CC BY
38УДК 343.2 / 343.847
https://doi.org/10.53993/2078-3914/2021/4(49)/122-130
С. А. Стороже в
ОПРЕДЕЛЕНИЕ «МЕСТА ЖИТЕЛЬСТВА» ОСУЖДЕННОГО К ОГРАНИЧЕНИЮ СВОБОДЫ
Автор затрагивает некоторые проблемы терминологии в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве. В качестве примера рассматривается понятие «место жительства» в отношении осужденных без изоляции от общества и, в частности, при назначении и исполнении ограничения свободы. В статье указывается на существование нескольких нормативно-правовых актов, в которых устанавливаются легальные определения понятия «место жительства» и разграничения между местом жительства и местом пребывания. Автор доказывает, что в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве имеет место смешение понятий «место жительства» и «место пребывания», а также «место проживания», «место фактического проживания», «место постоянного проживания (пребывания)» и др. В статье рассматривается неоднозначная судебная практика при определении места жительства осужденных к ограничению свободы. Таким образом, обосновывается объективная потребность в использовании в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве единой терминологии в вопросах назначения, исполнения и отбывания уголовных наказаний без изоляции от общества, и предлагает словосочетания «место проживания», «место фактического проживания», «место постоянного проживания (пребывания)» и др. схожие заменить понятием «место жительства или пребывания». При этом обязательным условием, по мнению автора, является законодательная конкретизация понятий «место жительства» и «место пребывания» в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве.
Ключевые слова: осужденный без изоляции от общества; ограничение свободы; место жительства; место пребывания; место проживания; место фактического проживания; место постоянного проживания (пребывания).
Для цитирования: Сторожев С. А. Определение «места жительства» осужденного к ограничению свободы // Вестник Кузбасского института. 2021. № 4 (49). С. 122-130. https://doi.org/10.5 3993/2078-3 914/2021/4(49)/122-130.
S. A. Storozhev
DETERMINATION OF THE "PLACE OF RESIDENCE" OF A PERSON SENTENCED TO RESTRICTION OF LIBERTY
The author touches upon some problems of terminology in criminal and penal legislation. As an example, the concept of «place of residence» is considered in relation to convicts without isolation from society and, in particular, when imposing and enforcing restrictions on freedom. The article points out the existence of several normative legal acts, which establish legal definitions of the concept of «place of residence» and the distinction between place of residence and place of stay. At the same time, the author proves that in the criminal and penal legislation there is a confusion of the concepts of «place of residence» and «place of stay», as well as «place of residence», «place of actual residence», «place of permanent residence (stay)», etc. The article examines the controversial judicial practice in determining the place of residence of persons sentenced to restraint offreedom. Thus, the objective need is substantiated for the use in criminal and penal legislation of a single terminology in the appointment, execution and serving of criminal sentenc-
© Сторожев С. А., 2021 © Storozhev S. A., 2021
es without isolation from society, and suggests the phrase «place of residence», «place of actual residence», «place of permanent residence (stay)» and others similar to replace the concept of «place of residence or stay». In this case, a prerequisite, according to the author, is the legislative specification of the concepts of «place of residence» and «place of stay» in criminal and penal legislation.
Keywords: convicted person without isolation from society; restriction of freedom; place of residence; place of residence; place of actual residence; place ofpermanent residence (stay).
For citation: Storozhev S. A. Determination of the "place of residence" of a person sentenced to restriction of liberty. Vestnik Kuzbasskogo instituta [Bulletin of the Kuzbass Institute], 2021, no. 4 (49), p. 122-130. https://doi.org/10.53993/2078-3914/2021/4(49)/122-130.
