CC BY
41
Т. И. Красикова. Омонимия в статике и динамике Языковых систем
3. Robertson D. Dictionary of Politics. 1998.
4. Safire W. Safire's Political Dictionary. Oxford, 2008.
5. Sperber H., Trittschuh T. Dictionary of American Political Terms. Chicago, 1986.
6. American Spirit. Political Dictionary: www.iamerican-spirit.com/politicaldictionary.html.
7. Pigott C. A Political Dictionary Explaining the True Meaning of Words. Ashgate, 2004.
8. A Glossary of Political Economy Terms: http:// www.auburn.edu/~johnspm/ gloss/
9. Glossary of Social Security Administration Terminology: www.lexicool.com/online-dictiona-ry.asp?FSP=C21&FKW=social-security
10. A Dictionary of Political Biography: Who's Who in Twent / ed. D.Kavanagh. Oxford, 1998.
11. The Oxford Dictionary of Political Quotations / ed. A. Jay. Oxford, 2006.
12. Johnson A. G, Bealey F. The Blackwell Dictionary of Political Science. 1999.
13. Scrutton R. The Palgrave Macmillan Dictionary of Political Thought. Palgrave MacMillan, 2007.
14. Online Dictionary of the Social Sciences: http:// bitbucket.icaap.org/
15. Social Issues Dictionary: http://dictionary.baby-lon.com/society/social-issues
16. Collins COBUILD Dictionary of Social Work / ed. J. Pierson, M. Thomas. Glasgow, 2006.
17. The Oxford Dictionary of American Political Slang / ed. G. Barrett. Oxford, 2006.
18. Government Dictionary, Glossary and Terms: www.glossarist.com/ glossaries/ government-politics-mili-tary/
19. Political Grassroots. Change Through Involvement: www.politicalgrassroots.org/term.html
20. Political Science Dictionaries: www.babylon.com/ free-dictionaries/political-science/
21. Safire W. Op. cit.
22. Karpova O. Russian Lexicography // Oxford Encyclopedia of Language and Linguistics. Oxford, 2005. Vol. 10. P. 704-715.
23. Karpova O, Manik S. Public Political Vocabulary: Model of a Dictionary // Lexicographica Series Major 109. Symposium on Lexicography X. Copenhagen, 2000. P. 173-184; Маник С. А. Общественно-политическая лексика (оценочный аспект) в словарях различных типов: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Иваново, 2001.
24. Голованевский А. А. Идеологически-оценочный словарь русского языка XIX - начала XX веков. Брянск, 1995.
25. Новый общественно-политический словарь. М., 2008.
26. Васильева В. И. Словарь исторических и общественно-политических терминов. М., 2005.
27. Политика. Толковый словарь. М., 2001.
28. Политический словарь нашего времени. М., 2008.
29. Аогинов К., Чадаев А. План Путина: словарь политических терминов. М., 2007.
30. Словарь «Война и мир в терминах и определениях»: http://slovari.yandex.ru/dict/vionaimir
31. Хавеши М. Толковый словарь идеологических и политических терминов советского периода. М., 2004.
32. Гарнов К. Д, Иноземцева Н. Г. Англо-русский политический словарь. М., 2005.
33. Ростова Г. М. Политика, дипломатия, СМИ: англо-русский словарь активной лексики. М., 2002.
34. Царев А. Русско-английский словарь современной общественно-политической лексики. М., 2005.
35. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. М.; Волгоград, 2000.
36. Van Dijk T. A. Discourse, Opinions and Ideologies // Discourse and Ideologies. Philadelphia, 1996. P. 7-37.
37. Karpova O., Manik S. Указ. соч.; Маник С. А. Указ. соч.
УДК 81'373.423
Т. И. Красикова
ОМОНИМИЯ В СТАТИКЕ И ДИНАМИКЕ ЯЗЫКОВЫХ СИСТЕМ
В статье рассматривается одна из актуальных проблем языкознания - английская омонимия в статике и динамике. Характеризуются теоретические предпосылки описания омонимии как свойства языкового знака в историческом развитии.
