CC BY
30BONDAR, OLEG O. - Ph.D. in Economics, Lecturer of the Department of Constitutional and Administrative Law, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (2jul83@gmail.com).
MAKARENKO, ANDREY I - Lecturer, Department of Civil Law and Process at the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Makarenkoai87@mail.ru).
SOLONNIKOVA, NINA V. - Ph.D. in Law, Senior Lecturer, Department of Criminalistics of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (2jul83@gmail.com).
УДК 343.979
БОНДАРЬ О.О., СОЛОННИКОВА Н.В. ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВОЕ РАЗВИТИЕ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ГОДЫ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ И НАЧАЛЕ 1930-Х ГОДОВ
Ключевые слова: уголовно-исполнительные отношения, новая экономическая политика, советская власть, государство, закон, кодекс, лишение свободы, ГУЛАГ, чрезвычайные комиссии.
Исследуются особенности уголовно-исполнительных отношений в советском государстве в годы новой экономической политики и в начале 1930 гг. в их организационно-правовом преломлении и взаимосвязи указанных временных периодов. Анализируются законодательные акты, научные публикации по теме статьи, делаются соответствующие обобщения. В частности, отмечается, что в период нэпа имела место относительно гуманная уголовно-исполнительная политика, однако после его окончания советская власть значительно ее ужесточила. В виду ужесточения репрессий стало увеличиваться количество лагерей, которые оставалась в ведении органов государственной безопасности, то есть, подчинялись ОГПУ. Такое положение повлияло на решение советской власти о новой реорганизации системы уголовно-исполнительных учреждений, при которой осуществлялась централизация управления этой системой и значительно усиливалась роль органов государственной безопасности, которые вышли на передний план в сфере уголовно-исполнительных отношений.
BONDAR, O.O., SOLONNIKOVA, N.V.
ORGANIZATIONAL-LEGAL DEVELOPMENT OF CRIMINAL-EXECUTIVE RELATIONS IN SOVIET RUSSIA IN THE YEARS OF NEW ECONOMIC POLICY AND THE BEGINNING OF THE 1930-IES
Keywords: criminal-executive relations, new economic policy, Soviet power, state, law, code, imprisonment, GULAG, emergency commissions.
It researched the features of the criminal-executive relations of the Soviet state in the years of the new economic policy and in the early 1930-ies and its organizational-legal refraction and the relationship of these time periods. It analyzed the legislative acts, scientific publications on the topic of the article, made relevant generalizations, in particular, it is noted that during the NEP there was a relatively humane penitentiary policy, but after the end of NEP, the Soviet government significantly tightened it. In view of the tightening of repression, it began to increase the number of camps that remained under the jurisdiction of the state security agencies, that is, subordinated to the Joint State Political Directorate (JSPD),. This situation influenced to the decision of the Soviet government on the new reorganization of the system of penitentiary institutions, at which the management of this system was centralized and the role of the state security agencies, which had come to the fore in criminal relations, was greatly enhanced.
Развитие некоторых элементов рыночных отношений в годы новой экономической политики (далее - нэп), вызванное, как известно, сложным экономическим положением советской России, сложившимся в результате революционных потрясений 1917 г. и последующей Гражданской войны, сопровождалось изменениями и в других сферах общественных отношений. В частности, некоторым образом была трансформирована карательная политика советской власти, характерной чертой которой до этого было достаточно широкое применение мер государственного принуждения, включая уголовные наказания, в административном порядке. В годы «военного коммунизма» это право приобрели Всероссийская чрезвычайная комиссия и ее органы на местах, наркоматы, местные исполкомы и их отделы, милиция, различные чрезвычайные уполномоченные и т.д. [1, с. 169].
С введением нэпа в советской России была отменена ответственность за ряд ранее запрещенных видов деяний. Одновременно, в связи с общим улучшением социально-
экономической ситуации в стране, пошли на убыль крестьянские восстания. В этой связи, в целом, наблюдалось определенное смягчение наказательной политики советского государства. В частности были несколько ограничены полномочия ВЧК. В сфере уголовно-исполнительных отношений характерным для происходивших изменений являлся принятый 23 марта 1921 г. закон (на уровне декрета СНК), регулировавший институт лишения свободы, а также порядок условно-досрочного освобождения осужденных к этому виду уголовного наказания [2]. Особенность данного нормативно-правового акта состояла в том, что в нем практически не было классового подхода применительно к лицам, совершившим уголовные деяния [3, с. 11-19]. Условно-досрочное освобождение распространялось на всех привлекаемых к уголовной ответственности, вне отношения их к тому или иному классу, то есть политическая составляющая была минимальной. В этом же нормативно-правовом акте высший предел уголовного наказания в виде лишения свободы устанавливался на срок пять лет. Следует заметить, что в начале нэпа, такой подход к применению данного вида наказания был самым гуманным за всю историю советского государства (в дальнейшем верхний передел наказания в виде лишения свободы в основном повышался).