Многие исследователи в своих работах, отмечая бесспорные достоинства действующего уголовного и уголовно-исполнительного законодательства России, справедливо указывают на имеющиеся в них определенные погрешности, недочеты, пробелы и противоречия (см., например: [6; 7; 14] и др.). В частности, В. И. Селиверстов к числу наиболее встречающихся недостатков уголовно-исполнительного законодательства относит: противоречивость принятых норм между собой, несоответствие закрепленным принципам уголовно-исполнительного законодательства и другим положениям Общей части Уголовно-исполнительного кодекса РФ (далее — УИК РФ); неточность и неясность языка законодательных норм, приводящие к неоднозначному их толкованию; игнорирование требования единства терминологии в рамках УИК и смежных отраслей права [12, с 14].
Не претендуя на полное освещение указанных недостатков, в данной статье остановимся лишь на некоторых проблемах терминологии в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве. Отсутствие хотя бы краткого понятийного аппарата в Уголовном кодексе РФ (далее — УК) и УИК нередко приводит в правоприменительной практике к различному толкованию правовых норм.
Рассмотрим пример понятия «место жительства» в отношении осужденных без изоляции от общества. Данная формулировка встречается в УИК более 70 раз, а в Инструкции по организации исполнения наказаний и мер уголовно-правового характера без изоляции от общества, утвержденной приказом Минюста России от 20.05.2009 № 142 (далее — Инструкция), — более 60 раз. Более того, «место житель-
ства» встречается несколько раз и в УК. Однако ни в УК, ни УИК, ни в Инструкции не раскрывается содержание данного понятия. Более того, наряду с понятием «место жительства» (например, ст. 50 УК, ст. 25, ст. 33 УИК, п. 14, п. 47 Инструкции и др.) в рассматриваемых нормативных актах применяются следующие словосочетания: «место проживания» (ст. 6017 УИК), «место фактического проживания» (п. 22 Инструкции), «место постоянного проживания (пребывания)» (ст. 50 УИК) и др. Что же подразумевает под данными формулировками законодатель и как следует их трактовать правоприменителю?
Отсутствие определения понятия «место жительства» в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве вынуждает обратиться к иным нормативно-правовым актам. При этом существуют несколько нормативно-правовых актов, в которых устанавливаются легальные определения понятию «место жительства».
В соответствии с п. 2 ст. 11 Налогового кодекса Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 № 146-ФЗ (далее — НК) место жительства физического лица — это адрес (наименование субъекта Российской Федерации, района, города, иного населенного пункта, улицы, номера дома, квартиры), по которому физическое лицо зарегистрировано по месту жительства в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.
Определение, данное в Гражданском кодексе Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (далее — ГК), — более лаконичное: местом жительства признается место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает (ст. 20 ГК).
Наиболее полно «место жительства» определено в Законе РФ «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» от 25.06.1993 № 5242-1 (далее — Закон РФ № 5242-1). Также в данном акте разграничиваются понятия «место жительство» и «место пребывания». В соответствии со ст. 2 Закона РФ № 5242-1 место жительства — это жилой дом, квартира, комната, жилое помещение специализированного жилищного фонда либо иное жилое помещение, в которых гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма), договору найма специализированного жилого помещения либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, и в которых он зарегистрирован по месту жительства; место пребывания — гостиница, санаторий, дом отдыха, пансионат, кемпинг, туристская база, медицинская организация или другое подобное учреждение, учреждение уголовно-исполнительной системы, исполняющее наказания в виде лишения свободы или принудительных работ, либо не являющееся местом жительства гражданина Российской Федерации жилое помещение, в которых он проживает временно. Далее дается пояснение: местом жительства гражданина, относящегося к коренному малочисленному народу Российской Федерации, ведущего кочевой и (или) полукочевой образ жизни и не имеющего места, где он постоянно или преимущественно проживает, может быть признано одно из муниципальных образований (по выбору данного гражданина), в границах которого проходят маршруты кочевий данного гражданина.
Схожие с Законом РФ № 5242-1 определения понятиям «место жительства» и «место пребывания» даются в п. 3 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, утвержденных постановлением Правительства РФ от 17.07.1995 № 713.
