CC BY
47
УДК 4
ОБЩЕРУССКОЕ СЛОВО КАК БАЗОВАЯ ЕДИНИЦА В КОГНИТИВНОЙ СИСТЕМЕ НОСИТЕЛЯ ЯЗЫКА (НА МАТЕРИАЛЕ ТАМБОВСКИХ ТОПОЛЕКСЕМ)1
© Антонина Семеновна Щербак
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русского языка, e-mail: [email protected]
Статья посвящена когнитивному изучению имен собственных, выявлению различных структур ономастического знания в концептуальной системе. На материале тамбовских тополексем такое рассмотрение предполагает, прежде всего, решение проблемы общерусского слова в контексте истории региональной ономастики.
Ключевые слова: общерусское слово; региональный ономастикон; когнитивная природа имён собственных.
Языковая картина мира запечатлена прежде всего в значениях слова, его грамматической структуре, представляющих интерпретированную окружающую действительность в единицах языка носителем диалекта. Как известно, общеупотребительный язык является хранилищем, транслятором и знаковым воплощением культуры. По мнению Дж. Лакоффа, значимыми концептами базового уровня являются ВОДА, ДЕРЕВО, КАМЕНЬ, ЧЕЛОВЕК, ЛОШАДЬ, КОШКА, СТУЛ, СТОЛ, ДОМ и т. п. [1]. Данные концепты объективируются ключевыми словами -именами нарицательными вода, дерево, камень, человек, лошадь, кошка, стул, стол, дом и т. п., которые могут входить в состав общерусской лексики.
В процессе познания окружающего мира человек выделяет определенные объекты, явления, характерные его свойства, качества, признаки, свойства, фиксируя их в лексических значениях. Понимая под конкретным предметом неодушевленный материальный объект, который может быть воспринимаем нашими органами чувств как нечто отдельное, выделяемое в определенных пространственных формах (дерево, река, гора, пашня и др.), сельский житель интерпретирует действительность посредством созданных им и имеющихся в языке лексических единиц. Из этого следует, что лексикализовано в языке то, что представляется для человека самым важным, главным и существенным.
1 Работа выполнена в рамках научно-исследовательского проекта Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы», проект № 16.740.11.0287 от 6 октября 2010 г.
Для жителя сельской местности языковая картина мира отражает прагматические знания, связанные с пространством, что и модифицируется в результате концептуального расширения понятия общерусских слов. Особо обращает на себя внимание тот факт, что общерусские слова (общерусская лексика), не имеют территориальных и социальных ограничений. Общерусские слова исторически сохраняют исходные номинативные значения, что дает основания рассматривать использование общерусских слов в аспекте изучения региональной ономастики, влияющей на выделение общерусского слова как специфической категории языка [2; 3].
Так, общерусские имена нарицательные, составляющие ядро лексического состава языка, обозначают основные понятия, существенные предметы и явления действительности, необходимые для передачи мыслей друг другу. Определенный интерес в данном случае представляет рассмотрение общерусских слов в качестве ключевых слов. Предлагая метод отбора ключевых слов, А. Вежбиц-кая выделяет четыре фактора:
1) необходимо установить, что лексическая единица представляет собой общеупотребительное, а не периферийное слово;
2) может понадобиться установить, что данное слово регулярно используется в какой-то одной семантической сфере, например, в сфере эмоциональной или в области моральных суждений;
3) следует продемонстрировать, что данное слово находится в центре целого фразеологического семейства;
4) хорошо, если удастся показать, что предполагаемое «ключевое слово» часто
встречается в пословицах, в известных изречениях, популярных песнях, в названии книг и других прецедентных текстах» [4].
Поскольку в диалектной системе довольно регулярно отражены характерные реалии окружающей действительности, а также местное окружающее пространство, то многие нарицательные существительные как ключевые слова используются в названиях тех или иных населенных пунктов, а также служат основой для русских фамилий.
Своеобразное место среди общеупотребительных слов занимают общерусские слова, охватывающие имена собственные. Так, общерусское слово УГОЛ служит основой для образования прозвищных фамилий, распространенных на территории Тамбовской области: Углов, Угланов, Зауголышев (зауго-лыш (о ребенке) - «незаконный»). Фамилия Углов, зафиксированная на территории области, интерпретируется прозвищем Угол. На Тамбовщине так называли человека, «состоящего из углов; неуживчивого». Фамилия Угланов восходит к прозвищу Углан: углан в волог., вят., перм., каз. говорах - «парень, подросток; болван, повеса, шалун, баловник».
