CC BY
140
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2015. № 1 (5). С. 30-41.
УДК 940.2(571.1/5)
Э. Р. Кадиков
ОРГАНИЗАЦИОННОЕ РАЗВИТИЕ ЭСЕРОВСКОГО ПОДПОЛЬЯ В СИБИРИ В ПЕРИОД ОТСТУПЛЕНИЯ ПЕРВОЙ РОССИЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Рассматриваются особенности и закономерности организационного развития эсеровского подполья в Сибири на этапе отступления Первой российской революции (1906-1907 гг.). Отдельное внимание при этом уделено выяснению роли II и III съездов Сибирского союза ПСР в процессе продолжающегося формирования партийно-организационной структуры в регионе. Предпринята попытка выяснить степень соответствия утвержденных сибирскими социалистами-революционерами организационных документов местным реалиям, а также определить количество и численность неонароднических организаций в крае в период Первой российской революции. Характеризуется социальная база эсеровского подполья в Сибири.
Ключевые слова: эсеры; социалисты-революционеры; революционное движение; Первая российская революция; Сибирь.
E. R. Kadikov
ORGANIZATIONAL DEVELOPMENT OF THE SR UNDERGROUND IN SIBERIA DURING THE FIRST RUSSIAN REVOLUTION EXCEPTIONS
The features and patterns of organizational development of the SR underground in Siberia at the stage of the retreat of the First Russian Revolution (1906-1907). Special attention is paid to the elucidation of the role of II and III Congress of the Siberian Union PSR in the process of formation of the party and the organizational structure in the region. An attempt was made to determine the degree of compliance approved by Siberian Socialist Revolutionaries organizational documents local realities, as well as to determine the number and size of neo-national organizations in the region during the First Russian Revolution. Characterized by the social base of the SR underground in Siberia.
Keywords: Revolutionaries; Socialist-Revolutionaries; revolutionary movement; the First Russian Revolution; Siberia.
В Сибири организационное строительство эсеровского подполья быстрыми темпами пошло только в 1906 г., о чем заявляли сами социалисты-революционеры, принципиально не склонные преувеличивать свое значение, скорее, наоборот, достаточно жестко оценивавшие местный потенциал. В корреспонденции в «Знамени Труда» в 1910 г., например, сообщалось: «До 1906 г. для Сибири Партия С.-Р., как представительница трудящихся масс - не существовала; были только отдельные интеллигентские кружки» (цит. по: [1, с. 49]). Более интенсивное организационное развитие местных эсеров было связано с произошедшей именно в этот период политической активизацией слоев населения, являвшихся социальной базой
неонародников. Процесс формирования эсеровских организаций охватил не только наиболее крупные города - губернские и областные центры, но и ряд уездных городов и железнодорожных станций. Как правило, возникали они при непосредственной помощи губернских комитетов. Так, в августе
1905 г. образовалась группа социалистов-революционеров в Мариинске, просуществовавшая до октября 1907 г. [2, с. 23, 33-35]. Вначале она насчитывала 13 человек (служащие почтово-телеграфной конторы, учащиеся, частный учитель, типографский наборщик, письмоводитель, пекарь). В январе
1906 г. организация пережила аресты, но сумела возродиться, а ее состав даже вырос до 19 человек. Причем на этот раз половину
© Кадиков Э. Р., 2015 30
Организационное развитие эсеровского подполья в Сибири...
организации составляли мелкие кустари. Деятельность группы свелась к распространению собственных гектографированных листовок. Подобные небольшие эсеровские группы сложились в регионе на втором этапе революции в Кургане, Тюмени, Тобольске, Барнауле, Ачинске, Минусинске, Канске, Черемхово, на станции Оловянной [3, с. 78].
После неудачных вооруженных восстаний в конце 1905 г. ПСР, наряду с РСДРП, приступила к активному развитию военных организаций, в зависимости от ситуации в различные этапы революции по-разному выстраивая их: сначала преимущественно на массовой беспартийной основе, что облегчало работу с солдатскими массами, затем возобладало стремление подчинить военных организаторов-активистов местным партийным комитетам. Это было связано с проявившимся революционным потенциалом в армии, который социалисты-революционеры и социал-демократы стремились использовать в борьбе с самодержавием, сделав ставку на создание надежных партийных организаций с целью подготовки вооруженного восстания. Но поскольку зачастую военные организации ПСР функционировали все же автономно от основной партийной структуры, они смогли гораздо быстрее приспособиться к изменениям политической обстановки в стране [4, с. 18, 14].
Организационная структура эсеровского подполья в Сибири, какой она должна была быть, получила отражение в резолюциях и постановлениях, принятых на состоявшемся 10 июля 1906 г. II съезде представителей сибирских организаций ПСР. На нем присутствовало 11 организаций, и фактически он стал учредительным, так как на предшествующем были делегаты только от Томска и Иркутска. На этом съезде были представлены комитеты: Иркутский, Красноярский, Томский и Омский; группы: Читинская, Минусинская и Ачинская (по различным причинам не послали своих делегатов на съезд некоторые организации, пользующиеся правом представительства: Барнаульская, Ново-Николаевская, Курганская и др.) [5, л. 35 об.; 6, с. 107]. Что же дал этот сибирский съезд эсерам? В извещении о нем от имени Областного комитета Сибирского союза ПСР говорилось, что съезд из многих изолированных друг от дру-
га партийных организаций создал единое целое, стройное по форме и единодушное по существу. Съезд дал директивы всем сибирским работникам по назревшим вопросам тактики, предоставил возможность определить силы сибирских организаций и распределить их сообразно местным потребностям. В целом был дан серьезный импульс к координации и совместной работе всех организаций ПСР в регионе, что явилось большим шагом вперед в развитии эсеровского подполья [5, л. 35 об.].
