CC BY
155
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2014. № 3 (3). С. 14-24. УДК 329
Э. Р. Кадиков
ЭСЕРОВСКОЕ ПОДПОЛЬЕ В ЗДБИРИ В НАЧАЛЕ 1900-Х ГГ.: ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ И ОРГАНИЗАЦИОННОЕ СТАНОВЛЕНИЕ
Рассматриваются особенности и закономерности организационного развития эсеровского подполья в Сибири накануне Первой российской революции. Особое внимание при этом уделено выявлению объективных и субъективных предпосылок становления местных организаций Партии социалистов-революционеров. Характеризуется социальная база крупных неонароднических формирований в крае.
Ключевые слова: эсеры; социалисты-революционеры; революционное движение; Сибирь.
E. R. Kadikov
THE SR UNDERGROUND IN SIBERIA IN THE EARLY 1900 s.: PREREQUISITES FOR THE FORMATION AND ORGANIZATIONAL DEVELOPMENT
The features and patterns of organizational development of the SR underground in Siberia on the eve of the Russian Revolution. Particular attention is given to the identification of objective and subjective preconditions for establishing local organizations Socialist Revolutionary Party. Characterized by large social base neonarodnicheskih formations in the region.
Keywords: SR; Socialist Revolutionaries; revolutionary movement; Siberia.
Процесс формирования эсеровских организаций в Сибири происходил на той же идейной, тактической и организационной основе, что и в Европейской России, но с некоторым запозданием и определенной спецификой в силу особых условий жизни и быта народонаселения, прежде всего отсутствия (за исключением Томска) высшей школы и, соответственно, студенчества, малочисленности рабочего класса и гораздо меньшей остроты аграрного вопроса. Важным рубежным событием в истории революционного движения в регионе стало проведение Сибирской железной дороги, заметно стимулировавшее социально-экономическое развитие края, предопределившее количественные и качественные изменения в его экономике и социуме и в конечном итоге обусловившее интенсификацию общественно-политической жизни. Появление Транссибирской магистрали положило начало индустриализации региона, значительно ускорило рост его населения, процесс формирования промышленного пролетариата, активи-
зировало развитие торговли и превращение мелкотоварного крестьянского хозяйства в торгово-предпринимательское. По свидетельству известного народника и впоследствии эсера С. П. Швецова, за четверть века сибирский край изменился до неузнаваемости: «К первой революции это была совершенно иная во всех отношениях страна, чем та, которую мне пришлось впервые наблюдать в 1880 г. У нее появился собственный рабочий класс, концентрировавшийся, главным образом, в более крупных городах и по линии железнодорожной магистрали. Правда, численно он был невелик, но качественно стоял довольно высоко» [1, с. 99]. Возникали и быстро развивались новые отрасли промышленности, новые, ранее совершенно неизвестные виды деятельности. За сравнительно небольшой промежуток времени численность различных категорий наемных рабочих заметно возросла. Если в 1895 г. в Сибири насчитывалось 142 тыс. рабочих, то в 1908 г. - уже 367 тыс. [2, с. 115, 185]. Рост кадров индустриального
© Кадиков Э. Р., 2014 14
пролетариата в сочетании с агитацией социалистических партий предопределил развитие рабочего движения. Наиболее кадровым и концентрированным отрядом местного пролетариата, ставшим главной силой движения в начале XX в., являлись рабочие железнодорожных депо и мастерских [3, с. 5]. Активность рабочего движения и организованность борьбы резко возросли накануне Первой российской революции. Под влиянием пропаганды и агитации социал-демократов рабочие, отстаивавшие экономические права, включились в борьбу политическую. В городах и на линии железной дороги прошли первые открытые демонстрации и митинги, показавшие, что местный пролетариат стал влиятельной политической силой. Тем не менее социальный состав рабочего класса вследствие позднего развития промышленного капитализма в Сибири был весьма неоднородным. Даже в ведущих отраслях наряду с профессиональными пролетариями имелся немалый процент рабочих, сохранявших связь с землей, а потому симпатизирующих неонароднической идеологии [4, с. 15].
Значительные сдвиги в социально-экономическом развитии Сибири обусловили возрастание потребности в повышении образовательного уровня населения. Складывавшаяся в России система образования, состоявшая из трех основных звеньев - низшего, среднего и высшего, привела к появлению одной из наиболее политически активных категорий населения - учащейся и студенческой молодежи. Количество низших и средних учебных заведений различных типов и число обучавшихся в них лиц неуклонно возрастало. Если до отмены крепостного права в Сибири имелось всего 4 средние общеобразовательные школы, то к 1895 г. их насчитывалось уже 36, а к 1905 г. - более 50. Число учащихся в них увеличилось с 1410 (в 1882 г.) до 15 181 [5, с. 3]. Наряду с ростом количества общеобразовательных заведений в Сибири на рубеже веков происходило постепенное расширение сети средних профессиональных учебных заведений: педагогических, технических, сельскохозяйственных, коммерческих, медицинских и др. Одновременно был поднят и вопрос о создании за Уралом собственных центров научных знаний. Открытие в Томске университета (1888 г.) и
технологического института (1900 г.), в которых в 1907 г. обучалось около 3 тыс. студентов [6, с. 115], стало логическим завершением процесса школьного строительства в регионе, остро нуждавшемся в грамотных специалистах (врачах, преподавателях, юристах, инженерах). Развитие образования и повышение культурного уровня стало одним из главных факторов роста политической активности граждан. К началу XX столетия, как отмечал С. П. Швецов, Сибирь имела собственную «периодическую печать, с честью несшую свои трудные обязанности», обладала сетью различных культурных и культурно-просветительных учреждений; развитие ее населения, особенно в крупных центрах, «поднялось на небывалую высоту». «Вообще это была уже не прежняя, дореформенная, "немшоная" страна, - писал он, -а новая, молодая, крепкая, чрезвычайно богатая разнообразными возможностями в будущем, полная жажды жизни и энергии» [1, с. 99]. Как справедливо указывает исследователь М. В. Шиловский, наряду с ростом количества образованных людей происходило «формирование собственно городской культуры и рационального типа сознания ее носителей», для которого было характерно, «что человек воспринимает себя как субъект своих действий, а окружающий мир - как объект, и он стремится его целенаправленно преобразовать» [6, с. 114].
