ЦИФРОВЫЕ ФИНАНСОВЫЕ АКТИВЫ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ УЧЕНИЯ О БЕЗДОКУМЕНТАРНЫХ ЦЕННЫХ БУМАГАХ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 347.12

DOI: 10.17072/2619-0648-2022-3-55-69

ЦИФРОВЫЕ ФИНАНСОВЫЕ АКТИВЫ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ УЧЕНИЯ О БЕЗДОКУМЕНТАРНЫХ ЦЕННЫХ БУМАГАХ

Исследование выполнено при финансовой поддержке Фонда президентских грантов в рамках научного проекта МК-3863.2022.2 «Статуирование цифровых финансовых активов как нового инструмента цифрового гражданского оборота: анализ современного состояния российского законодательства и прогнозирование в условиях посткоронокризиса»

А. В. Захаркина

Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права

Пермский государственный

национальный исследовательский университет

614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: AnnaVladimirovna2009@yandex.ru

Аннотация: цифровая реформа ставит на повестку дня вопросы, связанные с правовым режимом новых цифровых явлений - цифровых прав, в том числе цифровых финансовых активов. Придание цифровым правам самостоятельного правового статуса обусловливает необходимость дифференциации правового режима цифровых финансовых активов и правового режима смежных объектов гражданских прав - бездокументарных ценных бумаг. Автор акцентирует внимание на том, что за основу правового режима цифровых финансовых активов взят правовой режим бездокументарных ценных бумаг. В статье сделаны общие замечания относительно статуирования цифровых финансовых активов, обозначены экспертные позиции относительно правовых режимов цифровых финансовых активов и бездокументарных ценных бумаг, рассмотрены док-тринальные представления о соотношении правовых статусов цифровых финансовых активов и бездокументарных ценных бумаг. В качестве выводов автором предложены следующие умозаключения: а) самостоятельный правовой статус цифровых финансовых активов обусловлен преимущественно политическими мотивами; б) генеральное сходство цифровых финансовых активов и бездокументарных ценных бумаг -

© Захаркина А. В., 2022

в правах, которые они удостоверяют; в) отграничить сопоставляемые явления можно по двум критериям: 1) наличие/отсутствие посредника; 2) архитектура информационной системы, составляющей инфраструктуру соответствующей ценности. Ключевые слова: цифровые финансовые активы; цифровые права; цифровая валюта; обязательственные права; бездокументарные ценные бумаги; объекты гражданских прав; цифровая экономика

DIGITAL FINANCIAL ASSETS THROUGH THE PRISM OF THE DOCTRINE OF UNDOCUMENTED SECURITIES

The research was carried out with the financial support of the Presidential Grants Fund within the framework of the scientific project MK-3863.2022.2 "Statuization of digital financial assets as a new tool of digital civil turnover: analysis of the current state of Russian legislation and forecasting in the post-coronocrisis"

A. V. Zakharkina

PhD in law, Professor of the Department of Civil Law

Perm State University

15 Bukireva st., Perm, 614990, Russia

E-mail: AnnaVladimirovna2009@yandex.ru

Abstract: digital reform puts on the agenda issues related to the legal regime of new digital phenomena - digital rights, including digital financial assets. Giving digital rights an independent legal status makes it necessary to differentiate the legal regime of digital financial assets and the legal regime of related objects of civil rights - non-documentary securities. The author focuses on the fact that the legal regime of digital financial assets is based on the legal regime of non-documentary securities. The article makes general comments on the statuization of digital financial assets; identifies expert positions on the legal regimes of digital financial assets and non-documentary securities; examines doctrinal ideas about the relationship between the legal statuses of digital financial assets and non-documentary securities. >4s conclusions, the author made the following conclusions: a) the independent legal status of digital financial assets is mainly due to political motives; b) the general similarity of digital financial assets and non-documentary securities is in the rights they certify; c) the differentiation of the phenomena being compared can be carried out on the basis of two criteria: 1) the presence/absence of an intermediary; 2) the architecture of the information system that makes up the infrastructure of the corresponding value. Keywords: digital financial assets; digital rights; digital currency; binding rights; undocumented securities; objects of civil rights; digital economy

Статуирование цифровых финансовых активов

Одним из результатов цифровой реформы стала позитивация нового для российского гражданского оборота явления - цифровых финансовых активов (далее по тексту также - ЦФА). Позитивация произошла в результате принятия Федерального закона РФ от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее по тексту также - Закон о ЦФА). Интересно, что по состоянию на 31 мая 2022 г. Закон о ЦФА действует в первоначальной редакции, то есть со времени его принятия он не претерпел ни одного изменения, что довольно редко встречается с учетом общего уровня законодательной инфляции.

