CC BY
22
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2020. № 6
п. Л. полянский, доктор юридических наук, профессор кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ*
обследование рабкрином судебно-следственной системы и изменения процессуального законодательства конца нэпа
Статья посвящена предложениям Рабкрина по изменению норм советского гражданского и уголовного процесса. В оборот вводятся новые материалы, которые касаются обоснования и содержания инициатив Рабкрина, а также их реализации. Автор делает вывод о большой пользе проведенного Рабкрином обследования для исправления существенных недостатков досудебной подготовки и рассмотрения дел в судах различных инстанций. Затронут вопрос о позиции и роли Наркомата юстиции РСФСР в деле реформирования процессуального законодательства.
Ключевые слова: Россия, нэп, Рабкрин, гражданский процесс, уголовный процесс.
This article devoted to Rabkrin's (Workers' and Peasants' Inspection) proposals to change the norms of the Soviet civil and criminal procedure in the end of1920th. New materials are introduced that relate to the content of the Rabkrin's initiatives, as well as their implementation. The author concludes that Rabkrin's inspection is very useful for correcting shortcomings of soviet pre-trial and trial proceeding. The issue about the role of People's Commissariat of Justice of the RSFSR in reforming procedural legislation is considered.
Keywords: Russia, NEP, Rabkrin's (Workers' and Peasants' Inspection), civil procedure, criminal procedure.
Предлагаемая статья заключает небольшую серию публикаций, посвященную обследованию судебно-следственной системы, которую в годы нэпа проводила Рабоче-крестьянская инспекция (РКИ, Рабкрин). В первой статье рассматривались предложения по разгрузке народных судов, сформулированные Рабкрином РСФСР по итогам его ревизий 1923—1927 гг., и их реализация1. Вторая статья содержала материал об инициативах Рабкрина по созданию новых форм
1 Полянский П. Л. Обследование Рабкрином судебно-следственной системы в середине 1920-х годов и его первые результаты // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Право. 2020. № 4. С. 3-20.
привлечения граждан к осуществлению правосудия и сотрудничества с органами юстиции и правопорядка. В этой связи была изучена история создания товарищеских судов и административно-правовых секций местных советских органов2. В настоящей, заключительной публикации серии изучаются предложения Рабкрина в области совершенствования процессуального законодательства.
Реформы процесса времен окончания нэпа оценили уже их современники. Так, известный советский ученый А. Ф. Клейнман отмечал роль ЦКК3—РКИ во внесении в ГПК РСФСР ряда существенных новелл в 1929 г. Оценивая эти изменения, автор справедливо выделил лишь некоторые из них как недопустимо упростившие гражданский процесс. Это нанесло, по мысли ученого, значительный вред интересам государства и трудящихся масс. Правда, корни «упрощенчества» А. Ф. Клейнман видел не в деятельности Рабкрина, а «в контрреволюционной вредительской теории Пашуканиса4 и его "школки"... проповедовавшей отмирание правовых моментов и замену их организационно-техническими правилами»5.
Статья А. Ф. Клейнмана была впервые опубликована в 1937 г., т. е. уже тогда, когда не только вполне проявились негативные последствия упрощенческих преобразований в области процесса, но и была проведена определенная «работа над ошибками». Неправильно, конечно, было приписывать идейное авторство реформ одному Е. Б. Пашуканису. И даже когда к этой фамилии будут прибавлять фамилию Н. В. Крыленко, что произойдет после его ареста в 1938 г.6, все равно «авторский коллектив» реформаторов будет неполный.
Все-таки закрепленные в законодательстве предложения, направленные на реорганизацию судебной системы и упрощение гражданско-процессуальных процедур, впервые прозвучали из уст В. А. Ра-дус-Зеньковича, руководителя группы сотрудников Наркомата РКИ СССР. Представляется, что эта группа меньше всего была склонна формулировать свои предложения на основании каких-либо теорий. Ее целью была оптимизация советского правосудия ради борьбы с во-
2 См. Полянский П. Л. Обследование Рабкрином судебно-следственной системы и создание товарищеских судов // Там же. № 5. С. 19-36.
3 ЦКК — Центральная контрольная комиссия РКП(б), позднее — ВКП(б).
4 Евгений Брониславович Пашуканис — советский ученый-юрист, заместитель Наркома юстиции СССР. Расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР в 1937 г. Реабилитирован, как и Н. В. Крыленко, в 1956 г.
5 Клейнман А. Ф. Советский гражданский процесс за 20 лет // Клейнман А. Ф. Избр. тр. Т. 2. Краснодар, 2009. С. 598-599.
6 См., напр.: Доклад наркома юстиции СССР Н. М. Рычкова на I Всесоюзном совещании наркомов юстиции и судебных работников по вопросам исполнения судебных решений // Советская юстиция (Сов. юстиция). 1938. № 7. С. 11; В помощь народному судье // Там же. № 11. С. 18; К разработке проекта общей части Уголовного кодекса Союза ССР // Там же. № 20-21. С. 17; и др.
локитой и приближение его к широким массам населения. Кстати, В. А. Радус-Зенькович никогда не подвергался критике за предложения его группы по оптимизации судоустройства и процесса. Он никогда не ставился в один ряд с Е. Б. Пашуканисом и Н. В. Крыленко как «вредитель» в сфере юстиции.
Вредительскую политику «упрощенчества» со стороны руководства юстиции РСФСР периода нэпа в сфере уголовного процесса отмечали известные советские ученые М. А. Чельцов-Бебутов7 и Н. Н. Полянский8. Однако эти замечания имеют самый общий характер, из них трудно сделать вывод об «источниках вдохновения» вредительской деятельности расстрелянного в конце 30-х гг. руководства юстиции. Чуть более подробное описание упрощений в уголовном процессе конца 20-х — начала 30-х гг. можно найти в отдельных учебниках по уголовному процессу9. Но и там реформы указанного периода подаются как проявление вредной политики упрощенчества, допускавшегося в целях изживания процессуальной волокиты.
Взгляды некоторых советских процессуалистов по отношению к отдельным аспектам «упрощенческих» реформ со временем эволюционировали. Например, С. Н. Абрамов, известный советский судебный деятель, в 1948 г. высказывал серьезные возражения против закрепленного в 1929 г. в ГПК РСФСР права суда вынести решение без назначения экспертизы, если в его составе имелись лица с достаточными познаниями для разъяснения специального вопроса (ст. 152)10.
Но в 1929 г. тот же С. Н. Абрамов, обсуждая на страницах юридической печати предлагаемые РКИ способы упрощения гражданского процесса, сам (!) предлагал ввести в ГПК данную норму. Мотивом для этого предложения, позволяющего по одному делу быть одновременно и судьей, и экспертом, С. Н. Абрамовым представлялось сокращение для сторон процессуальных расходов, так как производство специальной экспертизы могло превышать цену иска11. Таким образом, если на момент подготовки реформ то или иное нововведение представлялось удачной оптимизацией, то через 10-20 лет уже могло оцениваться как недопустимое отступлением от принципов процесса.
Серьезных современных работ по вопросам реформирования норм гражданского и уголовного процесса рубежа 20-30-х гг. в на-
7 См.: Чельцов М. А. Уголовный процесс. М., 1948. С. 159-160.
8 См.: Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956. С. 141-142.
9 См., напр.: Советский уголовный процесс: Учеб. / Под общ. ред. М. И. Бажано-ва, Ю. М. Грошевого. Киев, 1983. С. 34-36.
10 Абрамов С. Н., Чапурский В. П., Шкундин З. И. Гражданский процесс. М., 1948. С. 230.
11 Абрамов С. Упрощение гражданского процесса (Продолжение) // Еженедельник советской юстиции (ЕСЮ). 1929. № 21. С. 479.
стоящее время почти нет. Особняком стоят публикации А. Я. Кодин-цева, который за последнее десятилетие выпустил немало статей и монографий, посвященных истории органов юстиции, адвокатуры, нотариата и т. д.
Научный интерес А. Я. Кодинцева распространяется в основном на 30-50-е гг. Работы названного автора отличаются использованием большого количества архивных материалов. Поэтому отдельные оценки, данные А. Я. Кодинцевым состоянию норм гражданского и уголовного процесса, заслуживают внимания.
В начале 30-х гг. XX в., по мнению названного автора, «советский гражданский процесс был фактически ликвидирован»12. Нарком юстиции РСФСР Н. В. Крыленко, указывает А. Я. Кодинцев, «под лозунгом упрощения серией приказов уничтожил процессуальные нормы»13. То же самое дословно повторено А. Я. Кодинцевым в ряде публикаций14. В отношении состояния уголовного процесса названным ученым отмечается «отсутствие полноценного судопроизводства» к середине 30-х гг.15
К сожалению, в рассмотренных публикациях автор не ставил перед собой задачу выяснить причины столь плачевного, на его взгляд, состояния производства по гражданским и уголовным делам. Хотя одна причина из приведенной цитаты А. Я. Кодинцева все-таки однозначно явствует — это вредительская деятельность Н. В. Крыленко. При этом из его статей, когда он пишет о преодолении упрощенческих тенденций в гражданском и уголовном процессе к середине 30-х гг.16, непонятно, учитывает ли он влияние итогов работы Рабоче-крестьянской инспекции конца 20-х гг. на «вредительскую деятельность» Н. В. Крыленко.
Получается, что современный исследователь вполне согласен с советскими правоведами, чьи мнения приводились выше, в оценке деятельности руководства юстицией РСФСР 20-х — 30-х гг. В таком случае необходимо согласиться и с Военной коллегией Верховного Суда СССР, которая 29 июля 1938 г. приговорила Н. В. Крыленко к
12 Кодинцев А. Я. Советское гражданское судопроизводство в середине 30-х годов XX века // Защита частных прав: проблемы теории и практики. Материалы II ежегод. Междунар. науч.-практ. конф. / Под ред. Н. П. Асланян, Ю. В. Виниченко. Иркутск. 2013.С. 182.
13 Там же.
14 См.: Кодинцев А. Я. Дефекты советского гражданского судопроизводства в 30-е годы XX века // Наука и инновации XXI века: материалы II Всерос. конф. молодых ученых. Сургут, 2014. С. 176; его же. Проблемы применения советского процессуального права // Правоприменение. 2017. № 2. С. 20.
