CC BY
75
7. Кант И. Основы метафизики нравственности // Соч.: В 6 т. КРОТИКОВА Татьяна Игоревна аспирант - М., 1965. Т. 4. Ч. 1. - 620 с.
8. Кант И. Метафизика нравов в двух частях // Соч.: В 6 т. - Статья поступила в редакцию 08.02.08 г.
М., 1965. Т. 4. Ч. 2. — 479 с. © т. и. Кротикова
УДК 16 Е. А. КОЛМАКОВА
Омский государственный аграрный университет
ОБЪЯСНЯЮЩАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ В НАУКЕ И МИФОЛОГИИ_________________________
В данной работе определены понятия «рациональность» и «образ рациональности». На основании этого представлен и описан один из образов, который основан на процедуре объяснения. Проанализирована общая модель объяснения и показано, как она реализуется в мифологии. Кроме того, представлены различные типологии объяснений и по каждому из них приведены примеры из греческих мифов.
Понятие рациональность — абстрактное понятие (в нем мыслится свойство, предикация), размытое (не обладает резкостью объема и ясностью содержания), поэтому его определений существует множество и зачастую философы идут по пути замены определения этого понятия сравнением с каким-то другим, либо перечисления признаков, которые являются, по их мнению, существенными или указывают на синонимы этого понятия: такие, как логичность, соразмерность, адекватность, каузальность, целесообразность, эффективность и др. Мы будем понимать под рациональностью совокупность устойчивых и принятых тем или иным сообществом людей правил, норм и стандартов деятельности разума как теоретического, так и практического. При этом предполагается, что в разных сообществах правила, нормы и стандарты могут быть различными, однако сами принципы рациональности неизменны.
В современных исследованиях распространена точка зрения, согласно которой нелишенными рациональности признаются формы духовной деятельности, ранее не рассматривавшиеся в подобном ракурсе. Говорят о рациональности не только, например, политики и политической идеологии, права и морали, но также искусства, и даже магии, религии, мифологии и др. На этом основании существует множество типологий рациональности. Новизна представленного здесь подхода состоит в том, что исследуются образы, рациональности, которые понимаются как результат и идеальная форма отражения в познании и культуре правил, норм и стандартов деятельности разума. Следовательно, образ рациональности есть результат рефлексии над понятием рациональность в его конкретно-исторической форме. В сфере познания и культуры происходит смена образов рациональности, что обуславливается доминирующим в деятельности, в том числе и познавательной, видом познания, то есть наукой. При этом ни один образ рациональности не представлен где-либо в чистом завершенном виде. Они все в известной степени являются взаимодополняющими друг друга, как, например, являются взаимодополняющими виды познания. Разные образы выполняют разные функции в культурно-историческом процессе.
Один из таких образов — исторически первый, о котором далее дойдет речь, назван объясняющей рациональностью. Вообще, объяснение, начиная с Нового времени и до сегодняшнего дня, является целью и функцией науки, а также идеалом научности. Однако, как далее будет показано, объяснение, предложенное в мифе, соответствует общей модели объяснения.
Что же такое объяснение? Как отмечал еще Дж.-Ст. Милль, объяснить значит найти причину, ответить на вопрос «почему произошло данное событие». С этой операцией каждый человек знакомится в дошкольном возрасте, когда родители стараются растолковать и показать ему, что можно и что нельзя, а он все спрашивает: а почему? Далее в течение всей жизни в процессе общения и повседневного познания мира, решая встающие перед нами проблемы, мы постоянно сталкиваемся с предлагаемыми нам объяснениями мира и сами кому-то что-то объясняем и доказываем.
Однако наука с XVII века начинает выделяться как специфическая привилегированная форма деятельности именно в силу того, что она стремится все проверить, объяснить, доказать, максимально абстрагируясь от личности ученого, эмоций, ценностей, ориентирована на получение объективного знания («гипотез не измышляю» И.Ньютона). Сама реальность подвластна законам логики, состоит из причинно-следственных связей, чужда целям и ценностям. Такое понимание проблемы характерно для классической науки и философии.
Итак, постепенно объяснение становится атрибутом научного знания, идеалом научности, целью рационального исследования.
Исторически сложилось две традиции, установившие каждая свои условия, при которых объяснение можно считать удовлетворяющим требованиям научности: аристотелевская и галилеевская. Для первой объяснение (так называемое телеологическое) есть ответ на вопрос «для чего (с какой целью) нечто произошло». Эта традиция не получила такого распространения в период Нового времени, как вторая — галилеевская, но именно она трансформировалась в особый метод для социально-гуманитарного позна-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008
ния. Галилеевская же традиция вполне современна. Она дала начало пониманию объяснения как поиска причин (так называемое каузальное или механистическое объяснение).
