CC BY
172
_ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ_
2022 PERM UNIVERSITY HERALD. JURIDICAL SCIENCES Выпуск 57
III. ЧАСТНОПРАВОВЫЕ (ЦИВИЛИСТИЧЕСКИЕ) НАУКИ
Информация для цитирования:
Захаркина А. В. Основы цивилистической теории цифровых финансовых активов // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2022. Вып. 57. C. 504-526. DOI: 10.17072/1995-4190-2022-57-504-526.^И
Zakharkina A. V. Osnovy tsivilisticheskoy teorii tsifrovykh finansovykh aktivov [Fundamentals of the Civil Law Theory of Digital Financial Assets]. Vestnik Permskogo universiteta. Juridicheskie nauki - Perm University Herald. Juridical Sciences. 2022. Issue 57. Pp. 504-526. (In Russ.). DOI: 10.17072/1995-4190-2022-57-504-526.
УДК 347.411
DOI: 10.17072/1995-4190-2022-57-504-526
ОСНОВЫ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ЦИФРОВЫХ ФИНАНСОВЫХ АКТИВОВ
Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых - кандидатов наук в рамках научного проекта МК-3863.2022.2 «Статуирование цифровых финансовых активов как нового инструмента цифрового гражданского оборота: анализ современного состояния российского законодательства и прогнозирование в условиях посткоронокризиса»
А. В. Захаркина
Пермский государственный национальный исследовательский университет
E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 10.06.2022
Введение: обеспечение цифрового гражданского оборота новыми цифровыми ресурсами, к которым относятся и цифровые финансовые активы, - ключевая задача, стоящая перед государством, стремящимся к построению эффективной цифровой экономики. Ее решение видится через создание соответствующей нормативной платформы при учете действующего гражданского законодательства, зарекомендовавшего себя с положительной стороны, а также архитектуры российской экономики и отечественной информационной инфраструктуры. Гармонизация традиционного гражданского законодательства и вновь создаваемого цифрового права - вот общая цель цифровизации нормативной платформы, обусловленная исключительно гражданско-правовой природой цифровых финансовых активов, несмотря на то, что указанная категория, казалось бы, не имеет ничего общего с гражданским правом. Цель: решение имеющей значение для развития российской цивилистической науки задачи - разработки основ цивилистической теории цифровых финансовых активов. Методы: диалектическая мировоззренческая основа; специально-юридические методы познания: догматический в качестве базового метода; историко-правовой, позволивший проследить генезис современного законодательного представления о ЦФА; методы и приемы толкования, благодаря которым отдельные статьи Закона о ЦФА были подвергнуты анализу; правовое моделирование, используемое при конструировании отношений, осложненных ЦФА. Результаты: в работе последовательно рассмотрены вопросы, обеспечивающие разработку основ циви-листической теории ЦФА, в том числе: эволюция отечественной и зарубежной цивилистической доктрины о ЦФА, генезис современного законодательного представления о
© Захаркина А. В., 2022
ЦФА (обзор основных исторических этапов нормотворческой активности законодателя), комментарий к основным положениям Закона о ЦФА, анализ судебной практики по Закону о ЦФА. Выводы: следует достигать соответствия цифровых новелл национальному проекту «Национальная программа "Цифровая экономика Российской Федерации"»; выявлено отсутствие необходимой связи между нормами Закона о ЦФА и гражданского законодательства (подобная «автономность» Закона о ЦФА признана неудачной); отмечена сложность и непрозрачность правового регулирования ЦФА, что ставит под сомнение эффективность норм права с позиции их применимости в реальном секторе цифровой экономики; на основе анализа норм Закона о ЦФА сделан вывод о собирательном характере такой правовой категории, как «ЦФА», что противоречит признанию ГК РФ цифровых прав в качестве самостоятельного объекта; выявлены недостатки правового режима ЦФА (в том числе их функциональная дифференциация на пра-воудостоверительные и правообразующие; наличие в соответствующих отношениях посредника, имеющего статус реестродержателя; слабое отграничение ЦФА от смежных правовых явлений и др.); замечена непростая история формирования норм о ЦФА с учетом многочисленных (на наш взгляд, оправданных) критических замечаний, поступивших в адрес редакции законопроекта о ЦФА от Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства; на основе анализа судебно-арбитражной практики сделан вывод об отсутствии споров вокруг ЦФА, что позволяет усомниться в жизнеспособности соответствующих норм права.
Ключевые слова: цифровые финансовые активы (ЦФА); цифровая валюта; цифровая экономика; обязательственные права; корпоративные права; объекты гражданских прав; гражданское законодательство
FUNDAMENTALS OF THE CIVIL LAW THEORY OF DIGITAL FINANCIAL ASSETS
The research was funded by a grant from the President of the Russian Federation for state support for young
Russian scientists with the degree of Candidate of Sciences as part of research project MK-3863.2022.2 'Statutization of digital financial assets as a new tool of digital civil turnover: Analysis of the current state of Russian legislation and forecasting in the post-Coronacrisis'
A. V. Zakharkina
Perm State University
E-mail: [email protected]
Received 10 Jun 2022
Introduction: providing digital civil circulation with new digital resources, which include digital financial assets (DFA), is the key task facing the state that strives to build an effective digital economy. This should be done through the creation of an appropriate regulatory platform while taking into account the current civil legislation that has proved effective and considering the architecture of the Russian economy and information infrastructure. The harmonization of traditional civil legislation and the newly created digital law is the primary goal of digi-talization of the regulatory platform. This goal is determined solely by the civil law nature of digital financial assets, although the term, it would seem, has nothing to do with civil law. Purpose: to develop the foundations of the civil law theory of digital financial assets, which is a task ofparticular importance for the development of Russian civil science. Methods: dialectical ideological basis; special legal methods of cognition, with the dogmatic method employed as the major one; historical and legal method, which allowed tracing the genesis of the modern legislative concept of DFA; methods and techniques of interpretation, which were used to analyze individual articles of the DFA Law; legal modeling, used when constructing relationships complicated by DFA. Results: the paper consistently examines the issues directly related to the
development of the theory in question. These include: the evolution of the Russian and foreign civil law doctrine of DFA; the genesis of the modern legislative concept of DFA (review of the main historical stages of the rule-making); commentary on the main provisions of the DFA Law; analysis of judicial practice under the DFA Law. Conclusions: it is essential that digital novels comply with the National Program 'Digital Economy of the Russian Federation'; there is no necessary connection between the norms of the DFA Law and the rules of civil legislation (such 'autonomy' of the DFA Law should be recognized as inappropriate); the legal regulation of DFA is characterized by complexity and opacity, which casts doubt on the effectiveness of the legal norms in terms of their applicability in the real sector of the digital economy; the analysis of the norms of the DFA Law revealed the collective nature of 'DFA ' as a legal category, which contradicts the recognition by the Civil Code of the Russian Federation of digital rights as an independent object; the legal regime of DFA has a number of shortcomings (including their functional differentiation into right-certifying and right-forming; the presence of an intermediary with the status of a registry holder in the relevant relations; weak delineation between DFA and related legal phenomena, etc.); the elaboration of norms on DFA has been accompanied by numerous (in our opinion, justified) critical comments from the Presidential Council for Codification and Improvement of Civil Legislation concerning the draft DFA Law; as showed the analysis of court practice of commercial proceedings, there are no disputes around DFA, which makes it possible to doubt the viability of the relevant norms of law.
Keywords: digital financial assets; digital currency; digital economy; rights of obligations; corporate rights; objects of civil rights; civil legislation.
Введение
Цивилистическая наука устремилось в новую научную область - цифровое гражданское право. Этот тренд настолько прочно вошел в «исследовательскую моду», что, пожалуй, каждый второй цивилистический труд содержит упоминание о цифровой экономике, в которую «врывается» Россия, следуя общемировым тенденциям. Неудивительно в этой связи и появление специальной цифровой терминологии, которой оперируют ученые-юристы. В цифровой терминологический инструментарий входят следующие понятия: «цифровой гражданский оборот», «цифровизация законодательства», «цифровые права», «цифровые финансовые активы» (далее - ЦФА), «цифровая валюта», «смарт-контракты» и др. Среди перечисленных есть легальные термины, получившие позитивацию в нормах отечественного законодательства, а также доктринальные - вошедшие в цивилистический терминологический аппарат в результате многократного использования в научных изысканиях отечественных и зарубежных авторов.
С появлением цифровых финансовых активов мир никогда не будет прежним. Однако у цифровых финансовых активов, как и у медали, две стороны, чего нельзя не учитывать. Ведь
ЦФА - это альтернативное государственной денежной единице средство платежа (образно выражаясь, «частные» деньги), которое может стать стороной в конкурентной борьбе с мировым учетным лидером - долларом. При этом ценность ЦФА - в независимости от третьих лиц и в этом смысле в относительной стабильности в сравнении с национальными валютами, которые, находясь в зависимости от доллара, легко управляемы центральными банками как в сторону экономического кризиса, так и в обратную сторону. Неудивительно, что представители публичной власти разных стран мира весьма осторожно относятся к этому «альтернативному» средству платежа, зачастую устанавливая императивный запрет на осуществление расчетов цифровыми финансовыми активами. По этому же пути пошел и отечественный законодатель, разграничив ЦФА и цифровую валюту и установив запрет на использование цифровой валюты в качестве законного средства платежа. С другой стороны, ЦФА -это суперрисковые инвестиции. Их рисковый характер предопределен, в числе прочих, неконтролируемостью со стороны регулятора, технической небезупречностью. В этом смысле законодатель, признавая, что ЦФА уже участвуют в имущественном обороте, должен разработать такую нормативную платформу, которая
смогла бы установить необходимый частно-публичный баланс и обеспечить надлежащую правовую защиту участников соответствующих правоотношений. Кроме того, цифровой мир -это, вне всяческих сомнений, наше ближайшее будущее. Цифровые технологии заметно облегчают нашу жизнь, поэтому мы с легкостью их «впускаем» во все сферы своего бытия. Так будет и дальше. Поэтому законодательное игнорирование ЦФА приведет лишь к потере лидирующих позиций соответствующей страны на мировом рынке, к заметному техническому и экономическому отставанию от мировых держав.
Фокус настоящего научного исследования предопределен появлением нового корпуса норм, посвященных цифровым финансовым активам. Их статуирование связано с принятием Федерального закона РФ от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - Закон о ЦФА)1. Указанное обстоятельство предопределило выявление нами следующей научной проблемы - отсутствия цивилистической теории ЦФА. Признавая, что решение этой научной проблемы - предмет комплексных научных изысканий, которые непременно будут проведены в ближайшее время, в рамках предлагаемой научной статьи нами предпринята попытка формирования лишь основ этой теории, создающих необходимый задел для последующих догматических исследований.
Эволюция отечественной и зарубежной
цивилистической доктрины о ЦФА
Речь идет о необходимости решения ряда доктринальных задач в части формирования целостной цивилистической теории ЦФА. Одна из таких задач - изучение эволюции отечественной и зарубежной цивилистической доктрины ЦФА. Это позволит не только объяснить современные научные тенденции, предопределяющие понимание ЦФА и их основных инструментальных свойств, но и существенно про-
1 О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федер. закон РФ от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru.