Признавая возможным принять к руководству организационный устав, выработанный общепартийным съездом, съезд представителей сибирских организаций ПСР, однако, нашел необходимым внести в него некоторые поправки, вызываемые особенностями местных экономических и других условий. Ввиду того, что партийная работа в сибирских деревнях находилась в зачаточном состоянии, низшей партийной организационной единицей съезд признал уездную группу, бюро которой должно было составляться из лиц, избранных всеми партийными работниками уезда. Полномочия уездной группы распространялись на территорию всего уезда. Она была автономна в вопросах, относящихся только к этому же уезду, и подчинялась губернскому комитету в вопросах, касающихся более широкого района. В компетенцию губернского комитета, формировавшегося из представителей, избираемых уездными группами и организациями губернских городов, пропорционально количеству членов этих групп и организаций, входили партийные дела всей губернии. Все члены губернского комитета, согласно уставу, должны были жить в губернском городе [5, л. 36 об .-37].
Общесибирский Областной комитет предписывалось избирать на Общесибирском съезде в количестве 3-х лиц, из которых двое жили в городе, назначенном съездом, третий предназначался для разъездов. Выборные члены Областного комитета могли кооптировать еще трех человек. Представитель ЦК ПСР имел право решающего голоса на собраниях Областного комитета, представители же последнего имели право такого же, решающего, голоса в губернском комитете. В функции Областного комитета Сибирского
31
Э. Р. Кадиков
союза ПСР входило: а) руководство партийной работой всей Сибири, б) выписка и распределение литературы между сибирскими организациями, в) издание общесибирского органа и резолюций общесибирского областного съезда и совета, а также произведений, имеющих общесибирское значение, г) поиск, привлечение и распределение по губернским комитетам партийных работников, д) изыскание и распределение денежных средств, е) организация справочного бюро [5, л. 37]. Два пункта обязанностей оглашению не подлежали и касались, по всей вероятности, создания и функционирования при Областном комитете Сибирского боевого летучего отряда, а также регулирования и контроля над боевой деятельностью местных социалистов-революционеров в целом. К сожалению, информация об Областном комитете Сибирского союза ПСР и его членах в период Первой российской революции крайне скупа. Собирать ее в многочисленных материалах жандармского делопроизводства приходится буквально по крупицам. Достоверно известно, что одним из членов Областного комитета являлся, в частности, П.Я. Дербер, по кличке «Петя Маленький», курировавший работу партийных организаций в Западной Сибири [7, л. 9 об.; 6, с. 108]. С целью налаживания партийной работы в крае и поддержания связей с местными эсеровскими организациями Областной комитет практиковал регулярные командировки специальных разъездных агентов. В 1906-1907 гг. в качестве его представителей в организациях ПСР на местах работали, например, П. Я. Дербер (в Омске, Но-вониколаевске), И. Е. Деденко (в Новонико-лаевске), П. Ф. Тюшев (в Омске, Новонико-лаевске, Барнауле, Томске), эсер по кличке «Сика» (в Мариинске) и некоторые другие [6, с. 108].
Губернские комитеты, по принятому на II съезде представителей сибирских организаций ПСР уставу, выбирали из своей среды по одному делегату, живущему в их городе, которые вместе с членами Областного комитета составляли Совет Сибирского союза ПСР. Последний планировалось созывать в особо важных случаях по инициативе Областного комитета или 2/3 губернских комитетов, но не реже одного раза в два месяца. Совет Сибирского союза ПСР на основе заслу-
шиваемых докладов Областного комитета должен был давать ему руководящие директивы в дальнейшей работе. Представители губернских комитетов, входящие в состав Совета, являлись посредниками между Областным комитетом и губернскими организациями [5, л. 37].
Высшей партийной инстанцией в регионе объявлялся Общесибирский областной съезд, который должен был подчиняться только постановлениям общепартийных всероссийских съездов, Совету ПСР и Центральному комитету партии. Состоял съезд из представителей всех организаций, губернских и уездных, членов Областного комитета и представителя Центрального комитета (если таковой имел возможность прибыть на съезд), причем все они были с правом решающего голоса. Число представителей губернских и уездных организаций предполагалось сделать пропорционально количеству их членов. Созывать Общесибирский съезд мог только Областной комитет по собственной инициативе или по требованию двух третей губернских организаций, но не реже одного раза в шесть месяцев [5, л. 37-37 об.]. Данному предписанию, однако, не суждено было сбыться: следующий, III съезд Сибирского союза ПСР удалось собрать только в апреле 1907 г. И он оказался последним в дореволюционной истории сибирских социа-листов-революционеров.
Ввиду особых условий партийной работы в Сибири II съезд представителей местных эсеровских организаций нашел необходимым образование партийного Красного креста, в функции которого входила помощь ссыльным, заключенным в тюрьмах и главным образом устройство побегов. Комитеты Красного креста организовывались при Областном и губернских комитетах. Подробности функций комитета Красного креста при Областном комитете Сибирского союза ПСР по понятным причинам оглашению не подлежали [5, л. 37 об.].
Помимо выстраивания четкой партийной структуры в число важнейших задач, стоявших перед сибирскими социалистами-революционерами, входили, во-первых, налаживание и расширение связей с центральными органами ПСР, а во-вторых, участие представителей Сибири в общепартийных
32
Организационное развитие эсеровского подполья в Сибири...
съездах. В работе I съезда ПСР (29 декабря 1905 г. - 4 января 1906 г.) приняли участие шесть местных функционеров. К сожалению, вследствие случайных причин четыре сибирских делегата не успели получить мандатов, но на основании формальных сведений Организационного бюро съезд постановил признать их правомочными представителями с правом решающего голоса. Иркутский комитет представлял Иваненков, Красноярский комитет - Завадов, Томскую организацию -С. П. Швецов (Пашин), Читинскую группу -Садовский, Якутскую группу - Городецкий, Сибирский союз в целом - Зубов [8, с. 444445]. Из них наиболее активное участие в рассмотрении важнейших для эсеров проблем принял прибывший из Томска С. П. Швецов, речь об аграрном вопросе которого произвела глубокое впечатление на присутствовавших. По словам В. М. Чернова, он «чрезвычайно умело и осязательно вскрыл всю сложность социализаторской задачи, поставленной себе партией, и многочисленные трудности, стоящие поперек дороги ее разрешению». В результате съезд «единогласно просил» С. П. Швецова подробнее и обстоятельнее изложить свою аргументацию в особой брошюре [9, с. 587]. На учредительном съезде присутствовал еще один сибиряк - Е. Е. Колосов (Валин), являвшийся к тому времени уже членом ЦК ПСР. Однако если на I съезде ПСР Сибирь была представлена шестью делегатами, то на экстренном II (1215 февраля 1907 г.) - лишь двумя. До Парижа, где проходил съезд, вовремя смогли добраться только Тайгин от Красноярской организации и Сашин от Томской. При этом не явились делегаты Омской, Иркутской, Читинской, Владивостокской организаций,
имевшие право представительства [8, с. 626, 667].