Учащаяся и студенческая молодежь являлась важнейшим источником формирования более широкой категории населения, именуемой в современной историографии средними городскими слоями, которые по мере роста сибирских городов и их населения стали проявлять себя в общественном движении все более заметно. Представлены они были прежде всего демократической интеллигенцией, конторскими и банковскими служащими, техническим персоналом промышленных и транспортных предприятий, студенческой и учащейся молодежью и т. п. Неустойчивость экономического положения, но самое главное - более высокий уровень культурного развития, обусловивший болезненное восприятие ущемления населения в области гражданских прав и свобод, способствовали включению в конце XIX - начале XX вв. многих представителей средних го-
родских слоев в борьбу за демократизацию социально-политического строя России. Именно интеллигенция и средние городские слои в целом стали главным субъектом общественно-политический жизни страны. По подсчетам М. В. Шиловского, интеллектуальный потенциал Сибири к 1905 г. вместе с политическими ссыльными составлял 1820 тыс. чел. Подавляющая его часть (более 90 %) сосредоточивалась в городах. Численность служащих, интеллигенции и студентов, например, в Томске за период с 1880 г. по 1917 г. увеличилась почти в 11 раз, составив 7,3 тыс. чел. [6, с. 114]. Составной частью указанной категории населения, интенсивно формирующейся на рубеже веков, являлись торгово-промышленные служащие, особенно значительная концентрация которых наблюдалась в крупных городах. Будучи в значительной части достаточно грамотными людьми, они также имели соответствующие умственные запросы и культурные потребности в общественной жизни. Многие из них состояли учредителями, членами и деятелями в приказчичьих обществах. Основным источником формирования торговых служащих являлись выходцы из мещан и крестьян, многие из Европейской России. В их составе преобладали мужчины, преимущественно молодого возраста, что предопределило общую активность и склонность к поддержке радикальных политических организаций. Складывание данного профессионального отряда, по мнению историков В. А. Скубнев-ского и Р. Д. Галиевой, имело много общего с формированием фабрично-заводских рабочих региона как по временным, так и по другим параметрам. Идентичность состава торговых служащих с рабочими, сконцентрированными в одних и тех же городах, общие проблемы экономического и правового положения сближали их в борьбе за свои права, что реализовывалось в совместных стачечных выступлениях и других формах движения [7, с. 142-143].
Сибирское крестьянство, составлявшее к началу XX в. примерно 9/10 всего населения края, также претерпевало существенные социальные трансформации, вызванные капиталистической эволюцией сельского хозяйства. Имевшие место системные противоречия и злоупотребления властей неизменно
отражались на условиях жизни крестьян, нередко выливаясь в протесты. Податная реформа привела к отмене подушного налога, однако в условиях отсутствия земельного кадастра и круговой поруки размер обложения крестьян возрос. Начавшиеся в 1896 г. в Сибири землеустроительные работы, вызванные переселением крестьян, хотя и проходили в многоземельных волостях и в большинстве случаев удовлетворяли интересы сельских жителей, нередко сопровождались отрезками земель. Введение института крестьянских начальников значительно усилило бюрократическую опеку над населением. Местное крестьянство, более зажиточное и располагавшее большими возможностями расширять запашку, отчетливо ощущало противоречия между хозяйственными и правовыми отношениями, что вызывало протест против административного гнета. В результате в 1895-1904 гг. крестьянское движение за Уралом по сравнению с периодом 18611894 гг. увеличилось в 3,5 раза - с 8 до 30 волнений в год, а количество выступлений выросло до 300. Тем не менее, несмотря на возросшее число выступлений, движение в крае, постепенно нараставшее с 1900 г., значительно отставало от Европейской России [8, с. 143], что объяснялось существованием фундаментальных причин: отсутствием помещичьего землевладения, наличием обширного фонда запасных земель и, как следствие, более высоким уровнем жизни сибирского крестьянства.
Таким образом, определяющее воздействие на общественно-политическую жизнь Сибири и создание здесь предпосылок для становления и развития организаций Партии социалистов-революционеров (ПСР) оказали реформы 60-70-х гг. Х1Х в., строительство железной дороги, усложнение структуры и увеличение численности местного населения, рост переселенческого движения, а также качественные изменения в духовной сфере общества. Отличительной особенностью эсеровского подполья в регионе являлся его городской характер. Группы социалистов-революционеров начали складываться и вести агитацию и пропаганду в городах и крупных населенных пунктах, прилегающих непосредственно к полосе железной дороги. Главным объектом их деятельности и, соот-
ветственно, ядром формирующихся организаций выступали представители средних городских слоев - прежде всего учащаяся и студенческая молодежь, служащие железной дороги, правительственных и частных учреждений. Серьезное внимание уделялось местными неонародниками и рабочему классу, однако конкурировать с социал-демократами им было очень сложно. Что касается сибирской деревни, то по уже названным выше причинам программа социализации земли встретила у крестьян весьма слабый отклик [9, с. 187; 10, с. 125]. Немецкий исследователь М. Хильдермайер помимо экономических и политических оснований обратил внимание еще на одно обстоятельство - географическое: обширность и в силу этого разреженность (слабую заселенность) пространства, вследствие чего до крестьянства было очень сложно «дотянуться» [11, 8. 246].
