CC BY
180
Т.З. Мансуров
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТЕГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ В РЕГИОНЕ ЮЖНОГО КАВКАЗА
Аннотация:
В статье рассмотрены особенности формирования политических интеграционных процессов в регионе Южного Кавказа. Проанализированы основные этапы, внутри- и внешнеполитические акторы формирования и развития региональной интеграции. Показаны потенциальные сценарии развития политико-интеграционных процессов в регионе. Автор статьи приходит к выводу, что дальнейшее формирование политической интеграции в регионе Южного Кавказа напрямую зависит от контента внешней среды региона, а внутренние факторы ее развития пока находятся на втором плане.
Ключевые слова:
интеграция, регион, региональная интеграция, государство, региональная организация, региональное сотрудничество, Южный Кавказ, этнический конфликт
T.Z. Mansurov
PECULIARITIES OF THE FORMATION AND PROSPECTS OF THE DEVELOPMENT OF POLITICAL INTAGRATION PROCESSES IN THE SOUTH CAUCASUS REGION
Abstract:
The article views the peculiarities of the formation of political integra-tion processes in the South Caucasus region. Analyses the main stages, domestic and foreign policy actors of the formation and development of re-gional integration. Shows the potential scenarios of development of political integration processes in the region. The author of the article comes to the conclusion, that the further development of political integration in the South Caucasus region directly depends on the content of the external area of the region, and internal factors of its development are in the second plan.
Key words:
integration, region, regional integration, state, regional organization, regional cooperation, the South Caucasus, ethnic conflict
Формирование внутренней и внешней политики государства тесно связаны с процессами региональной интеграции. Данная проблематика является актуальной для новых независимых государств Южного Кавказа, образовавшихся на постсоветском пространстве и взявших курс на построение демократии в своих странах. С распадом Советского Союза оказались разорваны культурные, этнические, социальные, политические, экономические связи и отношения республик, составлявших до этого единое интеграционное образование. К тому же постепенно утрачивается советская идентичность, служившая важным механизмом интеграции республик, а новая идентичность Грузии, Армении и Азербай-
джана окончательно не сформировалась. Возникшие кризисы в различных сферах общественной жизни в государствах Южного Кавказа, а также утрата идентичности, чувства национального самосознания привели к неспособности проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, ориентируясь при этом на крупные региональные и вне-региональные государства. Эти обстоятельства заставляют задуматься о поиске новых концепций и моделей региональной интеграции, взаимоотношений с отдельными странами и крупными государствами мира.
Проблемы политической интеграции стран Южного Кавказа являются одной из ключевых тем их будущего развития. Процессы интеграции на Южном Кавказе предполагают рассмотрение данного региона в качестве некой целостности, сформированной географическими, социокультурными, политическими, экономическими или иными реалиями и интересами. Большинство из этих параметров в настоящее время имеют тенденцию развиваться изолированно в трех государствах Южного Кавказа, а потому ни одно из них не может стать самостоятельным игроком мирового и регионального пространства. Не случайно, что многие решения по судьбе государств и самого региона Южного Кавказа принимаются извне, со стороны региональных и внерегиональных государств. Данная ситуация диктует необходимость поиска новых моделей в плане развития интеграционных процессов в регионе.
Основными акторами формирования процесса региональной интеграции выступают национальные государства, ведущие мировые державы, региональные международные организации, транснациональные корпорации, социальные сети. Политическую интеграцию в регионе Южного Кавказа преимущественно определяют три национальных государства (Азербайджан, Армения, Грузия) и три непризнанных и частично признанных государства (Абхазия, Нагорный Карабах, Южная Осетия). Южнокавказский регион отличается этнокультурным многообразием, на территории которого проживает двадцать восемь народов. Между республиками Южного Кавказа существуют тесные историкокультурные, социальные, этнические связи.
На формирование интеграционных процессов в регионе оказывают значительное влияние такие особенности развития государств как общее мировоззрение, система ценностных ориентаций, менталитет, политические традиции, обычаи, верования, формы и нормы социальнополитических отношений. Во многом этому способствуют общий тип социально-политического уклада жизни и хозяйственной деятельности.
