CC BY
61Аргун БАШКАН
Доктор наук, научный сотрудник факультета международных отношений Университета Эге
(Измир, Турция).
Танжу ТОСУН
Доктор наук, профессор, декан факультета международных отношений Университета Эге
(Измир, Турция).
Айдын ИБРАГИМОВ
Доктор наук, профессор кафедры географии Университета 18 марта в Чанаккале (Чанаккале, Турция).
ОСНОВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ ТУРЕЦКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ И ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КАВКАЗ ПОСЛЕ 2008 ГОДА
Резюме
Множество исторических, этнокультурных и геополитических факторов требуют от Турции динамичной внешней политики на Центральном Кавказе. Война 2008 года в Южной Осетии продемонстрировала это особенно ярко. При выработке внешнеполитического курса Турция учитывает ряд факторов, в том числе широко понимаемые отношения с Западом, Российской Федерацией и Ближним Востоком. В данной статье рассматривается активность Турции на Центральном Кав-
казе после событий 2008 года. Авторы приходят к выводу, что результаты усилий Турции на этом направлении нельзя оценить однозначно. Сложность региональных интересов и конфликтов существенно превышает возможности Турции по разрешению региональных кризисных ситуаций. Чтобы добиться существенных результатов, ей необходимо сотрудничать с Западом и с Москвой. Кроме того, на развитие ситуации будет влиять внутренняя динамика реальных региональных процессов.
В в е д е н и е
Хотя Турция и не выступает непосредственной стороной ни в одном из конфликтов на Центральном Кавказе, однако целый комплекс исторических, этнокультурных и геополитических факторов не позволяет ей оставаться безразличной к событиям в регионе. В предлагаемой работе некоторые важнейшие причины и аспекты вовлеченности Турции в проблемы на Центральном Кавказе анализируются в их связи с более общими факторами и мотивами, определяющими внешнюю политику страны. Мы начнем с изложения главных параметров турецкой внешней политики. Затем будут рассмотрены российское и грузинское направления этой политики в регионе. После этого мы проанализируем процесс возобновления отношений между Турцией и Арменией с учетом предложений Турции о заключении Пакта мира и стабильности на Центральном Кавказе. Наконец, завершится статья общей оценкой состояния проблемы и кратким обзором возможного развития событий и динамики предстоящих процессов.
Основные направления турецкой внешней политики
Для понимания турецкой внешней политики на Центральном Кавказе полезно не забывать о некоторых важнейших факторах, определяющих общий внешнеполитический курс страны. Если говорить в целом, то современная политика Турции помимо чисто внутренних переменных имеет по крайней мере три главных вектора: Запад (США и ЕС), Российская Федерация/пространство бывшего Советского Союза и Ближний Восток. Чтобы понять причастность Турции к делам Центрального Кавказа во всей ее сложности и многоаспектности, нужно прежде всего обратить внимание на столь важные для нее двусторонние отношения с Западом и с Российской Федерацией. На деталях ближневосточного измерения современной турецкой политики, значение которого сегодня растет, мы останавливаться не будем, поскольку они выходят за рамки предмета настоящей статьи, а связь между ближневосточным и центральнокавказским направлениями турецкой политики носит относительно второстепенный характер, хотя и ее не стоит недооценивать. Проще говоря, на переговорах турецких лидеров с лидерами стран Ближнего Востока, кажется, редко заходит речь (если вообще заходит) о турецкой политике на Центральном Кавказе — в отличие от их же переговоров с западными или российскими коллегами. Тем не менее следует подчеркнуть, что если мы хотим посмотреть на турецкую внешнюю политику в более широкой перспективе, то ближневосточные проблемы (особенно те, что связаны с отношениями между Ираном, Азербайджаном и Арменией) отнюдь не предстают изолированными от других проблем и факторов. Просто проблемы Ближнего Востока отражаются на центральнокавказском векторе турецкой внешней политики в основном лишь опосредованно.
