CC BY
652. Анохин В.С. Антикризисное управление и предупреждение банкротства / В. С. Анохин // Актуальные проблемы науки и практики коммерческого права. Вып. 5: сб. науч. статей ; Санкт-Петербургский государственный университет ; под общ. ред. В. Ф. Попондопуло, О. Ю. Скворцова; Волтерс Клувер, 2005. - С. 225-242.
3. Гончаров А. И. Досудебное финансовое оздоровление коммерческой организации/ А.И. Гончаров // Право и экономика. - 2004. - № S. - С. 49-53.
4. Изюмов И. В., Куркин В. Б. Правовое регулирование досудебного предупреждения несостоятельности хозяйствующего субъекта / И. В. Изюмов, В. Б. Куркин // Тюмень: ТюмГНГУ, 2013. - С. S3.
5. Изюмов И. В., Хайруллина Н. Г. Правовые основы государственного и муниципального управления. Курс лекций. - Тюмень: ТюмГНГУ, 2015. - С. 307
6. Карелина, С. А. Соглашение о досудебной санации / С. А. Карелина // Предпринимательское право. -2007. - № 1. - С. 22-25.
7. Кулагин М. И. Избранные труды по акционерному и торговому праву / М.И. Кулагин. - М.: Статут, 2004. - С. 174.
S. Порохов М. Г. Основные принципы реформирования законодательства о банкротстве на примере стран
восточной Европы / М. Г. Порохов // Адвокат. - 2005. - № 12. - С. 73-77.
9. Федеральный закон № 127-ФЗ от 26.10.2002 г. «О несостоятельности (банкротстве)»
_Сведения об авторах
Изюмов Игорь Владимирович, к. ю. н., доцент кафедры «Социология», Тюменский индустриальный университет, тел. 89220428890, e-mail: [email protected]
Куркин Владимир Борисович, соискатель кафедры гражданского права, Тюменский государственный университет, тел. S9324S55044. e-mail: [email protected].
Романова Татьяна Алексеевна, к. мед. н, Тюменский государственный медицинский университет, тел. S9044941141
Izyumov I. V., Candidate of Science in Law, associate professor, Industrial University of Tyumen, phone: S922042SS90, e-mail: [email protected]
Kurkin V. B. applicant of the chair of civil law, Tyumen state University, Tyumen, e-mail: [email protected]
Romanova T. A., Candidate of medical Sciences, Tyumen state medical University, phone: S9044941141_
УДК 324
ОПЫТ ГЕНДЕРНОГО КВОТИРОВАНИЯ В РАМКАХ ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ШВЕЦИИ: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ EXPERIENCE OF GENDER QUOTAS IMPOSING WITHING THE FRAMEWORK OF ELECTORAL SYSTEM OF SWEDEN: INSTITUTIONAL ANALYSIS
А. И. Мелешкина
A. I. Meleshkina
Ключевые слова: гендерная политика; гендерное квотирование; шведская избирательная система; женские политические движения; институциональная среда Key words: gender politics; gender quotas; Swedish electoral system; female political movements;
institutional environment
Решение проблемы гендерной асимметрии институтов подразумевает выбор специфических инструментов в каждой сфере общественной жизни. В сфере политики таким инструментом является гендерное квотирование в рамках избирательной системы. В рамках исследования проводится ретроспективный анализ гендерного квотирования, реализуемого в рамках шведской избирательной системы. Выбор в качестве объекта исследования системы гендерных квот Швеции обусловлен положительной динамикой женской вовлеченности в политические процессы данной страны. Методологической базой исследования являются концепции политической социологии, новой институциональной теории и политологии. Структура статьи представляет собой переход от исторического обзора гендерного фактора политической системы Швеции к обобщению результатов применения квотирования. В заключение анализа практики гендерного квотирования приводятся условия эффективной реализации гендерного квотирования с учетом степени жесткости использования данного инструмента, силы влияния групп интересов на исход выборных кампаний, условий межпартийной конкуренции.
Solution of the problem of gender asymmetry of institutes implies the selection of specific instruments in each sphere of social life. In the sphere of politics, such instrument is imposing gender quotas within the framework of electoral system. Within the study the retrospective analysis of gender quotas imposing, implemented within the Swedish electoral system. The choice as an object of study of gender quotas of Sweden is justified by positive dynamics of female inclusion in the political processes of this country. The methodological base of the research is the concept of political sociology, new institutional theory and politology. The structure of the article represents the transition from historical review of gender factor of political system of Sweden to generalization of results of implementing quotas. In the conclusion of analysis of practice of gender quotas imposing the conditions of efficient realization of gender quotas imposing taking into account degree of rigidity of use of given instrument, power of influence of groups of interest on the outcome of election campaigns, conditions of inter-party competition, are given.
