CC BY
105
Научная специальность: 12.00.09 (5.1.4)
Основания избрания мер пресечения в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации
Светлана Сергеевна Чернова,
кандидат юридических наук, Тюменский институт повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации, Тюмень, Россия, [email protected]
Аннотация. Автор статьи, основываясь на теоретическом анализе научных трудов, посвященных вопросам избрания и применения мер пресечения, а также судебных решений и иных материалов правоприменительной практики, исследует основания избрания мер пресечения, указанные в части 1 статьи 97 УПК РФ. Выделен ряд проблем, связанных с несовершенством действующего законодательства или ненадлежащим образом сложившейся правоприменительной практикой. Сформулирована авторская позиция относительно юридической конструкции «при наличии достаточных оснований полагать». Внесены предложения по совершенствованию правоприменительной практики. Определены направления для дальнейшего изучения вопросов, связанных с основаниями избрания мер пресечения в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации.
Ключевые слова: мера пресечения, основания избрания меры пресечения, надлежащее поведение, подозреваемый, обвиняемый
Для цитирования: Чернова С.С. Основания избрания мер пресечения в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2022. N 3 (61). С. 57-65.
Grounds for choosing the measures of restraint in the criminal procedure legislation of the Russian Federation
Svetlana S. Chernova,
Candidate of Legal Sciences, Tyumen Advanced Training Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, Tyumen, Russia, [email protected]
Abstract. Having analyzed the scientific works devoted to the issues of choosing and using the measures of restraint, as well as the court decisions and data on law enforcement practice, the author of the article examines the grounds for choosing the measures of restraint specified in Part 1 of Article 97 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation. A number of problems concerning the imperfection of the current legislation or improperly established law enforcement practice are identified. The author's opinion regarding the phrase "if there are sufficient grounds to believe" is formulated. Proposals for improving the law enforcement practice are made. Directions for future research of the issues related to the grounds for choosing the measures of restraint in the criminal procedure legislation of the Russian Federation are identified.
Keywords: measure of restraint, grounds for choosing the restraint, proper behavior, suspect, accused
For citation: Chernova S.S. Grounds for choosing the measures of restraint in the criminal procedure legislation of the Russian Federation // Legal science and law enforcement practice. 2022. No. 3 (61). P. 57-65.
Оценка дознавателем, следователем, судом оснований избрания в отношении обвиняемого, подозреваемого меры пресечения является одной из наиболее актуальных проблем. Об этом свидетельствуют
изменения, неоднократно вносившиеся в ст. 97 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), а также обзоры практики рассмотрения ходатайств об избрании мер пресечения,
© Чернова С.С., 2022
подготовленные Верховным Судом Российской Федерации.
Например, в 2021 году судами были отклонены (в том числе по причине отсутствия оснований, указанных в ст. 97 УПК РФ) 10 129 (10 %) ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, 907 (11 %) ходатайств об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста, 272 (9 %) ходатайства об избрании меры пресечения в виде залога, 1 536 (5 %) ходатайств об избрании меры пресечения в виде запрета определенных действий*.
Кроме того, в связи с возникающими в правоприменительной практике вопросами Верховный Суд Российской Федерации внес ряд изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2013 г. N 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» (далее - постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. N 41), указав на то, что ни одна из мер пресечения не может быть избрана при отсутствии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ**, а именно «достаточных данных полагать, что подозреваемый или обвиняемый:
1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда;
2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;
3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу».
В соответствии с ч. 2 ст. 97 УПК РФ мера пресечения также может быть избрана для обеспечения исполнения приговора
* Судебная статистика РФ: сайт. URL: http:// stat.апи-пресс.рф
** О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 дек. 2013 г. N 41: ред. от 11 июня 2020 г. N 7 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2014. N 2; 2020. N 8.
или возможной выдачи лица в порядке, предусмотренном ст. 466 УПК РФ.
При этом внимание правоприменителей следует обратить на определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 марта 2009 г. N 384-О-О, согласно которому «до постановления приговора необходимость его исполнения не может служить основанием для избрания меры пресечения»***. На наш взгляд, позиция Конституционного Суда Российской Федерации связана с принципом презумпции невиновности, закрепленным в ч. 1 ст. 14 УПК РФ и запрещающим «предопределять решение вопроса о виновности лица» до момента вступления в законную силу приговора суда [1, с. 41]. Следовательно, указанное основание неприменимо при избрании меры пресечения в ходе производства предварительного расследования****.