двинуться в сторону формирования родовидового представления о ЦФА, что, на наш взгляд, является первоочередной задачей в деле формирования цивилистической теории ЦФА.
Стоит отметить, что цифровизация стала частью нашей жизни сравнительно недавно: проникновение цифры в право - тенденция последних пяти-семи лет. Поэтому современная отечественная доктрина ЦФА является относительно молодой, что нельзя сказать о зарубежной доктрине ЦФА, которая имеет более давнюю историю. Традиционное технологическое отставание России от европейских государств не стало препятствием на пути цифровой революции в нашей стране. Мощное поступательное движение в этом направлении побуждает к размышлениям о «новой архитектуре мировой финансовой системы» [4, с. 7].
Предваряя обзор отечественных доктри-нальных представлений о ЦФА, сделаем ряд важных замечаний науковедческого характера. Анализ значительного количества научных работ, посвященных ЦФА, оставленных за рамками настоящей научной статьи, позволил нам сделать ряд выводов относительно состояния отечественной цивилистической теории ЦФА, степени ее сформированности. Установлено, что тематика ЦФА является межотраслевой, что важно учитывать при формировании циви-листической теории о них. Они входят в сферу интересов ученых-юристов (гражданского, уголовного, налогового, финансового и других отраслей права), экономистов, бухгалтеров, налоговиков, 1Т-специалистов, а также представителей иных научных специальностей. Подавляющее большинство правовых научных изысканий носят преимущественно комментаторский характер: обычно акцентируется внимание на проектируемых или недавно принятых нормах права, цитируются отдельные нормативные положения. Установлено, что, как правило, в большинстве научных изысканий ЦФА рассматриваются в связке с криптовалютой, иными цифровыми явлениями, вместе именуемыми «цифровыми сущностями». Предметом изучения становятся те или иные аспекты ЦФА, в том числе их способность: опосредовать виртуальные хозяйственные связи субъектов МСП; выступать инструментом трансграничных расчетов; образовывать общее имущество супругов; создавать отношения в рамках государст-
венно-частного партнерства; входить в конкурсную массу должника в деле о банкротстве; опосредовать незаконное отмывание денежных средств; выступать объектом ареста; быть частью наследственной массы; становиться предметом взятки; оказывать трансформирующее воздействие на налоговую систему РФ и т. д. Выяснено, что нередко ученые-юристы рассуждают о допустимости квалификации ЦФА в качестве самостоятельного объекта гражданских прав.
Обратимся к обзору исследований о ЦФА, представляющих российское правовое академическое пространство. Сразу заметим, что на тему ЦФА подготовлено немало научных работ. Однако в данной статье рассмотрены лишь те из них, которые, как нам кажется, заслуживают особого внимания.
Изучая частноправовой аспект природы ЦФА, И. А. Цинделиани указывает на перманентную связь ЦФА с институтом финтех -новыми финансовыми технологиями в поле конкурентной борьбы с традиционными участниками рынка финансовых услуг [13, с. 34]. Ученый акцентирует внимание на центральном вопросе ЦФА: можно ли признать ЦФА разновидностью уже известных гражданскому законодательству объектов гражданских прав либо следует квалифицировать в качестве самостоятельного нового объекта? Еще до состоявшейся новеллизации положений о ЦФА правоведы, исследовавшие «цифровую» тематику, отмечали, что статуирование нового объекта гражданских прав потребует более подробной их правовой регуляции, в противном случае позитивация бессмысленна [10, с. 27]. И. А. Цинделиани приходит к весьма интересному выводу о том, что правовая квалификация криптовалюты находится в увязке с той функцией, которую она будет выполнять. Безусловно, на первый план выходит платежная функция, которая связана со свойством криптовалюты участвовать в товарообмене. При этом постулат о том, что криптова-люта не является законным средством платежа на территории РФ, остается незыблемым ввиду действия статьи 75 Конституции РФ и статьи 140 ГК РФ. Однако следует помнить о том, что придание деньгам статуса законного платежа обусловлено «благосклонным» признанием всеми торговцами посреднической фун-
кции денег как некого общего эквивалента [2, с. 21-22].
В преддверии выхода в свет законодательной базы, посвященной ЦФА и связанным с ними элементам цифровой экономики, в юридической науке появилось немало исследований о перспективах цифровизации гражданско-правового регулирования [8; 11; 12].
Е. Г. Беликов и А. В. Беликова выявили ряд особенностей отечественной модели ЦФА: 1) ЦФА - это цифровые права; 2) ЦФА ограниченно оборотоспособны, так как технически предопределены условиями одной информационной системы; 3) ЦФА выступают поводом к динамике гражданского правоотношения [1, с. 171].
Подробно анализируя проектируемые на тот момент нормы о ЦФА, профессоры кафедры финансового права МГЮА Т. Э. Рождественская и А. Г. Гузнов справедливо заметили, что указанные здесь демонстрируют принцип технологической нейтральности, которого придерживается отечественный законодатель. Кроме того, в их совместной научной статье «Цифровые финансовые активы: проблемы и перспективы правового регулирования» содержится сравнительный анализ ЦФА, бездокументарных ценных бумаг и безналичных денежных средств. Замечено также, что, закрепляя потенциальную возможность существования ЦФА в рамках как информационной системы, основанной на распределенном реестре, так и иной информационной системы, отечественный законодатель с ориентацией на будущее развитие фактически стер четкую грань между правовым режимом ЦФА и правовым режимом бездокументарных ценных бумаг. Однако все же определяющим фактором дифференциации ЦФА и бездокументарных ценных бумаг должна стать информационная система, в рамках которой существуют эти объекты гражданских прав. При этом бездокументарные ценные бумаги характеризуются наличием определенной инфраструктуры, обеспечивающей их оборот: система депозитарного учета, записи на счетах депо и т.д. Основной вывод, следующий из научного изыскания Т. Э. Рождественской и А. Г. Гузнова, может быть сформулирован следующим образом: сходство ЦФА, бездокументарных ценных бумаг и безналичных денежных средств заключается в том, что все они сущест-
вуют в рамках информационных систем. А если денежное требование не подпадает под правовой режим бездокументарных ценных бумаг или безналичных денежных средств, то такое требование должно подчиняться требованиям Закона о ЦФА [7, с. 46-47].
В периодической литературе встречаются и весьма необычные научные суждения о ЦФА. К примеру, А. Г. Плеханов предлагает использовать ЦФА в качестве инструмента передачи в аренду земель сельскохозяйственного значения собственником кооперативу. При этом моделируется следующий механизм реализации обозначенного предложения: «под активы в виде сельхозземли, взятой в аренду на неопределенный срок, и производимой на ней продукции СПК имеет право выпустить ценные бумаги для привлечения средств, необходимых для научно обоснованной обработки сельскохозяйственной земли» [6, с. 160]. Далее А. Г. Плеханов приходит к еще более спорному выводу: «СПК, взяв в аренду земельный участок и выпустив ценные бумаги, фактически создает цифровые финансовые активы, которые также обладают всеми признаками цифровой валюты» [6, с. 161]. Не пытаясь оценить саму идею цифровизации землеустройства, акцентируем внимание лишь на правовой стороне предложенной конструкции. Если предположить, что в основе предлагаемой А. Г. Плехановым модели инвестирования будет лежать заемное обязательство, то конструирование подобных отношений теоретически мыслимо. Однако в таком случае встает вопрос: нужны ли этой инвестиционной модели ценные бумаги? Кроме того, очевидно, что ЦФА и цифровая валюта - не тождественные явления. Действительно, модель ЦФА допускает возможность их обеспечения имуществом выпускающего либо третьего лица, в том числе имущественными правами, что позволяет отдельным ученым развивать теорию стейлбкоина.
Одним из основательных исследований, посвященных институту ЦФА и заслуживающих особого внимания, является совместная научная статья Л. А. Новоселовой и О. А. Полежаева [5], где содержится развернутая критика подхода отечественного законодателя к функциональной модели ЦФА. Прежде всего речь идет о тех положениях Закона о ЦФА, которые статуируют две модели цифровизации: ста-
тья 12 Закона о ЦФА - юридический механизм удостоверения возможности осуществления или передачи прав по эмиссионным ценным бумагам; статья 13 Закона о ЦФА - ЦФА как средство фиксации прав, являющихся «кон-тентным» наполнением ценных бумаг. Из этого основного умозаключения следует общий вывод о сосуществовании в Законе о ЦФА двух взаимоисключающих механизмов, предопределяющих модель ЦФА: цифровая репрезентация прав и цифровая репрезентация объектов прав. Критика модели ЦФА, закрепленной в статье 12 Закона о ЦФА, заключается в создании «многослойного» правового явления, которое схематически можно описать следующим образом: право на ценную бумагу - цифровой финансовый актив - эмиссионная ценная бумага -имущественное право из эмиссионной ценной бумаги. В этой конструкции становится очевидной весьма нехарактерная для имущественного оборота функциональная роль ЦФА: ценность ЦФА не в конкретном имущественном праве, а в праве на ценные бумаги. При этом функция ЦФА в этой модели - правоудостове-рительная. Модель же ЦФА, закрепленная в статье 13 Закона о ЦФА, во многом напоминает классическую ценную бумагу, принципиально отличающуюся цифровой формой. В этом смысле функционал ЦФА несколько иной -правообразующий. Безусловно, вторая функциональная модель ЦФА является приоритетной, поскольку сама по себе снимает вопрос проверки юридического содержания такого актива, что значительно упрощает оборот ЦФА. Л. А. Новоселова и О. А. Полежаев раскрывают два аспекта правообразующей функции ЦФА: внутренний, заключающийся в защите юридического господства над имущественным правом, и внешний, заключающийся в безопасности и определенности соответствующих сделок. Однако критика правового режима ЦФА коснулась не только их функциональных особенностей. Пожалуй, главная проблема Закона о ПФА - в нивелировании основных преимуществ ЦФА в сравнении с ценными бумагами. Так, первоначальный общий замысел создания новой цифровой реальности направлен, в числе прочих, на избавление от посредников. Эта же особенность - беспосредничество - должна быть присуща и ЦФА, но отечественный правовой режим ЦФА устроен иным образом.
В таких отношениях и формально, и фактически участвуют третьи лица - оператор информационной системы и оператор обмена цифровыми активами, имеющие правовой статус реестродержателя. Важно отметить, что технические свойства информационной системы, основанной на распределенном реестре, позволяют обеспечивать оборот ЦФА без участия третьих лиц в силу того, что такая информационная система содержит записи обо всех изменениях, вносимых в систему, и поэтому является абсолютно достоверной. Если оборот бездокументарных ценных бумаг невозможен без посредника по техническим причинам, то оборот ЦФА, напротив, и теоретически мыслим, и практически реализуем без него, однако отечественный законодатель этот нюанс не учел. Интересен следующий вывод, к которому пришли Л. А. Новоселова и О. А. Полежаев: каждый ЦФА - это индивидуально-определенная вещь, а бездокументарная ценная бумага - это имущество, определяемое родовыми признаками [5, с. 85, 86]. При этом новая теория собственности исходит из оценки эффективности системы учета собственности по принципу качества хранения и передачи информации о собственности [14, р. 35]. Получившаяся отечественная модель ЦФА страдает таким недостатком, как отсутствие ценности у самого актива.