Организационная структура эсеровского подполья в Сибири во многом была схожа с аналогичной в Европейской России. В качестве примера рассмотрим устав губернского комитета ПСР в Красноярске. Согласно документу, партийный комитет на территории губернии являлся ответственной организацией, сосредоточивая в своем ведении все нити управления местным подпольем. Объединяя и руководя направлением партийной работы как в губернском городе, так и в губернии
комитет имел право: 1) требовать подробные отчеты от всех нижестоящих эсеровских организаций и работников в губернии; 2) контролировать всю партийную работу; 3) санкционировать правомочность, утверждать уставы и определять права вновь возникающих организаций и 4) отменять решения местных организаций, противоречащие программе и уставу ПСР и нарушающие «интересы и единство общей работы» [5, л. 46]. В обязанности губернского комитета входило: 1) создание «подсобных организаций» по всем отраслям дела и руководство их работой;
2) оказание им возможного содействия;
3) налаживание и поддержание коммуникативных связей между партийными ячейками на территории губернии; 4) информирование членов партии о положении дел в ПСР и на местах (извещение местных организаций и работников о состоянии дел в партии, уведомление высших инстанций о местных делах), а также оповещение широких слоев общества о деятельности социалистов-рево-люционеров посредством отчетов, сообщений; 5) постановка и ведение партийной работы, которая была не под силу местным группам (например, издательское дело, боевая работа); 6) координация действий отдельных подчиненных эсеровских организаций в однородных условиях; 7) распределение сил и средств между организациями; 8) подготовка и привлечение новых партийных сил [5, л. 46-46 об.].
Уставом предусматривалось избрание губернским съездом губернского комитета «из 4-х же лиц». Состав комитета и его заседания являлись открытыми для всех членов уездных и городских комитетов и групп. В обязанность уездных и городских комитетов и групп входило посещение заседаний губернского комитета не реже одного раза в месяц (сообразуясь с местными условиями). На губернские съезды уездные и городские организации имели право посылать не более 3 представителей. Губернский комитет при этом должен был присутствовать в полном составе. Очередные губернские съезды предполагалось созывать три раза летом, два раза зимой. Экстренные губернские съезды созывались по мотивированному заявлению губернского комитета или половины уездных и городских организаций. В случае отказа
33
Э. Р. Кадиков
губернского комитета созвать съезд, уездные и городские организации, требующие созыва его, формировали из своих членов бюро, которое по данному вопросу пользовалось всеми правами губернского комитета. Извещение о съезде и предлагаемый «порядок дня» рассылался губернским комитетом по уездным и городским организациям не позднее, чем за две недели до съезда. Губернскому комитету предоставлялось право приглашать на съезд партийных лиц с совещательным голосом [5, л. 46 об.-47]. Каждая уездная и городская организация должна была отчислять из своих ежемесячных доходов 10 % в распоряжение губернского комитета. Кроме того, каждая уездная и городская организация раз в месяц обязана была обмениваться с губернским комитетом отчетами о своей деятельности. В случае неудовлетворительного ведения дел какой-либо организацией губернский комитет ставил данное обстоятельство на обсуждение губернского съезда и по решению его мог распустить организацию, назначив новые выборы [5, л. 47-47 об.].
Конечно, четкая организационная схема существовала больше теоретически, чем практически, дополняемая на местах «живым творчеством» партийных работников. На практике дела обстояли иначе, и не всегда в силу различных причин имелась возможность следовать букве уставов, постановлений и резолюций. Во многих губерниях не существовало сети волостных, районных и уездных комитетов, а имелись лишь губернский комитет и группы в нескольких уездных городах [10, с. 29]. Особенно это было характерно для Сибири. В качестве примера рассмотрим все тот же Красноярск. На III съезде Сибирского союза ПСР представитель этого города «Малков», рассказывая о положении дел в своей организации, отмечал: «Руководящую роль во всей работе играет Комитет. Существует, вернее должен существовать, у нас еще и губернский комитет, отдельно от местного. Выбран он был в начале марта 1907 г. на губернском съезде всеми уездными организациями, но жизнь показала его непригодность, и местному Красноярскому комитету пришлось решать дела всей губернии» [11, л. 105]. Итак, местный комитет стоял во главе всей партийной работы. Он был выбран городской конфе-
ренцией в количестве 4 лиц с правом кооптации стольких же. Кроме того, в него входили представители: один - от группы пропагандистов, один - от Красного креста и два - от Центральной рабочей группы. В свою очередь, комитет посылал по одному представителю во все эти учреждения. Таким образом, все существовавшие в Красноярске организационные формирования социалистов-рево-люционеров были тесно связаны между собой, что представляло, безусловно, позитивное явление, так как тесная связь всех работников заставляла их с большим рвением и энергией исполнять возложенную на них партийную работу [11, л. 105].