The article deals with an actual problem of linguistics, English homonymy in statics and dynamics. The author analyses theoretical preconditions of considering homonymy as a feature of the linguistic sign in its historical development.
Ключевые слова: теория омонимии, омонимичный ряд, мотивировка, языковой знак, микроструктура, язык и речь.
Keywords: homonymy, homonymic series, motivation, linguistic sign, microsystem, language and speech.
История языкознания свидетельствует о постоянном интересе, который вызывают вопросы, связанные с изменениями и развитием языка. На фоне трансформации языковых структур потенциал образования омонимов в истории английского языка представляет собой результат особых языковых процессов уровня слов или лексем и лексикул внутри омонимичных рядов. В связи с этим актуальным представляется описание генетически не связанных омонимов как исторически развивающегося явления в системе английского языка.
В определенной степени омонимия опирается на креативный характер познания и языковой способности человека, смещая акцент в сторону изучения конкретных процессов построения омонимичных рядов. Системный характер языка позволяет учитывать при описании омонимичных рядов универсальные принципы и законы человеческого познания и языка как способа его выражения.
Между тем авторы исследований омонимии занимались в основном синхронным рассмотрением данного явления, и в лингвистической ли-
© Красикова Т. И., 2010
Лингвистика
тературе практически нет работ, которые бы в полной мере освещали специфику омонимии разных периодов истории одного и того же языка. Современное языкознание не располагает полными сведениями об изменениях в количественном составе омонимов в разные периоды истории того или иного языка, о тех разнообразных процессах, которые происходят в омонимичных рядах в ходе их развития, о количественном соотношении омонимов, возникших в языке и выпавших из него в каждый данный период, о количественном соотношении омонимов разных видов, в частности генетически связанных и генетически не связанных, о специфике путей их развития, о процессе так называемого «конфликта омонимов», под которым понимается столкновение омонимов, приводящее к их выпадению из языка.
К явлению омонимии обращались представители многих школ и направлений, в частности, ее связывали со свойством непараллельности двух сторон знака (принцип «асимметричного дуализма языкового знака» С. Карцевского [1]). Это прослеживается и на структуре омонимичных рядов при их расширении, сужении, а также распаде. Данная особенность языковых знаков была определена А. Мартине [2] как принцип двойного членения языковых элементов.
Наличие в языке одинаково звучащих слов, где как будто бы имеется некоторая мотивированность связи означаемого с означающим, дало повод оспаривать принцип произвольности языкового знака. Но наличие в языках одинаково звучащих слов нисколько не отменяет этого основного принципа. Наличие в том или другом языке определенной системы грамматических классов и категорий слов, парадигматических группировок и синтагматических рядов, различных типов морфологических и семантических структур словесных знаков есть способ ограничения произвольности знаков, фактор, упорядочивающий их функционирование.
Произвольность и мотивированность языкового знака являются основными координатами существования омонимов и их возникновения - как в синхронном, так и в историческом аспектах.
Существуют и такие особенности развития динамической системы языка, которые связаны с собственно лингвистическими свойствами данной системы, т. е. продиктованы сугубо специфическими принципами данной системы в ее отличии от других динамических систем.
Динамическая система представляет собой, по словам У. Эшби, «нечто такое, что может изменяться с течением времени» [3]. При этом за точку отсчета берется слово как основная единица языка. Вся совокупность предлагаемых понятий, категорий и соотношений отталкивается от объек-
тивности существования слова и динамики парадигматических связей в лексической области. Реальное бытование языка связывает семантику слов с метасемиотической направленностью эстетически организованной речи и в контексте исследуемой нами филологической традиции позволяет отвлекать обобщенные типы содержаний от бесчисленного многообразия речи в разных функциональных стилях. Последние дают представление об отношении говорящих к омонимии на разных этапах развития английского языка.
Лексический состав языка естественного человеческого языка представляет собой открытую систему. В отличие от единиц диакритического уровня словарный состав постоянно меняется, реагируя на различные изменения во внеязыко-вой действительности.