Как мы видим из приведенных дефиниций, определения «месту жительства» в
разных документах несколько отличаются, однако все же можно выделить ключевые элементы, позволяющие обобщить данное понятие. Итак, по общему правилу местом жительства признается жилое помещение (например, жилой дом, квартира, комната и т. д.), где физическое лицо постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма) либо на иных законных основаниях. Признаки постоянного или преимущественного проживания отличают место жительства от места пребывания, для которого характерен признак временного проживания.
Дискуссионным является наличие регистрации при определении места жительства. Законодатель в абз. 8 ст. 2 Закона РФ № 5242-1 и п. 2 ст. 11 НК прямо указал, что регистрация в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, является обязательным условием при определении места жительства. При этом обязанности граждан регистрироваться по месту жительства (пребывания) посвящены ст. 5 и 6 Закона РФ № 5242-1. Однако уже в абз. 2 ст. 3 Закона РФ № 5242-1 указано, что несмотря на обязанность граждан РФ регистрироваться по месту жительства (месту пребывания), регистрация или отсутствие таковой не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, конституциями (уставами) и законами субъектов Российской Федерации.
Учитывая именно последнюю норму, т. е. положение абз. 2 ст. 3 Закона РФ № 5242-1, а также определение понятия «место жительства», указанного в ст. 20 ГК РФ (в нем отсутствует указание на регистрацию), высшие судебные органы РФ определили однозначный подход к факту регистрации и, соответственно данным регистрационного учета в отношении установления места жительства. В определении Конституционного Суда РФ от 05.10.2000 № 199-О указано, что место жительства гражданина может быть установлено судом на основе различных юридических фактов, не обязательно связанных с регистрацией его компетентными органами. В определе-
нии СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 22.06.2005 № 93-Г05-7 указано, что регистрация не входит в понятие «место жительство» и является лишь одним из обстоятельств, отражающих факт нахождения гражданина по месту жительства или пребывания; отсутствие регистрации не исключает возможность установления места жительства гражданина на основе других данных, не обязательно исходящих от органов регистрационного учета. В п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» отмечено, что одно лишь отсутствие регистрации по месту жительства или пребывания лица не может являться основанием для вывода об отсутствии у него места постоянного проживания на территории РФ; отсутствие регистрации по месту жительства или пребывания лица может являться основанием для вывода об отсутствии у него места постоянного проживания на территории РФ в совокупности с данными о его личности, которые, например, указывают на склонность лица к постоянной смене места жительства или неспособность обеспечить себе постоянное место жительства.
Более того, высшими судебными органами РФ установлено, что при назначении наказания в виде ограничения свободы наличие регистрации не всегда должно учитываться и соотноситься с фактическим местом жительства осужденного. Такой подход нашел свое отражение в п. 52 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 26.12.2018, в котором указано, что при принятии решения о применении ст. 53 УК РФ (ограничение свободы — С. С.) не имеет значения, совпадает ли место регистрации с местом фактического проживания осужденного на территории России.
Такой подход, на наш взгляд, вызывает определенные сложности в правоприменительной деятельности, в частности, при реализации уголовных наказаний без изоляции от общества, поскольку установление места жительства (а при назначении большинства наказаний, не связанных с лишением свободы, это является ключевым мо-
ментом) нередко вызывает затруднение. Вообще, как показывает практика, наибольшие затруднения вызывает определение места жительства именно при назначении и исполнении уголовного наказания в виде ограничения свободы, так как согласно ч. 6 ст. 53 УК наказание в виде ограничения свободы не назначается лицам, не имеющим места постоянного проживания на территории Российской Федерации. При этом не совсем понятно, на какие данные суд должен опираться. Все-таки в первую очередь следует учитывать наличие регистрации или не обращать внимание на наличие/отсутствие регистрации и определять место жительства осужденного, основываясь на всевозможных иных данных, в том числе на показаниях свидетелей и со слов самого осужденного.