Эсеровские пропагандисты Красноярской организации ПСР были объединены в отдельную группу, которая являлась автономной в делах пропаганды, но во всем остальном всецело подчинялась комитету. Особого устава она не имела, однако существовали известные порядки, которые пропагандисты старались не нарушать. Группа собиралась обязательно каждую неделю, если к тому не было серьезных препятствий. На собраниях каждый пропагандист делал отчет о своей деятельности, затем помимо вопросов, касающихся пропаганды, на заседаниях разбирали разнообразные вопросы тактического и программного характера. Делалось это с целью выработки единой позиции по названным вопросам и устранения различного толкования затрагиваемых в ходе кружковых занятий с рабочими массами проблем. Кроме того, каждый пропагандист читал реферат, сначала для пропагандистской группы, а потом, если последняя найдет возможным, для организованных рабочих и т. д. [11, л. 105].
По мере укрепления и расширения деятельности организационная структура эсеровского подполья Красноярска усложнялась. При комитете была создана Центральная рабочая группа (ЦРГ), строго партийная, состоящая из представителей всех цехов железнодорожных депо и мастерских и рабочих других профессий: сапожников, портных, приказчиков, водников и т. д. На членах ЦРГ лежали обязанности по формированию рабочих кружков и регулярному проведению в них занятий, организации массовок, сбору членских взносов и пожертвований среди рабочих тех профессий, которые они пред-
34
Организационное развитие эсеровского подполья в Сибири...
ставляли. Другими словами, через ЦРГ завязывались, укреплялись и расширялись связи местных эсеров в рабочей среде. Существовала при партийном комитете и Военная организация, в которую входили представители дислоцированных в Красноярске двух полков. Правда, как признавался Малков, Военную организацию нельзя было назвать «очень крепкой, а работу ее - планомерной и организованной: с одной стороны, мешали полицейские условия, с другой - недостаток денежных средств». Наконец, имелся в Красноярске и партийный Красный крест, функции которого состояли в добывании средств и одежды для содержащихся в тюрьме и бегущих из мест водворения политических ссыльных, а также в поиске квартир для предоставления им временного жилья [11, л. 105-105 об.].
Важнейшим структурным элементом партийной организации являлась техническая группа, занимающаяся издательской деятельностью, поскольку печать была одним из основных средств воздействия на массы. Почти все губернские и некоторые уездные организации имели свои типографии. Типография Красноярского комитета ПСР весной 1907 г., по утверждению Малкова, была поставлена вполне удовлетворительно. Раньше у местных социалистов-рево-люционеров имелись две типографии, но затем их объединили, что в итоге дало хорошие результаты: был устранен недостаток в шрифте, возросла скорость издательской работы. Так, если раньше выпускаемая эсерами газета «Голос революции» печаталась в течение двух-трех недель, а иногда и целого месяца, то теперь это делалось за 6-7 дней [11, л. 105-105 об.]. Согласно отчету Красноярского комитета ПСР о партийной работе за май 1907 г., организация насчитывала 150 человек, в том числе около 100 рабочих, и сочувствующих среди последних не менее 200 человек [5, л. 92 об .-93].
III съезд Сибирского союза ПСР, на котором с отчетом Красноярского комитета выступал Малкин, состоялся 23-28 апреля 1907 г. В его работе приняли участие 26 делегатов, в том числе представители 11 местных эсеровских организаций, Областного комитета Сибирского союза ПСР и агент ЦК ПСР. На съезде были подведены итоги рабо-
ты местных организаций за предыдущий период и принят ряд принципиальных резолюций и постановлений по организационным и тактическим вопросам [6, с. 113]. В частности, был скорректирован принятый на II съезде Сибирского союза ПСР организационный устав, отражавший преобладание партийной работы в городах и слабость периферийных организаций. Если на II съезде «низшей партийной организационной единицей» была признана уездная группа, так как «партийная работа в сибирских деревнях находится в зачаточном состоянии», то на III съезде - «организационные ячейки, образовавшиеся на местах в пределах уезда» (цит. по: [10, с. 69]). В материалах съезда говорилось о трудностях партийного строительства в регионе и раскрывались причины первоначальных скромных успехов местного эсеровского подполья: «Не так давно, года 2-3 тому назад, наши партийные организации в крупных городах (о мелких и говорить не приходится) стали еще только появляться, им приходилось выдерживать атаку с двух сторон -жестокие репрессии полицейской власти и нападки уже сложившихся и окрепших социал-демократических организаций, ничем, как известно, не брезговавших в “уничтожении” своих “друго-врагов”. Вот что стояло на пути к развитию и росту наших организаций» [12, с. 1]. К моменту проведения съезда, по мнению эсеров, «самоотверженная работа товарищей и, что особенно важно, глубокая жизненность социал-революционного мировоззрения резко изменили положение вещей». Опираясь на доклады местных организаций, делегаты съезда констатировали, что ПСР в Сибири стала играть «видную роль в социально-политической жизни не только крупных, но и мелких городов» [12, с. 2].
На съезде присутствовал и представитель Дальнего Востока, поставивший вопрос о связях Областного комитета Сибирского союза ПСР с оформившимся в 1907 г. «Дальневосточным областным союзом» [1, с. 48] и предложивший дать решающий голос представителям данных союзов на съездах друг друга. В ответ председатель заявил об отсутствии необходимости «давать решающий голос на одном съезде представителям другого» и потому предложил ограничиться «совещательным». Представитель Читы по-
35
Э. Р. Кадиков
рекомендовал укреплять связь между областными организациями посредством обмена литературой и отчетами, а также выступил с предложением к местным организациям присылать в Областной комитет «литературу местного производства в таком количестве, чтобы можно было отсылать хотя бы по одному экземпляру на Дальний Восток». В конечном итоге в вопросе о том, давать ли решающий голос представителям другого областного союза, съезд поддержал председателя и дал последним совещательный голос [11, л. 116-116 об.].