15 Кодинцев А. Я. Дефекты советского уголовного судопроизводства в 30-е годы XX века // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2012. № 1. С. 23.
16 Кодинцев А. Я.Советское гражданское судопроизводство. С. 182; его же. Дефекты советского уголовного судопроизводства..^. 23.
расстрелу именно за осуществление вредительской деятельности в органах юстиции17.
Иногда в современных публикациях без всяких ссылок и объяснений можно найти тезисы о том, что в конце 20-х гг. суды начинают действовать под лозунгом «минимум формы, максимум классового существа», а форма правосудия свелась к классовому судебному упрощенчеству, означавшему замену права политическими установ-ками18. Однако и наличие ссылок не всегда способствует корректности авторских выводов. Во второй половине 20-х гг., пишет В. В. Никулин, широко распространялось представление о возможности и даже необходимости отступления от указаний закона при вынесении решений19. В обоснование последнего тезиса В. В. Никулин ссылается на Инструктивное письмо Верховного Суда РСФСР от 1927 г., в котором содержатся следующие слова: «Нашему суду нет надобности прибегать к лицемерию перед законом. Когда этого настойчиво требуют интересы трудящихся или государства, он откровенно может пойти дальше, чем гласит буква закона»20. Вырванной из текста цитатой автор желает подтвердить свой итоговый тезис о том, что в конце нэпа происходила фактическая замена права политическими установками и фактически провозглашалось «узаконенное беззаконие»21.
Однако, стоит прочитать текст процитированного Инструктивного письма целиком, как станет ясно: выход за рамки закона или обращение суда не к букве закона, а к его духу и принципам политики советского государства мыслилось Верховным Судом РСФСР как явление исключительное и требующее всякий раз надлежащего обоснования22.
Эти и иные подобные примеры современных трактовок лишний раз убеждают в настоятельной необходимости тщательной историко-правовой работы. В частности, в необходимости изучения истории реформ конца 20-х — начала 30-х гг. в области судоустройства и процесса. В этой связи предпринятое комплексное исследование предложений Рабкрина по упрощению, ускорению и удешевлению процесса представляется полезным для историко-правовой науки.
17 См.: Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. Т. 1: Март 1953 — февраль 1956 / Сост. А. Н. Артизов, Ю. В. Сигачев, В. Г. Хлопов, И. Н. Шевчук. М., 2000. С. 217.
18 Никулин В. В. Концептуальные основы советской модели правосудия и практика ее реализации // Право: история и современность. 2017. № 1. С. 49.
19 Никулин В. В. Советское гражданское законодательство и судопроизводство периода нэпа: соотношение права, экономики и политики // Юридические исследования. 2013. № 8: DOI: 10.7256/2305-9699.2013.8.9098 URL: https://nbpublish.com/lr/ article_9098.html
20 Судебная практика РСФСР. 1927. № 2. С. 8.
21 Никулин В. В. Советское гражданское законодательство и судопроизводство...
22 См.: Судебная практика РСФСР. 1927. № 2. С. 8.
Заслуживает внимания интересная статья О. И. Куприяновой о принципах советского уголовного процесса в период нэпа (2017 г.). Автор затронула проблему упрощения процессуальных обрядов в конце 20-х гг., однако причину этого явления видит лишь в затяжках рассмотрения уголовных дел23. В качестве субъективного фактора, повлиявшего на упрощение уголовного процесса, О. И. Куприянова указывает на деятельность НКЮ РСФСР во второй половине 20-х гг. по выработке нового УПК. Вклад Рабкрина в разработку упрощенческих норм УПК автором не подчеркивается.
Этот короткий обзор литературы показывает, что современный исследователь не связывает изменения гражданского и уголовного процесса конца 20-х гг. с предложениями НК РКИ. Напротив, в работах советского времени (особенно ближе к моменту проведения реформ) роль Рабкрина отмечается. Однако на первом плане при оценке исследуемых преобразований все равно находятся фигуры «вредителей» из числа руководящих работников юстиции.
В этой связи хотелось бы не только «оправдать» официально реабилитированных Н. В. Крыленко и Е. Б. Пашуканиса, но и установить «меру ответственности» Рабкрина за реформы гражданского и уголовного процесса конца рубежа 20-х — 30-х гг. Этой задаче во многом посвящена настоящая публикация.
10 сентября 1927 г. на заседании Коллегий НК РКИ СССР и РСФСР был представлен итоговый доклад группы В. А. Радус-Зень-ковича, посвященный результатам обследования низовой судебно-следственной системы. Доклад посвящался в основном оптимизации гражданского и уголовного процесса в целях искоренения судебной волокиты.
Открывался доклад блоком предложений по изменению гражданского судопроизводства. Способствуя дальнейшей реализации этих предложений, РКИ действовала совместно с НКЮ и Верховным Судом РСФСР.
Одним из путей оптимизации процесса (причем не только гражданского, но и уголовного) Рабкрину виделась тщательная организация досудебной подготовки. О значении этой процедуры докладывали, например, сотрудники нижегородского РКИ в ходе обследования 1927 г.24
На момент окончания проверки Рабкрина досудебная подготовка достаточно лаконично и неопределенно регулировалась ст. 80
23 Куприянова О. И. В поисках принципов советского уголовного процесса в 20-е годы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Право. 2017. № 2. С. 90.
24 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1056. Л. 30 (Доклад, акты, сведения, выводы и предложения Нижегородской губернской РКИ по обследованию судебно-следственных органов губернии).
ГПК. Статья наделяла суд правом удовлетворять ходатайства истца, связанные с предоставлением доказательств, или истребовать эти доказательства самостоятельно. Рабкрин, обследовав в 1927 г. недостатки системы юстиции, поставил задачу организовать досудебную подготовку так, чтобы в первом же заседании судьи могли вынести обоснованное решение по делу25.
Еще до того, как новое видение досудебной подготовки отразилось в ГПК РСФСР, Наркомюст стал инструктировать местные органы юстиции в духе инициатив Рабкрина. Так, циркуляр наркомата № 192 (1927 г.) конкретизировал, как именно следовало проводить досудебную подготовку. Например, судья был обязан лично принимать жалобы и заявления по заранее установленному графику. Кроме того, судья должен был путем опроса истца (при необходимости — и ответчика) установить весь круг необходимых доказательств и обеспечить их наличие к первому же заседанию по делу26.
Первоначального призыва НКЮ оказалось недостаточно. Новый материал, представленный в 1928 г. группой В. А. Радус-Зеньковича в НК РКИ СССР, констатировал отсутствие на практике досудебной подготовки в низовых органах юстиции. Обычно круг необходимых доказательств определялся лишь в ходе первого судебного заседания и конечно, слушание дела откладывалось до их представления27.
Итогом усилий двух ведомств стала новая редакция ст. 80 ГПК (1929 г.) с более пространным перечнем действий, которые судья должен был осуществлять для предварительной подготовки дела к слушанию. Новая формулировка ст. 80 («в целях ускорения разрешения дела») четко указывала на цель данной законодательной инициативы. Одновременно ГПК был дополнен ст. 80-а — 80-в, конкретизировавшими ход досудебной подготовки28.
Еще раньше, чем в ГПК были сформулированы указанные новые нормы, свои руководящие указания 1 апреля 1929 г. дал Пленум Верховного Суда РСФСР. Им были выделены различные категории гражданских дел, по каждой из которых определялся примерный перечень доказательств (minimum minimorum, самый необходимый минимум)29. Судьям рекомендовалось уже при приеме исковых заявлений в зависимости от характера дела предлагать истцам представить ко дню первого заседания доказательства из соответствующего перечня. Пленум указывал на определяющее значение доказательств
25 Там же. Оп. 1. Д. 750. Л. 43.
26 Циркуляр НКЮ № 192 «О мероприятиях по ускорению и упрощению производства дел в судах» от 9 ноября 1927 г. // ЕСЮ. 1927. № 47. С. 1484-1485.
27 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 76.
28 СУ РСФСР. 1929. № 87-88. Отд. 1. Ст. 851.
29 Судебная практика РСФСР. 1929. № 8. С. 1-2.
из приведенных перечней и призывал не загромождать дела всякими «несущественными документами».
Однако сознавая, как упрощенно могут быть поняты такие инструкции, Пленум напоминал о требовании ст. 5 ГПК всесторонне изучать права и взаимоотношения тяжущихся. Для чего не возбранялось суду истребовать другие доказательства, а сторонам — их представлять.
Следствием новой организации досудебной подготовки должно было стать предварительное обстоятельное ознакомление судей с сутью конфликта и содержанием представленных к моменту первого судебного заседания материалов. Подготовленные таким образом судьи должны были ознакомить с существенными обстоятельствами дела остальных членов судебного присутствия (заседателей). Так что, учитывая поставленную задачу ускорения процесса, представляется вполне закономерным восстановление в советском гражданском судопроизводстве практики судебного доклада.
Еще до реформы 1864 г. сведения, необходимые для принятия судебного решения (суть жалобы, ответ ответчика, представленные доказательства, предшествующий ход движения дела), суммировались секретарем суда в специальном письменном экстракте (записке). Судьям достаточно было познакомиться с этим документом для принятия решения. При этом отпадала необходимость в каких-либо иных процессуальных действиях. История экстракта уходит в глубину веков к судным спискам. Судебная реформа 1864 г. вместо экстракта ввела институт доклада одного из членов суда по существу дела. На практике доклад часто состоял лишь в устной читке одним судьей документов из дела.
Советская история судебного доклада начинается с 1918 г., когда Наркомат юстиции принял постановление «Об организации и действии местных народных судов». Документ предусматривал, что слушание дела начиналось с доклада постоянного судьи (ст. 29)30. ГПК 1923 г. не содержал норм о докладе, однако Наркомюст рекомендовал его судьям в уже упомянутом циркуляре № 192 (1927 г.). При этом НКЮ указывал, что докладчик по одному делу должен быть один и тот же31. Экономия времени и ускорение процесса здесь очевидны: остальным членам судебного присутствия не нужно было тратить время на личное ознакомление с первичными материалами дела. В ГПК УССР и некоторых других союзных республик доклад был «узаконен»32.