Отношения Турции с Россией и Западом
Для внешней политики Турции по отношению к ее восточным соседям распад СССР означал и новые возможности, и новые риски. Турецкое руководство прагматично восприняло эту новую ситуацию как возможность добиваться более высокого престижа страны в мире. Однако, как и в эпоху холодной войны, Москва оставалась ключевым
фактором, который Турции нужно было тщательно учитывать в своей политике на Центральном Кавказе. Постепенно турецко-российские отношения эволюционировали от конфликтности к большей гармоничности и согласованности, особенно в последнее десятилетие — главным образом из-за растущей важности Российской Федерации как одного главных поставщиков энергоресурсов в Турцию1.
Эта медленная и непростая трансформация продолжалась, несмотря на давние и по-прежнему живучие предпочтения Турции и Запада в том, что касается судьбы цент-ральноазиатских и центральнокавказских энергоресурсов и транснациональной инфраструктуры поставок энергоносителей в регионе (в частности, трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан или проекта «Набукко»). Еще одним сопутствующим фактором было согласие Турции и России не разыгрывать в их взаимоотношениях чеченскую и курдскую карты. Турция постепенно вырабатывала в отношении Российской Федерации своего рода политику взаимной выгоды. Этот курс начал проводиться в жизнь в последний период существования коалиционного правительства премьер-министра Бюлента Эд-жевита (и воплотился в действиях тогдашнего министра иностранных дел Исмаила Джема) и в первые дни пребывания у власти правящей ныне Партии справедливости и развития2.
Фактически именно Ахмет Давутоглу, долгое время занимавший пост министра иностранных дел в правительстве Партии справедливости и развития, разработал реальную всеобъемлющую интеллектуальную и политическую дорожную карту для новой эпохи. Его подход к этой задаче был во многом беспрецедентным для традиционной турецкой политики. Обладая серьезной академической и интеллектуальной подготовкой, Да-вутоглу обогатил механизм анализа и выработки внешней политики страны рядом ключевых концепций, таких как концепции «стратегической глубины» и «политики нулевых проблем» с соседними странами3.
Таким образом, как мы уже отмечали, турецко-российские отношения в прошлом десятилетии переживали беспрецедентный подъем, что имело свои последствия и для внешней политики Турции на Центральном Кавказе. Но это вовсе не означает, что Турция находится во власти какой-то всеохватывающей русофилии. Напротив, Российская Федерация отнюдь не является доминирующим фактором в определении политики Турции на Центральном Кавказе и, шире, на постсоветском пространстве. В реальности на эту сферу политики сильно влияют турецко-американские отношения и, в меньшей степени, отношения между Турцией и ЕС. Долгое время внешняя политика страны формировалась главным образом под влиянием именно западного вектора в широком смысле слова, который оставлял в тени российский и ближневосточный векторы.
В современной международной политике стала общим местом мысль, что западные и российские интересы и отношения нелегко привести в гармоничное состояние стремления к обоюдной выгоде, хотя ситуация и не выглядит такой жесткой, как во времена холодной войны, когда в явном виде исповедовался принцип игры с нулевой суммой. К тому же определенные подвижки наблюдаются и в рамках самого Запада, прежде всего в том, что касается определения «правильного» западного подхода к ближневосточным проблемам, особенно связанным с Ираком4. Все эти вопросы, разумеется, заслуживают
1 См.: Weitz R. Global Security Watch: Russia—A Reference Handbook. Westport, CT: Praeger Security International, 2009. P. 107.
2 См.: Aybak T. Russia and Turkey: An Ascendant Strategic Partnership in the Black Sea Neighbourhood. В кн.: The Black Sea Region and EU policy: The Challenge of Divergent Agendas / Ed. by K. Henderson, C. Weaver. Burlington, VT: Ashgate, 2010. P. 107—118.
3 См., например, главный труд Давутоглу: Davutoglu A. Stratejik Derinlik: Türkiye'nin Uluslararasi Konumu. Istanbul: Küre Yayinlari, 2001.
4 См.: Kashmeri S.A. America and Europe after 9/11 and Iraq: The Great Divide. Westport, Conn.: Praeger Security International, 2007.
самостоятельного детального рассмотрения. Для целей же данной статьи мы можем лишь кратко отметить, что эти сложные аспекты отношений между Западом и Россией и внутри самого Запада, таящие в себе новые вызовы и возможности, не могут не сказываться на внешней политике Турции.
