CC BY
11Теория и история права и государства
ОБЩИННОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ И ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС В ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ: АСПЕКТЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
ЛУКЬЯНЧИКОВА Людмила Владимировна,
кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры истории государства и права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА). E-mail: luk.luda@mail.ru
Краткая аннотация: В данной статье рассматриваются традиции одной из самых древних и массовых форм отечественной демократии - общинное самоуправление. Автором отмечается, что община явилась устойчивым социальным институтом, регулировавшим не только внутреннюю жизнь крестьянского сообщества, но и практику взаимоотношений с советской властью. Сохранение крестьянством целостности мирского уклада и его традиционных установок выступило определяющим фактором общественного развития после Октября 1917 г.
Abstract: This article discusses the tradition of one of the most ancient and popular forms of domestic democracy, communal self-government. The author notes that the community was a stable social institution that not only regulated the internal life of the peasant community, but also the practice of relations with the Soviet authorities. The preservation of the peasantry integrity of the worldly way of life and traditional attitudes made the determining factor of social development after October 1917
Ключевые слова: Община, крестьянин, мирской сход, уравнительное землепользование, Советы, национализация.
Keywords: Community, farmer, worldly gathering, balancing land use, Councils, nationalization.
Пришедшие к власти большевики в результате революции Октября 1917 г., в вопросах правового оформления и практического регулирования принципов социалистической демократии руководствовались теоретическими воззрениями партийных руководителей, прежде всего, В.И. Ленина, который в достижении «демократии до конца», в изыскании форм такого развития, видел в качестве составных задач борьбы за социальную революцию. В числе мероприятий политического переустройства общества большевистский руководитель обозначил, в первую очередь, переход капиталистической частной собственности на средства производства в общественную собственность. Сосредоточение управления всем народным хозяйством в руках одного всенародного «государственного синдиката», с равенством труда и оплаты, равенстве правомочий социума в справедливом распределении материальных благ, по его мнению, являлось залогом нормального функционирования общественного самоуправления^].
В целом, популяризация партий социалистической ориентации и национальных партий народнического направления в конце 1917 г. была особенно выраженной, так как идеи социализма, несущие в себе консолидирующие ценности как частно-социального, так и внесоциального характера, в той
или иной степени разделяло большинство населения. В России таковыми традиционно являлись коллективизм, осознание исторической, геополитической и социокультурной уникальности. Возможное строительство социализма в России, ряд отечественных правоведов также считали естественным исходом общественно-политической эволюции, так как в некоторых практических своих основаниях, замечал, например, П.И. Новгородцев, он является выражением своей исторической необходимости, относительным, но насущным требованием времени, и необходимым элементом каждой политической системы, притязающей на титул современности[2].
Большевистское руководство таким образом, ориентировалось на крепкую традицию общинных «миров», так как именно крестьяне являлись подавляющей частью населения России в начале ХХ в. Несмотря на внутреннюю миграцию крестьянства и некоторый кризис его ценностей, вызванный экономической модернизацией второй половины XIX в., участие крестьянства во внутреннем общинном самоуправлении и в государственной жизнедеятельности напрямую зависело от природы его правомочий на владение и пользование земельным фондом. Именно коллективное землепользование, приоритет общих интересов над частным, принцип социальной справедли-
вости на использование и распоряжение имеющихся в крестьянской общине природохозяйственных ресурсов веками сохраняемые «мирским укладом», к 1917 г. явились самым востребованным в обществе пакетом социально-политических идеалов[3].
Право на землю рассматривалось во многих программах политических партий. Большевистская национализация земли утверждала трудовое право на аграрную ренту. Она позволяла реализовать трудовое право каждого гражданина на долю аграрной ренты, независимо от того, трудится он на земле или в другой сфере народного хозяйства. Однако между аграрной рентой и трудящимися возникал посредник в виде бюрократического государственно госаппарата, который мог по своему усмотрению тратить эти средства. Положение программы эсеров в большей степени соответствовало запросам деревни. Распространение общинного права на землю во всем государстве эсеры называли социализацией земли. По их мнению, это единственный путь развития общины и примирения общины с государством путем перестройки государства и врастания в него общины на началах широкой децентрализации и демократического самоуправления^].