Делегатами III съезда Сибирского союза ПСР был заново избран Общесибирский областной комитет в составе 4 человек. Согласно решению съезда, эти выборные члены Областного комитета могли кооптировать в его состав еще 4 человек [6, с. 114]. Таким образом, состав Областного комитета Сибирского союза ПСР был расширен с 6 до 8 человек. Руководство партии, ознакомившись с материалами III Сибирского областного съезда, подвергло в июле 1907 г. сибирские эсеровские организации справедливой критике: «Слишком в них мало оригинального, местного, своего, слишком сильно подчинение общему шаблону. Работа среди инородцев, по-видимому, совершенно организациями не ведется. Даже для ведения работы среди русских крестьян организации, по собственному сознанию, не обладают нужными знаниями и ограничиваются распространением привозной из России литературы и платформой Всерос. Крест. Союза или даже пропагандой “на чисто идеологической почве”» (цит. по: [10, с. 69]). Критике подверглась также и программа III съезда, который, по мнению центрального руководства ПСР, «был всецело занят вопросами о народных социалистах, максималистах, экспроприациях, экономическом терроре и др., так сказать, интернациональными вопросами, не носящими ни малейшего “сибирского” отпечатка». В этом лидеры партии увидели признак «опасной оторванности от трудящихся масс». «Мы не с.-д., - говорилось в «Знамени труда», - которые в полном согласии со своим миросозерцанием могут замыкаться в рамках пришлого ж.-д. пролетариата; мы обязаны идти и в массы инородческие, крестьянские, чтобы и там организовать трудовой народ
для борьбы с эксплуататорами. А для этого надо изучать быт и потребности этих масс» (цит. по: [10, с. 69]). Конечно, основания для критики сибирских социалистов-
революционеров и особенно программы III съезда со стороны представителей центральных органов партии имели место быть. Однако необходимо все же принимать во внимание сложные условия, в которых приходилось действовать местным неонародникам. И гораздо меньшая острота аграрного вопроса, и отдаленность Сибири от основных центров партийной работы, и конкуренция со стороны социал-демократов, и сравнительная малочисленность организаций не давали эсерам возможности развернуться в полную силу, а уж тем более расширять свое влияние вне города. Достаточно сказать, что удельный вес сибирских социалистов-революционеров по отношению к общей численности партии составлял всего 3 %.
Столь низкий удельный вес местного эсеровского подполья практически не изменился даже несмотря на существенный рост количества организаций ПСР в Сибири на втором этапе Первой российской революции. Так, если в конце 1905 г. в регионе действовали 14 партийных организаций, то в 1906 г. возникли еще как минимум 10, в начале 1907 г. - как минимум 3 [13, с. 158-159; 1, с. 418-420, 449-450]. Всего в 1905-1907 гг. в крае имелось не менее 30 организаций (комитетов и групп) ПСР, функционировавших в следующих населенных пунктах: Курган, Тюмень, Тобольск, Омск, Новониколаевск, Томск, Барнаул, Бийск, Тайга, Мариинск, Ачинск, с. Ужурское, с. Даурское Ачинского уезда, Красноярск, Минусинск, Енисейск, с. Еланское Енисейского уезда, Канск, с. Рыбинское Канского уезда, Черемхово, Инно-кентьевская, Иркутск, Нижнеудинск, Якутск, Чита, Верхнеудинск, Сретенск, Зима, Оловянная, Борзя [13, с. 157; 14, с. 109-110; 15, с. 14-15; 1, с. 407, 418-420, 449-450, 455; 16, с. 41-42, 48-49, 233]. Как видим, подавляющая часть членов ПСР размещалась в губернских и уездных городах и по крупным железнодорожным станциям. В деревне оформилось лишь несколько организаций: в селах Ужурском и Даурском Ачинского уезда, Рыбинском Каннского уезда, с. Еланском Енисейского уезда Енисейской губернии.
36
Организационное развитие эсеровского подполья в Сибири...
Наряду с количеством увеличилась и численность местных неонародников. Сохранившиеся протоколы III съезда Сибирского союза ПСР позволяют составить определенное представление о численности 24 партийных организаций, предоставивших отчеты съезду. По подсчетам историка А. Е. Плотникова, численность их в период наиболее активной деятельности эсеров в крае (вторая половина 1906 - начало 1907 г.) составляла 1200-1400 членов [14, с. 101; 3, с. 78-79], что примерно в 2,5 раза уступало численному составу местных социал-демократов. Относительно же общей численности сибирских организаций ПСР в годы Первой российской революции в отечественной историографии существуют различные цифры. Исследователь А. А. Штырбул, например, учтя не менее 30 местных эсеровских организаций, считает, что в них состояли не менее 1500 человек [16, с. 41-42, 233]. Историк Г. А. Ноздрин насчитал за Уралом до 1800 социалистов-революционеров [17, с. 28]. По мнению М. И. Леонова, сибирские организации ПСР охватывали 1875 человек из 62 600 членов партии в целом [1, с. 45]. Основная масса местных социалистов-революционеров концентрировалась в нескольких административных центрах (Томск, Омск, Красноярск, Иркутск, Чита). Так, численность Томской организации ПСР на пике своего развития составляла 460 человек, Омской - 295, Читинской - 290, Красноярской - 240, Иркутской - 200 [1, с. 407, 418-419, 449]. В среднем же численность названных организаций колебалась в районе 100-200 членов. В остальных населенных пунктах Сибири действовали небольшие организации ПСР численностью от одного до четырех десятков членов [14, с. 101]. В частности, эсеровская организация на ст. Тайга насчитывала 40 человек, в Минусинске - 35, Мариинске - 35, Верхнеудинске - 25-30, Тобольске - 20, на ст. Оловянной - 20, Борзя - 12 [1, с. 407, 418-420, 449-450, 455]. Кроме того, в связи с возобновлением ссылки за политические преступления эсеровские группы возникли во многих колониях политических ссыльных (Тобольске, Нарыме, Тогуре, Сумароково, Минусинске, Бельском, Киренске, Якутске). Для сравнения: в большинстве губернских городов Европейской России численность
организаций социалистов-революционеров колебалась от 120 до 300 человек, в уездных городах в массе своей не превышала 40-80. Численность первичных организаций в городе (кружок, группа) и сельской местности (братство) составляла преимущественно 715 человек [1, с. 51-52].