В подобной ситуации не приходится удивляться, что отдельные международные комментаторы и аналитики задаются вопросом: а на чьей же стороне находится Турция?5 Не сближается ли она с Российской Федерацией и Ближним Востоком, сознательно ослабляя свои связи с Западом? По отмеченным выше причинам мы не можем здесь вдаваться в детали и ограничимся лишь утверждением, что в целом Турция все еще остается связанной с Западом (прежде всего с США, затем с ЕС). Однако в том, что касается Кавказа, Черного моря и проблем энергообеспечения с более широкими отдаленными последствиями, касающимися Центральной Азии, отношения с Россией сегодня для Турции важнее, чем когда-либо прежде. И, между прочим, то же самое можно сказать о проблемах Ближнего Востока. Стоит также добавить, что в своих отношениях как с Западом, так и с Российской Федерацией Турция стремится везде, где только возможно, сохранять для себя максимальную свободу маневра, не нарушая баланса между этими двумя направлениями.
Теперь, обозначив общий контекст турецкой внешней политики, мы можем перейти к конкретным проблемам политики Турции на Центральном Кавказе в свете региональных конфликтов.
Значение для Турции войны 2008 года в Южной Осетии
Война 2008 года в Южной Осетии — главный фактор, которым объясняется резко возросшая дипломатическая активность Турции в регионе, пусть даже в последний год или два динамика ее пошла на спад из-за осложнившихся отношений в треугольнике Турция — Армения — Азербайджан и относительной военной стабилизации в период после 2008 года, а также из-за того, что значительную часть усилий турецкой внешней политики в последнее время отвлекают на себя проблемы на Ближнем Востоке. Еще одной причиной динамичной внешней политики Турции в регионе может служить озабоченность Турции в связи с тем, что после войны, особенно в эру Обамы, Америка в значительной степени утратила интерес к Центральному Кавказу. Эта тенденция отразилась в замораживании процесса вступления Украины и Грузии в НАТО и в нерешительности Америки в деле восстановления военного потенциала Грузии, пострадавшего в ходе войны6. Дело складывается таким образом, что, хотя Турция и хотела бы в случае необходимости иметь пространство для маневра в своих отношениях с Западом, она, как представляется, не может и не хочет непосредственно заниматься проблемами, которые может вызвать (частичный) уход США из региона без всякого военного присутствия ЕС поблизости от Центрального Кавказа, что еще больше осложнит ситуацию. У турецкого руководства есть основания опасаться, что подобный вакуум не будет способствовать поддержанию хрупкого равновесия в треугольнике Турция — Запад — Россия.
Одной из самых важных задач внешней политики Турции после войны 2008 года было урегулирование давних проблем в отношениях с Арменией, поскольку именно Ар-
5 См., например: Cagaptay S. Is Turkey Leaving the West? // Foreign Affairs, Online Article, 26 October 2009 [http://www.foreignaffairs.com/articles/65661/soner-cagaptay/is-turkey-leaving-the-west], 7 November 2009.
6 См.: Larrabee F.S. Turkey's Eurasian Agenda // Washington Quarterly, 2011, Vol. 34, No. 1. P. 106—107.
мения была самым слабым звеном турецкой политики на Центральном Кавказе. Тем более что отношения Турции с Грузией и Азербайджаном и так уже были достаточно прочными и устойчивыми. На самом деле новый подход к отношениям с Арменией не был абсолютно новой инициативой: Турция предпринимала соответствующие шаги еще раньше, в начале 1990-х годов, но те вскоре оказались блокированы спором между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха. А после того, как в 1993 году Турция в знак солидарности с Азербайджаном закрыла границы с Арменией, турецко-армянские отношения окончательно испортились7. В ухудшении ситуации сыграли роль и проблема геноцида армян и лоббирование армянской диаспорой правительств Армении и стран Запада.
