корыстной целью, а, например, из личных неприязненных отношений или в ходе ссоры. Причинив смерть или вред здоровью, при котором потерпевший не осознает происходящее, виновный решает похитить имущество потерпевшего и осуществляет свой замысел. В подобном случае будет иметь место не разбой, а убийство (или умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) и кража.
В связи с этим характерен следующий пример. Верховный суд РФ рассмотрел уголовное дело по обвинению Я., который в целях завладения вещами К. ударил его металлической трубой по голове и убил, после чего снял с убитого полушубок, забрал деньги, сотовый телефон и скрылся. Судебная коллегия по уголовным делам Вологодского областного суда осудила Я. по п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ и по ст. 105 УК РФ. В кассационной жалобе осужденный не отрицал, что убил, но пояснил, что совершил это в результате ссоры, возникшей у него с К. на почве личных неприязненных отношений. Умысел на завладение имуществом К. возник у него позже. Судебная коллегия приговор Вологодского районного суда изменила, квалифицировав действия виновного как убийство и кражу, так как умысел на похищение возник после убийства, поэтому виновный не может отвечать за разбойное нападение, убийство было совершено по некорыстным мотивам [10. С. 15].
Вопрос о разграничении разбоя и бандитизма возникает в тех случаях, когда разбой совершается двумя или несколькими лицами с применением оружия [5. С. 17-18]. Важнейшее условие разграничения понятий «разбой» и «бандитизм» состоит в уяснении признаков, характеризующих банду. Банда - это вооруженная, устойчивая организованная группа лиц, созданная для совершения нападений на учреждения, предприятия либо на отдельных лиц. Банда как вид преступного сообщества характеризуется следующими
признаками: 1) участием в ней двух или более лиц; 2) устойчивостью преступных связей, их сплоченностью; 3) вооруженностью (хотя бы одного из членов группы).
Отличие бандитизма от группового разбоя состоит, прежде всего, в том, что бандитизм предполагает наличие устойчивой группы. Однако диспозиция ст. 209 УК РФ не связывает ответственность за организацию и участие в банде со сроками ее создания и действия, а также с наличием лидера [24. С. 9].
Предварительный сговор группы лиц, совершивших разбой, осуществляется, как правило, незадолго до преступления, в силу чего эту группу нельзя признать сплоченной и высокоорганизованной.
Второе обстоятельство, которое должно приниматься во внимание при разграничении бандитизма и разбоя, связано с вооруженностью членов банды. Под оружием при бандитизме понимаются предметы, специально предназначенные для поражения живой цели и не имеющие иного хозяйственного назначения. При совершении разбоя преступники также могут быть вооружены такого рода оружием, однако квалификация их действий в подобных случаях по статьям о разбое определяется отсутствием устойчивых связей между соучастниками. Кроме того, для квалификации бандитизма нет надобности устанавливать факт применения оружия, как это требуется при разбое, достаточно, чтобы оружие было обнаружено у одного из членов устойчивой группы при осведомленности об этом остальных ее участников.
По ст. 209 УК РФ бандой признается устойчивая вооруженная группа, а бандитизмом - создание такой группы «в целях нападения на граждан или организации», руководство ею, участие в ней или участие в совершаемых бандой нападениях [16. С. 30].
В литературе высказывалась точка зрения, что если вооруженная и устойчивая группа лиц совершает нападение в целях хищения чужого имущества с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой его применения, то такие действия виновных в целом следует квалифицировать по ст. 209 УК РФ, дополни-
тельной квалификации при этом по ст. 162 УК РФ не требуется, поскольку бандитизм, как более опасное преступление, поглощает разбой [1. С. 17].
С нашей точки зрения, приведенное мнение не совсем правильное. Разбой и бандитизм в УК РФ - самостоятельные преступления. Их следует квалифицировать по совокупности (тем более что общественная опасность разбоя, совершенного, например, при особо отягчающих обстоятельствах, ничуть не меньше опасности бандитизма). Данная позиция была подтверждена Постановлением Пленума Верховного суда Российской Федерации от 17 января 1997 г. №1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» (п. 13) [24. С. 264].