Также надлежит обратить внимание на формулировку ч. 1 ст. 97 УПК РФ, предусматривающую возможность избрания меры пресечения «при наличии достаточных оснований полагать».
Л.Б. Кюлмамедова указывает, что данная формулировка «направлена на обстоятельство будущего, точное определение которого не представляется возможным, и должностные лица могут лишь предполагать степень вероятности наступления указанных в законе обстоятельств». Однако далее автор делает противоречивый вывод о необходимости наличия всех оснований, предусмотренных в ст. 97 УПК РФ, «которые должны быть установлены с помощью достоверных фактических доказательств» [2, с. 216].
Д.С. Турсунбаева и Я.М. Ишмухаме-тов считают, что в законодательстве используется юридическая конструкция,
*** Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Переверзева А.А. на нарушение его конституционных прав ч. 2 ст. 97 УПК РФ: определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 марта 2009 г. N 384-О-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
**** Аналогичной позиции по данному вопросу придерживается Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) (см., например: Постановление ЕСПЧ от 8 нояб. 2005 г. по делу «Худоеров против Российской Федерации», жалоба N 15217/07 // Там же).
подчеркнувшая, что вывод о возможном ненадлежащем поведении обвиняемого, подозреваемого носит вероятностный характер. Данный вывод, по мнению исследователей, производится на основании «закона, совести, здравого смысла, достаточных сведений» [3, с. 95].
На «здравый смысл»* при оценке вероятности возможного ненадлежащего поведения обвиняемого, подозреваемого (оснований для применения меры пресечения) указывают и другие ученые**. Например, А.Б. Судницын и Д.А. Воронов отмечают целесообразность использования указанного подхода при «определении вероятности обстоятельств, возможность наступления которых является основанием для применения меры пресечения» [5, с. 42]. При этом авторы считают «неоправданно категоричным» подход исследователей, придерживающихся противоположной точки зрения.
Л.К. Трунова, указывая на значимую роль УПК РФ в защите прав граждан (по отношению к УПК РСФСР, выступающему как «средство борьбы с преступностью»), подчеркивает неуместность категории «полагать», поскольку она является субъективной. По ее мнению, основанием для избрания мер пресечения в уголовном процессе может служить только уже состоявшееся ненадлежащее поведение обвиняемого, подозреваемого, а не субъективное мнение о его вероятном поведении [6, с. 75].
Аналогичную точку зрения высказывает Е.Г. Переславцева, считающая, что решение об избрании меры пресечения только тогда будет достоверным, когда в его основу положены достоверные фактические данные [7, с. 312]. Л.В. Кокорева, поддерживая суждения Е.Г. Переславце-вой и Л.К. Труновой, отмечает, что подобный подход является недостижимым для правоприменителей, поскольку последние не имеют возможности «отслеживать по-
* Здравый смысл — используемые в повседневной (практической) жизни человека знания, навыки, взгляды и т.д. [см., например: 4, с. 9].
** Аналогичной позиции по данному во-
просу придерживается ЕСПЧ (см., например: Постановление ЕСПЧ от 7 апр. 2005 г. по делу «Рохлина против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2006. N 6. С. 53-68).
ведение обвиняемого, подозреваемого с целью своевременного выявления фактов приготовления к преступлению или попыток помешать производству по уголовному делу» [8, с. 104].
Таким образом, ученые в области уголовного процесса предлагают два различных подхода к пониманию формулировки «при наличии достаточных оснований полагать»:
1) ненадлежащее поведение обвиняемого, подозреваемого должно быть доказано;
2) вероятность ненадлежащего поведения обвиняемого, подозреваемого, прогнозируемая должностным лицом «исходя из своего профессионального и жизненного опыта», является основанием для избрания меры пресечения [8, с. 104].
Более убедительным представляется подход первой группы ученых, поскольку в ч. 1 ст. 108 УПК РФ прямо закреплено требование о содержании в постановлении судьи конкретных фактических обстоятельств, на основании которых он принял решение об избрании меры пресечения. При этом такими обстоятельствами не могут являться данные, не проверенные в ходе судебного заседания, в частности результаты оперативно-розыскной деятельности, представленные в нарушение требований ст. 89 УПК РФ (или вообще не представленные).