Социальный состав как ПСР в целом, так и ее сибирских организаций был неоднороден - членами подполья являлись представители демократической интеллигенции, средних городских слоев, рабочие и крестьяне. В начале Первой российской революции интеллигенция составляла большинство, абсолютно преобладая среди активных членов, доминируя во всех комитетах и в руководстве организаций. Лишь в немногих организациях, где были сильны рабочие союзы, их представители входили в комитеты. Нередко целый ряд небольших групп вообще состоял почти исключительно из интеллигентов. Особенно значительна при этом в некоторых партийных формированиях была роль студенчества. В Томске, например, из 460 членов организации 300 человек являлись студентами. Это была одна из крупных студенческих организаций ПСР в России [1, с. 50, 58]. В эпоху «октябрьских свобод» 1905 г. ряды партии стали интенсивно пополнять рабочие и крестьяне, изменяя, соответственно, ее социальный портрет. По сведениям М. И. Леонова, социальный состав ПСР в целом в 1906 - начале 1907 гг. (время наибольшего размаха организационной деятельности эсеров, включения в их ряды широких масс рабочих и крестьян) выглядел следующим образом: 43,2 % рабочих, 45,2 % крестьян, 11,6 % интеллигентов (включая учащихся) [1, с. 59]. В организациях губернских городов рабочие составляли от 34,1 % до 85,6 %, чаще - от 50 до 60 %. Доля интеллигенции, включая студентов и школьников, колебалась от 12,1 до 26,7 %. Особенно высок был удельный вес рабочих в уездных партийных организациях промышленных центров, включая промышленные села и уездные города. Состав эсеровских организаций аграрных уездов был иным. В группах уездных городов преобладала интеллигенция, но не цензовая, а близко стоявшая к массам как по своему социальному происхождению, так и по характеру деятельности
37
Э. Р. Кадиков
и по имущественному положению: учителя, фельдшеры, агрономы, земские служащие. Характерной чертой ПСР было примерно равное количество в ее составе рабочих, крестьян, а также значительное число нецензовой интеллигенции [1, с. 61]. Воздействие эсеров на рабочих по понятным причинам не было доминантным. С осени 1905 г., как отмечал В. М. Чернов, обнаружилась стабильная тенденция: эсеры быстро привлекали на свою сторону «серую массу», особенно из числа не потерявших связи с деревней, и молодежь; зато социал-демократы имели на своей стороне старых, известных на заводе, видных и влиятельных рабочих [18, с. 16]. В течение всей революции 1905-1907 гг. социал-демократы преобладали над социали-стами-революционерами в городах и среди пролетариата. Рабочие же, тесно связанные с деревней, обычно отдавали предпочтение эсерам.
Таким образом, ориентируясь на самые широкие слои населения, в годы Первой российской революции ПСР перестала быть исключительно интеллигентской организацией, включив в себя многочисленных представителей «трудового народа». Наличие в рядах партии примерно равного количества рабочих и крестьян свидетельствовало об общности интересов демократических слоев. Первоочередная нацеленность на крестьянство не нашла своего явственного выражения в социальном составе по ряду причин. Во-первых, дифференциация промышленного и сельского населения не зашла так далеко, чтобы были разорваны органические связи традиционного быта, огромная часть городских рабочих не оторвалась от деревни. Во-вторых, идеи социализма эсеров и социал-демократов в глазах широких масс были равнозначны, как одинаковы и содержание программных требований на ближайшее время, связанные с удовлетворением непосредственных претензий рабочих. Вместе с тем рабочие, особенно городские, были более политизированы, социально активны, нежели крестьянство, вступали в политические организации, чему во многом способствовала и общая насыщенная политическая атмосфера городов, массированная пропаганда и агитация политических партий и организаций [1, с. 67]. Стремительный рост численности ПСР
после обнародования Манифеста 17 октября 1905 г., преобладание в общей массе рабочих и крестьян свидетельствовали о превращении социалистов-революционеров в сравнительно массовую партию. В 1905-1907 гг., при всех видимых изъянах, был сформирован организационный остов партии.
Специфика эсеровских организаций Сибири, как уже говорилось выше, заключалась прежде всего в их городском характере, обусловившем и соответствующий социальный состав. Сегодня большинство исследователей относительно социального происхождения сибирских социалистов-революционеров
придерживаются точки зрения, наиболее четко выраженной историком А. Е. Плотниковым, предложившим довольно удачную классификацию местных организаций ПСР [3, с. 79]. Вслед за ним можно выделить три основные группы эсеровских организаций в крае: 1) Интеллигентские по составу - самой крупной подобной организацией в регионе была Томская, основу же расположенных в сельской местности кружков и групп (с. Рыбинское Канского уезда, с. Ужурское, с. Даурское Ачинского уезда, с. Еланское Енисейского уезда) составляла сельская интеллигенция [13, с. 161; 16, с. 48-49]. 2) Пролетарские по составу - в населенных пунктах, где находились главные железнодорожные мастерские или крупные депо (Красноярск, Омск, Чита, Верхнеудинск). В таких местах рабочие составляли, как правило, не менее 50 % социалистов-революционеров. Так,
в Красноярске из 160 членов организации 110 человек были рабочими (69 %), в том числе 80 человек (50 %) - рабочими мастерских и депо; в Омске из 100 членов организации рабочих насчитывалось 50, в том числе мастерских и депо - 33 человека, в Чите рабочие мастерских и депо составляли примерно половину всех эсеров. При этом в небольших пристанционных поселках (Тайга, Иннокентьевская, Оловянная, Борзя, Зима) группы ПСР состояли почти исключительно из железнодорожных рабочих, в основном деповских [13, с. 161-162]. 3) Большинство организаций с весьма пестрым социальным составом, от средних городских слоев до полупролетарских категорий населения, а также представителей рабочего класса: в административно-торговых и культурных цен-
38
Организационное развитие эсеровского подполья в Сибири...