Рассмотрим несколько примеров судебной практики, когда при определении места жительства судьями использовались различные данные, как объективные, так и субъективные.
Один из мировых судей Республики Башкортостан установил осужденному ограничение на выезд за пределы г. Уфы, поскольку место жительства осужденного с его слов было расположено на территории одного из районов г. Уфы. В ходе исполнения наказания выяснилось, что осужденный по указанному в приговоре адресу не проживает; впоследствии его местонахождение было установлено только в ходе розыскных мероприятий [13, с. 40].
По приговору Корсаковского городского суда Сахалинской области от 03.03.2017 осужденному Б. было назначено наказание в виде 10 лет 6 месяцев лишения свободы с ограничением свободы на срок один год. При этом из материалов дела усматривается, что Б. не имеет регистрации. Из объяснений самого Б. и показаний его сожительницы А. следует, что они снимают квартиру, в которой проживают временно. В материалах дела также имеется свидетельство о регистрации по месту пребывания, что подтверждает проживание в съемной квартире на законных основаниях. Однако Президиум Сахалинского областного суда при рассмотрении уголовного дела по кассационной жалобе постановил исключить назначение дополнительно-
го наказания в виде ограничения свободы за совершенное Б. преступление, поскольку, основываясь на отсутствии у Б. постоянной регистрации, кассационный суд посчитал, что наличие у Б. места постоянного проживания на территории РФ установлено неверно [9].
Также учитывая в первую очередь факт регистрации, Президиум Забайкальского краевого суда в своем постановлении от 27.06.2019 № 44у-106-2019 усмотрел нарушение закона при назначении дополнительного наказания в виде ограничения свободы осужденному К. Суд установил и указал во вводной части приговора, что К. зарегистрирован по адресу (данные изъяты) фактически проживает по адресу (данные изъяты). Вместе с тем, на основании решения Краснокаменского городского суда Читинской области от 05.11.2008 К. признан не приобретшим права пользования квартирой (данные изъяты), что послужило основанием для снятия его с регистрационного учета. Основываясь на отсутствии данных о регистрацию на территории Российской Федерации К. на момент постановления приговора, суд кассационной инстанции пришел к выводу, что К. по адресу (данные изъяты) проживал временно, т. е не имел места постоянного проживания. Таким образом, дополнительное наказание в виде ограничения свободы назначено К. в нарушение требований уголовного закона, в связи с чем решение суда о назначении данного дополнительного наказания подлежит исключению из приговора [8].
В своем апелляционном постановлении Верховный суд Республика Саха (Якутия) от 22.10.2019 № 22-1791 отказал в замене неотбытой части наказания осужденному С.М.МБ ограничением свободы. Свое решение суд обосновал в том числе и тем, что несмотря на имеющиеся в материалах дела сведения о наличии у осужденного места жительства в (данные изъяты) и регистрации по адресу (данные изъяты) на момент осуждения, в материалах дела отсутствует информация о согласии родственников на проживание его по указанным адресам на период отбывания наказания в виде ограничения свободы, и, соответственно, таким образом ставится под
сомнение возможность в соответствии с ч. 1 ст. 50 УИК отбывания наказания в виде ограничения свободы осужденным по месту его жительства [4].
Не совсем очевидным, на наш взгляд, является решение Иркутского областного суда от 26.12.2017. В своем приговоре суд не нашел оснований для назначения подсудимому Н. Б. М. дополнительного наказания в виде ограничения свободы, предусмотренного санкцией ч. 2 ст. 105 УК, так как суд пришел к выводу, что осужденный не имеет места постоянного проживания на территории Российской Федерации поскольку, имея регистрацию в г. Иркутске по адресу (данные изъяты), арендуя квартиру, проживал по другому адресу [11].