30 СУ РСФСР. 1918. № 53. Отд. 1. Ст. 597.
31 Циркуляр НКЮ № 192 // ЕСЮ. 1927. № 47. С. 1484.
32 См.: Абрамов С.Н., Чапурский В.П., Шкундин З. И. Указ.соч. С. 269.
Приведенные рекомендации Верховного Суда и НКЮ по организации досудебной подготовки с предварительным сбором и изучением доказательств совсем не выглядят как «упрощенчество». Напротив, если бы такую схему удалось возвести в общепринятое правило, ее можно было бы считать «золотой серединой» между дореформенным33 экстрактом и монотонно-длинным оглашением в ходе заседания всех без исключения материалов дела. С. Н. Абрамов, заместитель председателя Гражданской кассационной коллегии (ГКК) Верховного Суда РСФСР в то время, разглядел в этом начинании некий аналог предварительного следствия в уголовном процессе и положительно оценил его потенциал с точки зрения скорости и качества рассмотрения дел34.
Еще при обследовании 1925-1926 гг. НК РКИ обратил внимание на излишний формализм судопроизводства, в частности гражданского. Обилие неизвестной крестьянству юридической терминологии не только запутывало стороны, но и не прибавляло авторитета суду среди народных масс. Посмотрим, до какой степени предлагал упростить процессуальные формы В. А. Радус-Зенькович, глава группы ревизоров НК РКИ СССР. «Почему нельзя приблизить судебный разбор к обычному обсуждению по любому вопросу?» — ставил проблему этот инициативный деятель РКИ35. В рамках «приближения к обычному обсуждению» предлагалось отказаться от юридического языка судопроизводства, отменить вставания при входе судей в зал заседания и пр. Использование «строгой юридической терминологии», заключал В. А. Радус-Зенькович, сбивает с толку стороны, аудиторию и в конечном итоге — самого судью36.
Это предложение не было претворено ни в ГПК, ни в инструктивных указаниях Верховного Суда РСФСР и НКЮ. Однако для части сотрудников юстиции не нужно было ждать законодательных изменений, чтобы начать перекраивать или игнорировать существовавшие процессуальные нормы. На II Совещании судебно-прокурорских работников РСФСР (ноябрь 1929 г.) была принята резолюция, одобрявшая линию НКЮ на проведение упрощения процесса «ведомственным путем»37, т. е. при помощи циркуляров. Речь, правда, шла об упрощении уголовного процесса «ведомственным путем». Но здесь важен сам настрой работников юстиции раз-
33 Имеется в виду Судебная реформа 1864 г.
34 Абрамов С. Упрощение гражданского процесса (Продолжение) // ЕСЮ. 1929. № 21. С. 478.
35 Радус-Зенькович В. Судебная система и прокуратура (система построения, работы, руководства) (по материалам НК РКИ СССР) // Там же. 1928. № 30. С. 831.
36 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 1. Д. 750. Л. 43.
37 Резолюция II совещания судебно-прокурорских работников краев, областей и автономных республик // ЕСЮ. 1929. № 47. С. 1098.
ных звеньев пренебречь некоторыми правовыми формальностями. На этом же Совещании основным лозунгом работы суда было предложено считать следующее: «Минимум формы, максимум классового существа»38.
Понять позицию руководства НКЮ РСФСР, предложившего такой подход работникам суда и прокуратуры, несложно. Во второй половине 20-х гг. под знаменем упрощения в недрах Наркомюста активно разрабатывались проекты УПК. Но у НКЮ были свои резоны упрощать уголовный процесс, у Рабкрина — свои39. Поэтому лозунг 1929 г. о «минимуме формы» нельзя рассматривать в отрыве от позиции руководства НКЮ и лично Н. В. Крыленко, открытого сторонника максимального сокращения юридических формальностей и крючкотворства. Например, уже в 1927 г. НКЮ опубликовал тезисы о реформе УПК, определявшего задачу нового кодекса как инструмент быстрой и жесткой репрессии в отношении классовых врагов40.
Об отрицательной позиции государства к разработанным НКЮ в конце 20-х — начале 30-х гг. проектам УК и УПК лучше всего говорит тот факт, что они так и не были приняты. Так что вряд ли стоит путать политику Советской власти с политикой руководства НКЮ и приписывать первой «упрощенческие» взгляды второго.
Рабкрин мог найти активную поддержку своим предложениям по радикальному упрощению гражданского процесса в лице НКЮ. Но не так относилась к «упрощенчеству» высшая судебная инстанция республики. ГКК Верховного Суда РСФСР в отчете за 1928 г. указывала, что борьба за ускорение судебного процесса не должна идти за счет ухудшения его «качества»41. Через год ГКК вынуждена была указать на недопустимость полного игнорирования закона и форм судопроизводства. На практике такое игнорирование приводило, по заявлению ГКК, отнюдь не к ускорению и упрощению порядка прохождения в судах гражданских дел, а к еще большей волоките и нарушению революционной законности42.
В докладе Председателя Верховного Суда РСФСР за вторую половину 1929 г. прямо прозвучало осуждение «упрощенчества» в ра-
38 Там же. С. 1099.
39 См. об этом: Полянский П. Л. Приближение суда к трудовым массам: об упрощении судопроизводства во второй половине 20-х годов XX века // Право и власть: основные модели взаимодействия в многополярном мире: Сб. тр. Междунар. науч. конф. (Воронеж, 2-3 июня 2017 г.) / Ред. В. В. Денисенко, М. А. Беляев. Воронеж, 2017. С. 100-107.
40 Там же. С. 101.
41 Доклад Гражданской кассационной коллегии Верхсуда о работе за 1928 г. // Судебная практика РСФСР. 1929. № 10. С. 4.
42 Выводы и предложения по докладу ГКК о работе за 2-ю половину 1929 года // Там же. 1930. № 8. С. 9.
боте судов под прикрытием революционных лозунгов (в том числе «минимум формы, максимум классового существа»)43.
Проблему несоблюдения судами простейших требований процессуального закона ГКК поднимала почти сразу после своего воз-никновения44. Вынесение решений по не подлежащим рассмотрению суда делам, рассмотрение дел при отсутствии надлежащим образом извещенных сторон, вынесение решения по отношению к лицу, не привлеченному в качестве истца или ответчика, — эти и другие нарушения судов регулярно фиксировались ГКК.
Даже введение в ГПК норм об обязательной досудебной подготовке не означало, что суды сразу стали дисциплинированно соблюдать предписания закона. Так же суды относились и к соответствующим циркулярам НКЮ, и к наказам Верховного Суда РСФСР. На практике к первому судебному заседанию в деле мог находиться лишь один лист — исковое заявление. Меры по истребованию доказательств суды принимали неспешно: на одном заседании решался вопрос о вызове свидетелей, на другом — о производстве экспертизы и т. д.45 Так что «золотая середина», которую с подачи Рабкрина пытались разными способами насадить в судах, на практике укоренялась непросто. Впрочем, послевоенный курс гражданского процесса уверял, что практика доклада вошла в судебный обиход всех союзных республик46.
Рабкрин предлагал не только ускорить и упростить, но и удешевить гражданский процесс.
Например, в одном из докладов В. А. Радус-Зеньковича рекомендовалось «сэкономить» на производстве экспертизы в случаях, когда ее производство было сопоставимо с ценой иска. Тогда суд мог вынести решение на основании иных имеющихся в деле данных47. Эта инициатива получила любопытное законодательное разрешение. В 1929 г. ст. 152 ГПК (о производстве экспертизы) была дополнена абз. 2 и 348: абз. 3 дословно воспроизводил изложенное предложение Рабкрина, а вот абз. 2 ввел невиданную прежде возможность выступить своеобразным экспертом по делу тому члену состава суда, который имел достаточные познания для разъяснения специального вопроса. Можно предполагать, что эта норма родилась уже в органах юстиции. Во всяком случае, содержание абз. 2 еще до принятия из-
43 Доклад Председателя Верховного Суда РСФСР о работе за вторую половину 1929 г. // Сов. юстиция. 1930. № 16. С. 3
44 Наказ Гражданской кассационной коллегии Верх. Суда РСФСР // ЕСЮ. 1924. № 51.С. 1243.
45 Инструктивное письмо ГКК Верховного суда об основных недочетах в работе судов по гражданским делам // Судебная практика РСФСР. 1930. № 12-13. С. 1-2.
46 См.: Абрамов С. Н, Чапурский В. П., Шкундин З. И. Указ.соч. С. 269.
47 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 92.
48 СУ РСФСР. 1929. № 87-88. Отд. 1. Ст. 851.
менений в ГПК было анонсировано С. Н. Абрамовым, заместителем Председателя ГКК Верховного Суда РСФСР49.
Оплату труда эксперта в новой редакции ст. 45 ГПК суд возлагал на одну или обе стороны в зависимости от их социального и материального положения.
Поскольку для дачи показаний по гражданским делам рабочие государственных предприятий и служащие государственных учреждений могли вызываться в качестве свидетелей в рабочее время, это означало в целом для государства значительную финансовую потерю. Компенсировать ее В. А. Радус-Зенькович предлагал следующим образом: предоставить суду право взыскать с проигравшей стороны (в зависимости от социального и материального положения) причитающееся вознаграждение в пользу соответствующих учреждений и предприятий за отвлечение свидетелей от работы50. В более раннем варианте предложение Рабкрина звучало иначе: такое взыскание могло производиться со стороны по делу, «злоупотребляющей сутяжничеством»51. Так что предложение содержало и компенсаторный, и одновременно воспитательный элемент.
В немного отредактированном виде это предложение было принято законодателем в 1929 г., и ст. 46 ГПК была дополнена примеч. 2 соответствующего содержания52. При этом вместо архаического «сутяжник» в новой редакции закона прозвучало такое определение: «Сторона, недобросовестно заявившая неосновательный иск или спор против иска, или систематически противодействовавшая скорому и правому разрешению дела».
В том же 1929 г. постановлением «Об обслуживании рабочих в нерабочее время» СНК РСФСР предписал органам юстиции рассматривать в нерабочее время дела, по которым сторонами, свидетелями или экспертами являлись рабочие и служащие. Те же рекомендации были даны органам прокуратуры, рассматривавшим жалобы рабочих и служащих53.