Учитывая этот сложный фон, Партия справедливости и развития сочла возможным воспользоваться войной 2008 года в Южной Осетии как законным поводом для нормализации отношений с Арменией. К тому же турецко-армянские отношения были чрезвычайно важны не только в контексте Центрального Кавказа, но и для отношений Турции с Америкой и ЕС, поскольку западные правительства непосредственно участвовали в международных дебатах по проблеме геноцида армян. При этом Турция, разумеется, полностью отрицала армянские обвинения в геноциде. Другим фактором, с которым нельзя не считаться, были турецко-азербайджанские отношения, которые почти полностью предопределили неутешительный результат турецко-армянских переговоров в период после 2008 года.
В сентябре 2008 года турецкий президент Абдулла Гюль совершил историческую поездку в Ереван, чтобы вместе с армянским президентом Сержем Саргсяном посмотреть футбольный матч между турецкой и армянской командами. Визит Гюля в Армению был важнейшей вехой в многообещающем процессе диалога между Турцией и Арменией8. Он открывал путь для напряженного тура дипломатических переговоров, цель которых состояла в нормализации отношений между странами. Этот смелый дипломатический шаг привел к переговорам в Цюрихе в 2009 году. В результате цюрихских переговоров Турция и Армения подписали два совместных протокола, предусматривающих установление дипломатических отношений и создание условий для более широкого регионального партнерства9.
Однако попытки наладить отношения с Арменией привели к серьезным проблемам в обычно дружественных отношениях Турции с Азербайджаном. Азербайджанское руководство было обеспокоено тем, что потепление турецко-армянских отношений уменьшит готовность Армении идти на компромиссы в споре о Нагорном Карабахе. Из-за возражений со стороны оппозиционных партий многообещающее восстановление отношений с Арменией быстро превратилось в болезненный вопрос турецкой внутренней политики: те стремились использовать недовольство Азербайджана в собственных интересах, резко критикуя правительство Партии справедливости и развития за то, что оно бросает Азербайджан.
Чтобы избежать серьезного ухудшения отношений с Азербайджаном, турецкий премьер-министр Эрдоган твердо гарантировал, что на практике никакой стабилизации отношений с Арменией не последует без параллельного прогресса в разрешении армяно-азербайджанского конфликта вокруг Нагорного Карабаха. Такое открытое, односторонне, но вполне официально провозглашенное увязывание процесса нормализации турецко-армянских отношений с разрешением нагорно-карабахского конфликта было оче-
7 Cm.: Aydin M. Changing Dynamics of Turkish Foreign and Security Policies in the Caucasus. B kh.: Reassessing Security in the South Caucasus: Regional Conflicts and Transformation / Ed. by A. Jafalian. Burlington, VT: Ashgate, 2011. P. 123—124.
8 Cm.: Turkish-Armenian Relations: Football Diplomacy. It May Take a Long Time to Restore Relations between Two Old Enemies // The Economist, 3 September 2009.
9 Cm.: Armenia and Turkey Normalize Ties // BBC, 10 October 2009.
видным поворотом в турецкой внешней политике. Этот новый подход Турции фактически изменил весь курс на восстановление турецко-армянских отношений, причем изменил очевидно неудачным образом.
Армения категорически отрицала любую попытку официально увязать стабилизацию отношений с Турцией с разрешением ее конфликта с Азербайджаном вокруг Нагорного Карабаха, утверждая, что это два разных, не связанных друг с другом вопроса. Армянские политики отмечали, что в подписанных в Цюрихе 10 октября 2009 года протоколах не содержалось никаких ссылок на спор вокруг Нагорного Карабаха. И последовавшие затем попытки увязать исполнение протоколов с разрешением конфликта в Нагорном Карабахе рассматривались как доказательство того, что Турция с самого начала действовала неискренне. Впоследствии турецко-армянский процесс налаживания отношений полностью приостановился и вскоре оказался подорван. Когда турецкий парламент не ратифицировал цюрихские протоколы, как это было необходимо для их вступления в силу, Армения в конце апреля 2010 года отложила переговоры с Турцией на неопределенный срок10.