В поддержку данной точки зрения можно привести ряд судебных решений. Например, судья Ленинского районного суда г. Тюмени, рассмотрев ходатайство следователя об избрании меры пресечения в отношении О., указала, что доводы следователя из материалов уголовного дела не следуют***. Другой пример — решение Ковылкинского районного суда Республики Мордовия, который, аргументируя наличие основания, предусмотренного п. 1 ч. 1 ст. 97 УПК РФ, а именно намерения Л. скрыться, сослался на оперативную информацию о намерении последнего выехать в г. Москву. Верховный суд Республики Мордовия, отменив указанное решение, отметил, что «в постановлении не приведены конкретные фактические дан-
*** Уголовное дело N 20090331571. Расследовалось СО N 1 СУ при УВД по г. Тюмени.
ные, не проверена и не дана оценка оперативной информации, на которую ссылается следователь»*.
Судебная коллегия Волгоградского областного суда, отменяя постановление об изменении в отношении Ф. меры пресечения на более строгую, указала, что ссылка в решении суда на предоставленную УФСБ по Волгоградской области информацию о намерении Ф. выехать в г. Пермь, а затем в Италию, объективными и достоверными сведениями не подтверждается**.
Анализируя последний пример, А.Б. Судницын и Д.А. Воронов делают частный вывод о том, что результаты оперативно-розыскной деятельности, отвечающие требованиям, предъявляемым к доказательствам, могут быть использованы при обосновании избрания меры пресечения, и общий вывод о том, что все сведения, на основе которых будет принято решение об избрании меры пресечения, «должны быть облечены в форму доказательств» [5, с. 44].
Таким образом, несмотря на то, что в ч. 1 ст. 97 УПК РФ основания избрания мер пресечения закреплены в форме предположений, следует ссылаться на конкретные доказательства, имеющиеся в материалах уголовного дела [9, с. 33].
Основания избрания мер пресечения, указанные в ч. 1 ст. 97 УПК РФ, целесообразно рассматривать, основываясь на теоретическом анализе научных трудов, посвященных указанной проблематике, а также судебных решений и иных материалов правоприменительной практики.
1. Имеются достаточные основания полагать, что обвиняемый, подозреваемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда.
* Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей: утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 янв. 2017 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
** Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2010 г. // Верховный Суд Российской
Федерации: официальный сайт. URL: https: / / www.vsrf.ru
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. N 41 содержится несколько ключевых моментов, на основании которых можно сделать вывод о возможности лица скрыться:
- «наличие гражданства (подданства) иностранного государства, отсутствие в Российской Федерации постоянного места жительства»***;
Согласно результатам опроса, проведенного Л.В. Кокоревой, на это основание респонденты указывали в 62,5 % ходатайств об избрании меры пресечения [8, с. 105];
- «подтвержденные факты продажи принадлежащего лицу на праве собственности имущества на территории Российской Федерации, наличие за рубежом источника дохода, финансовых (имущественных) ресурсов»;
- «нарушение лицом ранее избранной в отношении его меры пресечения (не связанной с лишением свободы)».
Л.В. Кокорева указывает на 41,3 % респондентов, в основу ходатайств которых было положено данное основание [8, с. 105].
В материалах судебных решений содержатся и иные формулировки, указывающие, по нашему мнению, на неоднозначность сложившегося подхода к оценке возможности обвиняемого, подозреваемого скрыться от дознания, предварительного следствия или суда: обвиняемый проживает не по месту регистрации; не имеет жилплощади; регулярно выезжает за рубеж как по служебным вопросам, так и в частном порядке, его работа имеет разъездной или вахтовый характер.
Например, Е.Г. Переславцева приводит фрагмент постановления Куйбышевского районного суда г. Омска, из которого следует, что суд, обосновывая избрание
*** Аналогичной позиции по данному вопросу придерживается ЕСПЧ, который наличие гражданства иностранного государства в качестве основания для избрания меры пресечения рассматривает только в совокупности с отсутствием у лица постоянного места жительства на территории Российской Федерации (см., например: Постановление ЕСПЧ от 29 апр. 2010 г. по делу «Юрий Яковлев против Российской Федерации», жалоба N 5453/08. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»).
меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении обвиняемого Д., указал, что последний проживает не по месту регистрации [7, с. 312].