Формирование интеграционных процессов на Южном Кавказе, как и в любом другом регионе мира, представляет собой длительный по времени процесс. В нем можно выделить несколько этапов. Первый -формирование государственности трех национальных государств регио-
на (Азербайджана, Армении, Грузии), которая происходила на фоне не-прекращающейся борьбы, постоянных протестов и требований независимости непризнанными государствами (Абхазией, Нагорным Карабахом, Южной Осетией). На втором этапе происходит формирование интеграционных процессов внутри региона и ориентации на какую-нибудь внешнюю силу (например, Россию, США, Турцию или «Запад» в целом). На третьем этапе произошла «разморозка» двух из трех существующих конфликтов в результате военной агрессии Грузии в Южной Осетии в августе 2008 года, которая внесла значительные изменения в развитие интеграционных процессов в регионе.
На первом этапе происходит формирование интеграционных моделей взаимодействия как внутри государства, так и с другими странами постсоветского пространства (СНГ, ОДКБ и др.), поддержание связей и отношений, сложившихся между советскими республиками в период существования СССР. Одновременно происходит становление государственности, формирование демократических политических институтов в каждой из стран Южного Кавказа, отягощенные кризисными явлениями в различных сферах общественной жизни, а также возникшими политико-этническими конфликтами.
Становление государственности трех независимых республик Южного Кавказа происходило постепенно. Первые требования независимости со стороны союзных республик начинают активно проявляться с конца 1980-х годов параллельно происходящим в стране центробежным процессам. Появлению этих требований способствовала политика перестройки, проводимая М. Горбачевым и его сторонниками.
Она началась с осуществления принципа гласности, которая подразумевала свободное выражение мыслей, взглядов, позиций, общественного мнения. Постоянные протесты и требования независимости, которые со временем приобретали все более масштабный характер, привели к формированию радикальных и националистических движений и организаций, различных объединений и партий. Национальные движения, развернувшиеся во всех трех государствах Южного Кавказа и поддерживаемые первыми лицами республик, способствовали не только обретению ими независимости, но и формированию напряженности в межэтнических отношениях. Это проявлялось в разного рода дискриминациях по отношению к национальным меньшинствам (осетинам, абхазам, армянам Карабаха), которые, на мой взгляд, сыграли существенную роль в появлении этнополитических конфликтов в регионе.
Ситуация в сфере межнациональных отношений несколько осложнилась после принятия 3 апреля 1990 г. Закона СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». Несмотря на то, что право выхода союзной республики из СССР было уста-
новлено в конституции страны, данный закон уточнял процедуру выхода союзных республик и автономных образований из СССР и предоставлял некоторые гарантии их независимости. После вступления в силу этого закона союзные республики и автономные образования внутри них получили право выхода на основе свободного волеизъявления и соблюдения порядка выхода из союзного государства. В дальнейшем такие непризнанные государства как Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах в определении своего правового статуса часто ссылались на данный закон.
Развитие политико-интеграционных процессов в государствах Южного Кавказа и в регионе в целом происходило на фоне усиливающихся межнациональных противоречий, впоследствии переросших в вооруженные конфликты. Стремление союзных республик обрести независимость сопровождалось аналогичными процессами в их автономных образованиях (Абхазская АССР, Нагорно-Карабахская АО, Юго-Осетинская АО). Постепенно протесты и требования о повышении государственного статуса автономных образований и предоставления независимости становятся более масштабными, а ситуация в данных регионах менее контролируемой [6, р. 57-58].
Сложившееся положение способствовало появлению национальных движений, организационной основой которых выступили общественнополитические организации («Айдгылара» в Абхазии, «Адамон ныхас» в Южной Осетии, «Крунк» в Нагорном Карабахе). Параллельно происходящим процессам в Абхазии, Южной Осетии и Нагорном Карабахе принимаются законы, которые способствовали получению ими де-факто независимости . На мой взгляд, кардинальные изменения в правовом поле южнокавказских государств заложили основы формирования новых государственных образований, побудившие политические элиты Грузии, Армении и Азербайджана к поиску моделей взаимоотношений с сепаратистскими регионами и способов урегулирования межэтнических противоречий.