Какова же в целом схема, или механизм объяснения? Впервые целостную модель каузального объяснения представил К. Поппер, продолжили и развили ее К. Гемпель и П. Оппенгейм. Позже анализ данного понятия был проведен Г. Х. Вригтом в работе «Объяснение и понимание».
Г. Х. Вригт предложенную К. Гемпелем модель назвал «подводящей теорией объяснения». Последний исследует объяснения через закон: так называемые каузальные объяснения. Их существует два вида: де-дуктивно-номологические и индуктивно-вероятностные. В первой модели, чтобы ответить на вопрос, почему произошло Е, мы указываем на некоторые другие события (факты) Ег ... Ет (если они предшествуют Е, то носят название антецеденты) и на один или несколько общих суждений или законов Lj, ... Ln таких, что из них и того факта, что имеют место (существуют) другие события (Ej, ... Ет), логически следует Е. Нетрудно заметить, что эта схема представляет собой разновидность дедуктивного условнокатегорического силлогизма modus ponens:
Всегда если А, то В
.А_______________
В
В называется экспланандум (объясняемое), А — эксплананс (объясняющее, которое составляют некоторые события (факты) и общие положения (законы). Примером дедуктивно-номологического объяснения может служить, например, метеорологическое объяснение погоды (экспланандум) путем указания метеорологических условий в предыдущее время (антецедент) и использования законов метеорологии (эксплананс).
В сущности, это стандартная модель научного объяснения, но, чтобы соответствовать критериям научности, она должна удовлетворять следующим логическим требованиям:
— заключение (то есть экспланандум) должно логически вытекать из посылок;
— в числе посылок (эксплананс) должно содержаться хотя бы одно общее положение;
— посылки должны быть эмпирически подтверждаемыми в эксперименте или опыте;
— посылки должны быть истинными.
Объяснение через закон посредством индуктивновероятностной модели строится по той же схеме, что и дедуктивно-номологическое. Отличие лишь в том, что роль закона выполняет вероятностная гипотеза: «Если имеются Ej, ... Em, то весьма вероятно, что произойдет Е», то есть допускается непоявление Е. Тем не менее, это тоже модель научного объяснения.
Описанные объяснения, т.е. посредством подведения единичного явления под известное общее положение, выступающее в форме закона (каузальные, как их назвал Г. Х. Вригт в виде дедуктивно-номологи-ческих или индуктивно-вероятностных) являются самыми употребляемыми, причем не только в науке, но даже в повседневной жизни.
В основе несколько другой типологии объяснений, которую предлагает Е. П. Никитин, положены три основания деления. Первое: характер эксплананса; второе: характер экспланандума; третье: характер взаимосвязи эксплананса и экспланандума. Он создает целую разветвленную классификацию подвидов объяснений[1]. Мы ограничимся лишь некоторыми из них, теми, которые выделяет С. Ф. Денисов [2].
В основу его типологии положена специфика номи-ческих (закономерных) связей, которые могут быть причинно-следственными, функциональными, структурными, субстратными и др. Исходя из такого основания, он выделяет причинные объяснения (при ответе на вопрос «почему» указывается причина, породившая событие; очень часто применяются в человеческой повседневной жизни), функциональные объяснения (апеллирование к регулярно порождаемым предметом или явлением следствиям, например: мутация — это приспособление к изменившимся условиям климата, природной среды; используются в биологии, кибернетике, социологии); структурные объяснения (апеллируют к внутреннему строению объекта; используются, например, для объяснения физических и химических свойств элемента с помощью положений о структуре атомов этого элемента; получило распространение в химии, лингвистике); структурнофункциональные (для объяснения используются как знания о структуре объекта, так и о его функциях) и, последнее, субстратные объяснения (объяснение посредством материала, из которого состоит объект: «для всякого x, если x — алмаз, то x состоит из углерода»; широко применяется в технических науках).
