CC BY
33
УДК 821.161.1-3 Л. А. РЫЖКОВ
аспирант, кафедра литературы, философии и социальных коммуникаций, Мичуринский государственный аграрный университет E-mail: LARyzhkov@yandex.ru
UDC 821.161.1-3 L.A. RYZHKOV
Graduate student, Department of literature, philosophy and social communications, Michurinsk State Agricultural
University
E-mail: LARyzhkov@yandex.ru
ОСОБЕННОСТИ ГИПЕРБОЛИЗАЦИИ ОБРАЗА РОССИИ В ПОЭТИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ
РУССКОЙ ИДЕИ А.С. ХОМЯКОВА
FEATURES OF HYPERBOLIZATION OF RUSSIA'S IMAGE IN A.S. HOMJAKOV'S POETIC MODEL OF RUSSIAN IDEA
В данной статье рассматриваются некоторые особенности гиперболизации, которую автор использует при создании образа России, лежащего в основе поэтической модели русской идеи А.С. Хомякова. Обозначена взаимосвязь авторской гиперболы с идейными и композиционными построениями и ее роль в материализации художественных замыслов.
Ключевые слова: русская идея, гипербола, модель, поэтический, образ, Россия.
This article discusses some features of hyperbolization which A.S. Homjakov uses to create an image of Russia underlying in his poetic model of Russian idea. It denotes the relationship of the author's hyperbole with ideological and composite constructions and its role in materialization of his artistic ideas.
Keywords: Russian idea, hyperbole, model, poetic, image, Russia.
Русская идея А.С. Хомякова, точнее ее авторская концепция, интерпретированная, преломленная, художественно представленная и актуализированная в соответствующем стихотворно-текстовом поле, отражая стержневую сущность мировоззренческих убеждений философа-поэта, посредством стихотворческих потенций обретает очертания поэтической модели русско-православной идеи, ее поэтизированной парадигмы. Вобрав в себя доминанты славянофильской доктрины (славянское братство, православная миссия России, утверждение соборной ментальности), поэтическая модель отчасти схематизирует контуры данного явления (русской идеи), объединяя в своих конструктах его основополагающие постулаты. Запечатленная всем разнообразием религиозно-эстетических граней во множестве стихотворений («Ключ», «России», «Русская песня», «Раскаявшейся России», «Орел», «Не гордись перед Белградом», «Не говорите: «То былое...» и др.) отдельными штрихами, фундаментальными совокупностями или имплицитной выраженностью русская идея создает ощущение цельности художественного построения на почве поэтической материализации идеи. При этом выразительные средства речи, присущие русской поэзии (метафора, гипербола, аллегория, градация и т.д.), не только участвуют в создании идейно-содержательного контекста стихотворной модели русской идеи, но и определяют ее опоэтизированный облик. В данной статье мы рассмотрим особенности гиперболизации образа России и уровень ее участия в интерпретации и иллюстрировании русской идеи, которую утверждал и воспевал А.С. Хомяков в своем стихотворчестве.
Концепцию русской идеи А.С. Хомякова (концепцию, потому что различных точек зрения на сущность данного явления в области русской литературно-философской мысли имеется достаточно много) можно дефинировать как воплощение в будущей истории мира религиозно-политического потенциала России с целью духовного просвещения и спасения человечества. Хомяков, по словам русского философа Е.Н. Трубецкого, «... считал Россию избранным народом, утверждал ее первенство во Христе и верил в ее призвание - спасти все народы.» [6]. Эта идееобразующая мысль, скрепляя составные части поэтической модели, детерминирует ее внешние и внутренние составляющие, вербализованные в поэтическом опыте А. С. Хомякова. Стихотворная версия русской идеи вождя первых славянофилов, оформившаяся в его поэзии в философско-поэтическую модель, неотделима от темы и образа России (иногда Руси), озвучивание которых, в свете видения поэта, нередко сопряжено с откровением мысли и чувства, с искренним пафосом сопереживания за судьбу отечества. Отчасти этим, отчасти грандиозностью самой русской идеи можно объяснить то, что Хомяков регулярно гиперболизирует образ России, выбирая такой«. способ художественного обобщения, при котором художественная образность достигается путем намеренного преувеличения какого-либо свойства, качества, особенностей предмета, явления или процесса» [9]. Однако гиперболы, используемые поэтом в обрисовке образа России в границах поэтической интерпретации русской идеи, хотя и производят эмфатический эффект, но все-таки обладают довольно значимыми
© Л. А. Рыжков © L.A. Ryzhkov
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - РИТШЬОИСЛЬ
особенностями. Они лишь отчасти продолжают линию одической гиперболизации величия России, которая характерна для поэтики Ломоносова (Она, коснувшись облаков, / Конца не зрит своей державы...) [3], и абсолютно несопоставимы с гоголевской традицией гиперболической иронии (. хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь) [2].