Возникновение конфликтов и впоследствии обретение де-факто независимости непризнанными республиками способствовали складыванию специфических политико-интеграционных процессов. Если Нагорный Карабах идентифицировал себя с Арменией и поддерживал идею воссоединения этнических армянских земель, то Абхазия и Южная Осетия тяготели к Российской Федерации. Выдвигались различные варианты объединения с Россией вплоть до вхождения автономных образований Грузии в состав данного государства. Между тем, становление государственности Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха укреплялось по мере становления их государственных институтов. С этой точки зрения Абхазия и Нагорный Карабах обладают более развитой государственностью и являются более демократичными, нежели Южная Осетия.
Стоит отметить, что становление государственности и формирование демократических институтов в странах Южного Кавказа и, соответственно, интеграционных процессов в регионе осложнялось двумя обстоятельствами. Во-первых, это отсутствие демократических традиций государственности. До присоединения к Российской империи Грузия была монархией, а Азербайджан и Армения входили в состав Персии, для которой были чужды либеральные ценности западного типа. Во-вторых, это отсутствие традиций существования национальных государств как таковых [4, с. 174]. Несмотря на небольшой опыт демократического развития этих государств в период 1918-1921 гг., он не смог существенным образом отразиться на формировании политической культуры соответствующих народов. К тому же, установление советской власти нивелировало демократические достижения.
После обретения независимости процесс формирования политических систем Грузии, Армении и Азербайджана демонстрирует наличие многих сходных черт. Прежде всего, это связано с тем, что государства Южного Кавказа приступили к построению обществ, основанных на демократических политических ценностях и нормах. Безусловно, можно утверждать о наличии в них авторитарных тенденций развития, однако альтернативы построению демократии в данных странах на сегодняшний день не существует. К тому же, на мой взгляд, именно стремление к демократии, как будет показано в дальнейшем, способствовало образованию в регионе различных региональных интеграционных объединений и организаций.
Таким образом, на первом этапе формирования интеграционных процессов в регионе Южного Кавказа происходит поиск форматов взаимоотношений как в рамках отдельных государств, так и с другими странами региона. Создание новых региональных объединений, организаций (СНГ, ОДКБ) во многом стало ответом на распад СССР как единого интеграционного образования, которые могли бы стать основой нового объединения бывших союзных республик. Молодые государства надеялись наладить на новой основе равноправное и взаимовыгодное сотрудничество. Предполагалось, что такие организации станут формой добровольного объединения бывших республик на основе взаимовыгодного использования исторически сложившихся между ними тесных экономических и военно-политических связей.
Бесспорно, СНГ сделало немало для стран-частниц, в том числе для стран Южного Кавказа, прежде всего в плане укрепления их суверенитета, становления государственности, упредило глубокие социальноэкономические и политические кризисы в их развитии. Однако в силу целого ряда субъективных и объективных причин ему не удалось окончательно устранить болевые точки прежних лет, но и пришлось столкнуться с новыми серьезными проблемами в государствах региона. Если в поли-
тическом плане СНГ являлось неким механизмом консультаций, обмена мнениями и принятия решений, то в экономической сфере не удалось добиться каких-либо крупных подвижек ни в общерегиональном масштабе, прежде всего интеграционном, ни в рамках межстрановых торговоэкономических взаимоотношений в государствах Южного Кавказа.
Если на первом этапе развития интеграционных процессов на Южном Кавказе республики были заняты в основном процессами государственного строительства, то на втором этапе уже возникают так называемые ориентационные модели поведения [4, с. 175]. Они были направлены на формирование интеграционных процессов внутри региона и ориентацию на какую-нибудь внешнюю силу (например, Россию, США, Турцию или «Запад» в целом). При этом ориентация могла быть ложной либо претерпевать значительные изменения в зависимости от динамики внутриполитических процессов в этих странах.
Одновременно происходит поддержание «замороженности конфликтов», прежде всего со стороны национальных государств, соблюдение соглашений об их прекращении, охране территориальной целостности существующих государств. В результате наличие этнополитических конфликтов в регионе поставило международное сообщество перед решением сложной дилеммы: каким из двух принципов международного права - территориальная целостность или право наций на самоопределение - руководствоваться в определении политико-правового статуса непризнанных государств.