Кроме каузальных объяснений, Вригт упоминает телеологические. С. Ф. Денисов их еще по-другому называет интенциональными, в основе их — интенция (стремление, направленность) субъекта, цель, намерение. Как уже говорилось, данная традиция обязана своим появлением Аристотелю. Однако если античный философ полагал, что цели ставят любые предметы и явления, то в XIX — XX вв. они приписываются лишь мыслящему субъекту. Близкий к последнему вид объяснения назван Денисовым рациональным (обращение к мотивам действия субъекта). Примером такого объяснения (правда, не являющегося научным) может служить ответ на вопрос «Почему камень падает?» А. Шопенгауэра: «Потому что так хочет камень!» Последние два вида объяснения представляют собой неявные номологические объяснения: эксплананс или эксплананты не содержат в явной форме номических связей, но имплицитно эти связи в них содержатся. Подчеркнем еще раз, что опора на закон в любом случае должна быть. В противном случае объяснение не будет считаться научным. Такие объяснения (неявные номологические) наиболее распространены в гуманитарных и социальных науках. Хотя, с другой стороны, на вопрос о том, есть ли вообще объяснения в социально-гуманитарном знании, до настоящего времени нет однозначного ответа.
Итак, общая схема для любого объяснения представлена в форме условно-категорического силлогизма modus ponens. Теперь мы рассмотрим, приложима ли данная схема к исторически первой форме объяснения мира — мифологии. Для того чтобы обосновать тезис о том, что миф есть первое проявление объясняющей рациональности, ответим на вопрос: укладывается ли мифологическое объяснение мира в описанную нами схему. За основу мы взяли материал античной мифологии.
Попробуем выявить структуру и законы логики чудесного в мифе. Вслед за Я. Э. Голосовкером мы употребляем понятие «логика» в отношении мифологии, конечно, не в смысле «формальная логика». Он называет ее «имагинативная», то есть логика воображения. Это «не взятые в бетон берега реки, а само движение воды, ее течение» [3]. Это логика процесса вне зависимости от результата (получаем истину или ложь). Как здраво замечает К. Леви-Стросс, если в мифе нет никакой логики, любой субъект может
иметь любой предикат, то почему в разных частях мира «одни и те же мифы воспроизводятся с буквальной точностью»? [4]
Да, в рассуждениях наших далеких предков, на первый взгляд, основание и следствие ничем не связаны — господствует абсолютная свобода, то есть желание рассказчика, для которого нет предела, нет невозможного. Однако объяснение мира, явлений производится по описанной нами схеме. Например, индуктивно-вероятностное объяснение применительно к мифологическому мышлению выглядит так: экс-планандум (Е): почему стоит засушливая погода и погибает урожай? антецеденты (Е1, ... Ет): люди стали плохо соблюдать положенные обряды, перестали приносить богам жертвы, чем прогневали их, а «если имеет место Е1, ... Ет, то весьма вероятно, что произойдет Е (отсутствие дождя)». По этой же схеме объясняется, почему после заклинаний и плясок шамана дождь пошел. А если и не пошел, то это не противоречит индуктивно-вероятностному объяснению, особенность которого в том, что непоявление Е допускается. В отличие от дедуктивно-номологических объяснений, здесь нет закона. Недаром еще Вригт Г. Х. заметил, что данная модель, по сути, не объясняет что-то, а «оправдывает определенные ожидания и предсказания» [5]. В то же время тот путь мысли, который зачастую используется в мифологии, называют трансдукцией: от частного к частному.
Итак, если мы понимаем сущность рациональности как однозначность (причинно-следственных связей), то ее, конечно, в мифе нет. Нет и подведения под закон, потому что нет еще законов, как они понимаются в науке, где имеется целый набор формальных критериев: принципов, допущений и процедур, обеспечивающих объективность, логическую принудительность и результативность в процессе познания. Однако общая схема объяснения в мифе работает как индуктивно-вероятностная. Таким образом, как отмечает Я. Э. Голосовкер, причинные объяснения в мифе присутствуют, но при этом «каузальное объяснение чудесного не менее чудесно» [6]. Пример: невидимость богов получает достаточно разумные, но «чудесные» толкования — боги едят, пьют амброзию и натираются ею или объяснение, предложенное Гомером: вместо крови в жилах богов течет особая лимфа, дающая невидимость и т.п. По типологии С. Ф. Денисова такое объяснение напоминает субстратное.
Следовательно, сама схема объяснения не нарушается в мифе, но только выхода из «рамок логики чудесного» к здравому смыслу нет. Еще пример причинного объяснения: «Чтобы согреться, Эвринома плясала все неистовей, пока не пробудилось в Офионе желание, и он обвил ее божественные чресла, чтобы обладать ею. Вот почему северный ветер, который также зовется Бореем, оплодотворяет: вот почему кобылы, поворачиваясь задом к этому ветру, рождают жеребят без помощи жеребца. Таким же способом и Эвринома зачала дитя.» [7]. Причина зачатия — ветер, также иногда причиною могут считаться съеденные бобы или даже случайно проглоченное насекомое. При этом столь же чудесным может быть и рождение: Елена Троянская родилась из яйца, снесенного богиня Немесидой, Афина — из головы Зевса.
