CC BY
113
УДК 130.2 ББК 71.05
Н.Н. Сангаджиева
ОБЫЧНОЕ ПРАВО КАЛМЫКОВ: СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВАНИЯ
Одним из основных известных памятников обычного права калмыков является кодекс монголо-ойратских законов «Ики Цааджин бичик». Кодекс имеет громадное значение не только как историко-юридический документ, отражающий правоотношения в калмыцком традиционном обществе, но и как источник, показывающий формирование правовой культуры у калмыков, становление правовых основ калмыцкого общества в целом.
N.N. Sangadjieva
CUSTOMARY LAW KALMYKOV: SOCIAL AND CULTURAL FOUNDATIONS
One of the main famous monuments of customary law is a code of Kalmyk Mongol-Oirat laws "Iki Tsaadzhin Bichik". The Code is of great importance not only as a historic and legal document that reflects the relations in Kalmyk traditional society, but also as a source, showing the formation of the legal culture of the Kalmyks, the establishment of the legal basis of the Kalmyk society.
Ключевые слова: обычное право, обычаи, традиции, идентичность, монгольские народы, ойраты, калмыцкий этнос.
Keywords: customary law, customs, traditions, identity, Mongolian peoples, Oirats, Kalmyk ethnicity.
Правовая система любого социума, даже если она из-за некоторой своей консервативности и, на первый взгляд, неприспособленности к современным условиям утрачивает определенную практическую ценность, остается неотъемлемой составной частью культурного наследия, которое всегда является идентификационным маркером, отличающим культурные и этнические общности друг от друга. Действительно, исторически сложившаяся правовая система функционирует как социокультурный феномен и является тем важнейшим фактором, содержание которого учитывается (должно учитываться) в процессе правообразования, правотворчества, правоприменения. В данной ситуации актуализируется понимание права в контексте культуры, возрождение его как феномена духовной культуры, как явления определенной, конкретно-исторической культуры.
Одной из важнейших проблем современного понимания содержания и сущности права является осмысление его как составной части культуры определенного социума, его социокультурной реальности. В данной ситуации особенно важно определить соотношение права и культуры, механизма их взаимосвязи и взаимодействия. Необходимо уточнение понятия «право» и места в нем культуры и наоборот, понятия «культура» и места в ней права. Чтобы разобраться в данной достаточно сложной проблеме, необходимо при изучении права обратиться к философско-культурологи-ческому подходу.
Прежде всего, обратимся к ставшему классическим определению культуры, данному известным английским антропологом Э. Тайлором. По его мнению, «культура слагается из знаний, верований... законов, обычаев... усвоенных человеком как членом общества» [1, с. 18]. Важным в данном определении для нас выступает то, что обязательным компонентом культуры является нормативная система регулирования общественных отношений.
Культура как соционормативное явление, одной из основных функций которого является регулятивная, включает в себя право, фиксирующее экзистенциально важные, сущностные аспекты определенной социокультурной реальности и практики, обеспечивающие стабильное функционирование и развитие общества. Право защищает общество и культуру, частью которых оно же и является, от саморазрушения. Выступая в любом обществе неотъемлемой составной частью культурного наследия, право различается во всем мире. В основе таких различий находятся базовые ценностные константы, ориентирующие этносы на свой самобытный путь исторического развития, с помощью которого они формируют свою культуру и общество как социокультурную реальность.
Таким образом, культура воплощает в себе уникальный коллективный опыт адаптации членов социума к конкретным условиям «месторазвития» (включая природно-гео-графические и социокультурные) в течение длительного исторического времени.
Исследование права с культурно-исторических позиций означает рассмотрение его сквозь призму культуры того или иного общества на определенной ступени исторического развития. Здесь особенно важны уровень развития общества, его идентичность, система ценностей, ментальность, картина мира и т.д.
В данном контексте обратимся к феномену обычного права. Нормы обычного права вызревают из традиций и обычаев общества, детерминированы социокультурными факторами и трансформируются вместе с ними. Они являются важнейшими структурно-функциональным элементами традиционной культуры этноса. Все это актуализирует когнитивный и практический интерес к теоретико-культурологическому рассмотрению соционормативных функций обычного права. Обычное право выступает феноменом традиционной культуры, который обеспечивает трансляцию соционормативной информации и регулятивного общественного опыта, зафиксированного и закрепленного в традиции, отвечающей окружающей среде и менталитету этноса.
Обычное право в традиционном обществе носит общеобязательный, предписывающий характер, неотделимо от морально-нравственных, аксиологических императивов, закрепленных в обычаях и традициях. Оно выполняет следующие социокультурные функции: интегративную (регламентация семейных и внутриэтнических отношений), миротворческую (регламентация отношений с другими обществами и этническим группами), коммуникативную (трансляция норм и установок во взаимодействии индивидов и социальных институтов), идентификационную (является основанием социо- и этнокультурной идентичности).