В современных тамбовских говорах отмечается слово КУТ в значении «угол, тупик; вершина или конец глухого залива, заводи, мыса»; в говорах бытует также однокоренное слово «закут» - «отгороженное в избе место для содержания домашних птиц». Название населенного пункта Кутли (Пичаевский р-н) восходит к слову кутля (кутли), производному от слова кут.
Углами в Средней России назывались селения, стоящие на углах, т. е. изгибах рек. На данной территории отмечены Пахотный Угол (Бондарский р-н), Бадин Угол (Пичаевский р-н), Парский Угол (Сосновский р-н) по р. Пара (финно-уг. пар - «открытый земельный участок», Сосновый Угол (Тамбовский р-н), Атманов Угол (Сосновский р-н).
Подобного рода двухсловные топонимы давали представления о человеке (фамилия (имя) + ландшафтное представление (особенности рельефа): Атманов Угол; представление об ориентире местности: Парский Угол, представления о растительности: Сосновый Угол.
Несмотря на то, что в качестве мотивирующего выступает один и тот же признак, который связан с особенностями ландшафта,
элементы топонима обращены к разным концептам: ЧЕЛОВЕК, РАСТИТЕЛЬНОСТЬ,
ЗЕМЛЯ. Название села Пахотный Угол построено по принципу совмещения двух равных по смыслу слов, каждое из которых равно другому по полноте значения и не одно из них не является зависимым. Пахотный - «пригодный либо приготовленный для пахоты».
Слово угол является зависимым элементом в сложном топониме, базовым элементом которого может быть патроним: Атма-нов Угол (Савва Атманов вместе с переселенцами из шацких сел основал в 1648 г. село Атманов Угол).
Наряду с обиходной лексикой типа «сутный угол», «печной угол», «веете с гнилого угла» (т. е. с запада, как говорят жители Гавриловского р-на Тамбовской области), обращают на себя внимание и названия обрядовых реалий. Например: Божий угол, Бабий угол, Красный угол, Передний угол.
Безусловно, сегодня многие жители Тамбовской области не помнят, почему та или иная местность, например, Атманов Угол, носит это название, что означает словосочетание «сутный угол». Однако внесение в определение дополнительных уточняющих характеристик, ясно характеризующих предмет или название населенного пункта, дает бытовые сведения в описании не только лексического значения слова, но и самого факта действительности диалектоно-сителя. В этом случае такое описание выступает как своеобразный свернутый текст, микротекст.
Выбор такого ономастического материала, как нам представляется, не случаен, поскольку он дает возможность проследить, как связан человек с окружающим миром, какова его психология восприятия той действительности, в которой он существует. При этом сознание не просто отражает с помощью языковых единиц реальную действительность, но и выделяет в ней наиболее значимые для жизни субъекты, его признаки и свойства, конструирует их в идеальные обобщенные модели действительности.
Конкретный фактический материал регионального характера позволяет проиллюстрировать, как на базе отдельных фрагментов действительности создаются локальные номинативные единицы, индивидуальноавторские образования (что и отражает на-
родное мировидение, познавательные и творческие способности сельского жителя), рассмотреть соотношение значения диалектной лексемы и внеязыковой понятийной системы.
Анализ региональной ономастической лексики способен не только выявить мотивирующие диалектные основы наименований, но и описать механизм номинации при создании ономастической единицы. Механизм создания ономастических единиц последовательно актуализируется в плане содержания и в плане выражения ономастических знаков. Заметим, что под «ономастическим знаком» понимается «любое имя собственное как вторичный знак, отражающий комплекс знаний об имени собственном (языковые и энциклопедические знания) и служащий для организации ономастического знания в человеческом сознании» [5]. В качестве примера рассмотрим тамбовский микротопоним Си-нявино.
Недалеко от деревни Беклемешево, Ка-рай-Пущинского сельсовета, Инжавинского района Тамбовской области зафиксированы два микротопонима: Березовый Куст и Си-нявино. Как и Березовый Куст, название местности Синявино восходит к представлению о небольшой группе деревьев, в данном случае осины и ольхи, среди луга, недалеко от реки Карай.