Помимо рассмотренных выше объективных причин формирования местных неонароднических организаций имелся комплекс субъективных факторов, заметно ускоривших консолидацию в крае кружков и групп социалистов-революционеров. Немалую роль играла имевшаяся возможность сибирских эсеров опереться на опыт и помощь партийных структур Европейской России и заграничных центров. Однако наиболее важным обстоятельством являлось наличие в крае политической ссылки. В Сибири оказались многие представители самых разных направлений народничества: бунтари, земле-вольцы, народовольцы и др. Здесь отбывали ссылку такие известные народники, как И. Н. Мышкин, С. Ф. Ковалик, М. А. Натансон, П. Ф. Якубович, Д. А. Клеменц, Л. Э. Шишко, С. Л. Чудновский, А. И. Зунде-левич, П. Г. Заичневский, Н. С. Тютчев, Е. К. Брешко-Брешковская [12, с. 10-11; 13, с. 37]. Занятые преимущественно интеллектуальным трудом, политические ссыльные не могли не оказывать влияния на умы сибиряков и заметно активизировали общественно-политическую жизнь за Уралом. По свидетельству известнейшего ученого-геолога В.А. Обручева, среди населения они справедливо пользовались всеобщей симпатией, поскольку переносили в Сибирь отечественную культуру, пробуждали народную мысль, основывали школы, способствовали процве-
танию кустарных промыслов и ремесел, занимались изучением страны [14, с. 190]. Как правило, объектом их внимания являлись учащиеся средних учебных заведений (гимназисты, семинаристы, реалисты), а также студенты Томского университета. В частности, в середине 1880-х гг. во всех средних учебных заведениях Томска действовали кружки самообразования, в которых занималось примерно по 15-20 учащихся старших классов. Работали с ними ссыльные Ф. В. Волховский, Д. А. Клеменц и др. Один из кружков посещал гимназист, уроженец Енисейска А. А. Аргунов, вошедший впоследствии в число руководителей Северного Союза социалистов-революционеров и организаторов ПСР [12, с. 10]. Курировали кружки ссыльные народники. По воспоминаниям А. А. Аргунова, для кружковцев была разработана систематизированная программа занятий и самостоятельной работы. К будущей общественной деятельности готовились добросовестно и основательно, не спеша и в строгой последовательности штудируя важнейшие «рубрики вопросов». «За беллетристами (особенно народниками), - свидетельствовал А. А. Аргунов, - шел критико-лите-ратурный отдел, затем знакомство с основаниями социологии, психологии и философии, потом политической экономии, истории и уже в конце программы, после общефилософской подготовки, стояли на очереди животрепещущие вопросы русской действительности, обзор движения, программы и т. д.» [15, с. 96].
Томские кружки прекратили свое существование в 1887 г. в связи с высылкой из города в преддверии открытия Университета большинства ссыльных. Характеризуя Северный Союз социалистов-революционеров, жандармский генерал-майор А. И. Спиридо-вич обратил внимание на результаты деятельности политических ссыльных в Томске: «В состав союза вошли разночинцы-интеллигенты, получившие солидную теоретическую подготовку в Томске, среди одной из так называемых колоний политических ссыльных» [16, с. 50]. В это же время аналогичные кружки учащихся функционировали в Тобольске, Иркутске, Красноярске и Чите. Всего в 1880-1890-е гг. в сибирских городах, по подсчетам О. В. Ищенко, действовало не ме-
нее 10 нелегальных кружков [5, с. 93]. В Тобольске, например, сложившимся во второй половине 1880-х гг. кружком руководили ссыльные народники С. А. Жебунев, Ф. Г. Зе-нин, супруги Л. Е. и М. А. Луговские. Ядро группы составляли учащиеся духовной семинарии, а также учителя И. Суханов, О. Забелина, студенты П. Суханов, М. Калинин, владельцы частной библиотеки А. Суханов и Н. Березинский. Члены объединения организовали библиотеку революционной литературы, в 1887 г. даже приобрели гектограф, а затем в типографии матери М. Калинина печатали брошюры революционного содержания. В 1888 г. кружок был разгромлен [17, с. 86; 12, с. 10]. В Иркутске народовольческий кружок под руководством учителя женской гимназии К. Г. Неустроева возник в 1881 г. [5, с. 94]. Впоследствии эсер И. Г. Гольдберг в воспоминаниях о «днях свободы» в Иркутске отмечал большую роль политических ссыльных в развитии местного революционного подполья: «У нас были "старики". Политические ссыльные. Вокруг них мы, юные, начинающие жить, находили своеобразную атмосферу, отличную от той, к которой привыкли в повседневности. "Старики" жили двойственной жизнью: они принимали легальное участие в местной общественной жизни, сотрудничали в местной прессе ("Восточное Обозрение"), работали в Восточно-Сибирском Отделе Географического Общества, принимали участие в культурно-просветительных начинаниях того времени. И в то же время возле них группировалась молодежь, шла нелегальная работа социалистических партий. Оторванные огромными расстояниями от центров, мы, благодаря этим "агентам революции", которых беспрестанно посылало сюда царское правительство, не теряли связи с настроениями, которые волновали и баламутили далекий большой мир» [18, с. 201].