В 2021 г. вышла в свет монография «Цифровые финансовые активы, их происхождение, развитие и перспективы на российском финансовом рынке» [3]. В отношении указанной научной работы следует сделать ряд замечаний: во-первых, указанный труд подготовлен коллективом из трех ученых-экономистов, что, безусловно, предопределяет преимущественно финансово-экономический вектор соответствующего изыскания; во-вторых, несмотря на монографический уровень, предполагающий комплексность исследования, монография содержит всего 28 страниц; в-третьих, все же следует признать ее вклад в формирование циви-листической теории ЦФА. Основные доктри-нальные позиции, которых придерживаются авторы труда: стремительное распространение биткоина обусловлено его нахождением в безналоговой сфере; одним из отрицательных факторов его распространения видится высокая энергоемкость, противоречащая «зеленой» экономике; в мире насчитывается более 200 «тор-
гующих» криптовалют, которые в некоторых странах признаются законным средством платежа (например, Сальвадор); противостояние легализации криптовалют связано исключительно с фискальными интересами государства; сосуществование государственной денежной единицы и частных средств платежа в виде криптовалюты является адекватным современным экономическим условиям; отечественная модель ЦФА позволяет дифференцировать ЦФА и бездокументарные ценные бумаги не только по информационной системе, в которой производится учет, но и по наличию у ЦФА уникального идентификатора.
Примечательно, что 1 июля 2022 г. в диссертационном совете Д 212.105.14, созданном на базе ФГБОУ ВО «Юго-Западный государственный университет», состоялась защита диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук В. А. Садкова на тему «Цифровые финансовые активы как объекты гражданских прав и их оборот» (автор настоящей статьи выступил в качестве официального оппонента). Содержание работы выстроено таким образом: сначала показать модель ЦФА, созданную отечественным законодателем, включающую в себя правовое регулирование отношений, возникающих в связи с ЦФА; виды и содержание прав, относимых к ЦФА; правовую природу ЦФА и их место в системе российского права; затем акцентировать внимание на особенностях гражданского оборота ЦФА через призму характеристики сделок по приобретению и отчуждению прав, удостоверенных по конструкции ЦФА, а также сделок, предусматривающих временную передачу прав, удостоверенных по конструкции ЦФА. Из наиболее значимого в работе В. А. Садкова назовем: оригинальный, «узкий», подход отечественного законодателя к позитивации ЦФА на фоне общемирового интереса к этому явлению через призму концепции токенизации активов; критическую оценку ограничительного подхода к ЦФА, при котором за рамки этого явления финансовых технологий вынесены токены, цифровая валюта и иные цифровые явления; поднят дискуссионный вопрос об использовании механизма конвертации денежных требований к должнику-банкроту в ЦФА при открытии в отноше-
нии такого должника конкурсного производства; отмечен «двоякий» подход к конструированию ЦФА - исходя из как имущественных прав и как способа удостоверения; дана характеристика участников соответствующих отношений, в том числе через призму «граждан-ско-цифровой сделкоспособности»; рассмотрен вопрос о ЦФА, составляющих общее имущество супругов; поднимается вопрос о передаче ЦФА в наследственные фонды; поставлен вопрос о специфике сделок, касающихся передачи прав, удостоверенных по конструкции ЦФА, в качестве вклада в обособленное имущество юридического лица и т. д. Интересно, что диссертант предлагает переименовать «цифровые права» в «оцифрованные права». С учетом того, что тематика ЦФА является весьма «свежей», обращение в последующих диссертационных работах к исследованию В. А. Садкова - совершенно очевидно [9].
Зарубежные исследователи концентрируют свои научные интересы чаще всего вокруг цифровой валюты, считая именно ее основным цифровым активом. Так, лондонские ученые в своем совместном исследовании подмечают, что криптовалюты - это первые чистые цифровые активы [18]. При этом обращается внимание, что криптовалюты или цифровые валюты - это новый тип цифровых активов, которые можно использовать во многих приложениях, таких как перевод денег и инвестирование. В отличие от большинства компаний, в которые вы можете инвестировать, криптовалюты не имеют конкретного юридического лица, отвечающего за защиту прав потребителей. Виртуальный и децентрализованный характер этой технологии делает невозможным применение традиционных правовых средств. Кроме того, отсутствие конкретного юридического лица делает применение любой новой правовой базы ненадежным. По этим двум причинам текущий нормативный статус криптовалют или цифровых валют вызывает сомнения и колебания [19]. Как отмечает Р. Savona, плохие деньги начинают вытеснять хорошие деньги, центральные банки рассматривают вопрос о цифровых суверенных валютах, но интерес к виртуальным продуктам и опасения за стабильность банков и финансовых посредников замедляют процесс принятия решений [24, р. 187].
Как развивающийся цифровой актив, бит-койн торгуется уже более десяти лет, достиг впечатляюще высокой рыночной капитализации и продолжает быстро увеличивать объем торгов. Многие страны легализовали или рассматривают возможность легализации торговой платформы для этого актива, и ряд компаний по всему миру принимают его в качестве средства обмена. В результате этого расширения многие исследования в финансовой сфере были сосредоточены на изучении эффективности этой криптовалюты [17].
Стоит заметить, что отечественный законодатель квалифицируют цифровую валюту не в качестве разновидности ЦФА, а в качестве «совокупности электронных данных». Установлено, что в зарубежной доктрине высказывается точка зрения относительно возможности введения цифровой валюты Центрального банка [15]. С точки зрения T. Morillion, помимо функционирования в качестве средства платежа (по крайней мере, частично) и инструмента диверсификации, часть ценностного предложения биткойна проистекает из его ценности как короткой позиции в рамках современной кредитно-денежной политики, направленной на экспансию [23, p. 20].
По мнению Y. Chen и U. Volz, необходимость разработки ЦФА связана, прежде всего, с «мобилизацией внутренних сбережений с помощью решений в области финансовых технологий (fintech) для увеличения масштабов устойчивых инвестиций» [16]. Вот что пишут о криптоактивах отечественные ученые: в современном информационном пространстве все большую популярность приобретают криптоак-тивы. Например, в инвестиционном обороте получили распространение токенизированные акции, облигации, другие ценные бумаги и финансовые инструменты. В частности, токенизи-рованные акции - это ценные бумаги, которые представлены специальными цифровыми алгоритмами; их не совсем удачно называют, связывая их со словом «жетон». Эти цифровые алгоритмы-коды существуют и доступны только в рамках технологии блокчейн. Указанный цифровой код по своим функциональным возможностям является правозаменителем права на участие в хозяйственной деятельности акционерного общества либо, как вариант, право-заменителем денежного требования определен-
ного лица (займодавца) к другому лицу (заемщику). Подделка цифрового токена (замена на какой-либо другой код программного алгоритма) невозможна [22, p. 321].
Криптовалюта набирает популярность во всем мире, и некоторые страны уже начинают регулировать и принимать криптовалюту в своих финансовых операциях. Комиссия по ценным бумагам Малайзии (SC) объявила в октябре 2021 г., что в период с августа 2020 г. по сентябрь 2021 г. было продано более 16 млрд малайзийских ринггитов (3,85 млрд дол. США), включая цифровые активы и криптовалюты. Поскольку криптовалюты выпускаются частными корпорациями и технически находятся вне контроля федерального правительства, преступники могут использовать их в незаконных целях, таких как отмывание денег и финансирование терроризма [26]. Другая уязвимость цифровых активов связана со взломами цифровых сетей: в эпоху цифровизации криптовалю-ты стали альтернативным активом как для розничных, так и для институциональных инвесторов. Хотя формирующаяся цифровая экосистема, основанная на технологии блокчейн, предлагает множество преимуществ, важно знать о потенциальных рисках, таких как случаи взлома [21].
Большинство зарубежных научных изысканий, посвященных ЦФА, так или иначе связаны с блокчейном и обладают прикладной направленностью. Так, по мнению Y. L. Chow и K. K. Tan, технологии блокчейн и распределенного реестра призваны изменить сектор недвижимости во всех областях: владение, продажа, управление и инвестиции. Токенизация перемещает физическую недвижимость в цифровое пространство и может привести к существенной экономии средств в процессе до и после токенизации [20, p. 284].
Рассуждая о ценности блокчейна, A. Shar-ma, S. S. Bhanawat и R. B. Sharma отмечают: технология Blockchain может произвести революцию в мире, которую человечество реализует в бизнесе на основе концепции передачи ценных цифровых активов, таких как биткойн, без необходимости стороннего посредника [25, p. 155].
Сформулируем ряд промежуточных выводов в части эволюции отечественной и зарубежной цивилистической доктрины о ЦФА:
- во-первых, ЦФА находятся в центре научного внимания отечественных ученых-юристов и представителей иных отраслей знаний, демонстрируя ярко выраженную межотраслевую специфику;
- во-вторых, отечественным ученым-юристам, изучающим ЦФА, свойственно преимущественно комментаторское изложение отдельных положений Закона о ЦФА, что обусловлено недавней позитивацией норм о ЦФА, длительной историей законотворческой работы над ними, статуированием иных (смежных) цифровых новелл;
- в-третьих, зарубежная доктрина о ЦФА сфокусирована на изучении криптовалюты, являющейся основным «цифровым активом»: криптовалюты рассматриваются как вид цифровых активов; вместо отечественного термина «ЦФА» в зарубежном нормативном и доктри-нальном пространстве используется термин «цифровые активы»; признавая неизбежность развития цифровых активов и их повсеместного распространения, в том числе в качестве средства платежа, ученые отмечают неопределенность их правового статуса.
Генезис современного законодательного представления о ЦФА: обзор основных исторических этапов нормотворческой активности законодателя
История формирования законодательного представления о ЦФА начинается с проекта Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах», внесенного в Государственную Думу ФС РФ 20 марта 2018 г.1 В пояснительной записке к указанному законопроекту отмечалось, что разработка правового регулирования ЦФА была предопределена соответствующими поручениями Президента РФ от 10 октября 2017 г. Первоначально задачами указанного правового регулирования выступали позитивация финансовых активов, которые создаются с использованием цифровых финансовых технологий, а также создание механизма привлечения инвестиций в российское предпринимательство. Итак, в первоначальной редакции законопроекта о ЦФА законодатель
1 О цифровых финансовых активах [Электронный ресурс]: проект Федер. закона № 419059-7 от 20 марта 2018 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
придерживался следующей архитектуры ЦФА: понимал под ними имущество в цифровой форме, представленное в виде токенов и крип-товалюты; предусматривал механизм обмена токенов на рубли и иностранную валюту; регулировал процедуру выпуска токенов. После ряда заключений, поступивших на эту редакцию законопроекта, его содержание было существенно модернизировано. В частности, критика в адрес первоначального текста законопроекта касалась следующих его аспектов: юридико-лингвистической неопределенность доктринальных дефиниций1, отсутствие самостоятельного предмета гражданско-правового регулирования ввиду избрания в качестве критерия правового регулирования лишь определенной технологии, обусловливающей взаимодействие участников2; экономическая, а не правовая направленность большинства нормативных предписаний, отсутствие в нем норм пра-ва3; наличие противоречий между нормами законопроекта и положениями ГК РФ и др.