Тендерное квотирование является одним из инструментов тендерной политики, используемых для решения проблемы дискриминации женщин в политической среде. Обеспечение женского представительства в политике преследует три основные цели. Во-первых, устранение ограничений реализации защиты интересов женщин в сфере материнства, семейного и гражданского права. В данных областях мужчины могут не обладать специфическими знаниями и опытом, необходимыми для выбора эффективного способа противодействия тендерной дискриминации, в то время как женщины имеют такой опыт в силу вовлеченности в дискриминационные процессы в перечисленных сферах. В таком случае политическое участие женщин способствует снижению издержек поиска информации и принятия политических решений. Во-вторых, факт гендерной дискриминации, в том числе и в политике, противоречит концепции демократии, к которой в большинстве своем стремятся современные политические системы. Что может вызывать недоверие населения к проводимой социально-экономической политике и оказывать влияние на экономическое развитие страны — ряд исследований последних лет выявляет отрицательную взаимосвязь между уровнем недоверия населения к государству и экономическими показателями [1, 2]. В-третьих, политическая сфера общественной жизни не является нейтральной по отношению к фактору пола, существуют гендерные различия в принятии решений, выборе методов противодействия социальным и политическим проблемам. Подтвержденные в ходе экспериментов меньшая склонность женщин к риску [3] и высокий уровень неприятия неравенства [4] могут быть преимуществом чиновника, определяющего курс социальной политики, где приоритетом является стабильность. Таким образом, программы сбалансированного политического представительства женщин и мужчин — это способ смягчения гендерной асимметрии политических институтов, инструмент предоставления как мужчинам, так и женщинам возможности реализации конкурентных преимуществ, имеющих значение для результативности социальной политики.
Готовность женщин к участию в политической жизни не является безусловной, так как политическая активность также имеет гендерный аспект. Эмпирические исследования стимулов политического участия подтверждают неоднородность предпочтений женщин и мужчин, так в работе Ричарда Фокса [5] выявлена следующая тенденция: большинство женщин не рассматривает возможность занимать высокие государственные посты в ближайшее время, что связано с отсутствием внешней поддержки в ходе выборов, семейным положением, низким ожидаемым доходом от госдеятельности и низкой оценкой собственных возможностей одержать победу в ходе выборной кампании. Однако мужчины также считают перечисленные факторы барьерами для участия в политической жизни, разница заключается в том, что женщины демонстрируют большее постоянство в отношении к своей возможности участия в политике, при этом мужское мнение на ту же проблему учитывает характеристики процесса выборной кампании и чаще меняется с течением времени. Кроме того, женщины демонстрируют большие по сравнению с мужчинами предпочтения должностей в местных органах власти. Таким образом, низкий уровень участия женщин в политике — результат не только гендерной дискриминации, но и нежелания женщин принимать участие в процессе управления (что в свою очередь может являться следствием настройки неверной системы стимулов для потенциальной женщины-политика).
Успех реализации тендерного квотирования зависит от страновых особенностей институциональной среды в целом и в политической сфере в частности. Исторически формирование и внедрение практики тендерного квотирования на территории ЕС началось со шведской избирательной системы. Дальнейшее распространение данной практики носило характер импорта институтов. Ретроспективный анализ процесса вовлечения женщин в политическую жизнь в рамках шведской избирательной системы демонстрирует поэтапный долгосрочный подход к снижению гендерной асимметрии политических институтов.
Ретроспективный анализ гендерного квотирования выборных должностей в Швеции.
Концепция тендерной квоты в Швеции имеет долгую и непростую историю, как и нормы равенства, консенсуса и кооперации, которые и позволили сформировать модель varannan damernas — «каждый второй танец белый». Первая квота была предложена в 1920-е годы, сразу после того, как женщины добились права голоса, когда Женская Федерация социал-демократической партии предложила установить квоту таким образом, что женщины могли занять обеспеченные места в партийных списках. Предложение было отвергнуто, так как противоречило принципам равных возможностей и открытой конкуренции [6]. В течение следующих пятидесяти лет женщины продолжали участвовать в партийной жизни, однако единственным достижением этого периода является возможность включения в партийный список одной женщины (так называемая «обязательная женщина»).