Уроки попытки налаживания отношений
По здравом размышлении представляется, что, хотя Анкара с большим энтузиазмом отнеслась к восстановлению отношений с Арменией, ее усилия натолкнулись сразу на несколько препятствий. Турецкое правительство было вынуждено пересмотреть свою позицию из-за реакции Азербайджана, располагавшего достаточными возможностями, чтобы подтолкнуть турецкие оппозиционные партии к успешной кампании против переговоров с Арменией и цюрихских протоколов. Предельно жесткие и умелые действия оппозиции вынудили правительство Партии справедливости и развития официально увязать процесс налаживания отношений с Арменией с разрешением проблемы Нагорного Карабаха. Не приходится удивляться, что такой подход сильно осложнил турецко-армянские переговоры, поскольку с самого начала было очевидно, что ни с какими попытками увязать эти два вопроса Ереван не согласится.
В обстановке протестов со стороны Азербайджана и оппозиционных партий в самой Турции турецкое правительство не смогло достаточно эффективно нейтрализовать возможности армянской диаспоры организовать внутри Армении антитурецкие оппозиционные группы, с тем чтобы фактически сорвать восстановление отношений с Турцией. Повсеместно признается, что представления о том, как должна строиться внешняя политика страны в отношении Турции, у официального Еревана и у армянской диаспоры совпадают далеко не во всем. Однако было заметно, что у армянского правительства нет ни особого желания, ни серьезных возможностей твердо следовать своей же политической линии. Это во многом, если не целиком, стало результатом глубокого расстройства финансов Армении и ее политической изоляции от соседей — Турции и Азербайджана и даже Грузии и Ирана. Из-за этого армянское правительство очень сильно зависело от политической и экономической поддержки армянской диаспоры. Подобная «конъюнктура зависимости» позволяет диаспоре во многом контролировать шаги более или менее гибкой внутренней и внешней политики Армении11.
10 Cm.: Markedonov S. Unfreezing Conflict in South Ossetia: Regional and International Implications. B kh.: Reassessing Security in the South Caucasus: Regional Conflicts and Transformation. P. 36—37.
11 Cm.: De Waal T. Stuck in 1915: How Turkey and Armenia Blew Their Big Chance at Peace // Foreign Policy, Online, 15 April 2010 [http://www.foreignpolicy.com/articles/2010/04/15/stuck_in_1915], 7 May 2010; Gultekin-
Российский вектор внешней политики Турции, как оказалось, ничем не помог планам турецкого правительства по урегулированию кризиса в отношениях между Турцией, Арменией и Азербайджаном. Турция с полным основанием ожидала, что развитие отношений с Россией побудит ту более активно способствовать улучшению турецко-армянских отношений. Но, хотя Кремль и не возражал против восстановления отношений Турции с Арменией, он почти ничего не сделал, чтобы на практике убедить Ереван проявить политическую гибкость и параллельно с турецко-армянскими переговорами урегулировать спор о Нагорном Карабахе. Напротив, в вопросе о судьбе Нагорного Карабаха Кремль, похоже, демонстрирует приверженность к сохранению статус-кво. Российская Федерация и Армения сделали новые шаги к оформлению фактического военного союза на Центральном Кавказе. С подписанием нового российско-армянского соглашения в ходе визита тогдашнего российского президента Дмитрия Медведева в Ереван в 2010 году Российская Федерация предоставила Армении дополнительные гарантии безопасности.
Российско-армянское соглашение о военном сотрудничестве от 2010 года позволяет Российской Федерации еще на 24 года сохранить ее военную базу в Гюмри. Кроме того, Российская Федерация дала более всеобъемлющее обещание обеспечивать территориальную целостность Армении не только по отношению к Азербайджану, как было прежде, но и по отношению к Турции и Ирану. Как ни парадоксально, в данном контексте Российская Федерация даже получила возможность использовать разочарование Азербайджана турецко-армянским дипломатическим процессом в своих собственных интересах и возбудить в Баку симпатии к России. Это тем более интересно, что возобновление российско-армянского военного сотрудничества подразумевало предупреждение Азербайджану воздержаться от использования в любой форме военной силы против Армении, чтобы навязать то или иное решение конфликта по Нагорному Карабаху. Само собой разумеется, что новое военное соглашение увеличивало и зависимость Армении от Российской Федерации12. Краткосрочным результатом этого была стабилизация российско-армяно-азербайджанских отношений, нацеленная в основном на сохранение статус-кво в ущерб поддержанному, казалось бы, Россией турецко-армянскому (и турецко-азербайджанскому) процессу разрешения нагорно-карабахской проблемы, а также более широко понимаемым турецко-армянским отношениям.