Отметим, что если непризнанные государства видели легитимность своих действий в зафиксированном в международном праве принципе права наций на самоопределение, то в политике Грузии, Армении и Азербайджана возобладал принцип территориальной целостности и нерушимости границ. Последний был поддержан как региональными (Россия, Турция, Иран), так и внерегиональными (США, ЕС, Китай) акторами, которые опасались возобновления вооруженных конфликтов и неуправляемой цепной реакции распада многонациональных государств. Крупные государства мира готовы были вести диалог с полусвободными странами, нежели с нестабильными и плохо контролируемыми режимами [8, р. 115-116]. Вместе с тем, наличие непримиримых интересов и целей способствовало «замораживанию» конфликтов, которые не получили окончательного разрешения и по сей день.
Необходимо отметить, что на процесс формирования интеграционных процессов на Южном Кавказе существенное влияние оказывают международные организации, а также отдельные государства мира. Интеграционные процессы в регионе в основном определяют три национальных государства, при этом роль непризнанных и частично признанных государств в последнее время становится более весомой [6, р. 311].
Две страны региона - Азербайджан и Армения - проводят многовекторную политику, в то время как Грузия - это прозападное государство, всеми силами стремящееся интегрироваться в евроатлантические структуры. Непризнанные республики Абхазия и Южная Осетия имеют достаточно выраженную пророссийскую ориентацию, а Нагорный Карабах находится «преимущественно в орбите влияния западных стран, но и роль России для данной территории немаловажна» [1, с. 117]. Вместе с тем, Грузия имеет хорошие отношения с Азербайджаном и Арменией, развивает с ними экономические связи, а между двумя последними странами существует неурегулированный межэтнический конфликт. Таким образом, можно заключить, что региональные интеграционные процессы на Южном Кавказе формируются во взаимоотношениях с США и Европейским Союзом, с одной стороны, и Россией, с другой.
Турция и Иран осуществляют всестороннее сотрудничество с тремя национальными государствами и пытаются строить экономические взаимосвязи с двумя де-факто самостоятельными государствами (Абхазией и Нагорным Карабахом) без их юридического признания. Показателен в данном случае пример Армении, которая в условиях блокады со стороны Азербайджана и Турции и различий в политическом, социальнокультурном и конфессиональном развитии, выстраивает экономическое сотрудничество с Ираном, приносящее значительные результаты. Что касается Южной Осетии, то она не воспринимается региональными державами в качестве отдельного от России экономического и политического актора [1, с. 117].
Таким образом, анализ показывает, что на втором этапе в региональной политической интеграции государств Южного Кавказа немаловажное значение имеет внешнее влияние, в то время как внутренние факторы, также определяющие условия развития данного процесса, остаются достаточно незначительными.
Сложившееся положение, по крайней мере, на теоретическом уровне, попытался исправить норвежский ученый Й. Галтунг. С целью обеспечения безопасности, урегулирования конфликтов и развития взаимоотношений между странами региона он считает необходимым создание региональных организаций и наднациональных институтов наподобие тех, которые существуют на европейском континенте. На мой взгляд, данная концепция содержит важные положения, которые могут послужить основой формирования интеграционных процессов на Южном Кавказе.
По мнению норвежского эксперта, предметом сотрудничества, развития диалога, политической интеграции государств региона могло бы стать создание Конференции/Организации по Безопасности и Сотрудничеству на Кавказе при наличии постоянного Совета Безопасности и под эгидой ОБСЕ [3, с. 85]. Как полагает Й. Галтунг, кавказцы стали бы хо-
зяевами в своем собственном доме. Меньшинства, которые чувствуют себя ущемленными, могли бы защищать свои интересы на кавказском уровне, наряду с другими кавказцами, выступающими в качестве посредников. Параллельно он считает необходимым создание Кавказского Парламента, члены которого могут быть назначены парламентами государств или избраны голосованием. В данном Парламенте представляется необходимым формирование двух палат: одна для государств, а другая для народов Кавказа [3, с. 86]. Между тем, особым интересом в таком парламенте, считает норвежский конфликтолог, могли бы стать возможности для создания двойного гражданства - одного для государства, в котором человек проживает, а другого для государства той нации, к которой он себя относит [3, с. 86].
