CC BY
96
УДК 39:008(470.11)(091)(045)
МАТОНИН Василий Николаевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры культурологии и религиоведения Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 56 научных публикаций
«ОНЕЖСКОЕ ПОМОРЬЕ» КАК ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ ПОНЯТИЕ
Понятия «Онежское Поморье» и «Русское Поморье» в настоящее время имеют не географическое, а этнокультурное значение. Дефиниции Онежского Поморья познаются через «Соловки» как образ и символ Русского Севера -территорию сосуществования культур «поля», «леса» и «моря». Трудный, но не переходящий в конфронтацию диалог определяет наиболее плодотворные условия для созидательной деятельности.
Дефиниции, граница, диалог культур, бинарная идентификация, лоции, Соловецкий монастырь
Понять - значит «поймать»: овладеть значением именуемого предмета. Называя понятие, мы не только определяем суть явления, но и формируем отношение к нему. В середине XVI века «Русское Поморье» - огромная территория «от Белозерья и Вологды до берегов Белого моря и Ледовитого океана, от современных границ с Финляндией до Уральских гор»1 - инобытийное, опасное, чуждое пространство. Семиотический смысл понятия «Поморье» указывает на борьбу со смертью и победу над ней. Индоевропейские глаголы умирания -mor, -mer связаны с образами «морской реальности мертвого царства»2, русский префикс по- говорит о его преодолении.
Географические границы «Русского Поморья» приобретают наиболее конкретное очертание в понятиях «Онежское Поморье» или, например, «Кемское Поморье».
«Онежским Поморьем» принято считать онежский и поморский берега Онежского зали-
© Матонин В.Н., 2010
ва Белого моря. С.В. Максимов отождествляет понятия «Поморский берег» и «Поморье»: «Поморским берегом или собственно Поморьем на языке туземцев называется западная часть Онежского залива между двумя уездными городами: Онегой и Кемью. Дальние поморы мезенские и терские обыкновенно зовут этот берег Кемским. Мы следуем первоначальному названию этого берега по той причине, что поморцами, поморами называются исключительно обитатели Кемского берега»3.
Слово «помор» впервые появилось на Русском Севере в 1526 году в летописи: «Поморцы с моря Окияна, из Кандоложской губы». Жители Поморского берега, называя себя «поморами», не считали поморами жителей Онежского берега Белого моря. С Поморского берега -уроженцы Ворзогор, Нименьги, Малошуйки, Унежмы - ходили «через море» (по морю!) на Мурман, а уроженцы Пурнемы, Лямцы, Кянды предпочитали прибрежные рыбные рюжевые
промыслы и охоту на морского зверя в Онежском заливе. В контексте понятия «Поморье» термин «поморы» получил тройственное значение: население, проживающее на территории Беломорского побережья от Онеги до Кеми; население всего Беломорского побережья; население Русского Севера»4.
Таким образом, понятия «Русский Север», «Русское Поморье» и «Онежское Поморье» взаимосвязаны как целое по отношению к части. «Русским Севером» называют северные районы европейской части России. Этноареал «Русский Север» сложился в период массового расселения русских на северо-востоке, имел разные дефиниции. Территория Русского Севера на северо-востоке ограничена природными, а на западе - историческими рубежами5. По мнению Т. А. Бернштам, южная граница Русского Севера менее определенна и для различных периодов русской истории может быть разной. В УТТТ-ХТ веках она проходила по южной кромке сплошной тайги, поскольку природная зональность определяла тип хозяйствования и этнический состав населения6. Следует различать понятия «Русский Север» и «Северная Русь», хотя их нередко подменяли. Северная Русь в УТТТ-Х1 веках - северная часть основной территории Древнерусского государства. В XI - середине ХТТ века Новгородская земля и Ростовская земля (Владимиро-Суздальское княжество) интенсивно осваивают северо-восток Европы, который получает все основания именоваться «Русским Севером»7.
Понятие «Русский Север» содержит в себе антиномию - оппозицию историческому факту -принадлежности северных земель финно-угорским племенам. В названии отчетливо выражен этнокультурный аспект - значение политической границы Руси, где единство русского «суперэтноса» - народа - поддерживалось православной верой. В отечественной историософии неоднократно отмечено, что только русские именуют себя именем прилагательным - как воплощение своей принадлежности, причастности к предмету высшему и самоценному - к Руси. «Русь (территория) первична; люди, включая их этническую, национальную или племенную принадлежность, - вторичны, производны от Руси»8.