Чтобы уменьшить потери рабочего времени и, следовательно, удешевить процесс, свидетели, согласно предложению В. А. Радус-Зеньковича54 и обновленной в 1929 г. норме ст. 107 ГПК, должны были допрашиваться лишь один раз. Вторичный их вызов мог быть произведен лишь в исключительных случаях по особому определению суда55.
49 Абрамов С. Упрощение гражданского процесса (Продолжение) // ЕСЮ. 1929. № 21.С. 479.
50 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1237. Л. 92.
51 Там же. Оп. 1. Д. 750. Л. 44.
52 СУ РСФСР. 1929. № 87-88. Отд. 1. Ст. 851.
53 Там же. № 52. Отд. 1. Ст. 526.
54 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1237. Л. 92.
55 СУ РСФСР. 1929. № 87-88. Отд. 1. Ст. 851.
Борьбу В. А. Радус-Зеньковича с сутяжничеством и волокитой поддержал старый большевик Ю. Ларин56. С его статьи в «Правде» в январе 1928 г.57 началось общественное обсуждение о порядке рассмотрения трудовых споров. Кстати, в ходе газетной дискуссии высказывались предложения взыскивать судебные расходы по делу с виновников волокиты58. Не прошло и 10 дней с момента публикации, как в Доме Союзов был организован диспут по проблеме рассмотрения трудовых споров, в котором помимо Ю. Ларина и В. А. Радус-Зеньковича участвовали сотрудники прокуратуры, Верховного Суда РСФСР, Наркомата труда, представители профсоюзов.
Ю. Ларин привел в «Правде» несколько примеров, когда вынесенные в пользу рабочих решения не могли быть исполнены вследствие длительной и неоднократно повторяемой процедуры обжалования их работодателем. Возмущенный санкционированной законом волокитой, Ю. Ларин предлагал запретить обжаловать решение, вынесенное судом в пользу рабочего или служащего.
Инициативу поддержали не все. На диспуте в Доме Союзов резко против нее выступил еще один старый большевик А. А. Сольц, член Верховного Суда СССР и Президиума ЦКК. Будучи реализованным, на взгляд оппонента, предложение Ю. Ларина лишало вышестоящие органы возможности проверять работу народных судов59. Безусловно, А. А. Сольц смотрел на вещи более здраво. Статистика, собранная тем же Рабкрином в 1927 г., показывала: около трети обжалованных решений нарсудов отменялось в губсудах60. Столь низкое качество работы судов первой инстанции вряд ли улучшилось бы, если их решения еще и запретили бы обжаловать.
56 Ю. Ларин — настоящее имя Михаил Александрович Лурье. Фантастические проекты Ю. Ларина в сочетании с их непродуманностью неоднократно отмечались В. И. Лениным. Вот какую характеристику дал Ю. Ларину руководитель Советского государства в феврале 1922 г.: «Хороший парень — как поэт, как журналист, как лектор. Но мы, дураки, ставим его к законодательной работе и этим портим, губим и его, и работу. Следите, христа ради, построже. Никуда не пускать Ларина. Если уже он попал куда, не верить ни одному его плану, проекту, — и без тройной проверки не давать ходу» (Ленин В. И. Соч. Изд. 4. Т. 45. С. 396). Тогда же в 1922 г. на XI Съезде РКП(б) Ленин отмечал: «Фантазия есть качество величайшей ценности, но у тов. Ларина ее маленький избыток. Например, я бы сказал так, что если бы весь запас фантазии Ларина разделить поровну на все число членов РКП, тогда бы получилось очень хорошо» (там же. Т. 33. С. 284).
57 См.: Ларин Ю. Средство против волокиты (в порядке практического предложения) // Правда. 1928. 8 января.
58 Как бороться с волокитой (отклики на ст. Ларина в № 7 «Правды») // Правда. 1928. 17 января.
59 Диспут в клубе рабкоров // Правда. 1928. 17 января.
60 См.: Зенькович В. Низовая сеть суда, следствия и прокуратуры (по материалам НК РКИ СССР) (окончание) // ЕСЮ. 1927. № 36. С. 1110. Авторство статьи принадлежит В. А. Радус-Зеньковичу, который по какой-то причине иногда подписывался усеченной фамилией.
Свое отрицательное отношение к ограничениям по кассационному обжалованию А. А. Сольц сохранил и после 1929 г., когда они были реализованы в ГПК (и УПК) РСФСР. И он же будет добиваться восстановления кассации в полном объеме61. Теперь же, в 1928 г., А. А. Сольц вместо запрета кассации предложил компромисс: ввести предварительное (немедленное) исполнение решений судов в полном объеме удовлетворенных требований.
По иной причине не соглашался с Ю. Лариным А. М. Стопани, прокурор по трудовым спорам Верховного Суда РСФСР. Привилегия «классового происхождения» в настоящее время Советской властью отвергнута, заметил третий в этой дискуссии старый большевик, и возвращаться к ней не надо62. Речь шла, очевидно, о том, что к 1928 г. из уголовного законодательства СССР и РСФСР были исключены нормы, априори считавшие классовое происхождение смягчающим или отягчающим обстоятельством. А предлагаемое Ю. Лариным запрещение обжаловать решение лишь по той причине, что одной из сторон был трудящийся, реставрировало бы устаревший и отринутый к тому моменту подход.
В 1929 г. вопрос о пресечении волокиты по трудовым спорам получил законодательное разрешение. В ГПК была введен ряд правил, установивших специфику рассмотрения трудовых конфликтов. Так, немедленному исполнению63 подлежали решения особых сессий народных судов по трудовым спорам, присуждавшим взыскание в пользу работника в размере его месячного заработка (ст. 187-д). Немедленному исполнению также подлежали взыскания с работника в размере месячного заработка (ст. 235-а)64.
В данном эпизоде видна несомненная польза публичного диспута по важным для населения вопросам. Радикальное и непродуманное предложение Ю. Ларина тут же подверглось обсуждению в разных форматах. В итоге было оперативно выработано взвешенное компромиссное решение, основанное на высказанных в ходе дискуссии мнениях А. А. Сольца и А. М. Стопани.
61 См.: Полянский П. Л. Приближение суда к трудовым массам. С. 103-104.
62 Диспут в клубе рабкоров // Правда. 1928. 17 января.
63 Немедленное исполнение решения не исключало возможность его последующего кассационного обжалования. Интересно, что первоначальная редакция ГПК 1923 г. предполагала немедленное исполнение всех решений по гражданским делам, кроме тех, где по делам ответчиком выступало государственное предприятие или учреждение (ст. 186). Целью такого регулирования была борьба с судебной волокитой и желание законодателя отбить охоту у сутяжников подавать необоснованные кассационные жалобы. Практика, однако, показала нежизненность такой установки, и в 1925 г. в ГПК были внесены изменения (СУ РСФСР. 1925. № 12. Отд. 1. Ст. 83). Тогда немедленное исполнение стало не правилом, а исключением. К списку этих исключений в 1929 г. добавились и случаи, урегулированные ст. 187-д и 235-а ГПК.
64 СУ РСФСР. 1929. № 26. Отд. 1. Ст. 273.
Диспут вокруг статьи Ю. Ларина интересен и тем, что он, похоже, стал отправной точкой разработки еще одной инициативы В. А. Радус-Зеньковича: отмены кассации по некоторым делам. Во всяком случае его итоговый доклад на совместном заседании Коллегий наркоматов РКИ СССР и РСФСР 10 сентября 1927 г. не содержал и намека на подобную инициативу. Но, видно, идея вынесения «окончательного» решения в народном суде без необходимости обращаться к кассационной или к надзорной инстанции все-таки укоренилась в НК РКИ СССР65.
После январской дискуссии 1928 г. В. А. Радус-Зенькович выступал в прессе с поддержкой инициативы об отмене кассационного обжалования ряда решений66. А в июне того же года в одном из своих докладов в Наркомат РКИ СССР он сформулировал соответствующее законодательное предположение67. Обосновывая необходимость отменить право сторон на кассационное обжалование при исках на небольшие суммы, В. А. Радус-Зенькович ссылался на успешно применяемые нормы Положения об арбитражных комиссиях 1925 г. Действительно, согласно п. 15 Положения, при цене иска до 1 тыс. руб. решение местных арбитражных комиссий являлось окончательным68.
Таким образом, появление в 1929 г. в ГПК нормы, запрещающей кассационное обжалование ряда решений (ст. 235-б)69, можно уверенно связывать с инициативой Рабкрина. Правда, в докладе В. А. Радус-Зеньковича содержался точный и обоснованный перечень дел, по которым предлагалось не допускать кассацию70. Новая же статья ГПК определяла лишь минимальную сумму иска (25 руб.), начиная с которой допускалось кассационное обжалование судебного решения71.
После того, как к сентябрю 1927 г. группа сотрудников Рабкрина закончила проверку судебно-следственной системы низшего звена, она приступила к ревизии среднего и высшего. К середине 1928 г. В. А. Радус-Зенькович представил ряд докладов в НК РКИ СССР с рекомендациями по совершенствованию работы кассационной и надзорной инстанций.
65 См.: Радус-Зенькович В. Судебная система и прокуратура. // ЕСЮ. 1928. № 30. С. 830.
66 Радус-Зенькович В. О борьбе с волокитой в трудовых делах (в порядке обсуждения) // Правда. 1928. 18 января; его же. Борьба с волокитой в трудовых делах // ЕСЮ. 1928. № 7. С. 200.
67 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 95.
68 СУ РСФСР. 1925. № 6. Отд. 1. Ст. 46.
69 Там же. 1929. № 87-88. Отд. 1. Ст. 851.
70 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 95, 179-180.
71 В 1931 г. максимальный размер исков, решения по которым не подлежали кассационному обжалованию, был увеличен с 25 до 100 руб. (СУ РСФСР. 1931. № 9. Отд. 1. Ст. 105).
В этих докладах одним из существенных недостатков работы кассационной инстанции было названо почти полное отсутствие в ней «инструкторско-ревизионного» аспекта72. Исправление ситуации виделось в том, чтобы обжалованные в кассационном порядке решения судов проверялись обязательно целиком, а не только в обжалованной части.