Однако, несмотря на принятие отмеченного декрета СНК, классовый принцип все же применялся, а именно при проведении амнистий, решение по которым принимались в 1920-х гг. (как правило, в годовщину Октябрьской революции), а также при разработке и принятии уголовно-правовых и пенитенциарных актов в последующее время правотворческой деятельности советского государства. Например, амнистировались лица, которые были осуждены за уклонение от воинской повинности по религиозным мотивам, а также участвовавшие в белогвардейских организациях, равно как и кронштадтском мятеже, в качестве рядовых солдат. А в начале марта 1924 г., в связи с женским днем восьмого марта, была объявлена амнистия, согласно которой освобождались женщины, в отношении которых была установлена «принадлежность к трудовым слоям населения» [4, с. 149-152].
Заметным событиям начального периода нэпа стало принятие в 1922 г. Уголовного кодекса РСФСР. Этот первый системный уголовный закон советского государства отказался от многих бессрочных и неопределенных приговоров, которые имели место раньше (в частности, это касалось пожизненного лишения свободы или изоляции до наступления какого-либо события [5, с. 29]). Теперь, по новому кодексу, лишение свободы назначалось на срок от шести месяцев до десяти лет. Как видно, максимальный срок лишения свободы был увеличен сразу вдвое, причем, заметим, что даже за убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах, наказание не могло быть назначено более строгое, чем указанный срок лишения свободы [6].
Вместе с тем, такой относительно гуманный подход применялся к преступникам, не относившимся к классовым противникам советской власти - к таковым новый УК РСФСР предусматривал весьма суровые наказания. Так, участники контрреволюционных выступлений, по общему правилу, наказывались высшей мерой наказания (такой мерой являлся расстрел) и конфискацией всего имущества осужденного «контрреволюционера». Лица, обвиненные в таком деянии, как пропаганда и агитация «в направлении помощи международной буржуазии», подвергались уголовному наказанию в виде «изгнания из пределов РСФСР», причем если такой преступник «самовольно» возвращался в пределы РСФСР», то к нему мог быть применен расстрел. Характерной чертой данного уголовного закона было также включение такого уголовно-правового института, как объективное вменение (отмененное только с принятием УК РСФСР 1960 г.) [7, с. 18]. Из позитивных уголовно-правовых норм следует назвать содержавшиеся в УК РСФСР 1922 г. нормы, согласно которым право назначать наказание принадлежало только судам.
В рассматриваемом контексте нельзя не отметить принятого в 1924 г Исправительно-трудового кодекса РСФСР 1924 г. [8], которым регулировались порядок и условия исполнения двух видов уголовного наказания: а) наказание в виде лишения свободы; б) наказание в виде принудительных работ без содержания под стражей. ИТК РСФСР 1924 г. считается одним из самых гуманных в истории советского государства [9, с. 77]. В этом
законе следует отметить ст.49, в соответствии с которой устанавливалось, что «для действительного осуществления исправительно-трудовой политики режим в местах заключения должен быть лишен всяких признаков мучительства, отнюдь не допуская применения физического воздействия: кандалов, наручников, карцера, строго-одиночного заключения, лишения пищи, свиданий заключенных с их посетителями через решетку» [8].
Как видно, указанное нормативно-правовое предписание вполне отвечало ведущим взглядам пенитенциарного дела того времени. Вместе с тем, сопоставление этого законодательного положения с другими нормами ИТК РСФСР 1924 г. дает основание для неоднозначных оценок. В частности, в процитированной статье кодекса, которая приведена полностью, отсутствуют оговорки в отношении каких-либо отдельных категорий заключенных, и при этом некоторые иные нормы исправительно-трудового закона входят в противоречие со ст. 49 ИТК РСФСР. Например, в перечне мер взыскания, налагаемых на содержащихся в местах лишения свободы нарушение режима (ст.145), указывалась «изоляция в отдельную камеру на срок до четырнадцати суток» [8], что, с пенитенциарной точки зрения, некоторым образом противоречило идее перевоспитания заключенных.