На Русском Севере растительность и ландшафт еще такие же, как в центральной России, но уже находящиеся у пределов естественного ареала, что, по-видимому, давало поселенцам моральное право потенциально считать север «русским». Кроме того, земледелие в экстремальных условиях семимесячной зимы было экстенсивным, что подразумевало необходимость перехода, возможность которого была открыта только на север, в ХУТ веке - в земли Приуралья, во второй половине ХУТ и в ХУТТ веках - в Западную Сибирь. Следовательно, русская культура выдвинута на Русском Севере на последний рубеж, предел своего существования. В ней сконцентрировались и отлились в образы вековые духовно-моральные и социокультурные искания русского народа9. -«Самое главное, чем Север не может не тронуть сердце русского человека, - это то, что он самый русский»10.
«Русский Север» представляет собой политическую и географическую границу Руси, тогда как Поморье - граница экзистенциальная: между бытием и небытием.
Морские промыслы требовали от поморов предельного напряжения сил. Скандинавы называли Белое море «Заливом чудовищ». Охота на тюленя и нерпу на дрейфующих льдинах, хождение на Мурман за треской, «палтасиной» и зубаткой были опасны, требовали предельного напряжения сил.
В «островитом морюшке», где «прислону много», особенности мореплавания определяются значительными приливами и отливами, перепадом глубин, сувоями (столкновением встречных течений), низкой температурой воды. Погода изменчива и капризна. Осенью на море опускаются туманы. Навигация возможна со второй половины мая по октябрь.
Эти условия воспитывали в поморах спокойное мужество, наблюдательность, умение ценить слово, готовность к самопожертвованию и в то же время формировали особую, личностную религиозность. В духовной жизни поморы тяготели к экстремальности: фатализму, а в пожилом возрасте - к фанатизму. В ХТХ веке Поморье по отношению к другим местам называли «гнездом раскола». На Поморском бе-
регу было много скрытников и староверов. Жители сел Кушереки, Малошуйки, Унежмы, Нименги считали, что приверженность к старой вере есть непременное условие материального благополучия в этом мире и спасения в мире том. Отношение к трудностям и опасностям было спокойным и находило выражение в словах «мы привычны». Если скандинавские рыбаки во время шторма стремились вывести свои суда на глубину, где можно в безопасности переждать волнение стихии, то русские промысловики - потомки земледельцев - направляли «душегубные шнеки и елы» к берегу - к родной материнской (материковой) стихии. Несмотря на принципиальные различия типов судов и природных ландшафтов в Белом и Баренцевом морях, этнографы нередко обращали внимания на то, что в экстремальных обстоятельствах людьми руководил не рациональный расчет, а подсознательные мотивы, основанные на архетипах земледельческой культуры.
Промыслы, продолжавшиеся по четыре-пять месяцев, не позволяли своевременно исповедоваться и причащаться. Пытаясь оправдать перед лицом епархиального начальства свою паству, склонную к «скрытничеству» (неявному староверству), кушерецкие священники писали в исповедальных книгах: «Не был по упущению». Среди поморов широко распространена практика религиозных обетов: установки деревянных крестов на берегу моря или на островах, трудничества в Соловецком Спасо-Преоб-раженском монастыре, паломничества в дальние монастыри и даже в Палестину. Сформировалось отношение к труду как способу духовного делания. В пожилом возрасте поморы из с. Кушерека уходили в пустынь, в лес, доживали там свой век в посте и молитве, прекратив общение с миром.
В Онежском Поморье сложилась система морских «ходов» - маршрутов, которые зафиксированы в рукописных лоциях - «книгах мореходных», передававшихся от поколения к поколению. На берегах Белого и Баренцева морей еще в начале XX века стояли тысячи деревянных крестов, поставленных по обету. Обетные кресты имели не только духовное значение, но являлись также навигационными знаками. Они указывали
направление сторон света, опасные места, вход в бухту. Кресты упоминаются в поморских лоциях как важные ориентиры. Рукописные лоции описывают, в каком направлении идти и на какие прибрежные ориентиры обращать внимание. Самая древняя лоция в Беломорье - «Книга Кушерецка» из семьи священников Кононовых - датируется началом-серединой ХУТТТ века.
