CC BY
62
УДК 342.565.2(517.3)
ОСОБЕННОСТИ КОМПЕТЕНЦИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА МОНГОЛИИ
© Ондар С. ю., 2011
В статье анализируются вопросы компетенции Конституционного Суда (Цэц) Монголии. Автор приходит к выводу о том, что для Цэц характерно рассмотрение публичных споров с целью защиты Конституции от посягательств со стороны высших государственных органов и должностных лиц.
Ключевые слова: Конституция Монголии; Конституционный Суд Монголии; конституционный контроль; компетенция органа конституционного контроля.
Под компетенцией государственных органов в конституционном праве понимают совокупность предметов их ведения и полномочий, которыми они наделены в отношении этих предметов ведения [1]. В целом принято выделять основные полномочия органов конституционного контроля (определение конституционности нормативных актов; официальное толкование положений конституции; разрешение споров между различными органами власти по вопросу полномочий; защиту конституционных прав человека) и дополнительные (контроль над выборами; дачу заключения по различным вопросам; рассмотрение вопросов, связанных с деятельностью партий и т. д.). Изучение деятельности органа конституционного контроля в каждой из указанных областей позволяет выявить его общую направленность и определить сущность (фактическую роль, выполняемую в механизме государства).
Компетенция Конституционного Суда (далее также — Цэц) Монголии отечественными правоведами в целом характеризуется как четко ограниченная или как особая компетенция [2]. Такие заключения вытекают из общего анализа его конституционных полномочий, закрепленных в ч. 2 ст. 66 Конституции (Основного Закона) Монголии.
Конституционный Суд по своей инициативе на основе заявлений и сообщений граждан или по просьбе Великого Государственного Хурала, Президента, Премьер-министра, Верховного Суда и Генерального прокурора выносит заключение по следующим спорным вопросам:
• соответствуют ли Конституции законы, указы и другие решения Великого Государственного Хурала и Президента, а также решения Правительства, международные договоры Монголии;
• соответствуют ли Конституции решения центрального избирательного органа по всенародному референдуму, по выборам Великого Государственного Хурала, его членов и Президента;
• допущено ли нарушение Конституции Президентом, председателем и членами Великого Государственного Хурала, Премьер-министром, членами Правительства, Главным судьей Верховного Суда и Генеральным прокурором;
• имеется ли основание для отставки Президента, председателя Великого Государственного Хурала, Премьер-министра, для отзыва членов Великого Государственного Хурала [3].
Соответственно к числу основных полномочий Цэц можно отнести лишь определение конституционности нормативных актов. Все остальные (вспомогательные) полномочия лежат в сфере контроля над выборами и дачи заключения по различным вопросам. В Конституции Монголии не прописаны полномочия Цэц по даче официального толкования положений Основного Закона, разрешению споров о полномочиях между органами власти, рассмотрению вопросов, связанных с деятельностью партий и т. д.
Вопросы приостановления деятельности и роспуска политических партий в Монголии находятся в компетенции Верховного Суда (ст. 23 Закона Монголии «О политических партиях») [4]. Практика же офици-
ального толкования норм Конституции Монголии Великим Государственным Хуралом в 2001 г. была признана Конституционным Судом не соответствующей Основному Закону. Основанием для такого решения было то, что Конституция Монголии не дает право ее официального толкования какому-либо органу, и в этой ситуации официальное толкование Конституции со стороны парламента независимо от вопроса соответствия либо несоответствия такого толкования Конституции означает нарушение Основного Закона, реализацию Великим Государственным Хуралом не отнесенного к нему полномочия [5]. Анализ практики Конституционного Суда Монголии указывает, что ввиду отсутствия законодательно установленных критериев проверки по делу, Цэц «де факто» осуществляет конституционный контроль и по такому направлению, как разрешение споров о компетенции между органами государственной власти. Так, по делу о проверке соответствия Основному Закону Указа Президента Монголии от 30 апреля 1997 г. № 71 «О восстановлении некоторых монастырей» Цэц установил, что данным решением Президент реализовал не отнесенное к нему полномочие и вторгся в сферу компетенции Великого Государственного Хурала [6].