Новое явление окружающей нас цифровой действительности - цифровые финансовые активы - ставит на повестку дня ряд принципиальных вопросов: какое место отведено ЦФА в структуре объектов гражданских прав, каков реальный хозяйственно-экономический потенциал этих активов, как объяснить их экономическую ценность и инвестиционную привлекательность, насколько широка сфера их реального применения. На уровне обыденного правосознания неизбежно встает вопрос о том, не являются ли ЦФА очередной финансовой пирамидой и в чем состоит их обеспеченность.

Цифровые финансовые активы, получившие недавнее нормативное признание, уже успели снискать научную популярность. По состоянию на первый квартал 2022 г. опубликовано более 500 научных статей, так или иначе упоминающих ЦФА. Кроме того, указанному явлению стали посвящать диссертационные работы. Однако цивилистическая теория ЦФА далека от совершенства, ее следует признать формирующейся.

Примечательно, что большинство научных работ сосредоточены вокруг того либо иного свойства ЦФА, что находит отражение даже в названиях этих работ. Так, формулировка заглавий зачастую включает союз «как»: ЦФА как новые инструменты эффективной реализации виртуальных хозяйственных связей субъектов МСП1, как новый вид цифровых прав2, как легитимный инструмент трансграничных расчетов3, как объект4 и активы5 бухгалтерского учета,

1 Захаркина А. В., Кузнецова О. А. Цифровые финансовые активы и цифровая валюта как новые инструменты эффективной реализации виртуальных хозяйственных связей субъектов МСП // Проблемы экономики и юридической практики. 2020. Т. 16, № 6. С. 148-153.

2 Акинфиева В. В. Цифровые финансовые активы как новый вид цифровых прав // Ex jure. 2021. № 1. С. 46-55.

3 Дюдикова Е. И., Куницына Н. Н. Цифровые финансовые активы как легитимный инструмент трансграничных расчетов // Финансовые исследования. 2019. № 3. С. 23-38.

как общее имущество супругов6, как базовые элементы трансформации нало-

«7 8

говои системы государства и основа государственно-частного партнерства , как инновационный инструмент безналичных расчетов9 и т.д.10 Из поверхностного анализа приведенных названий можно сделать ряд первичных умозаключений: во-первых, тематика ЦФА является междисциплинарной, что обусловливает не только сугубо юридические, но и экономические, бухгалтерские, финансовые, налоговые, политические и другие изыскания вокруг нее; во-вторых, ЦФА зачастую именуют инструментом, что предопределяет наличие у них определенных полезных свойств, требующих выяснения;

4 Супрунова Е. А. Цифровые финансовые активы как объект бухгалтерского учета: дискуссионные вопросы // Международный бухгалтерский учет. 2020. Т. 23, № 3. С. 297-313.

5 ФедоренкоЛ. А. Цифровые финансовые активы как активы бухгалтерского учета // Экономика и социум. 2020. № 9. С. 383-386.

6 Гараева Г. Х. Цифровые финансовые активы как общее имущество супругов // Наука и образование: традиции и инновации: сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф. (3 апр. 2018 г., Оренбург). Западный: НИЦ «Антровита», 2018. С. 134-138.

7 Алтухов П. Л., Рыбаков С. Б. Технология блокчейн и цифровые финансовые активы как базовые элементы трансформации налоговой системы государства // Современные научные исследования и разработки. 2018. № 12. С. 110-112.

8 Прохоров В. В., Пантелеев В. И. Цифровые финансовые активы как основа государственно-частного партнерства // Вестник Алтайской академии экономики и права. 2019. № 3-2. С. 150-154.

9 Дюдикова Е. И., Михайлова А. О. Цифровые финансовые активы как инновационный инструмент безналичных расчетов // Современная мировая экономика: проблемы и перспективы в эпоху развития цифровых технологий и биотехнологии: сб. науч. ст. по итогам работы II Междунар. круглого стола. 2019. С. 81-85.