В связи с этим характерно решение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ по обвинению братьев М. в разбойном нападении, совершенном организованной группой, с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия, неоднократно, с незаконным проникновением в жилище, а также в незаконном хранении, ношении, передаче и перевозке огнестрельного оружия, совершенных неоднократно организованной группой, в незаконном ношении газового оружия. Преступления совершены в марте-апреле 1998 г. в Москве.
Государственный обвинитель в кассационном протесте поставил вопрос об отмене приговора в отношении братьев М. и направлении дела на новое судебное рассмотрение в связи с необоснованным исключением из предъявленного им обвинения состава преступления - бандитизм.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ протест удовлетворила, указав следующее. Органы следствия наряду с разбоем предъявляли братьям М. обвинение в создании устойчивой вооруженной группы (банды), участии в совершаемых ею нападениях. При этом, как видно из обвинительного заключения, квалифицируя действия виновных по ч. 1 ст. 209 УК РФ, органы следствия учли, что братья в процессе организации банды изготовили маски с прорезями для глаз, приобрели револьвер, являющийся ненарезным
огнестрельным оружием, пистолет, представляющий собой стандартное газошумовое оружие, и складной нож «бабочку», которые затем применили при совершении разбоев, вовлекли в банду других лиц, распределили между собой роли, обсуждали планы нападения на граждан и совершали эти нападения в течение длительного времени.
Хотя суд в приговоре считал установленным применение осужденными при нападениях револьвера, пистолета и ножа, он, сославшись на то, что для признания группы бандой их вооруженность была недостаточной, принял решение об исключении из предъявленного им обвинения состава преступления - бандитизм за отсутствием в их действиях такового.
Это решение необоснованно, поскольку суд не указал, на основании каких данных он пришел к такому выводу, а также почему перечисленные в обвинительном заключении револьвер, пистолет и нож, которые осужденные применяли при нападениях, по количеству недостаточны для признания организованной братьями М. группы вооруженной.
При новом рассмотрении дела Московский горсуд осудил братьев М. по ч. 1 ст. 209 и по п. «а» ч. 3 ст. 162 УК РФ за бандитизм и разбой, совершенный организованной группой. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ этот приговор оставила без изменения [25. С. 661].
Бандитизм признается оконченным преступлением при совершении хотя бы одного из следующих действий: создание банды (преступление считается оконченным с момента образования банды); руководство бандой; участие в банде (преступление считается оконченным с момента вступления в банду или изъявления согласия на вступление в нее); участие в совершаемых бандой нападениях на граждан или организации (преступление считается оконченным с момента совершения нападения). Разбой, в отличие от бандитизма, считается оконченным только с момента нападения. Кроме того, разбой всегда совершается в целях завладения имуществом, в то время как бандитизм может преследовать не только ко-
рыстные цели (уничтожение имущества, изнасилование и др.).
Разбой, как и вымогательство, в отличие от бандитизма, может совершаться одним лицом. Преступники могут быть не вооружены или использовать в качестве оружия иные предметы, что исключено при бандитизме.
Отличительным признаком вымогательства и бандитизма является то, что их участники посягают на различные объекты, предметы. Состав бандитизма охватывает такие общественно опасные деяния, как посягательство на основы государственного управления в области обеспечения общественной безопасности, а при вымогательстве осуществляется посягательство только на право собственности и личность потерпевшего. К предмету вымогательства относится имущество, право на имущество, а также действия имущественного характера. В результате преступных действий банды виновные могут завладеть только имуществом, находящимся непосредственно у потерпевшего.
Сложность отграничения вымогательства от бандитизма заключается и в том, что крайне трудно отличить организованную группу от банды [14. С. 46-53].
Мы согласны с точкой зрения В. Быкова, что банда по сути своей является организованной группой, обозначенной в п. 3 ст. 35 УК РФ, но имеет такой дополнительный признак, как вооруженность. Будет правильно, если законодатель в ст. 209 УК РФ укажет, что банда - это организованная вооруженная группа [8. С. 49].
Банда, как отмечается в теории уголовного права, характеризуется наличием количественных и качественных признаков: 1) объединением, по меньшей мере двух лиц, в целях совершения нападения; 2) устойчивостью и сплоченностью членов группы; 3) ее вооруженностью.