Конституционный Суд Монголии, как и органы конституционного контроля иных государств, своей главной функцией имеет определение конституционности нормативных актов. Однако здесь существуют свои особенности: Цэц выполняет конституционный контроль с использованием законодательных полномочий Великого Государственного Хурала, и он не ограничен лишь нормативным контролем.
В системе общего конституционного контроля Монголии большую роль играет Великий Государственный Хурал, который согласно ст. 20 Конституции является высшим органом государственной власти. Конституция не предусматривает полномочий парламента в осуществлении им функций конституционного контроля, однако на практике в данной сфере государственной деятельности Великий Государственный Хурал пользуется широкими правами. В соответствии с пунктом 1 ч. 1 ст. 25 Основного Закона принятие законов и внесение в них изменений и дополнений является исключительной компетенцией Великого Государственного Хурала. Конституция также
дает парламенту право отмены указов Президента Монголии (ч. 2 ст. 34), постановлений и распоряжений Правительства (ч. 2 ст. 45 Конституции) в случае их несоответствия закону. В систему общего конституционного контроля Монголии входят также Президент и правительство, соответственно, конституционному контролю Монголии присуща мультисубъектность. Это в свою очередь требует проведения четких критериев, которые характеризуют сферу и особенности компетенции Конституционного Суда Монголии как специализированного органа конституционного контроля.
Прежде всего, компетенция Цэц ограничена лишь одним предметом контроля — Основным Законом (Конституцией), и расширительное толкование понятия «закон», традиционно включающего в себя и Основной Закон, в данном случае неприменимо. В предмет контроля Конституционного Суда Монголии не входят какие-либо иные законы (органические и отраслевые) [7], и в отличие от некоторых государств постсоветского пространства (где конституционность актов проверяется на соответствие либо конституции, либо конституции и иным актам) эталоном конституционности в Монголии являются лишь нормы Основного Закона — Конституции. Данное полномочие является исключительной прерогативой Конституционного Суда, никакой суд или любой другой государственный орган Монголии не вправе осуществлять проверку соответствия законов и любых иных правовых актов Конституции. Во-вторых, к подконтрольным Конституционному Суду Монголии субъектам относятся лишь высшие органы государственной власти и должностные лица, указанные в ст. 66 Основного Закона. В-третьих, Конституционный Суд Монголии имеет четко установленный круг объектов контроля (надзора), которые условно можно разделить на правовые акты, исходящие от подконтрольных субъектов (сфера конституционного контроля) и деятельность лиц, занимающих высшие государственные должности (сфера конституционного надзора).
Таким образом, критерием выделения данных подконтрольных субъектов и объектов является их особая конституционноправовая значимость, выраженная в высоком положении в системе органов государственной власти. Это, в частности, отличает компетенцию Конституционного Суда от
сферы юрисдикции судов по административным делам Монголии. Под юрисдикцию Цэц подпадают лишь высшие органы государственной власти и должностные лица высшего ранга, поскольку Основной Закон может быть нарушен лишь со стороны государства, его высших должностных лиц [8].
Важной особенностью компетенции Цэц является то, что в нее не входит контроль над решениями судов, что, по мнению Ц. Сарантуяа, отличает Конституционный Суд Монголии от конституционных судов других государств [9]. Тем не менее, Цэц дает заключение о том, допущено ли нарушение Конституции Главным судьей Верховного Суда, что связано с правом конституционной оценки процессуальных актов высшего судебного органа государства.
В сферу конституционного контроля Цэц входят все правовые акты, принимаемые высшими органами государственной власти, в частности законы, в том числе и те, которыми вносятся изменения в Основной закон. Как справедливо отмечает Н. В. Вит-рук, «в данном случае конституционный суд является гарантом защиты Конституции даже от парламента» [10]. Положительным моментом в правовом регулировании конституционного контроля в Монголии является отсутствие исключений из числа объектов конституционного контроля в виде каких-либо чрезвычайных или особо значимых законов.