10 См. также: Беликов Е. Г., Беликова А. В. Цифровые финансовые активы как объект гражданских прав // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2019. № 6. С. 169172; Русаков А. В. Цифровые права, цифровые финансовые активы, блокчейн-технологии, смарт-контракты, Big Data, криптовалюта как новая правовая реальность // Вестник магистратуры. 2019. № 11-4. С. 116-118; Новоселова Л. А., Полежаев О. А. Цифровые финансовые активы как объекты имущественных отношений: актуальные вопросы теории и практики // Власть закона. 2021. № 2. С. 75-91; ТрофимчукА. В. Цифровые финансовые активы как способ оплаты покупки недвижимости // Global and Regional Research. 2021. Т. 3, № 3. С. 38-43; Колесников Ю. А. Цифровые финансовые активы как предмет правового регулирования // Финансовое право в цифровую эпоху: материалы Междунар. науч.-практ. конф. (27 нояб 2020 г., Москва). М.: РГУП, 2021. С. 306-309; Лазарева Н. В. Цифровые финансовые активы и цифровая валюта как современные инструменты устойчивого экономического роста // Актуальные проблемы общества, экономики и права в контексте глобальных вызовов: сб. материалов IV Междунар. науч.-практ. конф. (4 окт. 2021 г., Москва). М.: ООО «ИРОК», 2021. С. 118-121; Жукова О. В. Цифровые финансовые активы как инструмент привлечения крупных инвестиций в экономику РФ // Спортивная реклама и PR в цифровом формате: современные технологии и алгоритмы: материалы межвуз. науч.-практ. конф. (18 марта 2021 г., Москва). М.: ГЦОЛИФК, 2021. С. 78-81; Бурынин С. С. Цифровые финансовые активы как предмет взятки // Использование криптова-лют в противоправных целях и методика противодействия: материалы Междунар. науч.-практ. круглого стола (25 апр. 2019 г., Москва). М.: Изд-во МАСК РФ, 2019. С. 22-28; Селюков А. Д. Цифровые финансовые активы как объект финансово-правового обеспечения // Ученые труды Российской академии адвокатуры и нотариата. 2018. № 3. С. 65-70.

в-третьих, ЦФА так или иначе связаны с имуществом, что детерминирует преимущественно гражданско-правовую направленность их познания. Кроме того, очевидно, что целостная цивилистическая теория ЦФА находится буквально в зародышевом состоянии и, безусловно, требует комплексной разработки.

Колоссальный доктринальный интерес к ЦФА вызван большим количеством разнообразных факторов: их недавней позитивацией, квалификацией ЦФА в качестве цифровых прав, сложным характером межотраслевых связей между Гражданским кодексом РФ и Законом о ЦФА, экономико-правовой природой ЦФА, отсутствием четкого представления о правовом режиме ЦФА и т.д. Признавая необходимость решения фундаментальной научной задачи - разработки цивилистической теории ЦФА, в рамках настоящего научного исследования мы предлагаем рассмотреть лишь один вопрос - о сходствах и отличиях, имеющихся в правовых режимах ЦФА и бездокументарных ценных бумаг (далее по тексту также - БЦБ).

Экспертные позиции относительно правовых режимов

ЦФА и БЦБ

Акцентуация внимания именно на экспертных позициях обусловлена интересной историей, сопровождающей законодательный процесс принятия Закона о ЦФА. Так, на первоначальный и последующие законопроекты о ЦФА Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (далее по тексту также - Совет) трижды давал отрицательные заключения. При этом стоит подчеркнуть небезосновательность тех замечаний, которые содержались в соответствующих экспертных заключениях. Применительно к теме настоящего исследования в одном из экспертных заключений зафиксировано следующее: «За основу правового режима его центральных категорий - "цифровых прав" и "цифровых финансовых активов" - взят известный действующему законодательству институт бездокументарных ценных бумаг (§ 3 гл. 7 ГК РФ), положения об эмиссии и обороте которых по существу использованы для описания правового режима этих новых объектов гражданских прав»11. Приведенная цитата позволяет нам утвердиться в актуальности тематики, заявленной в заглавии настоящего

11 Экспертное заключение по проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»: принято на заседании Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 29 нояб. 2018 г. № 182-3/2018. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

исследования. По мнению экспертов, разработчики законопроекта о ЦФА при подготовке нормативных положений, в совокупности образующих правовой режим ЦФА, во многом ориентировались на имеющиеся в гражданском законодательстве нормы об эмиссии и обороте бездокументарных ценных бумаг. Такой подход разработчиков законопроекта о ЦФА не возбраняется и в целом может быть оценен положительно. Однако основная научная проблема состоит в выяснении особенностей сосуществования, например, акций и цифровых прав на них.