Декрет «О земле», принятый на II съезде Советов предусматривал безвозмездное изъятие земли у помещиков, ликвидацию частной собственности на землю и ее уравнительный раздел между крестьянами по трудовой и потребительской нор-ме[5]. На III съезде Советов в январе 1918 г. земельный вопрос в ходе обсуждения вызвал оживленные споры между большевиками и левыми эсерами, однако «Основной закон о социализации земли» все же воплотил наказ крестьян об уравнительном землепользовании и общинном владении, который стал некой квинтэссенцией «эсеровской» социализацией и «большевистской» национализацией земли[6].
В дальнейшем, большинство норм советского законодательного массива было направлено на достижение обозначенной цели. Это отразилось в конституционном закреплении национализации экономики и распределения земли на началах уравнительного землепользования. Так, Конституцией РСФСР 1918 г. предусматривалось, что хозяйственная жизнедеятельность государства, становилась предметом общенародного и общенационального достояния Советской Рабоче-Крестьянской Республики. Узаконенной мерой стала отмена частной собственности на землю; отчуждение образцовых поместий, предприятий, бан-
ков и т.д. в пользу государства[7].
Опираясь на традицию самоуправления сельских «миров», в целях обеспечения поддержки советской политики в Конституции РСФСР 1918 г. (ст. 57 прим.) значилось, что в тех сельских местностях, где это было возможно, вопросы управления решались непосредственно общим собранием избирателей данного селения, то есть общее собрание избирателей являлось высшей в пределах соответствующей территории властью[8]. Данное установление было продиктовано отсутствием должной организации Советов на местах.
Обращает на себя внимание то, что с одной стороны, провозглашение сходов как высшей на территории власти, представляется весьма демократичным достижением. С другой - присутствие на местных сходах, и соответственно, принятие решений, закреплялось только за обладателями избирательных прав, что увеличивало группу «лишенцев» выразить свою волю и посредством этой формы народовластия.
Однако следствием такого включения явилось порождение формы сельской самоорганизации, параллельной мирским крестьянским сходам, на которых традиционно обсуждались все вопросы. Подобная правовая коллизия была усилена принятыми, в дальнейшем, актами, посвященными регулированию социалистического землеустройства. Например, согласно ст. 47 Земельного кодекса РСФСР 1922 г. для членов общего собрания (схода) наличия избирательного права не требовалось. При этом, на сходе разрешались проблемы, касающиеся земельного общества в целом: от распоряжения общими угодьями и приобретения имущества, - до заключения договоров, выступлений в суде и многое другое. Более того, в примечании ст. 50 указывалось, что в земельных обществах, совпадающих в своих границах с территорией сельского совета, обязанности, возлагаемые на выборные органы земельного общества, исполняются сельским советом, в иных же обществах - особыми уполномоченными по земельным делам, набираемым общим собранием членов общества[9].
Так, участниками собраний, как следует из протоколов, были полноправные члены общины независимо от обладания избирательным правом. Типичные решения местных сходов продолжили многовековой опыт удовлетворения хозяйственно-административных запросов, которые касались: выборов, посевной кампании, передела земли, обсуждения правительственных мероприятий, борьбы с общест-
венными пороками (например, пьянством), нарушениями общественного порядка, переименованием населенных пунктов и многое другое[10].
Самостоятельность сходов не была формальной, на одном из заседаний ВЦИК (май 1918 г.) констатировали, что зачастую крестьянские съезды, «совершенно отменяют закон о местной монополии; где такие решения принимаются, наша работа совершенно останавливается»[11].