Синявино достаточно неуютное место в отличие от Березового Куста, солнечного, светлого, чистого, поскольку Березовый куст не что иное, как группа берез. При разливе воды реки Карай это место затапливалось, в ямах между деревьями всегда стояла вода. В настоящее время река обмелела, заросла в окрестностях деревни камышом, так что ландшафт, естественно, несколько изменился. Старожилы поясняли, что название этого географического апеллятива появилось так давно, что никто уже не помнит, почему эта место так называется. Отметим, что информация была получена в конце XX в. от жительницы деревни В.В. Новичковой (1891 г. рожд.), которая прожила всю свою жизнь в этом населенном пункте.
Местность, на которой расположен населенный пункт Синявино, считается нечистой, неприятной, поэтому туда жители деревни ходить не любили.
Попробуем разобраться в генезисе данной микротополексемы.
Нет сомнения, что корень этого слова -СИН, тот же, что в лексеме СИНИИ. Слово синий в этимологических словарях имеет помету «общеслав.» [6]. По мнению авторов этого словаря, оно восходит к слову сиять, отмеченному в восточнославянских и южнославянских языках, имеет родственные связи с готским skeinan - «светить, блестеть», греческим skoios - «тенистый» и т. д.
Корень тот же, что и в общеславянском сень. Слово это образовано с помощью суффикса -НЬ от той же основы, что и сиять (латышское sejs - «тень», skoios - «тенистый», персидское saya - «тень»). Синий буквально - «блестящий, сияющий» [6].
Приблизительно та же этимология слов синий, сень, сиять отмечена и в словаре М. Фасмера, который находит у слова синий родственные связи с древнеиндийским ?yamás - «черный, темный» и литовским ^mas - «пепельного цвета, сероватый» [7].
Если принять во внимание, что у слова сиять наравне со значением «блестеть, сверкать», отмеченного во многих славянских языках, М. Фасмер указывает, что в сербохорватском языке в слове, производном от этого глагола, бытует значение «тенистое место», а в древнеиндийском chaya одновременно и «блеск» и «тень» [7], то, видимо, в очень давнюю эпоху произошла энантиосе-мия, т. е. способность слова выражать противоположные значения. В этом случае происходит развитие в слове антонимических значений. На это явление ссылаются авторы «Этимологического словаря русского языка», когда в словарной статье, посвященной слову сиять, приводят параллели из готского -«светить, блестеть» и греческого «тенистый», отмечая развитие противоположных значений [6, с. 289].
Слово синий, восходящее к слову сиять и имеющее родственные связи со словом сень, с одной стороны, бытует в качестве лексемы, обозначающей цвет, что характерно не только для славянских языков, но и некоторых языков угро-финской языковой семьи [7].
С другой стороны, есть свидетельство, что однокоренные слова синий, сиять, сень могут развивать и противоположные значения. Отсюда, видимо, абстрагируется признак «темный», что в болгарском языке конкретизируется в «тень, приведение», зафиксированные в слове сянка ^ сень [7, с. 602].
Развитие этого признака привело к появлению в русскоязычной среде слова синец ^ синий, что означает «черт, нечистый», «бес» [8; 9].
Отсюда и фамильная антрополексема, довольно распространенная в русском фамильном антропонимиконе, Синцов, образованная от прозвища Синец, бытовавшем на Руси еще в XV в. Словарь Н.М. Тупикова отмечает: «Василий Синец, новгородский воевода. 1398. Лет. XVI.» [10].
В «Актах социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV -начала XVI в.» есть запись: «Куземка Синец, холоп, 1497 г. Ростовский уезд» (имеется в виду Ростов Великий) [11].
Метафорическое образование синец в значении «черт, нечистый, бес» заканчивает семантическое развитие слова синий от сиять, сень, манифестируется в фамильной антрополексеме Синцов. Однако само слово синец становится членом довольно развитой словообразовательной парадигмы: один и тот же корень -СИН явно присутствует в словах с другими суффиксами. Например: Синю-чок/Синючка, Синюк (этими прозвищами «награждались» люди, видимо, за их буйный нрав). Отсюда и зафиксированные на территории Тамбовской области фамилии Си-нючков, Синюков [12; 13].
Что касается микротопонима Синявино, то в нем отчетливо выделяется конечный формант -ИНО. Как известно, топонимы с суффиксами -ов, -ово, -ев, -ево, -ин, -ино являются типично русскими, они известны со времен Киевской Руси. Функции этих суффиксов были двоякими, т. е. топографическими или посессивными. Думается, если бы Синявино было связано с какой-либо личностью, это, несомненно, сохранилось бы в народной памяти, поскольку легенды остаются живыми в памяти носителей языка на протяжении многих веков. Скорее всего, формант -ино выполняет все-таки топографическую функцию, указывая на особенности называемого места.