22 мая 2018 г. текст анализируемого законопроекта был принят Государственной Думой ФС РФ в I чтении, однако его содержание по-прежнему вызывало многочисленную критику. Так, обращалось внимание на: отсутствие в статье 128 ГК РФ такого объекта гражданских права, как «имущество в электронной форме», что ставило под сомнение родовую сущность ЦФА; неразработанность законопроектом таких важных прикладных вопросов, как механизм взыскания ЦФА в качестве имущества должника в рамках исполнительного производства, арест или конфискация ЦФА в качестве уголовно-правовых санкций; использование
1 Заключение Комитета по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству от 3 апр. 2018 г. № 3.8/522 «По проекту Федерального закона № 419059-7 "О цифровых финансовых активах"» [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
2 Экспертное заключение по проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах» [Электронный ресурс]: принято на заседании Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 23 апр. 2018 г. № 175-5/201. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
3 Заключение Комитета по финансовому рынку от 16 мая 2018 г. № 81/5 «На проект Федерального закона № 419059-7 "О цифровых финансовых активах"» [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
законопроектом в качестве легальных терминов понятий, которые уже содержатся в иных нормативно-правовых актах, что порождает излишнее дублирование норм, а также коллизии и
4
конкуренцию между ними ; некорректность применения к ЦФА терминологии, противоречащей их правовой природе (например, использование в отношении ЦФА оборота - «удостоверении права собственности»); отсутствие норм, статуирующих ответственность участников реестра ЦФА за неисполнение обязательств из смарт-контрактов5; и др.
Наибольшую ценность, как представляется, имеют заключения по рассматриваемому законопроекту от имени Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Так, в заключении от 29 ноября 2018 г. по поводу исследуемого нами законопроекта справедливо отмечается следующее: «...после его принятия Государственной Думой в первом чтении фактически представляет собой новый законопроект, не содержащий ряда существенных недос-татков»6. При этом в анализируемом заключении сделаны весьма важные замечания, оказывающие существенное влияние на понимание правовой природы ЦФА. Так, отмечается, что правовой режим ЦФА сформирован по аналогии с правовым режимом бездокументарных ценных бумаг, но проблема законопроекта заключается в неясности сосуществования, например, акций и цифровых прав на акции. Также дана критическая оценка объектам удостоверения ЦФА: «Непонятно, почему в одном случае они "удостоверяют требования" (т. е.
4 Заключение Комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи «На проект Федерального закона № 419059-7 "О цифровых финансовых активах"» [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
5 Заключение ПУ Аппарата ГД ФС РФ «По проекту Федерального закона № 419059-7 "О цифровых финансовых активах"» (первое чтение) [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
6 Экспертное заключение по проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Электронный ресурс]. принято на заседании Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 29 нояб. 2018 г. № 182-3/2018. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
права) или "права участия", в других - лишь "возможность осуществления прав", а в-третьих - "право требовать передачи прав"?». Подобное терминологическое изобилие характерно и для ныне действующего определения ЦФА. В частности, в результате Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства приходит к выводу о том, что цифровые права (далее - ЦП), позитивация которых предусмотрена Законом о ЦФА, представляют собой не новый вид прав, а новую форму фиксации давно известных законодательству видов гражданских прав (в том числе обязательственных и корпоративных). При этом отмечается, что правовой режим ЦФА следует дифференцировать с правовым режимом бездокументарных ценных бумаг, положив в основу дифференциации такой критерий, как отсутствие (присутствие) посредника при проведении операций с этими объектами.
Дана критическая оценка родовому понятию ЦФА, в качестве которого выступают «активы»: отмечена исключительно экономическая природа этого понятия и отсутствие четкого правового содержания; указано на недопустимость отождествления ЦФА с категорией «имущество», традиционно включающего как права, так и обязанности; доказано терминологическое излишество, присутствующее при использовании категорий «ЦФА» и «ЦП». Обращается внимание на недопустимость (и даже опасность) распространения действия норм Закона о ЦФА на любые денежные требования: в действительности подразумеваются только такие денежные требования, которые вытекают из договоров займа и кредита, но законопроект об этом напрямую не говорит. При этом, по мнению представителей Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, в отношении Закона о ЦФА было бы целесообразно ограничить предмет регулирования, сузив его до отношений по эмиссии и обращению бездокументарных ценных бумаг и по оформлению сделок с долями в уставном капитале ООО.
Весьма интересные замечания сделаны в адрес цифровой формы долей в уставном капитале ООО: обоснована их особая правовая природа, предопределяющая своеобразное «пограничное» положение ООО между акционерными
обществами и товариществами; доказано, что позитивация норм о цифровой форме долей в уставном капитале ООО, с одной стороны, интенсифицирует их гражданский оборот (в чем нет объективной необходимости), а с другой стороны, существенно видоизменит их правовую сущность, приблизив ООО к правовому статусу непубличных АО (навязанных отечественному правопорядку). Кроме того, критикуются и иные положения законопроекта о ЦФА, а именно: использование термина «выпуск» по отношению к ЦП; оперирование термином «ценные бумаги» по отношению к ЦФА, которые формально не являются «бумагами», не имеют овеществленной формы существования; применение к обладателю ЦФА глаголов «обладать» и «владеть», поскольку физическое обладание ЦФА невозможно, а вещно-правовое «владение» недопустимо ввиду того, что ЦФА обусловлены не вещными, а обязательственными и корпоративными правами. Делается акцент на неудачном заимствовании некоторых известных американскому праву специальных терминологических обозначений, включая дефиниции «номинальный держатель», «бенефициарный владелец», которые в американском праве опосредованы институтом траста, неизвестным отечественному правопорядку.
Обращено внимание на такой недостаток законопроекта о ЦФА, как отсутствие связи между видом прав и правоспособностью юридических лиц (например, допустимостью выпуска ЦФА некоммерческими лицами, в том числе учреждениями, имеющими строгую целевую правоспособность и, как правило, незначительный объем имущества). Отсутствие требования к имуществу эмитентов ЦФА «развязывает» руки и без того злоупотребляющим своими правами фирмам-однодневкам. Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства указано на такую «опасность» законопроекта о ЦФА, как позитивация особого ЦФА, удостоверяющего возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, правовой режим которого вызывает неоднозначное толкование в соотношении с правовым режимом эмиссионной ценной бумаги. Делается предположение о том, что в обозримом будущем ЦФА могут полностью поглотить «обычные» акции, однако для этого требуется суще-
ственное обновление корпоративного законодательства в части осуществления корпоративных прав, облеченных в цифровую форму. Обращается внимание на отсутствие в законопроекте о ЦФА необходимого баланса частных и публичных интересов, одной из причин которого является особый статус Банка России в отношениях, связанных с ЦФА.
В последующем заключении Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, подготовленного спустя полтора года, 20 июля 2020 г.1, обновленная редакция законопроекта о ЦФА вновь была подвергнута жесткой критике. Так, в указанном заключении, в частности, отмечается: «разработчики Проекта осуществляли его доработку в авральном порядке, поскольку более поздняя редакция текста Проекта поступила в Совет в режиме исправлений, сохраняющем в зачеркнутом виде устраненный текст, в материале видна небрежность, проявляющаяся в несовпадении падежей, что является отражением небрежности и в содержательной части - в Проекте налицо непродуманные, противоречащие друг другу положения». Новая критика законопроекта о ЦФА коснулась следующих его аспектов: смешения в дефиниции ЦФА таких понятий, как «ЦП» и «бездокументарная ценная бумага»; отсутствия генерального отличия ЦФА от бездокументарных ценных бумаг (нет посредника), в связи с чем было допущено оперирование некорректной терминологией применительно к ЦФА (в частности, использование терминов «учет в информационной системе», «внесение записи по указанию...»); отсутствия у обладателя ЦФА полного господства над принадлежащим ему имуществом по причине необходимости обращения при совершении сделок с ЦФА к оператору информационной системы; создания нормами законопроекта о ЦФА такого их правового режима, при котором их нельзя квалифицировать в качестве ЦП; неясности конкретного содержания такого правомочия по ЦФА, как «возможность
1 Экспертное заключение по проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Электронный ресурс]: принято на заседании Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 20 июля 2020 г. № 199/оп-1/2020. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
осуществления прав по ценным бумагам»; недопустимости выпуска ценных бумаг в виде ЦП из-за того, что у ценных бумаг и ЦП - разные правовые режимы, обусловленные их разной правовой природой и сосуществованием наряду с друг другом в комплексе признаваемых отечественным законодателем объектов гражданского права; непроработанности договорного обязательства, являющегося основанием возникновения ЦП; противоречия между правовым режимом ЦФА, являющихся денежными требованиями, и нормой пункта 6 статьи 807 ГК РФ; непрозрачности деятельности оператора цифрового обмена; неясности перехода ЦФА в порядке универсального правопреемства; нестройности концепции ЦП (выражаясь языком экспертов, ее «разрушение»), предусмотренной нормой статьи 141.1 ГК РФ, ввиду признания законопроектом о ЦФА допустимости распоряжения ЦП не только его обладателем, но и оператором информационной системы в случае принудительного исполнения решения суда либо иных властных органов.
Однако, несмотря на представленную и иную критику законопроекта о ЦФА, высказанную экспертами Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, буквально на следующий день после подготовки соответствующего заключения, а именно 21 июля 2020 г., законопроект о ЦФА был принят Государственной Думой ФС РФ во II чтении с новым наименованием «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»2. При этом соответствующее постановление ГД ФС РФ от 21 июля 2020 г. содержало следующее требование: «Комитету Государственной Думы по финансовому рынку доработать указанный законопроект с учетом принятых поправок и внести его на рассмотрение Государственной Думы в третьем чтении». И как тут не удивиться: Комитет Государственной Думы по финансовому рынку сделал это за один день, потому что 22 июля 2020 г. текст
2 О проекте Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»: постановление ГД ФС РФ от 21 июля 2020 г. № 8641-7 ГД // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2020. № 30, ст. 4814.
законопроекта о ЦФА был принят Государственной Думой ФС РФ в окончательной редак-ции1. Уже на следующий день, 23 июля 2020 г., на принятый законопроект о ЦФА поступили два заключения - от Комитета СФ ФС РФ по бюджету и финансовым рынкам2 и от Правового управления Аппарата СФ ФС РФ3. Разумеется, оба заключения - положительные. Однако анализ Заключения Комитета СФ ФС РФ по бюджету и финансовым рынкам позволяет сделать однозначный вывод о сугубо комментаторском и «профинансовым» его характере. То же справедливо и для второго положительного заключения. Генезис современного законодательного представления о ЦФА «завершается» на следующий после получения двух указанных выше заключений день - 24 июля 2020 г. -одобрением законопроекта о ЦФА Советом Федерации ФС РФ4 и подписанием 31 июля 2020 г. Президентом РФ.