Красноглинский районный суд г. Самары, напротив, отказал в избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении Б., несмотря на то, что она, совершив преступление в г. Самаре, в этом городе не зарегистрирована и не имеет постоянного места жительства. В обоснование принятого решения суд указал, что Б. имеет постоянное место жительства в Оренбургской области*. Йошкар-Олинский городской суд Республики Марий Эл также не согласился с доводами следователя, указавшего на то, что основанием полагать, что М. скроется, является совершение последним преступления в другом регионе, не по месту постоянного жительства**.
И.М. Хапаев, обобщая изученную им правоприменительную практику, приводит следующие статистические данные: в 85,6 % случав судами отсутствие постоянного места жительства было оценено в качестве обстоятельства, косвенно указывающего на наличие основания, предусмотренного п. 1 ч. 1 ст. 97 УПК РФ. При этом автор поясняет, что речь должна идти только об отсутствии места жительства на территории Российской Федерации и наличии такового в иностранном государстве, отнесение же к данному основанию иных случаев является «ошибочным толкованием закона» (например, отсутствие места жительства по месту производства предварительного расследования) [10, с. 84].
Разделяя суждения И.М. Хапаева и называя формулировку «обвиняемый проживает в другой области» «противоречащей закону трафаретной записью», А.Б. Судницын и Д.А. Воронов обращают внимание на то, что подобное обстоятельство не может быть основанием для
применения меры пресечения, но может учитываться, «обеспечивая такое свойство процессуального решения, как обоснованность» [5, с. 37].
Поддерживая точку зрения И.М. Хапаева, А.Б. Судницына и Д.А. Воронова, в качестве аргумента приведем содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. N 41 разъяснение о том, что отсутствие у лица регистрации на территории Российской Федерации само по себе не является обстоятельством, указывающим на отсутствие у обвиняемого, подозреваемого постоянного места жительства на территории Российской Федерации.
Кроме того, еще одним подтверждением наличия основания, предусмотренного в п. 1 ч. 1 ст. 97 УПК РФ, является отмеченная в указанном постановлении «тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения наказания в виде лишения свободы на длительный срок».
По данным опроса, проведенного Л.В. Кокоревой, на это основание респонденты указывали в 76,3 % ходатайств об избрании меры пресечения [8, с. 105].
И.М. Хапаев, изучив материалы 700 судебных производств об избрании меры пресечения, в 50 ходатайствах выявил указание на тяжесть совершенного преступления в качестве основания избрания меры пресечения в виде заключения под стражу. В 42 случаях судами подобные ходатайства были удовлетворены. Негативным образом оценивая сложившуюся правоприменительную практику***, исследователь указывает на следующий аргумент в обоснование своей позиции: «мера пресечения принципиально тем и отличается от уголовного наказания, что она не состоит и не может состоять в прямой зависимости от тяжести содеянного» [10, с. 82].
Кроме того, надлежит учитывать, что в момент избрания меры пресечения действия обвиняемого могут квалифициро-
* Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей: утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 янв. 2017 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
** Там же.
*** Аналогичной позиции по данному вопросу придерживается ЕСПЧ, из решений которого следует, что опасность побега нельзя оценивать только на основании тяжести наказания (см., например: Постановление ЕСПЧ от 25 окт. 2007 г. по делу «Коршунов против Российской Федерации». Доступ из справ.-правовой системы «Гарант»).
ваться как совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, а затем деяние переквалифицируется на менее тяжкое (например, преступление средней тяжести).
Поддерживая точку зрения И.М. Ха-паева, обратим внимание правоприменителей на то, что тяжесть совершенного преступления, которая определяется квалификацией преступления, количеством совершенных преступлений, в соответствии со ст. 99 УПК РФ относится к другим обстоятельствам, учитываемым при избрании меры пресечения.
Следовательно, тяжесть совершенного преступления учитывается наряду с основаниями, указанными в ст. 97 УПК РФ, а не вместо них. Например, Никулинский районный суд г. Москвы, отказывая в удовлетворении ходатайства следователя об избрании в отношении Х. меры пресечения в виде заключения под стражу, подчеркнул, что в постановлении следователя отсутствуют фактические данные, свидетельствующие о наличии оснований для избрания меры пресечения, а тяжесть преступления не является основанием для избрания меры пресечения*.
Кроме того, вызывает ряд вопросов и сама формулировка, указывающая на тяжесть совершенного преступления. Например, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. N 41 используется словосочетание «тяжесть предъявленного обвинения». В Обзоре практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей приведены следующие формулировки: «жестокость с которой обвиняемый, подозреваемый совершил преступление», «характер преступных проявлений», а также указание на конкретную статью УК РФ**.