Тем не менее, к концу 1970-х в Швеции прошли дебаты, ключевым вопросом которых была меняющаяся роль мужчин и женщин в современном обществе, что привело к новой волне женской активности. Предпринимаемые усилия по увеличению числа женщин в партийных списках преследовали цель равного представительства мужчин и женщин в политике (модель 50/50). Дискурсивная стратегия на протяжении 1980-х и 1990-х годов основана на доказательстве правомерности требования большей представленности женщин в политике в силу численного превосходства [7]. В результате политические меры становились все более жесткими, их рекомендательный характер перешел в формат плановых заданий и требовал обязательного выполнения партиями.
В то время как число женщин на выборных должностях продолжало расти, в 1985 году достигнув 32 % , доля женщин в государственных органах контроля и надзора оставалась низкой, что привело к формированию специальной комиссии по вопросу недопредставленности женщин в этом секторе [8]. Однако национальное исследование 1987 года Swedish Government Official Report отвергало принудительное гендерное квотирование, предпочтение отдавалось добровольной партийной инициативе. Достигнутые успехи принудительного квотирования объяснялись естественным развитием, которое будет продолжаться до тех пор, пока не будет обеспечено гендерное равенство в политике. Докладом рекомендован отказ от жестких квот в пользу добровольных мер в комплексе с обязательными положениями, действующими только в случае замедления роста числа женщин в политике. Для достижения намеченных целей была предложена система чередования женских и мужских имен в партийных списках, эта система получила название varannan damernas, название которой происходит из обычая деревенских танцев, когда каждый второй танец женщина могла пригласить мужчину [6]. По сути, являясь аналогом гендерной квоты, эта концепция была разработана для того, чтобы смягчить требования радикального перераспределения власти и перейти к компромиссному правилу чередования. Данная методика позволила избежать конфликта интересов мужчин и женщин и призвать к равному представительству, что перекликается с основными дискурсами на тему консенсуса и равенства в шведском обществе 1980-х гг. Хотя эти рекомендации не были предназначены для немедленной реализации в ходе политического процесса, они получили вторую жизнь в 1991 году, когда представительство женщин в политике упало впервые с 1928 года, результатом чего стал рост активности женских движений. Группа активисток в ответ на усилившееся давление на женщин-членов партий вместе с организацией «Чулки» (Stodstrumporna) угрожала созданием женской партии в случае, если лидеры существующих партийных движений не поддержат инициативу включения в списки большего числа женщин. Опросы общественного мнения показали, что 40 % опрошенных были готовы отдать свои голоса в пользу женской партии [6]. Реакция основных политических партий на данную
68
«угрозу» была реализована в новых списках, где имена кандидатов обоих полов строго чередовались. Применение списков на выборах 1994 года привело к росту женского представительства в парламенте до 44 % . Одновременно в состав кабинета министров Швеции было назначено рекордное число женщин — 50 % . Во многих управленческих структурах местного и регионального уровня женщины получили от 40 до 50 % мест, включая посты мэра и главы местной администрации [6].
Условия эффективности гендерного квотирования в сфере политики.
Успех Швеции часто приводят как довод в пользу введения гендерной квоты, однако увеличение числа женщин на выборных должностях может не соотноситься с качественными показателями: гендерный разрыв в доходах создает отрицательные стимулы для женского политического участия; «стеклянный потолок» снижает вероятность назначения женщины на руководящие посты. Лоббирование интересов мужских и женских групп также оказывает существенное влияние на результативность гендерного квотирования. Исследование Олле Фолке и Джоанны Рикне [9] включает в себя анализ стимулов ограничения женского политического участия со стороны мужской группы интересов. Основной вывод работы основан на разнородности политических взглядов избирателей — политическая конкуренция выступает в качестве ограничения на проводимую политику партии, в случае включения женщин в списки возникает дополнительная необходимость учитывать предпочтения избирателей в отношении гендерной политики. Исследование охватывает городские муниципалитеты Швеции с 1991 по 2006 г., в анализ также включены факторы образования и дохода женщин в целях устранения влияния некомпетентности сотрудника. Авторы выделяют такую характеристику квотирования как жесткость. Жесткая квота выражена в количественно фиксированной норме представительства определенной группы населения. Жесткие квоты могут быть закреплены конституционно, а также в законодательстве о выборах и референдуме, партийной деятельности, местном самоуправлении и государственной службе. Мягкое квотирование предполагает обязательное участие в конкурсе на одно место представителей обоих полов, но итоговый показатель соотношения мужчин и женщин нормативно не установлен.