Не отрицая важности и необходимости по-зитивации норм о ЦФА, полагаем, что законодатель напрасно не прислушался к тем замечаниям, которые были скрупулезно проработаны Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Более того, генезис современного законодательного представления о ЦФА наглядно демонстрирует противостояние между Комитетом Государственной Думы по финансовому рынку, стремящимся к разработке относи-
1 О Федеральном законе «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (проект № 419059-7): постановление ГД ФС РФ от 22 июля 2020 г. № 8699-7 ГД // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2020. № 31, ч. 1, ст. 5153.
2 По Федеральному закону «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (проект № 419059-7) [Электронный ресурс]: заключение Комитета СФ ФС РФ по бюджету и финансовым рынкам от 23 июля 2020 г. № 3.5-03/1230. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
3 По Федеральному закону «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». [Электронный ресурс]: заключение ПУ Аппарата СФ ФС РФ от 23 июля 2020 г. № 5.1-01/1855 Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Кон-сультантПлюс».
4 О Федеральном законе «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Электронный ресурс]: постановление СФ ФС РФ от 24 июля 2020 г. № 351-СФ. Документ опубликован не был.
Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
тельно автономного от ГК РФ цифрового правового поля, включающего ЦФА, цифровую валюту и т.д., и Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, стремящимся гармонизировать действующее гражданское и вновь создаваемое цифровое законодательство, признавая безусловный примат в этом вопросе ГК РФ. Наша позиция, во многом схожая с позицией экспертов Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, обусловлена, прежде всего, тем, что в ЦФА мы усматриваем не новые правовые явления, а старые правовые явления, имеющие новую цифровую форму и не меняющие при этом своего правового смысла. Остается лишь догадываться, чем была вызвана спешка в принятии соответствующего корпуса норм (возможно, планом национального проекта «Национальная программа "Цифровая экономика Российской Федерации"»5 либо данными Президентом РФ поручениями относительно создания соответствующего регулирования). Также не до конца очевидна причина указанного противостояния, что прослеживается через анализ заключений на законопроект о ЦФА, подготовленных Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, и тех изменений, которые были впоследствии внесены в законопроект о ЦФА. Очевидно, что как Комитет Государственной Думы по финансовому рынку, так и Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства проделали огромную работу, результатом которой стало принятие Закона о ЦФА в существенно видоизмененном в сравнении с первоначальной редакцией виде. Продуктивной видится практика большего совместного участия финансистов и юристов в разработке норм, обеспечивающих цифровой гражданский оборот, что позволит обеспечить баланс интересов в условиях конвергенции частного и публичного права, а также эффективность вновь принимаемых правовых норм.
5 Паспорт национального проекта «Национальная программа "Цифровая экономика Российской Федерации"» [Электронный ресурс]: утв. президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам, протокол от 4 июня 2019 г. № 7. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Место Закона о ЦФА в системе
гражданского законодательства РФ
Статья 1 Закона о ЦФА посвящена предмету регулирования и сфере действия соответствующего федерального закона. Примечательно, что при установлении в нем круга отношений законодатель не определяет их правовую природу. Очевидно, что отношения, возникающие в связи с выпуском, учетом и обращением ЦФА, являются гражданско-правовыми, что предопределено, прежде всего, тем, что правовой статус ЦП, одной из разновидностей которых выступают ЦФА, статуирован нормой статьи 141.1 ГК РФ. То же актуально и для оборота цифровой валюты, о которой упоминается в пункте 1 статьи 1 Закона о ЦФА. Возникают понятные сомнения в правовой природе тех отношений, которые опосредуют деятельность оператора информационной системы: придерживаясь мнения о гражданско-правовом статусе такого оператора, мы ставим под сомнение именно правовой характер тех отношений, которые подпадают под деятельность оператора информационной системы и оператора обмена ЦФА. Подобное сомнение, очевидно, предопределено достаточно сложной конвергенцией права и цифры, т. е. правовых норм в их традиционном понимании и норм, сконцентрированных главным образом на цифровых правилах.
Странно, что Закон о ЦФА не содержит нормы о субсидиарном применении к регулируемым им отношениям норм гражданского законодательства постольку, поскольку это не противоречит существу данных отношений. При этом имманентная связь Закона о ЦФА и гражданского законодательства, в том числе ГК РФ, очевидна и вряд ли может быть поставлена под сомнение. Именно из буквального толкования отдельных норм Закона о ЦФА следует гражданско-правовой характер соответствующих отношений. Например, в пунктах 3 и 6 статьи 14 Закона о ЦФА, посвященной обороту цифровой валюты, упоминаются о гражданско-правовых (выделено нами. - А. З.) сделках, обеспечивающих оборот цифровой валюты. В пятом пункте этой же статьи обращается внимание на гражданскую правоспособность юридических лиц. Кроме того, в этом пункте идет речь о личном законе юридических лиц, общие правила которого, как известно, статуи-рованы частью 3 ГК РФ.
Стоит добавить, что Закон о ЦФА все же отсылает к нормам ГК РФ в ряде случаев. Так, речь идет о неприменимости статьи 413 ГК РФ к отношениям, о которых идет речь в пункте 4 статьи 4 Закона о ЦФА, а также о необходимости использования гражданско-правовых норм об убытках в контексте статьи 9 Закона о ЦФА. Однако таких отсылок явно недостаточно. Поэтому было бы корректнее предусмотреть генеральную отсылку к гражданскому законодательству, применяемому субсидиарно. К примеру, очевидно, что в основе большинства отношений, связанных с оборотом ЦФА, будут лежать так называемые смарт-контракты, пози-тивация которых предусмотрена частью 2 статьи 309 ГК РФ. В то же время Закон о ЦФА не содержит отсылок к указанной норме права.
Итак, как мы смело указали в заглавии настоящего раздела научной статьи, Закон о ЦФА занимает особое место в системе именно гражданского законодательства. Это предопределено рядом обстоятельств.
Во-первых, как уже заявлено, правовой режим ЦФА предопределен правовым статусом их родовой характеристики, в качестве которой выступают «цифровые права». Дополняя в результате принятия соответствующего федерального закона1 систему объектов гражданских прав цифровыми правами, отечественный законодатель ограничился их весьма лаконичной характеристикой: «цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом, возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу» (п. 1 ст. 141.1 ГК РФ). Из процитированного нормативного положения следует ряд важных для настоящего научного изыскания умозаключений: во-первых, родовым признаком ЦП являются имуще-
1 О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации: Федер. закон РФ от 18 марта 2019 г. № 34-Ф3 // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru.
ственные права, которые по своей правовой природе могут быть обязательственными, а также иными (перечень конкретных видов является открытым); во-вторых, легальной дефиниции ЦП присущ бланкетный характер, поскольку норма пункте 1 статьи 141.1 ГК РФ отсылает к иным законам; в-третьих, осуществление ЦП возможно только в рамках информационной системы; в-четвертых, ЦП содержатся и осуществляются не в одной конкретной информационной системе, а в любой информационной системе, которая отвечает установленным законом признакам (например, в Законе о ЦФА упоминаются две группы информационных систем: 1) основанных на распределенном реестре; 2) организованных иным образом); наконец, в-пятых, конституирующим признаком ЦП является их «беспосреднический оборот». Кстати говоря, в анализируемом нормативном положении содержится перечень «операций» с ЦП, которые в совокупности и составляют их гражданский оборот: «осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом». Из этого следует, что в основе гражданского оборота ЦП лежат распорядительные сделки.
Таким образом, установлено, что Закон о ЦФА связан с положениями ГК РФ, в том числе с его нормами, содержащимися в статьях 129 и 141.1. Очевидно, что ЦФА связаны и с иными нормативными положениями кодифицированного акта гражданского законодательства в том смысле, что оборот ЦФА, являющихся разновидностью ЦП, предопределен гражданско-правовыми сделками. Однако хотелось бы обратить особое внимание на специальные «цифровые» новеллы, которые принимались законодателем в связке. Так, для оборота ЦП, в том числе ЦФА, большое значение имеет способ осуществления соответствующих обязательств. На этот случай законодатель предусмотрел правило о «смарт-контрактах» (ч. 2 ст. 309 ГК РФ). Анализ этой нормы права наглядно демонстрирует отсутствие упоминания термина «смарт-контракты», что само по себе не означает отсутствия общего законодательного замысла на их позитивацию. Напомним правило части 2 статьи 309 ГК РФ: «Условиями сделки может быть предусмотрено исполнение ее сторонами возникающих из нее обязательств при
наступлении определенных обстоятельств без направленного на исполнение обязательства отдельно выраженного дополнительного волеизъявления его сторон путем применения информационных технологий, определенных условиями сделки». Несмотря на то что в процитированном нормативном установлении отсутствует указание на «информационную систему», вполне очевидно, что такие обязательства будут исполняться именно в рамках информационных систем, основанных на информационных технологиях.
Закон о ЦФА принят в рамках реализации национального проекта «Национальная программа "Цифровая экономика Российской Федерации"»1. Однако это не первый федеральный закон, принятый в духе «цифровой экономики». Не менее важное значение для создания в России инвестиционно привлекательной правовой платформы имеет и закон, фактически статуи-ровавший краудфандинг (далее - Закон о привлечении инвестиций)2. Между этим законом и Законом о ЦФА существует органическая связь: по замыслу разработчиков соответствующих нормативных актов, для привлечения инвестиций в отечественную экономику, в том числе малый бизнес, необходима информационная инфраструктура, обеспечивающая оборот цифровых прав, в том числе утилитарных цифровых прав и цифровых финансовых активов, а также соответствующая этой инфраструктуре нормативная платформа.
Наконец, определяя место Закона о ЦФА в системе отечественного гражданского законодательства, нельзя не упомянуть законопроект о майнинге, существующий на день подготовки настоящей научной статьи, в редакции от 20 мая 2022 г.3 В Пояснительной записке к ука-
1 Паспорт национального проекта «Национальная программа "Цифровая экономика Российской Федерации"» [Электронный ресурс]: утв. президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам, протокол от 4 июня 2019 г. № 7. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федер. закон РФ от 2 авг. 2019 г. № 259-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru.
3 О майнинге в Российской Федерации: проект Федер. закона № 127303-8 (ред., внесенная в ГД ФС РФ) от 20 мая 2022 г. URL: https://sozd.duma.gov.ru/.
занному законопроекту, в частности, сообщается: «законопроектом предусматривается регулирование выпуска или генерации цифровой валюты на территории Российской Федерации, исключая регулирование создания и/или выпуска и обращения цифровых финансовых активов, утилитарных цифровых прав, цифровых валют центральных банков, прав собственности на нематериальные активы, прав на результаты интеллектуальной деятельности и их использование, выраженные в цифровой или иной электронной форме».