Поморам принадлежит первенство в освоении Европейской Арктики и Северного морского пути восточнее Новой Земли. Великие географические открытия были бы невозможны без уникальной техники судостроения (шитья кораблей «вицей» - еловым корнем и молодыми побегами деревьев) и традиций «хождений» в полярных морях.
По мере приближения к «морю-окияну» в русской культуре, женственной по характеру, проявляются ярко выраженные «мужские» качества. Между Поонежьем и Онежским Поморьем проходит условная граница, где земледельческий культурно-хозяйственный тип сменялся промысловым. Земледельцы занимались морскими промыслами, и промысловики - земледелием, но в разных селах менялись акценты в значимости земледелия или морских промыслов. «Земледельцы» в повседневной жизни руководствовались логикой стабильного космического порядка, гармонии, противостоящей силам хаоса. Для них очевидны причинно-следственные связи между природой и урожаем как одним из важнейших результатов человеческой деятельности. У них сильны общинные традиции. В экстремальных для земледелия климатических условиях они были привержены к архаическим орудиям труда и способам производства: к работе сохой и горбушей, к трехполью. Жизнью «промысловиков» руководила логика «чуда». Божественное вмешательство в жизнь поморов воспринимается как необходимое условие выживания. Поморы уповали на небывалый улов, на неожиданное спасение. Напряженное бытийствование на границе жизненного пространства государства Российского, возле моря, которое было стихией изначально чуждой для земледельцев, актуализировало в сознании поморов идею Преображения - чудесного преобразования человеческой природы.
Если в земледельческих районах в XIX веке преобладали Богородичные храмы и приделы, то в Поморье - почитание преподобных отцов соловецких Зосимы, Савватия, Германа, на Мурмане - Варлаама Керетского. Особое место в духовной жизни поморов занимал Николай Чудотворец: «От Холмогор до Колы - тридцать три Николы». Святитель Николай - покровитель плотников и мореходов: «Скорый Помощник», «Запазушный Бог», «Морской Бог»11. Имя его этимологически родственно небесному покровителю города Архангельска - Архистратигу Михаилу: «Никола» - «Микола» -«Микуля» (в болгарском языке) - Михаил12.
На последнем рубеже русской культуры, там, где сталкиваются враждебные силы, в т.ч. небесные и земные, требуется помощь небесного воинства, и Никола берет на себя роль заступника и воителя. Именно поэтому в северной деревянной скульптуре XVII века его изображают с мечом как воина на страже православия13 .
В Онежском Поморье сосуществовали культуры «леса», «поля» и «моря». Сталкивались интересы финно-угорского населения, русских земледельцев и скандинавских мореходов. Диалог поликонфессиональных культур в большинстве случаев подразумевает конфронтацию. Начало противостояния - факт присутствия одной культуры в другой культуре. Эволюционный путь культуры - в отбрасывании «чужого» и заимствование «своего». «Чужое» не соответствует «генетическому коду» культуры - ее духовным основам и закономерностям развития.
В Онежском Поморье между скандинавскими рыбаками и русскими поморами, между земледельцами и лесными народами на севере было больше общего, чем, например, между южными и северными норвежцами. В Онежском Поморье говорили: «Онега - та же Норве-га!». Когда на море ложится туман, норвежцы вспоминали преподобного Варлаама Керецкого - «Русский поп жену везет». Общие природные и климатические условия переводили диалог из области «священного» в сферу «профанного». Именно в этой плоскости сотрудничество было наиболее плодотворным. Трудный диалог, не переходящий в конфронтацию, - ситуация наи-
более плодотворная для созидательной деятельности.
До секуляризации 1764 года значительная часть Онежского Поморья и Русского Севера принадлежала Соловецкому Спасо-Преобра-женскому монастырю («Дому Спаса и Николы»). «Соловки» как образ и символ познаются через идею перехода, воплощенную в идеале Преображения, через идеологию, принимающую различные формы маргинальности, оппозиционности по отношению к «Центру»14. «Соловки» - это граница России и Карелии, Балтийского кристаллического щита и Среднеевропейской платформы, глубоководной и мелководной частей Белого моря, а главное -рубеж духовной борьбы.