Анализируя концепцию Й. Галтунга, можно сказать, что в формировании интеграционных процессов в южнокавказском регионе может оказаться полезным опыт Скандинавского Совета. Он состоит из девяти членов: пять независимых стран (Дания, Исландия, Норвегия, Финляндия, Швеция), одна полунезависимая (Гренландия), две островные группы (Фарерские и Аландские острова), являющиеся, соответственно, частью Дании и Финляндии и один народ Саами, охватывающий три страны (Норвегию, Финляндию и Швецию) [3, с. 85-86]. На мой взгляд, структура «парламента Скандинавии» достаточно специфична, но формально похожа на ситуацию Южного Кавказа, однако ее внедрение в политическую и культурную ткань республик данного региона должно быть очень осторожным. К тому же применение этой модели в южнокавказском регионе может вызвать значительные сложности, связанные с разным уровнем развития демократических ценностей и норм западного типа.
Развитие региональных объединений и институтов, рассматриваемых Й. Галтунгом, предполагает выделение определенной территории, предназначенной для нахождения компромиссов, разрешения конфликтов и обеспечения региональной стабильности. В политическом плане это могла быть территория, на которой действовали бы кавказские институты по сотрудничеству в таких областях как окружающая среда и безопасность. При этом, по мнению Й. Галтунга, если страны региона на основе тех или иных характеристик будут идентифицировать себя с региональным сообществом, то станет возможным говорить о создании Кавказской Ассамблеи, состоящей из одной или двух палат [3, с. 87].
Если в реальной политической практике международные региональные организации и крупные державы мира оказывали и продолжают оказывать существенное влияние на формирование политической интеграции региона, то в концепции Й. Галтунга им отводится второстепенная роль. Они могут выступать в качестве наблюдателей, но не в качестве принимающих решения и даже не в роли посредников. Вместе с
тем, развитие региональных политических институтов и организаций на Южном Кавказе отнюдь не исключает нахождение рамок сотрудничества с регионом Северного Кавказа, в котором, однако, происходят общероссийские интеграционные процессы.
Реализация основных положений концепции норвежского исследователя внесла бы значительный вклад в развитие интеграционных процессов в регионе. Придание положительных импульсов интеграции стран Южного Кавказа и формированию политической идентичности региона могли бы способствовать три ключевые идеи, сформулированные Й. Галтунгом в своей работе:
- ключ к трансформации конфликтов мирными средствами лежит в сотрудничестве, основанном на демократии и правах человека;
- при трех государствах и двадцати восьми народах в регионе любая из частей слишком слаба, чтобы выжить одной в современном мире;
- все составные части региона могут дополнять друг друга экономически и культурно, противостоять политически давлению извне [3, с. 85].
Вместе с тем, государства Южного Кавказа различаются в политическом, экономическом, конфессиональном и даже социокультурном отношениях, что на сегодняшний день не позволяет говорить об углублении интеграционных процессов в регионе. Однако полноценное сотрудничество республик и формирование единого политического сообщества могло, на мой взгляд, способствовать появлению жизнеспособных концепций региональной интеграции и обеспечению, в конечном счете, безопасности и стабильности в регионе.
На третьем этапе формирования интеграционных процессов в регионе произошла разморозка двух из трех существующих конфликтов (грузиноосетинского и грузино-абхазского) в результате вооруженного конфликта в Южной Осетии в августе 2008 года. Данные события внесли значительные изменения в политико-интеграционные процессы в регионе.
После конфликта в одной из непризнанных республик Южного Кавказа именно в данном регионе был создан первый прецедент пересмотра границ между республиками некогда единого союзного государства. На Кавказе появились первые частично признанные государства, независимость которых отрицает международное сообщество, но признает Россия, являющаяся участником клуба «ядерных держав» и постоянным членом Совета Безопасности ООН. Признание двух сепаратистских территорий оставляет тяжелые последствия для Грузии в плане формирования общенациональной и форматов региональной интеграции.