Важной особенностью современной науки о языке является перенос центра тяжести в научных исследованиях с уровня системно-структурных описаний на изучение разных явлений в плане их реального бытования и закономерностей функционирования в многочисленных развернутых произведениях речи. Эта мысль неоднократно подчеркивалась в работах, посвященных исследованию того или иного среза лексики в ходе истории английского языка.
Совокупность лексических явлений, объединенных под общим названием «нарушение "закона знака"» (омонимия и полисемия), никогда не оставалась без внимания. Несмотря на онтологическое своеобразие каждого из этих явлений, общим свойством этого многообразия лексических пластов и областей естественного языка является отсутствие нарушения «закона знака», принимающее форму совпадения звуковых и графических оболочек двух или более слов, причем совпадение планов выражения может быть полным или частичным.
При этом отчетливо ощущается необходимость обращения к речи с целью более глубокого проникновения в языковую природу разных проявлений нарушения «закона знака», поэтому в осуществлении движения от языка к речи мы рассматриваем омонимию и полисемию, а в нашем исследовании полисемию как один из источников образования омонимов.
Вслед за Соссюром многие исследователи отмечали, что языковая изменчивость находит свое объяснение не в том, как устроен язык, а в том, каково его назначение [4]. И действительно, языки не могут не меняться прежде всего по той причине, что в основе актов коммуникации, средством практического осуществления которых и является язык, лежит отражение человеком окружающей его действительности, которая сама находится в постоянном движении и развитии. Однако импульсы изменений исходят не только
Т. И. Красикова. Омонимия в статике и динамике языковых систем
от исторически изменяющейся среды, в которой функционирует тот или иной язык. Язык проявляет вследствие этого двоякую зависимость своей эволюции - от среды, в которой он существует, с одной стороны, и его внутреннего механизма и устройства - с другой.
Частным случаем такой перестройки может явиться изменение, вызванное несовершенством данной лингвистической системы или несовершенством отдельных ее звеньев. Наконец, ряд изменений можно связать непосредственно с воздействием одного языка на другой. В общем виде возможно, следовательно, констатировать, что перестройка языка может протекать под влиянием двух разных движущих сил, из которых одна связана с назначением языка и реализацией коммуникативных нужд общества, а другая - с принципами организации языка, с его воплощеннос-тью в определенную субстанцию и его существованием в виде особой системы знаков.
В объектах такого рода следует принимать во внимание два разных кинематических процесса -процесс генезиса объекта и процесс его функционирования. Понятие исторического развития языка неполно без воссоздания закономерностей обоих этих процессов, ибо любое изменение начинается в речевой деятельности.
Преемственность поколений и фактор социальных связей выступают как сила, препятствующая наступлению каких бы то ни было резких скачков и внезапных кардинальных перемен. Языковые изменения совершаются, как правило, более или менее постепенно. Их распространение связано с определенными временными границами, обусловленными объективными свойствами языковой изменчивости. Как отмечал Е. Д. Поливанов, «на каждом отдельном этапе языкового преемства происходят лишь частичные, относительно немногочисленные изменения», принципиальные же преобразования «мыслимы лишь как сумма из многих небольших сдвигов, накопившихся за несколько веков или даже тысячелетий, на протяжении которых каждый отдельный этап или каждый отдельный случай преемственной передачи языка от поколения к поколению привносил только неощутительные или мало ощутительные изменения языковой системы» [5]. Но постоянно меняющиеся требования общества диктуют создание новых средств, так необходимых для выражения новых понятий и мыслей, для эффективного обмена ими, для передачи все возрастающего потока информации и ее хранения. С одной стороны, развитие языка протекает как борьба двух противоположных тенденций - тенденции сохранения и стабилизации существующей системы языка и ее адаптации, преобразования и совершенствования. Объективное существование этих двух разнонаправленных тенденций
отражено в таких явлениях, как варьирование и омонимия.