Такой показатель как «сила мужской группы интересов» в рамках исследования проверяется путем сопоставления числа женщин в партии до и после введения жесткой гендерной квоты (чередование мужчина/женщина в партийном списке в случае Швеции). Чем больше возросла численность женщин в партии после введения жесткой квоты, тем большую силу имеет в данном муниципалитете мужская группа интересов. Аргументация данной взаимосвязи исходит из предположения: наличие мягкой гендерной квоты в муниципалитетах с сильной мужской группой интересов приводит к низкому проценту женщин в партии, а увеличение числа женщин при введении жесткого квотирования в таких муниципалитетах вызвано обязательными требованиями и соображениями политической конкуренции. Результаты исследования свидетельствуют о положительном влиянии политической конкуренции (разница между долями партий в пропорциональной избирательной системе) на вероятность переизбрания женщин. Кроме того, чем выше конкуренция между либеральной и консервативной партиями, тем чаще гендерное квотирование выступает в качестве инструмента партийной гонки, так как высокий уровень конкуренции увеличивает вероятность проигрыша из-за отказа от следования курсу гендерного равенства.
Итак, вероятность результативности гендерного квотирования снижается в условиях доминирования одной партии, когда политическая конкуренция не является побудительным стимулом к адаптации гендерных квот. Роль политической активности и развитости практик политических движений отдельных групп интересов является ключевой с точки зрения силы кооперации для достижения политических целей. Так относительно слабая мобилизация (митинги, центры сбора членов движения, неформальные сети) женского движения в Швеции в двадцатом веке компенсируется сильной институционализацией движения (таблица).
Мобилизация и институционализация женских политических движений
Страна Мобилизация Отклонение от среднего Институты Отклонение от среднего
Австрия 33 % 0 22 % +1
Бельгия 20 % -10 17 % -3
Канада 0 % -33 17 % -3
Финляндия 33 % 0 39 % +18
Франция 45 % +12 13 % -9
Германия 60 % +27 5 % -16
Великобритания 30 % -3 33 % +12
Ирландия 10 % -20 8 % -13
Италия 40 % +10 0 % -21
Нидерланды 47 % +17 17 % -4
Испания 30 % -3 17 % -4
Швеция 20 % -13 56 % +36
США 50 % +17 29 % +8
Среднее по выборке стран 33 % 21 %
Источник:[10, 19]
Сила формальных и неформальных связей женского политического движения с партиями, торговыми союзами и университетами Швеции устранила необходимость протестов и митингов, направленных на устранение дискриминационных практик. Иными словами, поддержание устойчивого взаимодействия между формальными и неформальными институтами может иметь больший эффект по сравнению с деятельностью организованных групп протеста.
Международный опыт тендерного квотирования позволят определить возможные комбинации успешной реализации данного инструмента в рамках политической системы страны в ситуации изначально низкого социального статуса женщины. Наиболее результативными являются программы гендерного квотирования при следующих условиях [6] :
□ пропорциональная избирательная система, автономное от аппарата госуправления женское движение (Бельгия, Нидерланды, Испания);
пропорциональная избирательная система, доминирующие либеральные партии (Австрия, Бельгия, Нидерланды).
Межстрановые исследования подтверждают, что такие факторы, как пропорциональная избирательная система и принятие гендерных квот, ассоциируются с более высоким уровнем женского политического представительства [11]. Однако влияние этих факторов чаще всего изучается в статике путем сравнения текущих показателей. Динамике уровня женского представительства в политике посвящена работа Памелы Пакстон с соавторами [12], где используется анализ временных рядов (100 стран в период с 1975 по 2000 гг.) для обоснования отсроченного результата институциональных процессов. Основная гипотеза исследования — гендерное квотирование увеличивает женское представительство только в рамках пропорциональной избирательной системы — подтвердилась. Однако этот эффект является долгосрочным, программа гендерного квотирования Швеции позволила достичь намеченных результатов в тридцатилетний период времени (рисунок). Успешно внедренная в существующую институциональную среду политика квот привела к тому, что в 2016 году доля женщин в парламенте Швеции составила 43,6 % , Швеция занимает пятое место из 193 стран по численности женщин в парламенте [13].
