CC BY
24
прежнему больше, однако отмеченная разница в количестве мужчин и женщин среди верующих укладывается в рамки 8 %. Наиболее высокий процент религиозных людей, как и прежде, в старшей возрастной группе. Но разница в сравнении с самой молодой группой укладывается всё в те же 8 %. Молодёжь по критерию религиозной самоидентификации близка к представителям среднего и старшего возраста. Из анализа данных опроса также следует вывод о более высоком уровне образования верующих по сравнению с группой неверующих, а тем более атеистов, хотя в целом о строгой взаимосвязи между уровнем образования с религиозностью говорить нет оснований.
Библиографический список
1. Анжиганова, Л. В. Этноконфессиональная ситуация в Южной Сибири: социологический аспект исследования / Л. В. Анжиганова // Международный научно-исследовательский журнал. - 2016. - № 5-2 (47). - С. 81-83.
2. Каариайнен, К. Религиозность в России в 90-е годы ХХ - начале XXI века / К. Каариайнен, Д. Фурман. - М.: Изд-во «Огни ТД», 2006. - 90 с.
3. Конфессиональные особенности религиозной веры и представлений о её социальных функциях // Социологические исследования. -2005. - № 6. - С. 46-56.
4. Артёмова, И. В. Особенности религиозности русских в Хакасии // Вестник Евразии. - 2006. - № 3. - С. 71-83.
5. Синелина, Ю. Ю. О критериях определения религиозности населения / Ю. Ю. Синелина // Социологические исследования. - 2001. -№ 7. - С. 89-96.
6. Социологическое исследование (2016 г.) в рамах гранта Президента РФ (МК-6746.2015.6). Выборочная совокупность - 1000 чел. (Тыва - 290, Хакасия - 520, Алтай - 190).
7. Аксютин, Ю. М. Характер религиозности и индекс напряжённости межконфессионального взаимодействия в оценках и представлениях жителей Южной Сибири / Ю. М. Аксютин // Научный альманах. - 2016. - № 1-3 (15). - С. 236-238.
© Аксютин Ю. М., 2017
УДК Ш.2:[Ш/129П9"(=161Л)
ОСМЫСЛЕНИЕ КОНЦЕПТА «СМЕРТЬ» КАК ФАКТОРА КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ ЭТНОСА
М. Ю. Арчимачева
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
Статья посвящена исследованию одного из важнейших феноменов человеческого бытия — смерти и отношению к ней в этнической культуре хакасов.На основе анализа погребального обряда хакасов выделены аспекты многозначности феномена смерти в традиционном мировоззрении хакасов.
Ключевые слова: смерть, жизнь, душа, хакасы, погребальный обряд, традиционное мировоззрение, этническая культура.
Феномен смерти заключается в её необъяснимости, загадочности и таинственности, поэтому тема смерти через осмысление временности земной жизни занимала существенное место во все времена: от античности до современности. В традиционных культурах теме смерти придавался как символический, так и сакральный смысл. В них смерть являлась основополагающим феноменом, так как по-своему раскрывала понимание мироздания и устройство мира. Как космическое событие сакрализация феномена смерти нашла воплощение в древних мифах об основах мироздания. А. В. Гоголева в диссертационном исследовании «Феномен смерти в культурах разного типа (социально-философский анализ)» утверждает, что мифы о происхождении смерти подчинены общим законам: «...во-первых, люди умирают потому, что раньше они не умирали, а затем почему-то утратили эту способность; во-вторых, действует идея прецедента, один человек умер, и после этого всего люди умирают, третья идея - это идея наказания, смерть рассматривается как кара за проступки, ошибку, неповиновение» [1, с. 26]. Смерть в мифологическом представлении существует в самой жизни, и если она является переходом от одного существования к другому, то в самом бытии осмысливается как предел внутри самого существования.
В. М. Розин отмечает, что осознание человеком неизбежности смерти относится ко II—I тыс. до н. э., когда «люди начинают сначала мечтать о бессмертии, потом искать выход из сложившейся драматической ситуации» [2, с. 173]. Но любая причина смерти перед ценностью жизни и полнотой бытия противоестественна человеческому существованию.