Н.А. Симагина считает использование термина «тяжесть преступления» не-
* Кассационное определение Московского городского суда от 11 окт. 2010 г. по делу N 22-13322. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
** См.: Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении
срока содержания под стражей: утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 янв. 2017 г.
корректным, предлагая заменить его на «характер и степень общественной опасности», являющийся, по ее мнению, более традиционным для уголовного законодательства [11, с. 58].
Учитывая, что целью настоящего исследования является анализ оснований избрания меры пресечения, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, позволим себе, обозначив существующие подходы к термину «тяжесть совершенного преступления», оставить вопросы, связанные с обстоятельствами, учитываемыми при избрании меры пресечения, для дальнейшего исследования.
2. Имеются достаточные основания полагать, что обвиняемый, подозреваемый может продолжить заниматься преступной деятельностью.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. N 41 указано, что «о намерении лица продолжить заниматься преступной деятельностью могут свидетельствовать ранее совершенное преступление, неснятая или непогашенная судимость».
В частности, Куйбышевский районный суд г. Омска, избирая меру пресечения в отношении Д., обвиняемого в совершении в отношении падчерицы преступления, предусмотренного ст. 132 УК РФ, в постановлении указал, что последний ранее неоднократно судим, в том числе за совершение особо тяжкого преступления, имеет непогашенную судимость, оставаясь на свободе, может продолжить преступную деятельность, поскольку проживает совместно с малолетней потерпевшей [7, с. 312].
Райчихинский городской суд Амурской области на основании ходатайства дознавателя избрал в отношении Г. меру пресечения в виде домашнего ареста. Обосновывая ходатайство, дознаватель указал, что Г. не работает, законных источников дохода не имеет, склонен к совершению преступлений, освободился из мест лишения свободы менее трех месяцев назад***. Другой пример: следователь в ходатайстве об избрании в отношении Т. меры пресечения указал, что последний нигде не работает, соответственно, средств
Там же.
к существованию не имеет, ранее судим за совершение преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ, обвиняется в совершении аналогичного преступления*.
Таким образом, правоприменители аргументируют наличие основания, предусмотренного п. 2 ч. 1 ст. 97 УПК РФ, не только неоднократностью совершения преступления, наличием судимости, но и взаимосвязью совершения преступления с целью получения дохода и невозможностью получить таковой «законным способом»**.
А.О. Зайцев обращает внимание правоприменителей на то, что недопустимо «голословно ссылаться» на намерение лица продолжить заниматься преступной деятельностью при отсутствии доказательств, подтверждающих это основание для избрания меры пресечения [1, с. 35]. Л.В. Кокорева, также обращая внимание на указанную проблему, отмечает, что «неверная формулировка» оснований избрания мер пресечения выявлена в 28,8 % случаев и стала самым распространенным нарушением норм уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации [8, с. 107].
Например, следователь, направляя в Навашинский районный суд Нижегородской области ходатайство об избрании меры пресечения, указал, что С. ранее к уголовной ответственности не привлекался, не судим, но сделал вывод о возможности последнего продолжить заниматься преступной деятельностью. Прилагаемые к ходатайству материалы не содержали доказательств обоснованности подобного вывода [1, с. 35].
Хабаровский краевой суд, отменяя постановление Индустриального районного суда г. Хабаровска, пришел к выводу, что суд первой инстанции вышел за пределы своих полномочий и предмета судебного рассмотрения, указав, что В., находясь на свободе, может продолжить заниматься преступной деятельностью, по-
скольку данное основание в ходатайстве следователя об избрании меры пресечения в отношении В. отсутствовало***.
По мнению О.Д. Вастьяновой, доказательством наличия этого основания выступают содержащиеся в уголовном деле копии приговоров и иных решений суда, сведения о привлечении обвиняемого, подозреваемого к административной ответственности, документы, указывающие на непогашенные судимости [12, с. 79].
3. Имеются достаточные основания полагать, что обвиняемый, подозреваемый может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.
В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. N 41 о том, что «обвиняемый, подозреваемый может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу, свидетельствуют наличие угроз со стороны обвиняемого, подозреваемого, его родственников, иных лиц, предложение указанных лиц свидетелям, потерпевшим, специалистам, экспертам, иным участникам уголовного судопроизводства выгод материального и нематериального характера с целью фальсификации доказательств по делу, предъявление лицу обвинения в совершении преступления в составе организованной группы или преступного сообщества».