Таким образом, можно сформулировать следующий промежуточный вывод: при формировании цивилистической теории ЦФА необходимо учитывать особое место Закона о ЦФА в системе российского гражданского законодательства. Это «особое» место предопределено имманентной связью Закона о ЦФА со следующими нормативно-правовыми актами: ГК РФ (в первую очередь нормами ст. 129, 141.1, 309 ГК РФ), Законом о привлечении инвестиций, а также законопроектом о майнинге.
Легальная дефиниция ЦФА: комментарий к основным положениям Закона о ЦФА
Разработка основ цивилистической теории ЦФА по российскому гражданскому праву не может быть осуществлена в отрыве от действующего гражданского законодательства, регламентирующего правовой режим ЦФА, в связи с чем актуализируется комментаторское исследование основных положений Закона о ЦФА. Научный анализ указанных положений позволит определиться в отношении подхода отечественного законодателя к правовому режиму ЦФА и дать ему обоснованную оценку.
Оценивая юридико-техническую сторону Закона о ЦФА, следует обратить внимание на его сравнительно небольшой объем: в нем содержится всего 27 статей.
Концептуальной является статья 1 Закона о ЦФА, содержащая обширный перечень легальных дефиниций. При этом часть этих дефиниций дается с указанием «для целей настоящего Федерального закона», а другая часть - без такого указания. Например, для целей настоящего Федерального закона законодателем предложены легальные дефиниции понятий «распределенный реестр» и «узлы информационной
системы». В то же время очевидно, что указанные термины, обладающие информационной природой и лишенные правового содержания, актуальны и для иных федеральных законов, принятых в духе цифровой экономики. Поэтому предполагается, что формулировка этих понятий должна быть актуальной и для иных отношений в сфере цифрового гражданского оборота.
Легальная дефиниция ЦФА, являющаяся объектом настоящей части исследования, выглядит следующим образом: «Цифровыми финансовыми активами признаются цифровые права, включающие денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, права участия в капитале непубличного акционерного общества, право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, которые предусмотрены решением о выпуске цифровых финансовых активов в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационную систему на основе распределенного реестра, а также в иные информационные системы». В смысловой связке с этой дефиницией находятся нормы статей 12 и 13 Закона о ЦФА, которые раскрывают особенности выпуска и размещения отдельных видов ЦФА. Отметим, что Закон о ЦФА не дифференцирует ЦФА: мы говорим о «видах» ЦФА, подразумевая под ними ЦФА с разным содержательным наполнением в зависимости от удостоверяемых прав.
Наибольшую значимость для понимания правового режима ЦФА представляют права, удостоверенные ЦФА. Вообще, термин «удостоверение» применительно к ЦФА видится не вполне удачным, поскольку сам по себе ставит вопрос об отграничении ЦФА от бездокументарных ценных бумаг. Итак, ЦФА удостоверяют четыре группы прав, в отношении трех из которых законодатель дает соответствующие разъяснения. Речь идет о нормах, предусмотренных статьями 12 и 13 анализируемого Закона. Рассмотрим их более предметно. Статья 12 Закона о ЦФА разъясняет особенности оборота ЦФА, содержанием которых выступает одно из двух правомочий - возможности осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам и права требовать передачи эмиссионных ценных бумаг. В статье 12 Закона о ЦФА два первых
пункта посвящены двум разным видам ЦФА. Здесь весьма емко обозначены права, которые удостоверяют соответствующие ЦФА. Так, в пункте 1 статьи 12 Закона о ЦФА говорится, что ЦФА, «удостоверяющие возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, предоставляют их обладателю право требовать от лица, обязанного по таким ЦФА, реализации через оператора информационной системы, в которой осуществляется выпуск ЦФА, прав по эмиссионным ценным бумагам, предусмотренных решением о выпуске эмиссионных ценных бумаг». В этом нормативном положении, сформулированном не как дефиниция, фактически указаны квалифицирующие особенности соответствующего вида ЦФА.
Статья 13 Закона о ЦФА содержит императивный запрет следующего характера: выпуск цифровых финансовых активов, удостоверяющих права участия в капитале публичного акционерного общества (акции публичного акционерного общества, выпущенные в виде цифровых финансовых активов), и выпуск акций непубличного акционерного общества в виде цифровых финансовых активов при условии, что ранее была осуществлена эмиссия акций данного общества не в виде цифровых финансовых активов, запрещены. Итак, отечественный законодатель исходит из недопустимости существования акций ПАО, выпущенных в виде ЦФА, а также акций не ПАО, выпущенных в виде ЦФА, если ранее это юридическое лицо выпускало акции в иной форме. Такого рода ограничение видится совершенно не аргументированным.
Анализ судебной практики по Закону о ЦФА
Законодательное представление о ЦФА следует признать формирующимся, поскольку очевидно, что под воздействием правоприменительной практики подход законодателя будет корректироваться. Стоит заметить, что анализ судебно-арбитражной практики демонстрирует крайнюю скудность правоприменительных актов, связанных с Законом о ЦФА. Нам удалось обнаружить одно определение Конституционного Суда РФ от 10 марта 2022 г. № 492-О1,
1 Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Приморского районного суда города Санкт-Петербурга о проверке конституционности части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации
связанное с квалификацией, по мнению заявителя, Закона о ЦФА в качестве нового обстоятельства, требующего пересмотра ранее принятого судебного решения. Так, решением Приморского районного суда города Санкт-Петербурга от 5 июля 2016 года было удовлетворено заявление прокурора о признании информации об электронной валюте Ьйсот (битко-ин), размещенной в сети Интернет на странице сайта https://localbitcoins.com, информацией, распространение которой на территории Российской Федерации запрещено. В 2021 году Компания обратилась в Приморский районный суд города Санкт-Петербурга с заявлением о пересмотре принятого им 5 июля 2016 года решения по новым обстоятельствам. Очевидно, что в данном случае речь идет о допустимости распространения норм Закона о ЦФА на отношения, возникшие до его принятия. Приморский районный суд города Санкт-Петербурга определением от 12 октября 2021 года приостановил производство по делу и направил соответствующий запрос в Конституционный Суд Российской Федерации. При этом Приморский районный суд города Санкт-Петербурга в запросе, поддерживая по существу доводы владельца сайта в сети Интернет, характеризует его как лицо, привлеченное к публично-правовой ответственности за неисполнение императивных положений закона, наказуемость деяния которого была устранена последующими законодательными изменениями. Отказ Конституционного Суда РФ в признании неконституционными положений части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации был обоснован следующим образом: «изменение законодательства после вступления судебного постановления в законную силу по общему правилу не является вновь открывшимся или новым обстоятельством, влекущим пересмотр судебных постановлений, вступивших в законную силу, в порядке главы 42 ГПК РФ». С позиции КС РФ, подобные темпоральные нормы, по крайней мере, должны явствовать из буквального толкования принятого закона (в том числе Закона о ЦФА).
[Электронный ресурс]: определение Конституц. Суда РФ от 10 марта 2022 г. № 492-О. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
В производстве Арбитражного суда Поволжского округа было следующее небезынтересное дело. ООО «Алло-Инфо» (далее - Истец) обратилось в Арбитражный суд Саратовской области с исковым заявлением к ООО «Саратовское предприятие городских электрических сетей» (далее - Ответчик) о взыскании 1 500 000 руб. убытков в виде реального ущерба, 1 4800 000 руб. упущенной выгоды. Решением Арбитражного суда Саратовской области от 26 февраля 2020 г. по делу № А57-4291/2019 с Ответчика в пользу Истца взысканы убытки, определенные как стоимость серверного оборудования, используемого для осуществления майнинга. При этом причинение Истцу обозначенных убытков связано с произошедшей на электрических сетях аварией, за которую несет ответственность ООО «Саратовское предприятие городских электрических сетей». Однако, с позиции Истца, его убытки в рассматриваемом случае выразились не только в стоимости поврежденного серверного оборудования, но и в упущенной выгоде, т. е. доходах, которые Истец не смог получить из-за состоявшейся аварии. Исходя из размера обычно получаемых доходов от использования майнингового оборудования независимый оценщик рассчитал примерный размер упущенной выгоды, который составил 11 200 000 руб. Рассматривая кассационную жалобу, Арбитражный суд Поволжского округа вынес следующее постановление: суд, отказывая в удовлетворении заявленных требований, отметил, что осуществление Истцом предпринимательской деятельности (майнинга), правовой режим которой не предусмотрен отечественным гражданским законодательством, сам по себе предполагает факт принятия Истцом на себя тех вероятностных рисков, которые могут стать последствием такой деятельности. Поскольку российское гражданское законодательство не содержит правовых норм, позволяющих осуществлять гражданский оборот криптовалюты, постольку в отношении этого объекта использование правовых инструментов, обеспечивающих защиту прав и интересов участников имущественных правоотношений, в том числе института упущенной выгоды, не представляется допустимым1.
1 Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от
8 окт. 2021 г. № Ф06-9272/2021 по делу № А57-15876/ 2020 [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
Приведем еще один аналогичный пример. С января 2018 г. Компания Burfa Tech OU (ранее - HashCoins OU), зарегистрированная по законодательству Эстонской Республики, вступила в переговоры с ООО «Дисилэб» в связи с предполагавшимся размещением вычислительных мощностей (серверов) на территории России.
23 января 2018 г. HashCoins OU (ныне -Burfa Tech OU) и ООО «Дисилэб» (в лице С. А. Кондратьева) подписали соглашение, согласно условиям которого стороны договорились о начале сотрудничества по проекту размещения вычислительных мощностей Hash-Coins OU на мощностях, предоставляемых компанией DC Labs. Данным соглашением также установлено, что Компания HashCoins OU переводит в качестве задатка Компании DC Labs сумму в размере 200 биткоинов (на счет 1AvySkxKszWmDS5yc4YXYGsEP9NaDh Vi8C). Компании в течение двух недель оформляют между собой сервисный договор, и по факту зачисления денежных средств на банковский счет DCLabs последняя обязуется возвратить все 200 биткоинов Компании HashCoins OU (на счет lPotwD7BfbBXlGeiPKoHjnbf8ywrv 4Ftcw) не позднее двух дней с момента зачисления средств.