Пример структурно-функционального объяснения — мифологический ответ на вопрос, почему боги могут летать, через наличие крыльев: когда-то все боги были крылаты; некоторые остались таковыми, например, вестница Ирида, Эрос, Ника-победа. Гер-мес-вестник летает в крылатых сандалиях, Афина —
с помощью амбросийных подошв. Иногда боги запрягают божественную колесницу и на ней перемещаются по небу. Однако при необходимости они могут летать и без помощи каких-либо предметов.
Также можно встретить в мифе и подобие неявных номологических объяснений. Пожалуй, они здесь самые распространенные. Примеры телеологических объяснений: над головой Тантала висит камень и грозит упасть, но не падает. Почему? Такова воля Зевса. Он же может приказать светилам сойти с небосвода, что делает, например, когда не желает, чтобы Земля-Гея нашла для гигантов волшебного зелья, которое предохраняет от стрел Геракла. Также, хотя жизнью и смертью распоряжаются Мойры, по собственному усмотрению перерезающие нить человеческой жизни, но если их «споить» (как сделал Аполлон для друга Адмета), можно спастись на время от смерти; также боги по желанию могут, наоборот, укоротить срок жизни человеку, как, например, фракийскому царю Ликургу. Кроме того, как бы ни был силен герой, если кто-то из богов против него, он терпит поражение: Афина не любила Гектора, поэтому в бою он проиграл Ахиллесу и погиб. Еще одно объяснение через желание «субъекта»: «В начале Эвринома, богиня всего сущего, восстала обнаженной из Хаоса и обнаружила, что ей не на что опереться. Поэтому она отделила небо от моря и начала свой одинокий танец над его волнами.» [8].
При всем при том, перечисляя виды объяснений в мифологии, мы оговариваем, что они «напоминают номологическое объяснение» или «подобны им». Это неслучайно. Ведь, как уже неоднократно отмечалось, любое номологическое объяснение явно или латентно базируется на законе. Особенность мифологических объяснений — в отсутствии таковых (законы формулируются намного позднее наукой). Как пишет Я. Э. Голосовкер, в мифе используются реИИо рппарн — «предрешенные предпосылки», когда «правильное дедуктивное доказательство покоится на предрешенном основании или молчаливом допущении, требующем еще доказательства. Положение остается недоказанным» ...» [9]. Таким образом, функцию общих положений выполняет в мифе «энигматическое знание» (от греческого энигма — «загадка», понятие, введенное Я. Э. Голосовкером), на котором всецело строится «имагинативная логика» или логика воображения. Мифологический способ объяснения мира мы назовем квазиномологическим.
Мир мифологии насквозь материален и одухотворен, чувствен. «В нем все духовное, идеальное, ментальное — вещественно. В нем даже метафоры, тропы и фигуры суть вещи. И, наоборот, в нем все вещественное может обнаруживаться как идеальное.» [10]. У древних евреев «дух Божий», который женского рода, сидит, как наседка, на поверхности вод. В эллинской мифологии: расстояние от земли до подземного царства Тартара можно измерить, если сбросить туда медную наковальню (то есть опытным путем!). Она достигла бы дна через 9 дней. Интересны примеры загадок, которые приводит Э. Тайлор. Зулусская загадка: «Кто не ложится ночью, а ложится утром, просыпается после захода солнца и работает всю ночь?» — Загородка скотного двора. Племя басуто: «Кто бросается с вершины горы и не разбивается?» — Водопад. Или: «Кто ходит проворно, без ног и без крыльев, и кого не могут остановить ни года, ни река, ни стена?» — Голос. Полинезийские загадки: «Человек стоит между двумя прожорливыми рыбами» или «Человек, живущий среди сражающихся неприятностей». — Язык. «Кто проходит через долину и тащит за собой свою
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008
внутренность?» — Иголка.» [11]. В мире мифов все живое: интенции, цели, намерения и действия приписываются не только человеку. Это телеологическое объяснение в аристотелевском смысле.
Вместе с тем рассказчик мифа как бы «играет» пространством, временем, качеством и т.д. Боги могут рождаться в любом возрасте, быть вечно юными или старыми. Но если для богов это вроде бы «нормально», то ведь и для людей, оказывается, тоже доступны манипуляции со временем. Пример: «Старцу Иолаю надо догнать убегающего Еврисфея, гонителя Геракла, чтобы воздать ему за все зло, причиненное Еврис-феем Гераклу и Гераклидам. Иолай умоляет Зевса вернуть ему на один день, на этот краткий миг былую мощь и юность (опять же рациональное объяснение — через желание человека) (мотив из библейского мифа о Самсоне) — и Зевс выполняет его желание. Мгновенно Иолай становится юным богатырем, догоняет Еврисфея и берет его в плен. Вопрос, каким образом Иолай мгновенно помолодел, для его чудесного превращения снят» [12].