По свидетельству В. И. Винниченко, в 1920-х гг. существовало своего рода двоевластие в деревне. Автор подчеркивал, что гораздо большую роль в жизни сельчан, по сравнению с сельскими Советами, играли земельные общества, а на созываемых по их инициативе сходах решались насущные вопросы деревни[12]. Это подтверждают и советские официальные издания[13]. Во многом это объясняется тем, что в соответствии с политикой оживления Советов, с 1924 г. на сельских сходах члены Советов должны были отчитываться в своей деятельности. В случае не должного исполнения своих обязанностей, на сходе инициировалась процедура отзыва членов Советов[14].
В 1920-х-1930-х гг. общинная солидарность на уровне отношений «власть - сельский мир» также проявляла себя наиболее ярко и отчетливо. Однако в целях усиления единоначалия Советов в сельской местности с 1927 г. сельские сходы утрачивали функции относительно самостоятельного учреждения: если решение схода не совпадало с мнением сельсовета, то его исполнение приостанавливалось и передавалось на рассмотрение райисполкома^ 5]. Кроме того, с 1928 г. правом решающего голоса на общих собраниях земельного общества, а также правом быть избранными в выборные органы земельного общества пользуются лишь те из членов земельного общества, которые имеют право избирать в Советы. В случаях совпадения районов деятельности сельского совета и земельного общества, ведение дел земельного общества возлагалось на сельский советр[16].
Однако исследование практики созывов местных сходов показало, что свободолюбие и инертный консерватизм, присущие крестьянскому коллективному сознанию, способствовали не только сохранению их духовной целостности в условиях социальных катаклизмов, но и отстаиванию собственных интересов, несмотря на политическое давление со стороны властей. Несмотря на значительное ограничение дея-
тельности земельных обществ в конце 20 - нач. 30-х гг., они сохранили за собой как часть хозяйственных функций, так и функций земельно-административных. Так, Ю.В. Винниченко, указывал, что действие Земельного кодекса РСФСР 1922 г., где сельсовет признавался исполнительным органом земельного общества, давал последним существенные прерогативы, и к 1930 г. местные органы государственной власти не играли значительной роли в жизни деревни[17].
С начала 30-х гг. в ходе форсированной коллективизации сельские сходы явились активным низовым звеном деятельности местных Советов. По свидетельству И.Е. Козновой, такого рода трансформация поземельной общины являлась подготовкой крестьянства, находившегося в составе общины к массовому переходу к коллективному способу ведения хозяйства. Тот факт, что этот переход совершался без предварительного разрушения общины, подчеркивал автор, свидетельствует об отсутствии непримиримых антагонистических противоречий между общинной формой крестьянского землепользования и процессом сплошной коллективизации крестьянских хозяйств, принявших на рубеже 20-30 гг. характер глубокого социально-экономического преобразования. Упразднение общинных институтов в начале 30-х гг. на основе советского законодательства, по мнению ученого, не являлось предварительным условием сплошной коллективизации, а было ее следствием, когда колхозный строй заменял строй единоличного хозяйствования и землепользования[18].
Подтверждением этого, являются результаты обсуждения советской общественностью проекта «Общих начал землепользования и землеустройства СССР» 1928 г. Данный проект, помимо рассмотрения его в различных ведомствах и организациях, получил действительный скрупулезный анализ среди именно населения деревни, придав ему таким образом, адресный и, практически, всенародный характер. Согласно статистическим данным, только в Московской губернии для обсуждении проекта состоялось 1800 различных собраний, в том числе 1275 сельских сходов и собраний бедноты и батрачества, где присутствовало 85 тыс. чел. По Уральской области замечания к проекту имелись от 5 сельских советов, от одного совещания сельских советов, от 13 земельных обществ, от одной земельной комиссии, от 19 собраний в селах и деревнях, от 27 риков; от 4 округов, от 6 окружных комиссий, от 2 окружных земельных отделов, от областного земельного управления. От низо-
вых местных органов по УССР имелись поправки от 68 сельских советов, 42 земельных обществ, 58 районных исполкомов, 125 районных технических совещаний и 5 сельских сходов.