Нельзя не согласиться с мнением Г.В.Вериной в том, что «вооруженность -обязательный признак состава преступления «бандитизм». Для вымогательства данный признак не является не только не обязательным, но и квалифицирующим. Поэтому, если вымогательство совершается организованной вооруженной группой, действия ее
участников должны квалифицироваться по совокупности ст. ст. 163 и 209 УК РФ» [11. С. 146].
Опираясь на современные исследования, можно отметить, что многие преступные организации, действующие в настоящее время, полностью отвечают признакам банды. Они хорошо организованы, структурированы, вооружены, нацелены на совершение преступной деятельности. Однако необходимо сделать важное замечание: эти организации не создаются как банды, они становятся таковыми в процессе своего развития. Можно говорить о том, что преступная группа становится бандой, когда она выходит на новый уровень своего развития. Важно установить этот момент.
По мнению М.П.Клейменова и О.В.Дмитриева, в определении такого момента основное значение имеет термин «нападение». Когда организованная преступная группа, занимающаяся вымогательством, совершает свое первое вооруженное нападение, она становится бандой, и действия ее участников, как и организаторов, пособников, следует квалифицировать по этой норме уголовного законодательства [14. С. 52].
Нападением можно считать обстрел офиса предприятия или квартиры потерпевшего, похищение человека, от которого требуют определенной денежной суммы, и т.д.
Вымогательство и бандитизм в УК РФ являются самостоятельными преступлениями, и их совершение следует квалифицировать по совокупности.
Поскольку действия вымогателей могут быть связаны с похищением человека, то возникает проблема отграничения вымогательства от таких преступлений, как похищение человека, захват заложников и незаконное лишение свободы. Преступники таким путем пытаются ускорить выполнение потерпевшим имущественных требований. В таких случаях важно правильно квалифицировать действия виновных.
М.П.Клейменов и О.В.Дмитриев выделяют ряд отличительных черт этих составов преступлений [14. С. 53]. Основное отличие в том, что похищение подразумевает в конечном счете действие тайное, а захват заложников - открытое, явное, рассчитан-
ное на привлечение внимания окружающих. Это не относится к моменту захвата, похищению (в узком смысле), поскольку и захват заложников, и похищение человека могут быть тайными или открытыми, а становятся следствием обмана или злоупотребления доверием, удержания потерпевшего. В отличие от вымогательства, похищение может быть совершено по самым разнообразным мотивам (месть, ревность, хулиганские побуждения и т. д.).
В соответствии с ч. 2 ст. 126 УК РФ похищение человека может совершаться из корыстных побуждений. Отграничение такого преступления от вымогательства состоит в том, что похищение человека из корыстных побуждений не предполагает выдвижение преступниками никаких имущественных требований, характерных для вымогательства. К подобным случаям следует отнести, например, похищение человека в целях его продажи в рабство либо продажи для незаконного использования в качестве донора для трансплантации органов и т.д.
Если при похищении человека преступник вымогает у него имущество, право на имущество либо требует совершения других действий имущественного характера, деяния следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных п. «з» ч. 2 ст. 126 и п. «в» ч. 2 ст. 163 УК РФ.
По этому пути идет и следственно-судебная практика.
В связи с этим типично уголовное дело по обвинению Д., С., Н. и др. в совершении преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 3 ст. 163, пп. «а», «б», «в», «ж», «з» ч. 2 ст. 126, пп. «а», «б», «в» ч. 2 ст. 162 УК РФ. Преступления совершили при следующих обстоятельствах. 10 февраля 2000 г. в вечернее время Н. и С., действуя по предварительному сговору между собой, из корыстных побуждений во дворе дома по ул. Советской Армии в г. Перми, применив насилие, не опасное для жизни и здоровья, в целях похищения напали на гр. П-ву, против воли последней посадили ее в автомашину, на которой они приехали, и отвезли в офис, расположенный в микрорайоне «Парковый» г. Перми, где находились остальные участники преступной группы. В офисе Д. и
С., угрожая физической расправой, потребовали от П-вой рассказать о предстоящей встрече с К. Получив информацию от П-вой, оставили ее на ночь в офисе под охраной. 11 февраля 2000 г. примерно в 14 часов виновные, взяв собой П-ву, выехали на встречу с К. около ДКЖ. П-ва, увидев К., села в его машину и сказала, чтобы тот уезжал. К. поехал, но члены преступной группы своими машинами преградили ему дорогу. После чего силой принудили его пересесть в их автомашину, где Д. и Н. потребовали от К. передать им 50 тыс. рублей. Когда К. пытался убежать, они догнали его и применили насилие, не опасное для жизни и здоровья. Затем помимо воли К. посадили его в одну из своих машин и привезли в офис, расположенный в микрорайоне «Парковый», где стали требовать деньги от К. К., опасаясь за свою жизнь, был вынужден согласиться с требованиями о передаче денег. С. и другие сообщники привезли К. в квартиру его родителей, где К. взял деньги в сумме 10 тыс. руб., которые передал им. После этого, продолжая свои преступные намерения по завладению имуществом К., привезли его опять в офис, где потребовали передачи его автомашины ВАЗ-21083. Продержав К. до утра 12 февраля 2000 г. в офисе, психически подавив волю К., виновные заставили оформить доверенность о продаже К. своей автомашины через нотариуса, к которому его привезли. Д. и Н. получили от покупателя автомашины 1200 долларов США, которые разделили между собой.