Особенность компетенции Цэц, исходя из его общегосударственного, общенационального значения, не включает в себя проверку конституционности решений территориальных органов государственной власти и органов местного самоуправления. Соответственно решения центрального избирательного органа как объект конституционного контроля строго определены по территориальному признаку (общегосударственный референдум и выборы) и не охватывают акты, принимаемые им в отношении выборов в местные органы власти.
Конституционный контроль не предусматривает проверку лишь нормативных правовых актов, в число его объектов могут подпадать и ненормативные (индивидуальные) правовые акты. Конституционный Суд Монголии вправе принять и рассмотреть по существу правовые акты нормативного и ненормативного (индивидуального) характера. Полномочия Цэц в сфере определения конституционности правовых актов
и контроля над решениями центрального избирательного органа реализуются в форме проверки конституционности принимаемых решений по единым нормам материального и процессуального законодательства.
Так, предметом рассмотрения в конституционном споре о нарушении Основного Закона Монголии премьер-министром М. Энхсайхан [11] стал правовой акт ненормативного характера, а именно распоряжение премьер-министра, которым он назначил исполняющего обязанности засаг дарги столицы и освободил лицо, исполнявшее до этого обязанности засаг дарги. По существу, он представлял собой правоприменительный акт, изданный премьер-министром во исполнение своих конституционных полномочий по назначению засаг дарги аймака, столицы.
Несмотря на ранее отмеченный многими исследователями ограниченный характер компетенции Конституционного Суда Монголии, практика показывает, что контроль Цэц в отношении решений государственных органов и должностных лиц на практике означает именно контроль над их деятельностью (актами применения права) [12]. Согласно разъяснениям Г. Совд, под иными решениями Великого Государственного Хурала следует понимать принятые в порядке, установленном в регламенте заседания сессии большинством голосов, а в специально указанных случаях абсолютным большинством голосов постановления и протоколы любых форм, подытоживающие результаты голосования. Соответственно иные решения Президента — это изданные главой государства в письменной форме официальное поручение, приказ, распоряжение, послание и тому подобные акты с любым наименованием, адресованные кому угодно [13].
В соответствии с частью 1 ст. 45 Основного Закона Монголии правительство принимает постановления и распоряжения, соответственно объектами конституционного контроля являются лишь эти два вида актов. Проверка конституционности иных актов, исходящих непосредственно от члена правительства (т. е. премьер-министра, министра), министерств, агентств и иных структур правительства, не входят в сферу компетенции Цэц. Так, в одном из решений на основании анализа норм Конституции и Закона «О Правительстве Монголии» Цэц установил, что решения органов, относящихся к Правительству, не могут рассмат-
риваться как решения Правительства [14]. Предметом спора в данном случае стало постановление правительственной Комиссии по приватизации, которая согласно утвержденного о нем Положения, являлась рабочим органом Правительства ответственным за разработку политики в сфере приватизации.
Положения Конституции о проверке конституционности международных договоров Монголии не применялись в практике Цэц. В частности, за весь период своей деятельности (с 1992 г. по настоящее время) Цэц не рассмотрел ни одного действующего международного договора Монголии, вследствие чего данное полномочие можно рассматривать как «спящее».
Вторая сфера компетенции Конституционного Суда Монголии относится к даче правовой оценки конституционности действий должностных лиц и установления наличия правовых оснований для отрешения их от занимаемой должности (отзыва члена парламента). Анализ законодательства и правоприменительной практики показывает, что в Монголии Конституционный Суд не является инстанцией конституционной ответственности, т. е. обладающим государственно-властными полномочиями субъектом конституционного права, уполномоченным принимать в установленном процессуальном порядке итоговое решение о применении либо неприменении мер конституционно-правовой ответственности к субъекту, совершившему правонарушение [15]. Субъектом, привлекающим к конституционно-правовой ответственности, является парламент, и в данном случае Цэц играет роль консультативно-совещательного органа. Это выражается в том, что заключения Цэц, принятые им в соответствии с пунктами 3, 4 ч. 2 ст. 66 Конституции, не имеют для парламента обязательной силы, а разрешение вопроса об освобождении должностного лица от должности на практике может происходить без участия Цэц. В частности, в 1998—2000 гг. Великий Государственный Хурал без заключения Цэц отрешил от должности трех премьер-министров, чем нарушил конституционный порядок и верховенство Основного Закона [16]. Практика показывает, что Великий Государственный Хурал рассматривает свое обращение в Цэц для дачи заключения по вопросам конституционно-правовой ответственности должностных лиц как право, а не обязанность.