Системность обычного права детерминирована многоуровневой структурой социальных отношений в традиционном обществе, которые отражают единство религиозно-мифологических, морально-нравственных, политико-правовых, культурно-эстетических соционормативных начал. Выступая составной частью социальной системы в традиционном обществе, обычное право выполняет объединительную, интегрирующую функцию. Устойчивые правовые традиции и обычаи цементируют социальную систему, обеспечивая ее целостность и саморазвитие, определяющие развитие всей обычно-правовой системы. Обычно-правовая система - это одна из
подсистем традиционной социальной системы, основанная на применении обычного права, правотворческой значимости обыденного правосознания, архетипах и образах правовой культуры этноса.
Правовая культура в традиционном обществе неразрывна с социально-правовым опытом, который сложился в рамках конкретного государства или этнокультурной общности. Через правовую культуру воспроизводится богатство всего соционорма-тивного опыта, своеобразие ментальности и ценность норм культуры и права.
Исходя из отмеченного, обратимся к анализу социокультурных оснований обычного права калмыков. Одним из основных известных памятников обычного права калмыков является кодекс монголо-ойратских законов «Ики Цааджин бичик». Кодекс был принят на Джунгарском съезде в 1640 году, им должны были руководствоваться все монгольские народы. Данный свод законов в литературе получил названия: «Великое уложение», «Степное уложение», «Монголо-ойратские законы» и явился предметом научных исследований российских востоковедов и правоведов. Памятники обычного права калмыков были изданы в русском переводе К.Ф. Голстунским [2], Ф.И. Леонтови-чем [3], И.Я. Гурляндом [4] и др. Ценность результатов их изысканий заключалась в том, что ими были рассмотрены внутренняя жизнь калмыцкого традиционного общества, его сословный строй, социальная структура, система управления и т.д.
Среди современных исследователей обычного права калмыков следует указать работы Аксенова И.Ч. [5], Команджаева Е.А. [6], Сергеева В.С. и Сергеева Б.В. [7] и др.
Подлинный текст «Ики Цааджин бичик» на монгольском языке до нашего времени не дошел, только у волжских калмыков сохранились копии на ойратском языке, переложенные на зая-пандитскую письменность. После утраты Северной Монголией своей независимости в конце XVII в. все монгольские оригиналы «Великого уложения» были уничтожены по приказу манчжурских правителей [8, с. 301-302].
Основная часть законов «Ики Цааджин бичик» была направлена на то, чтобы кодифицировать нормы обычного права и юридически закрепить сложившиеся у монголов и ойратов феодальные общественно-экономические отношения.
Данный законодательный документ предназначался для руководства по управлению военными, гражданскими и уголовными делами. Монголо-ойратский кодекс отразил в большинстве своих норм традиционные отношения, которые существовали в патриархальном обществе. Сформировавшись на этой основе, кодекс сохранялся в течение двух веков и даже в середине XIX века продолжал действовать в калмыцком обществе.
Источниками кодекса, в первую очередь, выступили обычаи калмыцкого народа. Становление обычаев происходит путем устойчивого применения правил поведения, возникших на основе фактических отношений. С течением времени эти правила наполняются определенным содержанием и становятся институтом, регулирующим общественную жизнь. Возникновение древнего калмыцкого права было детерминировано развитием системы соционормативного регулирования. В процессе становления данной системы формирующаяся государственная власть санкционировала действующие в социуме традиции и обычаи в качестве уже готовых форм, при помощи которых определенные социальные практики и правила возводились в ранг общеобязательных юридических норм.
По мнению Аксенова И.Ч., источником обычного права калмыков, помимо Ясы Чингисхана, выступило каноническое (буддийское) право, что стало результатом влияния новых религиозных воззрений монгольских народов со времени признания ими буддизма основной религией. «Ики Цааджин бичик» начинается с преамбулы, тради-
ционного небольшого вступления с обращением к буддийским божествам и святым, с перечислением ханов и нойонов, которые принимали участие в съезде. Само издание ойратского устава 1640 года было вызвано, в числе других причин, также потребностью адаптировать общественный быт монголов к канонам и требованиям буддийской религии [5].
Необходимо указать и еще одну стратегическую цель монголо-ойратского кодекса 1640 года - возродить внутреннее единство монголов и ойратов. Н.Н. Поппе называл первую часть кодекса «первым в истории не только монголов и калмыков, но вообще первым в истории народов всего мира пактом о ненападении и о наказании агрессии». В случае нападения агрессора на одно из монгольских или ойратских княжеств все монголы и ойраты должны были объединиться и наказать нарушителя мира [8, с. 302].