трах, слабо развитых в промышленном отношении (в Иркутске, Ачинске, Черемхове, Сретенске, Нижнеудинске, Енисейске, Кан-ске, Мариинске Барнауле, Бийске, Новони-колаевске, Тобольске, Кургане, Тюмени). Весьма примечательно, что за годы Первой российской революции удельный вес рабочих (включая представителей полупролетарских слоев) в сибирских организациях ПСР заметно вырос и весной 1907 г. составлял не менее половины всех участников подполья [19, с. 137-138; 13, с. 159-161, 163].
Будучи партией, опирающейся на поддержку широких слоев населения и в целом ориентированной на демократические принципы организации, ПСР объединила в себе людей самых разных взглядов и убеждений. Нередко в рамках одной организации можно было встретить представителей леворадиального, центристского, умеренного течений. Потому в недрах партии на разных уровнях постоянно шли споры, в первую очередь по вопросам тактики и организации. Любому здравомыслящему партийному деятелю было ясно, что избежать рано или поздно размежевания не удастся. Такое идейное и организационное разграничение началось в период Первой российской революции. Крайне правые и левацкие элементы порвали с единой партией и обособились в собственные партийные объединения. К ноябрю 1906 г. закончился организационный период формирования Трудовой народно-социалистической партии, лидеры которой, члены редакции легального журнала «Русское богатство» А. В. Пешехонов, В. А. Мякотин, Н. Ф. Анненский, стремились создать широкую, открытую социалистическую партию, опирающуюся «на весь народ как совокупность трудящихся классов». Энесы заявляли, что народные массы нельзя «вогнать в подполье», а потому замышляли свою партию как легальную общественную организацию. Согласно «Схеме организации», членами партии могли быть все, кто принимал ее программу, был согласен подчиняться решениям партийных организаций и участвовать в партийных расходах [20, с. 33]. Существование нелегальных организаций энесы рассматривали как временное, вынужденное «зло». Террор и экспроприации категорически ими осуждались. Они постоянно стремились
«смягчить программу», легализоваться и с этой целью регулярно подавали прошения властям, получая отказы. В. М. Чернов критиковал энесовскую легализацию «во что бы то ни стало», утверждая, что «не все и не сразу в нашей деятельности может кристаллизоваться в легальные формы». Тем не менее, будучи лидером центристского течения в ПСР, он признавал, что «конспиративная организованность охватывать масс не может». И призывал партийных работников на местах: «Мы немедленно должны создавать открытые организации, охватывающие возможно более широкие массы, - и организации не только профессиональные, т. е. смешанные в партийном смысле, но и определенно-партийные, - кто может официальные, кто не может, по крайней мере официозные: кто может под открытым забралом, кто не может, под полуоткрытым или полузакрытым...» (цит. по: [20, с. 33-34]).
Близость позиций по вопросу «легализма» позволила Партии социалистов-револю-ционеров весьма примирительно относиться к энесовскому оппортунизму и даже пытаться скрыть или, по крайней мере, широко не афишировать их отделение от партии. В большинстве периферийных организаций ПСР члены, придерживающиеся народносоциалистических взглядов, не стали выделяться в отдельные группы. Противоречие между стремлением к открытости и вынужденным нелегальным существованием вело к распаду организаций энесов на местах, делало оставшихся в подполье легкой добычей жандармов. В 1906-1907 гг. в России насчитывалось 56 энесовских групп. За Уралом их было всего две. Одна, по данным историка С. М. Макарчука, действовала в период отступления революции в Иркутске, другая, в Благовещенске, прекратила свое существование в связи с репрессиями летом 1908 г. В целом же местные народные социалисты оставались лишь идейно-политическим течением внутри организаций ПСР, составляя их крайне правое, ликвидаторское крыло [20, с. 34, 35].
Тогда же, в 1906 г., оформился Союз со-циалистов-революционеров-максималистов, занявший промежуточное положение между собственно эсерами и анархистами. Руководители Союза - М. Соколов, Е. Устинов,
39
Э. Р. Кадиков
Н. Любомудров - стремились, наоборот, к узкому, закрытому, конспиративному характеру и типу организации, основной деятельностью которой была бы террористическая и экспроприаторская работа. Максималисты признавали политический и экономический (фабричный и аграрный) террор. Отрицая любые «программы-минимум», они стремились сразу к максимальной цели - вооруженному восстанию, социализации земли, фабрик и заводов и установлению «трудовой республики». При этом средства борьбы могли быть только нелегальными: «...социально-революционная партия не должна вести никакой легальной, законной борьбы. Приспособление к законным формам борьбы самоубийственно для социально-революционных целей» [20, с. 35]. Абсолютизация нелегальных действий, ставка на террор как самое сильное агитационное средство вело максималистов к пренебрежению организационной и пропагандистской деятельностью в массах. Отрицательное отношение к широким общественным организациям (профсоюзам, кооперативам, культурно-просветительным учреждениям) имело своим результатом превращение максималистских групп в автономные секты, не связанные с массами. За Уралом максимализм широкого распространения не получил. Имелись лишь отдельные его представители, работавшие в рамках сложившихся эсеровских организаций. Самостоятельно его сторонники действовали на территории Восточной Сибири уже преимущественно после поражения Первой российской революции.