Тема страха перед смертью становится центральной в европейской культуре, где она служит для реконструкции образа мира. По типологии Ф. Арьеса, в истории человечества существует пять ментальных подходов к осмыслению проблемы смерти. Согласно его теории, первый тип характеризуется состоянием «прирученной смерти», который является начальным этапом эволюции взглядов на смерть, когда на ментальном уровне осознаётся, что человек является составной частью природы, а смерть есть естественное состояние, характеризующееся как переход в инобытие, другой мир. Вера в существующую гармонию между живыми и мёртвыми позволяла ему спокойно воспринимать смерть как естественную необходимость. Уход в иной мир не воспринимался как окончательный конец жизни, Вселенной. Второй тип восприятия смерти Ф. Арьес назвал «своя смерть», так как человек осознаёт смерть как личную трагедию. Перед человеком всегда стоит картина Страшного суда, потому главная его задача — подготовиться к нему. Третий тип восприятия смерти — это «смерть далёкая и близкая», которая наступает с исчезновением механизмов защиты от природы, и она возвращается как «дикая, неукрощённая сущность». На физиологическом уров-
не смерть «далека», но она «близкая» на подсознательном уровне, так как ожидается в любой момент. На четвёртом этапе переживания смерти - «смерть твоя», когда человек острее переживает уход из жизни близких людей, чем собственную смерть. Тем самым создаётся более тесная связь с семьёй и, в конечном итоге, своим родом. Пятую стадию восприятия смерти Ф. Арьес назвал «смерть перевёрнутая»; она связана с запретом темы смерти, что приводит к наложению на неё всевозможных запретов, «табу», тихой печали дома, вследствие чего траур и оплакивание уходят на подсознательный уровень [3, с. 9]. Все эти ментальные установки прослеживаются в религиозных системах и мировоззренческих установках этносов, в ритуальных действиях погребально-поминальных обрядов.
А. В. Гоголева в названном выше диссертационном исследовании определяет смерть в социальном контексте, а именно как «ритуал, в котором люди, испытывая страх и тревогу по поводу этого таинственного феномена, осуществляют попытку умилостивить смерть, а в конечном итоге овладеть ею» [1, с. 39]. Смерть, это не только ритуал, а целая система норм, правил, символов и обрядов, в которых происходит слияние мифологического и практического, так как «тот, кто не был похоронен так, как требует обычай, не считается мёртвым» [1, с. 159].
Насколько сложна в понимании и раскрытии сущностных характеристик тема смерти, настолько сложен в понимании погребальный обряд. Исследователями указывалась двойственность погребального обряда, которая определяется целями его проведения. Например, провожая умершего в иной мир, родственники стремятся оградить оставшихся в живых от вредоносных сил. В то же время через поминовение и определённые ритуальные действия происходит постоянное общение с ними, приближение мира мёртвых. В. И. Семёнова указывает, что при приведении в систему погребально-поминальных практик необходимо руководствоваться чем-то постоянным, например, пространственно-временными критериями, в которых «хорошо работают все типы мифологи-ки, как это убедительно показано К. Леви-Строссом: совмещение, перенос бинарных оппозиций, иерархичность и введение медиатора. Через пространственно-временные параметры погребальный обряд ориентируется на космологическую модель и космологический код» [4, с. 220].
