CC BY
39Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения Т, Л, КУЗНЕЦОВА
(Институт языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН, г Сыктывкар, Республика Коми)
УДК 82-32+82-7 ББК 4426.83
ОДНО ИЗ НАПРАВЛЕНИЙ В РАЗВИТИИ КОМИ РАССКАЗА КОНЦА XX - НАЧАЛА XXI В.:
ТЯГОТЕНИЕ К ЖИЗНЕПОДОБИЮ*
Аннотация. Автор останавливает внимание на одной из форм воссоздания жизни, выработанной коми рассказом рубежа ХХ-ХХ1 вв. - подробном изображении будничной повседневности. Выгавлено, что в тяготении к воссозданию привыиных второстепенных деталей и штрихов скрыто упоение жизнью, стремление утвердиться в ее самоценности; в данном явлении нашел выражение очень непростой процесс формирования новыгх мировоззренческих установок.
Ключевые слова: Коми рассказ, литература конца ХХ - начала ХХ1 вв., будничная повседневность, предметная изобразительность, описание, детализация, мировоззрение.
В непростой период переосмысления, что переживает современное общество, коми рассказ находится в состоянии поисков. В поисках, что находят различные формы выфажения, его внимание обращено на обыганое, повседневное течение жизни, ее второстепенные моменты и реалии. Следует отметить, в обращении к повседневной будничности кроется некая демонстративность, желание противостоять свойственной советской литературе утопичности. Думается, в то же время в несколько нарочитом упоении живописанием пестроты жизни скрыты апокалиптические ощущения, что в полной мере переживает современник, поверженный хаосом жизни. На наш взгляд, данный феномен выфажает и отмеченную исследователями тенденцию, что «...связана с ориентацией современных литературных произведений, отходящих от традиций постмодернизма, одновременно на элитарного и массового читателя, со стремлением авторов приблизиться к обыденному сознанию, сделать текст более удобочитаемым и удобовос-принимаемым».1 В целом, несмотря на те или иные обстоятельства, в
* Публикация подготовлена в рамках проекта программ Президиума РАН № 12-П-6-1013 «Опыт развития коми литературы: творческая индивидуальность и художественный процесс».
1 Гавенко А.С. Метаинтертекстуальность в художественном тексте (на материале русских рассказов 80-х годов ХХ-ХХ1 веков) // Филология и человек. - 2011. - N° 2. - С. 45.
Русская литература ХХ-ХХІ веков: направления и течения
рассказе обострилось внимание к жизни, в нем усугубилось стремление изобразить её такой, какая она есть (произведения А. Вурдова, Н. Куратовой, В. Лодыгина, А. Одинцова, Э. Тимушева, О.Уляшева и др.). На наш взгляд, замечание М.А. Литовской о том, что для русской литературы 1960-70-х г. характерны «видение повседневности как проблемы, стремление к анализу практик частного существования человека, ориентация на расшатывание жесткой и однозначной интер-
2
претации и оценки человеческой жизни» актуально и для коми рассказа рубежа ХХ-ХХІ вв. (многое сближает духовную атмосферу «оттепели» и периода «перестройки»). В ряду произведений, что акцентируют внимание на повседневности, второстепенных явлениях и фактах, выделяются рассказы, для которых характерны достаточно своеобразные черты (рассказы А. Вурдова «Пров Микбллбн “флор”» [«“Флор” Пров Микола»] - 2011, «Аддзысь» [«Видящий»] - 2011, Н. Куратовой «Благбвещенньб» [«Благовещенье»] - 2009, «Ёна и песі лолбс талун» [«Ох и сильно маяла, терзала душу сегодня»] - 2011, Н. Чугаева «Каньыд мойдб, мортыд кывзб ...» [«Кошка сказки сказывает, человек слушает.»] - 2007 и др.), позволяющие высказать суждение о том, что, видимо, формируется новое, качественно иное отношение авторов к миру: привычное течение будней, движение неярких событий воспринимается как нечто значимое. Прозаики не стремятся насытить повествование подтекстом, утверждая самоценность жизни -жизни как таковой. Авторы словно почувствовали особый вкус в привычном, веками сложившемся движении жизни (чувство удовлетворенности определяет состояние героя) - том неприметном, что формирует поступь. Прозаики неуловимо дают почувствовать читателю насколько важно, значимо то, что кажется на первый взгляд второстепенным. Так, Н. Куратова, строя сюжет рассказа «Благбвещенньб» на детальном описании праздничного дня (автор находит необходимым остановить внимание даже на самых незначительных деталях и подробностях), завершает произведение жизнеутверждающим заключением:
Вылыс судтаас пос вьівті кайиг сералышт ас вылын: мися, со Благбвещенньб луныд кыдзи коли: асывнас пон кильчб помын виччысис, рытнас кильчб дорбдз колляліс. Гортын нбшта кань виччысьб. Мед тадзи быд ловъя ловкбд сбгласбн да бурбн и водзб лунъясыс кутасны кольны. Мый нбшта меным колб?