В основе мифологической картины мира лежит не факт, а чудо. Тем не менее Я. Э. Голосовкер убедительно показал, что миф не лишен логики: ему она присуща, но особого рода, название ее — «логика чудесного». Это логика не знания, а заблуждения.
Таким образом, объяснение в мифологии строится по известной нам схеме условно-категорического силлогизма, применяемой и в науке. Отличие от научного состоит в том, что в мифе данная модель объяснения не удовлетворяет основным четырем логическим требованиям выведения: в числе посылок может не содержатся, как это требуется, общего положения (используется трансдукция — от частного к частному), посылки могут быть опытно непроверяемыми и неистинными. В связи с этим мифологические объяснения мы назвали квазиномологическими. Другими словами, главное отличие от объяснения в науке — в
разных экспланантах: общие положения — законы замещаются «энигматическим знанием», на котором строится «имагинативная логика» (логика воображения), которая является господствующей в мифе.
Библиографический список
1. См.: Никитин Е.П. Объяснение — функция науки [Текст] / Е.П. Никитин. — М.: Наука, 1970. — С. 43-96.
2. См.: Денисов С.Ф. История и философия науки [Текст]: Учеб. пособие /С.Ф. Денисов. — Ч.1.: Наука и ее институциональная специфика. — Омск: ОмГПУ, 2007. — С. 93-95.
3. Голосовкер Я.Э. Логика мифа [Текст] / Я.Э.Голосовкер — М.: Наука, 1987. - С. 9.
4. Леви-Стросс К. Структура мифов [Текст] / К.Леви-Стросс // Вопр. филос. - 1970. - №7. - С. 153.
5. Вригт Г.Х. Объяснение и понимание [Текст] /Г.Х. Вригт // Логико-философские исследования. — М.: Прогресс, 1986. — С. 52.
6. Голосовкер Я.Э. Логика мифа ... — С. 28.
7. Грейвс Р. Мифы Древней Греции [Текст] /Р. Грейвс. — М.: Прогресс-Традиция, 1999. — Кн.1. — С. 14.
8. Там же.
9. Голосовкер Я.Э. Логика мифа ... — С. 34-35.
10. Там же. — С. 20.
11. См.: Тайлор Э. Первобвггная культура [Текст] /Э.Тайлор. — М.: Политиздат, 1989. - С. 70
12. Голосовкер Я.Э. Логика мифа ... — С. 22.
КОЛМАКОВА Евгения Александровна, аспирант кафедры истории и регионального развития Омского государственного аграрного университета, ассистент кафедры философии и социальных коммуникаций Омского государственного технического университета.
Статья поступила в редакцию 06.02.08 г.
© Е. А. Колмакова
УДК 14130 Д. В. КИРЬЯНОВ
Нижневартовский государственный гуманитарный университет
МЕТАФИЗИКА БЫТИЯ И ПОЗНАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ТОМИЗМА__________________________________
В статье рассматривается генезис метафизических концепций в томистской философии XX века, дается оценка основным направлениям томистской мысли, таким как аристотелевский и экзистенциальный томизм. Особое внимание уделено рассмотрению метафизики Ж. Маритена и его подходу к интеграции философского и научного знания.
Томистское возрождение началось с импульса, который получило исследование средневековой философии, и в особенности мысли Фомы Аквинского, благодаря энциклике папы Льва XIII Ае1егш раМв в 1879. Лев XIII призвал интеллектуалов католической церкви к пути философствования, в котором «святая вера, подобно дружественной звезде, освещает путь и через все опасности чудесным образом приводит его к воротам истины» [1].
В первые десятилетия XX века основным направлением развития томистской философии являлся
аристотелевский томизм, который был представлен работами школьных профессоров-томистов, среди которых наиболее значительными были Г. Мансер, Й. Гредт, А. Гардейль, М. Д. Ролан-Госселин, Р. Гар-ригу-Лагранж. Для аристотелевского томизма было характерным принятие 24 тезисов томистской философии как отправной точки их философствования, принятие аристотелевского метода, суть которого заключалась в преобладании метафизики над физикой и, как следствие, над любой другой наукой [5]. Развитие этого направления было связано с именем