Несколько иной подход продемонстрировал в апелляционном определении Четвертый апелляционный суд общей юрисдикции от 31.08.2021 по делу № 55647/2021. Суд, несмотря на представленное решение суда по гражданскому делу о прекращении права собственности Г. Т. И. (матери осужденного) на жилое помещение, в котором осужденный был зарегистрирован, расположенное по адресу (данные изъяты), т. е. фактическое отсутствие регистрации не указывает на отсутствие у осужденного постоянного места жительства и на наличие обстоятельств, установленных ч. 6 ст. 53 УК, не позволяющих назначить дополнительное наказание в виде ограничения свободы [2].
Президиум Томского областного суда в своем постановлении от 01.03.2017 по делу № 44у-11/2017 признал необоснованными доводы кассационной жалобы осужденного о неверном применении дополнительного наказания в виде ограничения свободы в связи с отсутствием у него регистрации по месту жительства. При принятии решения суд основывался на трактовке смысла закона, по которому одно лишь отсутствие регистрации по месту жительства или пребывания лица не может являться безусловным основанием для вывода суда об отсутствии у него места постоянного проживания на территории Российской Федерации [10].
Как видно из приведенных примеров, довольно нередкими являются случаи указания вышестоящей судебной инстанции
на неверное установление судами места жительства подсудимых при назначении наказания в виде ограничения свободы. Ряд исследователей (см., например [5, 13]) причиной этого называют невнимательность судей. Однако, на наш взгляд, причиной «судебной ошибки» в этом вопросе в первую очередь является неопределенность самого понятия места жительства в отечественном законодательстве, и, соответственно, на первый план выходит судебное усмотрение в данном вопросе, которое в разных субъектах РФ может приобретать разные формы. При этом неверное решение вопроса судом об установлении места жительства приводит в большинстве случаев к изменению приговоров, вплоть до отмены (исключения) назначения наказания в виде ограничения свободы. И, как справедливо отмечает И. В. Соколов, «неправильное определение судами места жительства подсудимого может повлечь значительные трудности при осуществлении надзора уголовно-исполнительными инспекциями» [13, с. 40].
Последнее время также наблюдается тенденция использования неопределенности понятия места жительства самими осужденными для обжалования назначения им ограничения свободы, в первую очередь в виде дополнительного наказания. Так, С., осужденный к 4 годам 2 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на 1 год, подав кассационную жалобу, пытался добиться исключения из приговора указания на назначение дополнительного наказания в виде ограничения свободы, ссылаясь на ч. 6 ст. 53 УК и указывая, что у него не имеется регистрации, а наказание в виде ограничения свободы не назначается лицам, которые не имеют регистрации на территории РФ [10].
Приговором Иглинского межрайонного суда Республики Башкортостан от 12.01.2021 М., зарегистрированному по адресу (данные изъяты), проживающему по адресу (данные изъяты), назначено наказание — 2 года и 2 месяца лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы сроком на 1 год. В апелляционной жалобе со ссылкой
на ч. 6 ст. 53 УК осужденный указывает, что не является собственником жилья по месту регистрации, не имеет места жительства, в связи с чем ему невозможно назначить дополнительное наказание в виде ограничения свободы, и в итоге в связи с допущенными нарушениями просит приговор отменить [3].
Схожая апелляционная жалоба была рассмотрена в Алтайском краевом суде на решение Павловского районного суда Алтайского края от 20.08.2018. Осужденный Р. М. также утверждал, что суд неправомерно назначил ему дополнительное наказание в виде ограничения свободы, поскольку неправильно применил уголовный закон — ч. 6 ст. 53 УК, так как ограничение свободы без регистрации не предусмотрено законом [1].