2 Литовская М.А. Перечень предметов как форма организации автобиографической прозы // Лицо и стиль: сб. науч. ст. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2009. -С. 194.
Русская литература ХХ-ХХІ веков: направления и течения
Мед тулысыс бдйбджык воас да шондбдас.
Бара на мыйсюрб град вылб пуктам и.
Тайб бд и збыль олбмыс.
[Поднимаясь по лестнице на второй этаж, посмеялась над собой: вот как прошел день праздничный - Благовещенье: утром собака у крыльца ждала, вечером до крыльца проводила. Дома кошка ждет. Пусть так с каждой живой душой в добром согласии и впредь дни будут проходить. Что мне еще надо?
Пусть скорее весна наступит да потеплеет.
Снова на грядки кое-что посадим.
Это и есть настоящая жизнь]. - (Здесь и далее перевод подстрочный наш. - Т.К.).
Картина жизни гармонизируется, наполняется живыми красками. Меняется семантика действия: действие неторопливое, нутряное формирует самое жизнь, вселяясь в мельчайшие ее проявления. Герой словно оттеснен на второй план, будучи включенным в поток жизни. Ориентация на повседневность, обыденность граничит с бессобытий-ностью: писатель видит движение жизни не в ярких, обращающих на себя внимание происшествиях, а в семенящей рутинной, узнаваемой цепи явлений. Особый статус получает житейски-бытовой уровень жизни, он словно нашел оценку: к этому приходит современная проза в художественных поисках. Отсюда и пафос любования, звучащий в речи автора: художники счастливы в открытии. Так, художественную ткань рассказа Н. Чугаева «Каньыд мойдб, мортыд кывзб ...» составляет мерное повествование о мелких житейских проблемах и радостях, что заполняют жизнь героя. Ведая о повседневном течении жизни героя, автор останавливает внимание на том, что Аскур Геня наделен необъяснимым даром: при любых условиях, всегда рыба клюет на его удочку. Он от души, с удовольствием угощает соседей рыбой. Вот и в тот день, что подробно описан в рассказе, Аскур Геня идет на речку. Ему очень хочется угостить рыбой, что поймана на его удочку, внука. И когда весь его улов выкрали озорники-мальчишки, он не сердится -вновь спускается к речке. «Бур талун луныс! Слабог, и чериыс шедб...» [«Хороший сегодня день! Слава богу, и рыба ловится.»], -улыбается он в усы. Изображенные события создают впечатление повторяющихся, нескончаемых; в их череде кроется сила эпичности, она утверждает мощь незатейливого движения жизни (данная семантика заложена и в заглавии произведения). Читатель ощущает, что в утвердившейся последовательности действий героя, его реакции на происходящее находит выражение характер сложившийся, сильный в своей
Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения
цельности. На наш взгляд, в раздумьях об обозначившихся особенностях художественного развития современного коми рассказа представляется уместной ассоциативная связь с некоторыми представлениями об эстетической ценности и художественной значительности писателей, связанных с видом русского реализма - Натуральной школой. Так, Ю.В. Манн приходит к мысли, что, по Н.В. Гоголю, «эта значительность выфастает из всей целокупности человеческих отношений, в том числе из ее, как говорил Гоголь, низких рядов, «сора и дрязга», из жизненной пошлости, которая (какой неожиданный парадокс!) не только может служить питательной почвой высокого искусства, но
3
даже усиливать ее воздействие» .