L97Q 1975
Источник: [12]
Рисунок. Представительство женщин в политике (Исландия, Япония, Швеция, США)
Таким образом, опыт гендерного квотирования в рамках шведской избирательной системы позволяет сделать выводы относительно условий эффективности и горизонта планирования данного инструмента гендерной политики. Высокая степень институционализации женского политического движения, предполагающая сильные формальные и неформальные социальные сети, позволяет реализовать принцип гендерного равенства в политической сфере. Снижению гендерной асимметрии на выборных должностях также способствует высокий уровень межпартийной конкуренции. Однако универсального метода внедрения гендерных квот не существует, адаптация данного инструмента может происходить различными путями в жесткой или мягкой форме. Выбор механизма реализации квотирования должен учитывать социальные и политические барьеры женского политического участия, уровень гражданской активности населения и страновые характеристики институциональной среды.
Список литературы_
1. Algan Y., Cahuc P. Social Attitudes and Economic Development: An Epidemiological Approach, 2007. [Электронный ресурс]: http://ftp.iza.org/dp2935.pdf (дата обращения: 20 июля 2016).
2. Bjornskov С. How does social trust affect economic growth?, 2006. [Электронный ресурс]: http://pure.au.dk/portal/files/783/06-2_CB.pdf (дата обращения: 20 июля 2016).
3. Wozniak D. Essays on Experimental Economics: Examining the Effects of Ambiguity and Competition, 2010. [Электронный ресурс]: https://scholarsbank.uoregon.edu/xmlui/bitstream/handle/1794/10918/Wozniak_David_phd 2010sp.pdf?sequence=1 (дата обращения: 20 июля 2016).
4. Cerda C. Inequality Aversion and Altruism in Bargaining Experiments: The Effect of Gender, 2011. [Электронный ресурс]: http://gradworks.umi.com/14/98/1498277.html (дата обращения: 20 июля 2016).
5. Fox R. Gender, Political Ambition and the Decision Not to Run for Office, 2003. [Электронный ресурс]: http://cawp.rutgers.edu/sites/default/files/resources/initialdecisiontorun_0.pdf (дата обращения: 20 июля 2016).
6. Krook M. Women's Representation in Parliament: A Qualitative Comparative Analysis, 2010. [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://www.mlkrook.org/pdf/Krook_PS_2010.pdf (дата обращения: 20 июля 2016).
7. Freidenvall L. Women's Political Representation and Gender Quotas - the Swedish Case, 2003. [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://www.niyf.org/wp-content/uploads/2016/05/zipping.pdf (дата обращения: 20 июля 2016).
8. Pande R, Ford D. Gender Quotas and Female Leadership: A Review, 2011. [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://siteresources.worldbank.org/INTWDR2012/Resources/7778105-1299699968583/7786210-1322671773271/ Pande-Gender-Quotas-April-2011.pdf (дата обращения: 20 июля 2016).
9. Folke O., Rickne J. Female representation but male rule? Party competition and the political glass ceiling, 2012 [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://www.ifn.se/wfiles/wp/wp923.pdf (дата обращения: 20 июля 2016).
10. Mazur A., McBride D., Hoard S. Women's Movement Change: Conceptualization, Measurement and Investigation, 2012. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.researchgate.net/publication/267844851_Women's_ Movement_Change_Conceptualization_Measurement_and_Investigation (дата обращения: 20 июля 2016).
11. Tripp A., Kang A. The global impact of quotas: On the fast track to increased female legislative representation // Comparative Political Studies, 2008, 41(3): 338-361.
12. Paxton P., Hughes M., Painter M. Growth in women's political representation: A longitudinal exploration of democracy, electoral system and gender quotas // European Journal of Political Research, 2010, 49(1): 25-52.
13. Inter-Parliamentary Union Women in National Parliaments, 2016. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.ipu.org/wmn-e/classif.htm (дата обращения: 20 июля 2016).
_ Сведения об авторе
Мелешкина Анна Игоревна, аспирант экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, научный сотрудник Центра исследований конкуренции и экономического регулирования РАНХиГС, Москва, тел. 89253655602, е-mail: [email protected]
Meleshkina A. I., graduate student of Faculty of Economics of Lomonosov Moscow State University, researcher of Center of Research of competition and economical regulation of RANEPA, Moscow, Russia, phone: 89253655602, e-mail: ann.meleshkina@gmail. com_