Объективная сторона конституционноправового деликта, совершенного соответствующими должностными лицами, выявляется исходя из предоставленных им Конституцией полномочий и запрещающих норм. Так, нарушения со стороны Президента и премьер-министра выявляются из актов (указов, решений), нарушения со стороны председателя Верховного Суда и Генерального прокурора в основном также выявляются из актов — приказов, постановлений. Ввиду того, что член парламента единолично не принимает правовых актов в какой-либо форме, нарушения норм Конституции с его стороны могут быть выявлены лишь исходя из его конкретной деятельности [17].
Практика деятельности Конституционного Суда Монголии свидетельствует о том, что предметом его рассмотрения могут быть любые действия высших должностных лиц, указанных в пунктах 3, 4 ч. 2 ст. 66 Конституции. Так, по делу о проверке конституционности действий, совершенных председателем Великого Государственного Хурала Монголии Р. Гончигдорж, Конституционным Судом было дано заключение, где предметом рассмотрения стали выступления председателя парламента, распространенные в электронных и печатных СМИ. На стадии предварительного изучения один из членов Конституционного Суда вынес постановление об отказе в возбуждении конституционного производства, где было сказано, что «заявления председателя Великого Государственного Хурала Р. Гончигдорж, сделанные им по радио и телевидению, не относятся к вопросам подлежащим рассмотрению в Конституционном Суде» [18]. В ходе дальнейшего производства по делу это решение было отменено, а в итоговом заключении Цэц заявлениям председателя парламента была дана конституционно-правовая оценка. Тем самым, предметом рассмотрения в Цэц могут быть не только правовые акты, но и любые политически значимые действия, исходящие от подконтрольных субъектов.
В числе субъектов конституционно-правовой ответственности, в отношении которых Конституционный Суд Монголии уполномочен давать заключение, значится Главный судья Верховного Суда Монголии. Несмотря на то, что в данном случае Цэц выносит лишь заключение, не имеющее обязывающей силы, само наличие возможности проверять решения руководителя
высшего судебного органа на предмет конституционности дает основания говорить о наличии у Цэц определенных надзорных функций в отношении судебной власти.
Главный судья Верховного Суда осуществляет правосудие и, кроме того, согласно пункту 4 ст. 35 Закона Монголии «О суде» издает распоряжения по вопросам своих полномочий [19]. Ни Основной Закон Монголии, ни иные законодательные акты, регулирующие конституционный контроль не дают ответа на вопрос: какие именно действия Главного судьи Верховного Суда подлежат рассмотрению на предмет их конституционности: только лишь решения управленческого характера или процессуальные акты осуществления им правосудия.
Практика Конституционного Суда идет по пути того, что объектом рассмотрения на предмет нарушения Конституции могут стать любые решения, принимаемые Главным судьей при осуществлении правосудия. Так, в 2004 г. Конституционным Судом Монголии был рассмотрен спор о нарушении норм Основного Закона Главным судьей Верховного Суда Ч. Ганбат [20]. В своей жалобе Главный судья Верховного Суда указал, что данное дело не является конституционным спором, подведомственным Цэц, а представляет собой гражданское дело о споре двух хозяйствующих субъектов, которое необходимо решать в рамках гражданского, а не конституционного судопроизводства [21]. Несмотря на то, что Цэц впоследствии не обнаружил в действиях Главного судьи Верховного Суда признаков нарушения Конституции, он, тем не менее, показательно обозначил широту своей компетенции в данном вопросе.