Подвергая легальную дефиницию ЦФА (ст. 1 Закона о ЦФА) многочисленной критике, эксперты Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства замечают, что цифровые финансовые активы вряд ли можно признать категорически новым видом прав, правильнее говорить о новом виде фиксации некоторых гражданских прав. При этом отмечается, что лежащее в основе ЦФА родовое понятие «цифровые права» отличается условным характером по аналогии с условностью термина «бездокументарные ценные бумаги». Условность же БЦБ связана с тем объективным обстоятельством, что они не являются «бумагами» в смысле формы их объективации.

С учетом цели настоящей научной статьи большое значение имеет анализ легальной дефиниции понятия «цифровые финансовые активы». В соответствии со статьей 1 Закона о ЦФА «цифровыми финансовыми активами признаются цифровые права, включающие денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, права участия в капитале непубличного акционерного общества, право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, которые предусмотрены решением о выпуске цифровых финансовых активов в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационную систему на основе распределенного реестра, а также в иные информационные системы».

Итак, предлагаем проанализировать эту дефиницию через призму родового и видовых признаков соответствующего цифрового явления. Родовым признаком ЦФА обозначены цифровые права, содержание которых законодатель раскрывает через перечисление четырех отличных по своей правовой природе имущественных прав: 1) денежного требования; 2) возможности осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам; 3) права участия в капитале непубличного акционерного общества; 4) права требовать пере-

дачи эмиссионных ценных бумаг. Законодатель дает пояснения относительно особенностей выпуска и обращения ЦФА, удостоверяющих второе и четвертое права (в ст. 12 Закона о ЦФА), а также третье право (в ст. 13 Закона о ЦФА); при этом по сути денежного требования, которое лежит в основе ЦФА, никаких пояснений нет. Очевидно, что речь идет о заемном обязательстве и вытекающем из него денежном требовании, что, вероятно, требует соответствующего указания, причем со ссылкой на нормы Гражданского кодекса РФ, регламентирующие соответствующую договорную конструкцию. Как отмечалось выше, Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства дал аргументированную критическую оценку анализируемой дефиниции, подчеркнув необоснованное терминологическое изобилие. Наиболее сложным для понимания представляется подход законодателя в части определения разной родовой сущности прав, лежащих в основе ЦФА: это и требование, и возможность осуществления прав, и право участия, и право требовать. Если в таком терминологическом разнообразии кроется определенная логика, то разработчикам соответствующего законопроекта стоит рекомендовать раскрыть тайный смысл придуманной ими концепции. Если же логика отсутствует, то легальную дефиницию ЦФА необходимо «причесать», строго следуя требованиям юридической техники и используя гражданско-правовой терминологический инструментарий. Анализ легальной дефиниции ЦФА позволяет нам сделать вывод о «собирательном» характере этой категории.

Что касается видовых признаков ЦФА, то в качестве них названы следующие: 1) соответствующие цифровые права предусмотрены решением о выпуске ЦФА; 2) выпуск, учет и обращение ЦФА предопределены информационной системой (либо на основе распределенного реестра, либо иной); 3) организационно выпуск, учет и обращение ЦФА осуществляются с помощью внесения (изменения) записей в соответствующую информационную систему (далее по тексту также - ИС). Нетрудно заметить, что, пожалуй, главным конституирующим признаком ЦФА выступает их обусловленность информационной системой: ЦФА существуют только в ней, за ее рамками - отсутствуют. Интересно, что, по мнению экспертов Совета, принципиальная особенность ЦФА заключается в отсутствии посредника в отношениях, содержанием которых выступает оборот ЦФА. Однако из анализа норм Закона о ЦФА следует прямо противоположный вывод - о наличии такого посредника, и в этом качестве выступает оператор ИС.