Истец указал, что 23 января 2018 г. перевел 200 биткоинов на счет (кошелек), указанный в соглашении, что следует из электронной переписки сторон. В течение двух недель с даты заключения соглашения сервисный договор так и не был заключен, в связи с чем Истец потребовал возврата 200 биткоинов. 17 декабря 2019 г. Истец направил в адрес ответчика претензию с требованием возврата 200 биткоинов и перечисления их в денежном эквиваленте, оставленную последним без удовлетворения. Поскольку инициированный и реализованный истцом досудебный порядок урегулирования спора не принес положительного результата, Истец обратился с настоящим иском в суд. Отказывая в иске, Десятый арбитражный апелляционный суд дал следующие пояснения: гражданский оборот криптовалюты находится вне правового поля в Российской Федерации. При этом главной отличительной чертой криптоде-нег в отличие от денег, выраженных в рублях или иностранной валюте, выступает цифровая форма их существования. В связи с этим особенностью «выпуска» криптовалюты является
их мгновенное появление в цифровой форме через использование различных специальных способов (ICO, майнинг, форжиринг). Факт обращения криптовалюты в информационной системе блокчейн обеспечивает прозрачность и открытость всех операций, происходящих с криптоденьгами. По мнению суда, криптовалю-ту следует квалифицировать в качестве набора символов, существующего исключительно в рамках определенной информационной системы. Резюмируя вышеизложенное, Десятый арбитражный апелляционный суд заключил: российское гражданское законодательство не оперирует легальной дефиницией криптовалюты, не предусматривает ее правового режима, что обусловливает по сути отказ в защите отношений, возникших по поводу таких объектов1. Примечательно, что, как в рассмотренном постановлении Десятого арбитражного апелляционного суда от 14 декабря 2020 г. № 10АП-16821/2020, так и в ранее указанном постановлении Арбитражного суда Поволжского округа от 8 октября 2021 г. № Ф06-9272/2021, суд, принимая решение, апеллирует к определению Верховного Суда РФ от 14 сентября 2020 г. № 305-ЭС20-12165 по делу № А40-164942/20192.
Как видим, проанализированные судебные акты касаются по сути особенностей действия темпоральных норм, т. е. таких норм, которые определяют действие нормативно-правового акта во времени. Поскольку Закон о ЦФА не характеризуется спецификой темпоральных норм, за исключением нормы подп. «б» пункта 3 статьи 17, вступившей в силу с 10 января 2021 г., в отличие от остальных норм этого Закона, вступивших в силу с 1 января 2021 г., постольку в отношении норм рассматриваемого Закона действует общее правило: акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие (п. 1 ст. 4 ГК РФ). Кроме того, судебно-арбитражная практика изобилует исками по поводу споров вокруг
1 Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 14 дек. 2020 г. № 10АП-16821/2020 по делу № А41-4212/2020 [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 Определение Верховного Суда РФ от 14 сент. 2020 г. № 305-ЭС20-12165 по делу № А40-164942/2019 [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
криптовалюты, однако эти споры касаются отношений, возникших до вступления Закона о ЦФА в законную силу. При этом споры, предметом рассмотрения которых выступают отношения, связанных с ЦФА, фактически отсутствуют. С момента вступления Закона о ЦФА в законную силу прошло всего полтора года, однако уже сегодня возникают сомнения в жизнеспособности соответствующих норм права, статуировавших правовой статус ЦФА.
Заключение
Настоящее исследование было проведено с целью решения имеющей значение для развития российской цивилистической науки задачи - разработки основ цивилистической теории ЦФА. Автор пришел к выводам, обладающим признаками научной новизны, что может послужить импульсом к последующим научным разработкам тематики ЦФА.
1. Цифровые новеллы, включая нормы о ЦФА и ЦП, рассмотренные в рамках настоящей статьи, на наш взгляд, не могут быть признаны удачными. Это обусловлено, прежде всего, тем, что, несмотря на действительную потребность в позитивации ЦФА, нормы Закона о ЦФА в недостаточной степени соответствуют действующему гражданскому законодательству, как в части использования специальной терминологии, не свойственной ГК РФ, так и в части отсутствия непосредственной связи с его нормами (в том числе отсутствия отсылок к нормам ГК РФ). Кроме того, нормы Закона о ЦФА перенасыщены цифровыми терминами, что не позволяет в полной мере осуществлять разграничение между правовыми нормами и нормами, лишенными сугубо правового (а не, например, организационно-технологичного) содержания.
2. При создании нормативной платформы ЦФА и иных ЦП важно обеспечить эффективность норм права с позиции их применимости в реальном секторе цифровой экономики: цифровые новеллы должны быть прозрачными и понятными той широкой адресной аудитории, на которую они рассчитаны, что на сегодняшний день не достигнуто. Сложность и непрозрачность правового регулирования ЦФА приведет к полному отказу от них в реальном имущественном обороте, превращению новелл в «неработающие» нормы права, законодательной инфляции.
3. При выработке цивилистической теории ЦФА следует учитывать особое место Закона о ЦФА в системе российского гражданского законодательства, что предопределено имманентной связью Закона о ЦФА со следующими нормативно-правовыми актами: ГК РФ (в первую очередь нормами ст. 129, 141.1, 309 ГК РФ), Законом о привлечении инвестиций, законопроектом о майнинге.
4. Анализ Закона о ЦФА позволяет сделать вывод о собирательном характере такой правовой категории, как ЦФА. «Собирательность» этого юридического термина обусловлена тем, что под его «эгидой» объединены разнообразные по своей правовой природе объекты гражданских прав, что в некоторой степени ставит под сомнение правовую самодостаточность ЦФА. Правовой режим ЦФА есть совокупность правовых режимов иных объектов гражданских прав, в том числе ценных бумаг, обязательственных и корпоративных прав, а также организационной специфики, проистекающей из цифровой среды их существования. Даже сам родовой признак ЦФА - «активы» - очевидно ставит под сомнение их «правовую» составляющую. Несмотря на цифровые тенденции, позитивацию ЦФА в зарубежных правопорядках, их признание на международном уровне, при создании нового корпуса норм следует исходить: из архитектуры российской экономики и ее потребностей; из отечественной информационной инфраструктуры, существование которой является неотъемлемым условием оборота ЦФА; из учета традиционных гражданско-правовых институтов (в том числе ценных бумаг, обязательств, корпоративных прав и т.д.), правовое регулирование которых имеет давнюю традицию и правоприменительную эффективность.
5. Правовой режим ЦФА, созданный отечественным законодателем, имеет ряд недостатков, что актуализирует вопрос эффективности недавно созданного правового регулирования. Первое: исходя из выполняемых функций, можно сделать вывод о дифференциации ЦФА на правообразующие и правоудостоверяющие. Однако наибольший потенциал цифровых активов может быть реализован именно через правооб-разующие ЦФА. Второе: специфика информационной системы, основанной на распределенном реестре, фактически проигнорирована отечественным законодателем. В соответствующие
отношения им был введен посредник, имеющий правовой статус реестродержателя. Третье: в российском правовом пространстве осуществлена недостаточная дифференциация правовых режимов ЦФА и смежных правовых явлений (в том числе бездокументарных ценных бумаг). При этом стоит отметить, что критерием, позволяющим проводить разграничение ЦФА, бездокументарных ценных бумаг и безналичных денежных средств, является информационная система с присущими ей техническими и организационными особенностям. В этом смысле перспективным направлением научных изысканий может стать исследование правового режима информационных систем. Что касается отграничения правового режима ЦФА от правового режима бездокументарных ценных бумаг, то главным отличием должно было бы стать отсутствие / наличие посредника, имеющего правовой статус реестродержателя, однако из анализа отечественного законодательства этот вывод не следует. Поэтому еще одним отличием ЦФА от бездокументарных ценных бумаг, кроме уже названного - в виде информационной системы, следует считать наличие уникального идентификатора, что позволяет сделать вывод об индивидуально-определенном характере соответствующего объекта гражданских прав.
6. Генезис современного законодательного представления о ЦФА свидетельствует о непростой истории формирования норм о ЦФА с учетом многочисленных (на наш взгляд, оправданных) критических замечаний, поступивших в адрес редакции законопроекта о ЦФА от Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Создается стойкое ощущение, что законопроект о ЦФА надо было «протащить», несмотря на его поверхностную проработку, присутствие ряда серьезных замечаний, которые были высказаны, но не были учтены.
7. Из анализа судебно-арбитражной практики можно заключить: споров вокруг ЦФА нет, а это заставляет усомниться в жизнеспособности соответствующих норм права, ста-туировавших правовой статус ЦФА. Остается надеяться, что в новых геополитических условиях курс Российской Федерации, взятый в том числе на масштабную отечественную цифрови-зацию, положительным образом отразится и на цифровой инфраструктуре ЦФА, что обеспечит их активный гражданский оборот.
Библиографический список
1. Беликов Е. Г., Беликова А. В. Цифровые финансовые активы как объект гражданских прав // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2019. № 6 (131). С.169-172.
2. Кучеров И. И. Законные платежные средства: монография. М.: ИЗИСП при Правительстве РФ, 2016. 389 с.
3. Лансков П. М., Мурашов М. В., Лан-сков Д. П. Цифровые финансовые активы, их происхождение, развитие и перспективы на российском финансовом рынке. М.: Магистр, 2021. 28 с.
4. Масленников В. В., Федотова М. А., Сорокин А. Н. Новые финансовые технологии меняют наш мир // Вестник финансового университета. 2017. Т. 21, № 2. С. 6-11.
5. Новоселова Л. А., Полежаев О. А. Цифровые финансовые активы как объекты имущественных отношений: актуальные вопросы теории и практики // Власть Закона. 2021. № 2 (46). С. 75-91.
6. Плеханов А. Г. Цифровые финансовые активы, обеспеченные землями сельскохозяйственного назначения // Проблемы социально-экономического развития Сибири. 2020. № 4 (42). С. 160-162.
7. Рождественская Т. Э., Гузнов А. Г. Цифровые финансовые активы: проблемы и перспективы правового регулирования // Актуальные проблемы российского права. 2020. Т. 15, № 6. С. 43-54.
8. Савельев А. И. Некоторые риски токе-низации и блокчейнизации гражданско-правовых отношений // Закон. 2018. № 2. С. 36-51.
9. Садков В. А. Цифровые финансовые активы как объекты гражданских прав и их оборот: дис. ... канд. юрид. наук. Курск, 2022. 211 с.
10. Санникова Л., Харитонова Ю. Цифровые активы как объекты предпринимательского оборота // Право и экономика. 2018. № 4. С. 27-34.
11. Толкачев А. Ю., Жужжалов М. Б. Криптовалюта как имущество - анализ текущего правового статуса // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 9. С. 91-135.
12. Федоров Д. В. Токены, криптовалюта и смарт-контракты в отечественных законопроектах с позиции иностранного опыта // Вестник гражданского права. 2018. № 2. С. 30-74.
13. Цинделиани И. А. Правовая природа цифровых финансовых активов: частноправовой аспект // Юрист. 2019. № 3. С. 34-41.
14. Bide M. ARROW - Steps Towards Resolving the 'Orphan Works Problem'// Serials. 2010. Vol. 23, Issue 1. Pp. 35-38.
15. Castrén O., Kavonius I.K., Ranean M. Digital Currencies in Financial Networks // Journal of Financial Stability. 2022. Vol. 60. Article 101000.
16. Chen Y., Volz U. Scaling Up Sustainable Investment Through Blockchain-Based Project Bonds // Development Policy Review. 2022. Vol. 40, Issue 3. Article e12582.
17. Diaconaçu D.-E., Mehdian S., Stoica O. An Analysis of Investors' Behavior in Bitcoin Market // PLoS ONE. 2022. Vol. 17, Issue 3. Article e0264522.