Перед лицом трудностей, с которыми Турции пришлось столкнуться в Ереване, Баку и Москве, ее попытка найти в эпоху, последовавшую за войной в Южной Осетии, баланс между отношениями с Арменией и с Азербайджаном не могла оправдать возлагавшихся на нее надежд. Процесс налаживания турецко-армянских отношений вновь и, очевидно, надолго зашел в тупик, как почти по тем же причинам это случилось в 1990-х годах. Похоже, в отношениях сторон по данной проблеме установилась еще более тяжелая атмосфера недоверия и разочарования. Внутриполитические процессы в Турции и Армении тоже отнюдь не поощряют новых инициатив в обозримом будущем.
Попытки Турции после 2008 года установить отношения с Арменией были частью более широкого предложения Турции о создании Кавказской платформы сотрудничества и стабильности. Принятие его было бы исключительно важным шагом к установлению мира на Центральном Кавказе, однако турецкий план уперся сразу в несколько препятствий. У Грузии идея Платформы не встретила особой поддержки, поскольку создавала бы законные основания для продолжения российского вмешательства в цент-ральнокавказскую политику. Разногласия между Турцией, Азербайджаном и Армени-
Punsmann B. Azerbaijan in the Changing Status Quo: Adaptation Strategies. B kh.: Reassessing Security in the South Caucasus: Regional Conflicts and Transformation. P. 75—90.
12 Cm.: Larrabee F.S. Op. cit. P. 109.
ей, о которых говорилось выше, касательно спора о Нагорном Карабахе скверно отразились на перспективах многообещающих в других отношениях цюрихских протоколов. К тому же на самом деле в послецюрихский период участие России в проекте Платформы не слишком помогало вытащить турецко-армяно-азербайджанские отношения из трясины. Шансы на успех турецкого предложения снижало и то, что в нем ничего прямо не говорилось об участии в процессе США и ЕС13. Впрочем, последнее обстоятельство было сознательным результатом стремления Турции успокоить Российскую Федерацию, предложив более ограниченную региональную структуру, в рамках которой не требовалось непременного участия Запада в делах Центрального Кавказа вместе с Российской Федерацией. Конечно, не следует думать, что Турция торопилась получить выгоды от процесса ««на халяву», не считаясь с отношением Запада к данному вопросу: она ничего так не желала, как продолжать весь процесс на многосторонней основе, как это было в случае с цюрихскими протоколами, прежде недвусмысленно поддержанными и Западом, и Российской Федерацией.
Впрочем, успеху турецкого предложения о Платформе мешали и другие сложности. Из-за непризнания Турцией Абхазии и Южной Осетии эти новые образования были фактически исключены из картины, несмотря на то что их официально признали Российская Федерация и еще несколько стран. Осторожность Турции в том, что касается Абхазии и Южной Осетии, непосредственно никак не связана с каким-то антитурецким настроем этих образований. Напротив, Абхазия, в частности, давно стремится развивать контакты с Анкарой и с северокавказской диаспорой в Турции. Но понятно, что Турцию беспокоила косвенная поддержка сепаратизма, подразумеваемая ситуацией Абхазии и Южной Осетии, и ее возможное влияние на состояние курдской проблемы и террористические действия Рабочей партии Курдистана в Турции. На эту ее позицию не повлияли даже регулярное лоббирование Анкары со стороны северокавказской диаспоры, которая добивалась более видимых проявлений официальной симпатии Турции к Абхазии и Южной Осетии и даже, если удастся, их признания14.