Уже в третьем по счету заключении Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства12 законопроект о ЦФА вновь получил неоднозначную оценку. Так, анализируя легальную дефиницию ЦФА, которая впоследствии не претерпела изменений, эксперты заметили, что ее «слабым местом» является неоправданное смешение двух самостоятельных объектов гражданских прав - цифровых прав и бездокументарных ценных бумаг. При этом, разъясняя свою позицию, эксперты подчеркнули следующее: все то, что позиционируется в качестве содержания ЦФА (обязательственные и корпоративные права), свойственно и бездокументарным ценным бумагам. Так, БЦБ тоже могут удостоверять денежные требования (речь идет об облигациях), права по ценным бумагам и право требования передачи ценных бумаг (имеются в виду депозитарные расписки), корпоративные права (через призму обладания акциями).

Ранее мы уже обращали внимание на принципиальную особенность ЦФА - отсутствие в механизме их обособления посредника. В практическом плане это означает, что оборот ЦФА полностью свободен от третьих лиц, поэтому словосочетания «учет в информационной системе» и «внесение записи по указанию» к ЦФА неприменимы.

Из анализа легальной дефиниции ЦФА, а также иных нормативных положений Закона о ЦФА следует, что содержанием ЦФА являются обязательственные и корпоративные права. Особенность этих прав заключается в способе их фиксации. Рассуждая далее, мы приходим к кульминационному вопросу настоящего научного изыскания: в чем состоит принципиальное отличие цифрового способа фиксации обязательственных и корпоративных прав от того способа фиксации, который используется применительно к БЦБ? Самое главное отличие сопоставляемых способов фиксации является отсутствие/наличие посредника. Так, первоначальный общий замысел большинства цифровых новелл сводился к тотальному отказу от посреднических услуг нотариусов, риелторов, юристов, регистраторов. Не стали исключением и ЦФА: их существенная особенность - в возможности проведения операций с ними без участия третьего лица: регистратора, депозитария или же иного посредника. Именно в таком «беспосредническом» ключе создана архитектура информационной системы, в рамках которой происходит оборот ЦФА.

12 Экспертное заключение по проекту Федерального закона № 419059-7 «О цифровых финансовых активах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»: принято на заседании Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 20 июля 2020 г. № 199/оп-1/2020. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

Понятно, что гражданский оборот БЦБ предполагает наличие посредника. Так, в силу пункта 2 статьи 149 Гражданского кодекса РФ, «учет прав на бездокументарные ценные бумаги осуществляется путем внесения записей по счетам лицом, действующим по поручению лица, обязанного по ценной бумаге, либо лицом, действующим на основании договора с правообладателем или с иным лицом, которое в соответствии с законом осуществляет права по ценной бумаге. Ведение записей по учету таких прав осуществляется лицом, имеющим предусмотренную законом лицензию»13.

Эксперты Совета также замечают: «Возможно, более удачным и, во всяком случае, более понятным было бы прямое указание на то, что права из бездокументарных ценных бумаг, а также доли участия в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью могут удостоверяться электронными данными (цифровым кодом или обозначением), в дальнейшем именуемыми "цифровыми правами", а совокупность таких прав, закрепленная за одним лицом, далее именуется "цифровым финансовым активом". При этом оформление и переход (отчуждение) указанных прав или их совокупности должны осуществляться с соблюдением требований, установленных настоящим Законом». Нам импонирует такая экспертная позиция. Во-первых, она позволяет, используя понятные цивилистические конструкции, в том числе бездокументарных ценных бумаг, объяснить правовую природу отношений, осложненных цифровым элементом. Во-вторых, высказанные соображения акцентируют внимание на главной функции ЦФА - удостоверении корпоративных и иных прав.

Доктринальные представления о соотношении правовых статусов ЦФА и БЦБ

В своем исследовании, датированном 2018 годом, И. А. Цинделиани приходит к выводу о необходимости законодательной формализации крип-товалюты через правовой статус бездокументарных ценных бумаг, основываясь на американском представлении о том, что ценной бумагой является все то, что ведет себя как ценная бумага14.

13 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ: принят Гос. Думой 21 окт. 1994 г.

14 Цинделиани И. А. Правовая природа цифровых финансовых активов: частноправовой аспект // Юрист. 2019. № 3. С. 34.

Н. А. Лазарева, кандидат экономических наук, квалифицирует ЦФА в качестве «цифрового аналога долговых расписок»15. В своей статье она делает весьма интересные выводы о перспективах ЦФА - как в части притока иностранных инвестиций для поддержки отечественных стартапов через механизм ЦФА, так и в части восстановления отечественного бизнеса в постко-ронакризисный период за счет расширения благодаря ЦФА рынка долгового капитала.