Похожим примером является заключение Цэц, которым было установлено нарушение положения пункта 12 ч. 1 ст. 16, ч. 1 ст. 56 Конституции Генеральным прокурором Монголии. Нарушение Основного Закона выразилось в том, что Генеральный прокурор, будучи лицом, занимающим государственную должность, получив жалобу гражданина на действия нижестоящего прокурора, не рассмотрел ее в установленном порядке и не дал на нее ответ [22]. Не ответив в установленном порядке на жалобу гражданина и, более того, направив ее на рассмотрение прокурору, чьи действия обжаловались, Генеральный прокурор нарушил не только положения ч. 2, 3 ст. 28 Закона Монголии «О прокуратуре», но и нор-
му Основного Закона. Пункт 12 ч. 1 ст. 16 Конституции Монголии гласит, что «государственные органы, должностные лица обязаны разрешать в соответствии с законом заявления и жалобы граждан» [23].
Наконец, одним из полномочий Конституционного Суда, прописанным не в Конституции, а в Законе Монголии «О порядке рассмотрения споров в Конституционном Суде», является установление им подведомственности правовых споров. В соответствии со ст. 14 данного Закона Цэц на основании жалоб граждан, должностных лиц, государственных органов и общественных организаций устанавливает подведомственность правовых споров, по которым имеется отказ в принятии к производству судов всех инстанций, и направляет такой спор в соответствующий суд. Установление подведомственности правовых споров не относится к компетенции органов конституционного контроля, более того, конституционным судам, как правило, запрещается принимать обращения по вопросам о подведомственности дел судам или о подсудности (пункт 2 ч. 1 ст. 93 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»).
Причину введения в законодательство Монголии данной нормы Г. Совд объясняет следующим образом: деятельность Цэц по установлению подведомственности дел, во-первых, не является в прямом смысле рассмотрением спора о нарушении Конституции, а относится к числу споров между субъектами реализации судебной власти, что является важным направлением защиты прав человека, прописанных в Конституции. Во-вторых, по этой категории дел законом не установлено каких-либо ограничений по субъектам, уполномоченным обращаться в Цэц. Любой гражданин, должностное лицо, орган или учреждение может для защиты своих прав обратиться в Конституционный Суд для установления подведомственности [24].
В практике Конституционного Суда Монголии дела подобного рода практически отсутствуют [25]. По существу, установление подведомственности правовых споров можно рассматривать как побочную функцию Цэц, которая не входит в его компетенцию как органа конституционного контроля.
Наконец, важнейшей актуальной задачей в настоящее время остается гарантирование конституционных прав и свобод граждан,
где большая роль принадлежит органу конституционного контроля. В данном отношении Цэц представляет собой огромный пробел, обусловленный тем, что осуществляющийся в Монголии конституционный контроль производится в форме абстрактного контроля и в число объектов его защиты не включены конституционные права и свободы граждан.
Прежде всего, до настоящего времени остается неразрешенной проблема защиты прав граждан в случаях, когда нарушены их личные права, закрепленные Основном Законом Монголии. «Гражданин» как субъект обращения в Цэц может обратить внимание Конституционного Суда лишь на вопросы, непосредственно его не касающиеся, т. е. действовать сугубо в публичных интересах. В таких делах он не может рассчитывать на судебную защиту, поскольку проверку конституционности актов производит только Цэц и только в отношении актов, указанных в части 2 ст. 66 Основного Закона Монголии.
Как правило, граждане обращаются в суды для защиты лишь нарушенных личных прав и не расположены защищать публичные интересы по вопросам, не имеющим к ним прямого отношения. Так, по факту многочисленных обращений граждан (нарушение конституционных прав граждан на свободные выборы отменой прямых выборов глав субъектов РФ) Е. В. Юрина заметила, что «по проблематике разделения властей это чуть ли не единственное обращение в Конституционный Суд, направленное гражданами Российской Федерации» [26]. В данной связи отсутствие в законодательстве Монголии механизма обжалования гражданами нарушений личных конституционных прав приводит к отрыву конституционного контроля от жизненных реалий и потребностей.