Аналогично были совершены еще три эпизода.
Суд согласился с квалификацией предварительного следствия и квалифицировал действия виновных по совокупности преступлений [4].
Действия вымогателей могут быть связаны с незаконным лишением свободы потерпевшего, которое характеризуется тем, что потерпевший лишается возможности выбора местонахождения или передвижения в пространстве по собственному желанию. Лишение свободы может осуществляться путем обмана, применения насилия или угрозы применения насилия. В отличие от похищения человека, данное преступление совершается без изъятия человека из привыч-
ного места обитания и перемещения его в другое место. Потерпевший может быть, например, заперт в своей квартире, машине и т. д.
Отличие данного преступления от вымогательства заключается в том, что насилие или угроза его применения при незаконном лишении свободы имеют целью ограничить свободу человека, а при вымогательстве насилие - это способ завладения имуществом [20. С. 151]. Аналогичным образом производится квалификация деяний по совокупности преступлений.
Разграничение между вымогательством и захватом заложников проводится по цели преступления. Если при вымогательстве цель корыстная, то при захвате заложников цель - принуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или, наоборот, воздержаться от каких-либо действий. Правонарушитель при захвате заложников преследует цель привлечь к себе внимание как можно большего числа лиц или каких-либо органов, организаций, учреждений. Захват заложников часто сопровождается требованиями имущественного характера, но их содержание и цель совершенно иные, чем в корыстном похищении человека. В таком случае, когда вымогательство сопряжено с захватом заложников, действия виновных следует квалифицировать по совокупности преступлений.
Вымогательство требует отграничения от преступления, предусмотренного ст. 179 УК РФ, которая устанавливает ответственность за принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения теми же способами, что и вымогательство.
В качестве примера можно привести уголовное дело по обвинению братьев Б., осужденных по п. «б» ч. 2 ст. 179 и пп. «а», «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ.
Они признаны виновными в принуждении к совершению сделки с применением насилия, совершенного организованной группой, а также вымогательстве, совершенном в отношении граждан Ф., М. и М-ва организованной группой неоднократно в целях получения имущества в крупном размере.
Братья Б. в период с конца марта по апрель 1997 г. в целях незаконного обогащения требовали от Ф. обменять принадлежавшую ей на праве собственности благоустроенную квартиру на другую, неблагоустроенную. Чтобы понудить Ф. к обмену, они избивали (в том числе и в ее присутствии) ее сына, угрожали ему убийством, увозили Ф. на другую квартиру и не разрешали из нее выходить. Опасаясь расправы с сыном, Ф. была вынуждена согласиться на обмен своей квартиры на неблагоустроенную, куда затем и переехала, получив в качестве компенсации 1,5 млн. руб. Ее же квартира была продана за 36 млн. руб., из которых 30 млн. руб. получили братья Б.
Кроме того, в апреле-мае 1997 г. братья Б. снова совершили вымогательство: под угрозой применения насилия требовали у М. деньги в сумме 18 млн. руб., а у М-ва -в сумме 50 млн. руб.
Судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда приговор оставила без изменения. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора и кассационного определения - исключении из обвинения осужденных пп. «б», «в» ч. 2 ст. 179 УК РФ.