В целом 1905-1907 гг. - незначительный по времени, но чрезвычайно важный период в истории ПСР. Именно в эти годы, по словам М. И. Леонова, «из совокупности немногочисленных, глубоко законспирированных, по преимуществу интеллигентских кружков она превратилась в деятельную организацию десятков тысяч, в основном крестьян и рабочих.» [1, с. 5]. За данный период структура ПСР прошла путь от непрямой, объединявшей разные группы и кружки одним идейным началом, к прямой массовой, позволившей партии сосредоточить в себе значительное количество людей, а затем и к относительно прямой централизованной структуре, стремившейся влиять на все сто-
роны жизни комитетов. Тем не менее организационная структура партии была хоть и разветвленной, но весьма рыхлой. Организационно партия оказалась недостаточно подготовленной к условиям жесткой политической конфронтации с самодержавием [1, с. 58]. Именно в этот период была осуществлена изначально обреченная на неудачу попытка приспособить ориентированные на массы организации к конспиративным условиям работы, что, пожалуй, являлось характерной особенностью всех русских социалистических партий, не отказывавшихся от нелегальной деятельности. При этом в формировании массового партийного аппарата социалисты-революционеры видели два основных мотива: 1) создание центров, близких к массам, для активной пропаганды и агитации; 2) включение как можно большего числа людей в партийные структуры для подготовки всенародного выступления и воплощения в жизнь своих социальных идеалов. Второе соображение для большинства социалистов-революционеров было руководящим. С самого начала Первой российской революции развитие организационных структур ПСР было обусловлено характерными особенностями, связанными как с генезисом партии, так и имевшимися тактическими и идеологическими установками. В результате развитие партии эсеров заключалось преимущественно в наращивании количества базовых структурных единиц во всех слоях общества и массовом расширении своих рядов. При этом подобное приумножение партийных ячеек неонародников, в отличие от РСДРП, происходило зачастую без какой-либо связи с центральными органами партии [4, с. 21].
Как ни парадоксально, период отступления революции стал временем дальнейшего организационного становления ПСР, что было обусловлено произошедшим изменением политического режима в стране и, как следствие, стремительной активизацией ее социальной базы. С одной стороны, партия эсеров развивалась по пути постепенной централизации, налаживания и систематизации партийной жизни, чему придали значительный импульс общепартийный и областные съезды; с другой же стороны - демократизм нижних уровней организации способствовал слабости вертикальных связей. Большинство
40
Организационное развитие эсеровского подполья в Сибири...
организаций были пронизаны различными системами выборов, предоставлявших возможность для массового развития, но в то же время ослаблявших их. Принцип выборности эсеры стремились развить вплоть до уровня партийной области, что создавало массу организационных ступеней. Лишь во время выборов во II Думу в развитии организационной работы эсеров произошла определенная задержка, вызванная надеждами на дальнейшую либерализацию государственного строя, расширение полулегальной партийной деятельности и даже легализацию самой партии [4, с. 14, 23]. К концу Первой российской революции ПСР стала развивать централист-ское начало в своих структурах, что было вызвано необходимостью преодолеть начинающийся кризис, поразивший все революционные организации и проявившийся в ослаблении вследствие постоянных репрессий внутренних связей периферии и центра, а также в общем упадке комитетов, многие из которых были созданы в «дни свобод» после выхода Манифеста 17 октября 1905 г. и при усилении режима вынуждены были свернуть массовую деятельность. Реорганизация Партии социалистов-революционеров на исходе революции выразилась в корректировке ее организационной политики, а именно: отказе от массовости в сторону подготовки верных партийных кадров, в расширении прав областных центров и местных комитетов, ликвидации полусамостоятельных отраслевых ячеек. Сибирское эсеровское подполье в данном отношении не являлось исключением.
ЛИТЕРАТУРА
1. Леонов М. И. Партия социалистов-революцио-неров в 1905-1907 гг. - М., 1997.
2. Каминский А. А. Из истории Мариинской группы партии социалистов-революционеров в период первой русской революции (19051907 гг.) // Из истории социально-экономической и политической жизни Сибири. - Томск, 1980.
3. Плотников А. Е. Из истории формирования эсеровских организаций в Сибири (19001907 гг.) // Революция 1905-1907 годов и общественное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. - Омск, 1995.
4. Оксенюк А. А. Механизмы формирования массовых нелегальных организаций социалисти-
ческих партий в России в начале XX века : ав-тореф. дис. ... канд. ист. наук. - М., 2013.
5. ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1907. Д. 9. Ч. 16.
6. Толочко А. П., Курусканова Н. П. Вопросы тактики и организационной работы на съездах Сибирского союза ПСР в период отступления первой российской революции // Революция 1905-1907 годов и общественное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. - Омск, 1995.
7. ГИАОО. Ф. 270. Оп. 1. Д. 541.
8. Партия социалистов-революционеров : документы и материалы. - Т. 1 : 1900-1907 гг. -М., 1996.
9. Чернов В. М. Социализация земли как тактическая проблема // Избранное. - М., 2010.
10. Морозов К. Н. Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг. - М., 1998.
11. ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1907. Д. 9. Ч. 63.
12. Извещение о третьем областном съезде Сибирского союза партии социалистов-револю-ционеров. Изд. Обл. Комитета Сибирского союза ПСР. - Томск, 1907. - 11 с.
13. Афанасьев А. Л. Эсеровские организации Сибири в период революции 1905-1907 гг. (численность, состав, размещение) // Непролетарские партии России в трех революциях. - М., 1989.
14. Плотников А. Е. Организации политических
партий в Сибири в период первой российской революции (1905-1907 гг.). (Перечень и
предварительный анализ) // Проблемы классовой борьбы и общественного движения в Сибири в дооктябрьский период. - Омск, 1992.
15. Шиловский М. В. Общественно-политическое движение в Сибири второй половины XIX -начала XX века. Вып. 3 : Социалисты-революционеры : учебное пособие. - Новосибирск, 1996.
16. Штырбул А. А. Политическая культура Сибири: Опыт провинциальной многопартийности (конец XIX - первая четверть XX вв.). Ч. 1 : (конец XIX в. - февраль 1917 г.). - Омск, 2003.
17. Ноздрин Г. А. Политические объединения в сибирской деревне (середина 90-х годов XIX в. - 1914 г.) : автореф. дис. . д-ра ист. наук. - Новосибирск, 2005.
18. Чернов В. М. Прошлое и настоящее. - СПб., 1906.
19. Афанасьев А. Л. Эсеровские организации и рабочие Сибири в период отступления революции 1905-1907 гг. // Сибирь в прошлом, настоящем и будущем. - Новосибирск, 1981. -Вып. 1.
20. Макарчук С. В. Социалисты-революционеры Сибири: «правый» и «левый» фланги партии в 1907-1914 гг. // Сибирь: XX век. - Вып. 1. -Кемерово, 1997.
41