Признав независимость Абхазии и Южной Осетии, Россия, по сути, выступила в роли страны, готовой к пересмотру межгосударственных границ и своих отношений с внерегиональными игроками (США, Европейский Союз) [5, с. 101]. Одновременно Россия пыталась сохранить
статус-кво там, где имелась такая возможность. Например, это проявилось в подготовке и подписании Майндорфской декларации по урегулированию нагорно-карабахского конфликта. Она предусматривала сохранение старого формата переговоров и отказ от применения силы для разрешения существующих противоречий.
После августовской войны произошли некоторые другие важные изменения в плане развития политико-интеграционных процессов. В зонах грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов прекратили свою деятельность миссии ООН и ОБСЕ. На сегодняшний день роль этих организаций становится все менее значимой в плане влияния на развитие политических процессов в регионе. Соответственно все соглашения, заключенные под эгидой этих организаций в 1992-1994 годах в отношении данных конфликтов, утратили свою силу, а Россия из статуса миротворца превратилась в военно-политического гаранта безопасности этих двух территорий [9, р. 21-23]. Последнее обстоятельство еще больше способствовало интеграции Абхазии и Южной Осетии в политикоэкономическое пространство России.
По мнению исследователя А. Искандаряна, значительным результатом войны стал «новый формат Южного Кавказа как региона в рамках российско-южнокавказских взаимоотношений» [5, с. 103]. Автор статьи солидарен с данной точкой зрения. Действительно, несмотря на все сложности российско-грузинских отношений, Россия рассматривала Южный Кавказ в формате «Азербайджан-Армения-Грузия» плюс «непризнанные Абхазия, Нагорный Карабах и Южная Осетия». На сегодняшний день Россия не имеет политико-дипломатических отношений с Грузией, она фактически исчезла из данного формата, а российско-грузинские отношения стали рассматриваться в другой плоскости, за пределами Южного Кавказа, скорее в рамках российско-западного противодействия, чем южнокавказской политики. Два других субъекта этого пространства - Абхазия и Южная Осетия - фактически (но не юридически) стали частью северокавказского формата российской политики (Южная Осетия в большей степени, Абхазия - в меньшей).
Интересным следствием войны стал тот факт, что Россия не смогла добиться поддержки своих действий ни от одного крупного государства мира и ни от одной из стран постсоветского пространства [9, р. 29-31]. Как известно, независимость Абхазии и Южной Осетии помимо России признали только три республики (Венесуэла, Науру, Никарагуа). При этом последовать данному шагу отказалась даже Белоруссия, не говоря уже о другом стратегическом союзнике России - Армении. Россия не смогла обеспечить признание новых государств Южного Кавказа и в рамках региональных организаций, таких, как ШОС, СНГ и ОДКБ. Данные обстоятельства, как мне кажется, говорят о слабости, недостаточ-
ной эффективности данных региональных организаций как интеграционных образований, а также наличии дезинтеграционных процессов как внутри региона, так и на всем постсоветском пространстве.
Таким образом, политико-интеграционные процессы, складывающиеся в регионе Южного Кавказа, носят специфический характер. Здесь переплетаются интересы многих государств мира (России, Турции, Ирана, США, стран ЕС, Китая). В целом процесс интеграции в рассматриваемом регионе можно назвать многовекторным, связанный с необходимостью поддерживать отношения со всеми государствами как на региональном, так и на мировом уровне.
Несмотря на это, Южный Кавказ остается в большей мере зоной соперничества, нежели сотрудничества внешних сил. Деструктивные политические процессы преобладают здесь над конструктивными, что создает трудности для создания действенных моделей взаимоотношений между государствами на уровне различных акторов региональной интеграции.
Стоит отметить, что поливекторный характер современного процесса региональной интеграции на Южном Кавказе во многом определяется геоэкономической значимостью региона. Прежде всего, это касается запасов нефти и газа Каспийского региона. Регион Южного Кавказа представляет интерес как поставщик энергоносителей, а также как район транзита, позволяющий обеспечить поступление на мировые рынки углеводородов из Центральной Азии. Однако налаживание энерготранзита предполагает создание инфраструктуры, нормальное функционирование которой возможно только при стабильном характере отношений между транзитными государствами, отсутствии каких-либо военных действий, включая имеющиеся конфликты, а также развитии тесных интеграционных связей и отношений между государствами региона.