Тем не менее, следует констатировать, что нэп способствовала развитию прогрессивных пенитенциарных взглядов. В уголовно-исполнительных учреждениях проводились эксперименты, направленные на совершенствование воспитательной работы с заключенными. В частности, законом от 21 апреля 1925 г. (на уровне декрета ВЦИК) губернским распределительным комиссиям предоставлялось полномочие разрешать сельскохозяйственный отпуск заключенных из числа крестьян в период проведения полевых работ по месту их жительства. При этом если во время отпуска заключенный-отпускник не допускал нарушений, то проведенное в отпуске время включалось в срок отбывания наказания в виде лишения свободы [4, с. 195-196].
И все же от классового подхода советская власть не отказывались в течение всего периода нэпа. В частности, с 1925г. стала расширяться практика предоставления некоторых преференций заключенным - представителям «трудовых слоев населения», которые, в отличие от заключенных - представителей «эксплуататорских» классов, имели возможность отбывать принудительные работы на хозяйственных работах в домашних хозяйствах беднейших крестьян, где условия труда были легче.
Отмеченные выше изменения уголовно-исполнительной политики гуманной направленности венчались серьезной реформой советской судебной системы [10]. Все это ставило в определенные, более строгое рамки органы ВЧК, ограничивало их в ряде чрезвычайных прав, которые они имели в период Гражданской войны. Но такого рода явление продолжалось относительно недолго. Чекисты сумели быстро вернуть ряд полномочий, которые существенно повлияли на развитие уголовно-исполнительной политики. В частности, 9 марта 1922 г. специальным решением Политбюро ВКП (б) главный чекистский орган - ГПУ (как преемник ВЧК) получил полномочие непосредственной расправы (фактически это означало расстрел) в отношении вооруженных грабителей, рецидивистов, а также лиц, обнаруженных с оружием. ГПУ, помимо этого, получило также право по своему усмотрению отравлять в ссылку и в Архангельский концлагерь политических противников большевиков - анархистов, левых эсеров, а также всех уголовных рецидивистов [11, л. 2-3]. Помимо ОГПУ (сменившее ГПУ после создания СССР), в реализации уголовно-исполнительной политики в те годы участвовали также другие органы (прежде всего это НКЮ и НКВД), причем их функции пересекались с органами госбезопасности, что вносило некоторую неразбериху в том, кто же должен отвечать за это дело в первую очередь [12]. В этой связи следует напомнить, что после установления советской власти данные функции были возложены на Тюремное управление НКЮ (в январе 1918 г. этот орган преобразовывается в Тюремную коллегию НКЮ [13, с. 44]). Одновременно с целью охраны мест лишения свободы была образована конвойная стража Республики (ставшая позже составной частью внутренних войск СССР [14, с. 62]). В 1919 г. вместо Тюремной коллегии в НКЮ был создан Центральный карательный отдел [15, с. 22].
В 1919 г. ВЦИК издал два закона (от 15 апреля и 17 мая 1919 г.), согласно которым стали создаваться лагеря принудительных работ. Эти уголовно-исполнительные учреждения стали подчиняться НКВД. С этого, собственно, стала развиваться лагерная система в СССР, но тогда ее эволюция была замедленной, и лишь позже - уже на рубеже 1930 г., появился печально известный ГУЛАГ [16, с. 109-116]. В этой связи в НКВД был образован отдел принудительных работ, полномочия которого определялись специальным законом [17, с. 2633]. Ввиду масштабности задач, отдел принудработ был преобразован в Главное управление лагерей принудительных работ НКВД РСФСР [18, с. 54], после чего данные функции были переданы вновь созданному Главному управлению мест заключения НКВД РСФСР, при этом НКЮ сохранялись лишь права надзора за законностью содержания заключенных в уголовно-исполнительных учреждениях [19, л. 233].