Мысль о значимости привыгчнык, повседневных явлений связана с тем, что утверждается взгляд об ослаблении преобразующей роли человека: современник переживает период формирования новых, качественно иных мировоззренческих установок. 4еловек уже не созидатель, он не преобразует мир, а живет в гармонии с жизнью, прислушиваясь к ее ритму. Оттого особым смыслом наполняются второстепенные детали и проявления жизни. Формируются новые концептуальные подходы к образу человека в его связях с миром. В связи с этим, думается, следует обратить внимание на то, что меняется воссоздаваемая картина мира: человек - уже не организующий центр. Постепенно уходит ощущение катастрофичности; размеренность входит в картину жизни, к авторам словно приходит осознание многомерности жизни. Сознанием писателей овладевает мысль об эволюционных способах формирования процессов развития жизни, о ее непринужденном течении; утверждается концепция приоритета естественного развития жизни. Некая мудрость усматривается в ее стихийном самодвижении; повседневность обретает самоценность. В связи с отмеченными особенностями художественного развития современного коми рассказа, думается, уместно привести размышления известного исследователя русской литературы рубежа Х1Х-ХХ вв. В.А. Келдыша относительно неореалистического течения русской прозы означенного периода: «Противоположение «быггового» «историческому» ... имело характер относительный. ... Его определяющую особенность можно характеризовать как «бытие через быгт».4 Ощущая необходимость в выфажении отношения к миру, писатели не выфажают его непосредственно. Текст строится таким образом, что в глубине его
3 Манн Ю.В. Парадокс о Гоголе // Известия РАН. Серия литературы и языка. -2010. - Т. 69. - №> 1. - С. 3-4.
4 Келдыш В.А. О «серебряном веке» русской литературы: Общие закономерности. Проблемы прозы. - М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 176.
Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения
словно светится тепло авторского отношения, живой интерес к привыгч-ным и обыщенныш явлениям жизни. Воцаряется тихий пафос любования. Примечательно, что упоение будничным, повседневным, привычным - тем, что воспринимается как второстепенное, не находит ярко выфаженных проявлений: отношение авторов скрыто в глубине текста. Рождается некий затаенный, тихий пафос живописания. Ликование авторов, сокрытое, наполняет описание особым, утверждающим значением (думается, структурообразующую роль в малой коми прозе современности играет авторское начало: период порубежья - время переосмысления, особенности форм выфажения сознания автора во многом определяют специфику поэтики малых форм). Неторопливость изложения, детализация изображения, нарочитая акцентация внимания на при-выгано-быгговык проявлениях жизни таят любовное отношение автора: он словно с удовольствием рассматривает многоцветье жизни. Текст слагается таким образом, что наполняется значимостью каждое ее проявление. Так, художественная ткань рассказа А. Вурдова «Аддзысь» наделена некой художественной силой, что связано, на наш взгляд, со сферой авторского отношения. Воссоздавая течение будней, ничем не приметных, автор воспринимает их как праздник и вкушает удовольствие, изображая, описывая. Автор время от времени ощущает необходимость выфазить и ощущения героя. Это и чувство удовлетворенности при завершении работ - тех или иных дел, выполняемых героем (автор находит нужным фиксировать все, чем занят герой): «“Но вот, дас тув ыщжда куим туис пето”, - думыштю вочысь да дбвбльпыфыгсь лолыштк [“Ну вот, вмещающие десять фунтов три туеса получаются”, - подумал мастер и, довольный, вздохнул]». Это и особые ощущения, возникающие у героя при общении с природой. «Шондшс да Муыс тэныщ вын сетбны, а тэ юктбдан Му вышын олысьясбс! Ловзьбдан, ловзьбдан! [Солнце и Земля тебе силу дают, а ты поишь живущих на Земле! Оживляешь, оживляешь!]» - приговаривает он, поглаживая руками ствол березы. «И бара на ышысса гбгбрвотбм, но зэв нин лбсьыщ шышад байкбдо пбрысь мортбс. Лючки вбвлытбмтор! Од кужны став гбгбрыскбд, ми-рыскбд артмбдны лов пыф йитчбм - сшб и эм лбсялбм! [И снова совсем непонятная, но очень уж приятная, хорошая мелодия убаюкивала старика. Вовсе небывалое! Ведь суметь со всем миром, окружающими слиться душой - это и есть гармония!]» - душу немолодого человека захлестнули теплые чувства.