18. Fang F., Ventre C., Basios M., Kanthan L., Martinez-Rego D., Wu F., Li L. Cryptocurren-cy Trading: a Comprehensive Survey // Financial Innovation. 2022. Vol. 8. 13. DOI: 10.1186/s40854-021-00321-6.
19. García-Ramos Lucero M. A., Rejas Mus-lera R. Analysis of the Normative Development Of Cryptocurrencies in the Main Jurisdictions: Europe, US and Japan | [Análisis del desarrollo normativo de las criptomonedas en las principales jurisdicciones: Europa, Estados Unidos y Japón] // Revista de Internet, Derecho y Politica. 2022. Vol. 35. Pp. 1-13.
20. Chow Y. L., Tan K. K. Is Tokenization of Real Estate Ready for Lift Off in APAC? // Journal of Property Investment and Finance. 2022. Vol. 40, Issue 3. Pp. 284-290.
21. Grobys K., Dufitinema J., Sapkota N., Kolari J. W. What's the Expected Loss When Bit-coin is Under Cyberattack? A Fractal Process Analysis // Journal of International Financial Markets, Institutions and Money. 2022. Vol. 77. Article 01534.
22. Inshakova A. O., Goncharov A. I., Matyt-sin D. E. Development of Legal Regulation of Key Technologies for the Implementation of the Fourth Industrial Revolution: Digital Tokens as Special Investment Instruments // Smart Innovation, Systems and Technologies. 2022. Vol. 288. Pp. 321-330.
23. Morillon T. Bitcoin's value Proposition: Shorting Expansionary Monetary Policies // Studies in Economics and Finance. 2022. Vol. 39, Issue 1. Pp. 20-44.
24. Savona P. Prospects for Reforming the Money and Financial System // Open Economies Review. 2022. Vol. 33, Issue 1. Pp. 187-195.
25. Sharma A., Bhanawat S. S., Sharma R. B. Adoption of Blockchain Technology Based Accounting Platform // Academic Journal of Interdisciplinary Studies. 2022. Vol. 11, Issue 2. Pp. 155-162.
26. Sukumaran S., Bee T.S., Wasiuzzaman S. Cryptocurrency as an Investment: The Malaysian Context // Risks. 2022. Vol. 10, Issue 4. DOI: 10.3390/risks10040086/.
References
1. Belikov E. G., Belikova A. V. Tsifrovye fi-nansovye aktivy kak ob"ekt grazhdanskikh prav [Digital Financial Assets as an Object of Civil Rights]. Vestnik Saratovskoy gosudarstvennoy yu-ridicheskoy akademii - Bulletin of Saratov State Law Academy. 2019. Issue 6 (131). Pp. 169-172. (In Russ.).
2. Kucherov I. I. Zakonnye platezhnye sred-stva: monografiya [Legal Tender: monograph]. Moscow, 2016. 389 p. (In Russ.).
3. Lanskov P. M., Murashov M. V., Lans-kov D. P. Tsifrovye finansovye aktivy, ikh proisk-hozhdenie, razvitie i perspektivy na rossiyskom finansovom rynke [Digital Financial Assets, Their Origin, Development, and Prospects in the Russian Financial Market]. Moscow, 2021. 28 p. (In Russ.).
4. Maslennikov V. V., Fedotova M. A., Soro-kin A. N. Novye finansovye tekhnologii menyayut nash mir [New Financial Technologies Are Changing Our World]. Vestnikfmansovogo universiteta -Bulletin of the Financial University. 2017. Vol. 21. Issue 2. Pp. 6-11. (In Russ.).
5. Novoselova L. A., Polezhaev O. A. Tsifrovye finansovye aktivy kak ob "ekty imushchest-vennykh otnosheniy: aktual'nye voprosy teorii i praktiki [Digital Financial Assets as Objects of Property Relations: Topical Issues of Theory and Practice]. Vlast' Zakona - The Rule of Law. 2021. Issue 2 (46). Pp. 75-91. (In Russ.).
6. Plekhanov A. G. Tsifrovye finansovye ak-tivy, obespechennye zemlyami sel 'skokhozyayst-vennogo naznacheniya [Digital Financial Assets Secured by Agricultural Land]. Problemy sot-sial'no-ekonomicheskogo razvitiya Sibiri -Issues of Social-Economic Development of Siberia. 2020. Issue 4 (42). Pp. 160-162. (In Russ.).
7. Rozhdestvenskaya T. E., Guznov A. G. Tsifrovye finansovye aktivy: problemy i perspektivy pravovogo regulirovaniya [Digital Financial As-
sets: Problems and Prospects of Legal Regulation]. Aktual'nye problemy rossiyskogo prava - Actual Problems of Russian Law. 2020. Vol. 15. Issue 6. Pp. 43-54. (In Russ.).
8. Savel'ev A. I. Nekotorye riski tokenizatsii i blokcheynizatsii grazhdansko-pravovykh otnosheniy [Some Risks of Tokenization and Block-chainization of Relations under Civil Law]. Zakon. 2018. Issue 2. Pp. 36-51. (In Russ.).
9. Sadkov V. A. Tsifrovye finansovye aktivy kak ob "ekty grazhdanskikh prav i ikh oborot: dis. ... kand. yurid. nauk [Digital Financial Assets as Objects of Civil Rights and Their Turnover: Cand. jurid. sci. diss.]. Kursk, 2022. 211 p. (In Russ.).
10. Sannikova L., Kharitonova Yu. Tsifrovye aktivy kak ob"ekty predprinimatel'skogo oborota [Digital Assets as Objects of Entrepreneurial Turnover]. Pravo i ekonomika - Law and Economics. 2018. Issue 4. Pp. 27-34. (In Russ.).
11. Tolkachev A. Yu., Zhuzhzhalov M. B. Kriptovalyuta kak imushchestvo - analiz tekush-chego pravovogo statusa [Cryptocurrency as Property - Analysis of the Current Legal Status]. Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya Rossiyskoy Federatsii - Herald of Economic Justice. 2018. Issue 9. Pp. 91-135. (In Russ.).
12. Fedorov D. V. Tokeny, kriptovalyuta i smart-kontrakty v otechestvennykh zakonoproek-takh s pozitsii inostrannogo opyta [Tokens, Cryptocurrency and Smart Contracts in Russian Bills from the Perspective of Foreign Experience]. Vest-nik grazhdanskogo prava - Civil Law Review. 2018. Issue 2. Pp. 30-74. (In Russ.).
13. Tsindeliani I. A. Pravovaya priroda tsi-frovykh finansovykh aktivov: chastnopravovoy aspekt [The Legal Nature of Digital Financial Assets: Private Law Aspect]. Yurist - Jurist. 2019. Issue 3. Pp. 34-41. (In Russ.).
14. Bide M. ARROW - Steps towards Resolving the 'Orphan Works Problem'. Serials. 2010. Vol. 23. Issue 1. Pp. 35-38. (In Eng.).
15. Castren O., Kavonius I. K., Rancan M. Digital Currencies in Financial Networks. Journal of Financial Stability. 2022. Vol. 60. Article 101000. (In Eng.).
16. Chen Y., Volz U. Scaling Up Sustainable Investment through Blockchain-Based Project Bonds. Development Policy Review. 2022. Vol. 40. Issue 3. Article e12582. (In Eng.).
17. Diacona^u D.-E., Mehdian S., Stoica O. An Analysis of Investors' Behavior in Bitcoin Market. PLoS ONE. 2022. Vol. 17. Issue 3. Article e0264522. (In Eng.).
18. Fang F., Ventre C., Basios M., Kanthan L., Martinez-Rego D., Wu F., Li L. Cryptocur-rency Trading: a Comprehensive Survey. Financial Innovation. 2022. Vol. 8. 13. DOI: 10.1186/ s40854-021-00321-6. (In Eng.).
19. García-Ramos Lucero M. A., Rejas Mus-lera R. Análisis del desarrollo normativo de las criptomonedas en las principales jurisdicciones: Europa, Estados Unidos y Japón [Analysis of the Normative Development of Cryptocurrencies in the Main Jurisdictions: Europe, US and Japan]. Revista de Internet, Derecho y Politica. 2022. Issue 35. Pp. 1-13. (In Span.).
20. Chow Y. L., Tan K. K. Is Tokenization of Real Estate Ready for Lift Off in APAC? Journal of Property Investment and Finance. 2022. Vol. 40. Issue 3. Pp. 284-290. (In Eng.).
21. Grobys K., Dufitinema J., Sapkota N., Ko-lari J.W. What's the Expected Loss When Bitcoin Is under Cyberattack? A Fractal Process Analysis. Journal of International Financial Markets, Institutions and Money. 2022. Vol. 77. Article 101534. (In Eng.).
Информация об авторе:
А. В. Захаркина, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, Россия, г. Пермь, ул. Букирева, 15 ORCID: 0000-0002-7262-4467 ResearcherID: H-5062-2016
Статьи в БД «Scopus» / «Web of Science»: DOI: 10.5901/mjss.2015.v6n3s6p107 DOI: 10.5829/idosi.wasj.2014.30.10.14149 DOI: 10.17072/1995-4190-2017-37-323-333 DOI: 10.17072/1995-4190-2018-40-240-263-DOI: 10.17072/1995-4190-2019-46-651-671
22. Inshakova A. O., Goncharov A. I., Matyt-sin D. E. Development of Legal Regulation of Key Technologies for the Implementation of the Fourth Industrial Revolution: Digital Tokens as Special Investment Instruments. Smart Innovation, Systems and Technologies. 2022. Vol. 288. Pp. 321-330. (In Eng.).
23. Morillon T. Bitcoin's Value Proposition: Shorting Expansionary Monetary Policies. Studies in Economics and Finance. 2022. Vol. 39. Issue 1. Pp. 20-44. (In Eng.).
24. Savona P. Prospects for Reforming the Money and Financial System. Open Economies Review. 2022. Vol. 33. Issue 1. Pp. 187-195. (In Eng.).
25. Sharma A., Bhanawat S. S., Sharma R. B. Adoption of Blockchain Technology Based Accounting Platform. Academic Journal of Interdisciplinary Studies. 2022. Vol. 11. Issue 2. Pp. 155162. (In Eng.).
26. Sukumaran S., Bee T. S., Wasiuzzaman S. Cryptocurrency as an Investment: The Malaysian Context. Risks. 2022. Vol. 10. Issue 4. DOI: 10.3390/risks10040086. (In Eng.).
About the author:
A. V. Zakharkina
Perm State University
15, Bukireva st., Perm, 614990, Russia
ORCID: 0000-0002-7262-4467 ResearcherID: H-5062-2016
Articles in Scopus / Web of Science: DOI: 10.5901/mjss.2015.v6n3s6p107 DOI: 10.5829/idosi.wasj.2014.30.10.14149 DOI: 10.17072/1995-4190-2017-37-323-333 DOI: 10.17072/1995-4190-2018-40-240-263-DOI: 10.17072/1995-4190-2019-46-651-671