По нашему убеждению, еще более усугубляет ситуацию наличие в уголовно-исполнительном законодательстве, наряду с «местом жительства», других, на первый взгляд, схожих понятий. Например, в гл. 8 УИК наряду с понятием «место жительства» используется понятие «место постоянного проживания (пребывания)». В ч. 4 ст. 50 УИК перечислены обстоятельства, при наличии которых уголовно-исполнительная инспекция дает согласие осужденному на уход из места постоянного проживания (пребывания) (выделено нами — С. С.) в определенное время суток, а в ч. 5 этой же статьи перечислены обстоятельства, при наличии которых уголовно-исполнительная инспекция дает согласие осужденному на изменение места постоянного проживания (пребывания) (выделено нами — С. С. ) .
Понятие «место постоянного проживания (пребывания)» так же, как и понятие «место жительства», не раскрывается в источниках уголовно-исполнительного права. Если исходить из того, что местом жительства признается жилое помещение, где физическое лицо постоянно или преимущественно проживает на законных основаниях, то можно прийти к выводу, что «место постоянного проживания» являет усеченным понятием «места жительства», поскольку, определяя постоянство, исключает возможность преимущественного проживания. Что же такое «место постоянного
пребывания»? На наш взгляд, это не имеющее смысла словосочетание, так как основное свойство места пребывания — это временность.
Исходя из вышесказанного, наиболее близким к понятию «место постоянного проживания» является, на наш взгляд, понятие «место постоянного жительства», которое встречается в приказе Росстата от 30.06.2017 № 445 «Об утверждении Основных методологических и организационных положений по проведению выборочного обследования рабочей силы» (далее — приказ Росстата № 445). В п. 2.2 приказа Росстата № 445 местом постоянного жительства определено место, в котором человек проводит ежесуточно большую часть своего ночного отдыха. Это место может совпадать или не совпадать с адресом, по которому человек зарегистрирован (прописан). Если лицо имеет более одного адреса проживания, его следует учитывать по тому адресу, который оно рассматривает как свой основной адрес.
Из изложенного очевидным является вывод о том, что потенциально возможно несовпадение места жительства и места постоянного проживания осужденного. Отсюда закономерно возникает вопрос: на что ориентироваться правоприменителю, в частности, уголовно-исполнительной инспекции, при исполнении уголовного наказания в виде ограничения свободы — на место жительства или место постоянного проживания? Поскольку суд в соответствии с ч. 1 ст. 53 УК устанавливает осужденному ограничение на изменение места жительства или пребывания без согласия указанного специализированного государственного органа, а уголовно-исполнительная система в соответствии со ст. 50 УИК контролирует, в том числе дает согласие на уход или изменение именно места постоянного проживания.
Если продолжить рассматривать уголовное наказание в виде ограничения свободы, то стоит еще обратить внимание на смешение в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве понятий «место жительства» и «место пребывания». Как было отмечено, данные понятия имеют существенные различия. Однако если обратиться к УК, то исходя из смысла ст. 53 ограничение свободы заключается в числе прочего в ограничении, связанном с изменением места жительства или пребывания. В то же время ч. 1 ст. 50 УИК утверждает, что наказание в виде ограничения свободы отбывается осужденным по месту его жительства и только. Возникает еще один закономерный вопрос: так может ли осужденный к ограничению свободы отбывать наказание по месту своего пребывания?
Таким образом, на сегодняшний день существует объективная потребность к использованию в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве единой терминологии в вопросах назначения, исполнения и отбывания уголовных наказаний без изоляции от общества. К примеру, словосочетания «место проживания» (ст. 6017 УИК), «место фактического проживания» (п. 22 Инструкции), «место постоянного проживания (пребывания)» (ст. 50 УИК) и др. схожие заменить понятием «место жительства или пребывания». При этом обязательным условием является законодательная конкретизация понятий «место жительства» и «место пребывания». В качестве легальных определений можно предложить следующие: место жительства — жилое помещение, где физическое лицо постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма) либо на иных законных основаниях; место пребывания — жилое помещение, не являющееся местом жительства, где физическое лицо проживает временно на законных основаниях.