А.Н. Савченко, анализируя п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ, делает вывод о том, что законодатель в один пункт включил несколько самостоятельных оснований избрания меры пресечения, каждое из которых требует отдельного обоснования [13, с. 59]:
1) угрозы свидетелю, иным участникам уголовного процесса;
2) уничтожение доказательств;
3) иные действия, препятствующие производству по уголовному делу.
* Уголовное дело N 20030849832. Расследовалось СО N 2 СУ при УВД г. Сургута.
** Указанное основание для избрания меры пресечения является международно-правовым
стандартом, нашедшим свое подтверждение в решениях ЕСПЧ.
*** Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей: утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 янв. 2017 г.
В поддержку данной точки зрения приведем ряд судебных решений.
«Следователь в ходатайстве об избрании в отношении Г. меры пресечения в виде заключения под стражу указал, что Г. после совершения преступления уничтожил свою одежду, орудие преступления, т.е. пытался скрыть следы, следовательно, может и дальше предпринять попытки уничтожения доказательств по уголовному делу» [9, с. 33].
А.Н. Савченко указывает в качестве ошибки правоприменителей «автоматическое» переписывание п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ в полной редакции или приведение в ходатайстве «абстрактных» формулировок. Например, в ходатайстве следователя об избрании меры пресечения в отношении Т. содержится следующая фраза: «...может скрыться или иным способом воспрепятствовать производству по делу» [13, с. 79].
На наш взгляд, юридическая формула «иным способом воспрепятствовать производству по делу» представляет интерес в научном плане.
Так, С.И. Данилова, Г.В. Костылева, И.Е. Муженская, О.И. Цоколова приводят ряд обстоятельств, которые, по мнению исследователей, надлежит рассматривать в качестве «препятствия (со стороны обвиняемого, подозреваемого) производству по уголовному делу»:
- уничтожение следов преступления, доказательств;
- применение насилия в отношении участника уголовного судопроизводства, уничтожение или повреждение его имущества;
- продолжение преступной деятельности и т.д. [14, с. 101].
Высоко оценивая вклад указанных ученых в развитие науки уголовно-процессуального права в целом, позволим себе не согласиться с приведенным высказыванием по следующим причинам:
1) первые два обстоятельства включены в редакцию п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ в качестве самостоятельных оснований избрания меры пресечения;
2) третье обстоятельство также является самостоятельным основанием, закрепленным в п. 2 ч. 1 ст. 97 УПК РФ.
По нашему мнению, данный вопрос (связанный с терминологией) нуждается в дополнительном изучении, в основу которого должен быть положен анализ научных трудов, а также судебных решений и иных материалов правоприменительной практики.
Подводя итог, подчеркнем сделанные нами выводы:
1. Избрание в отношении обвиняемого, подозреваемого меры пресечения возможно только при наличии указанных в ст. 97 УПК РФ оснований.
2. Несмотря на то, что в ч. 1 ст. 97 УПК РФ основания избрания мер пресечения закреплены в форме предположений, следует ссылаться на конкретные доказательства, имеющиеся в материалах уголовного дела.
3. Тяжесть совершенного преступления учитывается вместе с основаниями, указанными законодателем в ст. 97 УПК РФ, а не вместо них.
4. Целесообразно продолжить исследование вопросов, связанных с терминологией, используемой законодателем при регламентации избрания мер пресечения (в том числе терминов «тяжесть совершенного преступления», «препятствие производству по уголовному делу»).
Список источников
1. Зайцев А.О. Разрешение судом вопроса о наличии (отсутствии) оснований для избрания меры пресечения заключения под стражу в ходе предварительного расследования (международные стандарты и российская практика) // Вестник Томского государственного университета. Право. 2016. N 3 (21). С. 34-44.
2. Кюлмамедова Л.Б. Основания для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу // Молодой ученый. 2021. N 23. С. 215-217.
3. Турсунбаева Д.С., Ишмухаметов Я.М. Основания применения мер пресечения в уголовном процессе // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2022. N 3-3 (66). С. 94-98.
4. Мельник В.В. Здравый смысл - основа интеллектуального потенциала суда присяжных // Российская юстиция. 1995. N 6. С. 8-11.