После окончания нэпа структура уголовно-исполнительных учреждений была подвергнута очередным изменениям, при этом основным вектором изменений стало усиление административно-командной системы управления советским обществом, чем собственно, объяснялось и окончание нэпа. Так, 15 декабря 1930 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О ликвидации народных комиссариатов внутренних дел союзных и автономных республик», согласно которому уголовно-исполнительные учреждения, находившиеся в ведении НКВД, а также организация ссылок и принудработы без содержания под стражей перешли в ведение народных комиссариатов юстиции союзных и автономных республик [20, с. 36]. При НКЮ РСФСР было образовано Главное управление исправительно-трудовых учреждений, в ведение которого переходили соответствующие управления исправительно-трудовых учреждений областей, краев и автономных республик [21]. Тогда же ввиду ужесточения репрессий стало увеличиваться количество лагерей, которые оставалась в ведении органов государственной безопасности, то есть, подчинялись ОГПУ. Такое положение повлияло на решение советской власти о новой реорганизации системы уголовно-исполнительных учреждений, при которой осуществлялась централизация управления этой системой и значительно усиливалась роль органов государственной безопасности, которые вышли на передний план в сфере уголовно-исполнительных отношений. Так, для руководства лагерями 24 апреля 1930 г. при ОГПУ было образовано Управление лагерей (УЛАГ), которое несколько позже было преобразовано в Главное управление лагерей - то самый ГУЛАГ, который станет печальной страницей советской истории. А в июле 1934 г. все уголовно-исполнительные учреждения (как упраздняемого ОГПУ, так и НКЮ союзных республик) передавались в ГУЛАГ (данная аббревиатура при этом сохранялась, но отражала несколько иное полное название - Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых колоний), который стал одним из важнейших главных управлений НКВД СССР.
Как видно, введение нэпа определенным образом изменило деятельность органов государственной безопасности, в том числе в сфере пенитенциарной политики. Данное обстоятельство в определенный период стало основанием для уменьшения полномочий органов госбезопасности, прежде всего в сфере внесудебных репрессий. Однако впоследствии эти полномочия вновь восстановятся, и по ряду позиций станут даже большими. Кроме того, и мы это выделяем особо, из сферы влияния органов безопасности советского государства не выходили вопросы ведения местами лишения свободы.
Литература и источники
1. Упоров И.В. Институт уголовного наказания в советском государстве начального периода // Журнал российского права. -2000. - № 11. - С.169.
2. Декрет СНК от 21.03. 1921 г. «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных» // СУ РСФСР. 1921. № 22. Ст. 138.
3. Турицын И.В., Упоров И.В. Уголовное наказание в уголовных и теоретических конструкциях (историко-правовой аспект) // Право и практика. - 2014. - № 4. - С. 11-19.
4. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952. - М., 1953.
5. Агафонов Ю.А., Упоров И.В. Историческое развитие уголовного права России. - М., 2003.
6. Уголовный кодекс РСФСР от 26.05. 1922 г. // СУ РСФСР. 1922. № 15. Ст.153.
7. Скрыльников К.А., Упоров И.В. Социально-правовые аспекты уголовно-исполнительной политики советского государства в 1930-1960 гг. - Краснодар, 2003.
8. Исправительно-трудовой кодекса РСФСР от 16. 10. 1924 // СУ РСФСР. 1924. Ст. 870.
9. Упоров И.В. Особенности реализации в России международных пенитенциарных норм // Московский журнал международного права. - 1997. - № 3. - С. 77.
10. Турицын И.В., Дубинин М.Г. Основные проблемы реализации советской судебной реформы в условиях нэпа (1922-1925 гг.) // Современная научная мысль. - 2013. - №4. - С. 112-127.
11. РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д. 279.
12. Упоров И.В. Государственная политика СССР по борьбе с бандитизмом на бывших в оккупации советских территориях (1943-1953 гг.). - М., 2015.
13. Кузьмин С.М. Исправительно-трудовые учреждения в СССР (1917-1953). - М., 1991.
14. Упоров И.В. Наказание в виде лишения свободы в советском государстве. - Краснодар, 2000.
15. Детков М.Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в период 1917-1930 годов. - М., 1992.
16. Упоров И.В. Свобода как социальное благо и ее правовое преломление // Право и практика. - 2015. - № 1. - С. 109-116.
17. Ахмадеев Ф.Х., Катаев Н.А., Хабибулин А.Г. Становлением и развитие органов советской милиции и исправительно-трудовых учреждений. Уфа, 1993.
18. Упоров И.В. ГУЛАГ: пятьдесят лет спустя. - Краснодар, 2002.
19. ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 2. Д. 2.
20. Упоров И.В. Развитие уголовного наказания в первые годы советской власти // Уголовное право. - 2000. - № 4. - С. 36.
21. ГАРФ. Ф. 3042. Оп. 1. Д .3.
References and Sources
1. Uporov I.V. Institut ugolovnogo nakazaniya v sovetskom gosudarstve nachal'nogo perioda // ZHurnal rossijskogo prava. - 2000. - № 11. - S.169.