Президиум Владимирского областного суда протест удовлетворил, указав следующее. Виновность братьев Б. в совершении вымогательства в суде установлена. Их действия квалифицированы правильно. Вместе с тем их осуждение по пп. «б», «в» ч. 2 ст. 179 УК РФ за принуждение Ф. к совершению сделки по обмену ее квартиры нельзя признать обоснованным.
В соответствии с диспозицией ст. 179 УК РФ уголовная ответственность за принуждение к совершению сделки наступает в том случае, когда действия виновного не содержат состава другого преступления -вымогательства. В данном случае такое действие, как принуждение братьями Б. к обмену Ф. квартиры в целях незаконного за ее счет обогащения судом обоснованно квалифицировано как вымогательство и дополнительной квалификации этих действий по ст. 179 УК РФ не требуется.
С учетом изложенного приговор и определение кассационной инстанции в отно-
шении братьев Б. изменены, исключено указание об осуждении их по пп. «б», «в» ч. 2 ст. 179 УК РФ. В остальной части данные судебные постановления оставлены без изменения [25. С. 693].
Преступление, предусмотренное
ст. 179 УК РФ, отличается от вымогательства тем, что при его совершении не происходит незаконного обогащения виновного за счет потерпевшего. Последнего принуждают к совершению сделки или к отказу от ее совершения, но при этом расчет между сторонами происходит на равноценной основе.
A.И.Бойцов прав, когда указывает на то, что вымогательство отличается от преступления, предусмотренного ст. 179 УК РФ, безвозмездностью (очевидная неэквивалентность) перехода имущественных прав [7. С. 698].
Определенное сходство наличествует у разбоя с пиратством (ст. 227 УК РФ), которое является преступлением «конвенционным» [16. С. 30]. Государства, подписавшие Женевскую конвенцию об открытом море 1958 г. и Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г., обязались установить в национальных законодательных актах ответственность за пиратство [15. С. 471].
Надо заметить, что определение пиратства по российскому уголовному законодательству отличается от международно-правового определения, предложенного Конвенцией об открытом море 1958 г. В УК РФ оно больше распространимо на преступления против собственности, чем на преступления против общественной безопасности.
B.А.Вьюнов считает, что основное отличие между разбоем и пиратством следует проводить по месту их совершения [12. С. 24; 20. С. 145]. Пиратство, согласно вышеназванным конвенциям, совершается в открытом море, вне пределов юрисдикции России. В пределах национальной территории нападение на судно в целях завладения чужим имуществом, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения, надлежит квалифицировать по ст. 161 или ст. 162 УК РФ.
Однако мы полагаем, что основным различием между разбоем и пиратством выступает предмет - морское или речное суд-
но, независимо от типа и принадлежности, а также имущество, находящееся на судне. Кроме того, признаком основного состава пиратства служит применение любого насилия (или угроза его применения как опасного, так и не опасного для жизни или здоровья). Угрозы должны быть конкретными, наличными и реальными. Что касается места совершения преступления, то пиратство совершается и в открытом море, и в территориальных водах Российской Федерации, на что прямо указывает уголовный закон, говоря о «речном судне».
В судебно-следственной практике допускается много ошибок при отграничении разбоя, вымогательства от самоуправства.
Необходимость разграничения разбоя и самоуправства обусловлена тем, что в ряде случаев самоуправные действия, так же как и разбой, могут быть сопряжены с насилием над личностью и нарушением имущественных интересов граждан [17. С. 88-89]. Однако ни насильственные действия, ни причинение имущественного ущерба другому лицу не являются обязательными признаками самоуправства. Сущность самоуправных действий заключается в самовольном, с нарушением установленного законом порядка, осуществлении своего действительного или предполагаемого права. Объектом самоуправства выступает порядок управления. Предметом преступного посягательства при самоуправстве служит оспариваемое имущество. Поскольку при самоуправстве речь идет об осуществлении лицом своего действительного или предполагаемого права, субъективная сторона этого преступления характеризуется умыслом. Виновный, совершая самоуправные действия, может сознательно допускать причинение существенного вреда потерпевшему и осознавать, что самовольно завладевает своим имуществом, а не чужим.