На основе анализа погребального обряда хакасов можно выделить следующие аспекты многозначности феномена смерти в традиционном мировоззрении этого народа:
Во-первых, распространённым является мнение, что человек традиционной культуры спокойно воспринимал смерть в силу представления, что она не являлась концом жизни, а была лишь сменой места существования. Нам эта позиция кажется упрощённой. Данное представление исходит из представления о трёхчленном делении Вселенной, где мир мёртвых подобен земному миру. Умершие ведут чем-то похожий на мир живых людей образ жизни, отсюда умершего сопровождали всем необходимым (пища, одежда, предметы рукоделия, оружие, орудия труда, животные). Однако опасным для людей традиционного общества представлялся сам момент наступления смерти и момент перехода в иное бытие, так как в такие моменты проявлялась беспомощность человека перед лицом смерти, и величайшим благом являлась жизнь в мире людей среднего мира. Момент наступления смерти - это наступление хаоса, проявление растерянности перед лицом таинственности и загадочности существования, страх перед концом существования не только человека, но и Вселенной. Отсюда, не сама смерть представлялась как дальняя дорога, а переход в инобытие порождал связанные с этим прощальные действия с покойным (обмывание, одевание, снабжение пищей и проч.). Необходимо также указать на стремление общества всячески оградить оставшихся живых от активности в момент смерти тёмных сил подземного мира. Все ритуальные действия в погребальном обряде обеспечивали создание символической границы между миром живых и миром умерших. Например, хакасы, как только человек умирал, с целью затруднения проникновения злых духов клали черёмуховые ветки с внешней стороны входа под порог, с внутренней же стороны входа - топор или лезвие косы. Активное использование бересты, как и моховой подстилки, являлось условием создания пограничной территории между двумя мирами. Мир живых от мира мёртвых у многих народов мог быть отделён рекой, через которую переброшен мост. Для того чтобы покойник не отыскал обратной дороги домой, гроб старались из дома вынести не через двор, а, например, через окно или через специально проделанную дыру в стене. Человек, принадлежавший к традиционной культуре, прекрасно осознавал, что мир живых и мир мёртвых не совместимы.
Во-вторых, в ритуализации смерти для человека происходила сакрализация культа предков, формировалась также вера в существование души, в результате чего смерть уже не представлялась хаосом, окончательным концом жизни. Смерть, «доводя до конца развитие человеческой личности в материальном и экзистенциальном плане, открывает переход в другую - онтологическую, сверхъестественную область; умерший получает почётное звание предка - семейного представителя, допущенного отныне в божественные сферы» [4, с. 9]. За пределами земного существования душа уже переходит в иное состояние.
В результате сложившихся представлений о душе смерть уже не являлась трагедией, концом жизни. На смену страху приходит убеждение, что всё живое на земле (люди, животные, растения) обладает душой, которая, как правило, представлялась как нечто вроде пара, воздуха, тени или бабочки, которая покидает материальное тело.
Смерть - это «не вечность, это не хаос, не пустота. Время течёт из прошлого в настоящее. Прошлое присутствует здесь, сейчас, «настоящее для них как бы содержит и прошлое, и будущее; поскольку время в восприятии этих людей обладает прочностью, то оно, по их убеждению, не кончается смертью» [5]. Поэтому предок не только рядом: он покровительствует здесь и теперь. Для людей традиционного общества мир представляет собой единое целое: при помощи незримых сил объединяются небесный, средний и подземные миры, обеспе-
чивая безопасность и гармонию жизни как условие существования рода и этноса в целом. Связь между миром живых и миром предков была двусторонней. Предок мог напомнить о себе в сновидениях, болезнях, через стук, шорох; живые просили помощи у предков. Многочисленный этнографический материал показывает, что традиционный человек не испытывал панического страха перед смертью, спокойно и стойко её воспринимал.
В-третьих, поскольку смерть есть переселение в мир предков, именно поэтому жизнь и смерть не противоречили друг другу, а были тесно связаны между собой.
Традиционное мировоззрение и мифологические представления этноса пытались разрешить этот вопрос понятными для людей воззрениями и ритуалами, при помощи которых общество пыталось преодолеть хаос и уравновесить инобытие. Нарушение заранее установленного порядка в проведении погребально-поминальных обрядов могло повредить как самому умершему (предку), так и живым родственникам. Отсюда следует, что умерший не может и не должен вернуться в мир живых.