Необходимо отметить, что суффикс -яв, возможно, был довольно продуктивен при обозначении «неполноты» цвета, неких полутонов и являлся вариантом суффикса -оват в диалектной среде. Так, в Тамбовской об-
ласти говорят белявый (беловатый), смуглявый (смугловатый), чернявый (черноватый). Видимо, этот список можно и продолжить -синявый (синеватый).
Из сказанного следует, что возможно двоякое толкование генезиса микротополек-семы Синявино. Во-первых, микротопоним мог получить свое название по цвету листвы деревьев, которые растут на этом месте. Во-вторых, в этом микротопониме могло зафиксироваться впечатление от чего-то дурного, нечистого, темного, того, что в болгарском языке персонифицировалось в привидение, а в русском языке - в черта или беса.
Этим, вероятно, и можно объяснить нежелание жителей деревни без особой надобности посещать это место.
Общерусское слово, которое обозначает самые известные и распространенные предметы, явления, берется за основу общепринятого, «стандартного» видения. Носитель языка, создающий и использующий такие лексемы, имеет устойчивые ассоциации, как правило, с позиции прагматической ценности. Поэтому конкретная, предметная лексика в ономастической системе, представляющая базовую основу общерусских слов, отличается содержательной региональной наполненностью, дефинируемой лексическим значением.
Таким образом, общерусские слова как слова «основного словарного фонда» обладают признаками, отличающими их и от диалектных слов, и от общеупотребительных. К отличительным признакам относятся следующие:
- генетическая принадлежность к пласту исконной лексики;
- широкая употребительность во всех разновидностях общенационального языка;
- отсутствие территориальных ограничений;
- отсутствие социальных ограничений;
- функциональная устойчивость во времени;
- способность идентифицировать язык на всех этапах его применения.
Следовательно, общерусское слово являет собой уникальную категориальную единицу терминологической ономастической системы в метаязыке русского языкознания.
1. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении / пер. с англ. И.Б. Шатуновского. М., 2004. С. 392.
2. Костючук Л.Я. Соотношение общерусского и местного в народной речи как непременное условие для реализации адекватной языковой картины мира у диалектоносителя (на материале Псковского областного словаря) // Вопросы региональной лингвистики: сборник научных трудов, посвященных памяти проф. Л.М. Орлова / науч. ред., сост. Р.И. Кудряшова. Волгоград, 2002. С. 21-29.
3. Гецова О.Г. Место общерусской лексики в лексических системах современных говоров (в свете новых диалектных данных) // Русский язык и русистика в современном культурном пространстве: тезисы докладов и сообщений Международной научной конференции, 13-16 окт. 1999 г., Екатеринбург, Россия / под ред. Л.Г. Бабенко. Екатеринбург, 1999. С. 184-486.
4. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М., 2001. С. 36-37.
5. Щербак А. С. Региональная ономастика в когнитивном аспекте. Тамбов, 2008. С. 15.
6. Шанский Н.М., Боброва Т.А. Этимологический словарь русского языка. М., 1994. С. 288.
7. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. М., 1987. Т. 3. С. 624.
8. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1991. Т. 4. С. 187.
9. Словарь церковнославянского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской Академией наук: в 4 т. Репринтное издание 1847 г. СПб., 2001. Т. 4. С. 125.
10. Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собственных имен. М., 2004. С. 355.
11. Войтович М. Древнерусская антропонимия XIV-XV вв. Северо-Восточная Русь. Познань, 1986. С. 234.
12. Дмитриева Л.И., Щербак А. С. Фамилии Тамбовской области. Словарь-справочник. Тамбов, 2000. Ч. 5. С. 97.
13. Щербак А. С. Региональная антропонимика как источник пополнения материалов ЛАРНГ // Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования 2009. СПб., 2009.
Поступила в редакцию 20.02.2011 г.
UDC 4
ALL-RUSSIAN WORD AS BASE UNIT IN COGNITIVE SYSTEM OF LANGUAGE SPEAKER (ON MATERIAL OF TAMBOV TOPOLEXEMS)
Antonina Semyonavna Shcherbak, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Doctor of Philology, Professor, Head of Russian Language Department, e-mail: [email protected]
The article is devoted to the studying of proper nouns, identification of various structures of onomastics knowledge in conceptual system. On material of Tambov topolexemes such consideration supposes first of all the solution of the problem of all-Russian word in context of history of regional onomastics.
Key words: all-Russian word; regional name study; cognitive nature of proper nouns.