Понятие «граница» развертывается в культуре и в истории. В образах каменных лабиринтов. В архитектуре с ярко выраженной идеей «маяка» и «корабля-ковчега»; в религиозно-мифологической символике горизонта, моря, острова, в истории монастыря и Соловецких лагерей особого назначения. Своеобразие культуры Онежского Поморья, Русского Поморья и Русского Севера раскрывается через инобытий-ность монашества - «через монастырь». «Поморье» - это граница экзистенциальная, «Русский Север» - политическая, государственная, «Соловки» - духовная. Граница - это «грань», черта, разделяющая и одновременно соединяющая явления, выдвинутые на предельный рубеж существования.
Предельные условия бытия актуализируют склонность людей к рефлексии о вечном, состояние бинарной идентификации. «Граница» требует принятия последних и крайних решений, а следовательно, по закону инверсии, побуждает либо к греху и падению, либо к покаянию и Преображению. Водно-небесная стихия, обнимающая море и небо, провоцирует остроту переживания экзистенциальных состояний. Здесь нет мелких, незначительных происшествий. Любое событие - историческое, судьбоносное, и непременно возводится на уровень проблемы гибели и спасения, жизни и смерти. Феномены материальной жизни, независимо от мировоззрения и вероисповедания адептов, получают духовный и символический смысл.
Актуализируется состояние борьбы, противостояния, неустойчивого баланса сил. На границе - через сравнение! - субъекты познают сами себя и «территориальный объект» объект, на рубежах бытования получающий метапро-вокативный статус15. Не только человек выбирает место, но и место «выбирает» человека. Очевидна корреляция между антропологическими типами и природно-климатическими условиями («Дождлива Нименьга», «Веселые Ворзо-горы»). Уничтожение в ХХ веке локальных границ между деревнями, селами и погостами
свидетельствовало о кризисе культуры Онежского Поморья и Русского Севера.
Последняя перепись населения показала, что часть северян идентифицирует себя как «поморы». Это самоопределение обусловлено не столько географическими условиями, сколько качествами характера, которые сознают в себе северяне. Прежде всего, стремление к расширению жизненного и духовного пространства. Онежское Поморье в настоящее время -понятие в большей степени этнокультурное, нежели географическое.
Примечания
1 Колесников П. А. Северная Русь. Вологда, 1971. С. 8.
2 Иванов В.В. Топоров В. И. Исследования в области славянских древностей. М., 1982. С. 230.
3Максимов С.В. Год на Севере. Архангельск, 1984. С. 245.
4 КуратовА. А. Поморы // Поморская энциклопедия. Т. I. Архангельск, 2001. С. 317.
5Мачинский Д.А., Мачинская А.Д. Северная Русь, Русский Север и Старая Ладога в VIII-IX веках // Русский Север. Л., 1988. С. 45.
6 Бернштам Т.А. Поморы: Формирование групп и система хозяйствования. Л., 1978. С. 10-26.
7 Мачинский Д.А., Мачинская А.Д. Указ. соч. С. 44.
8 Кондаков И В. Введение в историю русской культуры. М., 1997. С. 48.
9 Чистов К.Н., Бернаштам Т.А. Вступление к историко-этнографическому сборнику // Русский Север. СПб., 1992. С. 4.
10 ЛихачевД.С. Предисловие // ГемпК.П. Сказ о Беломорье. Архангельск, 1983. С. 7.
11 Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. Религиознол-мифологическое пространство севернорусской культуры. Архангельск,1993. С. 16.
12 УспенскийБ.А. Филологические изыскания в области славянских древностей. М., 1982. С. 56.
13 Образ «Никола Можайский».
14Матонин В.Н. Соловки как образ и символ // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. № 3. 2009. С. 120-125.
15 Каганский В.Л. Географические границы: противоречия и парадоксы // Географические принципы. М., 1982. С. 19.
Matonin Vasily
ONEGA COASTAL AREA (POMORYE) AS AN ETHNIC CULTURAL NOTION
The notions of «Onega Pomorye» and «Russian Pomorye» have developed ethnic cultural rather than geographical meanings at present. Onega Pomorye definitions are known through «Solovki» as an image and symbol of the Russian North - a territory of co-existence of «field», «forest» and «sea» cultures. The dialogue, difficult but not coming to confrontation, determines the most fruitful conditions for creative activity.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент - Теребихин Н.М., доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и религиоведения Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