В большинстве своем гиперболы Хомякова обусловлены поэтически скомпрессированным иллюстрированием русской идеи, поэтизацией и толкованием постулатов ее утверждающих, построением идейно-композиционных конструктов. Скажем, в стихотворении «России», опубликованном в 1839 году, гиперболизация участвует и в поэтизации русской идеи, и в экспликации ее состоятельности. Образ России, возникающий благодаря в том числе и заложенной в него гиперболе, монументален и могуч. Но величие образа, во многом справедливое, призвано обеспечить композиционный контраст, который можно представить в виде оппозиции гордись, но не возгордись. Панегирические тирады первой части стихотворения и входящие в них гиперболы (Пределов нет твоим владеньям. / И горы в небо уперлись. / И как моря твои озера.) [7] неоднократно обрываются идеологическим рефреном не гордись. Понимание авторской идеи завязано на необходимости за каждым гиперболическим штрихом, превозносящим достоинства России, слышать прочувствованный поэтом настойчивый призыв-предостережение не возгордиться. Совокупность идейно-идеологических мотивов, вектров, императивов, при соответствующей лексико-стилистической подтвержденности, создают поле материализации концепта «национальная гордыня», который входит в поэтическое пространство Хомякова в сопряженности с его религиозно-философской систематикой. Композиция стихотворения распадается на две части, и в обеих поэт гиперболизирует образ России, но во многом гиперболические фигуры первой и второй частей различны. Речевые гиперболы в первой части не выходят за рамки традиционного предназначения. Внося эффект чрезмерного преувеличения и обслуживая композиционную антитезу, они причастны к оформлению авторского замысла и относительно самодостаточны в границах своего поэтического текста. Уяснение же имплицитных гиперболических смыслов, озвученных во второй части, возможно лишь в непосредственной соотнесенности их с положениями русской идеи Хомякова. В собирании идейного образа гипербола выступает доминантой. Перед нами Россия, доказавшая свою богоизбранность и ставшая «превыше всех земных сынов» [7] ради осуществления своей исторической христианской миссии. Это образ грядущей России, которая « ... все народы /Обняв любовию своей.» [7], готова воплотить, дарованное ей свыше православное предназначение. Но гиперболизированность образа ощущается лишь в сопоставлении с настоящим и обретает реалистичность в применении к предполагаемому будущему. А в этом свете гипербола уже не «... есть результат как
бы некоторого опьянения чувством, мешающего видеть вещи в их настоящих размерах[5]. Гиперболизация становится хотя и мнимой, но реальностью. Находящиеся в композиционном противопоставлении гиперболические фигуры определяют раздвоение образа: Россия нынешняя и Россия грядущая. Внешнее величие подчинено внутренней крепости, а борение в настоящем -будущему вселенскому подвигу. В данной поэтической линии материализуется мысль, которую Н.А. Бердяев проводит в своей монографии, посвященной жизни и творчеству А. С. Хомякова, и которая отражает стержневую суть русской идеи: « Россия нужна не для своего национально-эгоистического процветания, а для спасения мира» [1].
Одним из важнейших мест в концепции славянофилов, чьим главным идеологом в 40-50-е годы XIX века был А.С. Хомяков, являлось их особое отношение к социально-государственным устоям дотатар-ской Руси. Хомяков с единомышленниками ратовали за возрождение некоторых забытых традиций в сфере общественного устройства, естественно, с учетом исторических реалий смены эпох. В своей программной статье «О старом и новом» уже не как поэт, а как публицист Хомяков пишет: «Наша древность представляет нам пример и начала всего доброго в жизни. в отношении людей между собой.» [8]. Именно в этой «древности» зародились и окрепли те ментальные сущности русского этноса, ставшие причиной и опорой становления и эволюции русской идеи. Мы говорим об общности особых ценностных норм, которые, говоря современными категориями, определяют самоидентичность нашей нации и вместе с этим первичные принципы русско-православной идеи. Главенствующие из них - молитвенность, соборность, общинность, смиренномудрие. Эти атрибуты русского внутреннего миропорядка питают, укрепляют и творят русскую идею. По Хомякову, без них она неосуществима. Он пишет: «И вот за то, что ты смиренна, / Что в чувстве детской простоты, / В молчаньи сердца сокровенна, / Глагол творца прияла ты.» [7].
На оформление образно-поэтической модели русской идеи у Хомякова-поэта заметно влияет ее корневая сплетенность с религиозно-историческим наследием, связанным со старорусским миром. Эта взаимосвязь показательно прослеживается в стихотворении «Русская песня», а многократно встречающаяся в нем гиперболизация выполняет не только стилистическую и стилизующую функции. Стихотворение написано в манере русской фольклорной песни, и хвалебные вирши адресуются Киевской Руси времен Владимира-крестителя: « Гой красна земля Володимира! / Много сел в тебе городов больших, / Много люду в тебе православного!» [7]. Но идейная второстепенность этой похвалы почти не вызывает сомнения. Гораздо значимее, на наш взгляд, для поэта воспеть духовно-историческую неразделимость России и Киевской Руси. К финалу стихотворения появляется ощущение того, что временные границы стираются, и происходит единение прошлого с настоя-
щим через мирообразующие основы Русской Земли. Гиперболизация внешнего образа России (Что и синего неба не выглядеть, / Что и синего моря не вычерпать...) [7] переходит в возвеличивание бесконечной глубины крепнувшей христианской традиции, в недрах которой и зародилась русская идея. Смена внешней описательной гиперболы (Полюбуйся ей, не насмотришься.) на гиперболу, характеризующую внутренние духовно-просветительские потенции России (Черпай разум в ней - не исчерпаешь), еще раз отсылает к мысли Хомякова о том, что внешнее величие есть естественное продолжение или следствие не афишируемой, но действующей общинно-православной крепости. Кульминация идеи материализуется в сравнительной гиперболе, завершающей поэтический текст: «А господних слуг да молельщиков, / Что травы в степях, что песку в морях.» [7]. «Русская песня», привнося в созданный Хомяковым образ России дух русской старины, проводит временные связующие нити внутри поэтической модели русской идеи, которые оживляют связь времен и историческую память, фокусируют внимание на корнях русской идеи.