Говоря о внешнем контуре политико-интеграционных процессов формирования региона, необходимо выделить несколько проектов их развития: «пророссийский», «европейский», «исламский» и «тюркский» [2, с. 26]. Первый связан с пониманием южнокавказского пространства как «исторической территории» России и определяются, прежде всего, такими международными организациями как СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС, а также ШОС. Второй основан на восприятии региона как части Европы, а его организационным проявлением являются, в частности, такие форматы взаимоотношений как «Восточное партнерство», «Европейская политика соседства» (с перспективой вступления в ЕС), а также ОБСЕ. К данному проекту с некоторыми ограничениями можно отнести и такие организации как ГУАМ и Содружество демократического выбора. При этом роль НАТО в формировании и развитии данных процессов неоднозначна.
Третий проект призван подчеркнуть важную роль ислама в регионе и представлен, главным образом, такими структурами как, например, Ор-
ганизация Исламская Конференция. Четвертый проект, опираясь на идеи пантюркизма, не имеет пока четких институциональных основ и связан в основном с влиянием Турции в регионе Южного Кавказа [2, с. 26].
Стоит отметить, что для интеграции южнокавказского региона в европейское и мировое пространство необходимо создание соответствующего «политического климата» в регионе. Важность интеграции в европейские структуры объясняется стремлением не только избавиться от наследия советского прошлого, но и обрести самостоятельность и независимость по отношению к России. Связи и отношения с ЕС, по мнению ряда исследователей, будут способствовать построению демократических политических институтов, развитию рыночной экономики, решению кризисных явлений в отдельных сферах жизни общества и урегулированию этнических конфликтов [7, р. 188-189; 10, р. 29-30].
Россия в своей политике на Южном Кавказе, интегрируясь в политическом и военном плане с единственным своим союзником по ОДКБ - Арменией, пытается противостоять намерению НАТО и ЕС расширить зону своего влияния в данных странах. В отличие от полностью ориентированной на США Грузии, Армения и Азербайджан не теряют своих интеграционных связей с северным соседом. Интеграция двух последних стран с Россией приобрела двухуровневый характер: в рамках СНГ и на двусторонней основе (с Арменией и в формате Договора о коллективной безопасности).
Следует предположить, что, несмотря на все попытки Грузии, а также других стран Южного Кавказа интегрироваться в европейские структуры, в том числе в НАТО, не исключает, а, напротив, предполагает диалог США и России. Стабильность региона зависит от того, интегрируются ли государства Южного Кавказа в западные структуры, будут продолжать политику балансирования между Россией и западными странами или встанут на путь внутрирегиональной интеграции, которая позволит выработать эффективные механизмы и способы решения существующих проблем в развитии государств Южного Кавказа и урегулировать этнополитические конфликты.
Одним из аспектов анализа политико-интеграционных процессов в регионе Южного Кавказа является рассмотрение возможных сценариев их дальнейшего развития. Потенциально возможны четыре проекта развития региональной интеграции Южного Кавказа в ближайшее десятилетие. Первый - «вытеснение» из региона Запада; второй - «вытеснение» из региона России; третий - развитие интеграционных процессов через уступки и сотрудничество глобальных и региональных игроков; четвертый
- присоединение Абхазии и Южной Осетии к Российской Федерации, геополитические противостояния НАТО, ОДКБ, ГУАМ, стоящих за ними ведущих мировых держав, трех национальных государств, Карабаха.
Рассматривая сценарии развития интеграционных процессов, необходимо сделать некоторые уточнения. На мой взгляд, «вытеснение» из региона Южного Кавказа России и Запада если и возможно, то только частично. На сегодняшний день на Южном Кавказе Россия имеет стратегического союзника в лице Армении, является сопредседателем Минской группы ОБСЕ по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, развивает полноценное сотрудничество с Азербайджаном, при этом практически не имеет возможности оказывать политического влияния на Грузию, но значительно укрепила свои позиции в Абхазии и Южной Осетии. По моему мнению, в среднесрочной перспективе (10-15 лет) потеря Россией завоеванных позиций представляется недопустимой и вряд ли возможной в силу ряда внутренних и внешних факторов развития страны. Аналогичным образом обстоят дела и с западными странами, которые имеют свои интересы и сферы влияния в регионе, которыми они не захотят поступиться.