История языка не исчерпывается одними изменениями, и сведение эволюции языка к постоянным преобразованиям методологически ошибочно. Соответственно сфера диахронической лингвистики не может быть сужена до анализа языковых изменений. Константность языковых явлений и ее причины связаны, по-видимому, и с проблемой лингвистических универсалий. О том, что история языка несводима к одним постоянным переменам, косвенно свидетельствуют и показания самих говорящих: у носителей языка, замечает А. Мартине, никогда не возникает на протяжении всей их жизни ощущения, что язык, на котором они говорят и который они слышат от окружающих, перестает быть тождественным или идентичным самому себе [6]. Как языковая стабильность, так и языковая изменчивость являются относительными свойствами языка: каждое из свойств проявляется на фоне другого.
Изменениям диахронии приписывался частный и случайный характер, и, по мнению Соссюра, изменения никогда не выстраиваются в систему. Аналогичные концепции существовали и в школе Л. Блумфилда [7]. Настаивая на том, что представление о языке как об устойчивой структуре лексических и грамматических навыков - это иллюзия, Л. Блумфилд полагал, что причины подобного движения от нас скрыты.
В то же время чрезмерное увлечение статикой при описании синхронных систем приводило к известной жесткости, риторичности анализа и нередко выливалось в статичность описания. Стратификация сосуществующих явлений, данная без должного учета «слабых» и «сильных» позиций в системе, без разграничения профилирующих и маргинальных моделей, без дифференциации архаизмов и неологизмов, без внимания к продуктивности и непродуктивности форм и т. п., то есть без установления всего того, что характеризует развитие языка, исключает правильную оценку перспективных возможностей языка.
Основываясь на высказанных выше соображениях, мы полагаем, что в настоящее время целесообразно вернуться еще раз к обсуждению вопросов, касающихся сочетания в развитии языка черт статики и динамики и, в частности, связанных с изучением соотношения статики и синхронии, с одной стороны, и диахронии и динамики - с другой, с тем чтобы прежде всего сделать надлежащие выводы из того факта, что диахрония не только динамична, но и стабильна, а синхрония, напротив, не только статична, но и динамична.
Использование принципов синхронного анализа в диахронии позволяет поставить в новом ракурсе и вопрос о языковых изменениях. Это
Аингвистика
касается в первую очередь понимания места изменений в развивающейся, то есть динамической, системе. Это относится также к вопросу о том, может ли система языка как таковая выступать в виде движущей силы в развитии. Последнее заставляет признать важность и актуальность самой проблемы языкового динамизма и особенностей его проявления в таком свойстве системы языка, как вариантность составляющих ее единиц.
Давая характеристику форм движения в омонимичных рядах в разные исторические периоды развития английского языка, мы наблюдаем определенную языковую изменчивость данной системы. Прослеживаются типичные преобразования в омонимичных рядах. Пользуясь термином «сверхлексема», можно обозначить не только группы слов, связанных отношениями чисто грамматической омонимии, но и отдельное слово, которое не имеет грамматических омонимов и выступает в языке обособленно. В этом случае сверхлексема совпадает по составу с лексемой. Каждое такое обособленное слово мы будем рассматривать как самостоятельную сверхлексему.
Сверхлексему, состоящую из нескольких слов, будем называть смешанной, поскольку она включает в себя слова разных частей речи, а состоящую из одного слова - однородной, так как она целиком относится к какой-либо одной части речи. Таким образом, термины «однородный» и «смешанный» употребляются нами в том же значении, какое вкладывает в них А. И. Смирниц-кий [8]. Например, SPRAY1, n. XVI в., неиз. этим. - «кустарник»; SPRAY2,vb. XVI в. - «обсаживать кустарником» SPRAY3., vb. XVI в, Dut. - «брызгать» SPRAY4, n., XVII в., - «вода, разбрызганная ударом»; SPRAY 5, vb., XIX в. -«распылять, пульверизировать».
В омонимичном ряду SPRAY смешанной являются сверхлексема, включающая в себя существительное и глагол с общим семантическим компонентом «обсаживать кустарником», а однородной - сверхлексема, куда входит существительное со значением «вода, разбрызганная ударом», которое грамматических омонимов не имеет.