Редакция ГПК, которая действовала в 1928 г., в принципе, предоставляла кассационной инстанции такую возможность. Согласно ст. 245, при рассмотрении кассационной жалобы суд не был связан указанными в ней поводами. Но эту статью разные руководящие органы понимали по-разному. Скажем, уже упомянутый ранее циркуляр НКЮ № 192 от 1927 г. требовал от судов, чтобы они не ограничивались исследованием доводов кассационных жалоб73. Иную позицию заняла ГКК Верховного Суда РСФСР. По одному из дел 1927 г. она указала, что лишь от самой кассационной инстанции зависит, ограничить рассмотрение пределами поданной жалобы или же в ревизионном порядке разобрать дело в полном объеме74.
Обобщив практику ряда губернских судов и ГКК Верховного Суда РСФСР, В. А. Радус-Зенькович пришел к выводу, что не только губсуды, но и высшая судебная инстанция республики крайне редко оценивают качество всей работы нижестоящих судов. К тому же в случаях с отменой решения в кассационном порядке лишь ГКК, по оценке В. А. Радус-Зеньковича, могла подробно мотивировать свои решения. Губсуды, как правило, ограничивались лишь ссылками на законодательство75.
Еще одно направление, в котором В. А. Радус-Зенькович рекомендовал совершенствовать порядок рассмотрения кассационных жалоб, было расширение прав кассационных инстанций. С одной стороны, действовавшая тогда редакция ГПК предоставляла второй инстанции возможность не только отменить решение нижестоящего суда, но и изменить его без передачи дела на новое рассмотрение (ст. 246). С другой стороны, изученная Рабкрином практика свидетельствовала: отмененные решения составляли от 27 до 41% всех обжалованных, а измененные — от 0,3 до 2,9%. Таким образом, при обнаружении огрехов в решении низшей инстанции высшая почти всегда возвращала дело обратно на новое рассмотрение. Естественно, это влекло существенные временные затяжки и дополнительные материальные затраты76.
72 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 80.
73 ЕСЮ. 1927. № 47. С. 1485.
74 Судебная практика РСФСР. 1927. № 20. Д. № 35739. С. 15-16.
75 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 175.
76 Там же. Л. 177.
Собранная Рабкрином статистика показала, что более 50% отмен мотивирована недостаточным исследованием дела. Имевшиеся у В. А. Радус-Зеньковича данные свидетельствовали о том, что в половине подобных случаев (57%) суды первой инстанции, куда возвращались дела на новое рассмотрение, не озадачивали себя сбором новых доказательств, а выносили повторное решение на базе уже имевшихся. При этом треть (36,7%) повторных решений была идентична первоначальным77. Вывод напрашивался сам собой: значительный процент отмен, произведенных в кассационном порядке, не только не влиял на конечный результат, но и не стимулировал низовые суды работать качественнее.
Таким образом, доклад В. А. Радус-Зеньковича не только доказывал бессмысленность кассационного обжалования в значительном количестве случаев. Он убеждал в необходимости изменить саму практику кассационного рассмотрения, чтобы проверяющая инстанция чаще пользовалась возможностью изменения, а не только отмены обжалованных решений.
Впервые идея разрешить кассационной инстанции не только отменять, но и изменять решения по гражданским делам была подсказана проверяющим из НК РКИ сотрудниками нижегородского Раб-крина в ходе проведения обследования 1927 г.78 Теперь же, в 1928 г., В. А. Радус-Зенькович подкрепил эту идею собранной статистикой и логически обосновал.
Изменения, внесенные в 1929 г. в ГПК РСФСР, учли представленные сотрудниками Рабкрина резоны. Во-первых, к обязанности суда было отнесено рассмотрение дела по кассационной жалобе в полном объеме и в отношении всех участвующих сторон (новая ред. ст. 245 ГПК). Впервые в советском процессуальном законе прозвучал термин «ревизионный порядок», означавший пересмотр дела по существу в полном объеме. Во-вторых, более подробно регламентировалась возможность кассационной инстанции изменять решение суда первой инстанции, не передавая его на новое рассмотрение (новая ред. п. «в» ч. 1 ст. 246)79.
Текст изменений 1929 г. в ГПК отражал и усиление «инструктивной стороны» деятельности кассационной инстанции, о чем неоднократно сообщал в докладах В. А. Радус-Зенькович. Теперь высшая инстанция была обязана исчерпывающе указать причины отмены решения нижестоящего суда (новая ред. ст. 248). Кроме того, высшая инстанция наделялась правом вынести частное определение по рас-
77 Там же. Л. 179.
78 Там же. Д. 1056. Л. 30 (Доклад, акты, сведения, выводы и предложения Нижегородской губернской РКИ по обследованию судебно-следственных органов губернии).
79 СУ РСФСР. 1929. № 87-88. Отд. 1. Ст. 851.
смотренному делу с указанием на допущенные нижестоящим судом ошибки «в целях устранения их в дальнейшей судебной практике» (новая ред. ч. 3 ст. 246)80.
В отношении организации надзорной инстанции В. А. Радус-Зенькович также выступил с инициативой: сконцентрировать рассмотрение гражданских дел в порядке надзора в Верховном Суде РСФСР.
Первоначальная редакция ГПК 1923 г. как раз предусматривала единственный орган пересмотра гражданских дел по разным основаниям — Верховный Суд РСФСР (ст. 250-254). Но в 1926 г. ГПК в этой части был существенно переработан: пересмотр решений по вновь открывшимся обстоятельствам был оставлен в компетенции лишь Верховного Суда, а пересмотр в порядке надзора был разделен между множеством инстанций. Надзорными органами в 1926 г. становились, в частности, Пленумы губернских судов (новая ред. ст. 254-б — 254-в)81.
Такая «децентрализация» надзорной функции была проведена с оглядкой на Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1923 г. (ст. 427-430) по инициативе НКЮ, который получал множество ходатайств с мест о введении аналогичного порядка и по гражданским делам. На практике же, отмечал В. А. Радус-Зенькович, надзорное производство превратилось из «чрезвычайного» в «нормальное»82.
Другими словами, вместо того чтобы сконцентрировать внимание на рассмотрении отдельных случаев «особо существенных нарушений действующих законов или явного нарушения интересов рабоче-крестьянского государства или трудящихся масс вопреки требованиям закона» (ст. 254-б ГПК в ред. 1926 г.), надзорные инстанции рассматривали дело в обычном порядке по существу. То есть действовали как суды первой инстанции.
Профессор судебного отделения факультета советского права 1-го МГУ С. М. Прушицкий, до 1926 г. член Верховного Суда РСФСР, замечал, что надзор в своем децентрализованном виде привел к «однобокой односторонней апелляции, следующей за кассационной инстанцией»83. Анализируя материальные и временные затраты на рассмотрение дел, В. А. Радус-Зенькович оценивал надзор в его тогдашней организации как поощряющий сутяжничество, затягивающий исполнение решений. Позицию Рабкрина поддержал Верховный Суд РСФСР в лице С. Н. Абрамова, заме-
80 Там же.
81 СУ РСФСР. 1926. № 41. Отд. 1. Ст. 315.
82 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 77, 97.
83 Прушицкий С. М. К реформе гражданского процесса // Революция права. 1929. № 2. С. 53.
стителя председателя ГКК, называвшего децентрализацию надзора «вакханалией»84.
Надо еще помнить, что идеальным результатом рассмотрения дела Рабкрин видел вынесение решения в первом и единственном судебном заседании. Поэтому организация надзорной инстанции, рассматривающей дело по существу, могла с точки зрения В. А. Ра-дус-Зеньковича колебать твердость и окончательность решений и приговоров народных судов85.
Законодатель, однако, в этом вопросе повел себя не вполне последовательно. В ноябре 1929 г. надзорное производство по гражданским делам, действительно, в соответствии с рекомендациями НК РКИ СССР было сконцентрировано в ГКК Верховного Суда РСФСР (ст. 254-б ГПК)86. Однако в сентябре 1930 г. произошел новый виток децентрализации, вернувший надзорное производство местным судебным органам (новая ред. ст. 254-б)87. В. А. Радус-Зенькович укорял тогда Наркомат юстиции РСФСР в насаждении децентрализации надзорного производства88. Видимо, позиция НКЮ в тот момент оказалась сильнее...
Этот вопрос еще требует историко-правовой проработки. Однако можно предположить, что законодатель был вынужден освободить ГКК от рассмотрения надзорных протестов, количество которых враз выросло. Об этом позволяет судить циркуляр от 4 августа 1930 г., подписанный Прокурором республики Н. В. Крыленко и помощником Прокурора республики по трудовым делам А. М. Стопани. Циркуляр напоминал местным прокурорам об условиях подачи надзорных протестов согласно приведенной выше ст. 254-б ГПК РСФСР (допущение судами «особо существенных нарушений» и т. д.)89. Прокурорам, подающим протесты, очевидно, предлагалось переоценить значение выявленных ими нарушений и перестать беспокоить высшую судебную инстанцию республики по пустякам. Но зная, какие нарушения допускали суды в своей работе, вполне можно предположить, что ГКК оказалась завалена действительно обоснованными прокурорскими протестами. Этим и могла быть обусловлена «децентрализация» их рассмотрения в 1930 г.
Подводя итоги изучения инициатив Рабкрина в области совершенствования гражданского судопроизводства, можно заключить об
84 Абрамов С. Упрощение гражданского процесса // ЕСЮ. 1929. № 29. С. 681.
85 ГАРФ. Ф. А-406. Оп.11. Д. 1237. Л. 97.
86 СУ РСФСР. 1929. № 87-88. Отд. 1. Ст. 851.
87 Там же. 1930. № 55. Отд. 1. Ст. 655.
88 Зенькович В. К пересмотру «Основ судоустройства Союза Советских Социалистических Республик и союзных республик» // Сов. юстиция. 1930. № 3. С. 12.
89 Там же. № 22-23. С. 40.
успехе почти всех предложений этого ведомства с точки зрения их реализации в законодательстве.