Наиболее вероятным представляется четвертый вариант развития событий. Возможен также синтез третьего и четвертого сценариев, когда нахождение компромиссов и развитие сотрудничества будут меняться периодами конфронтации крупных мировых и региональных держав и международных организаций. Вместе с тем, присоединение Абхазии и Южной Осетии к Российской Федерации в ближайшее десятилетие не представляется возможным. Это будет являться аннексией данных территорий, чреватой появлением серьезных негативных последствий для России на международной арене.
В результате проведенного анализа представляется необходимым сделать следующие выводы. На сегодняшний день в регионе Южного Кавказа складываются весьма специфические процессы интеграции, обусловленные влиянием внутриполитических особенностей развития государств и ролью внешних факторов. Несмотря на стремление государств развивать политические, экономические, социально-культурные связи и отношения, процессы интеграции в регионе пока носят слабовыраженный характер. В связи с этим на повестку дня встают вопросы выработки параметров и масштабов интеграции, вопросы ценностного ядра интеграции, внутренних и внешних критериев ее развития, требующих широкой научной дискуссии.
Вместе с тем, на Южном Кавказе, как показал анализ, уже сегодня проглядываются некоторые контуры политической интеграции региона. Побудительными причины подобного рода процессов выступают его географическая связанность, немалая культурная общность народов, формирующиеся экономические связи, совместное участие в европейских программах, общее советское прошлое, темпы развития демократии и др. При этом многое в развитии интеграционных процессов в регионе будут определять региональные государства и крупные страны мира.
Следует отметить, что в условиях глобализации растущие угрозы и вызовы утраты национальными государствами части суверенитета, невозможность проведения достаточно самостоятельной внутренней и внешней политики являются дополнительным импульсом развития интеграционных процессов. Трудно однозначно прогнозировать, к чему в итоге приведут существующие реалии интеграции, однако, исходя из опыта многих развитых государств мира, перспективность этого пути не вызывает сомнений. На мой взгляд, политико-интеграционные процессы в регионе будут способствовать решению актуальных проблем развития государств Южного Кавказа, поиску технологий урегулирования этнополитических конфликтов, обеспечению стабильного и безопасного развития региона.
Литература
1. Большаков А. Г. Формирование региональной идентичности Южного Кавказа в условиях диверсификации постсоветского пространства // Идентичность как предмет политического анализа: сб. ст. Всерос. науч.-практ. конф. М., 2011.
2. Буров А.А. Современная политическая интеграция в Кавказско-Каспийском регионе: Автореф. дис. канд. полит. наук. Ставрополь, 2009.
3. Галтунг Й. Некоторые наблюдения на Кавказе // Кавказские региональные исследования. 1997. Т. 2. Вып. 1.
4. Искандарян А. Государственное строительство и поиск политической идентичности в новых странах Закавказья // Центральная Азия и Кавказ. 2000. №2.
5. Искандарян А. Эскизы нового статус-кво на Южном Кавказе // Кавказ-2008: ежегодник Ин-та Кавказа. Ереван, 2010.
6. Cornell, Svante E. Azerbaijan since independence. Cornell. New York: M.E. Sharpe publisher, 2011. IX.
7. Delcour L. The European Union's Policy in the South Caucasus: In Search of a Strategy // Reassessing security in the South Caucasus: regional conflicts and transformation. Burlington: Ashgate. 2011.
8. Geukjian O. Ethnicity, nationalism and conflict in the South Caucasus: Nagorno-Karabakh and the legacy of Soviet nationalities policy. Routledge: Ashgate. XI. 2012.
9. Gordadze T. Georgia-Russia Conflict in August 2008: War as a Continuation of Politics // Reassessing security in the South Caucasus: regional conflicts and transformation. Burlington: Ashgate. 2011.
10. Popsecu N. EU foreign policy and post-Soviet conflicts: stealth intervention. New York: Routledge. 2010.