Как разбой может быть квалифицировано лишь такое применение насилия к потерпевшему, которое преследует цель завладения чужим имуществом. Если же лицо, применяя насилие, ставит своей целью завладеть имуществом, которое, по его мнению, является его собственным, то содеянное не может рассматриваться как разбой и действия виновного должны квалифициро-
ваться, по правилам о совокупности, как самоуправство и соответствующее преступление против личности.
В отличие от виновного в самоуправстве, у виновного в вымогательстве нет никаких - ни действительных, ни предполагаемых - прав на то имущество, которое он собирается получить [19. С. 382].
Отличие вымогательства от самоуправства заключается в том, что при вымогательстве у виновного на изымаемое имущество нет никакого права, в то время как при самоуправстве имеется действительное или предполагаемое право. Вымогательство, так же как и разбой, - это корыстное преступление, которое совершается в целях незаконного обогащения за чужой счет. Самоуправство предполагает наличие права на имущество, возникшего на законных основаниях.
В этом случае, на наш взгляд, характерно уголовное дело в отношении Ю. и А., признанных виновными в похищении человека группой лиц по предварительному сговору из корыстных побуждений, в вымогательстве в целях получения имущества в крупном размере под угрозой применения и с применением насилия, совершенном группой лиц по предварительному сговору, А. - еще в похищении у гражданина паспорта и других важных документов.
Заместитель Председателя Верховного суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации действий осужденных с п. «б» ч. 3 ст. 163, а действий А. также и с ч. 2 ст. 325 на ч. 2 ст. 330 УК РФ.
Президиум Московского городского суда удовлетворил протест, указав, что вина Ю. и А. в совершении преступлений материалами дела установлена и подтверждена доказательствами, исследованными в судебном заседании. Действия осужденных по п. «а» ч. 2 ст. 126 УК РФ квалифицированы правильно. Однако приговор в части осуждения Ю. и А. по п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ, а А. - и по ч. 2 ст. 325 УК РФ подлежит изменению.
Согласно закону основным признаком вымогательства является требование передачи чужого имущества. Между тем в материалах дела отсутствуют доказательства,
свидетельствующие о намерении Ю. и А. завладеть чужим имуществом.
Потерпевший Р. дал показания, по содержанию аналогичные представленным в описательной части приговора. Он признал, что допустил нарушение Правил дорожного движения, но считал что вина в этом происшествии есть и Ю., и А. Он пояснил, что Ю. и А. насилия не применяли, а только угрожали, требовали возместить причиненный ущерб машине в результате случившегося столкновения. Исследованные доказательства свидетельствуют о наличии у Ю. и А. лишь одного намерения - возместить причиненный им ущерб.
Вывод суда о том, что действия подсудимых не могут рассматриваться как самоуправство из-за отсутствия материала ГАИ, в котором были бы установлены виновники дорожно-транспортного происшествия и размер ущерба, ошибочен, ибо закон не исключает самоуправства и тогда, когда лицо, допустившее такие действия, лишь предполагает наличие у него права заявлять имущественные требования. Суд не принял во внимание причинение Р. значительного ущерба указанным лицам и не учел соразмерности предъявляемых осужденными требований установленной денежной сумме, необходимой для ремонта машины.
Завладение Ю. и А. автомашиной Р., похищение его и содержание около пяти дней под контролем, в изоляции от обычной среды, угрозы физической расправой причинили потерпевшему существенный имущественный и моральный вред. Эти действия образуют состав преступления, предусмотренный ч. 2 ст. 330 УК РФ (самоуправство). В него входят и действия А., связанные с изъятием у Р. после дорожно-транспортного происшествия паспорта и других принадлежащих ему документов. Из показаний Ю. и А. усматривается, что они забрали у Р. документы, не имея умысла на хищение, а таким образом оказывали на него воздействие в целях реализации своих имущественных требований.
С учетом изложенного приговор в отношении Ю. и А. изменен: их действия переквалифицированы с п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ, а действия А. также и с ч. 2 ст. 325 УК
РФ на ч. 2 ст. 330 УК РФ, а в части квалификации содеянного ими по пп. «а», «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ приговор оставлен без изменения [25. С. 984].
При завладении оспариваемым имуществом виновный не осознает противоправности изъятия чужого имущества, и его действия не могут признаваться хищением.