Следует отметить, что при анализе обычного права «за кадром» историко-правовой ретроспекции остается огромный культурный пласт народного творчества (мифы, предания, фольклор и т.д.), т.е. те архетипические формы, на которые в течение многих веков наслаивались обычаи и модели поведения, формируя правовую ментальность и культуру калмыцкого этноса.
Обычное право калмыков основывалось на хозяйственной базе кочевого и полукочевого скотоводства и имело оригинальные и отличительные черты, отличавшие его от писаного права оседлых народов Европы и других континентов начального периода их исторического развития. Эти особенности заключались в том, что все ключевые правовые институты были связаны со скотоводством. Выкупы, штрафы исчислялись количеством и качеством скота, обязательства заключались, в первую очередь, по поводу отношений, которые были связаны со скотоводческим хозяйством. Заключение брака сопровождалось уплатой калыма в виде определенного количества и качества скота и т.д.
Действительно, «калмыки-номады не только сумели адекватно приспособиться к суровому, уникальному характеру степи, но и создали богатую, самобытную культуру, основой которой служило кочевничество, как наиболее приемлемая в этих условиях форма хозяйствования, социального взаимодействия, гармоничного сосуществования природы и человека. При этом кочевничество, номадизм калмыков необходимо рассматривать не только как вид хозяйствования, но и как социокультурные детерминанты, паттерны формирования идентичности этноса» [9, с. 84].
В обычном праве калмыков реализуется идея четкого нормативно-правового, цивилизованного регулирования всего многообразия общественных отношений. Многие положения степного права свидетельствуют о том, что оно было ориентировано на отмену «самосуда», «кровной мести», достижение компромисса, примирение сторон. Доминирующим наказанием выступает имущественный штраф, размер которого зависел от характера преступления и социального положения преступника и пострадавшего [2].
Нормы калмыцкого обычного права в сочетании с такими моральными ценностями, как честность, справедливость и правдивость, естественным ходом жизни внедрялись во взаимоотношения населения, во внутриродовые и межродовые связи, в отношения управления. Они стали сутью общественной идеологии и основой, на которых держались благополучие калмыцкого общества, правопорядок, спокойствие в нем.
Обратимся в этой связи к характеристикам монголо-ойратского кодекса, которые был даны известными российскими учеными.
Так, Н.Я. Бичурин писал: «Сие уложение есть зеркало, на поверхности коего со всей ясностью изображаются нравы, обычаи, образ мыслей, способы жизни и степень просвещения монгольского народа» [10, с. 39].
Н.Н. Пальмов в своем труде «Очерк истории калмыцкого народа за время пребывания в пределах России» отмечал: «Ойратские законы - продукт самостоятельного юридического творчества калмыков XVII в. Мы имеем дело в нём не только документ, обобщающий драгоценные сведения о культуре народа, но имеем дело с жизненной основой, на которой развивалось калмыцкое право в XVIII в. и в первой четверти XIX в. Основа эта оказывается настолько прочной и до такой степени соответствует народному правосознанию, что даже в укладе современного калмыцкого быта нередко можно проследить действие юридических норм, принятых в ойратском законодательстве» [11, с. 134].
Среди исследователей калмыцкого обычного права следует указать Ф.И. Леонто-вича, одного из видных представителей российской историко -юридической школы. В его работах предпринята попытка показать взаимосвязь между народными обычаями и обычным правом. Так, он характеризует правовую ментальность монгольских народов: «правовые обычаи и законы их являлись у них, как и у всех народов родовой культуры, в виде заповедей..., переходивших в народное сознание, как веления племенных вождей - родовых глав и жрецов, не только возвещавших в своих законах волю богов, но и освящавших своим авторитетом силу и действие тех обычных норм, которые вырабатывались путем самой жизни народа. Такую патриархально-теократическую подкладку имело право у всех народов древнего востока. У них между обычаем и законом собственно не могло быть большой разницы, так как тот и другой квалифицировались одними и теми же началами. родового быта - началами, которые по замечанию исследователей быта калмыков, лежат доселе в основе всего их общественного устройства» [3, с. 16-17]. На основании своих исследований он делает вывод о том, что у монгольских народов действовало «древнее кодифицированное обычное право монгольского племени, вошедшее в течение многих веков в плоть и кровь отдельных кочевых народцев и орд, рядом с правовыми обычаями, жившими в народе в виде стародавних местных верований и преданий» [3, с. 17-18]. Ученый заключает, что калмыцкое обычное право связано с семейно-религиозным и традиционным кочевым бытом народа, который был «строго консервативен» и последующими поколениями воспринимался «как неприкосновенная святыня» [3, с. 18].