Отправной точкой для группы В. А. Радус-Зеньковича была цель ускорить, упростить и удешевить процесс. С этой целью ими была изучена работа судебно-следственных органов низшего, среднего и высшего звена РСФСР. Основные идеи, сформулированные в подписанных В. А. Радус-Зеньковичем докладах, получили свое отражение в новой редакции ряда статей ГПК от 20 ноября 1929 г. Поскольку Рабкрин работал над этой проблемой вместе с Наркоматом юстиции и Верховным Судом РСФСР, некоторые важные положения отразились в их ведомственных документах (циркулярах, инструктивных письмах и т. д.).
Ускорение процесса планировалось осуществить благодаря организации тщательной досудебной подготовки. Определение круга необходимых доказательств и, по возможности, их первичная оценка должны были происходить еще до первого судебного заседания по делу. При этом первое заседание в идеале должно было стать единственным. Удешевляя процесс по рецептам Рабкрина, законодатель теперь позволял при возможности сэкономить на производстве экспертизы, требовал вызова свидетелей для допроса лишь раз (чтобы как можно меньше отрывать от работы). С воспитательной целью на выявленного в процессе сутяжника возлагалась обязанность компенсировать потери рабочего времени противной стороны по делу.
На решение всех трех задач (ускорение, упрощение и удешевление процесса) работало еще одно реализованное предложение РКИ: определение круга дел, по которым запрещалось кассационное обжалование. И сама работа кассационной инстанции теперь организовывалась так, чтобы при обнаружении несущественных ошибок нижестоящего суда дело не возвращалось им на новое рассмотрение.
На краткий промежуток времени удалось по предложению Раб-крина реформировать работу надзорной инстанции и сконцентрировать рассмотрение надзорных протестов в ГКК Верховного Суда РСФСР.
В задачу настоящей работы не входила оценка произведенных по предложениям Рабкрина изменений. Для начала было необходимо выявить ранее почти не исследованную роль этого ведомства и группы Виктора Алексеевича Радус-Зеньковича в реформировании гражданского процесса в конце нэпа. А вот установленное участие Рабоче-крестьянской инспекции в работе по изменению гражданско-процессуального законодательства уже позволяет изменить подход к оценке свершившихся преобразований.
Теперь можно обоснованно отказаться от одностороннего взгляда на эти преобразования как на «упрощенчество» и связывать их
лишь с деятельностью руководства НКЮ (Н. В. Крыленко «и компания»). Перед нами почти научно обоснованная Рабкрином оптимизация технологии правосудия. Изучив судебную статистику, механизм движения дел по инстанциям и внося предложения, РКИ выполняла свою основную задачу — рационализацию работы государственной машины.
Можно и нужно отказаться от взгляда на изменения гражданского процесса конца 20-х гг. как на некое отступление от «классических» принципов, заложенных в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. и юридической литературе тех лет. Да, судебный доклад плохо соотносится с принципом «чистой» непосредственности. Да, рассмотрение дела по существу в ревизионном порядке по кассационной жалобе является значительным отступлением от «чистой» кассации. А ограничения по кассационному обжалованию вообще не вписывались ни в какие классические каноны.
Но ведь, с одной стороны, советский законодатель и не клялся в верности принципам Судебной реформы Александра II. С другой стороны, «рецептура» Рабкрина была нацелена на исправление недостатков, вызванных спецификой судоустройства времен нэпа и особенностями нэповского законодательства о судопроизводстве. Допустимо ли вообще в подобных случаях руководствоваться принципами другой эпохи, заложенными в абсолютно другом во многих отношениях государстве?
* * *
Выделить роль Рабкрина в реформировании уголовного процесса в конце 20-х гг. представляется сложнее, чем в реформировании гражданского. Пока РКИ обследовал низовую судебно-следствен-ную систему в середине 20-х гг., Наркомат юстиции плотно работал над своим проектом УПК. Концепция НКЮ с первым вариантом кодекса были опубликованы почти одновременно с окончанием работы группы В. А. Радус-Зеньковича по изучению работы низовой сети су-дебно-следственной системы в 1927 г. Свое видение о путях развития уголовно-процессуального законодательства высказывали деятели Верховного Суда РСФСР. Во многом позиции ведомств совпадали, поэтому выделить авторство Рабкрина в отношении той или иной реализованной идеи на данном этапе исследования часто не представляется возможным.
Существовавшая на момент проверки организация досудебного расследования уголовных дел вызвала целый ряд замечаний ревизоров РКИ. Прежде всего вопрос ставился о дублировании, когда по одному и тому же делу сначала проходило дознание, потом — пред-
варительное следствие. Первое осуществлялось органами милиции, второе — судебными следователями.
Выводы Рабкрина основывались на статистических данных о движении досудебного производства, полученных из НКВД и НКЮ90. После их анализа Рабкрин представил следующие выводы о проблемах досудебной подготовки в тех случаях, когда дело по окончании дознания передавалось от органов милиции следователям.
Ошибки дознавателей были столь часты и серьезны, что на стадии предварительного следствия, по оценке РКИ, прекращалось более трети уголовных дел (38,6%). При этом лишь 17,3% зарегистрированных преступлений было раскрыто в результате последовательных действий дознавателей и следователей91. Еще 12,1% дел было раскрыто в условиях «полной очевидности». Большинство тяжких преступлений оставалось не раскрытым. Вывод Рабкрина по последнему поводу был неутешителен: «Раскрытие квалифицированной преступности остается вне возможностей органов дознания и предварительного следствия»92.
На качество работы правоохранительных органов влияло, по оценке Рабкрина, значительное «засорение» мелкими делами (кража пары голубей, мелкая домашняя кража и др.) без явных признаков общественной опасности. Но для прекращения таких дел милиция все равно должна была их передать следователю (п. 1 ст. 105 УПК РСФСР 1923 г. в ред. от 16 октября 1924 г.93), что отвлекало последнего от расследования тяжких преступлений.
Фактические сроки, в которые обычно проводилось объединенное расследование (дознание плюс предварительное следствие), Раб-крин также считал чрезмерными. На дознание в среднем уходило 50 дней, затем на предварительное следствие — еще 9994. На волокиту влияло дублирование действий по расследованию. Так, 41,9% допрошенных лиц в рамках дознания затем были передопрошены в ходе предварительного следствия95. Рабкрином было замечено немало случаев, когда следствие могло прерываться без основательных причин на несколько месяцев.
По материалам ряда губерний в делах, доведенных до суда, почти половина лиц была привлечена в качестве обвиняемых не в ходе дознания, а в ходе последующего предварительного следствия96. Это
90 Попутно Рабкрин сделал вывод о неудовлетворительной постановке статистического дела органами НКВД.
91 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1237. Л. 154.
92 Там же. Л. 158.
93 СУ РСФСР. 1924. № 78. Отд. 1. Ст. 784.
94 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1237. Л. 160.
95 Там же. Л. 162.
96 Там же. Л. 163.
означало, во-первых, низкий КПД работы милиции. А во-вторых, следователям в таких ситуациях приходилось работать «по остывшим следам», что тоже, конечно, не улучшало качество их расследования.
Рабкрин справедливо указывал на низкую квалификацию милиционеров как дознавателей. По имевшимся у РКИ данным по Московской губернии за 1927 г., половина рядовых милиционеров и около 40% комсостава милиции имели стаж менее года. В комсоставе 92% составляли грамотные самоучки (т. е. не окончившие даже школы низшей ступени). Среди низовых работников милиции ситуация с грамотностью была схожей.
В следственном аппарате с грамотностью и стажем было получше. Среди народных следователей порядка 20% имели специальное юридическое образование, столько же — среднее не юридическое. Высшее не юридическое образование имело около 17% народных следователей. Пятая часть народных следователей имела стаж 5 лет и выше. Среди старших следователей процент был выше по всем показателям. Однако следователи, несмотря на свою более высокую по сравнению с милицией квалификацию и стаж, но лишенные общественного контроля и руководства прокуратуры, по мнению ревизоров, работали бессистемно (передопросы, подгонка обвинения под выводы экспертов и т. д.)97.
Таким образом, последовательное проведение дознания, а затем предварительного следствия при соответствующей организации того и другого не улучшало, а ухудшало статистику раскрываемости преступлений. Важнейшими факторами, определявшими это ухудшение, были: сам факт «двойного процесса» и низкая квалификация дознавателей и следователей.
Рабкрин был не в силах изменить ситуацию с низким уровнем квалификации кадров милиции и следствия. Решать кадровые вопросы он тоже был не уполномочен. Рабкрин поставил перед собой задачу лишь выработать рекомендации по изменению уголовного процесса с учетом сложившегося положения вещей. В такой ситуации выходом из положения Рабкрину представлялась передача производства всех досудебных действия по делу одному органу.
Таким образом, по окончании дознания дело не переходило, как раньше, от милиции следователю. Соответственно, дела, по которым, согласно УПК, обязательно предварительное следствие, должны были расследоваться от начала и до конца следователями. Если таковое проводить не требовалось, то досудебная работа также от начала до конца могла быть поручена «милицейским расследователям» или приравненным к ним следователям соответствующих инспекций
97 Там же. Л. 76.
(налоговой, трудовой и пр.). Окончанием расследования должен был являться органически с ним связанный акт предания суду.
Совершенно такой же подход был предложен в проекте УПК, разработанном к 1927 г. Наркомюстом. Проект не выделял дознание и предварительное следствие, а оперировал термином «предварительное расследование». Это расследование от начала до конца проводил один и тот же орган — милиция, уголовный розыск, следователи, инспекции, органы ОГПУ. Расследование заканчивалось (если не приостанавливалось и не прекращалось) преданием суду привлеченного к делу лица. Такое предание осуществлялось утверждением следователем или прокурором (в зависимости от дела) соответствующего процессуального документа (ст. 37 проекта)98.
Существовавший на тот момент институт судебного распорядительного заседания, на котором согласно УПК должен решаться вопрос о предании обвиняемого суду, В. А. Радус-Зенькович предлагал отменить. Обосновывая эту инициативу, он приводил данные по губернским судам Москвы, Новгорода, Нижнего Новгорода, Ростова-на-Дону. Приведенная в его докладе статистика доказывала: распорядительные заседания не давали гарантий обоснованности предания суду99. НКЮ в своем проекте УПК предлагал то же самое.