Следует признать, что Конституционный Суд Монголии за время работы в пределах своих полномочий фактически осуществлял защиту прав граждан в самых различных сферах социальной жизни. В частности, своими решениями он подтвердил многие конституционные политические права (право избирать и быть избранным, участвовать в демонстрациях, митингах и шествиях, решать вопросы местного значения и т. д.). Тем не менее, деятельность Конституционного Суда Монголии носит исключительно публичный характер и не направлена на защиту индивидуальных прав и свобод граж-
дан. Согласно ст. 22 Закона «О Конституционном Суде Монголии» решения Цэц не могут служить прямым основанием для решения вопроса об ущербе и иных последствиях, вытекающих из факта признания правового акта неконституционным.
Рассмотрев компетенцию Конституционного Суда Монголии, автор приходит к следующим выводам:
Компетенция Цэц, будучи четко определенной по кругу подконтрольных субъектов, включает в себя контроль и надзор за деятельностью высших государственных органов, должностных лиц во всех ее формах: издание нормативных правовых актов, индивидуальных правоприменительных актов, иных исходящих от них документов, публичные высказывания и т. д.
Конституционный Суд Монголии — это особый конституционный орган, осуществляющий отдельный самостоятельный вид государственно-властной деятельности по защите Основного Закона Монголии и призванный обеспечивать верховенство Конституции в деятельности высших органов государственной власти, их должностных лиц. Основное предназначение Цэц состоит в компетентном разрешении политических споров, вследствие чего характер этого органа можно вкратце определить как «политический суд», чему способствует отсутствие в законодательстве Монголии нормы о том, что Цэц решает исключительно вопросы права. щ
1. Козлова Е. И., Кутафин О. Е. Конституционное право России : учебник. Изд. 3-е, перераб. и доп. М. : Юристъ, 2004. С. 347.
2. См.: Юрковский А. В. Общая характеристика некоторых особенностей конституции Монголии / / Сиб. юрид. вестн. 2001. № 4. С. 19; Красикова А. В. Организация конституционной юстиции в России и Монголии: компаративистский анализ // Вестн. Саратов. гос. академии права. 2008. № 2. С. 52.
3. Монгол улсын хууль. Монгол, орос, англи хэ-лээр. Эмхт. Э. Лхагвасурэн. Yндсэн хуулийн цэц, Хууль зуйн ундэсний тев. Улаанбаатар. 2007. 54 дахь тал.
4. О политических партиях [Электронный ресурс] : закон Монголии от 28 янв. 2005 г. и^: http://www.legalinfo.mn (дата обращения: 14.08.2010).
5. О рассмотрении спора о конституционности толкования некоторых норм Конституции Монголии Великим Государственным Хуралом Монголии : заключение Конституционного Суда Монголии от 23 марта 2001 № 01 // Сборник решений Конституционного Суда Монголии. Ч. 2. Улан-Батор, 2005. С. 126-127.
6. О проверке конституционности Указа Президента Монголии 1997 г. № 71 : заключение Конституционного Суда Монголии от 5 июля 1997 г. № 06 //
Сборник решений Конституционного Суда Монголии. Ч. 2. Улан-Батор, 2005. С. 17.
7. Совд Г. Yндсэн хуулийн хяналтын тогтолцоонд Yндсэн хуулийн цэцийн эзлэх байр / Монгол Улсын Yндсэн хуулийн цэц (егуулэл, илтгэлийн эмхтгэл). Эмхт. Ж. Амарсанаа, Ц. Сарантуяа. Улаанбаатар, 2007. 92 дахь тал.
8. Там же. С. 94.
9. Sarantuya Ts. Specificities of the Constitutional Court of Mongolia and their legal comparison / Монгол Улсын Yндсэн хуулийн цэц (егуулэл, илтгэлийн эмхтгэл). Эмхт. Ж. Амарсанаа, Ц. Сарантуяа. Улаан-баатар, 2007. 271 дахь тал (на англ. языке).
10. Витрук Н. В. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс : учеб. пособие для вузов. М. : Закон и право ; ЮНИТИ, 1998. С. 163.