Литература
1. Апелляционное определение Алтайского краевого суда от 31.10.2018 по делу № 339918/2018 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
2. Апелляционное определение Четвертого апелляционного суда общей юрисдикции от 31.08.2021 по делу № 55-647/2021 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
3. Апелляционное постановление Верховного суда Республики Башкортостан от 25.05.2021 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
4. Апелляционное постановление Верховного суда Республики Саха (Якутия) от 22.10.2019 № 22-1791 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
5. Долгих, Т. Н. Некоторые особенности правового и организационного характера назначения и исполнения уголовного наказания в виде ограничения свободы // Российская юстиция. — 2015. — № 1. — С. 20-23.
6. Михеева, С. В. Понятийные несоответствия в нормативно-правовых актах, регламентирующих исполнение наказания в виде лишения свободы // Уголовное наказание в России и за рубежом: проблемы назначения и исполнения сборник материалов международной научно-практической конференции (к 60-летию принятия ООН Минимальных стандартных правил обращения с заключенными). — Вологда: ВИПЭ ФСИН России, 2016. — С. 279-283.
7. Кашуба, Ю. А. Коллизии законодательства в сфере применения уголовных наказаний // Человек: преступление и наказание. — 2013. — № 3 (82). — С. 69-75.
8. Постановление Президиума Забайкальского краевого суда от 27.06.2019 № 44у-106-2019 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
9. Постановление Президиума Сахалинского областного суда от 11.01.2019 по делу № 44/у-1/19 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
10. Постановление Президиума Томского областного суда от 01.03.2017 по делу № 44у-11/2017 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
11. Приговор Иркутского областного суда от 26.12.2017 // СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 01.10.2021).
12. Селиверстов, В. И. Перспективы развития уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации // Международный пенитенциарный журнал. — 2015. — № 1. — С. 11-21.
13. Соколов, И. В. Проблемы назначения уголовного наказания в виде ограничения свободы // Уголовное право. — 2011. — № 5. — С. 35-43.
14. Усеев, Р. З. Некоторые проблемы уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации // III Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление» (к 20-летию вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации): сборник тез. выступ. и докл. участников: в 8 т. — Т. 2: материалы международной научно-практической конференции «Совершенствование норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательства». — Рязань: Академия ФСИН России, 2017. — С. 258-263.
References
1. Apellyacionnoe opredelenie Altajskogo kraevogo suda ot 31.10.2018 po delu № 339918/2018 ]Appeal decision of the Altai Regional Court of October 31, 2018 in case No. 339918/2018]. Help Legal System "Consultant Plus " (accessed 10/1/2021).
2. Apellyacionnoe opredelenie CHetvertogo apellyacionnogo suda obshchej yurisdikcii ot 31.08.2021 po delu № 55-647/2021 [Appeal decision of the Fourth Court of Appeal of General Jurisdiction dated August 31, 2021 in case No. 55-647/2021]. Help Legal System "ConsultantPlus" (accessed 10/1/2021).
3. Apellyacionnoe postanovlenie Verhovnogo suda Respubliki Bashkortostan ot 25.05.2021 [Appeal decision of the Supreme Court of the Republic of Bashkortostan of May 25, 2021]. Help Legal System "ConsultantPlus" (accessed 10/1/2021).
4. Apellyacionnoe postanovlenie Verhovnogo suda Respubliki Saha (Yakutiya) ot 22.10.2019 № 22-1791 [Appeal decision of the Supreme Court of the Republic of Sakha (Yakutia) dated October 22, 2019 No. 22-1791]. Help Legal System "Consultant Plus " (accessed 10/1/2021).
5. Dolgikh T. N. Nekotorye osobennosti pravovogo i organizacionnogo haraktera naznacheniya i ispolneniya ugolovnogo nakazaniya v vide ogranicheniya svobody [Some features of the legal and organizational nature of the appointment and execution of criminal punishment in the
form of restriction of freedom], Rossijskaya yusticiya [Russian Justice], 2015, no. 1, p. 2023.