Важной задачей Рабкрин считал усиление руководства следствием со стороны прокуратуры. Правильным ее решением группа В. А. Радус-Зеньковича в отчетном докладе 1927 г. назвала передачу следственного аппарата в структуру прокуратуры, «превратив следователей в местных агентов прокурорского надзора»100. В тезисах 1927 г. о реформе УПК Наркомюст в тех же выражениях («следователь является агентом прокуратуры»), что и Рабкрин, высказывался за подчинение следователей прокурорской власти в административно-организационном отношении101.
Предложение РКИ ввести единое предварительное расследование без передачи дела от дознавателя к следователю не было напрямую реализовано в законодательстве. Проект НКЮ не был принят ни в редакции 1927 г., ни в последующих вариантах. УПК РСФСР 1923 г. на все время своего действия сохранил подход, когда для расследования большинства преступлений было достаточно дознания, а
98 Проект Уг. Пр. Код. РСФСР с постатейным наказом НКЮ о порядке производства уголовных дел в судебных учреждениях РСФСР // ЕСЮ. 1927. № 47. С. 14731481; № 48. С. 1510-1520.
99 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1237. Л. 148-149.
100 Там же. Оп. 1. Д. 750. Л. 50.
101 Тезисы о реформе УПК. Постановление Коллегии Народного комиссариата юстиции РСФСР (из протокола № 464/9 заседания от 9 июня 1927 г.) // ЕСЮ. 1927. № 47.С. 1472.
по специально оговоренному перечню преступлений требовалось и дознание, и предварительное следствие (ст. 108).
Однако некоторые довольно существенные следы указанных идентичных предложений обоих ведомств все-таки можно отыскать в законодательстве конца нэпа.
Так, в 1928 г. следователи, состоявшие ранее при губернских судах, военных трибуналах, Верховном суде и Наркомате юстиции, изменили свою ведомственную принадлежность. Из Положения о судоустройстве РСФСР были исключены нормы о состоянии следователей при судах102. Таким образом, предложение РКИ и НКЮ о переподчинении следователей прокуратуре было реализовано.
Также удалось провести в УПК идею Рабкрина и Наркомюста об отмене распорядительного заседания суда, по итогам которого принималось решение о предании обвиняемого суду. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР 20 октября 1929 г.103 была принята новая редакция ст. 235 УПК, в соответствии с которой вместо назначения распорядительного заседания судья автоматически назначал дело к слушанию. Таким образом, если по делу осуществлялось предварительное следствие, предание обвиняемого суду осуществлялось утверждением прокурором обвинительного заключения. Если по делу проводилось лишь дознание, то функцию прокурора выполнял следователь (с недавних пор — «агент прокуратуры») (п. «в» ст. 221)104.
В отношении организации досудебной подготовки постановление 20 октября 1929 г. тоже внесло в УПК определенные изменения. Уже имея представления об инициативах НКЮ и РКИ по данному вопросу, оценивать законодательные коррективы будет проще.
Новая редакция ст. 108 УПК впервые ввела в процессуальное законодательство термин «предварительное расследование», которое прежде использовал НКЮ в своих проектах УПК 1927105 и 1928 гг.106
Напомню, что под предварительным расследованием НКЮ и РКИ понимали все досудебное производство, совершаемое одним и тем же органом. Однако законодатель не поддержал этой идеи. Формально критикуемое В. А. Радус-Зеньковичем «дублирование»
102 СУ РСФСР. 1928. № 117. Отд. 1. Ст. 733.
103 В 1929 г. НКЮ внес в СНК РСФСР проект Уголовно-процессуального кодекса. По итогам рассмотрения проект был возвращен на доработку в Наркомат юстиции, однако некоторые его положения вошли в текст изменений действовавшего УПК, принятых постановлением 20 октября 1929 г.
104 СУ РСФСР. 1929. № 78. Отд. 1. Ст. 756.
105 См. гл. 6 «О предварительном расследовании преступлений. Органы расследования» проекта (Проект Уг. Пр. Код. РСФСР с постатейным наказом НКЮ... // ЕСЮ. 1927. № 47. С. 1478-1479).
106 См., напр., гл. 2 «Общие вопросы предварительного расследования» (Проект уголовно-процессуального кодекса // Там же. 1928. № 28. С. 799-800).
предварительным следствием дознания было сохранено. Тем более интересно, что новая редакция ст. 108 УПК предоставляла следователю возможность передать любое дело, по которому должно было производиться предварительное следствие, «иным органам расследования». Правда, на это требовалось разрешение прокурора. Проще говоря, следователь с санкции прокурора мог позволить органам, осуществлявшим дознание, продолжить работу над делом уже в рамках предварительного следствия. Таким образом, зеленый свет инициативам РКИ и НКЮ все-таки был дан.
Нововведение предполагало, что милиция, уголовный розыск, финансовая и прочие инспекции могли осуществлять предварительное следствие по делам, которые раньше были закреплены лишь за следователями. К таким делам, например, относилось расследование сложных контрреволюционных преступлений и преступлений против порядка управления, тяжкие преступления против личности и пр. Здесь уместно вспомнить приводимые В. А. Радус-Зенькови-чем данные о стаже и образовательном уровне милиции и следователей середины 20-х гг. Можно вспомнить и неутешительный вывод РКИ о том, что расследование сложных преступлений находится за рамками возможностей даже более подготовленных, чем милиционеры, следователей. Но теперь, согласно ст. 108 УПК, милиции, угрозыску и прочим органам со слабо квалифицированным личным составом могло быть поручено проведение полного расследования по любому делу.
Низкая оценка, поставленная В. А. Радус-Зеньковичем милиции как органу дознания, заставляет предположить, что Рабкрин не мог участвовать в окончательном редактировании изменений ст. 108 УПК. В свое время, специально затрагивая вопрос о потенциале работников угрозыска, В. А. Радус-Зенькович категорически был против наделения их следственными функциями107. Позиции РКИ и НКЮ совпали только в желании сконцентрировать предварительное расследование в одних руках. Но по вопросу, чьи это будут руки, мнения ведомств вряд ли могли совпасть. Таким образом, авторство окончательной формулировки ст. 108 УПК РСФСР в редакции постановления от 20 октября 1929 г. следует приписать исключительно Наркомату юстиции.
В дальнейшем НКЮ будет неоднократно «ведомственным путем» разъяснять вопрос о передаче дел для проведения предварительного следствия иным органам расследования.
Так, в апреле 1930 г. наркомат издал инструктивное письмо «Об улучшении качества расследования уголовных дел». В нем указыва-
107 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1237. Л. 81.
лось, что передача органам дознания для проведения предварительного следствия возможна «исключительно в отношении простых, ясных дел, но ни в коем случае не в отношении сложных, запутанных дел»108. Очевидно, туманность и неконкретность данного инструктивного указания, а также продолжающаяся практика передачи милиции для расследования широкого круга дел заставила НКЮ уточнить вопрос подведомственности.
В августе 1933 г. Постановлением Коллегии НКЮ был сформулирован перечень дел, предварительное следствие по которым могли вести только следователи. К таковым относились, например, контрреволюционные преступления, особо опасные преступления против порядка правления. В этот же список попали должностные и хозяйственные преступления, по которым привлекались руководящие работники как минимум районного масштаба и хищения социалистической собственности в крупных размерах109.
Такая коррекция законодательства циркулярами Наркомата юстиции была не столько вынужденной мерой, сколько соответствовала общей линии руководства НКЮ в области уголовного процесса. Эта линия была обозначена уже в 1927 г. при публикации первого проекта нового УПК. Именно тогда Н. В. Крыленко заявил, что менять регулирование таких важных вопросов, как организация дознания и следствия, ревизионное и надзорное производство, необязательно с помощью «законодательных инстанций». Для этого достаточно ведомственных распоряжений НКЮ110. Сторонник быстрой и краткой репрессии в отношении классовых врагов, противник формалистики и крючкотворства в процессе, Н. В. Крыленко и другие руководители НКЮ, действительно, предпочитали не дожидаться реализации законодательных инициатив. Такая коррекция УПК ведомственными актами НКЮ имела, напомню, поддержку и со стороны низовых работников юстиции111.
Совместной инициативой НК РКИ РСФСР (не СССР!) и Нар-комюста отчасти можно считать законодательное предложение об ограничении кассационных обжалований приговоров. Правда, еще в 1928 г. В. А. Радус-Зенькович от имени НК РКИ СССР намечал ограничения по кассационному обжалованию. Но это касалось лишь гражданских дел112. А вот НКЮ, в новом варианте проекта
108 Сов. юстиция. 1930. № 13. С. 31.
109 Перестройка работы следователей // Там же. 1933. № 17. С. 14.
110 Крыленко Н. В. К проекту нового УПК // ЕСЮ. 1927. № 47. С. 1457.
111 См.: Резолюция II совещания судебно-прокурорских работников краев, областей и автономных республик // Там же. 1929. № 47. С. 1098.
112 Радус-Зенькович В. Судебная система и прокуратура (система построения, работы, руководства) (окончание) // Там же. 1928. № 31. С. 854.
УПК 1928 г. предлагал не допускать обжалования некоторых приговоров (ст. 156)113. О согласовании позиций наркоматов позволяет судить существование совместного доклада двух ведомств (НКЮ и НК РКИ РСФСР), по итогам которого 26 августа 1929 г. было принято постановление ВЦИК и СНК РСФСР. Постановление касалось проведения ряда мероприятий в опытно-показательных округах114. В их числе — недопущение кассационного обжалования приговоров, когда мерой социальной защиты определено лишение свободы или принудительные работы на срок ниже 3 месяцев.
Через год наркомы РКИ РСФСР (Н. И. Ильин) и юстиции (Н. В. Крыленко) рапортовали в СНК РСФСР об удаче эксперимента в опытных округах115. Согласно представленной статистике, вынесенные в опытных округах приговоры, по которым не допускалось обжалование, составляли в среднем 35 до 60% от всех приговоров116. Указанное ограничение в числе прочих мер позволило, с точки зрения авторов доклада, решить поставленные задачи: приблизить суд к населению, сэкономить государственные средства, ускорить темпы и улучшить качество работы органов юстиции.