Радикальные элементы ссыльного народничества оказали консолидирующее влияние на сторонников нарождающейся эсеровской партии в Сибири. Более того, именно политические ссыльные стояли у истоков и являлись мощным резервом пополнения кадров местных организаций ПСР. Оформление самой крупной и влиятельной, например, в Западной Сибири эсеровской организации в
Томске было связано с именами ссыльных народников С. П. Швецова, М. А. Тимофеева, И. Е. Овсянкина, М. Н. Загибалова [1, с. 100; 19, с. 78]. В Иркутске одним из «гнезд», вокруг которых группировалась партийная и сочувствующая публика, была квартира политического ссыльного Г. М. Фриденсона, известная жандармам с 1903 г. и ставшая, по свидетельству И. Г. Гольдберга, штабом социалистов-революционеров в «дни свободы» 1905 г. [20, л. 33; 18, с. 202, 214]. Ссыльные Г. М. Фриденсон и Н. В. Левченко, а также перебравшийся из Томска М. А. Тимофеев, по данным начальника Иркутского охранного отделения, являлись осенью 1905 г. наряду с другими лицами главными руководителями местной организации ПСР [20, л. 32 об. - 33].
Таковы были основные факторы, способствовавшие организационному становлению эсеровского подполья в Сибири накануне Первой российской революции. В зависимости от их набора, степени влияния, а также вследствие имеющей место быть случайности процесс формирования неонароднической организации в той или иной местности имел свои особенности. Так, в Томске зарождение эсеровской организации оказалось теснейшим образом связано со становлением ПСР. Северный Союз социалистов-революционеров, подыскивающий надежное место для печатания «Революционной России», избрал таковое в Сибири. И летом 1900 г. сюда отправилась, по воспоминаниям А. А. Аргунова, «компания с громоздким багажом типографских принадлежностей». Однако первый опыт оказался неудачным. Когда приступили к работе, оказалось, что типографский станок не действует. Сделан он был кустарным способом, части пригнаны «на глаз», в общем он никуда не годился. Квалифицированных людей на месте также не имелось, и работа в итоге остановилась, в результате чего избранное под типографию место пришлось ликвидировать и перенести его в другое - вблизи Петербурга. Эсеровский транспорт двинулся в далекий обратный путь. В таких передвижениях прошло несколько месяцев, и только к декабрю 1900 г. неонародникам удалось поставить технику и приступить к работе [15, с. 109].
После издания двух первых номеров «Революционной России» выяснилось, что
типографское дело можно расширить. Социалисты-революционеры решили перенести печатание газеты на новое место, а в прежней, запасной типографии печатать листки и прокламации. В это время брат жены А. А. Аргунова получил должность заведующего переселенческим пунктом в Томске, расположенном в лесу за городом [12, с. 12]. Таким образом, место для выпуска «Революционной России» было найдено. К концу августа 1901 г. всё было готово, и с сентября должен был начаться «правильный выход газеты» [15, с. 111]. Жандармский генерал-майор А. И. Спиридович в своем фундаментальном труде по истории ПСР отмечал, что весь состав администрации пункта был умело подобран из социалистов-революционеров, здание администрации было приспособлено под типографию и все они приняли участие в ее постановке и работе. «Глухая местность сибирской тайги и надежный личный состав работников, - писал А. И. Спиридович, - казалось, давали полную гарантию на продолжительную работу. Работали спокойно, не думая о провале» [21, с. 58]. Однако 23 сентября 1901 г. типография и находившиеся при ней 6 человек были арестованы. Явившись по доносу Е. Ф. Азефа для производства обыска, жандармерия, к изумлению своему, наткнулась на типографию со свежеотпечатанными страницами третьего номера «Революционной России» (было отпечатано только три страницы). Провал под Томском повлек за собой разгром Северного Союза социалистов-революционеров. С передачей дела о типографии Московскому охранному отделению (за расследование взялся не кто иной, как А. И. Спиридович) открылись связи и начались аресты: в Петербурге, Москве, Ярославле, Нижнем Новгороде, Чернигове. Всего было арестовано и привлечено к делу о Союзе социалистов-революционеров 22 человека [15, с. 111]. Третий же номер «Революционной России» вышел за границей, в том же составе статей, который был захвачен жандармами при аресте в Томске. Несмотря на постигшую «северных эсеров» неудачу, социал-революционные организации в России и за границей уже через несколько месяцев объединились в единую ПСР, а «Революционная Россия» стала центральным органом партии [15, с. 112].
Среди арестованных по делу типографии был и сибиряк Е. Е. Колосов, впоследствии видный деятель ПСР. Родился он в 1879 г. в Нерчинске, в 1896 г. окончил Томское реальное училище и уехал в Петербург, где сблизился с народниками. На него обратил внимание Н. К. Михайловский, под влиянием которого и произошла окончательная выработка мировоззрения Е. Е. Колосова. В 1897 г. он начал сотрудничать в журнале «Русское богатство», вошел в «Петербургскую группу социалистов-революционеров» и принял участие в студенческих демонстрациях, за что был подвергнут первому аресту. Именно он, вступив в 1900 г. в Северный Союз социалистов-революционеров, отправился в Томск для организации нелегальной эсеровской типографии [12, с. 11]. Будучи в Томске, Е. Е. Колосов поступил в Технологический институт и стал наряду с окончившим Московский университет М. Д. Михайловским, имевшим большие связи в местном студенчестве, одним из основателей студенческой «группы социалистов-революционеров». Его арест в связи с ликвидацией типографии, по предположению М. В. Шиловско-го, привел к прекращению существования группы, но «критическая масса» была уже создана [12, с. 12].