2. Dekret SNK ot 21.03. 1921 g. «O lishenii svobody i o poryadke uslovno-dosrochnogo osvobozhdeniya zaklyuchennyh» // SU RSFSR. 1921. № 22. St. 138.
3. Turicyn I.V., Uporov I.V. Ugolovnoe nakazanie v ugolovnyh i teoreticheskih konstrukciyah (istoriko-pravovoj aspekt) // Pravo i praktika. - 2014. -№ 4. - S. 11-19.
4. Sbornik dokumentov po istorii ugolovnogo zakonodatel'stva SSSR i RSFSR. 1917-1952. - M., 1953.
5. Agafonov YU.A., Uporov I.V. Istoricheskoe razvitie ugolovnogo prava Rossii. - M., 2003.
6. Ugolovnyj kodeks RSFSR ot 26.05. 1922 g. // SU RSFSR. 1922. № 15. St.153.
7. Skryl'nikov K.A., Uporov I.V. Social'no-pravovye aspekty ugolovno-ispolnitel'noj politiki sovetskogo gosudarstva v 1930-1960 gg. - Krasnodar, 2003.
8. Ispravitel'no-trudovoj kodeksa RSFSR ot 16. 10. 1924 // SU RSFSR. 1924. St. 870.
9. Uporov I.V. Osobennosti realizacii v Rossii mezhdunarodnyh penitenciarnyh norm // Moskovskij zhurnal mezhdunarodnogo prava. - 1997. - № 3. -S. 77.
10. Turicyn I. V., Dubinin M.G. Osnovnye problemy realizacii sovetskoj sudebnoj reformy v usloviyah nehpa (1922-1925 gg.) // Sovremennaya nauchnaya mysl'. - 2013. - №4. - S.112-127.
11. RGASPI. F.17. Op.3. D. 279.
12. Uporov I.V. Gosudarstvennaya politika SSSR po bor'be s banditizmom na byvshih v okkupacii sovetskih territoriyah (1943-1953 gg.). - M., 2015.
13. Kuz'min S.M. Ispravitel'no-trudovye uchrezhdeniya v SSSR (1917-1953). - M., 1991.
14. Uporov I.V. Nakazanie v vide lisheniya svobody v sovetskom gosudarstve. - Krasnodar, 2000.
15. Detkov M.G. Soderzhanie penitenciarnoj politiki Rossijskogo gosudarstva i ee realizaciya v sisteme ispolneniya ugolovnogo nakazaniya v vide lisheniya svobody v period 1917-1930 godov. - M., 1992.
16. Uporov I.V. Svoboda kak social'noe blago i ee pravovoe prelomlenie // Pravo i praktika. - 2015. - № 1. - S. 109-116.
17. Ahmadeev F.H., Kataev N.A., Habibulin A.G. Stanovleniem i razvitie organov sovetskoj milicii i ispravitel'no-trudovyh uchrezhdenij. Ufa, 1993.
18. Uporov I.V. GULAG: pyat'desyat let spustya. - Krasnodar, 2002.
19. GARF. F. 4042. Op. 2. D. 2.
20. Uporov I.V. Razvitie ugolovnogo nakazaniya v pervye gody sovetskoj vlasti // Ugolovnoe pravo. - 2000. - № 4. - S. 36.
21. GARF. F. 3042. Op. 1. D .3.
БОНДАРЬ ОЛЕГ ОЛЕГОВИЧ - кандидат экономических наук, преподаватель кафедры конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России (2jul83@gmail.com).
СОЛОННИКОВА НИНА ВАЛЕРЬЕВНА - кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры криминалистики Краснодарского университета МВД России (2jul83@gmail.com).
BONDAR, OLEG O. - Ph.D. in Economics, Lecturer of the Department of Constitutional and Administrative Law, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (2jul83@gmail.com).
SOLONNIKOVA, NINA V. - Ph.D. in Law, Senior Lecturer, Department of Criminalistics of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (2jul83@gmail.com).
УДК 343.158
ГУБКО И.В., ПЕТРИКИНА А.А. ПРИМЕНЕНИЕ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ ПРИ ЗАПРЕТЕ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, меры пресечения, обвиняемый, специальные знания, запрет определенных действий.
В статье исследуется содержание и особенности применения новой меры пресечения - запрета определенных действий, анализируется ее содержание и значение, как альтернативной для существующих мер пресечения. Авторы подвергли анализу особенности применения специальных знаний при запрете определенных действий и внесли предложения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства в этой части.