На религиозные основания монголо-ойратского кодекса 1640 года указывает И.Я.Гурлянд, посвятивший целую главу «О религиозных влияниях на степное законодательство» в своем труде «Степное законодательство с древнейших времен по 17-е столетие»: «Буддийские принципы ламаизма первенствовали и оказали главное влияние на монголо-ойратский устав 1640 г. Жестокие принципы Чингис-Хановой Ясы, наказывавшей почти все проступки смертью и бывшей гуманной лишь в отношении свободного исповедания религий, под влиянием буддийских воззрений сделались гуманными и человеческими во всех отраслях человеческой жизни. Смертная казнь, если и продолжала существовать, то только как крайняя мера для поддержания главных принципов ойратства» [4]. Действительно, дух законов монголо-ойратского кодекса 1640 года, созданных на почве буддизма с его нравственно-высоким взглядом на человека и гуманным отношением к личности, отличается от суровых, порой жестоких правил «Великой Ясы», признававшей карательные меры едва ли не единственным средством наказаний за совершенные преступления.
Итак, обычное право калмыков изначально имело религиозно-духовную и нравственную почву под собой.
Особенность правовой культуры кочевников состояла в том, что «принцип» и «правовая норма» находились в неразрывной связи друг с другом. Такое единство содействовало поддержанию на высоте духовного уровня правовой системы. Когда появля-
лись новые взгляды и представления правового содержания, тогда возникали принципы, наделенные соответствующей регулятивной силой. В свою очередь, это вызывало к жизни целый комплекс норм, которые направлялись на разрешение различных ситуаций, жизненных противоречий, споров.
В данном контексте опыт обычного права близок принципам Конфуция, в соответствии с которым великий мыслитель призывал управлять государством. Принцип Ли выступает ядром идеологии конфуцианства. Само слово имеет значение «обычай», «обряд», «ритуал». В узком смысле слова это ритуал жертвоприношения, ритуал свадьбы, похорон, ритуал дипломатии, ритуал боя и т.д. В более широком смысле Ли -это весь свод правил и этических норм эпохи Чжоу.
По убеждению Конфуция, установленные в эпоху Чжоу социальная иерархия, общественный порядок, нравственные нормы, этикетные догмы являются самыми совершенными. Если каждый человек будет придерживаться установленных морально--этикетных принципов, на земле, по Конфуцию, восторжествует стабильность. Социальные проблемы Конфуций пытался решать не экономическими средствами, а с помощью поучений и строжайшего соблюдения этикетных догм.
Выступая против распрей между князьями, Конфуций призывал к объединению раздробленного в то время Китая путем подчинения князей моральным нормам. Он хотел убедить людей признать рациональность иерархии общественных отношений, установившихся в патриархальном обществе [12].
Кодекс монголо-ойратских законов «Ики Цааджин бичик» 1640 года имеет громадное значение не только как историко-юридический документ, отражающий правоотношения в калмыцком традиционном обществе, но и как источник, показывающий формирование правовой культуры у калмыков, становление правовых основ калмыцкого общества в целом.
Следствием принятия кодекса стали изменения в общем мировоззрении, в правосознании, в обычаях и в бытовой жизни калмыков, осознание высокой ценности права в общественной жизни. При этом данный кодекс необходимо понимать не только как орудие управления, инструмент для поддержания порядка в калмыцком обществе, но и как средство правового воспитания, формирования правовой ментальности этноса.
Список литературы
1. Тайлор Э. Первобытная культура. - М., 1989. - 573 с.
2. Голстунский К.Ф. Монголо-ойратские законы 1640 г. Дополнительные указы Галдан-хунтайджия и законы, составленные для волжских калмыков при калмыцком хане Дондук-Даши. СПб. 1880. - 144 с.
3. Леонтович Ф.И. Древний монголо-калмыцкий и ойратский устав взысканий (цааджин бичик). Одесса. 1879. - 282 с.
4. Гурлянд И.Я. Степное законодательство с древнейших времен по 17-е столетие. Казань. 1904. - 112 с.
5. Аксенов И.Ч. Становление и развитие калмыцкой государственности и права в ХУ11-Х1Х вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Ставрополь, 2004.
6. Команджаев Е.А. Государственные учреждения и законодательство Калмыкии ХУШ-Х1Х вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. - Ставрополь, 2000.
7. Сергеев В.С., Сергеев Б.В. Уголовное и гражданское право калмыков ХУП-Х1Х веков (историко-правовые очерки). Элиста. 1989. - 221 с.
8. История Калмыкии с древнейших времен до наших дней. В трех томах. Том 1. Элиста, 2009. - 848 с.
9. Бадмаев В.Н. Культура кочевых народов: к методологии вопроса // Вестник Калмыцкого университета. 2016. - № 1. - С. 80-87.
10. Бичурин Н.Я. (Иакинф) Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. 2-е издание. Элиста, 1991. - 127 с.
11. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время пребывания в пределах России. 2-е издание. Элиста, 1992. - 464 с.
12. Беседы и суждения. Лунь юй. Научный перевод с кит. А.Е.Лукьянова, поэтическое переложение В.П. Абраменко. М., 2011. - 464 с.