В исследовании Т. Э. Рождественской и А. Г. Гузнова внимание акцентируется на обязательственно-правовой направленности норм о ЦФА и делается вывод о том, что их легальная дефиниция «стирает» границы между ЦФА и БЦБ. Это обусловлено прежде всего тем, что законодатель, смотрящий в будущее, исходит из допустимости существования ЦФА в рамках не только информационной системы, основанной на распределенном реестре, но и любой другой ИС. Из этого следует необходимость дифференциации ЦФА и БЦБ и безналичных денежных средств по информационной системе, в рамках которой эти ценности существуют. Так, инфраструктура бездокументарных ценных бумаг предполагает наличие системы депозитарного учета, в том числе записей на счетах депо. В свою очередь, архитектура информационной системы, в рамках которой происходит учет безналичных денежных средств, представлена депозитными счетами, открытыми в конкретной кредитной организации, а также счетом этой организации в Центральном банке РФ.

Т. Э. Рождественская и А. Г. Гузнов делают ряд весьма интересных умозаключений: во-первых, «всё, что не бездокументарные ценные бумаги или безналичные денежные средства, то - ЦФА»; во-вторых, гражданско-правовая сущность ЦФА предопределена их самостоятельным местом в системе объектов гражданских прав, где они названы цифровыми правами, будучи имущественным правом «на право» и существенно отличаясь от права собственности (что обусловлено в том числе применимостью к ЦФА термина «обладание», а не «владение», свойственное вещно-правовой модели отношений); в-третьих, главной особенностью инфраструктуры ЦФА является их существование в виде записей в информационной системе, что предопределяет основной принцип стабильности ЦФА - недопустимость внесения этих записей кем-либо, кроме обладателя ЦФА; в-четвертых, отсутствие позитива-ции норм о ЦФА значительно ограничивало возможности исполнительного

15 Лазарева Н. А. Цифровые финансовые активы: экономические и правовые аспекты их обращения // Научные известия. 2020. № 19. С. 8.

производства, особенно когда речь шла о включении ЦФА в конкурсную массу16; в-пятых, нормы о ЦФА, безусловно, являются компромиссным законодательным решением, обеспечивающим баланс между частными и публичными интересами17.

В совместной работе Е. Г. Беликова и А. В. Беликовой предложены основные признаки ЦФА как объектов гражданских прав. Так, родовой признак ЦФА показан через традиционное законодательное понимание ЦФА как цифровых прав. Что касается видовых признаков, то в их числе названы следующие: ограниченная оборотоспособность, понимаемая как следствие существования в рамках одной информационной системы; выполнение функции «повода» к динамике правоотношений18.

К. А. Кошелев справедливо замечает, что сущность цифровых финансовых активов может быть раскрыта через три их родовых признака: актив, финансовый актив, цифровые технологии19. Это совершенно справедливо с учетом весьма непривычной для традиционного гражданского оборота формы ЦФА. Рассуждая о ЦФА и критикуя их отождествление с криптоактивами, К. А. Кошелев добавляет, что ЦФА, в отличие от криптоактивов, необязательно обусловлены криптографией и распределенным реестром. Примерами таких ЦФА, с точки зрения исследователя, могут быть цифровые записи о владении недвижимым имуществом, цифровая транспортная карта и т.д.20

В совместной работе Л. А. Новоселовой и О. А. Полежаева содержится обоснованная критика действующего правового регулирования ЦФА. Нормы о ЦФА, по мнению названных ученых, содержат одновременно два взаимоисключающих подхода к функциональной роли ЦФА: в одном случае ЦФА призваны осуществлять «цифровую репрезентацию прав», в другом - «цифровую репрезентацию объектов прав»21. В частности, речь идет о конструкции статьи 12 Закона о ЦФА, предполагающей одновременное существование эмиссионной ценной бумаги и ЦФА. При этом эмиссионная ценная бумага отличается тем, что приобретает ценность не в связи с содержанием,

16 См., например: Постановление № 09АП16416/2018 Девятого арбитражного апелляционного суда по делу № А40-124668/2017.

17 Рождественская Т. Э., Гузнов А. Г. Цифровые финансовые активы: проблемы и перспективы правового регулирования // Актуальные проблемы российского права. 2020. Т. 15, № 6. С. 43-54.

18 Беликов Е. Г., Беликова А. В. Указ. соч.