Итак, омонимичный ряд обладает смешанной трехъярусной структурой: он делится на несколько омонимичных сверхлексем, каждая из которых, в свою очередь, состоит из одной или нескольких омонимичных лексем (омонимов). Важно отметить, что если внутри сверхлексемы господствуют отношения чисто грамматической омонимии, то отношения между сверхлексемами носят характер лексической омонимии: каждая сверхлексема находится в лексической оппозиции по отношению к любой другой сверхлексеме. Соответственно каждый из членов одной сверхлексемы находится в отношениях лексической омонимии с каждым из членов любой другой сверх-
лексемы, входящей в состав одного и того же омонимичного ряда. Иначе говоря, номинативные единицы одного и того же омонимичного ряда, относящиеся к разным сверхлексемам, являются по отношению друг к другу лексическими омонимами - «чисто лексическими», если они принадлежат одной и той же части.
Если омонимичный ряд состоит и из одной сверхлексемы, то в этом случае сверхлексема обязательно будет смешанной, потому что в омонимичном ряду не может быть менее двух членов. В таком минимальном омонимичном ряду лексических омонимов не окажется, он будет состоять только из чисто грамматических омонимов, то есть сведется к обыкновенному гнезду слов, соотносящихся по конверсии, такому, как, например, LOOK (LOOK уЬ.«глядеть» - LOOK n. «взгляд»).
Подобно сверхлексеме, омонимичный ряд в целом может быть однородным, если все его члены принадлежат к одной и той же части речи.
Это наблюдается в омонимичных рядах древнего и среднего периодов. Однородные ряды:
MYRCE,, n. "Myrce";MYRCE2, n. "The Mercians"; REIN,, n. "Sincere";
REIN2, n. "Rain". WON,, n. "Wan". WON2, n. "Want". WON3, adj. "Deficient". WIG,, n. "War". WIG2, n. "Idol". WIG3, n. "Way". MAEL,, n. "Measure"; MAEL2, n. "Cause"; MAEL3, n. "Speech".
WEALD,, n. "Wood";WEALD2, n. "Power".
Смешанные ряды:
WEDEL,, adj. "Poor". WEDEL2, n. "Swathe". WA EL,, adv. "Well".
WAEL2, n. "Well". WAEL3, n. "Whire-pool". WEALD3, adj. "Powerful";
WEALD4, adv. "With". SEL, , adj. "Good"; SEL2, adv. "Also"; EAL, , adj. "ALL"; EAL2 , n. Awl".
Таким же путем можно определить и количество возможных лексемных пар для данного омонимичного ряда, то есть пар омонимов. В отличие от отношений между членами сверхлексемной пары, которые всегда основаны на оппозиции лексических значений, отношения между членами лексемного омонимичного ряда более разнообразны. Члены омонимичной пары могут быть противопоставлены друг другу по лексическому значению, грамматическому значению части речи или по тому и другому одновременно. Омонимичные ряды, члены которого существенно различаются по лексическому значению, будем называть лексически разнонородными, а омонимичные ряды, члены которого по лексическому значению тождественны, - лексически однородными. Омонимичные ряды, члены которого принадлежат к одной и той же части речи, будем называть простыми, а ряды, единицы которого относятся к разным частям речи, - сложными.
Члены омонимичного ряда могут входить в одну и ту же сверхлексему (такие омонимичные
Р. Д. Шакирова. Инференциальная эвиденциальность и ее разновидности 6 современном немецком языке
ряды мы будем называть внутренними). Они могут принадлежать к разным сверхлексемам (внешние омонимичные ряды). Внутренние омонимичные ряды всегда лексически однородны, так как внутри сверхлексемы нет отношений лексической оппозиции. При этом они обязательно являются сложными, поскольку в сверхлексеме не может быть номинативных единиц, принадлежащих одной и той же части речи. Таким образом, члены внутренней омонимичного ряда всегда находятся между собой в отношениях чисто грамматической омонимии. В отличие от этого внешние омонимичные ряды всегда лексически разнородны, но в грамматическом плане они могут быть либо простыми, либо сложными. Отсюда следует, что члены внешних омонимичных рядов всегда являются лексическими омонимами, но в одних случаях это будут чисто лексические омонимы, а в других - лексико-грамматические.