Интересно отметить, что целый ряд поправок граждан указывал на приоритет землеустройства широких полос; на землеустройство отдельных поселков; отдельных земельных обществ; на устройство коллективных хозяйств; запрет на выход членов коллектива хотя бы на определенный период времени; усиление обязательных постановлений и решений земельных обществ не только двумя третями, но и простым большинством и др.[19] То есть, большинство самих сельских жителей, предпочтение отдавали коллективному ведению хозяйства, а не индивидуальному.
Здесь же укажем создание и принятие Примерного устава сельскохозяйственной артели 1935 г., которое состоялось на II Всесоюзном съезде колхозников-ударников, а его дальнейшее одобрение -на региональных съездах. Очевидным является то, что советское руководство нуждалось в одобрении данного акта именно колхозниками, для достижения, своего рода, компромисса, между государством и сельскими жителями. Государственное руководство очень тонко чувствовало конъектуру общественных настроений, связанных с коллективизацией и индустриализацией. Не случайно, на колхозных собраниях, делегировавших своих представителей на съезд, проект Примерного устава сельхозартели повсеместно обсуждался, а делегаты съезда получили многочисленные наказы о желательных изменениях и дополнениях к этому проекту.
Из трудов, посвященных проблеме принятия Устава сельхозартели 1935 г., а также стенограммы съезда, следует, что на Всесоюзном съезде правительство почти не шло на уступки колхозникам при создании текста Устава, а делегаты были вынуждены одобрять решения, а не принимать их. Вместе с тем, большое внимание колхозников привлекали нормы, касающиеся приусадебного хозяйства. Делегаты съезда внесли немало поправок и дополнений, направленных на закрепление в Уставе права колхозника на личное приусадебное хозяйство (ЛПХ), четкое и справедливое определение его разме-ров[20]. Кроме того, процесс обсуждения и принятия Устава способствовал повышению юридической грамотности населения. Так, за нарушениями положений Устава следовали жалобы колхозников в вы-
шестоящие органы власти и в газеты, и соответственно, частые проверки со стороны краевого руководства, что приводило к сокращению произвола[21].
Принятый II Всесоюзным съездом колхозников-ударников, Устав был без всяких изменений утвержден СНК СССР и ЦК ВКП (б), получив, таким образом, силу закона[22].
После принятия данного акта на Всесоюзном съезде колхозников-ударников, его дальнейшее обсуждение планировалось на местах, и на основе Примерного устава сельскохозяйственной артели, а также по результатам обсуждения, выработать уставы всех сельскохозяйственных артелей страны. Так, обсуждение норм устава сельскохозяйственной артели рядовыми колхозниками, позволило им включиться в нормотворческий процесс, внести все же ряд своих поправок. В некоторых колхозах районов Западно-Сибирского края, отмечал, например А.А. Макарцев, решения общего собрания заранее составлялись на заседаниях правления и предлагались колхозникам лишь на утверждение, причем на собраниях обычно отсутствовало квалифицированное большинство членов артели (75 %). В другом случае, крестьяне, зная, что данный документ регулирует наиболее важные стороны их жизни, подошли к обсуждению и принятию Устав заинтересованно и творчески. Так, в колхозе «14 лет Октября» Ояшинского района после принятия устава этого колхоза оказался исключенным пункт 18, где говорилось о сохранении колхозной и государственной собственности. Во многие колхозные уставы была введена норма о бесплатном использовании колхозных лошадей. В коммуне «Мирный пахарь» по пункту 15 отметили, что «работа в артели выполняется колхозником согласно убеждению о сознательности, честно, без доведения до него сдельщины или норм выработки. Установление норм и учета выработки является личным делом члена артели. Общее собрание артели «17 лет РККА» решило увеличить число находящихся в личном пользовании коров с 2-3 до 5 голов и т.д.[23] Вопрос о единоличном типе ведения сельского хозяйства также не имел большого числа сторонников.