Таким образом, на примере Томска отчетливо прослеживаются два канала приобщения молодых сибиряков к народническому социализму: 1) через политических ссыльных, 2) посредством участия в различного рода кружках и организациях во время обучения в высших учебных заведениях Европейской России. Не всегда при этом между «стариками» и молодежью быстро устанавливалось взаимопонимание. Случались и острые конфликты, которые мешали процессам консолидации подполья [11, 8. 246]. В результате в Томске к 1903 г. сложились две эсеровские группы [22, с. 69]. В одной из них - «группе студентов-революционеров» - помимо Е. Е. Колосова и М. Д. Михайловского видную руководящую роль играли также братья А. и В. Дистлеры (первый - студент Технологического института, второй - университета) [1, с. 101]. Со второй половины 1903 г. «группа студентов-революционеров» наладила выпуск гектографированных прокламаций и листков, под видом вечеринок
проводила студенческие сходки [23, л. 15]. В другой группе социалистов-революционеров ведущие позиции, о чем говорилось выше, принадлежали ссыльным народникам: С. П. Швецову, М. А. Тимофеееву, И. В. Ов-сянкину, М. Н. Загибалову, А. Н. Шипицыну. В этом объединении свою революционную деятельность начали молодые, но уже популярные в Томске адвокаты М. Н. Вознесенский и П. В. Вологодский [22, с. 69]. В первое время, вспоминал С. П. Швецов, деятельность группы направлялась главным образом на различные общественные организации: школьное общество, общество приказчиков, общество книгопечатников, а также на студенческую среду. Велась агитация, организовывались различные выступления как в самих обществах, так и вне их, протесты, загородные массовки, уличные демонстрации и т. п. [1, с. 101].
Именно от второй группы исходила инициатива объединения местных неонародников в одну организацию [22, с. 70]. До этого же эсеровское подполье в Томске довольно долго оставалось на уровне кружковщины, о чем особенно четко свидетельствовали листовки, посвященные студенческим демонстрациям в феврале 1903 г. Прокламации были подписаны: «Издание социалистов-революционеров», «Томская студ. с.-р. организация», «Социалист-революционер», «Издание социально-революционной группы» [24, с. 84]. Такая разобщенность отмечалась в течение всего 1903 г., и только в декабре, по данным А. А. Каминского, между эсеровскими группами начались переговоры о создании единого руководящего органа - комитета. Для того чтобы санкционировать это решение и получить инструкции от ЦК ПСР, в середине декабря 1903 г. из Томска в Петербург выехал А. Дистлер, который на обратном пути для установления связей заезжал в Москву и другие города [24, с. 84]. Образованная в конце 1903 г. объединенная организация стала именоваться «Томская группа социалистов-революционеров» и заметно активизировала свою деятельность [22, с. 70]. Наибольшую энергичность в этот период, по сведениям полиции, проявляли присяжный поверенный М. Н. Вознесенский, член Городской управы А. Н. Шипицын, председатель местного «Общества книгопе-
чатников» С. П. Швецов, студенты-братья
B. и А. Дистлеры, а также студенты университета Е. С. Пущаровский, Н. Е. Шалаев и студенты-технологи И. А. Тихов, А. В. Прохоров, А. Л. Топорков, выступавшие ораторами и председателями «всевозможных сборищ» [23, л. 15-16].
После объединения эсеров перед организацией встал вопрос о собственном печатном органе. С января 1904 г. Томская группа ПСР по инициативе М. А. Тимофеева и
C. П. Швецова начала выпускать на мимеографе журнал «Отголоски борьбы» с перепечатками из «Революционной России», номера которой часто пересылались в Томск по почте из-за границы. Выпущено было три номера, составленные исключительно политическими ссыльными. На мимеографе печатались и прокламации, в частности, «По поводу войны с Японией» - о гибели броненосца «Петропавловск» [23, л. 16]. Примерно в то же время был поставлен вопрос о приобретении типографского станка, так как гектограф и мимеограф, которыми пользовались эсеры, уже не могли удовлетворять предъявлявшимся к местной нелегальной литературе требованиям. Типографию приобрели в конце 1903 г.: через иркутских политссыльных был получен станок и «совершенно новые шрифты», привезенные ими через Маньчжурию; часть же шрифтов (старых) была добыта через Красноярск братьями-студентами Лидман. Основную работу в типографии осуществляла бежавшая из Тугутуя Иркутской губернии политическая ссыльная Е. С. Бакшеева, сосланная туда из Харькова по делу местной типографии ПСР. Она была направлена в Томск для постановки типографии и по прибытии в январе 1904 г. немедленно приступила к работе [1, с. 103].
В состав Томской организации ПСР накануне Первой российской революции входили ссыльные народники А. Н. Шипицын и С. П. Швецов, присяжные поверенные П. В. Вологодский, М. Н. Вознесенский, А. А. Кийков, М. Р. Бейлин, частный поверенный Н. А. Якушев, служащий в Казенной палате И. Е. Овсянкин, студенты томских вузов В. и А. Дистлер, Е. С. Пущаровский, А. А. Павлов, С. Г. Царегородцев, А. А. Мал-хасов, М. Н. Минский, Я. Г. Рудицкий, Л. Ф. Суторихин, Е. И. Галка, М. Певзнер,
лаборант Технологического института Б. Г. Громан, а также мещанин А. И. Бычков, жена врача М. П. Грацианова, ковровские мещанки сёстры И. и Т. Е. Фонаревы, дочь статского советника Е. В. Проскурякова, акушерка С. М. Векштейн, крестьянин Ялуторовского уезда Тобольской губернии А. П. Устюжанин. Членом местного эсеровского подполья значился и находившийся тогда в Шарлотенбурге сын купца Л. М. За-гибалов, при посредстве которого в Томск пересылалась заграничная нелегальная литература [23, л. 16-17].