Примечания
1. Karcevsky S. Du dualisme asymétrique du signe lingwstique. Travaux du Cercle Linguistique de Prague. 1929. Vol. 1. P. 88-93.
2. Мартине A. Структурные вариации в языке // Новое в лингвистике. Вып. 4. М., 1965.
3. Эшби У. Конструкция мозга. М., 1962.
4. Hockett Ch. Sound Changes // Language. 1965. V. 41. № 2. P. 36-53.
5. Поливанов E. Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968. C. 174.
6. Мартине A. Указ. соч. С. 98.
7. Блумфильд Л. Язык. М., 1968.
8. Смирницкий A. И. Лексикология английского языка. М., 1956. С. 5-6.
УДК 803.0
Р. Д. Шакирова
ИНФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ЭВИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ И ЕЕ РАЗНОВИДНОСТИ
В СОВРЕМЕННОМ НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассмотрена инференциальная эвиденциальность в современном немецком языке. Установлено, что инференциальное значение, совмещенное с субъективным модальным значением достоверности, маркируется модальными словами, модальными глаголами, а также глаголом scheinen. Выделены разновидности инферентивной информации.
The article deals with inferential evidentiality in the modern German language. It has been revealed that the inferential meaning combined with the subjective modal meaning of certainty is marked by modal words and modal verbs, as well as by the verb scheinen. Types of inferential information are defined.
© Шакирова P. Д., 2010
Ключевые слова: немецкий язык, эвиденциальность, инференциальность, источник информации, логический вывод, модальные слова, модальные глаголы, разновидность.
Keywords: the German language, evidentiality, inf erentiality, the source of information, logical conclusion, modal words, modal verbs, type.
В фокусе внимания отечественных и зарубежных лингвистов в последние десятилетия находится семантический параметр высказывания, отражающий источник информации, на базе которого формулируется высказывание. Речь идет об универсальной языковой категории, получившей название «эвиденциальность» (от английского слова evidential «очевидный, доказательный, не вызывающий сомнений»). Возрастание интереса к категории эвиденциальности было инициировано, в частности работой Р. О. Якобсона «Шифтеры, глагольные категории и русский глагол» [1], хотя впервые эта категория была описана американским этнолингвистом Ф. Боасом [2]. В настоящей работе предпринимается попытка выделения разновидностей инференциальной эви-денциальности в современном немецком языке.
Приступая к изучению инференциальной эви-денциальности, следует в первую очередь уточнить само понятие эвиденциальности, в исследовании которой в настоящее время достигнут существенный прогресс современной лингвистикой. Следуя идеям Р. О. Якобсона [3], эвиденциальность (в терминологии автора засвидетельство-ванность) представляет собой глагольную категорию, учитывающую три факта: сообщаемый факт, факт сообщения и передаваемость факта сообщения, иначе говоря, указание на источник сведений о сообщаемом факте. Обращаясь к мнению Н. А. Козинцевой [4], одной из первых в отечественной лингвистике приступивших к обстоятельным исследованиям в области эвиденци-альной семантики, отметим, что семантика высказываний с эвиденциальным значением представляется ею как содержащая рамочную (EV) и про-позитивную части (Р): Г сообщает, что [X видел/ полагает/узнал, что] Р, где Г - говорящий, X -субъект модуса EV («хозяин» информации). При этом информация может быть получена посредством: а) чувственного восприятия, которое в свою очередь подразделяется на зрительное, слуховое и основанное на общих ощущениях наблюдение; б) логического умозаключения, в) сообщения. Как видим, эвиденциальная семантика связана с эксплицитным указанием на источник информации говорящего, на основе которого строится его высказывание. В лингвистической литературе присутствуют и другие, более подробные, классификации источников информации. Так, например, В. А. Плунгян [5] противопоставляет «прямую» ('говорящий наблюдал ситуа-