Поскольку смерть - это печать таинственного, страшного, последствием чего может наступить хаос, оставшиеся родичи стремились особым образом, через знаки, символы и проч., отметить знак смерти. Например, хакасы делали надрез на одежде, выворачивали её наизнанку, стежки во время шитья одежды на смерть делали не справа налево, а наоборот, развязывали пояс, портили инвентарь, занавешивали зеркала, запирали двери и окна, окуривали дом после выноса покойника богородской травой и прочее. «Во всех этих действиях прослеживается стремление указать покойнику его существование в другом пространстве и невозможность его присутствия среди живых» [6, с. 232].
Таким образом, сложность и многозначность осмысления данного феномена определяется традиционным мировоззрением, в основе которого лежат следующие представления: момент наступления смерти воспринимался как момент и процесс перехода в иное бытие; при помощи же представлений о душе традиционное общество стремилось снять напряжение, страх перед инобытием, отсюда инобытие было представлено в качестве страны предков, построенной по принципу зазеркалья. Принцип зазеркалья инобытия определялся онтологическим статусом смерти. Исходя из представления, что смерть есть переселение в мир предков, жизнь и смерть не противоречили друг другу, а были тесно связаны между собой. Такая система представлений о смерти и инобытии достигалась целостностью построения Вселенной, обеспечивая безопасность и гармонию жизни как условие существования рода и этноса в целом. Процесс перехода в инобытие обязан сопровождаться погребально-поминальными обрядами, при помощи которых общество стремилось оградить оставшихся живых от злых сил, активизирующихся с наступлением хаоса.
Библиографический список
1. Гоголева, А. В. Феномен смерти в культурах разного типа (социально-философский анализ): дис. ... канд. филос. наук / А. В. Гоголева. - М., 2005.- 141 с.
2. Розин, В. М. Смерть как феномен философского осмысления (культурно-антропологический и эзотерический аспекты) / В. М. Розин // Общественные науки и современность. - 1997. - № 2. - С. 170-181.
3. Арьес, Ф. Человек перед лицом смерти / Ф. Арьес. - М.: Изд. группа «Прогресс» - «Прогресс-Академия», 1992. - 520 с.
4. Семёнова, В. И. Мировоззренческие истоки погребальной обрядности в культуре народностей Западной Сибири в эпоху Средневековья: дис. ... д-ра культурологии / В. И. Семёнова. - Томск, 2006. - 573 с.
5. Иорданский, В. Б. Хаос и гармония / В. Б. Иорданский. - М.: Наука, 1982. - С. 37-50.
6. Гуревич, А. Я. История и Сага / А. Я. Гуревич. - URL: http:// ulfdalir.ru/literature/2099/2649 (дата обращения: 12.03.2014). © Арчимачева М. Ю., 2017
УДК 78(1-87)"19"(=161.1)
МУЗЫКА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ КАК ЧАСТЬ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ ХХ ВЕКА
Е. В. Калигойда
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
Статья посвящена проблеме возвращения в русскую музыкальную культуру значительного пласта музыки русского зарубежья. Несмотря на то, что некоторые крупные композиторы русского зарубежья признавались на Родине, музыка многих талантливых русских авторов долгие годы запрещалась. Тенденция активного возвращения музыкальных произведений русских композиторов в единое пространство родной им культуры обозначилась в последнее десятилетие через активное исполнение их произведений в России и научное осмысление этого явления.
Ключевые слова: русское зарубежье, синтез музыкальных стилей, традиции русской музыки, возвращённые произведения.
Статья посвящена феномену одновременного существования в русской музыкальной культуре ХХ века двух её пластов: музыкальной культуры метрополии и одноимённой культуры русского зарубежья. Для современного периода этот феномен является уникальным как для мировой культуры, так и отечественной. Сосуществование двух ответвлений - в нашем случае музыкальной культуры - в рамках одной и той же культуры объясняется процессами эмиграции - вынужденным или добровольным переселением жителей одной страны в другую (по политическим, экономическим или иным причинам) и пребыванием в другой стране после переселения. В истории нашей страны было три волны эмиграции, каждая из которых коротко характеризуется нами ниже, но в преломлении к теме настоящего исследования. Такую же краткую характеристику мы даём виднейшим представителям русской музыкальной культуры каждой из трёх волн эмиграции. Также мы предпринимаем