Почти в одно время с Томской организацией ПСР группа неонародников возникла в Иркутске. Распространение среди местного населения идей, лежащих в основе пропагандируемого эсерами учения, жандармы относили к 1902-1903 гг., хотя, конечно, агитация социализма велась в городе ссыльными народниками и раньше. «Здесь проживали обломки "Народной Воли", ещё полные энергии и не сдающиеся в ссылке», - вспоминал И. Г. Гольдберг [18, с. 201]. Иркутская неонародническая организация была создана после горячих споров с социал-демократами приблизительно в 1902 г. усилиями агента компании «Надежда» Г. М. Фриденсона, начальника коммерческого отдела Забайкальской железной дороги А. А. Криля, горного инженера В. А. Вознесенского, членов редакции газеты «Восточное обозрение» И. И. Майнова и С. А. Лянды, журналиста Н. Ю. Татарова, а также В. А. Львова, Сухо-млина, Эпова, Щеголева [25, с. 248; 12, с. 11]. Впрочем, политическая полиция заметила организационное оформление эсеровского подполья в городе чуть позже, отнеся начало деятельности местной группы ПСР к 1903 г. [26, л. 39 об.]. По сведениям жандармов, деятельность членов партии эсеров в городе носила тогда случайный, спорадический характер. Только с 1904 г. стали отчетливо проявляться попытки организованной партийной работы: начали формироваться кружки, готовиться агитаторы, изредка издаваться прокламации [26, л. 12]. Главным пунктом и объектом внимания иркутских социалистов-революционеров являлись преимущественно учащаяся молодежь, служащие в управлениях Забайкальской железной дороги, а также в административных и частных учреждениях
Иркутска [26, л. 39 об. - 40]. Эсер И.Г. Гольд-берг уточнял: «Учащаяся молодежь и рабочие - особенно железнодорожные и печатники, а также приказчики - вот был материал, из которого формировались местные эсдековские и эсеровские организации» [18, с. 201-202]. При этом часть местных эсеров одновременно входила в кружок сионистов, приостановивший довольно скоро свою деятельность ввиду ареста руководителей (врача Писаревского, Л. Лонцих и А. Гольдберга), а также временного отъезда в Томск главного деятеля И. Гольдберга, пропагандировавшего среди членов кружка программу ПСР [26, л. 40].
Партийная и сочувствующая публика в Иркутске группировалась, по воспоминаниям И. Г. Гольдберга, вокруг так называемых гнёзд, каковыми у социалистов-революционеров являлись квартиры Клещевых, Г. М. Фриденсона и С. А. Чекулаева. «Это были, - писал эсер, - своеобразные полулегальные партийные клубы, где вечно кипело, шумело, бурлило молодое». В Глазковском предместье, на переселенческом пункте, у Сосиных и Мерхалевых сложилось пристанище для приезжей публики независимо от партийной принадлежности [18, с. 202]. К началу революции иркутские эсеры уже приобрели оборудованную «технику», так и не обнаруженную полицией [12, с. 11], и, как и социал-демократы, пережили несколько провалов: обе «секретки» (коридоры с одиночными камерами) Иркутского тюремного замка перевидали в своих стенах много революционеров. И. Г. Гольберг с уверенностью отмечал: «Пятый год нашел в Иркутске хорошо организованные кадры революционеров» [18, с. 202]. Видными членами и руководителями Иркутской организации ПСР являлись Г. М. Фриденсон, В. А. Вознесенский, А. А. Криль, Н. В. Левченко, С. Ф. Михале-вич [26, л. 42 об.]. Однако, несмотря на нахождение в Иркутске старых и опытных последователей программы ПСР, местная группа этой партии, по сведениям жандармерии, вплоть до весны 1905 г. оставалась малозаметной. Деятельность ее членов, если не считать распропагандированного незначительного кружка учащейся молодежи, в отношении которого полицией принимались меры путем педагогического воздействия, ограни-
чивалась лишь пассивным чтением литературы и слабыми попытками агитации, как среди интеллигенции, так и рабочей массы. Явление это объяснялось исключительно отсутствием подходящих работников-пропагандистов [20, л. 32].
В начале осени 1904 г. о своем существовании заявила Красноярская группа ПСР. Впрочем, местный эсер С. В. Соколов в своих воспоминаниях настаивал, что партийная организация существовала в городе с 1903 г. [27, л. 67]. Важнейшей особенностью, обусловившей впоследствии соответствующий социальный состав революционного подполья в Красноярске, стало наличие крупных железнодорожных мастерских и депо с многочисленным контингентом рабочих-железнодорожников. Массовая ссылка в Енисейскую губернию радикального студенчества и рабочих, как свидетельствовал С. В. Соколов, сделала местную тюрьму «постоянным коллектором, через который проходили революционные элементы». Интеллигенция, учащиеся, рабочая молодежь, имея общение с ссыльными, быстро революционизировались. В ночь на 17 сентября 1904 г. в городе в разных местах полицией были обнаружены до восьми десятков гектографированных прокламаций, подписанных от имени Красноярской группы ПСР: «К солдатам», «Для чего должен умирать русский солдат», «Ко всем рабочим и работницам Сибири», «Кто виноват» [22, с. 71]. Предположив на основе полученных данных, что возникшая в Красноярске группа социалистов-революционеров начинает проявлять серьезную деятельность, Департамент полиции предписал Енисейскому губернскому жандармскому управлению «обратить особое внимание на указанную вышеназванную организацию» [28, л. 6].