6. Mikheeva S. V. Ponyatijnye nesootvetstviya v normativno-pravovyh aktah, reglamen-tiruyushchih ispolnenie nakazaniya v vide lisheniya svobody [Conceptual inconsistencies in the normative legal acts regulating the execution of the punishment of deprivation of liberty]. In: Ugolovnoe nakazanie v Rossii i za rubezhom: problemy naznacheniya i ispolneniya [Criminal punishment in Russia and abroad: problems of appointment and execution]. A collection of materials from an international scientific and practical conference (on the 60th anniversary of the adoption of the UN Standard Minimum Rules for the Treatment of Prisoners). Vologda, Vologda Institute of Law and Ecenomics of the FPS of Russia, 2016. P. 279283.
7. Kashuba Yu. A. Kollizii zakonodatel'stva v sfere primeneniya ugolovnyh nakazanij [Collisions of legislation in the field of the application of criminal penalties]. Chelovek: prestuple-nie i nakazanie [Man: Crime and Punishment], 2013, no. 3 (82), p. 69-75.
8. Postanovlenie Prezidiuma Zabajkal'skogo kraevogo suda ot 27.06.2019 № 44u-106-2019 [Decree of the Presidium of the Trans-Baikal Regional Court of June 27, 2019 No. 44u-106-2019]. Help Legal System "Consultant Plus " (accessed 10/1/2021).
9. Postanovlenie Prezidiuma Sahalinskogo oblastnogo suda ot 11.01.2019 po delu № 44/u-1/19 [Decision of the Presidium of the Sakhalin Regional Court of January 11, 2019 in case No. 44/u-1/19]. Help Legal System "ConsultantPlus" (accessed 10/1/2021).
10. Postanovlenie Prezidiuma Tomskogo oblastnogo suda ot 01.03.2017 po delu № 44u-11/2017 [Decision of the Presidium of the Tomsk Regional Court of March 1, 2017 in case No. 44u-11/2017]. Help Legal System "ConsultantPlus" (accessed 10/1/2021).
11. Prigovor Irkutskogo oblastnogo suda ot 26.12.2017 [Verdict of the Irkutsk Regional Court of December 26, 2017]. Help Legal System "Consultant Plus" (accessed 10/1/2021).
12. Seliverstov V. I. Perspektivy razvitiya ugolovno-ispolnitel'nogo zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii [Prospects for the development of criminal enforcement legislation of the Russian Federation]. Mezhdunarodnyj penitenciarnyj zhurnal [International Penitentiary Journal], 2015, no. 1, p. 11-21.
13. Sokolov I. V. Problemy naznacheniya ugolovnogo nakazaniya v vide ogranicheniya svobody [Problems of imposing criminal punishment in the form of restriction of freedom]. Ugolov-noepravo [Criminal law], 2011, no. 5, p. 35-43.
14. Useev R. Z. Nekotorye problemy ugolovno-ispolnitel'nogo zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii [Some problems of the criminal enforcement legislation of the Russian Federation]. III Mezhdunarodnyj penitenciarnyj forum «Prestuplenie, nakazanie, ispravlenie» (k 20-letiyu vstupleniya v silu Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii) [III International Penitentiary Forum "Crime, Punishment, Correction" (on the 20th anniversary of the entry into force of the Criminal Enforcement Code of the Russian Federation)]. In 8 vol. Vol. 2: materials of the international scientific and practical conference "Improving the norms of criminal and criminal enforcement legislation". Ryazan, Academy of the FPS of Russia, 2017. P. 258-263.
Сведения об авторе
Станислав Андреевич Сторожев: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), начальник организационно-научного и ре-дакционно-издательского отделения. E-mail: StThrash@mail.ru
Information about the author
Stanislav A. Storozhev: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), chief of the Organizational, Scientific and Editorial and Publishing Department. E-mail: StThrash@mail.ru