5. Судницын А.Б., Воронов Д.А. Законность и обоснованность избрания и применения меры пресечения в виде заключения под стражу: учеб. пособие. Красноярск: СибЮИ МВД России, 2020. 64 с.
6. Трунова Л.К. Соблюдение интересов граждан при применении мер уголовно-процессуального пресечения // Право и политика. 2002. N 8. С. 74-79.
7. Переславцева Е.Г. Цели, основания, условия и порядок применения мер пресечения в России // Молодой ученый. 2020. N 48. С. 311-313.
8. Кокорева Л.В. Процессуальное значение оснований и цели применения мер пресечения в уголовном судопроизводстве // Вестник экономической безопасности. 2016. N 1. С. 103-107.
9. Чернова С.С., Гейн А.К. Меры уголовно-процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве Российской Федерации: монография. Тюмень: Филиал Моск. ин-та государственного управления и права в Тюменской области, 2018. 157 с.
10. Хапаев И.М. Обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу // Юристъ-Правоведъ. 2014. N 3 (64). С. 81-85.
11. Симагина Н.А. Меры пресечения и обстоятельства, учитываемые при их избрании (теория и современная практика): дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 2019. 206 с.
12. Вастьянова О.Д. Запрет определенных действий как мера пресечения в уголовном процессе России: дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2022. 206 с.
13. Савченко А.Н. Возможность воспрепятствовать судопроизводству как основание для заключения под стражу // Уголовный процесс. 2010. N 8 (68). С. 56-59.
14. Меры пресечения, не связанные с изоляцией подозреваемого, обвиняемого: науч.-практ. пособие / С.И. Данилова, Г.В. Костылева, И.Е. Муженская, О.И. Цоколова. Москва: ВНИИ МВД России, 2012. 130 с.
References
1. Zaitsev A.O. Resolution by the court of the issue of the presence (absence) of grounds for choosing a preventive measure of detention during the preliminary investigation (international standards and Russian practice). Bulletin of Tomsk State University. Right, 2016, no. 3 (21), pp. 34-44. (In Russ.).
2. Kyulmamedova L.B. Grounds for choosing a preventive measure in the form of detention. Young scientist, 2021, no. 23, pp. 215-217. (In Russ.).
3. Tursunbaeva D.S., Ishmukhametov Ya.M. Grounds for the use of preventive measures in criminal proceedings. International Journal of Humanities and Natural Sciences, 2022, no. 3-3 (66), pp. 94-98. (In Russ.).
4. Mel'nik V.V. Common sense is the basis of the intellectual potential of the jury. Russian justice, 1995, no. 6, рр. 8-11. (In Russ.).
5. Sudnitsyn A.B., Voronov D.A. Legality and validity of election and the application of a preventive measure in the form of detention. Krasnoyarsk, 2020. 64 p. (In Russ.).
6. Trunova L.K. Respect for the interests of citizens in the application of measures of criminal procedural restraint. Law and politics, 2002, no. 8, pp. 74-79. (In Russ.).
7. Pereslavtseva E.G. Goals, grounds, conditions and procedure for the application of preventive measures in Russia. Young scientist, 2020, no. 48, pp. 311-313. (In Russ.).
8. Kokoreva L.V. Procedural significance of the grounds and objectives of the application of preventive measures in criminal proceedings. Bulletin of Economic Security, 2016, no. 1, pp. 103-107. (In Russ.).
9. Chernova S.S., Gein A.K. Measures of criminal procedural coercion in criminal proceedings of the Russian Federation. Tyumen, 2018. 157 p. (In Russ.).
10. Khapaev I.M. Circumstances taken into account when choosing a preventive measure in the form of detention. Lawyer-Jurist, 2014, no. 3 (64), pp. 81-85. (In Russ.).
11. Simagina N.A. Preventive measures and circumstances taken into account when electing them (theory and modern practice). Cand. Diss. Moscow, 2019. 206 p. (In Russ.).
12. Vast'yanova O.D. Prohibition of certain actions as a preventive measure in the criminal process of Russia. Cand. Diss. Irkutsk, 2022. 206 p. (In Russ.).
13. Savchenko A.N. The possibility to obstruct legal proceedings as a basis for detention. Criminal trial, 2010, no. 8, pp. 56-59. (In Russ.).
14. Danilova S.I., Kostyleva G.V., Muzhenskaya I.E., Tsokolova O.I. Preventive measures not related to the isolation of the suspect, the accused. Moscow, 2012. 130 p. (In Russ.).