Типично в данном случае уголовное дело в отношении К., действия которого органы предварительного следствия квалифицировали по п. «б» ч. 3 ст. 162, п. «в» ч. 3 ст. 163 УК РФ. Так, в октябре 1997 г. к нему обратился его знакомый Б. с просьбой об одолжении 6 млн. неденоминированных рублей для своей знакомой С. К. вместе с Б. привез деньги С., при этом обговорили сроки возврата по истечении трех недель. К указанному сроку С. деньги не вернула. 25 февраля 1998 г. К. совместно с И. приехали домой к С. и потребовали у нее возврата денег. Она ответила, что денег не брала, К. в свою очередь ей заявил, что свои деньги он вернет любой ценой. В начале марта 1998 г. К. с И. приехали к С. за деньгами, но были задержаны сотрудниками милиции. Суд, рассмотрев собранные по делу доказательства, счел, что вина К. доказана в совершении им преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 330 УК РФ - самоуправство, совершенное с угрозой применения насилия. По пункту «б» ч. 3 ст. 162, п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ суд оправдал К.[2; 3].
Библиографический список
1. Андреева А. Квалификация бандитизма /А.Андреева, Г.Овчинникова // Законность. 1996. №4.
2. Архив Ленинского районного суда г. Омска за 1998 г. - Уголовное дело №600558).
3. Архив Октябрьского районного суда г. Омска за 1998 г. - Уголовное дело №1-869.
4. Архив Свердловского районного суда г. Перми за 2001 г. Уголовное дело №11435.
5. Арькова В.И. Разбой с целью завладения государственным или общественным имуществом: лекции. / В.И.Арькова, Г.Б.Виттенберг. Иркутск, 1973.
6. Бавсун М.В. Проблемы квалификации убийства, сопряженного с иными преступлениями / М.В.Бавсун, Н.В.Вишнякова // Уголовное право. 2004. №4.
7. Бойцов А.И. Преступления против собственности / А.И.Бойцов. СПб., 2002.
8. Быков В. Банда - особый вид организованной вооруженной группы / В.Быков // Рос. юстиция. 1999. №6.
9. Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. 2003. №2.
10. Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. 2001. №7.
11. Верина Г.В. Преступления против собственности: проблемы квалификации и наказания / Г.В.Верина. Саратов, 2001.
12. Вьюнов В.А. Разбой: уголовно-правовая характеристика: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. / В.А.Вьюнов. Томск, 2003.
13. Иванов Н. Постановление Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»: Критический взгляд / Н.Иванов // Уголовное право. 2000. №2.
14. Клейменов М.П., Дмитриев О.В. Деятельность органов внутренних дел по борьбе с вымогательством. / М.П.Клейменов, О.В.Дмитриев. Омск. 1995.С. 36;
15. Конвенция ООН по морскому праву от 10 декабря 1982 г. // Международное право в документах: учеб. пособие /сост. А.Т.Блатов, Г.М.Мелков. М., 2003.
16. Кочои С. Разбой (некоторые вопросы квалификации) / С.Кочои // Уголовное право. 2000. №2.
17. Кригер Г.Л. Ответственность за разбой / Г.Л.Кригер. М., 1968.
18. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступления / В.Н.Кудрявцев М., 1972.
19. Лопашенко Н.А. Преступления против собственности: теоретико-прикладное исследование / Н.А.Лопашенко. М., 2005.
20. Никитин Е.В. Корыстно-насильственные преступления против собственности: дис. . канд. юрид. наук / Е.В.Никитин. Омск, 2002.
21. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах / А.Н.Попов. СПб., 2003.
22. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. №1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // Сборник постановлений пленумов Верховного Суда РФ (СССР, РСФСР) по уголовным делам.
23. Приговор по делу Талдыкина и др. // Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. 2000. №1.
24. Сборник постановлений пленумов Верховного Суда РФ (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 2000.
25. Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М.Лебедева, науч. ред. С.В.Бородина. М,, 2005.
DIFFERENTION BETWEEN PROPERTY CRIMES COMMITTED WITH THE USE OF FORCE AND ADJACENT CJRPUS DELICTI
S.A.Rogkov, O.A.Burkina
Perm State University, 614990, Perm, Bukireva st., 15
The author states that differention between property crimes committed with the use of force and adjacent cjrpus delicti is made according to both objective and subjective features of corpus delicti.