Другим препятствием была та политическая и военная поддержка, которую Турция оказывала Тбилиси, следуя за американской поддержкой Грузии в процессе ее вступления в НАТО (замороженном в настоящее время). Кроме того, от сохранения геополитической стабильности Грузии зависела судьба трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан — одного из главных каналов турецкого импорта энергоресурсов. Подытоживая сказанное, можно заметить, что, несмотря на благие намерения Турции и поначалу многообещающие, хоть и частичные успехи турецкой дипломатии (цюрихские протоколы), слишком многие противоречия и помехи на внутреннем, региональном и международном уровне помешали Турции активно работать над созданием послевоенных структур обеспечения стабильности на Центральном Кавказе.
З а к л ю ч е н и е
Целью данной статьи был анализ политики Турции на Центральном Кавказе в контексте основных параметров турецкой внешней политики. В самом общем виде выработка внешнеполитического курса Турции основывается на сложном и постоянно меняющемся взаимодействии по меньшей мере трех главных векторов: Запад, Российская Феде-
13 Cm.: Ibid. P. 110.
14 Cm.: Winrow G. Turkey, Russia and the Caucasus: Common and Diverging Interests // Briefing Paper. London, UK: Royal Institute of International Affairs Chatham House, 2009. P. 7, 13—14.
рация/постсоветское пространство и Ближний Восток. Разумеется, если смотреть на вещи шире, во внимание необходимо принимать и важную роль внутриполитической динамики и идеологической ориентации. Для объяснения участия Турции в делах Центрального Кавказа после событий 2008 года более важны западный и постсоветский (фактически это главным образом Российская Федерация) векторы. Коротко говоря, реакция Турции на войну 2008 года в Южной Осетии была нелегкой попыткой увязать и сбалансировать западные и российские устремления и интересы и, что еще важнее, содействовать заключению Пакта о мире и стабильности в регионе.
Учитывая эти условия и смелость целей турецкой внешней политики, можно сделать вывод, что, по крайней мере на настоящий момент, Турция достигла некоторого успеха, но поставленных целей не добилась. Главным препятствием стали факторы, воздействовать на которые Турция сама по себе как региональная держава не могла. Положительным моментом было то, что Турция сохранила баланс в своих отношениях с Западом, Российской Федерацией и Грузией. Но, с другой стороны, несмотря на первоначальный успех, выразившийся в подписании цюрихских протоколов, смелые и многообещающие планы восстановления турецко-армянское отношений так и не осуществились и возможности, которые открывало такое соглашение, остались нереализованными. Самым слабым местом в процессе было то, что в уравнение не был включен азербайджанский фактор. Когда в игру вступили интересы Азербайджана параллельно с резкой критикой внутри самой Турции, турецко-армянские отношения снова зашли в тупик. Препятствовали процессу также оппозиция внутри Армении и осуждение со стороны армянской диаспоры. Другой слабостью плана Платформы было то, что он не принимал во внимание Абхазию и Южную Осетию.
Наконец, можно задаться вопросом, многого ли Турция реально могла добиться, столкнувшись с необходимостью учитывать и согласовывать столько противоречивых интересов и факторов в регионе? Опыт развития событий после 2008 года говорит, что соседство Турции на востоке (как, кстати, и на юге) таит множество возможностей, но и не меньше трудностей. Хотя Турция и приобретает черты региональной державы, ей приходится сталкиваться с проблемами, выходящими за пределы одних лишь ее собственных возможностей. В настоящее время турецко-армянские отношения фактически заморожены и заключение Пакта стабильности на Кавказе отложено в долгий ящик. Однако региональные конфликты на Центральном Кавказе не завершились, и есть немало оснований предполагать, что в будущем они вполне могут вернуться в международную повестку дня взрывами войны — в точности так, как это произошло с началом войны 2008 года в Южной Осетии. Турция в принципе всегда должна быть готова к такому развитию событий. Чтобы предпринимать какие-то важные шаги в регионе, Турции необходимо заручиться поддержкой не только Запада, но и Российской Федерации. И все же и Турции, и остальному миру придется привыкать к тому, что ход событий на Центральном Кавказе по-прежнему будет определяться главным образом непосредственным взаимодействием и взаимоотношениями местных региональных акторов: Армении, Азербайджана, Грузии, Абхазии и Южной Осетии.