В ряде других городов Сибири к началу 1905 г. существовали разрозненные группы неонародников, еще не оформившиеся в полноценные организации. По большей части это были малочисленные кружки эсеров и сочувствующих им лиц. В конце XIX в. в Омске в разное время находились ссыльные народовольцы, будущие активные деятели ПСР М. Р. Гоц, С. П. Швецов, П. Ф. Якубович [12, с. 13]. Другой ссыльный народник и в дальнейшем эсер Л. К. Чермак в своих воспоминаниях говорил «о небольшой работе,
которую вела высланная в Омск молодежь, почти исключительно социал-демократического направления, и кое-кто из «стариков», попавших в Степной край 10-15 лет тому назад» [29, л. 152]. Определенную помощь революционным деятелям оказывали участники Экспедиции по исследованию Степных областей, в том числе и Л. К. Чермак. В частности, они содействовали бежавшим из ссылки товарищам. В марте 1903 г., например, в Омск прибыл бежавший из Атбасара известный народник П. С. Поливанов, отбывший перед этим 20-летнее заключение в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях. Он нашел приют у статистиков, снарядивших его всем необходимым и организовавших через некоторое время отъезд под видом военного в Петербург [29, л. 121-129]. В Барнауле в начале XX столетия также проживали отдельные лица, причисляющие себя к ПСР и имевшие связь с томскими эсерами. С 1904 г. здесь стала функционировать небольшая по численности группа социалистов-революционеров, в которую вошли ссыльные народники, представители местной интеллигенции и учащиеся. Ее членами являлись, в частности, А. А. Силин и М. В. Смольницкая-Шейн [30, с. 46]. В том же 1904 г. эсеровский кружок сложился в Новониколаевске, аналогичное объединение начало действовать в Чите [12, с. 14].
Таким образом, Первая российская революция застала эсеровское подполье в Сибири в стадии становления. Организации начали действовать лишь в крупных административно-культурных центрах, там, где имелись многочисленные колонии политических ссыльных народников, и состояли из ссыльных, учащейся молодежи и других представителей средних городских слоев. В 19021903 гг. иркутские и томские неонародники вели работу по объединению партийных организаций в Сибирский союз социалистов-революционеров. Он был создан к сентябрю 1904 г., о чем известила газета «Революционная Россия» [22, с. 72; 31, с. 10], и с середины 1905 г. стал именоваться Сибирским союзом ПСР [13, с. 39]. По воспоминаниям С. П. Швецова, от Томска в Союз вошли И. Е. Овсянкин, М. Н. Загибалов и сам С. П. Швецов, от Иркутска - М. А. Тимофеев [1, с. 102]. Основной задачей Союза было
установление более тесных связей между сибирскими организациями ПСР, слияние их разрозненной деятельности в единое русло. Союзным печатным органом предполагалось сделать газету «Отголоски борьбы» [24, с. 85]. И. И. Майнов, принявший в учреждении Сибирского союза социалистов-революционеров деятельное участие, так как служебные разъезды по делам Северного страхового общества, инспектором которого он являлся, существенно облегчали для него возможность пропаганды и установления связей в других городах, писал, что Союз в тот момент располагал тремя хорошо оборудованными тайными типографиями. В Томске планировалось издавать нелегальную газету, в Иркутске печатались прокламации и «довольно объемистые книжки», распространявшиеся как в Сибири, так и в Европейской России (например, сочинения Н. Ю. Татарова «История одного преступления» и А. А. Криля «Кровавые дни»), за Байкалом выпускались прокламации и листовки, авторами которых являлись А. Ю. Фейт, И. Ю. Старынкевич и др. [25, с. 248].
Однако в отличие от Сибирского социал-демократического союза объединенной эсеровской организации не удалось сыграть значительной роли в расширении численного состава местных формирований, координации и сплочении членов партии в Сибири накануне Первой российской революции. Причины подобного явления крылись не столько в региональной специфике подполья, сколько в общих особенностях организационных принципов ПСР. В общероссийском масштабе социалисты-революционеры лишь начали создавать структуры, присущие партии, опиравшейся на поддержку широких слоев населения. При этом процесс организационного оформления партии изначально шел достаточно сложно в силу отсутствия выборных органов и единых организационных принципов (устав и программа ПСР были приняты только на I съезде в конце 1905 г. - начале 1906 г.), а также вследствие большой степени самостоятельности местных организаций. Лидеры ПСР надеялись объединить все течения народничества, выразить интересы всех трудящихся. Организационная константа ПСР, в отличие от таковой у РСДРП, «была разнонаправленной: понима-
ние необходимости объединения совмещалось с желанием организационной автономии и приоритета местной работы» [32, с. 13]. Потому организационно накануне 1905 г., как справедливо заметил историк М. И. Леонов, эсеры были не столько партией, сколько группой политических единомышленников [33, с. 38]. Имевшиеся в Сибири организации социалистов-революционеров были малочисленны, занимались преимущественно кружковой работой и распространением партийной литературы. Всего к началу Первой российской революции в Сибири насчитывалось 7 находившихся в стадии организационного становления формирований ПСР: в Омске, Новониколаевске, Барнауле, Томске, Красноярске, Иркутске, Чите. Из них только Томская группа ПСР смогла, организационно усилившись, преобразоваться в 1904 г. в комитет - крупную организацию, имевшую разветвленную внутреннюю структуру и руководившую работой других эсеровских групп на территории губернии [24, с. 85]. О полноценной же областной организации как таковой можно было говорить лишь начиная с лета 1906 г., когда состоялся II съезд Сибирского союза ПСР, ставший, по сути, учредительным. Тем не менее предпринятые социалистами-революционерами первые шаги в деле организационного строительства партийного подполья в регионе стали серьезным заделом, заметно облегчившим работу в указанном направлении в период революции 1905-1907 гг.