19 Кошелев К. А. Определение категории «цифровые финансовые активы»: экономический, правовой и учетный аспекты // Инновации и инвестиции. 2021. № 2. С. 114-117.

20 Там же. С. 115.

21 Новоселова Л. А., Полежаев О. А. Указ. соч. С. 77, 78.

а в связи с формой. В итоге такого правового регулирования создается эффект матрешки: ЦФА удостоверяют право на ценную бумагу, а уже эта бумага - на конкретное имущественное благо. В таком контексте ЦФА выполняют правоудостоверяющую функцию. Однако в статье 13 Закона о ЦФА содержится другой подход к функциональной роли ЦФА - как «классической» ценной бумаги. Полагаем, что обозначенные выводы требуют дополнительного прицельного изучения.

Заключение

Резюмируем вышеизложенное:

1) цифровизация гражданского оборота, являющаяся сама по себе неизбежной в рамках информационного общества, требует разработки такой нормативной платформы, которая непосредственным образом позволяет достичь цели и целевых показателей, обозначенных в нацпроекте «Национальная программа "Цифровая экономика Российской Федерации"»22. В противном случае цифровые новеллы приобретут поверхностный, хаосоподоб-ный характер, не способствующий обеспечению стабильности гражданского оборота;

2) ЦФА, родовым признаком которых признаны цифровые права, занимают самостоятельное место в системе объектов гражданских прав, будучи разновидностью имущественных прав в частности и имущества в целом. Позитивация цифровых прав и их разновидности - ЦФА - в качестве самостоятельного объекта гражданских прав, как нам кажется, обусловлена политическими мотивами: проводимой цифровой реформой, требующей соответствующей нормативной платформы. Установив самостоятельный правовой статус ЦФА, не тождественный БЦБ, законодатель таким образом придал особую значимость этому цифровому явлению;

3) правовой режим ЦФА был создан «по образу и подобию» правового режима БЦБ, что предопределяет их сходство по ряду принципиальных моментов;

4) сходство ЦФА и БЦБ проявляется в содержании удостоверяемых ими прав: и те и другие удостоверяют обязательственные и иные права;

5) сопоставляемые термины «цифровой финансовый актив» и «бездокументарная ценная бумага» сами по себе отличаются условным характером:

22 Паспорт национального проекта «Национальная программа "Цифровая экономика Российской Федерации"»: утв. президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам, протокол от 4 июня 2019 г. № 7. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

«цифровым» является не право, а форма его фиксации и никакой «бумаги» в действительности нет;

6) основным отличием ЦФА от БЦБ является отсутствие посредника в отношениях, чьим содержанием выступает оборот ЦФА, однако из анализа норм Закона о ЦФА в некоторых случаях вытекает противоположный вывод, что следует признать недоработкой соответствующего нормативно-правового акта;

7) дифференциация ЦФА и БЦБ может быть осуществлена информационной системой, в рамках которой эти ценности существуют;

8) главной особенностью инфраструктуры цифровых финансовых активов является их существование в виде записей в информационной системе, что предопределяет главный принцип стабильности ЦФА - недопустимость внесения этих записей кем-либо, кроме обладателя ЦФА;

9) оборот ЦФА полностью свободен от третьих лиц, поэтому словосочетания «учет в информационной системе» и «внесение записи по указанию» к ЦФА неприменимы.

Библиографический список

Акинфиева В. В. Цифровые финансовые активы как новый вид цифровых прав // Ex jure. 2021. № 1. С. 46-55.

Алтухов П. Л., Рыбаков С. Б. Технология блокчейн и цифровые финансовые активы как базовые элементы трансформации налоговой системы государства // Современные научные исследования и разработки. 2018. № 12. С. 110-112.

Беликов Е. Г., Беликова А. В. Цифровые финансовые активы как объект гражданских прав // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2019. № 6. С. 169-172.

Бурынин С. С. Цифровые финансовые активы как предмет взятки // Использование криптовалют в противоправных целях и методика противодействия: материалы Междунар. науч.-практ. круглого стола (25 апр. 2019 г., Москва). М.: Изд-во МАСК РФ, 2019. С. 22-28.

Гараева Г. Х. Цифровые финансовые активы как общее имущество супругов // Наука и образование: традиции и инновации: сб. ст. Междунар. на-уч.-практ. конф. (3 апреля 2018 г., Оренбург). Западный: НИЦ «Антровита», 2018. С. 134-138.