Также наркомы внесли проект постановления ВЦИК и СНК РСФСР о реорганизации низовых органов юстиции теперь уже для всей республики. В нем содержались упомянутые меры по ограничению кассационного обжалования117. Эти предложения обрели силу закона в постановлении ВЦИК и СНК РСФСР от 10 октября 1930 г. «О реорганизации местных органов юстиции в связи с ликвидацией округов»118. По статистике, представленной в 1933 г. Наркомюстом, ограничения по кассационному обжалованию коснулись почти 50% всех вынесенных по республике приговоров119.
Изучение деятельности Рабкрина по обследованию судебно-следственной системы и выработке предложений по совершенствованию уголовного процесса позволяет прийти к следующим выводам.
113 Проект Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР (окончание) // Там же. № 29.С. 823.
114 Опытно-показательные округа были образованы в 1929 г. (СЗ СССР. 1929. № 45. Отд. 1. Ст. 389; СУ РСФСР 1929. № 58. Отд. 1. Ст. 562). Их первоначальная задача — опробовать новые формы организации работы советских органов в целях приближения управления к населению, борьбы с бюрократизмом и обеспечения выполнения 5-летнего плана развития народного хозяйства. В этих округах, например, были образованы общественные суды (товарищеские — на предприятиях, примирительные камеры — на селе, суды по жилищным делам).
115 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 11. Д. 1263. Л. 18.
116 Там же. Л. 18об.
117 Там же. Л. 22-23об.
118 СУ РСФСР. 1930. № 51. Отд. 1. Ст. 627.
119 ГАРФ. Ф. А-406. Оп. 1. Д. 1304. Л. 178.
Ревизорами РКИ были вскрыты недостатки, связанные с организацией дознания и предварительного следствия. Главные из них: дублирование следственных действий и низкая квалификация лиц, ведущих расследование. Большое значение имело также отсутствие руководящего контроля со стороны прокуратуры. Помочь хотя бы отчасти излечить главные пороки досудебного расследования позволило бы, по мнению работников РКИ, объединение процесса таким образом, чтобы дело от начала до конца вел один следователь.
Если по окончании предварительного расследования у следственных органов складывалось убеждение в необходимости предать обвиняемого суду, то об этом ими же принималось соответствующее процессуальное решение. Это позволяло ускорить процесс и ликвидировать судебную стадию предания суду, в эффективности которой у ревизоров РКИ имелись обоснованные сомнения.
Ускорить процесс можно было не только отменой «лишних» стадий, но и ограничениями по кассационному обжалованию. Само же кассационное рассмотрение дела должно было в большой степени носить ревизионный характер. Это позволяло не отменять приговоры, а изменять их. Так устранялась необходимость повторного рассмотрения дел в суде первой инстанции.
Рецепты НК РКИ по оптимизации уголовного процесса встретили полную поддержку со стороны Наркомюста. Идеи упрощения процессуальных действий, ликвидации отдельных стадий и пр. озвучивались Н. В. Крыленко, который от имени НКЮ публиковал проекты нового УПК и комментировал их в печати. В итоге некоторые идеи РКИ, усиленные в редакции НКЮ, были законодательно закреплены в 1929 г. в виде изменений действовавшего уголовно-процессуального кодекса.
Реорганизация судоустройства РСФСР конца 20-х гг. также дала возможность сначала в виде опыта по отдельным округам, а затем по всей республике апробировать ряд идей РКИ и НКЮ, совместно разработавших несколько проектов.
Оценка эффективности реализованных предложений РКИ в области уголовного процесса периода конца нэпа была дана достаточно быстро самой жизнью.
Концентрация предварительного расследования в одних руках не привела к улучшению его качества. Причина этого могла быть предсказана уже в ходе подготовки соответствующих поправок в УПК. Она и была заложена в этих поправках. Значительный объем работы по проведению предварительного следствия в новой редакции кодекса мог быть возложен на плохо квалифицированные органы дознания. К середине 30-х гг. в правоохранительных органах это
хорошо понимали, но исправлять ситуацию пытались лишь циркулярами НКЮ и прокуратуры.
Не выправилась эта ситуация и в последующие годы. Почти каждому она знакома по фильму «Место встречи изменить нельзя», в котором сразу по окончании Великой Отечественной войны малоопытный работник угрозыска Владимир Шарапов ведет предварительное следствие по делу об убийстве. Да, под контролем следователя. Да, с санкции прокуратуры. Но беспомощность оперативных сотрудников в вопросах следствия чуть не привела к осуждению невиновного человека.
В защиту РКИ и В. А. Радус-Зеньковича надо сказать, что окончательная редакция изменений УПК версталась явно без их участия. Такую «оптимизацию» предварительного расследования, которая увидела свет в редакции процессуального кодекса 1929 г., Рабкрин вряд ли предполагал и уж точно не предлагал.
Такие же последствия имели введенные ограничения по кассации. В то время, как одни работники РКИ ратовали за ее отмену, другие по этому поводу били тревогу. Среди них был член Президиума ЦКК ВКП(б) А. А. Сольц, который уже в 1931 г. прямо поставил вопрос о привлечении к ответственности судей за некачественную ра-боту120. Однако о какой ответственности судей могла идти речь, если почти половину приговоров судов первой инстанции нельзя было даже обжаловать? Так что уже в 1933 г., во многом по инициативе А. А. Сольца, законодатель сужает сферу вынесения окончательных, необжалуемых приговоров. А в 1936 г. ограничения по кассации будут сняты в полном объеме121.
О значении отмененной в 1929 г. стадии распорядительного судебного заседания заговорили в середине 30-х гг. как о напрасно ликвидированной гарантии процессуальных прав обвиняемого. Ее окончательная «реабилитация» и восстановление в законодательстве произошли в 1938 г.122
Исследование деятельности Рабкрина в направлении совершенствования уголовного процесса позволяет не просто восстановить ход работ по подготовке соответствующих законопроектов. Теперь можно понять, на что опиралось руководство НКЮ в своих проектах по упрощению уголовного процесса. Группа В. А. Радус-Зеньковича представила хорошее обоснование необходимости его модернизации со статистикой по многим губерниям РСФСР. Учитывая, что обсле-
120 Сольц А. Об ответе за привлечение, за свой приговор // Известия. 1931. 13 августа.
121 См. об этом: Полянский П. Л. Приближение суда к трудовым массам. С. 103104.
122 Там же. С. 105.
дование наркоматов РКИ СССР и РСФСР носило комплексный характер, представленная ими система преобразований в целом могла выглядеть убедительно. «Левацкие загибы» Н. В. Крыленко «и компании» вряд ли произвели бы в правительстве такое впечатление, не будь они подкреплены выкладками Рабкрина. Собственно, в 1929 г. из всего проекта УПК, представленного в СНК РСФСР Наркомю-стом, были «выдраны» и включены в действовавшее законодательство лишь те революционные новеллы, которые были обоснованы группой В. А. Радус-Зеньковича.
* * *
Изучение материалов проверки судебно-следственной системы, осуществленной Рабоче-крестьянской инспекцией в 1923—1927 гг., имеет большое научное значение. Во-первых, в оборот попадают материалы ведомства, деятельность которого современными исследователями почти не связывается с историей советской судебной системы, с реформами гражданского и уголовного процесса. А между тем собранные Рабкрином факты и сделанные им обобщения могли бы помочь иначе оценить развитие отдельных отраслей советского права в 20-30-е гг.
Во-вторых, можно точнее установить происхождение отдельных реализованных в законодательстве идей. Здесь нет покушения на их «авторство», еще с советских времен закрепленное за руководящими работниками НКЮ. Но теперь становится понятнее, чем именно эти идеи подкреплялись в законодательных органах и почему деятельность «вредителя» Н. В. Крыленко не сразу была квалифицирована как вредительская.
Исследование деятельности Рабоче-крестьянской инспекции по обследованию судебно-следственной системы РСФСР и СССР должно быть продолжено. Например, стоят внимания предложения группы В. А. Радус-Зеньковича по изменению карательной политики или замечания по организации работы прокуратуры.
В заключение стоит задуматься о том, может ли сегодня быть полезен советский опыт существования специальной системы «диагностики» различных частей государственного механизма. При том что не все предложения Рабкрина можно, как видим, признать удачными, сама идея постоянного и комплексного обследования деятельности государственных органов, да еще и с привлечением общественности, представляется ценной и заслуживающей реализации.
список литературы
1. Клейнман А. Ф. Советский гражданский процесс за 20 лет // Избр. тр. Т. 2. Краснодар. 2009.
2. КодинцевА. Я. Дефекты советского гражданского судопроизводства в 30-е годы XX века // Наука и инновации XXI века: материалы II Всерос. конф. молодых ученых. Сургут, 2014.
3. Кодинцев А. Я. Проблемы применения советского процессуального права // Правоприменение. 2017. № 2.
4. Кодинцев А. Я. Дефекты советского уголовного судопроизводства в 30-е годы XX века // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2012. № 1.
5. Кодинцев А. Я. Советское гражданское судопроизводство в середине 30-х годов XX века // Защита частных прав: проблемы теории и практики: Материалы II ежегод. Междунар. науч.-практ. конф. / Под ред. Н. П. Асла-нян, Ю. В. Виниченко. Иркутск, 2013.
6. Куприянова О. И. В поисках принципов советского уголовного процесса в 20-е годы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Право. 2017. № 2.
7. Никулин В. В. Концептуальные основы советской модели правосудия и практика ее реализации // Право: история и современность. 2017. № 1.
8. Полянский П. Л. Приближение суда к трудовым массам: об упрощении судопроизводства во второй половине 20-х годов XX века // Право и власть: основные модели взаимодействия в многополярном мире: Сб. тр. Междунар. науч. конф. (Воронеж, 2-3 июня 2017 г.) / Ред. В. В. Денисенко, М. А. Беляев. Воронеж, 2017.
9. Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. Т. 1: Март 1953 — февраль 1956 / Сост. А. Н. Артизов, Ю. В. Сигачев, В. Г. Хлопов, И. Н. Шевчук. М., 2000.