А в весьма своеобразном прозаическом опыте поэтессы Н. Павловой - рассказе «Шонд1 пуксян кадб» [«В часы, когда садится солнце»] (2011) - изображение течения повседневных событий обогащено некими элементами, формирующими подтекст, несущий лирико-
Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения
психологические функции. Описывая детально - вплоть до мельчайших подробностей - эпизод, представляющий прогулку близких людей, автор передает и духовно-эмоциональную атмосферу, что соединяет героев: произведение лирично. Герои настолько близки, что, шагая в спокойной сосредоточенности, могут позволить себе не думать друг о друге. Текст рассказа «составляют» мысли, что мелькают в сознании героини, короткие фразы, коими все-таки обмениваются герои, описание картин, что проходят перед глазами героев - автор фиксирует то, чем заполнен изображаемый период жизни героев. В созерцании, фиксации происходящего герои покойно-безмятежны и счастливы.
Мутм водзб. Со и тбдса улича. Кыдзи и век, тэрмасьбны код1 кыт-чань бтдор войтыр .И ме бткбн чбла восьлала ас оланшлань ... Бытьб ветл1 гортбдз, но эг волы ни эг пырав. Шонд1 саял1с ...
Аски лоб выль лун.
[Пошли дальше. Вот и знакомая улица. Как всегда, незнакомые, посторонние люди спешат кто откуда. И я в одиночестве молча шагаю по направлению к своему дому. Будто сходила домой, но не дошла и не зашла. Солнце спряталось ... Завтра будет новый день], -
завершает повествование автор, словно отметив прошествие некоторого промежутка времени.
В концентрации внимания на повседневном, обыщенном течении жизни писатели останавливают взгляд и на конкретном событии - малозаметном, не имеющем особой значимости; в данном случае рассказ сближается с дневниковыми записями (и, думается, принимает черты короткого рассказа). Так, в рассказе Н. Куратовой «Ёна и пес1 лолбс талун» ведется повествование о том, как в один из вечеров героиня заглянула на огонек к подруге, и, пока та готовила на стол, засмотрелась на транслировавшийся по телевидению поединок борцов. Автор живо представляет читателю внутреннее состояние героини:
Господь - Енмб, пока виздбд1 налысь вермасьбмсб да тышсб, лов пытшкын менам тшбтш жб сэтшбм тыш мутс. То сувтла бти дорыс, то мбдбс нин ышбда. Оти гблбс горзб ме пытшкын - американечыслы эн сетчы! Америка мед оз ёна лэптбдлы нырсб! А мбд гблбс дорйб нин негр зонтб да ышбдб:- мыйла он ёнджыка скрбмыв?! Эн сет асьтб ббидитны! ... Сбмын на ышбд лбнь ныр-вома негртб, а сэсся здук ббрын бара нин пиняла сшбс...
[Господи, смотрела их борьбу и драку, в моей душе тоже такая жестокая драка шла. То одного поддерживаю, то подбадриваю другого.
Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения
Один голос во мне кричит - не поддавайся американцу! Пусть Америка особо сильно нос не задирает! А другой голос уже защищает парня-негра и подстрекает: - Почему не рассердишься сильнее?! Не давай себя в обиду! ... Только позадоривала смирного, спокойного на вид негра, а через минуту вновь ругаю его .].