Советская власть неоднократно опиралась на устойчивость практики общинного самоуправления, особенно в чрезвычайных условиях, когда уклад крестьянского общежития был единственно возможным механизмом выживаемости деревни. Во время Великой Отечественной войны, в тех случаях, когда малочисленность депутатов не давала возможности
проведения сессий, исполнительные комитеты практиковали систематический созыв сходов, на которых и обсуждались наиболее важные вопросы местной жизни: восстановление подведомственного хозяйства, работа школ, больниц и т.д. Решения такого рода собраний после их утверждения исполкомами обладали юридической силой, свойственной актам государственных органов[24].
В конце 1980-х - гг. критика предшествующего советского опыта инициировала вопрос о «восстановлении права крестьянина быть хозяином на земле, которого лишили вопреки здравому смыслу и справедливости»[25]. В рамках обсуждения на рубеже 90-х гг. проектов законов «О собственности в СССР», «Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о земле», Всесоюзным центром общественного мнения проводилось анкетирование населения. Подавляющее большинство опрошенных выступило против купли-продажи земли. Относительно форм передачи земли для крестьянского хозяйства каждый третий высказался за пожизненное владение с правом наследования, каждый четвертый - за долгосрочную аренду, и только каждый пятый - за личную собственность[26], что еще раз подтверждает устойчивое влияние общинных традиций в национальном менталитете россиян. Российская аграрная реформа 1990-х гг. проходила под лозунгом создания небольших семейных ферм, которые должны были прийти на смену неэффективным со-
Библиография:
ветским колхозам и совхозам. Однако сельскохозяйственная перепись 2006 г. зафиксировала полное и безоговорочное торжество крупных и очень крупных хозяйств, причем агрохолдинги воспроизводят модель совхозов[27].
Кроме того, к настоящему времени коренное преобразование отношений собственности в аграрном секторе экономики требует должной оптимизации. Заявление министра сельского хозяйства А.Н. Ткачева о необходимости введения в России механизма принудительного отъема неэффективно используемой земли основано, в том числе, и на данных Минсельхоза - почти половина сельскохозяйственных земель в России используется не по назна-чению[28].
Осознание отечественных традиций и исторического опыта сегодня весьма актуально. Несмотря на стремительность процесса культурного обновления современного российского общества, основные признаки отечественного крестьянского мировосприятия сохранили значительное влияние в условиях урбанизации и высокого уровня индустриального развития. Практика разрешения основополагающего для населения вопроса - земельного показала, что советская власть, положив начало созданию принципиально нового строя, не вступала при этом в резкий антагонизм с ценностными установками социума и не поменяла коренным образом национальное самосознание россиян.
1. Ленин В.И. Государство и революция // Ленин В.И. ПСС. Т.33. М., 1974. С. 18-22, 41-45, 78-79, 88-91.
2. Фролова Е.А. П.И. Новгородцев. О праве и государстве. М., 2001. С. 128; ее же. Методологические проблемы поиска социального идеала в неокантианской философии права России конца XIX - начала XX вв. // Право и государство: теория и практика. Т. 3. М., 2012. С. 38-42.; ее же. Правовой идеал в учениях отечественной неокантианской философии права в конце XIX - начале XX века. // Государство, общество, церковь в истории России XX века: материалы XXII Междунар. научн. конф. Т.1. Иваново, 2013. С. 513-518.
3. Фролова Е.А. Проблема теории и философии права. М., 2015. С. 223.
4. Якимов Д.В. Право собственности на землю в агарной политике большевиков и левых эсеров (На материалах Саратовской губернии). // Вестник. 2008. №2 (21). С. 158.
5. Попова О.Г., Люхудзаев М.И. Левые эсеры и формирование советской государственности. // Проблемы истории России. Екатеринбург, 1998. Вып. 2: Опыт государственного строительства XV-XX вв. С. 130.
6. «Основной закон о социализации земли» 27 января 1918 г. // Декреты Советской власти Т.1. М., 1975. С.407.
7. Ст.3. Конституции РСФСР 1918 г. // История советской Конституции в документах. 1917-1956 гг. М., 1957. С. 144.