11. О рассмотрении и проверке спора о нарушении Премьер-министром Монголии М. Энхсайхан Конституции Монголии : заключение Конст. Суда Монголии от 12 дек. 1996 г. № 10 // Сборник решений Конституционного Суда Монголии. Ч. 1. Улан-Батор, 2005. С. 273-276.
12. Сарантуяа Ц. Yндсэн хуулийн процессын эрх зуй: суурь ойлголт, тулгамдсан асуудал. Улаанбаатар, 2005. 104 дахь тал.
13. Совд Г. Монгол улсын ундсэн хуулийн цэцийн тухай хуулиудын тайлбар: судалгаа, хэрэглээний. Улаанбаатар, 1999. 95 дахь тал.
14. Об отказе в возбуждении производства по спору : определение Конст. Суда Монголии от 27 марта 2007 № 6. URL: http://www.legalinfo.mn (дата обращения: 14.02.2010).
15. Филатов Е. Ю. Инстанции конституционноправовой ответственности: некоторые теоретические аспекты исследования / / Вестн. Челяб. гос. ун-та. Вып. 19, Право. 2009. № 15 (153). С. 26.
16. Амарсанаа Ж. Yндсэн хуулийн цэц ба Захир-гааны хэргийн шуух / Монгол Улсын Yндсэн хуулийн цэц (егуулэл, илтгэлийн эмхтгэл). Эмхт. Ж. Амарсанаа, Ц. Сарантуяа. Улаанбаатар, 2007. 323 дахь тал.
17. Совд Г. Монгол улсын ундсэн хуулийн цэцийн тухай хуулиудын тайлбар: судалгаа, хэрэглээний. Улаанбаатар, 1999. 100 дахь тал.
18. По делу о соответствии Конституции действий председателя Великого Государственного Хурала Р. Гончигдорж : заключение Конст. Суда Монголии от 5 февр. 1997 г. № 01 // Сборник решений Конституционного Суда Монголии. Ч. 1. Улан-Батор, 2005. С. 282.
19. О суде [Электронный ресурс] : закон Монголии от 4 июля 2002 г. URL: http://www.legalinfo.mn (дата обращения: 21.05.2010).
20. О проверке конституционности действий Главного судьи Верховного Суда Ч. Ганбат : заключение Конст. Суда Монголии от 7 июня 2004 г. № 2 // Сборник решений Конституционного Суда Монголии. Ч. 2. Улан-Батор, 2005. С. 265-277.
21. Там же. С. 270.
22. О рассмотрении спора о нарушении Конституции Генеральным прокурором Монголии и конституционности Закона «О прокуратуре» : заключение Конст. Суда Монголии от 25 июля 1994 г. № 7 // Сборник решений Конституционного Суда Монголии.
Ч. 1. Улан-Батор, 2005. С. 113.
23. Монгол улсын хууль. Монгол, орос, англи хэ-лээр. Эмхт. Э. Лхагвасурэн. Yндсэн хуулийн цэц, Хууль зуйн ундэсний тев. Улаанбаатар, 2007.41 дэх тал.
24. Совд Г. Монгол улсын ундсэн хуулийн цэцийн тухай хуулиудын тайлбар: судалгаа, хэрэглээний. 1999. 103-104 дахь тал.
25. Проведенный автором анализ определений Цэц показал, что в порядке установления подведомственности споров Судом было рассмотрено лишь два дела (Определение от 1 окт. 1997 г. № 7 «По жалобе гражданина Ц. Алтанцол», Определение от 8 июня 2005 г. № 3/03 «О разрешении жалобы об установлении подведомственности правового спора»).
26. Юрина Е. В. О влиянии решений Конституционного Суда РФ на модель разделения властей в Российской Федерации // Актуальные проблемы российского права. 2008. № 2. С. 43.
Features of Competence
of the Constitutional Court of Mongolia
© Ondar S., 2011
The article analyzes the issues of competence of the Constitutional Court (Tsets) of Mongolia. The author concludes that feature of Tsets is to consider the predominantly public debate to protect the Constitution from abuses by the highest state bodies and officials.
Key words: the Constitution of Mongolia; the Constitutional Court of Mongolia; judicial review; competence of the body of constitutional control.