В рассказах данного типа сюжет лишен напряженной силы развития: его «составляет» пестрый калейдоскоп явлений. Возрастает роль описания, более того, описание становится способом выфажения отношения автора. В обстоятельном, нарочито подробном описании скрыто тепло. Думается, можно вести речь об обилии, засильи - более того, о культе подробностей. Данный тип художественного изображения сродни предметному описанию. В воссоздании жизни во всей полноте подробностей художники усматривают один из способов достижения объективности. Авторы стремятся к детализации в характеристике. Так, детализируется, наполняется подробностями описание действия. Детализируя описание, насыщая его рассуждениями, эмоциональными высказываниями, - автор представляет действие замедленным. В раздумьях о том, что есть жизнь, авторы приходят к мысли, что в житейской повседневности, привыгчной будничности, ее естественном течении заключена незамысловатая мудрость. Текст рождает особый эффект воздействия - нечто, на наш взгляд, весьма близкое тому, что В.В. Эйдинова определяет как энергия стиля.5 Обстоятельное, подробное описание незначительных, второстепенных событий воссоздает неторопливое, естественное движение жизни (авторское описание любовно освещает все и вся: быт, привычная повседневность утверждают некие вечные житейски - жизненные основы). В калейдоскопе повседневности, рассыпающейся в описаниях, словно открывается широта и могущество жизни, утверждается ее самоценность. Формируется тип описания, фиксирующий незначительновторостепенное, живущее в веках: в исследовании жизни писатели концентрируют внимание на неизменном. Так, ироническая подоплека скрыта в названии рассказа А. Вурдова «Пров Микбллбн “флор”»: флора, с целью исследовать которую приехали из Санкт-Петербурга научные сотрудники в родные места главного героя рассказа - естественная среда, с которой сросся герой. И тысячи подробностей, что известны герою о флоре, входят естественной составной в его жизнь и жизнь его предков. «Самый главный флор - это ваша родина!» - убеж-
5 Эйдинова В.В. Энергия стиля. О русской литературе ХХ века. - Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2009. С. 10-11.
Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения
денно говорит главный герой исследователям на прощание. Следует отметить, в раздумьях о художественных поисках коми рассказа пору-бежья, стремящегося освободиться от идеологизированных концепций, нам близки заключения А.С. Карпова, одного из исследователей творчества И. Бунина: «Внимание писателя привлекают не события, оставляющие след в истории, а будничное течение дней: каждое проявление жизни оказывается для него по-настоящему значительным. Каждая ее деталь - важной, каждый момент - существенным. И человек у Бунина на фоне внеисторической (но не вневременной) жизни асоциален, аполитичен».6 Г ерой современного коми рассказа также подчеркнуто асоциален, аполитичен. В умах современников проснулось доверие к вечной мудрости жизни: в этом типе рассказа словно прорывается сермяжная, житейская правда, что живет веками в народе. И это является художественным открытием на пути освобождения литературы от идеологических пут. Думается, данная тенденция в развитии современного коми рассказа выфажает попытки литературы воссоздать полнокровную, убедительную в реалистичности картину течения жизни. Это тот случай, когда экстенсивность является одной из переходных форм на пути к глубине текста: подробное в детализации изображение открывает естественное развитие жизни. На наш взгляд, в данном случае допустимы аналогии с художественной ролью массовых сцен. Так же, как и массовые сцены, воссоздание будничной повседневности -ковра, сотканного из суеты - способствует убедительности в изображении жизни.
Итак, выфажая попытки литературы освободиться от идеологизированных воззрений, коми рассказ обращается к жизни. Писатели усматривают некую изначальную мудрость в самодвижении жизни и словно выфажают ей доверие (это находит выфажение и в воссоздании житейских, бытовых подробностей: человек включен в сложившуюся в веках систему связей и отношений). Обретают значимость привыгч-ные проявления жизни: ее самоценность выдвигается на первый план. Герою доставляют неимоверное удовольствие привычные, будничные проявления жизни, житейские мелочи; автор разделяет эти чувства. Думается, данные тенденции в развитии рассказа связаны с процессами гармонизации, что переживает современное общество. Общество выфабагавает убеждение в том, что существуют закономерности саморазвития жизни; в этом - основа новых концептуальных воззрений,
6 Карпов А.С. Феномен жизни в прозе И. Бунина (на материале романа «Жизнь Арсеньева») // Семантическая поэтика русской литературы: Сб. науч.тр. - Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2008. С. 162.
Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения
что формируются в сознании современника. Готовность принимать мир таким, каков он есть в его естественном развитии - качественно новая черта, характеризующая мировоззренческие установки современника: в переживании катаклизмов, видимо, наступает период оздоровления. На наш взгляд, литература выфабагавает новые концептуальные воззрения.