8. Конституция РСФСР 1918 г. // История советской Конституции в документах. 1917-1956 гг. М., 1957. С. 143.
9. Главы II-III Земельного кодекса РСФСР 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1922 г. Ст. 901. М., 1950. С. 1504-1506.
10. Советское строительство в левобережных районах Молдавии 1921-1924 гг. Сб. документов и материалов. Кишинев, 1977. С. 24, 278, 284-285, 290 - 293.
11. Лепешкин А.И. Советы - власть трудящихся. 1917-1936 гг. М., 1966. С. 112-113, 121.
12. Винниченко Ю.В. Местное самоуправление и органы государственной власти в 1920-1930 гг. // Актуальные проблемы истории государства и права, политических и правовых учений. Материалы международной конференции. Самара, 2001. С. 296.
13. Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. Т.25. М., 1976. С. 122.
14. Постановление ВЦИК от 16 октября 1924 года «Положение о сельских Советах» // Собрание Законов и Распоряжений Рабоче-Крестьянского Правительства РСФСР за 1924 г. М., 1924. С.1173-1179.
15. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 14 марта 1927 г. «Положение об общих собраниях (сходах) граждан в сельских поселениях» // Основные законодательные акты по советскому государственному строительству и праву. Т. II. М., 1972. С. 65-67.
16. Общие начала землепользования и землеустройства, утверждены Постановлением ЦИК СССР от 15 декабря 1928 г.// Собрание Законов и Распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства СССР. Отдел I. 1928 г. Ст. 642.М., 1928. С. 1316-1328.
17. Ангаров А. И. Классовая борьба в советской деревне. М., 1929. С.78; Винниченко Ю.В. Местное самоуправление и органы государственной власти в 1920-1930 гг. // В кн.: Актуальные проблемы истории государства и права, политических и правовых учений. Материалы международной конференции. Самара, 2001. С. 296-298.
18. Кознова И.Е. Крестьянская поземельная община в 1921-1929 гг. Автореферат дисс. ... к.и.н. М., 1982 . С. 17.
19. Заседание ЦИК СССР. Стенографический отчет. Созыв 4. Сессия 4. 3-15 декабря 1928 г. М.,1928. Бюлл. № 12. С.2,5, 18-20.
20. Вылцан М.А. Завершающий этап создания колхозного строя. М., 1978.С. 26-30.
21. Макарцев А.А. Развитие институтов прямой демократии в СССР 1935-1937 гг. (На материалах сельских районов Западно-Сибирского края). Дисс. ... к.ю.н. Новосибирск, 2006. С. 86-91.
22. Примерный Устав сельхозартели. Принят Вторым Всесоюзным съездом колхозников-ударников и утвержден СНК СССР и ЦК ВКП (б) 17 февраля 1935 г. // Второй Всесоюзный съезд колхозников-ударников: Стенографический отчёт. М., 1935. С. 184-185, 187; Собрание Законов и Распоряжений Рабоче-Крестьянского Правительства СССР. Отдел I. 7 марта 1935 г. № 11. Ст. 82. С. 137-147.
23. Макарцев А.А. Развитие институтов прямой демократии в СССР 1935-1937 гг. (На материалах сельских районов Западно-Сибирского края). Дисс. ... к.ю.н. Новосибирск, 2006. С. 54-55, 57 - 77, 86-91.
24. Лепешкин А.И. Советы - власть трудящихся. 1936 - 1967 гг. М., 1967. С. 106, 112.
25. Мушинский В.О. Правовое государство и правопонимание // Советское государство и право. 1990. №2. С. 25.
26. Заседание Верховного Совета СССР 1989-1994. Стенографический отчет. Сессия 3. Ч.1. 14-20 февраля 1990 г. М., 1990. С. 190.
27. Барсукова С.Ю. Дилемма «фермеры-агрохолдинги» в контексте импортозамещения // Общественные науки и современность. 2006. №5. С. 63-64.
28. Приставы пришли за вашим огородом. // Крестьянские ведомости. 2017. 28 февраля.