ЛИТЕРАТУРА
1. Швецов С. П. Культурное значение политической ссылки в Западной Сибири // Каторга и ссылка. - М., 1928. - № 11(48).
2. Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. - Новосибирск, 1982.
3. Толочко А. П. Общественное движение в Сибири в годы нового революционного подъема (1910-1914 гг.). - Омск, 2012.
4. Зиновьев В. П. Рабочее движение в Сибири в 1895-1917 гг. Статистический анализ // Вестник Томского государственного университета. - 2011. - № 3.
5. Ищенко О. В. Студенческая и учащаяся молодежь как фактор общественного движения и культурной жизни Сибири (конец XIX - начало XX вв.). - Омск, 2010.
6. Шиловский М. В. Факторы, влиявшие на общественно-политическую жизнь западносибирских городов второй половины XIX - начала XX в. // Города Сибири XVIII - начала XX в. - Барнаул, 2002.
7. Скубневский В. А., Галиева Р. Д. Численность и состав торговых служащих Западной Сибири в конце XIX - начале XX в. // Города Сибири XVIII - начала XX в. - Барнаул, 2002.
8. Ноздрин Г. А. Социальный протест сибирского крестьянства во второй половине XIX - начале XX в. // Вестник Томского государственного университета. - 2005. - № 288.
9. Афанасьев А. Л. Деятельность эсеров в Восточной Сибири в период революции 19051907 гг. // Классы и партии в Сибири накануне и в период Великой Октябрьской Социалистической революции. - Томск, 1977.
10. Кучер В. В. Отношение мелкобуржуазной демократии Сибири к аграрному вопросу в период революции 1905-1907 гг. // Революция 1905-1907 гг. и борьба трудящихся Сибири против царизма. - Омск, 1985.
11. Hildermeier M. Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands: Agrarsozialismus und Modernisierung im Zarenreich (1900-1914). - Köln, 1978.
12. Шиловский М. В. Общественно-политическое движение в Сибири второй половины XIX -начала XX в. - Вып. 3 : Социалисты-революционеры : учебное пособие. - Новосибирск, 1996.
13. Штырбул А. А. Политическая культура Сибири: Опыт провинциальной многопартийности (конец XIX - первая треть XX в.). - Омск, 2008.
14. Обручев В. А. В старой Сибири. - Иркутск, 1958.
15. Аргунов А. Из прошлого партии социалистов-революционеров // Былое. - 1907. - № 10 (22). - Октябрь.
16. Спиридович А. И. Революционное движение в России. - Вып. 2 : Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. - Пг., 1916.
17. Копылов Д. И. Из истории общественно-политического движения в учебных заведениях Тобольской губернии в 1905-1907 гг. // Общественно-политическое движение в Сибири в 1861-1917 гг. - Новосибирск, 1967.
18. Гольдберг И. То, что вспомнилось. (Листки о 1905 г. в Иркутске.) // Сибирские огни. -1925. - № 4-5.
19. Шиловский М. В. Эсеры и сибирские областники в начале XX века // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия общественных наук. - Новосибирск, 1980. - Вып. 1. - № 1.
20. ГАРФ. - Ф. ДП ОО. - 1905. - Д. 80. - Ч. 6.
21. Спиридович А. И. Революционное движение в России в период империи: Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. 1886-1916. - Пг., 1918.
22. Плотников А. Е. Из истории формирования эсеровских организаций в Сибири (19001907 гг.) // Революция 1905-1907 годов и общественное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. - Омск, 1995.
23. ГАРФ. - Ф. ДП ОО. - 1905. - Д. 1800. - Ч. 24.
24. Каминский А. А. Влияние политической ссылки на деятельность эсеровских организаций Западной Сибири накануне первой российской революции // Политическая ссылка и революционное движение в России. Конец XIX -начало XX в. - Новосибирск, 1988.
25. Майнов И. И. Автобиография // Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. - 7-е изд. - [Б. г.]. - Т. 40.
26. ГАРФ. - Ф. ДП ОО. - 1905. - Д. 1800. - Ч. 51.
27. ГАНО. - Ф. Д-144. - Оп. 1. - Д. 6а.
28. ГАРФ. - Ф. ДП ОО. - 1905. - Д. 80. - Ч. 17.
29. РГАЛИ. - Ф. 1337. - Оп. 2. - Д. 67.
30. Курусканова Н. П. Барнаульские эсеры: страницы истории // Мир Евразии. - 2013. - № 2.
31. Толочко А. П. Непролетарские партии в Сибири (1905 г. - февраль 1917 г.). - Омск, 1995.
32. Оксенюк А. А. Механизмы формирования массовых нелегальных организаций социалистических партий в России в начале XX века : ав-тореф. дис. ... канд. ист. наук. - М., 2013.
33. Леонов М. И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. - М., 1997.