Дюдикова Е. И., Куницына Н. Н. Цифровые финансовые активы как легитимный инструмент трансграничных расчетов // Финансовые исследования. 2019. № 3. С. 23-38.

Дюдикова Е. И., Михайлова А. О. Цифровые финансовые активы как инновационный инструмент безналичных расчетов // Современная мировая экономика: проблемы и перспективы в эпоху развития цифровых технологий и биотехнологии: сб. науч. ст. по итогам работы II Междунар. круглого стола. М.: ООО «Конверт», 2019. Ч. 2. С. 81-85.

Жукова О. В. Цифровые финансовые активы как инструмент привлечения крупных инвестиций в экономику РФ // Спортивная реклама и PR в цифровом формате: современные технологии и алгоритмы: материалы межвуз. науч.-практ. конф. (18 марта 2021 г., Москва). М.: ГЦОЛИФК, 2021. С. 78-81.

Захаркина А. В., Кузнецова О. А. Цифровые финансовые активы и цифровая валюта как новые инструменты эффективной реализации виртуальных хозяйственных связей субъектов МСП // Проблемы экономики и юридической практики. 2020. Т. 16, № 6. С. 148-153.

Колесников Ю. А. Цифровые финансовые активы как предмет правового регулирования // Финансовое право в цифровую эпоху: материалы Междунар. науч.-практ. конф. (27 нояб. 2020 г., Москва). М.: РГУП, 2021. С. 306-309.

Кошелев К. А. Определение категории «цифровые финансовые активы»: экономический, правовой и учетный аспекты // Инновации и инвестиции. 2021. № 2. С. 114-117.

Лазарева Н. А. Цифровые финансовые активы: экономические и правовые аспекты их обращения // Научные известия. 2020. № 19. С. 7-13.

Лазарева Н. В. Цифровые финансовые активы и цифровая валюта как современные инструменты устойчивого экономического роста // Актуальные проблемы общества, экономики и права в контексте глобальных вызовов: сб. материалов IV Междунар. науч.-практ. конф. (4 окт. 2021 г., Москва). М.: ООО «ИРОК», 2021. С. 118-121.

Новоселова Л. А., Полежаев О. А. Цифровые финансовые активы как объекты имущественных отношений: актуальные вопросы теории и практики // Власть закона. 2021. № 2. С. 75-91.

Прохоров В. В., Пантелеев В. И. Цифровые финансовые активы как основа государственно-частного партнерства // Вестник Алтайской академии экономики и права. 2019. № 3-2. С. 150-154.

Рождественская Т. Э., Гузнов А. Г. Цифровые финансовые активы: проблемы и перспективы правового регулирования // Актуальные проблемы российского права. 2020. Т. 15, № 6. С. 43-54.

Русаков А. В. Цифровые права, цифровые финансовые активы, блок-чейн-технологии, смарт-контракты, Big Data, криптовалюта как новая правовая реальность // Вестник магистратуры. 2019. № 11-4. С. 116-118.

Селюков А. Д. Цифровые финансовые активы как объект финансово-правового обеспечения // Ученые труды Российской академии адвокатуры и нотариата. 2018. № 3. С. 65-70.

Супрунова Е. А. Цифровые финансовые активы как объект бухгалтерского учета: дискуссионные вопросы // Международный бухгалтерский учет. 2020. Т. 23, № 3. С. 297-313.

Трофимчук А. В. Цифровые финансовые активы как способ оплаты покупки недвижимости // Global and Regional Research. 2021. Т. 3, № 3. С. 38-43.

Федоренко Л. А. Цифровые финансовые активы как активы бухгалтерского учета // Экономика и социум. 2020. № 9. С. 383-386.

Цинделиани И. А. Правовая природа цифровых финансовых активов: частноправовой аспект // Юрист. 2019. № 3. С. 34-41.

Ф

Информация для цитирования

Захаркина А. В. Цифровые финансовые активы через призму учения о бездокументарных ценных бумагах // Ex jure. 2022. № 3. С. 55-69. DOI: 10.17072/ 2619-0648-2022-3-55-69.

Zakharkina A. V. Digital Financial Assets Through the Prism of the Doctrine of Undocumented Securities. Ex jure. 2022. № 3. Pp. 55-69. DOI: 10.17072/26190648-2022-3-55-69.