Гипербола, утверждающая русскую идею, у Хомякова не воспринимается как квинтэссенция сказочной мечты из области утопических фантазий. Заряд веры, «камень веры» [1], заложенный им в фундамент поэтической модели русской идеи, да и в саму русскую идею, добавляет создающей образ России гиперболе эффект реалистичности, позволяет вместе с поэтом уверовать в великое предназначение русского мира. Так в стихотворении «Ключ», как и в недавно упоминаемой «Русской песне», кульминационный акцент авторского идейно-идеологического посыла, сконцентрированный в гиперболических формах поэтического текста, продиктован непоколебимой уверенностью (верой) Хомякова в истинность духовных возможностей России, питающих сокрытые стихии ее христианско-православного образа. На подчиненность композиции этого стихотворения некой философской линии указывает Е. А. Маймин: «... в ней очень чувствуется аллегория, прямая подчиненность основному философскому тезису» [4] (русской идее). «Светлый ключ», который есть «... в твоей груди, моя Россия.» - это аллегория, художественно раскрывающая мессианскую ипостась России. И ключ этот «течет неиссякаем». Гипербола в очередной раз преображает образ России, поэтизируя определяющую его
суть русскую идею. А пик, входящей в нее поэтическо-историософской идеи, кульминируется в градационном нарастании, которое венчается во всех отношениях гиперболическим утверждением. Вот этот градационный ряд: «Река свой край перебежит, /На небо голубое взглянет/И небо все в себя вместит» [7]. В который раз Хомяков подходит к осознанию того, что осуществляя русскую идею в себе, Россия сможет осуществить ее в мире, в человечестве. Метафорическая гипербола «. небо все в себя вместит» преодолевает закрепленность к функции традиционного фигурального назначения и трансформируется в «указательный знак» будущего истинного укрепления православия во всех сферах все-русского и всечеловеческого мироустройства.Благодаря гиперболизации, передаваемой через слово-концепт небо, в котором аллегорически реализуется семантика божественности, актуализируется масштабность русской идеи. Композиционное развитие стихотворения «Ключ» подчинено градационному восхождению идеи: от святого источника к безбрежной небесной реке, словно от реального к чудесному.
Большинство гиперболических конструктов, встречающихся в стихотворчестве А.С. Хомякова, участвуют в создании поэтической модели будущей России и активно дополняют экспликационно-иллюстрирующую парадигму поэтизированной русской идеи. Регулярность использования гиперболы объясняется масштабами внешнего и внутреннего величия создаваемого поэтом образа России, где внутренняя экзистенция бесспорно доминирует. Не удивительно, что именно в гиперболе поэт обозначает итоги исторической эволюции русской идеи (Бог отдаст судьбу вселенной.)[7]. Образ будущей России, во многом определяющий очертания поэтической модели русской идеи, облекается ореолом грядущих побед истинной веры (Пред миром станешь ты высоко.) [7].
Подводя итоги, следует отметить, что гиперболизация, использованная А.С. Хомяковым в поэтической обрисовке образа России и в создании поэтизированной модели русской идеи, достаточно разнообразна и многофункциональна. Некоторые гиперболы философа-поэта переходят границы традиционного использования и становятся важнейшим элементом художественной материализации многогранных замыслов автора.
Библиографический список (References)
1. Berdyaev N.A. Konstantin Leontiev. Sketch of the history of religious thought. Alexey Stepanovich Khomyakov. M: AST, 2007.
2. GogolN.V. Plays.M: Pravda, 1983.
3. LomonosovM.V. Verses.M: Sov. Russia, 1984.
4. Maimin E.A. Russian philosophical poetry. M: Nauka, 1976.
5. PotebnyaA.A. Theoretical poetics. M: Vyssshaya shkola, 1990.
6. TroubetzkoyE.N. Old and new national messianism. In: M.A. Maslin (eds.) Russian idea. M.: Respublika, 1992.
7. Khomyakov A.S. Verse and plays. L: Nauka, 1969.
8. Khomyakov A.S. On old and new: Articles and essays. M: Sovremennik, 1998.
9. Aesthetics: Dictionary. A.A. Belyaev (eds.). M. Politizdat, 1989.
